И не поленился достать, из того же ящика, бутыль, наполненную маслом, правда, трясти уже не стал.
— Пойдём ко мне, разгонный ряд писать, а то с писаниной до ночи не управимся, — Арсен отряхнул руки, — Помощника своего зови, для дела нужен, где он у тебя?
— У первой мажары!
— Ну, зови-зови, пусть к воротам подходит!
Надейка, дождавшись от отца кивка, убежала в голову обоза за Матвеем.
Возле ворот Арсен подозвал к себе со двора приказчика, велел проверить товару с Матвеем.
— Колёса запасные, оси, масленки-мазуты, лампы — всё проверить! Упряжь смотри, волов проверь. Чтобы болезных не было. Список составь, чего насмотришь, сразу ко мне, как закончите, вдвоём приходите. Без вас разгонный ряд подписывать не будем.
— Проходи, проходи, Северин! Присаживайся, — указал на стул.
Стол под синим сукном, у окошка столик с кувшином и стаканами, горшок на подоконнике с землёй, но без цветка.
— Наливай, если пить хочешь, — усевшись на свое кресло, Арсен перевел дух, смахнул капли пота ладонью со лба и обтер руки о полотенце, висевшее на ручке выдвижного ящика.
— Удивлен, поди, чего это я под твоими мажарами на коленях ползаю? Да я каждому волу готов под хвост заглянуть, лишь бы твою товару выставить за ворота, со складов проводить.
— Не поверишь! Третьи сутки дома не ночую. И сам здесь, и людей по домам не отпускаю. Наш посадник отчёта каждый день требует. Герман, свет Семёнович, начальник Припасного приказа, на дню по два раза приезжает.
Арсен встал, налил себе стакан из кувшина, выпил одним глотком. Налил второй стакан, протянул его Северину:
— Пей! Квас холодный, недавно из погреба принесли.
Замолчал, дождался, пока Северин допьет квас, принял от него пустой стакан и продолжил:
— Тебя ждали, как дождя во время засухи! Ты здесь! Дышать легче становится, как подумаю, что мучениям моим конец приближается! Как же я рад этому!
Он посмотрел на Северина, покачался на стуле, и толчком, отодвинул его назад:
— Теперь о главном. Разгон у тебя в Сантимир. Как и договаривались! Ты ведь бывал там?
— Говорил уже, бывал. Лет пять назад в Сантимир, а три года назад в Ахтуру ездил, туда рис-зерно возил, а назад доски, брус, столярку. Хорошим обозом шли, мажар 50. Через Белавар, Камень-Каму ходили. Почти все лето туда — обратно потратил, месяца два с половиной на круг ушло.
Арсен продолжил:
— Хорошо, не заплутаешь, тем более провожатые у тебя будут. Условия такие, идёшь в Юхмач, первого июня груз должен быть там. 31 день у тебя на дорогу, если завтра выйдешь. Успеешь?
— Успею, должен уложиться.
— Вот и я так думаю. Уложишься! Тем более через Верхобор, и Спутник пойдёшь.
— Как через Спутник? — привстал Северин, — А что, Остров этот клятый, обойти нельзя? Какого демона, Арсен?
— Сядь, чего вскочил? Сядь, говорю, успокойся, вон, еще кваску попей. Испугался, что ли?
Арсен встал с кресла, подошел к окну, распахнул створки, застекленные несколькими неровными кусками стекла. Выглянул во двор, огляделся по сторонам. Сплюнул зло через решетку, в кусты. Потянул створки, закрывая окно, через плечо чертыхнулся на Северина:
— И не ори так! Люди вон, во дворе под окном! Мало ли что подумают!
— Арсен Бинарович, какой Спутник? Почему не через Белавар? — Северин вцепился побелевшими пальцами в толстую столешницу.
Арсен с вздохом покопался в кармане, достал ключ, открыл верхний ящик стола, вытянул из него лист бумаги, исписанный аккуратным почерком, пробежался по нему глазами.
— Почему? Почему? Потому что... — он начал водить пальцем по этому листу.
— Потому что, заказчик настаивает на этом маршруте, вот! — он снова ткнул пальцем в найденную строчку. — Вот, Спутник не позднее 22 мая, Шалолёт не позднее 7 мая! А ты...
Северин перебил его:
— А кто заказчик? Не Гряда, не вы?
Северин привстал, и потянулся за листом.
Арсен тут же смахнул лист обратно со стола в ящик, быстро закрыл его на ключ.
— Нет, не мы. Заказчик — Остров!
Матвей, услышав грохот падающей мебели, придержал за локоть приказчика, уже хотевшего было постучать в дверь кабинета начальника.
— Слышишь Сань, ты же подводы наши не проверил, лошадей не видел. Давай вернёмся. Чего им мешать? Видишь, они ряд обсуждать начали.
Приказчик, вздрогнув от громкого мата за дверью, удостоверяющего, что его начальник в полном порядке и сам за себя постоять сможет, легко согласился:
— Точно, подводы и лошадки, а лошадок... Лошадок мы обязательно будем проверять.
Со второго этажа конторы, услышав шум и крики, спустился племянник Арсена — Пашка, ночевавший в каптерке. Кинулся к дежурному на входе:
— Кто там?
Тот, прислушиваясь к звукам перебранки, ответил с добродушной усмешкой:
— Северин приехал ряд разгонный подписывать, Бинарыч сказал никого к нему не пускать, на шум не ломиться...
— Лихо там они рядятся! — Пашка решил не вмешиваться в процесс подписания и вышел на крыльцо.
Устроился на перилах в ожидании конца переговоров. Через несколько минут из коридора донеслись шаги, и, хлопнув дверью, на кольцо выскочил разъяренный Северин. Не взглянув даже на Пашку, слетевшего с перил, башлык сбежал по ступеням и быстро зашагал к воротам.
Следом на крыльцо вылетел Арсен и заорал на весь двор, в спину уходящему Северину:
— Стоять, кому говорю! Стоять!
Весь двор замер, у соседнего склада двое грузчиков застыли с тяжелым ящиком, держа его на руках, не решаясь опустить в телегу. Дворовой народ, шедший по своим делам встал и перестал дышать, даже боясь взглянуть в сторону взбешенного начальника Припасного двора.
Северин сделал два шага и остановился не поворачиваясь.
— Стоять! — сзади шаги подошедшего бывшего сотника.
Арсен скомандовал в спину замершего Северина:
— Полусотник Волынец! Слушай мою команду! Кру-у-гом!
Северин нехотя повернулся через левое плечо и застыл, глядя поверх головы Арсена, благо рост позволял...
-Ты чего морду воротишь? Молчать!
Арсен оглядел двор и заорал:
— Сашка!
В воротах показался спешащий рослый приказчик:
— Бегу, Арсен Бинарович, бегу!
— Ты где бродишь, бездельник? С девками опять за воротами треплешься? Чего у тебя люди без дела ходят?
— Стой! — остановил Арсен приказчика, кинувшегося наводить порядок,указал на новое кирпичное здание. — Пятый склад нам открой. Ты работать, когда начнёшь, Александр?
Последнее предложение он уже договаривал в спину приказчику, бегущему к складу. Огляделся по сторонам:
— Ну, чего встали? Заняться нечем?
— За мной, шагом марш, молча! — приказал Северину, и направился к складу.
— Арсен Бинарович, я ключ на гвоздик повесил у двери, вы мне потом скажите, я сам здесь всё закрою и опечатаю, — прокричал, обегающий их по большой дуге, возвращающийся от склада Александр.
Арсен лишь отмахнулся от него. Часовой отошел в сторону от открытой двери, пропуская их на склад.
— Заходи. Вот, смотри. Твой груз.
В просторном помещении возвышалась гора ящиков и мешков с нанесенными на них чёрной краской большими цифрами.
— Не мой, — буркнул Северин, — Я не иду.
— Ладно, не заводись, не начинай. Выслушай сначала. Это все, — Арсен развел руками в попытке охватить груду груза, — месяца четыре собирали, со всей Гряды свозили. Недостающее через Айтуар, и Дагоберт везли. А собрать всё, взвесить, упаковать, "дорожку" сопроводительную заполнить?
Начальник Припасного двора обошел кучу, и покачал головой:
— Я за то, чтобы эту товару отправить, и груз на место доставить, перед посадником, всей купеческой верхушкой, "купцами-отцами", головой отвечаю.
— Пашку вон своего пошли, своим магазинным обозом, дойдет потихоньку.
Арсен, присаживаясь на длинный ящик, раздраженно хлопнул по нему ладонью:
— А-аа, что ты такое говоришь, Северин! Ты же знаешь, что они никуда не дойдут, развалится всё на ходу. Посмотри на повозки, на лошадей, на возниц — дедов дряхлых посмотри! Позор со двора выпускать, не то, что куда-то за кордон. С твоими мажарами даже рядом поставить невозможно.
— Петра Фрайда наймите, Конягу того же. Они ходят на Остров. Почему на мне свет клином сошелся?
Арсен покачал головой:
— Фрайд на Кафирлат всю свою товару увел, Белогорск там железом закупился, Петруха до зимы возить будет. Индар Коняга болеет, сам знаешь. Жена его боится, что подняться не сможет, потихоньку товару его распродавать начала. Гоня из Луначарово не вылазит, даже вроде туда перебираться хочет, совсем звездочеем стал. На остальных надежды никакой нет, ни надежды, ни доверия.
— Про доверие вспомнил? Что ты мне сразу про Остров не сказал, когда в конце зимы к нам примчался? Почему промолчал?
— Ага! Ты бы меня сразу за дверь выставил, а Ирина твоя плёткой со двора погнала в степь ночную. Знаю я вас.
Северин усмехнулся:
— Плеткой, говоришь? Да ты бы живым не ушел, и шагу бы с крыльца не сделал, стоило бы тебе про Остров заикнуться.
— Во-от! А я что и говорю! Испугался! Мне детей своих, что, сиротами оставлять? Да и тогда многое неясно было. Как, впрочем, и сейчас...
— Как тебе в голову могло прийти, что я пойду работать на жиг, на Остров?
— Север, это Проклятая война 20 лет назад закончилась. Подумай — 20 лет прошло! Забывать уже про нее начали, изменилось всё за это время. Теперь крепче Острова у нас союзников нет, и не было.
— Забыли, говоришь, война у вас закончилась? — Северин рванул ворот рубахи, обнажая шрам, уходящий от горла вниз через грудь, — Мне вот это забыть не даёт! Я всё помню, всё!
— Север, Север! — Качая головой, поговорил Арсен, — Ты ещё мне слезу пусти, рубашки тут на груди рвёшь, царапиной своей тычешь! Та война всех задела, кто шкурой, порезанной отделался, кто без дома сожженного остался, кто родню на стене потерял. А кто и сам жизни лишился. Не один ты в той войне, раны и боль принял.
Произнес и отвернулся, уводя взгляд на чердачное окно. Помолчали немного. Северин рядом присел. Молчит, знает он про раны Арсена, сотника своего. Сам те раны перевязывал, после боя встречного, после которого, от сотни Арсена треть в живых осталась. И про первую семью Сотника помнит, в той войне погибшую. Жена и дочь пятилетняя, не ушли от беды, от набега килианов, псов имперских.
— Что тут? — похлопал Северин по крышке ящика, на котором они сидели.
— Груз особой важности. Железо разное, — Арсен ткнул рукой в сторону пронумерованных ящиков, и начал перечислять, — Инструменты, лесопилка, кузня, камнедробилка, колёса водяные, доспехи, железо "злое".
— Упаковано, взвешенно. По норме твоей всё разложено. Северин, ты пойми, кроме тебя никому довериться не могу. С этим обозом, все на уши поставлены. Всё в секрете, всё по тайному. Здесь не весь груз. После обеда с Подворья Острова еще что-то жиги привезти должны.
— Повозки сюда загонять будешь, погрузка прямо здесь. Всё через весы пойдёт. Мы вон и стену для проезда разобрали, ворота новые под товару твою за весну поставили.
— Я еще не решил ничего, — Северин постучал по ящику, — Подставил ты меня, сотник. Сильно подставил!
— Север, но не мог я по-другому. Прости, что утаил. Ну, откажешься ты, что людей своих назад на хутор потянешь? Семьи их без заработка оставишь? Разгон начался, упустишь время, на что они зимой жить будут, твои хуторяне?
— Гад ты сотник, вовремя начал о людях моих заботиться...
— Уйдёшь ты сейчас, посадник с меня голову снимет, припомнит всё и тебе и мне, не дай Бог до воеводы дойдёт, а дойдет обязательно...
Арсен вздохнул, и продолжил:
— Так он на твоем старшем отыграется. Ты же из дружины тоже не под барабанный бой уходил.
Северин заерзал на ящике. Арсен придержал его за плечо, а сам стал перед ним:
— Слушай, слушай, ты думал, уйдёшь, и всё на этом закончится? Меня со службы погонят, следом за сыном твоим. Пашку моего турнут, а у него жена вот-вот родить должна. "Купцов-отцов" настропалят, все заказы твои отменят, об отце и брате подумай.
— Ты же в Сантимир идёшь, на обратном пути лесу прихватишь, считай, сколько зараз всей своей товарой припрешь. Брату твоему на пять лет леса хватит, а мы ему заказик на телеги подкинем, штук на 20. Ты же сам видел, что у нас за скрипелки на колёсах. У отца твоего зерно возьмем по хорошей цене. Думай, Север, думай!
Знал Арсен, знал куда бить, брат башлыка Костя в своей мастерской чудеса творил, но не каждый мог за его повозки заплатить требуемое. Люди брали там, где дешевле, пусть поплоше, но ведь тоже едет. Повозки у Константина получались лёгкие, скоростные, крепкие, надежные! Но сколько материал тот, что на них потрачен, стоит? А с дешевым лесом и повозки немного дешевле будут. А если Арсен весь этот затор, что во дворе мастерской скопился, себе в казну заберёт, вообще у тележных мастеров жизнь наладится.
И про зерно тоже начальник Припасного двора прав. Зерно, конечно, всегда своего покупателя найдёт, но где, и по какой цене? А тут — Казна! Постоянный, богатый покупатель, берущий в больших количествах и дающий цену неплохую. Да и сам ведь про лес подумал, когда Арсен в конце зимы ему разгон этот предложил. Вот и согласился сразу, не ожидал подвоха от друга своего.
— Ты сделай свое дело, товару вовремя на место доведи. А я и посаднику, и воеводе проходу не дам, пока труды твои не отметят, — продолжал наседать Арсен.
Видел он сомненья Северина, видел, еще чуть-чуть и сдастся горячий башлык.
— Ты ведь выручаешь всех крепко. Я им про телеги скажу, и про зерно. Подвинем немного других, каждого по чуть-чуть, а зерно с хутора твоего пристроим. Нужный ты нам человек, нужный, не посмеют тебе отказать, ты главное сам не подведи. Север! Помоги мне, нам помоги! Ты ведь знаешь, в долгу не останусь. Согласен?
Не устоял Северин, перед натиском обещаний и пробудившихся надежд, кивнул молча. Не назад же весь этот табор разворачивать...
— Ээ-эх! Молодец! Полусотник! Попил ты моей кровушки с утра, попил!
— Так ведь день ещё не кончился, да и не договорились мы ни о чём. Нам цену ещё рядить надо...
— По-нашему, по высшему ряду пойдёшь! Согласен?
— Это за 3,5 гривенника-то в день? Нет! Не согласен!
— Северин, это нормальная цена — 3,5 гривенников за мажару, 1,5 гривенника за подводу. Это хорошая цена, мы её не всем даём.
— Вот и дай её тем, кто к ведьмам пойдет, или куда подалее!
Северин встал, потянулся, покачиваясь с носка на пятку, глянул на Арсена:
— Две цены, два ваших высших ряда!
— Что ты, что ты, — Арсен замахал руками, замотал головой, — Ладно, пойдём ко мне, там поговорим. Ты тут всё увидел?
Втроем, вместе с часовым, они закрыли скрипучие ворота, с трудом просунув дужку замка в проушины перекосившихся створок.
— Если Александр подойдёт, пусть опечатывает. Ключ у меня. Я на месте буду, у себя.
Часовой кивнул и отошел в тень.
Народу перед конторой прибавилось. После прохладного склада на улице припекало.
— Сколько ты хочешь за мажару? — спросил Арсен, едва войдя в свой, уже убранный кабинет.
