Граница - новая версия. Часть пятая

Кэсси молча встала и вышла за дверь, опять чуть не снеся притолоку. А, когда вернулась, положила передо мной мой любимый пенал, тот, у которого вынимался опорный штырь.

— На него же наведены заклинания от нечисти, — настойчиво проговорила служанка, пихая пенал мне в руки. — Мастер Вийник сам обновил их, когда с вами прощался.

Я закатила глаза.

— Если кто-нибудь узнает, что я ношу с собой оружие...

— Оставьте здесь! Пусть будет рядом, когда вы спите.

— Хорошо, Кэсси, — согласилась я, чтобы отделаться. — А сейчас я хочу спать.

— Но вы положите пенал рядом с собой?

— В обнимку буду спать. Иди.

Утром мне принесли зелёные одежды, затканные причудливым узором, и повели в зал, который Чаедин назвала "Беседкой раздумий". Ночью со мной ничего не произошло, только сквозь сон я слышала далёкие барабаны, в чьём шуме мне чудилось что-то знакомое.

— Приветствую тебя, сестра моя Элесит-дари! — поздоровалась принцесса. — Чувствуешь дыхание воздуха? Сегодня день напоминает о приближении весны. В такие дни мы устраиваем лунные чтения. Окажи мне честь. Я пригласила твоих слуг и моего урода.

— Да, но они не...

— Они — наши гости! — безапелляционно заявила принцесса и хлопнула в ладоши.

Лунными чтениями в империи звали церемонии поэтических импровизаций, во время которых распивали ша'ари и подогретое вино.

Слуги принесли и расставили ширмы, накрыли столик и разбежались.

— Хозяйкой этого вечера будешь ты, — улыбнулась Кайодиви.

— Но я не...

— О, сестра моя Элесит-дари, я уверена, наши гости не заметят небольшой неловкости.

Принцесса хлопнула в ладоши и слуги поставили перед нами ширмы. Кайодиви подняла рукав и сделала мне знак тоже закрыть лицо. В зал вошли мужчины. Харутерчи-тиви сел рядом со своей женой так, чтобы видеть её и моих спутников, но не меня. Орденцев усадили так, чтобы они видели друг друга, меня и Харутерчи-тиви, но не принцессу. Кайодиви довольно улыбалась.

— Вы только недавно в нашей стране, — мягко сказала она, — поэтому я расскажу вам о красоте сегодняшней церемонии.

Орденцы переглянулись и пожали плечами.

— Она хочет сказать, что объяснит нам правила, — перевела я с имперского придворного на язык королевства.

— Спасибо, сестра моя Элесит-дари. Мы чувствуем дыхание весны... откройте свои сердца и позвольте весне просветить ваш разум.

— Она говорит о том, что каждый из нас должен сочинить стихи, посвящённые весне, — пояснила я.

— Она не рехнулась? — шёпотом спросил Тевер. Я поперхнулась.

— Сестра моя Элесит-дари одарит нас свежим ша'ари.

— Ты очень добра ко мне, сестра моя Кайодари, — отозвалась я, разливая горячий невкусный напиток так, как это недавно делала принцесса.

Кайодиви улыбнулась, отпила из чашечки и произнесла:

— Зима проходит

И я боюсь загрустить.

Всего не вернёшь.

На имперском эти стихи звучали невыразимо изящно, которую им не мог придать грубый язык нашего королевства.

— Теперь ты, Харугёри, — попросила принцесса.

В огромных лапах кузнеца чашечка казалось яичной скорлупкой.

— Ох...

Ты не грусти,

Я с тобой

Зимой и летом.

Принцесса чуть заметно поморщилась.

— Сестра моя Элесит-дари?..

Я напряжённо думала.

— Весне поспешить

Радости солнечных дней

Приносит она.

Принцесса соблаговолила слегка улыбнуться.

— Ну, а ты, Тевертерчи, что скажешь?

— Не силён я в стихах, принцесса, — пробурчал огненный маг.

— Это очень грустно, — покачала головой Кайодиви. — Что же... тогда испей штрафную чашу.

Она хлопнула в ладоши и к столу подскочил слуга со странным, пузатым и длинноносым кувшином. Из носика поднимался пар. Второй слуга поднёс грубую чашку с блестящими толстыми стенками. Я осторожно взяла кувшин и, чуть не пролив вино на свой наряд, наполнила чашу.

Тевер покосился на меня, пожал плечами, взял чашу и осторожно пригубил. Тут же сморщился.

— Оно ещё и перченное! — громко прошептал он.

— Это штрафная чаша, — мягко произнесла принцесса. — Может быть, твой друг, Ватр-терчи нас порадует?

Брат Ватр выставил перед собой ладони и замотал головой. Кайодиви тонко улыбнулась. Я со вздохом наполнила вторую чашу и брат Ватр осушил её с таким видом, как будто ему поднесли уксуса. Слуга унёс и кувшин, и винные чаши.

— Что ж... — почти пропела Кайодиви.

Когда я смотрю

На луну над поляной

Мыслями я вся

В мечтаниях о моём

Господине прекрасном.

Её муж откашлялся и произнёс:

— Нет доли достойней

Чем сон у ручья

Поёт он, бежит

Нет господина ему

Нет и законов.

Я задумалась. Они поменяли и форму, и тему стихотворения. Надо было что-то отвечать — и побыстрее.

— Солнца рассветы

Радость несут

людям, что

Встретив, торопят

Времени бег и хотят

Много работая, жить.

Вышло не так хорошо, но принцесса мне милостиво улыбнулась.

— Ты следуешь новым течениям, сестра моя Элесит-дари, это прекрасно. А что скажет Тевертерчи?

— Я не силн в поэзии, принцесса, — буркнул маг.

Кайодиви хлопнула в ладоши и мне снова принесли кувшин. Я наполнила чашу и протянула её брату Теверу. Тот решительно отхлебнул — и чуть не выронил чашу из рук.

— Тут ещё больше перца! — взревел маг.

— Это штрафная чаша, — напомнила принцесса. — А ты что нам скажешь, Ватр-терчи?

— Наша поэзия отличается от вашей, принцесса, — нашёлся маг.

— Тем ценнее будет её услышать, Ватр-терчи.

Маг принял из моих рук чашечку с ша'ари, отхлебнул и с выражением проговорил на языке нашего королевства:

— Серебром сверкает небо.

Серебристое вино.

Серебристые качели

И серебряное дно.

(Не у гроба

у телеги)

Серебристые деньки.

И в серебряные двери

Месяц просится пройти.

— Как... неожиданно, — подняла брови Кайодиви. Тевер смотрел на товарища с большим неодобрением. Лицо его было красным, а вид — весьма недовольным. — Что ж...

Грозный огонь, о,

прошу, не грозись

сжигать

Птичку на ветке.

Её муж отозвался:

— Пламя огня и

Железа металл

Ждём как гостей.

Мне снова пришлось соображать и вышло ещё хуже:

— Радость встречаться

Друзьям будет полезна.

Открыты сердца.

Принцесса слегка поморщилась и произнесла:

— Мы ждём твоих огненных слов, Тевертерчи. Штрафная чаща слишком горчит на третьем круге.

Мага как будто перекосило. Не надо было знать придворный язык, чтобы понять намёк. Тевер принял чашечку с ша'ари, встал на ноги и, поднимая её как заздравный кубок, раздельно произнёс на нашем языке:

— Лак.

Так.

Теперь понятен

дух науки.

Рифмуя, как всегда, ее со скукой,

Я унесу в заоблачную высь

Кусок дерьма

И жалобную мысль.

Я поперхнулась. Принцесса казалась ошеломлённой. Брат Тевер отвесил издевательский поклон в её сторону, сел — почти рухнул — обратно на подушки и уже оттуда сообщил:

— Я на шарике,

на шарике...

Ку-ку.

А со мною две сороки

на суку.

А со мною две вороны

и оса.

Мы стремительно несемся в небеса.

Принцесса с трудом справилась с собой и хлопнула в ладоши. Прибежали слуги и унесли стол вместе со всем, что на нём стояло. Кто-то деликатно вынут чашечку для ша'ари из рук огненного мага.

— Я рада поговорить с вами, о, волшебники пожаров, — со своим обычным выражением произнесла принцесса. — Вы заворожили моего урода.

Теперь поперхнулись маги.

— На придворном языке принято принижать самых близких людей, чтобы вы не подумали, что она ими хвастается, — пояснила я.

— Спасибо, сестра... Харутерчи-тиви только и говорит, что о вашем могуществе. Железо, которое вы показали ему, таково, какое никогда не добыть в наших землях.

— Дело не в добыче, принцесса, — пояснил брат Тевер. — Дело в огне, который выжигает лишнее. Это секреты Ордена. Но корона продаёт священное железо тем, кто в нём нуждается.

— Ах! — взмахнула рукавами принцесса, как бы забывая, что собеседники её не видят. — Ваше волшебство свыше слабого человеческого разумения. Я мечтаю о том дне, когда у нас будет ваше прекрасное железо. Но позволено ли мне, недостойной, просить вас оставить сосуды вашей магии? Вы знаете уже, что за напасть в наших краях — имморто продигиум, с которыми может справиться только священный огонь... если бы мы могли сжигать её...

Я похолодела. Сосуды магии... она имеет в виду ту вещь, которую создал Вийник? Но ведь никто больше не умеет их делать!

— Так напишите короне, — посоветовал брат Ватр. — Леди Элесит, вон, скажет, куда и чему. Орден, может, пришлёт вам наших братьев. Или покажите нам, мы живо управимся.

— О, гости мои так щедры, — как кукла, покачала головой принцесса. — Но зачем отрывать ваших братьев от родной земли?.. если бы были сосуды... священные предметы, вызывающие огонь...

— Это невозможно, принцесса, — оборвал её Тевер. — Только огненный маг может быть носителем пламени.

Вот тут Вийник и попался, отстранёно подумала я.

— Огонь всё сжигает, — пояснил брат Ватр. — Никто не может его выдержать.

— Пламя преисподней, — пробормотал Харутерчи-тиви. Все дружно сделали вид, что ничего не расслышали.

— Но, может быть, кто-то может создать такой сосуд для нас?.. — нерешительно спросила Кайодиви.

— Орден этого не позволит, — отрубил Тевер. — Пламя — не игрушка для профанов! Он не должен попасть в нечистые руки! Только братья и сёстры Ордена могут быть носителями пламени, принцесса! Никто не будет делать для вас эти "сосуды".

— Да и это невозможно, — добавил брат Ватр.

Он хотел добавить ещё что-то, но лицо брата Тевера вдруг перекосилось и тот продекламировал:

— Прилетает оперенная стрела.

Пробивает наши бренные тела.

Пробивает этот шарик голубой.

А на шарике веселье и разбой.

Брат Ватр закатил глаза.

— Это окончание, — ухмыльнулся брат Тевер. — Я слышал их в кабаке в Найзе. Сам Кёльте их читал, не слышали?

— Боюсь, этот человек мне неизвестен, — ответила шокированная принцесса.

— Куда уж вам! — ещё гадостнее ухмыльнулся огненный маг. — Где — дочь Неба, а где кабацкий поэт?

Принцесса вопросительно посмотрела на меня.

— Кёльте — один из людей, которые бродят по дороге и читают свои стихи, а ему за это наливают вина, кормят и дают денег, — пояснила я, украдкой показывая магу кулак. — Найза — третий из Семи городов.

— Сколь занимательны обычаи в вашей стране, — покачала головой принцесса и подала знак своему мужу. Тот поднялся на ноги — я поспешила закрыть лицо рукавом — и вопросительно посмотрел на волшебников.

— Пойдёмте в мою кузню, — предложил он.

Брат Ватр поспешно вскочил на ноги, Тевер встал с явным трудом. Видно, перчённое вино ударило в голову.

Когда мужчины ушли, принцесса попросила меня остаться.

— Что же, сестра моя Элесит-дари, — негромко сказала Кайодиви, наблюдая, как слуги наводят порядок в зале. — Твой муж ведь не брат твоим спутникам, верно? В вашей стране ждёт его незавидная судьба. Не пришлось бы тебе завернуться в полотно и оставить двор от позора?..

— Да уж, — согласилась с ней я. Хитрая принцесса узнала всё, что хотела, и я даже не могла предупредить огненных магов, чтобы они не проболтались, ведь, знай они, в чём дело, Вийнику угрожала бы не меньшая опасность, но уже от Ордена.

— Я восхищаюсь, сколь легко тебе даётся искусство составления строк, — не унималась принцесса. — В предыдущем рождении ты жила здесь и теперь душа твоя стремится вернуться.

От напоминании о том, куда стремится моя душа, меня передёрнуло.

— Нам нигде нет места, — осторожно ответила я. — И ты говорила, что в вашей земле...

— О, сестра моя Элесит-дари, он должен умереть — и он умрёт, — хладнокровно ответила Кайодиви. — Но бывает так, что имя умирает, а тело остаётся жить. Ты могла бы выйти замуж за сына империи, сестра.

— По нашим обычаям у человека одна душа и одно имя, — вежливо ответила я.

— Это так неудобно, — задумчиво отозвалась принцесса. — Ведь, если ты покидаешь свою должность, ты меняешь лицо и одежды. Как ты можешь отзываться на прежнее имя?..

— А у нас имя — это память, — ответила я, начиная уставать от иносказательного разговора.

— Что ж, — мгновенно уловила моё настроение принцесса. — Будь по-твоему. Но знай, сестра моя Элесит-дари, скоро приедет брат мой Кохакутиви и спросит, всё ли спокойно на нашей земле. Я должна буду ответить ему так, как ему нравится. Ты понимаешь меня?

Ещё бы я не понимала!

Но что мне было делать?

Решив во что бы то ни стало ночью пробраться к Вийнику, я отправилась спать.

Барабаны... где-то вдали били барабаны... они взывали ко мне и я уснула, едва голова моя коснулась подушки. Душа, словно ждала этого мига, рванулась из тела как рыба, вытащенная рыбаком из воды...

Я стояла посреди поляны, окружённая толпой женщин в белых балахонах. От них исходило сияние — это была жизненная сила леса, превращённая в магию. Это были — я знала точно — Заклятые. Все они слушали четверых музыкантов... те играли на странных инструментах, похожих на коряги, на которые были натянуты звериные жилы... только один бил в барабан и время от времени ударял в маленький бубен, задавая причудливый ритм... музыка всё ускорялась, играла быстрее и быстрее... девушки рядом со мной стояли так напряжённо, словно от того, что они услышат, зависели их жизни... но не выдерживали. Музыка проникала в кровь, музыка проникала в разум, звала за собой... музыка проникала в тело... в ноги... то одна, то другая срывалась в пляс и между музыкантами и танцующими сплеталась сияющая сеть... Она окружала меня, она окутывала, она заслоняла лунный свет... мои ноги не выдержали и принялись притаптывать... а музыканты всё ускорялись и ускорялись... и вот я сорвалась в пляс вместе со всеми. Скорее! О, скорее! Отдаться музыке, раствориться в ней! Безудержная скачка по лесу, азарт охоты, радость весеннего гона... что-то расцветало в моей душе, освобождалось, срывало покровы...

Музыка, ликующе взревев, остановилась. Сон остался — плотный, странно реальный...

— Вот и ты, — послышался властный женский голос. Я резко обернулась. — Добро пожаловать в мой Дом, в Дом Заклятых, леди Элесит. Давно мы ждали тебя.

— Биро Итель, — проговорили мои губы. Будто всё, что я знала прежде, встало на свои места. Лара террина. Глава Дома Заклятых.

Женщина отвесила мне ироничный поклон — со странно прямой спиной, прижав руку к сердцу, как делали когда-то... в те времена, когда была в моде одежда, которую носил лесной страж...

— Тётушка... — пробормотала я. Женщина услышала и усмехнулась.

— Да, ты знакома с моим племянником, — подтвердила она. — Я — Заклинательница, глава Дома Заклятых... единственного Дома, благодаря городским магам и твоим коллегам.

— Вы похищаете женщин и убиваете мужчин, — слабо возразила я. Только сейчас я рассмотрела девушек, которые столпились вокруг, с любопытством прислушиваясь к нашему разговору. Все они были... странными. Их словно окружало сияние, та жизненная сила леса, которую Заклятые научились превращать в магию. И эта магия изменила их... вот у одной кошачьи глаза с вертикальными зрачками... вот у второй лицо вместо волос обрамляют перья... а у третьей на руках птичьи когти... и у четвёртой задорно торчат вверх мохнатые ушки с кисточками... Все они перестали быть людьми — и это пугало.