Апостолы Каина (главы 9-10)

— Ну, Винзарра поднялась, — поехали? Вот у Кхеншраона глаза на лоб полезут, когда мы ему новость-то сообщим? Мол, новый клан в Камарилью принимать пора.

— Клан, — хмыкнул Ларкиан, — может, не надо? Останусь Линией Крови...

— Надо, Лар, надо, — сказал Шаккерон, — хватит этих фашистских правил, типа в Камарилье только кланы. Раз уж мы гулей официально начали использовать, значит пора ломать старые стереотипы.

— А я одного такого гуля знаю, — Ларкиан поднялся и отряхнул штаны, — это который в отряде Истребителей Б-32 работает?

Смертельная троица захихикала. Ларкиан тоже улыбнулся.

— Да уж, память у тебя хорошая. Подкрепили, небось, чем-то? Например аварией на перекрёстке? — спросил Шаккерон.

— Вот именно. Очень хотелось бы встретиться с этими шустрыми вампирами и гулем.

— Э! — забеспокоился Шаккерон, — главного их, Кэнреола, убивать не смей! На остальных мне, в общем начхать...

— Да не собираюсь я их трогать, Дьявол упаси. Я с ними помириться хочу. Они, как-никак, мне очень помогли.

— Ну попробуй, помирись. Для начала тебе придётся их догонять, потом отбиваться и усмирять, потом заставлять слушать...

— Они вампиры благоразумные, хоть и молодые, — вставила Винзарра, — поймут, что у тебя выхода не было.

— Нхаррод, — вмешался Хиншрак, — Пхотхом нхагховорритхесь. А ссейчхасс пхоеххали дхомой.

— И то дело, — согласился Шаккерон, — заводи свой драндулет. Лар, ты, если хочешь, можешь на своём автобусе ехать. Только сначала найди, куда его Винза закинула.

— Какое там "ехать". Во-первых я водить не умею, а водителя первым замочили, когда Саббат напал...

— Так, вот с этого места поподробнее.

— А ничего особенного. Вылезла куча сумасшедших вампиров, все они чего-то от меня хотели, но я с ними после разборке в замке разговаривать не собираюсь...

— В каком замке?

Ларкиан стал объяснять. Заодно он рассказал в подробностях о стычке со стаей Шабаша, о не по годам сильном вампире из клана Ласомбра. Когда Ларкиан закончил повествование о второй драке с Саббатом, на сцене появились новые действующие лица.

Сначала их услышали. Рёв моторов возвестил о приезде "массовки", роль которой досталась элитным боевикам Носферату, Бруджа и Гангрел. Как уже было сказано, транспорт для всех предоставили именно Носферату. Оказалась что в автопарке Канализационных Крыс нет какой-то особо предпочитаемой модели. Легковушки как отечественного, так и зарубежного производства перемешались с традиционными для Истребителей Газелями. В колонне особенно выделялись гоночный Ламборджини, и один лимузин, которые чудом не отстал от основной массы.

— Хин, ты с ума сошёл? — тихо спросил Шаккерон, наблюдая за приближающейся автоколонной.

— А чтхо?

— Лимузин тут на кой хрен?! А этот итальянский шедевр?! Никакого уважения к технике.

— А мне всё ясно! — вступилась за Хиншрака Винзарра, — В лимузин столько народа влезет, а гоночный автомобиль — для разведки, для авангарда там.

— Гениально, — поморщился Шаккерон, — Ладно поехали. Эй! Ребята-девчата!!! Отбой! Домой едем, я сказал!!!

Если боевики и были недовольны тем, что их гоняют "порожняком", они это никак не выразили. После непродолжительного замешательства, все уже ехали в обратном направлении. Ларкиан пристроился на заднем сидении рядом с Винзаррой и теперь вкушал все прелести стиля вождения а-ля Хиншрак.

— Сколько вы народу понагнали ради меня одного! — восторгался Ларкиан, оглядываясь на отряд Смертельной Троицы, — Прям гордость за себя берёт.

— Ох, как стыдно-то, а? — сказал Шаккерон, — Это как мне один знакомый писатель рассказывал...

— У тебя есть знакомые писатели?

— Ага, на каком-то разбухалище познакомились. То есть, по началу это была довольно приличная литературная тусовка, к концу сами понимаете, что случилось. В общем писателя этого за первую книжку ругали жутко. Какие-то придурки в количестве пяти или шести человек на Интернет орали, что должны набить писателю морду за такие книги. При этом жили где-то у Саббата в заднице и звали писателя к себе. Писатель собой очень гордился. Ещё бы, ведь на него боялись выходить в количестве менее пяти человек да ещё и старались заманить в удобное для них место. Не иначе как затем, чтобы в случае чего могли убежать и спрятаться без проблем. Но Ларкиан его рекорд побил, конечно.

— А за что ругали-то? Или ты не читал книжку? — спросила Винзарра.

— Читал, а как же? — ответил Шаккерон, — Там просто ни одного положительного героя. Все в сущности гады и мерзавцы. И вся дрянь мира окончательно заслонило всё положительное, что ещё только в жизни осталось. И чувак сам-то никого из своих мерзавцев не осуждал. В общем, наш человек. Я уж думал намекнуть Малкавианцам чтоб кандидатом на Обращение сделали, или даже думал в свой список занести, а потом решил — ну нафиг. Ещё писать перестанет.

— Случайно не про вампиров книжка-то была? — прищурилась Винзарра, — Мы отлично подходим — вроде и главные герои, и мерзавцы. Ну, с точки зрения стороннего наблюдателя.

— Фи, какая низкая самооценка! — возмутился Шаккерон, — мы добрые, белые и пушистые, а вовсе не мерзавцы...

Тут у Шаккерона зазвонил телефон, и литературную дискуссию пришлось прервать.

— Да! — сказал в трубку Шаккерон, — Слушаю тебя, Кхен... Всё, вопрос решили. Ха, а вот это сюрприз... Да, вот так... И у тебя? Вот спасибо... Что?!

Всю весёлость с лица Шаккерона как будто стёрли. Он медленно убрал телефон в карман. Медленно повернулся к остальным вампирам. Минуты две он ничего не говорил, а только смотрел остекленевшим взглядом на друзей.

— Что? — не выдержала Винзарра, — Что случилось?

Шаккерон вздрогнул, его глаза, наконец, сфокусировались на вампирах. А потом он сказал два коротких слова.

Глава 10.

Ванрель, уже два часа не шевелившаяся, вдруг подскочила на сидении и схватилась за плеер. Несколько секунд она смотрела на аппарат, будто не в силах поверить тому, что видит. Наконец, вампирша смирилась с реальностью, и стала рыться в карманах (сумочки Мария не признавала начисто).

— Случилось чего? — спросил Хэньшер.

— Случилось, — коротко ответила Ванрель, прекратив поиски, — и случилось нечто ужасное.

— А именно?

— У меня батарейка в плеере села. Блин, дня три ведь не заряжала...

— Тьфу, я-то думал, — улыбнулся Хэньшер, думал уж что Армагеддон начался, а я и не заметил.

— Понимал бы что! Как можно без музыки?

— Потерпи немного, — поморщился Лэнхарок.

Гангрел до этого мирно дремал и, понятное дело, был недоволен. К тому же он свято верил, что музыка — это конечно хорошо, но только в ограниченных количествах.

Ванрель придерживалась другого мнения.

— Паш, — заныла она, — включи радио, пожа-а-алуйста! Ну включи, вдруг повезёт, и там что-нибудь нормальное окажется...

— Да не крутят твою готику по радио, — ответил Кэнреол, но радио всё же включил.

Вместо ожидаемой музыки из динамиков раздался шум и скрежет "пустой" частоты.

— Ах, ты чёрт, мы же из Московской зоны выехали, тут другие частоты, — догадался Павел, — сейчас поищем.

Кэнреол покрутил рукоятку и действительно попал на станцию.

— От любви мой взгляд ослеп! — закричали динамики.

Павел так резко крутанул рукоятку, что чуть не вырвал магнитолу из паза.

— Чтоб вас всех...

— "Взгляд ослеп" — это шедевр, — прокомментировал Макканар.

— От любви мой слух оглох, от любви мой нюх забился, ну какой же я был лох, что в тебя тогда влюбился, — выдал Неошрак, на минуту подняв глаза от КПК.

Вампиры воззрились на Бруджа. Тот смущенно опустил взгляд и негромко добавил:

— Экспромт.

— Да вы, батенька, поэт! — восхитился Лэнхарок, — Ты, Нео, вот что. Ты слова-то запиши, чтоб не забыть, и этому хмырю с радио отправь по почте. Может денег срубишь по-лёгкому.

— Никита, а я и не знала, что ты стихи сочиняешь, — сказала Ванрель, — прочитай ещё что-нибудь а?

— Обойдёшься, — Неошрак снова погрузился в чтение.

Павел снова углубился в поиски радиостанции. После двух частот, на которых как раз гнали рекламу, вампир наткнулся на что-то более приемлемое.

— Это начало или конец песни? — спросил с заднего сидения Михаил.

— Начало, конечно! Ты что, вступление от коды отличить не можешь? — возмутилась Ванрель, — ну всё, я его не знаю, официально заявляю вам. Я с таким неучем ничего общего иметь не желаю...

— Тихо, Вентру, — бросил Лэнхарок, — петь начинают.

"Петь" — было всё-таки громко сказано. Песня напоминала растаманский мотив, впечатление портили лишь слова.

They want to suck,

They want to suck,

They want to suck

All the human blood.

They want to suck.

They want to suck.

All they want, is to suck!

Так продолжалось минуты три. Потом неведомые певцы провыли что-то и замолчали. Мелодия (кто-то играл на одной гитарной струне начисто забыв про остальные, кто-то отбивал на ударных ритм) продолжалась ещё минуты две и, наконец, стихла.

— Выключай, Пашка, лучше уже ничего не будет, — сказала Ванрель и откинулась на спинку сидения, — про нас уже песни петь начали. За это я готова простить даже тупость и однообразие.

Павел пожал плечами и выключил радио. Проклятая мелодия "запала" в голову и никак не хотела выветриваться. Павел помотал головой. Теперь что-то случилось с глазами — дорога плыла куда-то в сторону и вверх. Павел попытался сосредоточиться на дороге, но из этого ничего не вышло.

— Паша! — вскрикнула Лихарвель.

Ирина сидела рядом и сразу заметила, что с Кэнреолом творится что-то неладное. Павел успел сбросить скорость, остановить машину у обочины и заглушить мотор, прежде чем его окончательно накрыло.

Павел закрыл глаза, но это ему нисколько не помогло. Образы возникали в мозгу. И лучше бы их там не было. Павел захрипел и схватился за голову. Перед ним мелькали картины, ничем не связанные, но настолько яркие и красочные, что будь Павел эпилептиком, не миновать бы ему приступа. Если смысл в картинах и был, понять его Павел был не в состоянии — настолько быстро кадры сменяли друг друга. Он не успевал даже понять, что изображено на всей картине, восприятия хватало на тот или иной кусок.

Кровь. Лезвие меча. Утёс над морем. Куча рыбьих глаз. Гильза. Кровь. Звёздное небо. Взлетающий вертолёт. Молния, бьющая в громоотвод. Поток лавы. Кровь. Мраморная скульптура.

И ещё много подобных кусков реальности. Голова раскалывалась, мышцы сводило судорогой. Картинки сменялись всё быстрее и быстрее, наконец они слились в бесцветное месиво, из которого стало вырисовываться нечто осмысленное.

Поле. Дорога, ведущая куда-то вдаль, за горизонт. На поле вместо травы, злаков или чего-то в этом духе — горы костей. Дорога залита кровью.

Возникли звуки. Слова, слова, слова... Тысячи существ одновременно шептали что-то на ухо Павлу, каждый своё. Павел пытался разобрать хоть несколько слов, но ему удалось вычленить из потока только строчки из злополучной песни.

Картина перед глазами начала меняться. Из-за горизонта поднималась человекоподобная фигура. Неизвестный был закутан в чёрную материю. Открытыми были только руки. Точнее кости рук. Фигура взмахнула руками... костями...

Из воздуха материализовалась коса. Фигура сжала инструмент в руках, и шагнула навстречу Павлу.

— Нет! — крикнул Павел.

Но он сам не услышал своего крика из-за шепчущих голосов.

Фигура остановилась. Ткань, закрывавшая лицо соскользнула. Кэнреол уже был готов увидеть скалящийся череп, но вместо этого под капюшоном оказалось вполне человеческое лицо. И чем-то оно было Павлу знакомо.

Голоса внезапно пропали. Существо с косой приветливо улыбнулось и сказало:

— Ты что, думал я — Смерть? Хрен тебе, и не надейся даже. Всё гораздо хуже, мальчик мой.

А потом изображение буквально раскололось на куски. Осколки падали сверкающим дождём и вместо картинки перед глазами Павла предстала непроглядная темнота. Да что там, сама Тьма.

Из Тьмы проступили очертания чего-то знакомого. Знакомого, обычного и понятного. Потолок кабины. Так, я значит даже сумел усидеть, даже не свалился на сторону...

— Вроде затих... — голос Михаила, — давайте вытащим его на воздух, что ли?

— Тебе сколько раз повторять, нам не нужен воздух, мы не дышим! — это Хэньшер.

— Тихо вы! Он очнулся... Паша, ты меня слышишь? — голос Ирины дрожал, она чуть не плакала.

Павел попробовал открыть рот. Как ни странно, это удалось. Кэнреол прислушался к своим ощущениям и понял, что чувствует он себя просто отлично. А в таком случае, за каким чертом он сидит как истукан, запрокинув голову назад и не двигаясь?

Павел резко выпрямился и встряхнулся, вызвав этим удивлённые и радостные вскрики.

Ирина набросилась на Павла.

— Пожалуйста... никогда так не делай, ладно?

— Не надо банальностей, — отозвался Павел, осторожно освобождаясь от объятий, — Что со мной было?

Вампиры грохнули.

Неошрак первым справился со смехом и сказал:

— Ну ты даёшь! Сначала тормозишь, хрипишь, выгибаешься как бл... простите, как женщина лёгкого поведения в позе наездницы, рычишь, а теперь спрашиваешь, что с тобой было. Это мы у тебя хотим спросить. Но только после того, как ты переберёшься в салон и приляжешь. Тебе отдохнуть надо...

— К чёрту! Я себя отлично чувствую.

— Ты уверен?

— Уверен! У меня не болит голова, нет слабости в мышцах, не гудит в ушах, не режет глаза, мне не хочется крови... Я в порядке, короче. Только рука чешется... Опаньки...

Повинуясь приказу, материя на руке разошлась в стороны, открывая татуировку-счётчик.

— Ты когда кололся последний раз? — нахмурился Хэньшер.

— Ночью, — буркнул Павел и полез за шприцом и ампулами, — как сон приснился, так и вколол три дозы. И вот, пожалуйста, опять на исходе.

— Не нравится мне это, — сказал Хэньшер и задумался.

— А тебе что, опять сон приснился вещий? — спросил более практичный Неошрак.

— Не похоже на сон. Видение скорее...

Павел, как смог, пересказал содержание видения.

— Ну, — подвёл он итог, — какие будут предложения?

— Крутить педали, — сказал Михаил, — валим обратно на базу. Смерть — это смерть, и помирать мне неохота...

— Смерть тут — скорее образ, — задумчиво сказал Хэньшер, — смерть... может это некромант наш, деревенский?

— Вполне может быть, — кивнул Лэнхарок, — Но тогда он не некромант, если верить видению, а нечто похуже... Может некромант-профи, мастер своего дела?

— Вот именно. И тогда весь Пашкин глюк — предупреждение, чтобы мы не расслаблялись. Только причём тут песня — неясно. Наверно мелодия типа в резонанс вошла...

— С чем? — усмехнулся Павел, — с костями черепа, что ли?

— Кто тебя знает. Всё равно, возвращаться нам нечего. Просто выложимся по полной и уделаем этого некроманта без разговоров.

— Ты так уверен, что он нелегал? — спросил Павел.