Мери-Сью полный текст

Обратный путь растянулся на бесконечное время. Мне казалось, что мы уже никогда не вернемся в нашу уютную пещеру. Но я не пугался ночных звуков. Теперь я уже знал, что вот это чавканье с придыхом — это зеленый ящур грызет кого-то из своих же меньших собратьев, а вот это урканье от исходит от сытого зверя, похожего на более чем мохнатого тигра с клыками, а когда слышно "вук-вук", то это большие стрекозы машут своими крыльями. Мир уже перестал меня пугать до одури, он пугал до дрожи. Зная, что надо идти дальше, я шел. Глупо было бы сдохнуть здесь и сейчас.

— Гуйляй! — внезапно Икрых остановился. Мы все уткнулись в него, так как режим стоп, что у него, что у нас не был отработан.

— Чего? — это я просил по привычке. Они так и не понимали мою речь, да и не стремились.

Дальше стало ясно, что такое "гуйляй". Это значило, что всем срочно-срочно надо на деревья залезть и там тихо-тихо сидеть.

Я на дерево залез, даже не зная, как это получилось так быстро.

На нас сплошной толпой надвигались какие-то серебристые и игольчатые существа, сильно смахивающие на увеличенных в размерах дикобразах. Они шли и шли, пыхтели, не хуже Татьяны, шелестели иголками и даже как-то умудрились цокать. Это по земле-то? Но цокали, как ежики. Я посмотрел вниз, идут себе и идут. Вскорости мне надоело смотреть на эту серебристую игольчатую массу, я глянул на Икрыха. Сидит себе на соседнем дереве и умудряется приставать к девушке. Ух, ты как он ее гладит. Не свалилась бы девчонка в экстазе-то. Татьяна тоже просекла это. Но мы с ней сидели на разных деревьях. Рядом, но на разных. Я не ожидал последующего ее прыжка. Рискуя головой и всеми остальными частями тела, эта дурында, как обезьяна, прыгнула со своего дерева на мое. Удалось. Допрыгнула и зацепилась, а дальше попыталась устроиться поудобнее. Но она оказалась ниже меня. Я-то уже понял, что не отвертеться мне от повторения Икрыховых подвигов, но не тут-то было. Не знаю, с чего она решила, но это она сейчас стала меня гладить. Оказалось очень трудно именно мне удержаться на дереве. Как-то удовольствия-то удовольствиями, но все же не хотелось вредить своему прекрасному телу, свалившись в оргазме на этих ежиков. Татьяна довела дело до конца, а я чуть не сдох в попытке совместить эйфорию и инстинкт самовыживания.

Девица Икрыхова это тоже узрела. Уж тут и самому Икрыху пришлось также круто как и мне. Я и не думал, что этот может так орать. Мне кажется, что именно за время сидения на дереве мне пришла в голову колоссальная мысль. Почему обезьяны стали людьми. Все дело в сексе. Чтобы можно было так, то надо на земле и с удобствами.

Миграцию этих ежей мы переждали и потащились дальше. Сил во мне как-то то прибавлялось, то убавлялось. Я вроде и падал с ног, а вроде бы и летел. Но идти надо было. Этот лес не подарок для меня.

Мы шли, коза упиралась, но мы шли. Кстати, коза спокойно пережила нашествие больших ежей. Она стояла внизу у дерева, Рыв держал лиану, заменяющую веревку, а ежи ее обходили стороной. Коза на это даже не дергалась, лишь изредка бекала.

Вернулись в пещеру мы на рассвете и днем отсыпались. Все, конечно, окромя Икрыха и его девицы. Я назвал ее Грей.

Татьяна старалась не отставать от Грей, но дела, включая ее собственных детей, козу, козла, меня и еще всего остального, требовали ее внимания.

— Трям дыл! — вечером объявил мне Икрых, присоединившись ко мне, когда я справлял нужду в кустах.

"Дыл" это завтра, я уже знаю. А вот, что такое "трям"? Прикинув, что я это завтра узнаю, я спокойно спал.

Утром я узнал, что такое "трям". Оказалось охота. Утром же к нам притащились семеро человек, но это были не те, к которым мы ходили. Все мужчины более высокие, беловолосые и не менее волосатые, чем все остальные. Они были с дубинами и палками.

Высокий и бородатый, но с плохими зубами, вернее с их половинным комплектом, важно заявил:

— Кирусыл Вюрих!

Икрых вышел вперед:

— Икрых, — сказал он.

Затем вышел Рыв и представился.

Потом немой, но он замахал руками.

Потом пришла очередь Миура.

А затем моя.

— Сьша! — это я гордо провозгласил. Надо же так представляюсь первый раз.

Последовали их представления.

Я могу сказать, что не запомнил, как их зовут. Сильно сложно для моего восприятия. Много слогов и сложных сочетаний, еще и гортанные звуки. Точно это предки французов.

А дальше мы подхватились и пошли. Правда, перед уходом каждый пошлепал свою женщину, а затем все вместе козу. Не знаю уж с чего, но Икрых как-то постановил, что коза — наш талисман общий, а кроссовки его личный.

До места охоты мы тащились еще часов шесть. Я понял, что лучше бы я вчера упал с дерева. Я-то думал, что это будет место охоты. Нифига подобного. Это оказалось место сбора. Туда подгребли еще три подобные нашим группы. Однотипный ритуал представления расписывать не буду. Стукали дубинами, голосили, назывались, играли мышцами.

В сборе мы оказались лишь глубокой ночью, я думал, что ляжем спать до утра, но нет. Ночь как раз и оказалась охотничьим сезоном.

Икрых знал, что я хуже новорожденного в вопросах охоты. За проведенное с ним время я понял, какой он, в сущности, добрый варвар. Вот говорят, что варвары это противоположность цивилизации, но, по-моему, варвары это ее основа. Так сказать, все чистое без наслоений, без излишеств. Икрых повелел мне идти за ним. Делалось это очень просто. Икрых тыкал пальцем мне в грудь и говорил "Сьша!", а потом указывал на свой зад. Сначала я воспринял это несколько неадекватно, и как-то поплохело мне резко в первый раз. Но потом, разобравшись что к чему, я привык к его особой манере повелевать.

Итак, мы шли по ночному лесу. Могу сказать, что я вот не рисковал гулять по ночному лесу, и это был мой первый поход. Я шел и был занят отнюдь не разглядыванием красот, а желанием стать тенью Икрыха. Всей огромной толпой мы дошли до большого каньона. По-моему восприятию, каньон — это большая трещина в земле. А там, что было видно даже в ярком, просто сумасшедшем свете луны, сидело два больших зверя. В свете луны они казались черными, значит, видимо зеленые. Луна же все неверно отражает.

Эти два зверя рычали так, что этот каньон трясся, и всем остальным живым становилось страшно. При подходе к каньону перед нашей многочисленной группой появилось двое. Это, видимо, сторожа. Они что-то тихонько прогуркали одному из главных в охоте типов, и так же тихо исчезли в ночь.

Я поглядел в каньон. Две толстые туши и маленькие головки на длинных шеях. Наличие хвостов не было видно. Они визжали и зыркали на нас своими глазами. Я заметил, что у них есть уши. Как-то этот факт меня сначала озаботил. Хотя я так и не смог понять, почему мне противно убивать зверя, у которого есть уши.

А затем в ночи раздались команды. Икрых командовал лишь мне, чтобы я держался за ним. Остальные как-то сами знали, что делать.

А дальше начался труд Сизифа. Мы таскали камни, вернее катили их по двое, трое, пятеро и сбрасывали в пропасть на головы этим и так уже пострадавшим зверям.

— Бумбум! — грохал камень

— РГряу! — рычали и визжали звери.

Как они туда попали я так и не узнал, но вот, чтоб забить их камнями понадобилось часов шесть. Во время этого дикого каменного марафона, я думал только об одном, зачем такая толпа народа. Ведь камнями, пусть и за больший период времени их могли бы забить человек десять, а не почти сотня. Ответ нашелся вслед за бесславной, но болезненной кончиной этих зверушек.

По лианам мы спускались туда, и, раздалбывая туши на кусочки, поднимали их наверх. Это заняло еще сутки. Я поспал дважды и поел сырого мяса. А потом мы долго шли домой. Уже уставшие, нагруженные, но счастливые. Оказалось, что массовая охота не для меня. Посмотрим, как здесь можно охотиться и выживать одному.

Видимо то, что шли уставшие, и сыграло свою жуткую роль. Мы попали в неприятности. Это стоило жизни немому и глубокой раны в боку Икрыху. Мы шли и шли, и тут вдруг нас атаковали с воздуха, точнее с дерева.

На нас напал жуткий огромный паук. Это я не боюсь маленьких пауков, но вот на таких ростом с овчарку, у меня однозначная фобия. Паука убить просто. Надо лишь раздолбать ему панцирь или хитин, как там его называют. Иногда можно сначала перешибить ему лапы. Но ни в коем случае нельзя попадаться в его сетку или давать ему возможность укусить. Паук напал на немого потому, что тот задел его сетку. Паук просто упал на него и сразу же укусил. Немой дернулся, выронил мясо и с выпученными глазами осел на землю.

И здесь на Икрыха напал второй паук. Но наш неформальный вождь оказался быстрее. Мгновенная реакция, Икрых подставил пауку для укуса тот кусище мяса, что держал. А дальше не растерялись уже мы с Рывом. Мы одновременно долбанули по пауку дубинами.

Паук умер, но как-то удалось ему поцарапать Икрыха. Первый паук, убивший немого, принялся его сладко опутывать сетью, и мне казалось, что это противное насекомое причмокивало.

Икрых велел уходить замереть и принять оборону. Я не понял, почему нельзя вперед или назад. Но потом по знакам Рыва разглядел, что мы попали в ловушку пауков. Те были и впереди и сзади. У них тоже видать был сезон охоты. Вот и пришлось нам замереть.

Икрых рыкнул, и Рыв убил того паука, который стал накачивать немого ядом.

Мы сидели у трупа немого и ждали. Солнце поднималось, становилось теплее, и все виднее эти мерзкие мохнатые пауки и их паутины. Мне ужасно хотелось завопить: "Что делать?". Но уж если Икрых знал, что нельзя ни назад, ни вперед, то может хоть кто-то выживал после такого. Сам Икрых не мог держать дубину. Он пытался приложить к боку траву, которую Рыв ему срывал. Я же держал дубину и оглядывался. Пауки выжидали, по крайне мере, так казалось мне. Я попытался было отвлечься, попытавшись их посчитать. На соседних деревьях виделось трое. Позади нашлось еще двое, справа еще вроде трое или четверо. Но я прекрасно понимал, что их должно быть очень много, раз Икрых велел сидеть на одном месте.

Боятся глупо, но в тот момент мне было страшно, что они будут нас мучить. Я понимаю, что паук нападет и убьет, но мне казалось, что будет долго мучить. Это все фобии цивилизации и художественного восприятия действительности.

Значит, нас четверо. Икрых ранен, Рыв, Миур и я. Что делать? Вот вопрос извечный и в данном случае не мой, к счастью. Я при всем своем идиотизме мог предложить только взять оружие и всех перестрелять. Здесь же даже самоубийство не совершишь. Как можно уложить себя дубиной?

У меня была надежда, что солнечный свет напугает этих черных мохнатых тварей, но он им оказался не страшен. Я понять не мог, чего ждет Икрых. Он лежал, даже не стонал, а лишь тихо всхлипывал иногда. Кровь перестала течь, и у меня появилась надежда, что Икрых выживет.

Рыв и Миур зорко следили, чтобы никто из пауков на нас не кинулся. Я тоже старался в меру своих сил. Чего мы ждем? Я задавался этим вопросом минута за минутой, час за часом. Только к полудню я понял, чего мы ждем. Пауки перестали караулить, и как-то изменили позы. Они будто бы дремали. Вот здесь Икрых поднялся на ноги, взял дубину, велел что-то Рыву, и мы приготовились.

Рыв подхватил уже основательно смердящий труп немого и бросил его вправо, а затем еще и все имеющиеся в наличие у нас куски мяса, но их уже — влево.

Пауки надо сказать на это зареагировали. Я понял, что Икрых пытается расчистить дорогу вперед. Часть пауков кинется или вправо или влево. Пока они будут заняты, то может быть нам и удастся прорваться домой.

Дальше была бойня. Мы махали дубинами и вопили. В те давние времена любой мат заменял вопль "хренак". Надо сказать, что это сохранилось и поныне. Не так уж и далече ушли мы от варваров.

Приходилось смотреть вверх и бить их на подлете. Я говорю про пауков. Они к нам как бы подлетали. Бумс и нету паучка. Или хоть уж сильно покалечен. Я грохнул штук пятнадцать. Дальше просто устал махать дубиной. Она основательно тяжелая.

И здесь мы прорвались. Пауков больше не было.

— Тыль! — мявнул Икрых.

Это значило, что нам надо бежать.

Но Икрых бежать не мог. Бросить его я тоже не мог. Рыв как оказалось тоже не мог бросить этого обаятельного волосатого варвара. Мы подхватили его с двух сторон, а вот Миур поднял дубину Икрыха, а также мою. К сожалению, дубину Рыва пришлось бросить. Миур ее утащить просто не мог. Слишком тяжело было бы.

Мы бежали, или скорее ковыляли. Это было долго-долго. Может минут двадцать. А потом Икрых потерял сознание. Я знал, что Икрыху не выжить, но все равно его не мог бросить.

До знакомых мне мест оставалось идти еще чуть больше часа. Мы дошли за три. Икрых так и не пришел в сознание. Добычи нет, Икрых ранен, немой мертв. Хорошо сходили на охоту, ничего не скажешь.

Татьяна, когда меня увидала, то бросилась на шею. Тут же ее примеру последовали детишки. Удивительно, но я не испытывал никакой душевной привязанности к детям Татьяны. Да, когда болели, было жалко, мог чуток поиграть, занять, защитил бы, если бы смог, но вот любви или хотя бы умиления не было. Все дети сливались у меня в восприятии в одного ребенка, скорее похожего на обезьянку, чем на человека. Да и дети были не особо активные. Особо любознательные долго здесь не выживали.

Бе — это коза — противно забекала. И эта тоже рада меня видеть, а вот ее козел — нет.

Грей — девица Икрыха — разом побледнела, посинела и заголосила. Здесь стало понятно, что она его любит. Да, я бы хотел, чтобы вот так ко мне относились.

Икрых на ее крик открыл глаза и сказал что-то. Она мгновенно заткнулась и с надеждой стала смотреть на меня. Я-то что могу? Но мы с Рывом затащили Икрыха в пещеру, уложили поудобнее, а затем я послал Грей за водой. Она и дети притащили довольно много раковин с водой. Там, конечно, воды по чуть-чуть, но все же не надо Икрыха нести к ручью. Я попытался промыть рану, но Грей это сделала лучше меня. Потом мы приложили туда листьев, которые принесла женщина Миура.

Икрых лежал, Грей улеглась рядом и пыталась его согреть. У него началась лихорадка. Чем еще ему помочь, я не знал.

Я свалился на подстилку и заснул.

— Сьша! — тихо-тихо прозвучало за моей спиной. Это как раз лунной ночью я вышел, уселся и стал совершать привычные дела. Как-то дела совершились мгновенно, а до этого были некоторые проблемы. У меня всегда такие проблемы, как поем сырого мяса. Это Грей звала.

— Чего? — я был довольно груб.

— Икрых син моу гын, — поведала мне Грей. Я примерно понял, что Икрых сказал, что я должен ему помочь.

— Эк ко? — это я так переспросил "что?".

— Тюл найм, — Грей вдруг прижалась ко мне, крепко обхватив шею, а затем привстала на носочки и поцеловала в губы.

— ЭЭээ, — я слегка обалдел. Как-то не понял к чему бы это.

Затем Грей ткнула в меня пальцем и показала на свой зад. Научилась у Икрыха.

Я хотел было вернуться в пещеру за дубиной и веником, но оказалось, что Грей все притащила с собой. И я пошел за ней. Если это может помочь Икрыху, то я пойду. Я так понял, что моя задача куда-то сопроводить Грей, а потом довести ее назад.