Страшная сказка

  — Печальная у вас жизнь, — согласилась Марта. — И давно вы сидите в клетке?

  — Я потерял счет дням. Мне кажется, прошла целая вечность.

  — И многих за это время.... — Марта запнулась, ей не хотелось лишний раз произносить слово "съели" и печалить и без того печального кенгуру.

  — И многих за это время, — повторила она, — не стало?

  — Опустели три клетки только по соседству с моей, — признался кенгуру. — Олень, одна из обезьян и буйвол больше не живут в них. А сколько было до меня, я и не знаю. Об этом никому не хочется говорить.

  —Да-да, я понимаю, — согласилась Марта.

  Ей хотелось еще о многом поговорить с рыжим кенгуру, но глаза слипались, и она, извинившись, сослалась на усталость и предложила перенести беседу на утро. Кенгуру пожелал ей спокойной ночи, хотя уже светало. И Марта, зарывшись в солому, уснула так крепко, что ничего не видела во сне.

  Глава VIII.

  Проснулась она от того, что по ее лицу скользил теплый солнечный луч.

  "Солнце? " — удивилась Марта и приоткрыла один глаз. И точно в небе сияло солнце, и само небо было такое чистое и голубое, что просто не верилось. Столько дней над головой, нависал тяжелых свинцово— серый свод, а тут вдруг — чистота и свет. Марта потерла глаза, но это не помогло — подниматься не хотелось. Да и зачем? Сегодня никто не погонит ее на работу. Утро здесь совсем другое....

  — С добрым утром! — послышался знакомый голос.

  Марта подобралась поближе к решетке: печальный кенгуру уже сидел на прежнем месте.

  — Да. Утро действительно доброе, — согласилась Марта.

   И тут же раздался целый хор голосов. Ей желали доброго утра звери и птицы, запертые в соседних клетках. Они радостно кивали головами, приветствуя девочку. А страус отвесил элегантный поклон и попросил Марту рассказать им свою историю.

   — Историю? — вопрос застал Марту врасплох, хотя она и понимала, что все равно придется что-то рассказать о себе, даже если совсем не хочется ворошить воспоминания.

   И она рассказала. Рассказала о своем мире, о маленьком желтом автобусе и Лебедином озере, о Мэйми, оставшейся в рабстве у звероподобных, о неудачном побеге. Звери слушали в полной тишине. А когда Марта окончила рассказ, послышалось такое всхлипывание: это плакал печальный кенгуру, утирая рыжими лапами мохнатую мордочку.

   И весь день наперебой звери рассказывали Марте свои истории. Девочка внимательно слушала и постепенно стала понимать, что произошло здесь, на островах.

   Когда-то очень давно эти места были поистине райскими: на двух небольших островах, омываемых теплым и ласковым морем, жили в мире и покое звери. В сказочном мире ведь очень легко уживаются львы и антилопы, обезьяны и леопарды. Им нечего делить — одно на всех море, одно солнце и два чудных островка, еды на них было сколько угодно: фрукты, ягоды, корнеплоды. Да-да! Вы не ослышались. Все звери на островах питались только растениями. Так они сами решили. Собрались однажды все вместе и решили: если хищники будут есть травоядных, острова скоро опустеют. А кого потом станут поедать хищники? Друг друга. И тогда острова опустеют еще больше, проще сказать, на них никого не останется. Значит, лучше научиться не есть своих собратьев и жить в мире. Вряд ли кому приходилось видеть ягуара, выкапывающего когтистой лапой коренья, или льва, жующего бананы. А здесь, на островах, так и было до тех пор, пока не приплыли на ближайший к большой суше островок злые и жадные полулюди-полузвери в грубо сколоченных лодках. Следом за их лодками плыли крокодилы — тьма крокодилов. Они стали плавать вокруг островов, и с каждый днем их становилось все больше и больше. Когда пространство заполонили крокодилы, вода стала мутной, потом грязной и постепенно превратилась в болото.

   Для зверей, живущих на островах, наступило страшное время. Сначала звероподобные захватили остров Солнечный. Они построили на нем свои ужасные лачуги, выкорчевали деревья, уничтожили траву и цветы и пожрали всех зверей. Над островом сгустился туман. Увидев этот чавкающий грязью клочок земли в бесконечном болоте, никто бы не узнал в нем Солнечный остров.

   Второй остров — Зеленый, избежал страшной участи Солнечного. Но не потому, что завоеватели прониклись к нему жалостью — они были безжалостны. Просто им нужна была еда, а еда могла жить только в живых лесах. И тогда они превратили чудный остров в тюрьму, отлавливая зверей и сажая их в клетки.

  — Когда они всех нас съедят, отправятся искать другие острова. И постепенно весь мир станет огромным болотом, — так закончил грустную историю медвежонок коала с пушистыми ушками.

  Звери приумолкли, и Марта почувствовала, что ей хочется посидеть в тишине и хорошенько обо всем подумать. Так она и сидела: села на солому и, обхватив руками свою бедную голову, долго-предолго думала, а потом незаметно уснула. И во сне снова увидела себя дома: она бежала в школу по залитой солнцем улице и спрашивала всех идущих навстречу, не видели ли они Мэйми, но ее никто не встречал. И тогда Марта понеслась к дому любимой подруги и увидела, что весь двор зарос высокой травой и колючими кустами, что тропинку невозможно найти. Марте пришлось долго блуждать, продираясь сквозь заросли. Она исцарапала руки и ноги, и уже совсем было потеряла надежду, как вдруг очутилась прямо перед домом. А дом тот и не тот: весь опутанный разросшимся плющом, крыша поросла мхом, краска на двери облупилась. Казалось, в этом доме давно никто не живет, но Марта решительно подходит к двери и стучит. Стучит долго, настойчиво. Никто не открывает, и за дверью никаких признаков чьего-либо присутствия. Но Марта продолжает стучать, и этот стук отдается в висках, и тогда она в страхе кричит: "Мэйми! Ну где же ты, Мэйми?" И вдруг .... Просыпается. У клетки стоит звероподобный и стучит по решетке палкой. Он принес еду. Сначала на пол плюхается связка бананов, а за ней следом рассыпаются пригоршни крупных орехов и какие-то коренья. Звероподобный идет к другим клеткам, а Марта отмечает про себя: "Кормят одни раз в сутки ближе к вечеру". Действительно, солнце клонилось к закату, а в животе Марты урчало от голода. "Ну и сон мне приснился", — подумала она и принялась за ужин. В душе поселилась тревога. Неужели что-то с Мэйми? — "Нет, ее нельзя надолго оставлять одну", — решила Марта. — Да и вообще хватит сидеть в клетке. Пора выбираться и спасать Мэйми. Раз она мне приснилась, значит, ей нужна моя помощь, и как можно скорее. А я тут полеживаю и лопаю бананы".

  Ночью Марта не спала — она обдумывала план побега. К утру ей стало понятно, что это довольно сложно и еще придется задержаться в клетке. Но теперь она точно знала, что нужно делать.

  ГЛАВА IX.

  Утром Марта подкрепилась оставленными "на потом" орехами и стала дожидаться, когда все звери наконец проснутся. А потом постучала камнем по решетке требуя внимания, и, как только все затихли, произнесла речь.

  Речь Марты:

  — Дорогие звери! И птицы тоже! — Она вспомнила про страуса. — Я понимаю, что клетка не место для торжественных речей, но эти слова искренни и идут из глубины моего человеческого сердца.

  Марта заметно волновалась, но собралась с духом и продолжила: — Ночью мне не спалось, и я думала нашей общей судьбе. Мы не должны покорно ждать, пока нас всех по одному съедят звероподобные. А ведь если мы ничего не предпримем, и будем продолжать полеживать на соломе, так и случится. Я видела истрепанную шкуру льва на плечах вожака звероподобных. Когда-то лев был вашим царем. Добрым и справедливым. От него осталась только грязная шкура. Я не хочу, чтобы с вами случилось подобное. Вы ведь тоже этого не хочешь, правда?

  Звери согласно закивали. И птицы тоже.

  — Тогда нам не следует сидеть сложа руки. Судьба в наших руках. И в лапах тоже, — подумав, добавила Марта, потом вспомнила про страуса и прибавила: — Да, наша судьба в наших руках, лапах и крыльях. Я готова стать вождем восстания!

  Звери бурно зааплодировали. Слон, сидевший в одной из дальних клеток, затрубил протяжно, а обезьяна кричала: "Да здравствует наш вождь Марта!"

  От всего этого Марта ничуть не заважничала. Она лишь ощутила, что внутри нее растет чувство ответственности за всех мохнатых и пернатых, оказавшихся за решеткой.

  Сначала Марта задавала вопросы: ей необходимо было выяснить некоторые детали, которые могли оказаться важными. Звери охотно рассказывали обо всем, что интересовало девочку.

  Вот что выяснила Марта: пленников держат в северной части острова Зеленый, поближе к воде, точнее, бывшей воде, а теперь поближе к болоту, чтобы удобнее было добираться к ним. Кормят пленников один раз в сутки на закате. И до следующего заката никто не появляется. Звероподобные не охраняют пленников, надеясь на крепкие клетки и надежные замки. В южной части острова, в густых лесах, живут пока еще свободные звери. Но они настолько боятся звероподобных, что забились в самую глушь и не высовываются. В полнолуние звероподобные пируют. И тогда пустеет очередная клетка. Потом звероподобные идут на охоту, и впереди — вожак в облезлой львиной шкуре. Звери, прячутся в зарослях, почуяв запах старой шкуры своего царя, еще больше дрожат от страха. После охоты в опустевшей клетке появляется новый пленник. Кормить пленников приходят все звероподобные по очереди, но клетки не открывают. А ключи от замков хранятся у вожака.

  — И звери, живущие в южной части острова, никогда сюда не приходят? Они ведь, наверно, очень тоскуют о вас, — Марта вопросительно посмотрела в глаза печальному кенгуру, но тот покачал головой.

  — Они так боятся, так боятся. Для всех зверей, оставшихся в лесах, это место — проклятое. Каждый надеется, что охота в полнолуние будет не на него, вот и пытаются, осторожничая, спасти свою шкуру.

  "Вот что делает страх со зверями, — думала Марта. — Они дрожат за свою шкуру, но ведь жертвами охоты могут оказаться их братья и сестры, детеныши. А они настолько запуганы, что перестали быть надежной защитой своим близким. Друзья и родные томятся в клетках, а они прячутся в лесах и переживают только об одном: как бы их самих не изловили и не заперли за решеткой...."

  Марта думала долго: весь вечер, часть ночи, весь следующий день. И только после ухода звероподобного, разнесшего по клеткам еду, она рассказала о том, что придумала.

  — Это очень опасно и трудно, но другого выхода я просто не нахожу, — так начала девочка, и звери замерли от любопытства и страха.

  Какой же план придумала Марта?

  ГЛАВА X.

  Мэйми лежала на полу в лачуге. Теперь совсем одна. И нет сил заползти на кучу мокрой тины и забыться хотя бы во сне. Несколько дней без Марты показались вечностью. Даже крохотная надежда на лучшее, что теплилась в глубине души, и та растаяла. Она не знала, куда увели Марту звероподобные, и не пыталась узнавать. Неудачный побег, казалось, совсем сломил Мэйми. Ночью она металась в жару, бредила, проваливаясь в кошмары снов, а утром ее будил звероподобный и гнал на работу. Теперь тяжелую тележку с грязью Мэйми таскала одна. И какой же неподъемной была ее тележка, и как трудно было загружать ее и разгружать. Особенно загружать, зная, что в любое мгновение из мерзкой жижи может появиться зубатая пасть и утащить на дно. Мэйми уже жалела, что так поступила с Мартой: трусливо хныкала, готова была мириться со своим жалким рабским положением. А Марта, такая маленькая и такая сильная, боролась и за себя и за нее, свою подругу. Но как спасти человека, который отказывается бороться за собственную свободу? "Нет лучше бы я была с Мартой, — горевала Мэйми, — хоть где, хоть на самом краю света. Хоть в колодце, хоть в голоде, но только с Мартой. С ней не так страшно. Она обязательно что-нибудь придумала бы. Но где она теперь — моя милая Марта?"...

  А утром она безропотно, еле передвигая ноги, брела, волоча за собой тяжелую тележку. И снова повторилось.

  Но в одну из ночей Мэйми увидела странный сон. Это был не кошмар, не путаное нагромождение мелькающих картин. Все происходило словно наяву. Мэйми по— настоящему ощутила себя дома. Только дом был ее и одновременно какой-то чужой. Нет, скорее даже не чужой. А заброшенный, будто в нем лет сто никто не жил. Все покрыто пылью, всюду свисает паутина, обивка на диванах и креслах до того обветшала, что сквозь поредевшую ткань кое-где продираются пружины, просвечивает деревянный остов. Ни к чему не прикоснуться — пыль: мягкая и густая, она словно прирастает к рукам, ее не стряхнуть. А паутина, золотясь в скупых солнечных бликах, пытающихся пробиться сквозь наглухо закрытые ставни, кажется чудом. Но случайно коснувшись ее, Мэйми запуталась и долго сдирала с лица и рук мерзкие липкие нити. Ощущение красоты сразу исчезло. Какое здесь запустение... Избавившись от паутины, Мэйми пробирается к окну, стараясь ни к чему не прикасаться, ведь здесь все в пыли и паутине: экзотические вазы, огромные книги в бархатных и кожаных переплетах. Вот и окно, но ставни не поддаются, когда Мэйми пытается их открыть. "Ставни внутри? — с удивлением обнаруживает она странность. — Но ведь их всегда делают снаружи. Неужели это мой дом, мое окно и мои ставни — такие ненужные?"

  Окно Мэйми так и не смогла открыть. И тут услышала стук в дверь. Отпрянув от окна, снова запуталась в липкой паутине. Натыкаясь на кресла, столики, этажерки (откуда их столько?!), понеслась вперед, рванула на себя дверь и остолбенела: впереди — темнота. Но ведь за дверями ее ждет кто— то, кому она, Мэйми, еще нужна. И она решительно делает шаг вперед, разорвав занавес паутины, и тут же с ужасом понимает, что лестницы, ведущей на первый этаж — к свету, теплу, людям уже нет. Не ни ступеней, ни перил — провал. И пока Мэйми стоит в нерешительности и отчаянно придумывает, что ей делать, стук в дверь прекращает свое существование. Мэйми бросается обратно в комнату, к окну и сквозь узкую щелочку в ставне видит удаляющуюся фигуру: это Марта. А Мэйми стоит у забитого намертво ставнями окна и плачет. Но ничего уже не изменить. Она одна в умирающем доме, из которого невозможно выбраться. И окружают этот мрачный дом непроходимые заросли, сквозь которые могла пробраться только Марта. Лишь она, пытаясь спасти подругу, нарушила молчание старого дома, постучала в ветхую дверь. А Мэйми? Ей всего-то надо было спуститься вниз и впустить Марту. Но она, теряя драгоценное время, стряхивая с себя пыль, сдирала паутину и ничего, решительно ничего не сделала для собственного спасения. "Почему я не прыгнула? — подумала вдруг Мэйми. — Это ведь так просто! Я должна была всего лишь прыгнуть, там же невысоко! Бедная Марта все стучала и стучала в дверь, она ждала меня, а потом поняла, что дом пуст, и ушла. Конечно, дом пуст, потому что я — пустота..."