Граница - новая версия. Часть пятая

— Но почему нежить не преследует их? — удивилась я.

Принцесса покачала головой.

— Они не отходят далеко от этих мест. Я думаю, их здесь что-то держит.

— Ты хочешь, чтобы Вийник ответил на эти вопросы? — уточнила я, почти вздыхая с облегчением. Уверена, если кто и может разобраться, почему именно здесь водится нежить, так это Вийник.

— Об этом мы поговорим позже, — улыбнулась принцесса.

Она склонилась над курительницей, достала из рукава огниво и умело разожгла огонь, а после высыпала из другого рукава какой-то зеленоватый порошок.

— Сядь рядом со мной, — попросила Кайодиви, — и обрати свои помыслы к Небу. Оно откроет тебе вину твоего мужа и многое другое. Тогда ты поймёшь...

Принцесса всё говорила, говорила и говорила, но я перестала понимать слова, только вслушивалась в мягкий, убаюкивающий голос. Мои глаза закрылись, а когда открылись, принцесса стояла возле меня в ослепительно-белом одеянии. Она подала мне руку и я, не колеблясь, вложила свою ладонь в её.

— Твой взгляд проникнет в прошлое, — мягко сказала Кайодиви, — ты увидишь преступление своего мужа.

Мы словно бы уменьшились и взлетели в небо. Я увидела пыльную дорогу, по которой конвой вёл спотыкающихся, закованных в колодки людей в жалких лохмотьях. Я услышала свист бичей и сердце моё переполнилось жалостью.

— Не позволяй себя обмануть, — раздался голос принцессы. — Эти люди — преступники. Они грабили, убивали, воровали... среди них нет ни одного невиновного.

Слева от конвоя раздался шум и стражники свернули туда, чтобы проверить, что случилось. Но на дороге было тихо, только споткнулся и не поднялся один из заключённых. Под его ногами раскрылась яма и он провалился прямо туда. Когда стражники вернулись, яма уже закрылась и они не заметили пропажи одного из измождённых замученных людей.

... Поднятая конвоем пыль осела, когда на дорогу вышел Вийник. Он сделал странный жест руками — и земля снова раскрылась, выплюнув...

— Кейжи! — вырвалось у меня. Второй раз за день я пришла в отчаяние. Теперь многое становилось понятным. Зять принялся приходить в круг белоцвета и разгадал его загадку, а, может, наткнулся на незаконных магов — и оказался здесь.

Принцесса, которую я до того не видела, оказалась рядом.

— Сколько же у тебя мужей, сестра моя Элесит-дари? — засмеялась она. — Ты знаешь и этого человека.

— Да, — я хотела промолчать, но слова сами рвались с губ. Во время видения невозможно лгать, вот в чём беда. Но и принцесса не может меня обмануть, надо только правильно задавать вопросы... но... Не отвечать было невозможно. — Он... он муж моей младшей сестры...

— Это у вас семейное, — засмеялась принцесса, а Вийник тем временем магией сорвал с Кейжи колодки и куда-то потащил. — Он освободил вора и нарушителя границ, сестра моя Элесит-дари. Он маг и нарушитель границ, он...

Но меня затягивало другое видение. Вокруг сгущался туман, а потом рассеялся — и я увидела мирную деревню. Даже простые дома в империи выглядели игрушечными по сравнению с нашими, но сейчас над ними сгущалась беда. Я чувствовала её — чёрное удушливое облако, которое вот-вот обернётся.

— О, нет, сестра моя Элесит-дари! — воскликнула принцесса и толкнула меня в сторону.

Моя мысль, лёгкая и бесплотная, отлетела далеко-далеко, сначала на восток, а потом на юг, как собака, почуявшая след, её словно тянуло... тянуло... тянуло...

— Элесит-дари! Элесит! Остановись! Элесит! Вернись!..

Голос затихал вдали, а я летела, летела, летела... Мне было не страшно, я понимала — это видение, просто сон, воспоминание о том, что случилось... о том, что меня касается... как-то... касается... возможно...

На камне лежал, распростёршись навзничь, обнажённый мужчина. Лицо его было искажено, но похотью ли или страданием — этого я не знала. Поверх мужчины лежала, перебирая его волосы, девушка, чьи глаза горели зелёным огнём, а зрачки было вытянутыми, как у кошки. Она медленно целовала его и под её поцелуями мужчина вздрагивал не то от боли, не то от страсти.

- Зике... — сладко, в истоме шептала она, — поцелуй меня, брат Зике... посмотри на меня... разве я не хороша... ты же любишь женщин, Зике... зачем тебе та девочка? Она никогда не сможет того, что могу я... поцелуй меня, Зике... вот так... вот так... да... да... я подарю тебе то, чего ты ещё не знаешь... ни одна женщина не сможет дать тебе то, что даю я... вот так... так... целуй же меня...

Раздался смех — холодный безжалостный смех колдуньи, — и в видение вплыла вторая женщина, одетая в белое одеяние. Она скинула его, подойдя к камню, встала на колени и тоже стала целовать Зике... он стонал и с каждым поцелуем между его кожей и женщинами как будто что-то проливалось. Ещё один смешок — и вот в видение входит-вплывает третья женщина.

- Ты же любишь красивых девушек, Зике?.. Забудь о доме, отдайся своим чувствам... мы сделаем тебя счастливым...

Зике... Зике... я знала это имя! Так звали... так звали... брат Зике... пропавший брат Зике...

- Элесит-дари! Сестра моя Элесит-дари!

- Элесит! Леди Элесит! Да что мне за наказанье с вами?! Просыпайтесь!

Кэсси?!

- Вставайте, леди Элесит!

Уже утро? Кэсси всегда так будит меня на работу...

Кэсси...

Что Кэсси делает в моём видении?!

Я открыла глаза. Я лежала в своей постели в приёмном дворце на внутренней восточной заставе и надо мной склонилась Кэсси, которая не скрывала своего недовольства. Позади неё стояла, очень взволнованная, принцесса Кайодиви.

— Хвала Небу! — воскликнула принцесса. — Моя вина, сестра, я не думала, что воля Неба окажет на тебя такое влияние!

— Что случилось? — с трудом спросила я.

— Тебя затянуло видение, — пояснила всё ещё взволнованная принцесса. — Такое бывает... но я не знала, как тебя разбудить... твоя женщина сумела... Сестра! Я так волновалась!

Она порывисто обняла меня и смахнула рукавом две слезинки.

— Я пойду, сестра моя Элесит-дари.

Она выскользнула за дверь — всё ещё изящная, всё ещё прекрасная, но какая-то потускневшая от переживаний. Я повернула голову к Кэсси.

— Что она с вами сделала? — встревоженно спросила служанка. — Я ничего не поняла из того, что она лопотала. Твердила что-то о том, что я должна вас вернуть, про небо чего-то... Чем она вас опоила?

— Это их магия, — уклончиво ответила я. Кэсси была в чём-то права. Я видела, как принцесса рассыпала благовония, но всё же... всё-таки это была не отрава, не сон... что-то во мне отзывалось на увиденное, что-то подтверждало подлинность произошедшего. Что-то очень похожее на то время, когда стразары за горами приняли меня за лару террину. Не точно такое же, нет, другое. С другим вкусом. Другое на ощупь. Оно и пахло иначе!

Пахло.

Но это не запах благовоний.

Нет, это... это запах самой магии!

Но как я могу его чувствовать?

Ведь Вийник... Вийник клялся, что выжег всё! Я столько терпела ради этого!

Вийник...

— Вийник... — в задумчивости произнесла я и Кэсси немедленно насторожилась:

— Что? Это тот маг, который вас лечил?

— Ты его помнишь?

— Ещё бы мне не помнить! Ведь это благодаря ему мой Жирмек поправился!

Я слегка смутилась: за всё время, которое Кэсси у меня служила, я не удосужилась узнать имени её ребёнка. Прав был Вийник, конечно...

— Это по нему вы так убиваетесь? — вдруг спросила служанка.

— С чего ты взяла? — возмутилась я.

— А чего тут брать, не слепая! Вижу, как вы поменялись-то! Не спите, не едите, только работаете! Словно в гроб себя загнать решили, не иначе!

— У меня много работы! — запротестовала я.

— Да и он тоже хорош! Хоть бы весточку послал! Как уехал — ни ответа, ни привета! А ведь люди-то шепчутся!

— Тихо ты, Кэсси! — не выдержала я и потянула служанку за руку, чтобы она наклонилась ко мне. Когда та послушалась, продолжила уже шёпотом: — Он здесь. Тихо! Молчи! Здесь стены из картона! Слушай! Вийник здесь, его держат в тюрьме. Сегодня обещали перевести во дворец. Мне не дали с ним поговорить. Кэсси! Слушай! Ты должна его найти для меня!

— Как я это сделаю? — тихо, но яростно зашептала служанка. — Я даже местного языка не знаю!

— Это не важно, — горячо ответила я. — Возьмёшь своего... Жирмека и будешь везде бродить. Если кто-то остановит, отвечай на имперском: "Пожалуйста. Я не понимаю вашего языка. Моя госпожа — Элесит-дини. Моему ребёнку нужно гулять. Пожалуйста".

Я перевела эти слова на наш язык и потребовала, чтобы Кэсси повторила их на имперском. Она, запинаясь, кое-как воспроизвела нужные звуки.

— Нет, не так! — тем не менее поправила я. — Элесит-дини. Если ты скажешь Элесит-дин, меня будут принимать за служанку, а нам надо, чтобы меня считали знатной дамой.

— Вы и есть знатная дама, леди Элесит, — неожиданно серьёзно ответила Кэсси. — Хорошо, я буду гулять. Мне и самой надоело тут сидеть.

— Не пялься по сторонам, — торопливо наставляла я. — Играй с ребёнком, как будто тебя больше ничего не интересует. Если тебя куда-то не пускают — кивай, повторяй "Извините, извините!" и уходи, но обязательно запоминай, как выглядит это место. Возможно, мне придётся потом за тебя извиняться — не принимай этого всерьёз, у них такой обычай.

Кэсси пожала плечами.

Она, возможно, сказала бы что-то ещё, но дверь с тихим шорохом отодвинулась и в комнату заползла Чаедин.

— Госпожа принцесса Кайодиви нижайше просит госпожу Элесит-дини подойти на церемонию распития ша'ари.

— Что за новая отрава? — резко спросила Кэсси, когда я перевела ей приглашение.

— О, госпожа, это прекрасный напиток! — ответила Чаедин, обращаясь к Кэсси. Не поняв слов, имперка прекрасно уловила интонацию. — Он отгоняет печаль и злых духов. Прошу, госпожа Элесит-дини, прими приглашение госпожи принцесса Кайодиви!

— Охотно, — ответила я и встала с постели. Кэсси недовольно заворчала, но я попросила её замолчать. — О, Чаедин! Сын моей служанки Кэссидин нуждается в прогулках. Я приказала ей выйти с ним на воздух.

Чаедин покорно склонила голову. Этикет не позволял мне просить за Кэсси, ведь Чаедин была ниже меня по положению.

Кэсси по моему знаку изобразила послушную служанку и ушла к себе, чтобы одеть своего ребёнка для прогулки. А я покорно отдалась в руки Чаедин, которая непременно хотела нарядить меня достойно для предстоящей церемонии — в длинную кофту с прозрачными многослойными рукавами вместо обычной для имперцев короткой куртки.

Чаедин отвела меня в тихую беседку, стоящую в стороне от дворца. Кроме Кайодиви там никого не было. По пути служанка закрывала моё лицо плоским веером на длинной ручке, ведь мои рукава ничего не скрывали и я должна была держать руки на весу, морально готовясь к предстоящей церемонии.

Принцесса встретила меня прежней улыбкой и взмахом руки отпустила служанку.

— Садись рядом со мной, — указала Кайодиви мне на подушки. — Церемония распития ша'ари ещё интимнее, чем любовь. Здесь нет места титулам, только красоте и... доверию.

Я опустилась на колени и приняла из рук принцессы изящную чашечку, на дне которой темнела терпко пахнущая жидкость.

— Когда великий Сеншитиви устраивал церемонию для своего старшего брата Авир'оте-твира, — мягко сообщила Кайодиви, — рукава не были прозрачными. Он подсыпал брату в чашку корень удоку-шо, который прятал в рукаве. Но сын Неба не умер, его вылечила их сестра, великая целительница Ишадиви. Тогда Авир'оте-твир постановил, что церемонию ша'ари можно проводить только с прозрачными рукавами.

Она покружила напиток в своей чашке и отпила. Я последовала её примеру.

— Кроме того, — с улыбкой добавила принцесса, — так гораздо красивее.

Я не могла не согласиться: ворох прозрачного шёлка, спадающий по рукам принцессы, выглядел великолепно. Что до меня... в обществе Кайодиви я чувствовала себя неуклюжей плебейкой. Напиток был горький и противный на вкус, изящная чашечка — неудобной, а рукава так и норовили испачкаться.

— Тебе идёт наша одежда, — как-то отстранёно заявила принцесса. — Тебе сложно... ты напоминаешь мне меня... ведь так недавно я возила рыбу на базар и чистила вонючую тележку! Я мечтала о прекрасном... о красоте и изяществе... ты счастливей меня — твои руки не испорчены тяжёлым трудом. Я выучилась — шаг за шагом, не сразу. Я помогу тебе. Посмотри на меня. Встряхни руку вот так, чтобы расправить ткань, возьми чашечку, а потом разогни сустав за суставом. Медленно, как будто ты — дерево, растущее из земли.

Дерево...

В ушах вдруг зазвучал угрожающий голос лесного стража.

Воспоминание.

Просто воспоминание.

Я вздрогнула и расплескала горячий напиток. Я-то помнила, каково чувствовать себя деревом!

Принцесса с улыбкой покачала головой, не догадываясь о причинах моей неловкости.

— Это не страшно. Попробуй ещё раз. Ощути красоту движения. Хозяйка церемонии — как и хозяин — сама угощает гостей. Ты должна учиться быть внимательной и вежливой. Именно на церемониях распития ша'ари в империи творится политика.

Глава четвёртая

о том, как осваиваться в чужой стране

Я уснула легко, не задумываясь ни о чём, мне легко спалось на низком топчане, который напоминал мне время моей службы в архиве.

Я спала и видела сны.

Мутные сны, похожие на серый туман, который постепенно прояснялся, прояснялся, прояснялся...

Игрушечная деревенька империи, на окраине которой как будто клубился чёрный дым, но пахло не огнём, а могильным смрадом. Никогда раньше я не видела нежити, но обмануться было трудно. Кости людей и животных, причудливо соединённые между собой, кое-где со следами ещё не сгнившей плоти, а где-то — с кусками мяса, с обрывками кожи уничтоженных жертв. С каждым шагом они двигались всё стремительнее... чудовища, чья единственная цель — рвать, терзать, кусать, уничтожать живое.

Почему я видела их в своём видении? Что-то притягивало меня, что-то направляло мой взгляд. Как будто какое-то родство... не крови, но... магии? Семь богов, какая магия, при чём тут это?!

Видение прояснилось окончательно и я увидела знакомую фигуру. Вийник, одетый как имперец, но не знатный, а бедный, с узкими рукавами серой полотняной куртки, спокойно стоял и ждал. Приглядевшись, я увидела кое-что знакомое — след оберегающей магии на самом большом доме. Люди подхватывали своих детей и уходили туда. Когда-то эта магия меня отпугивала, теперь... меня как будто тянуло оказаться поближе. Там. Рядом. Встать за его спиной. Поделиться своими силами. Как будто...

Нежить была уже близко, когда Вийник отцепил от пояса какой-то предмет, который я не могла разглядеть в тумане видения, сжал в кулаке и направил на ближайшее чудовище. Из его руки вырвалось... этого не может быть... из его руки вырвалось пламя! Оно сожгло нежить! Но ведь...