Эпизоды и Архивы

Смешные.

Прежние страхи Матиас сейчас находил глупыми. Все опасные особи содержались отдельно, иначе беспечные слабые человечки не были бы такими беспечными. Все ритмы подчинены Лорду, Лорд раскручивает цикл, Лорд заключает в себе причину и следствие, начало и завершение, и колесо перемен. Лорд не позволит взрывному процессу пандемии выйти из-под контроля.

Немного беспокоила поселившаяся под боком колония. Некоторое время он приглядывался к ней внимательно, но рабочие особи были полностью подчинены своему Лорду, и потому их существование казалось... чуть более оправданным, чем у людей вообще. Когда они разъехались, он даже ощутил нечто, похожее на недовольство. И желание собрать искры обратно и расселить по отсекам и следить, чтобы не разбежались. Разбегутся — и лови их потом. У Лорда должна быть колония. Это правильно.

...Мягкие пушистые искры постоянно хотелось собрать в коробку и утащить к себе, чтобы коробка была только у тебя. Смотреть на красивые вещи в коробке приятно, и приятно их уничтожать. Но если сломать красивую вещь, то у тебя больше не будет красивой вещи. Однажды он сломал один из своих браслетов, и браслет сломался. Матиас находил это глубоко несправедливым, но мир работал именно так.

Говоря короче, у единственного и неповторимого ученика светлого магистра — он вполне улавливал, что если не говорить вещи вслух, никто не станет спорить или смеяться — все время было множество дел.

Порой он ловил себя на мысли, что боится, что этот мир растворится и ускользнет как другие туманные видения... Нет, нет. Именно этот мир настоящий. Остальные — нет. Этот — да.

Браслет на руке у магистра загорелся разными цветами, и Матиас яростно зашипел. Лорд уже ушел далеко по лабиринту и не возвращался обратно, но если этот гнилой человечишка с привкусом химической отравы продолжит — а он не унимался, ему, очевидно, нечем заняться — Лорд проснется.

Это было страшно.

Это было трудно и тяжело, понимать, что если разбить человечишке голову, то он больше никогда не будет звонить. Но нельзя разбить ему голову, и потому он будет звонить. Он мог бы этого не делать. Он этого не делал столько минут.

По сравнению даже совсем не страшно было схватить браслет и быстро стянуть его с руки. Лорд не проснулся. Лорд понимал, как поступать хорошо и правильно.

— Когда я связываюсь со светлым магистром, я хочу поговорить со светлым магистром, а не с тобой, порождение конвейерного сбоя, — произнес человек с той стороны, и с удовольствием добавил: — Безмозглый брак на линии. Не трогай грязными лапами чужие браслеты. Тебя не учили правилам поведения?

Он прикусил язык, выстраивая в мозгу правильную цепочку неповоротливых чужих звуков, и проговорил:

— Светлый магистр не желает говорить с тобой.

— Он что, подох?

Матиас мог бы ощущать вкус этих слов. Разложить на удивление, злость и страх.

— Светлый магистр Тсо Кэрэа Рейни отлично себя чувствует. Тебя не учили правилам общения, человек? Ты снова не можешь сказать ничего важного и значимого? Ты беспокоишь его своим пустословием и навязчивостью. Ты назойлив, человечишка. Ты надоел.

Выключенный браслет загорелся снова. Матиас завернул его в покрывало, потом во второе и вынес в другую комнату. Вернулся и сел рядом с кроватью и закрыл глаза.

У него больше не было своих снов. Он жил в чужих.

...Когда Кэрэа Рейни соизволил о нем вспомнить и приползти за таблетками, Миль все еще кипел от злобы.

* * *

К 6 главе: вариант начала

— Вы катитесь вниз, Рейни!

Миль звучал торжественно и трагично. Впрочем, это было в стиле Миля. Я только проснулся и всерьез задумался над тем, что он имеет в виду — на то, чтобы катиться вниз, у меня были десятки поводов и сотни причин. Но Миль не оставил в неведении надолго.

— С этого все и начинается. Сначала ночевки на скамейках, а потом...

Дальше я просто поддакивал, приходя в себя, считал черточки на стене, а потом медленно поднялся, аккуратно разминувшись головой с нависающими трубами. Судя по черточкам, Ринвель был уверен, что просидел в плену в три раза дольше, чем было.

Вчера на скамейке меня растолкал Матиас — оттащил, можно сказать, от грани падения в пучины аморальности (пучины аморальности в описании Миля всегда казались мне привлекательными). В главном помещении разместились темные, и потому я занял бывший изолятор. Он закрывался, и мир все равно слишком уродлив, чтобы мне было не все равно.

— Вчера я столкнулся с темным северным магом, — я ничуть не удивился, что скамейки волновали Миля куда больше. — Оттенок его магии не был близок, но все же... отдаленно похож на магию нэртэс.

— Нэртэс вырожденцы, — бескомпромиссно объявил заклинатель. — Вся темная магия вырожденная, кроме нашей. Они боятся идти до конца.

— И нэртэс боятся?

Нэртэс, по-моему, куда-то уже дошли.

— Они просто вырожденцы.

— Вы так хорошо знаете нэртэс, — я смотрел, как по чистая вода льется сквозь пальцы. Нет, на моих руках нет крови. Потом я залил переговорный браслет и едва не уронил в раковину наушник. — Работали с ними, сдавали наши секреты?

— Сдавал? Как вы смеете, Рейни. Они тупые. Они не понимали ни слова.

— Вас и здесь никто не понимает, Миль.

— Люди! Люди везде одинаковы.

Я открыл дверь, и едва малодушно не закрыл ее обратно.

Прямо напротив двери в изолятор, прислонившись к стене, стоял Кайя, и перекидывал между пальцами золотую паутинку. Ожидал меня он терпеливо и уже достаточно, и для ранней побудки это было уже слишком. На то чтобы поднять ментальные щиты и вспомнить, как подобает вести себя светлому магистру ушло драгоценное время, но Кайя ничего не заметил. Или деликатно сделал вид, что не заметил.

— Вы не обратились ко мне.

В словах не было ни укора, ни вопроса. Вежливо отмеченный факт, который предполагал... что? Вежливой лжи, что я не связался с ним перед штурмом ради его же блага? Кайя принял и ложь.

Судя по внешнему виду, он все это время был на ногах. Сквозь моего подчиненного скоро начнут просвечивать стены, я отдыхал все это время. Отдых до обеда, или вообще отдых, по мнению Миля тоже был пороком. Я бы хотел сказать, что мне все равно, и лишнее старание все равно бессмысленно, но на светлых мне было не все равно, и это не делало жизнь легче.

— Зачем ты отправился в Иву?

Хотя эмоций от этого вопроса я уже не испытывал.

Замешательство Кайи было самой живой эмоцией, что я от него видел. Казалось даже, что он не ищет отговорку, а ему попросту неловко.

— Я хотел увидеть тех, с кем мы сражаемся, — наконец определился он. — Принести пользу. Обеспечить вам безопасность. Вы не должны страдать из-за того, что делают эти...

Он пропустил сквозь пальцы золотые нити и нараспев сказал, словно выругался:

— Темные.

— И что у тебя получилось?

Это звучало как бред. Но, вспоминая встречу с северными, нельзя сказать, чтобы у Кайи не получилось совсем ничего. Северные не хотели выступать против светлого магистра. Они хотели меня спасти.

Кайя потрогал синяк на скуле и поморщился:

— Немногое. Зато я внимательно слушал их разговоры. У северной коалиции большие проблемы, мой магистр, там недород и угроза голода, и они действительно верят в то, что говорят. И они же подробно выспрашивали о темной гильдии Аринди, — он усмехнулся. — О том, какие ценные вещи и знания есть у темной гильдии Аринди. К счастью, я подходящий пленник. Физически не способен выдать то, чего не знаю.

Я сформировал светлую печать и коснулся его руки, позволяя магии свободно перетекать между искрами. Если Кайя ходил с незалеченными синяками, чтобы надавить на жалость, то у него получалось. Хотя, возможно, он просто не обращал на это внимание, или ему не хватало сил. Нет причин думать, что мой светлый маг столь же плох, как я.

— Они не говорили ни о какой темной гильдии, которая их направляет?

Кайя отрицательно качнул головой.

— Но, несмотря на мою бесполезность, вы за мной вернулись.

Его искра горела все так же ровно. Равнодушно. Я подавлял раздражение изо всех сил, стараясь, чтобы ничего не пропустили ментальные щиты, но я не понимал Кайю — ни что он думает, ни что он чувствует.

Я злюсь на сомнение, что я мог бы остановить сородича в беде? Или я злюсь, потому на самом деле мне бы хотелось это сделать? Я кивнул на золотую паутинку:

— Откуда ты взял это заклинание?

— Узнал по работе, — Кайя задумчиво уставился на свои пальцы, и молчал так долго, что это начало вызывать раздражение. Словно решал, стоит ли его магистру это слышать: — От темных. Понимаете, магистр, магистр Ишенга очень сильно прижал темных. Многие вещи невозможно стало делать открыто. Но это не значит, что их перестали делать. Жертва с поломанным мозгом — плохой обвинитель, плохой свидетель.

— И много таких случаев?

Удивительно то, что темные вообще пытались скрываться. Возможно, Ишенга их действительно придавил. Он умел.

— Мы знаем несколько. Вопрос в том, сколько не знаем.

Он остановился, уставившись на боковую дверь. Я тоже слышал отголосок магии Шеннейра, но Кайя выглядел так, словно ни одна сила мира не заставила бы его добровольно сделать шаг ближе. Пожалуй, следовало его отпустить и посоветовать прилечь и набраться сил. На кой мне светлые маги, через которые видно стены.

— Вам надо больше отдыхать, магистр, — твердо и настойчиво сказал светлый маг. — Подумайте о себе. И не... — он вновь оглянулся на дверь, на миг позволяя проявиться гримасе отвращения, — не слушайте темных.

И, кивнув на прощание, пошел прочь.

Шеннейр стоял, скрестив руки на груди и постукивая пальцами по локтю, и глядел в угол. В углу лежала боевая цепь и, судя по проскакивающим по звеньям искрам, была готова кинуться на хозяина.

— Ну и что? — темный магистр раздраженно сжал переносицу, а потом натянул толстые перчатки, подхватил цепь и распластал ее на столе, зажав в металлических тисках. Цепь выгнулась, не в силах вырваться, и покрылась сетью молний. Я приблизился, инстинктивно потянувшись к ней — одно из звеньев почернело и истончилось, причиняя волшебной вещи заметную боль.

— Я ее как будто расчленяю, — Шеннейр подхватил клещи и новое звено, и резко прикрикнул: — Не трогайте! Вы их портите.

Я пожал плечами и отступил на несколько шагов.

Работал Шеннейр споро и уверенно. Починкой артефактов в боевых отрядах должны были заниматься особые люди, но темный магистр, очевидно, не доверял и им. Я прошел по комнате, рассматривая облупленную краску на стенах, и склонился к стоящему на подставке витому жезлу, и очертил в воздухе контур клейма мастерских Аннер-Шэн.

Враги будут приходить к нам с нашим оружием, мы будем его отбирать и перепродавать снова. Торговое будущее Аринди явно ждет успех.

Магия текла по изогнутым железным линиям, отдаваясь вибрацией в кончиках пальцев. Источникам нравились красивые вещи. Шеннейр все еще ничего не сказал о том, что произошло вчера, но темный магистр вряд ли что-то упустил. Я был уверен, что темный магистр вообще ничего не упускает.

— Вы рады тому, что случилось, Шеннейр. Но вы обещали, что светлому магистру не нужно убивать.

Нет. Говорил. Не обещал.

— Светлому магистру не нужно убивать, — Шеннейр бросил под ноги испорченное звено и сцепил края нового. — Но магистр не должен останавливаться перед жертвами.

Ни Шеннейр, ни Ишенга не остановились.

— Это ваше посвящение, Кэрэа, пройдите его. Немного жестокости только сыграют образу светлого магистра на пользу.

Как и немного дозированной доброты — темному. Люди любят обманываться.

— Вы так и не дали ответ. О моем замысле.

— А, ваш замысел, — он ответил не сразу, словно притворяясь, что не сразу вспомнил. — Я считаю его крайне глупым.

Я не мог сказать, что пренебрежение проняло до глубины души, но это было близко к тому.

— Я принял участие в освобождении Ивы.

— Вы думаете, что сделали мне одолжение? — веселая злость переполняла его с головой; может быть, она составляла его суть, я знал, что он всего лишь ждет, чтобы получить вызов.

Но это не имело значения.

— Не одолжение.

Шеннейр рассмеялся.

— Но я не мешаю людям совершать ошибки, — он разжал тиски, и цепь чуть не подпрыгнула над столом, расколов всего на две части, и метнулась в угол, свернувшись там клубком потрескивающих молний. После пережитого потрясения ей требовалось время, чтобы успокоиться. В отличие от посохов, которые были всего лишь пустыми проводниками силы, боевые цепи были чуть сложнее — в них встраивались динамические заклятия. Динамические заклятия умели усложняться и обучаться, и придавали поведению цепей подобие разумности. Разумеется, цепи не были разумны. Разумеется, нет.

— Вы верите в мою способность стать великим магом.

— Вы станете, потому что это ваш долг, — он вновь остановился напротив цепи, покачивая головой; протянул руку, отдернул, дуя на обожженные пальцы. Две печати обрушились на цепь одна за другой, оглушая; от грубого пинка цепь отлетела к стене, бессильно распласталась по полу. Теперь Шеннейр поднял ее беспрепятственно. — А вы напрасно верите в добрую людскую волю. Самые добрые и почтительные люди стоят под нацеленным боевым проклятием, Кэрэа Рейни.

* * *

К 6 главе: Вильям хочет отпраздновать День Рождения (и избежать казни)

Остаток совета прошел, по мнению темного магистра Шеннейра, идеально: темный магистр Шеннейр дает указания, а подчиненные молчат и внимают. Даже Миль притих после того, как пожелал нам не возвращаться из Заарнея. Возможно, видел в мечтах, как пожелание исполняется. Самого главного он не знал, и я ушел до того, как это случилось.

Вызов от Вильяма не застал меня врасплох. Только комментариев Вильяма обо всем произошедшем мне не хватало. Вряд ли он обиделся на то, что его не позвали на военный совет: темные отчетливо отделяли Вильяма от себя, но Вильям довольствовался тыловой поддержкой, заводами, новой столицей и всем севером, и на роль в высшем темном обществе не претендовал. Что выдавало в нем крайне благоразумного человека.

— Светлый магистр, — радостно начал он. — А меня правда казнят?

Надо сказать, Вильям умел поднимать настроение.

— Я такое не подписывал, — я услышал из командирской палатки нечто, похожее на вопль Миля, и поспешил убраться подальше. Миль ехал с нами: я был чересчур уставшим, чтобы выдержать его реакцию лично, и достаточно эмпатом, чтобы иметь возможность наслаждаться эмоциями с безопасного расстояния.

— Но сеялки я все равно не отдам! Даже ради военных нужд, — столь же радостно продолжил Вильям, и осторожно уточнил: — Кэрэа Рейни, а правда, что наши... товарищи темные не понимают, зачем зерна кидают в землю?

Я даже не уверен, что темные понимают, зачем мы вообще возимся с полями и что там растет. Любой темный, достаточно пробывший в темной гильдии, обладает знанием, что полезные вещи берутся со складов. Все остальное составляло загадочную и туманную механику.

— Предполагайте худший сценарий, — то, что самые выдающиеся представители гильдии не сконцентрировались здесь, а равномерно рассыпаны по всем темным отделениям, наполняло душу теплом и стабильностью. Кажется, с Вильямом сцепились боевые маги. Типичные боевые маги. — Чтобы сеялки воевали, им нужно заново выращивать мозги, это бесполезно. Казнить высшего без санкции высшего совета никто права не имеет. С угрозами посылайте сразу ко мне.