В гостях у сказки.

Емеля задумался, потом произнёс: "Хочу кафтан". Получил, но на себя прежнего. Повертел его в руках, отложил в сторону со вздохом и вновь шепчет: "Хочу большой кафтан". Результат  получил побольше, но опять не его размера. На поясе ещё сойдётся, но в плечах узок до невозможности и рукава тесны для новых Емеленых бицепсов. А Макар, насмешник чернопёрый, всё это ехидно комментировал, на всякий случай перелетев с моей шапки на макушку соседнего дерева.

Когда, наконец, мы направились искать подворье Василисы, приодевшийся Емельян оставил позади себя пять кафтанов, трое штанов, два армяка и семь пар сапог. Вот обрадуется тот, кто забредёт сюда после нас!

 Ты, Емеля, думай головой, прежде чем желание загадать! Вот представь: перед тобой болото, ну и ты просишь щуку, дескать, сделай так, чтоб я умел ходить по болоту и не тонуть. А ну как она тебя в лягушку обратит?

Емельян насупился, представив себе такой исход. Всю дорогу до заречной слободы, где нас ждала встреча с Премудрой, он шел молча, натужно шевеля извилинами. А я с любопытством смотрел по сторонам. Изогнутый коромыслом мостик привёл нас на другой берег неширокой реки, где в окружении двух десятков крестьянских домов с крепкими подворьями, высился трёхэтажный терем Василисы. Сразу за околицей начинался просторный луг, отрезанный от полей по-зимнему светлой берёзовой рощей. Какие там, наверное, грибы летом! У меня перед глазами предстала сковородка с шипящими в масле подберёзовиками, да настолько ярко, что я невольно сглотнул.

Сама Василиса оказалась молодой и довольно симпатичной феминой, хотя и не в моём вкусе. Но ведь мне она нужна как советник, а не как предмет для воздыханий, правильно? Главное, чтоб она прозвище своё оправдывала. На моё счастье, дама отличалась острым умом, схватывала всё сказанное на лету и прекрасно разбиралась в различный магических штучках. Длинный монолог Макара, описавшего чуть не в лицах допрос колдовской бляшки, Василиса слушала внимательно, временами вставляя наводящие вопросы, и в конце вынесла свой вердикт о кощеевых замыслах.

 Войной пойдёт непременно! Его подсылы ближних к царю бояр скупили, да что им петь в уши царские внушили. Сам-то наш царь-батюшка умом не больно остёр, всё больше в чаше хмельной правду ищет. На него надёжи нет! Стало быть, надобно к богатырям весточку слать, к Илюше Муромцу, к Добрыне Никитичу да к Алёше Поповичу, отзывать их порубежья дальнего. Вот, токмо, когда же нам ждать Кощея? Ныне?

 Войско кощеево сплошь из мертвяков?  уточил я,  Тогда до тёплых дней их ждать не стоит. У этих зомби сердце не бьётся, кровь тело не греет и, пока солнце не сгонит снега, от них вреда не больше, чем от гадюки под камнем в зимней спячке.

 Верно сказываешь!  одобрительно кивнула Василиса.  А как смекаешь, по весне придут ли?

 Зачем Кощей на Русь идёт?  Вопросом на вопрос ответил я.  За золотом! А злата природного у нас не много, лишь те монеты, что от продажи хлеба на импорт. Значит, вторжение будет по окончании уборочной, не раньше. Сами подумайте: приди он весной или летом, тогда урожая не жди: или не посеют, или на корню войска потравят, а ведь Бессмертный будущее зерно уже своим считает! Нет, для него начинать войну раньше окончания страды, это прямой убыток. Пойдёт на такое Кощей? Сомневаюсь!

 Значит, и тебе ранее того у нас быть не след!  Сделала неожиданный вывод Василиса.  Жди, перед Кощеевым приходом призову.  Она крутанула в пальцах зеркальце, через которое мы подглядывали за замком злодея, бросив солнечный луч мне прямо в глаза.

Я невольно зажмурился, постарался отвернуться, но не мог никуда деться от слепящего зайчика. Как на зарывался лицом в подушку, раздражающий свет упрямо лез мне под веки. Пришлось просыпаться, возвращаясь из сказки к яви. Жаль, конечно.

* * *

Надо будет заглянуть в восточный календарь и посмотреть, год какого животного за меня так рьяно взялся. Ну, что это что-нибудь копытное, ясно сразу  вон как лягается! Только вышел на работу после новогодних праздников, как неприятности посыпались словно из дырявого мешка. Сначала сломался компрессор и, соответственно, пневмопресс встал колом. Потом загремели подшипники шпинделя у токарного станка, выведя его из строя. И, на "сладкое", накрылась ускоренная подача стола у фрезерного монстра и всё это в один день!

Неделя ушла на ремонт, оттянув сроки сдачи заказов. Значит, надо навёрстывать по вечерам, да и субботы прихватывать. Но беда одна не ходит: не успел разобраться с одними проблемами, как навалились другие, третьи... Остаток зимы и весна пролетели в сплошной круговерти, не давая расслабиться ни на секунду. Сказочные сны мне почти не снились, одна только серая муть, средь которой лишь изредка мелькнёт яркая картинка и скроется, вновь смытая потоком повседневности.

Это сны были именно как картинки, сам я в них участия не принимал, ограничившись ролью наблюдателя. Видения приходили однотипные и всё больше на минорной ноте: то девчушка плачет, сидя на берегу речушки, а вокруг неё скачет маленький козлёнок; то старуха в ступе с помелом, совсем не похожая на мою знакомую Ягу, гонится за какими-то детьми. Видел, как мальчонка бежит-спасается от стаи серых птиц. Каких? Не знаю, гуси, или лебеди, но что-то водоплавающее. Раз несколько наблюдал, как мачехи тиранили падчериц. Одну среди зимы в лес погнали за цветами, а другую работой усердно грузили. Да у нас в конторе здоровые мужики так не вкалывают, как эта кроха с метлою да с утюгом завихрялась! У меня аж кулаки зачесались, так захотелось пообщаться с её доброй "матушкой".

Потом пришло лето, с летними же заботами. Народ разбежался по отпускам, а заказчиков прибавилось. Скажете "хорошо"? А вот нет! Заказчик заказчику рознь, иной из тебя за три копейки всю душу вымотает, со своими вконец убитыми механизмами. Одним словом, к вечеру домой я просто приползал, добитый бесконечными пробками и раскалённой жаровней общественного транспорта.

Два месяца я честно терпел, но потом всё же не выдержал и в начале августа решительно отправился к директору требовать отпуск для себя. Тот упёрся рогом и ни в какую. Я тоже не сладкий сахар, а когда дело касается моих интересов, могу и голос повысить. Шум, крик, громы и молнии продолжались полчаса, потом директор пошел на компромисс: две недели в счет отпуска и не днём больше. Ну, хоть такой шерсти клок с нашего босоголового.

Я тут же созвонился с домашними, объявил им радостную новость. Вечером уселся в электричку, через четыре станции ко мне подсела семья и мы покатили за город, к дедушке и бабушке.

Как вы думаете, что я сделал, когда мы прибыли в посёлок? А вот не угадали  оседлал велосипед! И поехал на нём к выезду на главную трассу. Там, на развилке, стоял небольшой магазин, ценный тем, что в нём продавался изумительный хлеб "Рыбачий". Здоровенный, ароматный белый кирпич, весом около трёх кило и, как правило, только что из пекарни! А когда приблизился вечер, я сбегал к соседке, живущей через дорогу, купил трёхлитровую банку тёплого парного молока и мы устроили "милк-о-клок"  так впоследствии прозвало подрастающее поколение наши ежевечерние посиделки.

Я сидел под зелёным пологом переплетённых лоз винограда, наслаждаясь безумно вкусным хлебом, тёплым вечером, неспешной беседой, упиваясь покоем, безмятежностью и любуясь прощальным лучиком солнца на далёкой зеркальной глади кусочка Амурского залива. Хорошо-то как!

Когда сумерки приобрели насыщенность черничного варенья, густая трава зазвенела скрипками сотен кузнечиков. После городского шума эти звуки ложились целебным бальзамом на истрёпанные суетой нервы. А потом удивлённо квакнула лягушка и тут же умолкла, словно испугавшись собственной смелости. Этот "квак" прозвучал сигналом для остальных земноводных, грянувших летнюю песню.

"А песню ли?  подумалось мне сквозь дрёму,  Больше на драку похоже. Наверно, Иван царевич стрелу в болото запустил, вот зелёные невесты и рвут друг у дружки космы в борьбе за трофей! Надо бы ему посоветовать на будущее к стреле гранату подвязывать, чтоб и волю царя исполнить, и чтоб с женитьбой вопрос ребром не вставал".

Я представил этот анекдот в лицах и улыбнулся, наслаждаясь самой мыслью о том, что завтра первый день отпуска и можно спать, спать и ещё раз спать, долго нежась в постели, никуда не торопясь и ничего не опасаясь. Голова утонула в подушке, и я погрузился в сладкий сон...

Недолгий. Ну, разве тут поспишь, когда под самым ухом бухают конские копыта?! Да ещё эти доски подомной такие жесткие оказались. Я приоткрыл левый глаз, потом правый, наводя резкость поправил очки, огляделся. Оказывается, я лежал на какой-то колоде в тени бревенчатой стены постоялого двора, а рядом гарцевал всадник. Сам парнишка незнакомый, но вот его "транспорт" мне уже встречался: горбатая чебурашка в лошадиной ипостаси. А, так это тот малый, что умыкнул колечко с руки царевны!

 Доброго тебе здоровьишка, мил человек!  обратился ко мне всадник.  Я Иваном зовусь, а это мой конёк Горбунок!  он потрепал зверюшку за ухом. Тот, прибалдев от ласки, прогнулся, аж горб уменьшился.  А ты кто будешь?

 Я прохожий, Андреем зовусь.  Губы сами выдали ответ, пока мозги пытались остановить удивлённое круговое вращение. "Конёк-Горбунок! Царевна! Значит, я снова в сказке?! Но ведь Премудрая в прошлый раз говорила, что призовёт меня лишь когда Кощей войной пойдёт? Выходит, уже пошел?!"

 А куда ты путь держишь, прохожий?  продолжал расспросы Иван.

 В стольный град, к Василисе Премудрой. Ты, Иван, про кощеево вторжение ничего не слышал?

 Краем уха слыхал. Для того и еду к братцу названному, Емельяну, чтоб расспросить его. Мож, он что про то ведает.

 Уж не тот ли Емельян, что на печи ездит? Он женился?

 Тот самый. А женился он ещё по весне. Рассмешил царевну Несмеяну, вот царь-батюшка её ему в жены и отдал, а за ней и царства треть.

 Не половину?

 Не-а! Он державу на три части поделил: в одной сам правит, а две отдал за дочерьми в приданое.

 Понятно. А ты как с ним породнился?

 Так ведь жены наши  сёстры родные! Стало быть и мы с ним таперича не чужие! А ты откель Емельяна знашь?

 Встречались по зиме. Ты лучше подскажи, как мне к Яге попасть?

 А что тут указывать?! Вон он, лес. А от села к нему две тропки протоптаны. Вот ты по левой и ступай, она как раз тебя к Яге на поляну и выведет!

Дальнейший разговор был прерван отчаянным скрипом двери постоялого двора. Из кружала на крыльцо выбрался окутанный винными парами красномордый купчик.

 Люди добрые!  обратился он к нам.  А где мне кузнеца сыскать? Лошадь, вишь, у меня р...р...рас...рас...ковалась...ся...сося... от!

 Прямо по улице ступай и дойдёшь!

 Прямо?!  Купчик посмотрел на дорогу, покачнувшись, перевёл взгляд на свои пыльные сапоги.  Коли прямо, тадысь мне ныне не дойти. Никак! Но поп...(ик!)...попробую!

Он сбил шапку на затылок и побрёл, выписывая в тёплой уличной пыли шикарный противоторпедный зигзаг, словно гордый крейсер во вражеских водах. А ведь верно, не дошел: на полпути его ноги заплелись и, окончательно побеждённый Бахусом, торговец сверзился в придорожную канаву. Посмеявшись над незадачливым питухом, мы распростились с Иваном, предварительно договорившись о встрече в стольном граде.

А через час я уже стучался в дверь избушки на курьих ножках, что бы кратко обменявшись с ведуньей новостями, отправиться в дальнейший путь. И не просто на своих двоих: для меня Ягуся на сапоги-скороходы расщедрилась, с шапочкою даже. Точнее, с рыцарским шлемом. Тип — "ведро клёпанное" с одним рогом. Правым. Второй был когда-то снесён под корень молодецким ударом, вон, одни дырки от крепежа остались. Судя по тому, как засмущалась старушка после моих вопросов, этот трофей она собственноручно и добыла, когда в молодости ещё с князем Александром псов-рыцарей гоняла вокруг Вороньего камня.

Я давай отнекиваться, мол, зачем он мне? А старушка отвечает, дескать, "ништо, касатик, сгодится в дороге"! Не стал я спорить попусту, нахлобучил ведёрко на голову (блин, и как рыцари смотрели сквозь эту щелку?!), прицелился и побежал, только лесочки да рощицы мимо замелькали. Сапоги недаром скороходами прозвали — по ощущениям внутреннего спидометра, разогнался я явно за сотню!

Бегу, а на фоне окружающей пасторали в голове сами собой слова складываются, на манер сказаний былинных: "застучали сапоги по дороге прямоезжей, засвистал ветер в ушах... загрохотали по шлему ветви да сучья." Упс, это я в поворот не вписался! Ой, ещё раз не вписался... Ой! — Ой! — мать — мать! А почему так темно стало, свет едва виден, да и зелёный он какой-то?.. Это, оказывается, щель смотровую напрочь позабивало листвою с деревьев, пока я собою спрямлял извивы дорожные.

Осторожнее бы надо. А ну как мне вместо осинки дуб столетний встретится, а? Я позавидовал маленькому Муку: хорошо ему было, он-то на службе у шаха в своих волшебных туфлях всё больше по пустыням рысил. Хотя, как сказать, как сказать! Там ведь порой и кактусы встречаются.

Остановился передохнуть, снял шлем, очистил забрало и дальше побежал лёгкой трусцой, не разгоняясь выше шестидесяти. А и то оказалось много: спустя час пробежки по кривой лесной дороге выскочил на берег моря. Давай тормозить, да куда там! Так в воду и ухнул! Хорошо, на мелководье. Вот только шлем с головы свалился. И что теперь, нырять за ним? А придётся: мне голова целой нужна, хватит и синяков на теле!

Оглянулся, пошарил взглядом вокруг. Оказалось, что стою я на заросшим ельником берегу уютной бухточки, неподалёку виднеется заброшенная землянка с перекошенной дверью, перед ней на песке утварь негодная валяется. Сломанный ухват, чугунок без дна, корыто расколотое, а чуть левее на торчащих из песка жердях сеть рыбацкая висит. Драная. Ну, думаю, мне и такая сойдёт! Ухватил её, давай тянуть, а она в песок вросла. Тянул-тянул, кое-как вытянул, правда, дыр прибавил, ну так мне ж не рыбу ловить!

Зашел по пояс в воду, в то место, где шапочка из себя "Титаник" изобразила, закинул сеть и... ничего. Пусто. Второй раз топлю этот бредень — тот же результат. Тины клок попался и всё на этом. А вот с третьего раза мне повезло: зацепился шлем рогом за невод! Вытащил я железяку ведрообразную, глядь, а там рыбёха уже поселилась, да забавная такая! Бреду к берегу, а сам плавниками любуюсь. Длинные, на солнце переливаются всеми оттенками желтого, от красного к синему, а то металлом отдадут. Красиво.

Вышел на сушу, а сам глаз от рыбки отвести не могу, так бы век и смотрел! Вот только вода из шлема через дырки вытекает, скоро совсем кончится. Жаль мне стало такую красоту, решил я её выпустить. Только начал к воде поворачиваться, как рыба голову подняла и говорит тоненьким голоском: