Бэкап

— Привет, Серега! — протягиваю руку Вронину, тот осторожно жмет ее своей огромной лапищей. В руках у него сегодня странный боевой агрегат. Длинный ствол, мощная ствольная коробка, чуть скошенная назад пистолетная рукоятка, приемистый приклад. Сверху установлен оптический прицел, спереди откидные сошки, слева прилажен короб цилиндрической формы.

— Это что у тебя такое?

— Не видел еще? — как и большая часть попаданцев-мужчин Сергей поневоле стал большим любителем всевозможного оружия, — Это трофейный немецкий ручной пулемет, они его создавали для своего десанта. Бьет прицельно до пятисот метров, калибр 7.92×57mm. Наши его после войны переделали на ленту в пятьдесят патронов. А вообще, штука убойная, особенно если надо тварь на расстоянии держать. Патрон мощный, я короткими очередями даже на двухстах метрах волчару валил.

— Ого! — я еще раз с уважением оглядел ручник. Выбор оружия понятен, Серега — мужик мощный, пулемет как раз под него. Правда, где это они такой раритет и откопали? Видимо этот вопрос читался у меня в глазах, Вронин тут же ответил:

— Их с вооружения давно сняли, соседи нашли на одном складе.

Я молча кивнул головой. Мобилизационный склад в этих местах редкость и наткнуться на него является очень большой удачей. Считай, на год можно себя обеспечить! Но мои рваческие помыслы прервал Мордашин. Он повернулся ко мне с переднего сидения и начал проводить короткий инструктаж.

— Надеюсь методичку для "попаданца" ты, конечно же, читал.

— Аха, — я проводил взглядом милицейский пост на краю города. Наши машины за городом резко прибавили ходу.

— Что-то хоть в голове осталось? — Валерин взгляд стал ехидным.

— Кое-что да!

— Ну, повторение — мать учения. Порождения Тьмы, так это звучит официально, местные называют Нежитью. В целом, конечно, и правильно. Не жизнь это точно. И бывает эта Нежить разного вида и размеров. Наши ученые лбы насчитали более тридцати разновидностей. Но пройдемся по основным. Самая сущая мелочь — "Чертята", размером с ребенка десяти лет, шустрые, хорошо прячутся, нападают группой. Пока одного валишь, с двух сторон остальные заходят. Но они мелкие — автоматическим оружие выметаются хорошо.

"Гамадрилы" — эти твари уже побольше, обликом напоминают обезьян, очень живучие, умеют прыгать по стенам, также нападают стаей, но больше любят закрытые помещения. С ними надо быть очень осторожным, лучше держать на расстоянии.

Самый наш главный враг — "Волчары", чем-то походят на огромных собак, издают громкие, с подвыванием звуки, быстро передвигаются, убежать от них можно только на автомобиле. В рейде нарваться на них около Тьмы проще простого. Такое впечатление, что эти твари там нечто вроде патруля.

— Лучше их бить издали, — добавил Вронин и тряхнул свой ручник, — И ты слышал, что стая волчар может своему вожаку на время передать свою силу?

— Нет, — я был искренне удивлен, — А как это вообще возможно?

— Возможно, — вздохнул Валера, — это же Нежить, она нашим законам не подчиняется.

— Но и ее можно бить, если сначала не обосрешься — осклабился довольно Вронин. Порадовал, блин, называется!

— Изредка попадаются Кикиморы, монстры такие — жуткая помесь обезьяны и паука, у них много рук или лап, трудно точно обозвать. Очень опасны они вблизи, валят человека, и жизнь из него высасывают в течение нескольких минут. Чем больше высосала, тем более сильной эта тварь становится. Считай, встретил ее в одиночку — и шансов выжить немного.

Я слегка поежился, хотя на улице морось закончилась, и весело брызнуло свежим солнышком. И ведь не скажешь, что меня специально пугают, это напоминалка такая, очень актуальная в этом, "бэкапнутом" мире.

— И еще вблизи зон Тьмы очень опасен "Морок", его практически не видно, и это он людей в "Оборотней" превращает. Его можно только почувствовать. Ты как, Петрович, вообще ощущаешь Нежить? — Мордашин с любопытством уставился на меня.

— Да как сказать, — я задумался. За полтора года жизни после "провала" с проявлениями Тьмы мне сталкиваться приходилось не особо часто. Правила техники безопасности всегда старался соблюдать, по ночам по городу и окрестностям не бродил. Видел нападения на людей издали и до инцидента в Вершинино сам в них не участвовал. Я же не в Народной Милиции состою и тем более не в Командос, обычный трубопроводчик. Мы и в подвалы без патрульных милиционеров никогда не залазим. Самое частое проявление тьмы, что я наблюдал, это "Лишай". То ли трава, то ли какая-то другая лишаестая напасть, часто произрастающая в совершенно темных местах. Под лучами яркого света он начинает истаивать и разрушаться, выглядит очень мерзко.

— Так и говори. Люди по разному Тьму воспринимают, кто-то еще издалека чует, а кто-то пока Гамадрил не укусит и не поймет ничего. Был у нас в команде один паренек, Данила-мастер. Так его, как ознобом било при самом слабом поползновении Нежити, он у нас заместо компаса работал.

— И где он?

— Да..., — лицо у Мордашина потемнело, — все вот жизни хотел вольной, связался с одними обсосами жадными .... Короче, нет его больше, Нежить схарчила. А какие ведь надежды подавал. Эх!

— Тут самое главное, Петрович, — не суетиться, — Вронин смотрел совершенно серьезно. — Почуешь чего странное, сразу все внимание туда, оружие наготове и нас не забудь предупредить. В этом слое нет портативных раций, Союз и здесь отстал в технологиях, так что увидишь что непонятное — просто кричи или стреляй.

Я уже был в курсе того, что Нежить ощущает и находит людей другим способом и особого смысла не шуметь нет. Так что кричать, так кричать! Мы птицы не гордые.

— А сейчас кого-нибудь ждем в гости?

— Хороший вопрос, — Мордашин поскоблил подбородок. — Да как-то не особо. Места там сейчас нежилые, они оказались как бы в полукольце Тьмы. А Нежить, она все больше к людям тянется, если дотянется, — глава нашей "бригады" улыбнулся, — Там другое мешает. Тьма относительно близко, дышать тяжело.

— Это как это? — несмотря на то, что я здесь вполне обжился, подобными вопросами никогда не интересовался, ни к чему было.

— А приедем — поймешь. Ты когда-нибудь в горах был, "горняшку" хватал?

— Не был, но слышал. Были пацаны знакомые, альпинисты.

— Похожие симптомы, только влияет больше на мозги, по чуть-чуть здоровье у тебя отбирает и силы подтачивает. Поэтому в таких местах нормальному человеку долго находиться нельзя.

— Понял.

Задал, короче, Валера мне тем для размышлений, чтобы ехалось веселее.

Километрах в двадцати от города мы свернули с худо-бедно асфальтированного шоссе на проселок, ведущий в сторону северо-запада. Как раз распогодилось, поэтому тент на машине свернули, подставив головы ласковому майскому солнцу. Я с наслаждением вдыхал запахи весеннего леса, недели две как распустились листья, появились первоцветы, на душе стало одновременно радостней и тревожней. Радость от окончания долгой русской зимы, а тревога от появления большого количества возможностей. Лето ведь время горячей страды. Так уж устроен русский человек, мы все максимум, как три поколения от сохи. Не зря даже москвичи первым делом после автомобиля обзаводятся дачей, и многие из них с неподдельным удовольствием копаются в земле.

Наконец, наша маленькая колонна остановилась на Т-образном перекрестке.

— Перекур, — объявил Мордашин и вопросительно глянул на меня, — Доставай, Петрович, твои бутерброды! Перекусим сейчас хорошенько, потом недосуг будет.

Серега Вронин, уминая уже третий бутерброд с бужениной, которую заботливо приготовила моя Маша, прошамкал:

— Налево поедем, в Выселки попадем. Там живут люди, хотя и очень такие своеобразные.

— Разве в такой близости к Тьме может кто-нибудь жить? — честно удивился я в ответ.

— Ну, не так уж там и близко. А живут местные, — пояснил наш пулеметчик, — в смысле из аборигенов. Не всем по нраву "попаданцы", не считают они все-таки нас за своих.

Ага, понятно, слышал я о подобных гражданах. Большая часть тех, кого местные называются "пришлыми", а попавшие сюда не по своей воле "попаданцами", появились в этом мире после глобальной катастрофы. Объяснить которую по меркам знакомой нам науки просто невозможно.

По словам тех же аборигенов семь лет назад в их мире начались очень странные явления. Сначала начали пропадать люди. Поодиночке, группами, потом целыми населенными пунктами. Приезжает тревожная группа милиционеров — а в деревне никого! Дома стоят настежь, наблюдаются следы паники и кругом пустота. Ни домашней живности, ни самих людей, зато все вещи целыми остались.

Объявить военное положение власти попросту не успели. Сначала по всей планете накрылась связь, затем на мир навалился "морок". Именно так обозвали местные то состояние, в которое они внезапно впали. Сколько оно продлилось — так никто толком объяснить и не смог. Когда люди очнулись, то обнаружили, что большая часть населения начисто исчезла. Как уж оставшиеся в этом покореженном мире люди пережили эти дни ...

А затем пришла Тьма, и начали появляться чужаки. Первым "попаданцам" также пришлось непросто. Чужой мир, страшащая душу безлюдность и хаос, поначалу агрессивные к ним аборигены. Несколько месяцев понадобилось, чтобы немногочисленные группки людей начали сотрудничать между собой и восстанавливать хоть какую-то видимость цивилизации. И такому относительно быстрому единению помогла именно Тьма со своими чудовищными порождениями. До споров ли и ругани, когда на тебя кидаются черные создания потустороннего мира? Понемногу жизнь начала входить в новое русло, приняла хоть какую-то видимость порядка. Люди сбивались в более плотные группы, уходя от надвинувшейся на них черной стены небытия и стараясь занять самые лучшие места былого мира.

— Вот она! — Вронин кивнул в сторону темнеющего синью хвойного леса. Меня уже полчаса как мутило. Вроде все также светит солнце, бегут по небу по своим делам легкие облачка, а в сердце поселилось нечто гнетущее, сжимающее душу грубыми, мозолистыми лапами.

Я повернул голову на зов командира и увидел .... даже не знаю как Это описать. Нечто похожее на огромное грозовое облако, и только, что похожее. На деле в нормальной жизни таких туч и гроз не бывает. Так или иначе, черное всегда соседствует с более светлыми оттенками серого, заметна некая фактура и градация, да и существует постоянное движение облачного фронта. А здесь — просто чернота, чернота абсолютная, без промежутков и оттенков. Казалось, что свет начисто пропадает в этой огромной стене, где его жадно всасывает в себя некая дьявольская сущность Потусторонья. Какая-то мутноватая взвесь черноты, вознесшаяся на безмерную высоту и теряющаяся в стратосфере. Это она поселила в моем сердце смутную тревогу.

— До нее, считай, еще верст тридцать, а уже ..., — Вронин передернул плечами, видимо и этого невозмутимого силача проняло.

— Ты как сам? — обернулся с переднего сиденья Мордашин, залетавший в кабину ветерок теребил его непослушные вихры, придавая облику нашего командира более моложавый вид.

— Нормально .... просто ... неуютно.

— Ага, — Валера осклабился, — Ну, ты юморист! Неуютно ему, понимаешь.

Все в машине недружно засмеялись, в том числе и я, стараясь стряхнуть с себя некий морок, накладываемый видневшейся по левую сторону от дороги чернотой. Шутка — это один из способов выживания человеческой расы. Ветераны боевых действий практически всегда вспоминают именно веселые моменты, бывшие с ними на войне. Попытка людей оставаться людьми в любой чудовищной мясорубке.

Место, где выдают ништяки

База или на языке новоявленных сталкеров "заначка" выглядела, как обычный склад. Высокий дощатый забор, поверх его тонкой струйкой висела колючка, серьезные на вид ворота. Зачем было создавать ее именно здесь, в таком глухом месте, непонятно. Хотя, может, попросту использовали уже готовые здания? Мало ли какое ведомство некогда построило несколько необходимых ему "объектов". Политика партии склонна к переменам, а с вложениями в "капиталку" у нас не разбрасывались. Это в Таиланде забетонировал площадку, построил ангары, несколько вагончиков с кондиционерами для начальства и Технопарк готов. С нашим же климатом и расстояниями все было намного сложнее. Новое, обуржуазившееся поколение обычно не ценит огромный капитальный вклад времен Союза. Их больше прельщает привозная мишура, которая стоит копейки.

Сразу по приезду на место наша команда слаженно рассыпалась по округе. Каждому заранее был определен участок, который он должен "сечь". Мне лично выпал передний левый сектор. Я взял свой АК наизготовку и начал внимательно оглядывать прилегающее к базе редколесье. Особого волнения ни у кого из наших я не наблюдал, обычная такая рабочая обстановка. И сие обстоятельство помогало держать свои нервы в узде. Мужики ведь обычно любят друг перед другом повыпендриваться и покрасоваться. Типа и черт нам не брат!

К самим воротам осторожно подошли Вронин и наш водитель Родин. Они внимательно что-то выглядывали в щель между створок. Затем наш пулеметчик уверенно подставил спереди сцепленные в замок руки, а легкокостный и одновременно длинный Игнат ловко перепрыгнул на ту сторону ворот. Вскоре там заскрежетал засов, и створки распахнулись наружу.

— Ходу! — негромко прикрикнул Мордашин, и автомобили начали заезжать внутрь, тут же разворачиваюсь мордами на выезд.

Сам Валера с Серегой неспешно двинулись к длинному кирпичному зданию, стоящему ближе, что-то внимательно рассматривая на песчаной дорожке, а затем на высоких дверях склада.

— Чисто! — скомандовал, наконец, наш командир, и все члены нашей маленькой команды пришли в движение. Еще вчера мы обсудили все наши действия во всех подробностях. В такие опасные рейды следует идти слаженной командой, где можно доверять каждому. Никаких поблажек, даже "новичку" типа меня. "Знай свой маневр!"

Лех Красный, водитель грузовика сразу полез по приставной лестнице на фургон, где было оборудовано "место наблюдателя". То есть, к крыше на винтах прикреплено поворотное кресло. Автомат Алексея был похож на мой, только в него вставлен более емкий, выгнутый дугой пулеметный магазин. Его напарник, Павел Руснин, спортивный парень с очень красивым лицом начал деловито открывать задние дверцы фургона. С его внешностью в моем мире он бы точно был фотомоделью. Наверное, и здесь ему проходу от девчат нет. А ты ж гляди — тоже ввязался в нашу авантюру!

Мы же с Врониным осторожно открыли ворота склада, с опаской заглядывая внутрь помещения. Замок сломали еще во время разведки, так что нам оставалось только снять дужку и распахнуть тяжелые створки настежь. Сзади нас прикрывали сам Мордашин и Родин. К моему удивлению в помещении было относительно светло, сухо, совершенно не ощущалось застарелой затхлости.

— Что стоим? Работаем, парни! — раздалось от ворот, и мы, удобней перехватив оружие, двинулись вперед, — Начинайте по левую сторону!

Источником света на складе являлись узкие окна из стеклоблоков, как раз в те года вошедшие в моду. Они находились под самым потолком, как и немногочисленные отверстия для вентиляции.