* * *
Интерлюдия.
— Как он? — участливо спросил король Брайса.
— Плохо, — не поднимая головы, ответил тейрн, — Эйден до сих пор не приходит в сознание. Лекари говорят, что его здоровье в порядке — кровь этой твари не попала на раны. Царапины только выглядят страшными, на деле же ничего серьезнее глубоких порезов сын не получил.
— И все же твой сын не приходит в сознание, — заметил Мэрик.
— Да, — кивнул Кусланд, — и никто не может понять, почему.
— Может, стоит обратиться в Круг? — предложил Логейн, сидевший в кресле рядом с королем, — говорят, у них есть на редкость хороший целитель. Если тело Эйдена в порядке, возможно, его душа не может выбраться из Фейда?
— Если ты прав, Логейн, — посмотрел Тейрин на властителя Гварена, — то дела у него еще хуже, чем мы представляли. Может, он попал в пасть какому-нибудь демону, и сейчас...
— Хватит! — не выдержал Кусланд, — мой сын не из тех, что просто так отдастся в руки порождению Фейда.
— И все же не стоит недооценивать демонов, — заметил МакТир, — в конце концов, демоны тем и опасны для обычных людей, что попавшие в Фейд не понимают, где оказались. По крайней мере, так утверждают маги.
— Да будь оно все проклято, — махнул рукой Брайс, — напишу я в Круг. Хуже все равно уже не будет.
— Отец! — крик ворвавшейся Элиссы заставил правителя Хайевера подпрыгнуть на стуле, — Эйден...
— Что Эйден?! — приподнялся старший Кусланд, заранее приготовившись к худшему.
— Эйден... Ффух, — отдышавшись, сестра-близнец продолжила, — он очнулся.
* * *
Местная Изнанка, которую здесь называют Фейдом, или Тенью, встретила меня знакомым еще по первому посещению грязным желто-зеленым небом. Осознав, где я нахожусь, я грязно выругался. Если я оказался в Фейде, это могло означать лишь одно — мое тело умерло. От осознания того, что я столь глупым образом погиб, хотелось выть. Столько планов, часть из которых я начал претворять в жизнь, покатились к демонам в пасть. Правду говорят, что от глупости не застрахован ни один человек. Понимание своего положения нагоняло тоску, перешедшее в самое настоящее отчаяние — если сейчас я встречу местного бога, то справиться с ним не смогу. Вряд ли он совершит вторую оплошность, позволив мне уйти.
— Как интересно.
Незнакомый голос заставил меня обернуться. Проклятье, даже после своей первой смерти я не чувствовал себя так паршиво, что пропустил приблизившегося духа. В том, это именно дух, я не сомневался — демоны не разговаривают со своими жертвами, предпочитая сразу нападать. По крайней мере, так я тогда думал.
— Вы кто? — спросил я, запоздало подумав о том, что дух может обидеться на такой прямой вопрос.
— Я? — казалось, дух не обратил внимание на некоторую грубость, — я — это я. Не больше и не меньше. Личного имени у меня нет — в отличие от вас, людей, нам нет нужды подчеркивать свою индивидуальность столь поверхностным способом. Впрочем, — ненадолго задумавшись, продолжил обитатель Фейда, — если тебе будет так проще, можешь называть меня Мудростью.
— Хорошо, — кивнул я, машинально отметив, насколько быстро присутствие духа меня успокоило, — смею надеяться, знакомство будет приятным, несмотря на несколько печальные обстоятельства. Меня зовут Эйден Кусланд, я...
— Ты считаешь себя сыном повелителя Хайевера, знаю, — кивнул Мудрость, — тем не менее, ты им не являешься. Но в то же время ты занимаешь его тело в мире смертных. Странный выбор для духа.
— Мне не приходилось выбирать, — парировал я, — да и какая теперь разница, кем я был. Все равно я мертв.
— Кто это тебе сказал? — удивленно произнес дух, — как по мне, ты живее всех живых, хотя стоит заметить, что ситуация, в которой ты оказался, довольно необычная.
— Это долгий рассказ, Мудрость, — вздохнул я, — к тому же, я не думаю, что местный бог позволит нам долго общаться.
— Я никуда не спешу, — заявил дух, — а время здесь течет совершенно по другому, так что беспокоиться тебе не о чем.
— Что-ж, раз тебе так угодно, вот моя история...
Несколько часов спустя.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Мудрость, выслушавший мой рассказ. Я пораженно наблюдал за веселящимся духом, искренне не понимая причины смеха.
— Теперь я точно уверен, что ты не дух и не демон, — улыбнулся обитатель Фейда, — только смертные могут, сделав изначально неверные предположения, создать целую теорию о мироустройстве и искренне в нее верить! Привязал он себя к телу, хах! Обрубил связь с Фейдом...
— А что в этом удивительного? — недоумевающе спросил я.
— А то, что ты в принципе не можешь отрезать связь с Тенью, — пояснил дух, — никто на это не способен. Ты всего лишь пережал его. А когда схватился с волком, твое эмоциональное напряжение смыло твой блок, и тебя закономерно выбросило в Фейд. Вот и все.
— А как же усмиренные? — я никак не мог понять, где же ошибся, встраиваясь в тело, — разве они имеют связь с Фейдом?
— Печать на лбу этих несчастных не дает им воспользоваться связью, заодно блокируя все проявления эмоций, — разъяснил Мудрость, — тем не менее, если дух или демон через Фейд коснется его разума, это сорвет печать, сделав его снова магом. Но лишь пока сам дух поддерживает эту связь — стоит духу уйти, и печать снова закроет канал. Ты же сработал на удивление тонко — то ли тебе несказанно повезло, то ли ты на редкость талантливый. Ухитриться пережать канал связи с нашим миром, не задев отделы разума, отвечающие за эмоции — труд непростой. На такое способны лишь опытные духи. А ты, уж прости, не из таких.
— И что теперь делать? — спросил я духа, — мне нужно как-то замаскироваться, чтобы бог меня не заметил.
— На твоем месте я бы беспокоился не об обитателе Черного города, — заметил мой собеседник, — я живу здесь не первый год, и на моей памяти он ни разу не покидал своей обители. Твоя связь с Фейдом усилилась, и по возвращению ты, скорее всего, станешь магом.
— И этого никак нельзя избежать? — для кого-то перспектива стать волшебником была заманчивой, но для меня оказаться в Круге означало поставить крест на всех планах.
— Можно, — успокоил меня Мудрость, — я могу искусственно уменьшить твою связь с Фейдом. Полностью отрезать тебе связь я не стану, иначе рано или поздно повторится то, с чем ты столкнулся сейчас. Но если канал ослабить, то магом ты быть перестанешь. Зато сможешь стать воином Духа. Это не самая обычная способность, — предвосхитил мой вопрос житель Фейда, — воин духа использует связь с нашим миром, чтобы уклоняться от атак или наоборот, наносить их. Кроме того, воин духа менее уязвим для атак храмовников, поскольку его способности завязаны на саму связь с Фейдом, а не на ману. Если хочешь, могу рассказать подробнее, — дух, похоже, обожал читать лекции.
— А что необходимо сделать для получения этих навыков? — заинтересованно подался я вперед.
— Тебе — ничего, — ответил Мудрость, — обычно люди заключают контракт с духом, чтобы получить более сильную связь и поддерживать ее, но в твоем случае, юноша, требуется сделать наоборот. Ну, что скажешь?
— А какой тебе смысл помогать мне? — сомнения все еще не оставляли меня.
— Хм, — задумался дух, — в качестве платы мне вполне подойдет знание. Расскажи мне историю. Из тех, что мне неизвестны, при этом история должна быть со смыслом.
Я усмехнулся — было бы странно, если бы Мудрость попросил бы что-то другое. К счастью, историй из прошлой жизни у меня достаточно.
— Хорошо, тогда слушай...
— Что-ж, история действительно подходящая, — спустя полчаса дух, наконец-то, удовлетворился рассказом. Мудрость оказался на редкость придирчивым слушателем — старательно анализируя истории, дух раскритиковывал их, порой заставляя меня краснеть. Тем не менее, у меня получилось найти подходящий рассказ.
— Поскольку теперь мы в расчете, я могу выполнить свою часть сделки. Предупреждаю — ощущения будут не из приятных, но не вздумай сопротивляться, — мне показалось, что в голосе Мудрости прозвучала безумная нотка, — и еще. После всего, что я сделаю, тебя выкинет в мир живых, потому заранее прощаюсь — скорее всего, больше мы не увидимся.
— Спасибо, Мудрость, — успел произнести я перед тем, как сознание затопило болью. Долго я терпеть ее не смог, и за секунду до того, как потерять сознание, понял, что так и не задал духу самый важный для себя вопрос — кого же я на самом деле встретил в Черном городе.
* * *
Пробуждение было на редкость приятным. Открыв глаза, я увидел над собой потолок собственной комнаты — похоже, за то время, что я провел в Фейде, мое тело успели перевезти домой. Не знаю, что сделал Мудрость с моей душой, но это явно пошло мне на пользу. Словно я сбросил какой-то панцирь, всю жизнь не дававший мне свободно вздохнуть.
— Эйден! Ты очнулся! — повернув голову, я увидел сияющее от радости лицо сестры.
— Рад тебя видеть, Лисса, — улыбнулся я, — сколько я спал?
— Трое суток, — ответила сестра, — ты не представляешь, как мы все за тебя волновались!
— Мы? — недоуменно спросил я.
— Король из-за твоего недуга решил отложить выезд в Денерим, — пояснила Элисса, — ой, надо же сказать им, что ты очнулся! Я сейчас, — и сестра, вскочив со стула, стремглав метнулась из комнаты.
Когда дверь за сестрой захлопнулась, я откинулся на подушку и довольно улыбнулся — похоже, впервые с момента моего рождения в этом мире я был по-настоящему счастлив. И это было прекрасно.
Детство. Часть 4.
9:16:10:5 Века Дракона. Денерим.
На то, чтобы добраться до столицы, у нас ушло три недели. Когда-то, увидев карту Ферелдена, я незатейливо подсчитал примерную площадь страны, и пришел к выводу, что моя новая родина лишь немного уступает Речи Посполитой в ее лучшие времена. Но лишь трясясь в седле и почесывая зарастающие царапины, оставленные проклятым волком, я осознал истинные масштабы государства. И надо сказать, для средневековья оно было просто огромным. Надо заметить, что по территории Ферелден уступает лишь Орлесианской Империи и Тевинтеру, которых можно назвать полноправными сверхдержавами этого времени. Будучи носителями принципиально разных идеологий, они могли бы расколоть мир на два полюса противостояния, если бы не влияние Церкви Создателя. Вернее, ее Орлессианского крыла. Церковь в эти времена обладала просто колоссальной властью, и по факту, без ее позволения большинство монархов Тедаса не могли быть коронованы. В некоторых аспектах она, наверное, обогнала даже Святой престол Земли, ведь церковная десятина, собираемая с владений церкви, шла отнюдь не в казну государства, делая соборы церковников настоящими агентами влияния Империи Масок. В свете этого Тевинтерская Церковь, не подчиняющаяся Орлею, была у "правоверных" словно заноза в известном месте, и, если бы не репутация Тевинтера и ее магов, кто знает, как бы повернулась история. Увы, маги крови создали северному государству не самое лучшее реноме, и Тевинтерская Церковь похвастаться влиянием своего южного коллеги не могла.
Впрочем, Ферелден в плане отношения к Церкви был на особых правах. Освобождение от орлейской оккупации очень сильно ударила как по престижу самой империи, так и по отношению к Церкви, которая, само собой, выступила против Мэрика. И после победы король ничего не забыл и не простил, проведя довольно болезненную для Орлея реформу. Суть ее была в том, что в Ферелденской Церкви отныне могли служить лишь те, кто родился и вырос в самой стране. Кроме того, шестьдесят процентов налогов с церковных земель оставались на территории страны. Да, большая их часть уходила на поддержание и развитие приходов, но по сравнению с остальным миром это был прогресс. Орлей, естественно, пытался возмутиться, грозя независимому государству всеми карами, начиная от небесных и заканчивая военными, но до полноценного исполнения угроз так и не дошел, хотя несколько попыток все же предпринималось.
За размышлениями о политике Мэрика и взаимоотношениях нашего государства с другими странами я и провел большую часть пути. Своими размышлениями я поделился с новыми знакомыми, и среди отпрысков эрлов разразилась самая настоящая дискуссия о политике, в которую включился даже Кайлан, который до того к государственным делам проявлял не очень большой интерес. По поводу Церкви мнения, надо сказать разделились — мои взгляды на то, что Церковь должна быть отделена или, в идеале, полностью подчинена государству, на территории которого она находится, были все же слишком новаторскими для этого времени, и понимание встретили далеко не у всех. Удивительно, что меня не заклеймили еретиком, чего я втайне опасался. Гораздо большим удивлением было то, что мою идею о том, что король должен управлять священниками, а не наоборот, поддержал Кайлан. Сын Мэрика, видимо, не был лишен честолюбия, и перспектива получить в свое безраздельное пользование столь мощный аппарат пропаганды определенно пришлась ему по вкусу. И это при том, что сам Тейрин-старший был сторонником возрождения и поддержания старых Ферелденских традиций, и любые поползновения в сторону абсолютизма пресекал на корню, называя их "влиянием культуры орлейских оккупантов".
Итак, на двадцатый день пути мы, наконец, добрались до столицы. Сам въезд короля мне запомнился обилием народа, приветствующего своего повелителя. Мэрик был очень популярен в народе, и всячески поддерживал репутацию доброго и справедливого короля. Но больше меня удивило отсутствие каких-либо приготовлений к приезду монарха. Я подсознательно ожидал, что город украсят к приезду Мэрика, и был очень удивлен, не увидев ровным счетом ничего — казалось, король каждый день возвращается в составе столь высокой делегации в столицу. Оказалось, что традиции пышно встречать приезд правителя более характерны для Орлея и Тевинтера, а в Ферелдене подобных почестей короли удостаивались лишь во времена оккупации. Сейчас же жители столицы, выказывая уважение королю, не собирались падать ниц — Мэрик удостаивался в лучшем случае глубоких поклонов, на которые, к слову, сам отвечал кивком головы или приветственным взмахом руки. Не принято было в нашей стране на колени падать, за что стоит благодарить предков, основавших Ферелден. Алламари были народом на редкость воинственным, и уважение выказывали лишь тем, кто этого заслужил делом, а не титулом. Я с удивлением узнал, что даже простой крестьянин мог высказать тейрну в лицо свое мнение, и при этом не понести никакого наказания. Наверное, потому, что большинство современной аристократии сами когда-то были из народа, и, в отличие от других стран, об этом не забывали. Банны вообще, по сути, были выборными правителями, причем назначались населением самого баннорна, а не присылались из столицы, словно чиновники. В целом, в Ферелдене грань между простым человеком и рыцарем была довольно эфемерна, за что нас считали варварами, и порой в грош не ставили. Как по мне — зря. Все-таки относительно доступные социальные лифты имеют свои преимущества.
По случаю прибытия короля в столицу никаких пиров не проводилось — большая часть нашего конного поезда разъехалась по своим поместьям, которые имелись у каждого уважающего себя эрла и, тем более, тейрна. Поместье Кусланд представляло собой огромный трехэтажный особняк, выполненный из камня. На мой взгляд, нашей резиденции до высокого звания замка не хватало разве что стены. Вместо нее прилегающий участок огораживал небольшой трехметровый забор, выполнявший скорее декоративную функцию. Впрочем, в городе мало кто мог позволить себе постройку чего-то более крупного — подобными делами баловался разве что градоправитель. Да и незачем это было — город был разделен на несколько участков капитальными стенами разной степени сохранности. По всей видимости, Денерим, как и Москва, не сразу строился, и после того, как очередной пригород разрастался, его окружали новой стеной, включая в состав столицы.
