Вигил -2

— Приветствую, юноша. Меня зовут Авл Пекорис и я префект этой дыры, — он усмехнулся и взял протянутые Септимием документы.

Спустя несколько минут они вышли наружу и наткнулись там на Ульяну, дочку Марфы. Пигалица, однако, последний год с лишним отзывалась только на Юлию. Мария вздохнула и потерла переносицу, стараясь успокоиться и в очередной раз напомнила себе, что живет в крошечном селе, где все новости разносятся быстрее пожара. Кенна, конечно, уже успела донести до всех весть о приезде вигила с пополнением, и в честь такого события Ульяна вырядилась в лучшее, сиречь самое бесстыдное из своих платьев. Влетит девчонке от матери, ой, влетит... Пуговицы на лифе предусмотрительно расстегнуты по самое 'не могу', светло-бежевая ткань красиво контрастирует с загорелой кожей, мягко обхватывает уже оформившиеся бедра и открывает в высоком разрезе ноги. Против воли Мария залюбовалась свежей красотой девушки. За пять лет она расцвела и сейчас активно пыталась привлечь внимание Септимия. Сам объект девичьих желаний, однако, не спешил демонстрировать интерес, взгляд его прошелся по ногам, вырезу, лицу девушки и остановился на Марии.

— Ты что-то говорила про душ? — с намеком спросил он и со вздохом надел уже успевшую пропотеть шляпу.

— Только после меня, — многозначительно ответила ему Квинтиус и повернулась к замершей в нерешительности красотке. — Ульяна, доброго дня. Передай матери, что мы будем на ужин.

— Передам, вигил Квинтиус, — отозвалась она, напоследок еще раз стрельнула глазами в Септимия и умчалась к таверне.

Лошадей сдали Галлу в конюшне. На вид щуплый и неказистый, с животиной он обращался хорошо. С обреченной грустью Мария наблюдала, как Септимий внимательно следил за действиями конюха и лишь удовлетворившись ими, вышел наружу. Отделаться от воспоминаний о её первом приезде в поселение оказалось сложнее, чем она думала. И различия еще сильнее цепляли глаз. Тот Галл, что следил за её первыми лошадями уже три года как развеян прахом по этой негостеприимной земле. Его преемник, такой же смуглый и черноволосый изъяснялся на латыни еще хуже первого, возможно, именно поэтому откликался на то же имя, считал его названием должности. Третий Галл появился в их поселении после январского набега, когда дикари выбрали своей целью лачуги рыбаков вдоль озера и перебили почти половину из них. Уроды решили сыграть на отчужденности римлян к местному населению, рассчитывали, что никто не будет защищать варваров коавильтеков. Мария тогда не удержалась и была в первых рядах, разорвавших нападающих.

Дом встретил её привычной тишиной и еле слышным шепотом ветра сквозь рассохшиеся доски. За четыре года красная краска пооблетела и теперь буро-коричневыми пятнами красовалась на фасаде, превращая обычное жилище чуть ли не в дом ужасов. Сделав два шага внутрь Септимий остановился с изумлением переводя взгляд с пола в белую и синюю клетку, на гигантскую штору в клетку красную и фиолетовую. Краска для полов оказалась лучше той, которой окрасили фасад, и радовала сочными оттенками, а ткань для занавеси в своих запасах нашла Марфа и они спешно её подшивали в день отъезда вигила. Никитична громко и прочувственно сетовала на современные нравы, которые позволяли незамужним девкам селиться под одной крышей с холостыми мужчинами без пригляда. Квинтиус на это только улыбалась и старалась не расхохотаться в голос, представляя себе это совращение малолетних. В прошлой жизни она уже вышла бы на пенсию... Кашлянув, выводя интерна из ступора, Мария принялась показывать свои скромные владения.

— Тут моя комната, — она отдернула штору и показала ему просторное помещение, мало изменившееся за последние пять лет.

В том же углу кровать, у окна стол, справа от него в простенке эфирный шкаф. Заново перетянутое кресло уже успело немного продавиться, невысокий столик перед ним сколотил Рой по просьбе своей жены. Марфа почитала себя гением дизайна и заставила беднягу выпилить не привычный взгляду круг, а непонятную кляксу, сейчас наполовину закрытую грязными кружками и красочно свившимся вокруг них змеей пектусом. Оставалось надеяться, что Септимий не настолько хорошо разбирается в деталях женского гардероба, вот был бы тут лифчик из её прошлой жизни, простора для фантазий точно не осталось, а хлопковый бинт пектуса слишком похож на пояс или шарф. Хотя за каким османом ей дался бы шарф в такую дикую жару, что стоит сейчас снаружи?

— Это кухня, — Мария поспешила закрыть беспорядок за тканью дикой расцветки и показала на запылившуюся плиту и покосившиеся шкафчики. — Я ей почти не пользуюсь, — не дожидаясь реакции юноши, повела его вглубь дома и открыла дверь в конце коридора, — Комната омовений здесь. Думаю, знаешь, как регулировать температуру и напор воды, — показала на вентили. — Если будут вопросы, обращайся. Твоя комната тут.

По выражению ужаса на лице юноши сразу стало понятно, что узкая каморка со старой мебелью и окном в дальнем конце, ему не понравилась. К его чести, он никак не выразил своего недовольства, только кивнул и зашел внутрь. Мария поспешно разобрала седельные сумки, покидав вещи на кровать и кресло, после чего с наслаждением заперлась в душе. Основательно отмокнув и понежившись под струями прохладной воды, завернулась в полотенце и как ни в чем не бывало отправилась в свою комнату. О Септимии вспомнила, когда тот округлившимися глазами уставился на прошедшую мимо наставницу, завернутую в полотенце. Взгляд его против воли задержался на длинных ногах и едва обозначившихся под влажной тканью ягодицах.

— Душ свободен, — сообщила невозмутимая Квинтиус и удалилась в свою комнату, задернув штору.

Переодевшись и не дожидаясь Септимия отправилась к префекту с погрызанной армэфой и странным амулетом. Сомнительно, что кто-то займется расследованием гибели неудачливого работника одной из отдаленных рапин, но Мария хотела очистить совесть. На ней и без того хватает пятен. Заодно прихватила несколько старых газет из Кастеллума. Парой осчастливит Пекориса, а остальные отнесет Марфе.

— Авл, ты тут? — спросила она, зайдя внутрь его дома.

— Где же мне еще быть? — хмыкнул он.

— Принесла тебе акты, — она положила на стол газеты, — и еще кое-что, — рядом с ними легли ружье и окровавленный кулон.

— Как знал, что без происшествий не обойдется, — вздохнул он и почесал подбородок с белесой щетиной.

— Мужчину растерзали койоты и на месте нападения открылся прорыв. Мы его закрыли. По виду, убитый с одной из рапин. Отправь кому следует, может, найдут, с какой, — с сомнением протянула Мария.

— Заняться мне нечем, — недовольно пробормотал префект и потом кивнул. — Сделаю.

— Я к Марфе, потом проверю якоря.

— Пышки сегодня восхитительные, — блаженно зажмурился Авл, чем вызвал на лице Марии улыбку.

Попрощавшись с Пекорисом она сразу пошла в таверну, манившую запахами еды и дома. С началом сезона штормов легион сократил количество центурий патрулирования, и в мертвый сезон семейству Кранук приходилось существовать в основном за счет хозяйства и редких постоянных клиентов, к которым относилась Мария. Увидев знакомую полную фигуру Марфы, женщина против воли улыбнулась. Врать себе не имело смысла, она прикипела душой к этому крохотному поселению и его обитателям. Уезжать в следующем году будет сложно и больно, но не больнее, чем задыхаться, впиваясь в собственное горло ногтями, пытаясь содрать ошейник ненавистной клятвы. Рука сама потянулась к горлу, хотя прошло уже несколько месяцев с того случая, когда Мария едва не поддалась отчаянию.

— Маруся! Приехала! — всплеснула руками женщина и порывисто обняла эфириа, вдавив в свой пышный бюст, после чего отодвинула ту и критически оглядела. — Исхудала-то как!

— Марфа, — обреченно возвела глаза к потолку женщина, — ты так говоришь каждый раз, когда я куда-нибудь уезжаю. Поверь, моя комплекция не изменилась ни на гран, — и широко улыбнулась.

— Ладно тебе, — шутливо огрела её та полотенцем. — Уже и поворчать нельзя старой женщине. Я еще не потеряла надежды откормить из тебя нормальную девицу!

Провозгласив это, она удалилась на кухню, где уже приготовилось нечто ароматное и как всегда восхитительное, чем Мария была совершенно не против откормиться. Марфа с подносом, где стояла огромная миска с дымящимся супом, корзинка ароматного хлеба и кувшин молока, появилась в зале одновременно с отмывшимся и посвежевшим Септимием. Он оглядел зал и безошибочно определили лучший столик, за которым волей случая оказалась его прыткая наставница. Голодный блеск в глазах юноши Мария приметила сразу и тут же пододвинула к себе еду, а корзинку так вообще отставила на соседний стол, чтобы дотянуться могла только она. Проводив еду тоскливым взглядом парень обратил свой взор на уже удалявшуюся Марфу.

— Эй, ты! — окликнул он её. — И мне того же принеси!

Мария от удивления чуть не поперхнулась супом и приготовилась наблюдать за сценой расправы. Марфа Никитична резко развернулась, юбка вздыбилась и опала явив миру её разъяренный лик.

— Кто это тут языкастый выискался?! — она грозно двинулась на Септимия, который только сейчас, кажется, начал понимать, насколько влип.

— Я...

— Мамке своей будешь якать! — не дала она ему договорить и грохнула пустым подносом о ближайший стол. — Ишь, выискался!

Взгляд разъяренной Марфы переместился с бледного юноши на Квинтиус, которая едва сдерживала смех. Выражение недоумения на лице женщины быстро сменилось пониманием и она оценивающе оглядела Септимия.

— Так это твой, что ли? — кивнула она Марии, указывая подносом на предмет разговора.

— Мой, мой, — не выдержала эфириа и расхохоталась.

Предмет разговора сначала покраснел, а потом побледнел и уже снова было открыл рот, чтобы ляпнуть что-то резкое и неприятное, но был прерван Квинтиус.

— Луций Септимий, — она мгновенно оказалась рядом, положила ему руку на плечо и впилась в него сильными пальцами, предотвращая сопротивление. — А эта замечательная женщина Марфа Кранук, чьи золотые руки готовят вкуснейшую еду. Надеюсь, ты рад знакомству с одной из самых уважаемых жительниц нашего поселения?

— Рад. Очень рад, — голос немного дал петуха и Септимию пришлось прокашляться.

— Вот и славно, — от хлопка по спине юноша чуть не улетел вперед прямо на необъятную Марфу. — Марфа, не будешь ли ты так любезна принести какой-нибудь еды и моему непутевому интерну?

— Будет, будет ему еда, — проворчала женщина и удалилась на кухню.

Усевшись напротив Марии, юноша принялся сверлить её взглядом, провожая каждую ложку голодным взглядом. Невозмутимо прикончив восхительный суп, Квинтиус оторвала ароматную корочку и собрала остатки со дна миски, после чего откинулась на стуле и критически посмотрела на Септимия.

— Я знаю, что ты в курсе, но считаю своим долгом, как наставника, напомнить — ты не в метрополии, — начала она сухо, — и даже не в Кастеллуме. Тут всем наплевать на то, кем был твой отец и то, сколько у тебя денег. Они скорее будут дополнительным стимулом нагреть простачка. Поэтому лучшей и, наверное, пока мало известной тебе тактикой, будет затаиться и внимательно смотреть по сторонам, а не лезть вперед гладиатора на арену.

Закончив импровизированную речь, Мария подхватила кувшин с молоком и вышла из таверны, напоследок кивнув Марфе, появившейся с подносом, нагруженным едой для Септимия. Если мальчишка прислушается к её словам, будет замечательно, но что-то подсказывало, упрямства этому сосунку не занимать. Как и ей, впрочем. Кровожадная ухмылка исказила лицо женщины, когда она отправилась прочь от Колонии на Озере.

Проверка якорей заняла несколько часов. Наученная горьким опытом, она постоянно модернизировала накрывающий поселение щит, даже заказывала из самого Рима последние монографии по этой теме и просиживала за ними неделями, сплавляя чужой и свой опыт воедино. Сейчас без лишней скромности можно было сказать, что её щит мало уступал стационарному. Ей даже удалось решить проблему копившегося в определенных точках напряжения, и теперь прорывы были крошечными и появлялись по четкому расписанию. Последняя из обманок была осмотрена и положена на место. Мария приподняла шляпу и прищурившись рассмотрела пленку щита, еле видимую даже эфириусам, покрытую причудливым переплетением постоянно движущихся линий. Удовлетворившись осмотром, порадовалась хорошо проделанной работе и направилась к казармам.

Гай нашелся в своем кабинете, снова заполнял какие-то бумажки. Увидев Марию он расплылся в улыбке, на которую она с удовольствием ответила, крепко пожала предплечье друга и заметила его озадаченный вид.

— Снова что-то не сходится?

Ливидус уже почти год был деканом, но до сих пор с трудом справлялся с бесконечными циркулярами, которых, как оказалось, по легиону ходит немало. Своего актариуса контуберниям не полагалось, даже если они настолько далеко находились от штаба легиона, поэтому вся тяжесть бумажной работы ложилась на деканов. Поначалу они с Марией проводили долгие часы, разбираясь с оставшимися от Фаберуса документами. Кривой и плящущий почерк Юлия не сильно им помогал, а привычка того больше запоминать, чем записывать, приводила к тому, что найти концов по некоторым поставкам так и не удалось. Два месяца нервотрепки, несколько мин исписанной бумаги и десятки лигул чернил спустя они все же смогли отчитаться перед трибуном.

— Нет, все сходится, — усмехнулся он, очевидно, тоже припомнив первые тяжелые дни в новом звании. — Писали бы чище и вообще проблем не было. — Он сел обратно и указал ей на соседний стул. — Рассказывай лучше, как съездила. Выяснила все с Валенсом?

— Выяснила, выяснила, — вздохнула Мария и тоже уселась.

— Успешно?

— Успех сейчас, наверное, уже доел стряпню Марфы и ищет приключений на свою задницу.

— Так тебе дали интерна? — Гай так резко наклонился вперед, что чуть не упал.

— Скорее всучили! — фыркнула Квинтиус. — Думала, Галла уже поделилась с тобой новостями...

— Когда? — он тяжко вздохнул и бросил неприязненный взгляд на стол. — Сижу тут второй день, поступил приказ пересчитать все запасы до пули. И кому только неймется?!

Мария на это усмехнулась и развела руками.

— Рассказывай давай про мальчишку, — сказал Ливидус, в нетерпении уставившись на неё. — Совсем цыпленок?

— Скорее петушок, — хохотнула она. — Видел бы ты его рубашки, каждая стоит не меньше моего месячного жалования.

— Богатенький? — скривился Гай.

— Да. И с гонором. Но самое паршивое не это... — замолчала женщина. — Его контракт всего на год, после чего он свалит отсюда куда подальше. Не представляю, что делать с паршивцем.

Гай мрачно наблюдал как Мария вытащила трубку, набила её и раскурила, наполнив его каморку едким противным дымом, к которому он так и не привык. Не смог он и рассказать Квинтиус о том, что имел долгую беседу с Пекорисом по поводу состояния единственного и драгоценного вигила поселения. Старик боялся за свою задницу, которую от дикарей во время набегов защищают только легионеры, да эфириа. Успокоив Авла, себя Ливидус, к сожалению, успокоить не смог. Смотреть за тем, как пристрастие к aqua ignis разрушает подругу, было тяжело. Совместными усилиями с Марфой они исправили ситуацию, а с одного из заданий трибуна Отдельной разведывательной Мария притащила трубку, с которой более не расставалась и исправно заказывала в Кастеллуме вонючий табак. Но уж лучше он будет пахнуть как порождение темной стороны, чем снова потащит её бессознательную к Нидгару.