На захваченной земле

Вроде как остался еще СССР за Уралом, но про то нет никаких точных сведений. Одни слухи. Как и обо всем окружающем мире, о котором 'местные' не знают совершенно ничего кроме того, что там существуют какие-то враждебные Рейху САСШ. Про это, впрочем, нам было известно и из новостей...

Конечно, из-за недостатка фактов в значительной мере эта картина была построена на уровне догадок и аналогий с нашим миром, но это было хоть что-то. По крайней мере на основе этого можно уже думать о дальнейших действиях.

— Вот такая вот история, — закончил Семен.

— Но это ж... невозможно! — после короткого молчания высказала свое мнение Алена.

— Как мы теперь видим — возможно, — ответил Диман, — И с этим придется что-то делать...

Обсудив текущую обстановку, мы начали решать вопрос о дальнейших действиях. А тут было все неясно. Кто мы в этом мире? Какие-то подозрительные чужаки. Не знающие местных реалий, не имеющие документов... По идее, надо бы добраться до того зауральского СССР, только как это сделать? Как незаметно, не умерев с голоду, пройти этак с тысячу километров и добраться до цели? Я даже близко не мог себе этого представить. Но ведь безвыходных ситуаций не бывает? Всегда же можно найти какое-то решение!

Посовещавшись, мы так и не нашли однозначного ответа и решили пока просто двинуться на восток, надеясь, что со временем решение задачи найдется самому. Ну а нет... Останется лишь стать партизанами и подороже продать свои жизни. Чтобы хоть напоследок навредить оккупантам... С этими мыслями мы, не торопясь, и двинули на восток...

— — — — — — — — — —

19 августа 2015 года. СССР, *нская область.

— По всей видимости, здесь все и произошло, — сказал один из занимавшихся расследованием офицер МГБ, указывая на стоящую на земле коробку из-под переносного электрогенератора и еще несколько небольших коробок из-под разных устройств.

— Что ж, примерно понятно, — вспоминая характеристики пропавших, подвел итог полковник МГБ Федоров, — Видать, приехали сюда искать очередную аномалию. И нашли... на свою голову.

— И на нашу тоже, — заметил один из присутствующих, — Так уж об объекте и забыли все практически. А теперь снова им заниматься...

— Что показали данные со спутника? — задал вопрос Федоров.

— Слабое электромагнитное возмущение. Судя по времени, именно тогда и произошел перенос. Больше ничего.

— Какие еще материалы по этому делу у нас есть?

— Да почти никаких, — ответил один из присутствующих, — Ученые за все 30 лет так и не нашли ничего аномального, как это сейчас любят называть. Из материалов — лишь допросы пленных немцев.

Полковник еще раз вспомнил прочитанное. Иной мир... Смерть Сталина в 1930 году... Тухачевский... Поражение СССР, позорный мирный договор 1942 года... Все это казалось полным бредом. Но, тем не менее, это было правдой.

Впрочем, на этом на сегодня все и закончилось. Собрав все 'улики' в виде нескольких коробок, чекисты сели в автомобиль и вернулись в город...

— — — — — — — — — — — — — —

16 сентября 1952 года. Рейхскоммиссариат Московия.

Следующие два дня мы, продираясь сквозь лесные заросли, двигались на восток. Здесь же, в лесу, вставали и на ночевку. В том же направлении продолжали двигаться и первую половину дня сегодня... Пробираться через лес было не так-то легко и скорость движения была небольшой, но выходить на дорогу было опасно. Попав в этот мир, мы оказались в окружении врагов и любая встреча с 'местными' — кем бы они не были — могла, как минимум, обернуться большими неприятностями... Да что уж тут говорить — даже наш поход в деревню был большим риском... И что к нам там отнеслись вполне нормальное еще не было гарантией того, что с утра нас не сдадут... Страх за свою жизнь вполне может перевесить и симпатии к нам, и патриотизм... Да и правильно ли тут говорить о патриотизме? Да, мы — люди победившего Союза. Страны, освободившей мир от фашизма, одной из двух сверхдержав. Только какое до того дело местным жителям? Ведь все это происходило не здесь, а где-то в совсем ином мире... И является скорее поводом для зависти, а не гордости... Впрочем, хотелось все-таки надеяться на человеческую порядочность...

На обед остановились в два часа дня. Немного перекусив — еды было не так уж много — включили радиоприемник. Как выяснилось, как раз в это время передавали новости. Хорошо знавший немецкий Серега тотчас начал переводить их на русский язык. И первым, что мы услышали, было сообщение о том, что сегодня в Германии отмечается десятилетие победы Еврорейха над Советским Союзом. Озвучивавший все это диктор с упоением рассказывал о том, как 'доблестные немецкий войска' десять лет назад разгромили 'бесчисленные азиатские орды большевиков' и заставили диктатора СССР — жидобольшевика Тухачевского — подписать капитуляцию. Упомянул он и о том, что помимо 'освобождения исконно немецких территорий' (я даже ухмыльнулся этому выражению — было интересно, что же они подразумевают под ними) Еврорейх смог завоевать себе дополнительное жизненное пространство, куда сейчас в рамках программы колонизации отправились 'миллионы лучших сынов Рейха'. Не сдержавшись, Семен прокомментировал это сообщение длинной непечатной фразой.

Дальше шло выступление какого-то генерала Власова из РОА. Фамилия этого предателя ничего нам не дала — хорошо знавший военную историю Сашок сказал, что вроде бы в СССР реально был такой генерал. Но ни в какой 'Русской освободительной армии' не состоял, а даже совсем наоборот — отличился при наступлении в Финляндии в 1941 году. Здесь же то ли он, то ли его однофамилец сейчас разливался соловьем о том, как он осознал 'преступную сущность советского режима' и в связи этим еще в ноябре 1941 года, когда как раз шли уличные бои в Москве, он принял решение перейти на службу великого Рейха. Дальше он начал, регулярно возмущаясь советским режимом, рассказывать о том, как 'большевистские комиссары' при помощи каких-то 'заградотрядов' гнали полуголых и практически безоружных солдат на 'бессмысленную бойню', а сами тем временем вывозили ценности за Урал. О том что пытаясь переломить ход войны в свою пользу, 'жидобольшевики' насильно мобилизовали в армию всех, кто был старше шестнадцати лет и 'бросали в самоубийственные атаки на немецкие позиции, а тех, кто посмел отступить, немедленно расстреливали'. Гневные выкрики генерала достигли максимума тогда, когда он начал рассказывать об обороне Москвы, где советское командование заставило всех жителей строить оборонительные линии, а дома превратило в огневые точки, а для их обороны вооружило всех жителей столицы — в том числе женщин и детей. Потом начал что-то заявлять о 'более ранних преступлениях большевистского режима', среди которых перечислил все начиная с национализации экономики и 'красного террора' Гражданской войны до каких-то 'голодомора' и 'массового террора' середины 1930-х, о намерении Тухачевского завоевать всю Европу... Все это по мнению генерала-предателя унесло жизни более 70 миллионов человек. Под конец он послал проклятия в адрес 'большевистских бандитов', обстреливающих из кустов немецкие автомобили и убивающих немецких солдат.

Последние слова вызвали у нас некоторое оживление, а на лицах даже появились улыбки. Лучшей новости сложно было даже ожидать. Ведь выходит, что тут есть партизаны. И пусть мы не знаем, где они — это не важно. Главное сам факт — ведь это значит, что не все тут покорились приготовленной для них участи и стали покорными рабом, а продолжают борьбу за свою свободу. И пусть даже у них нет никакого шанса победить — это означает, что народ не сдался, что здесь еще остались настоящие люди...

Дальше немного говорилось о успехах Рейха в развитии экономики, о внешней политики. Диктор с негодованием высказывался в адрес 'американских плутократов', уничтоживших лучшего союзника Еврорейха — Японию — и теперь грозящихся уничтожить весь мир. Однако Рейх сможет найти достойный ответ врагу. Во Франции и Голландии уже установлены пусковые установки межконтинентальных ракет, способных доставить химические бомбы на территорию США. И в случае нападения Рейх сможет дать достойный отпор...

Дослушав новости, мы собрались и двинулись дальше на восток... Как выяснилось по карте, находились мы в нашей же области. Только в несколько ином месте — на пятьдесят километров южнее того места, куда ехали. Так что впереди лежал далекий путь на восток... Правда, по ходу решили заглянуть в окрестности нашего родного городка, расположенного сейчас километрах в сорока к северо-востоку...

Ближе к вечеру мы вдруг вышли к какой-то отсутствующей на нашей карте железной дороге. В первые секунды подумалось было, что она проложена уже немцами, но вскоре стала понятна ошибочность этого суждения. Ржавые, будто по ним не ездили уже много лет, рельсы, разваливающиеся деревянные шпалы... Вот она, картина запустенья... Глядя на эту дорогу, мне почему-то вспоминались фотографии из французской 'Зоны'... После Западной войны и тактических ядерных ударов от бывшей когда-то одной из наиболее сильных стран мира не осталось почти ничего. Лишь небольшая территория на юго-западе оставалась пригодной для жизни... Все, кто мог, покинул эти территории, переселившись в другие страны. Лишь очень немногие, кто почему-то не захотел или не смог уехать, остались на своей земле и даже создали там свои 'квазигосударства', иногда даже воюющих друг с другом.

И почему-то эта ситуация мне казалась очень похожей на ту, что произошла в этом мире. Только на этот раз — у меня на Родине. Да, здесь не было ядерных ударов и радиации. Вместо них здесь — оккупация. Но в остальном итог похожий — гибель миллионов людей, разруха, жалкое существование выживших... Лишь где-то на востоке существует уцелевшая часть страны, где по-прежнему идет мирная жизнь... Про которую, впрочем, практически никто ничего не знает. Лишь уверен, что 'там' лучше чем 'здесь'...

— Интересно, что за дорога? — еще раз сверившись с навигатором, спросил Серега.

— А хрен его знает, — ответил первым Вован, — У нас такой нет и не было никогда...

— Видать, первое отличие местной индустриализации, — подытожил Диман, — Скорее всего это вместо той, что должна быть вочточнее.

— 'Жданов' — 'Луговая' что ли? — уточнил я.

— Да. Только 'Жданова' тут нет пока. Ему это название лишь в шестидесятых дали.

— Да знаю. Просто для всех так привычно...

— Короче, надо бы местную карту найти, — подвел итог Семен, — Мало ли какие еще могут быть различия...

С этими мыслями мы и направились дальше и, пройдя еще пару километров, остановились на ночевку.

— — — — — — — — — — — — — — —

16 сентября 1952 года. Деревня Павловка.

16 сентября по всем территориям Рейха — в том числе, и на восточных землях — прошло празднование 'Дня победы'. Каждый отмечал его по-своему. Немцы проводили парады во многих городах как 'старого Рейха', так и 'новых земель' — в том числе, в крупнейших и еще не успевших обезлюдеть городах бывшего СССР: Адорльфсбурге, Москве, Рязани, Воронеже, Киеве, Минске и т.д. Еще не уничтоженные партизаны — пустив под откос несколько составов в Белоруссии, Центральной России и на севере. Жители мелких городов, уже превратившихся в большие деревни, и самих по себе деревень — по-своему. Программа этих 'празднований' была уже давно утверждена оккупационной администрацией.

Деревня Павловка также не стала исключением. Начинался день, впрочем, вполне обыкновенно, но к десяти утра — точнее, когда подали сигнал специальным колоколом, все собрались на площади. Здесь, кроме всего прочего, висел и репродуктор, транслирующий так называемый 'Русский канал' — единственная радиопередача на оккупированных землях, которая велась на русском языке. И вот ровно в десять часов утра по радио началась трансляция руководителя РОА — генерала Краснова, поздравлявшего сейчас русский народ с 'освобождением от ига жидобольшевистской власти' и взявшем на себя эту миссию великом фюрере германской нации Адольфе Гитлере и его союзниках по 'Антисоветской коалиции'. Бывший белогвардейский генерал долго и подробно рассказывал о том, как доблестные немецкие войска вместе с их верными союзниками — бывшими белогвардейцами — десять лет назад завершили освобождение европейской части России от угнетавшего русский народ большевистского режима. Затем еще долго обличал 'злодеяния преступного режима' — список которых начинался на этот раз с Октябрьской революции и расстрела Николая II, после чего перешел на повествование о дальнейших 'злодеяниях'. Под конец же еще высказался, что осталось еще немного потерпеть 'временные трудности' и окончание периода 'дебольшевизации' — после чего будет вновь возрождена дружественная Германии 'Великая Россия'.

Когда передача, наконец, закончилась, перед народом выступили староста — один из местных кулаков — и поп. Оба также активно ругали большевистский народ, доведший страну до катастрофы, а поп еще и призывал покаяться за невинно убиенного царя, а также 'миллионы других лучших сынов нашей родины'. Когда же закончилось и это — все направились в церковь, где поп совершил службу в честь 'освободителя русского народа' Адольфа Гитлера. И лишь когда все это закончилось — людей распустили по домам.

Придя домой, Настя вновь вспомнила недавнюю встречу с людьми из другого мира и грустно усмехнулась... Не проходило ни дня, когда бы она не вспоминала об этом. Другой мир... Победа... И становилось так грустно, что она больше никогда не сможет встретить тех людей, расспросить об их мире... Иногда Настя даже жалела, что тогда не убежала из дома и не разыскала их... Ведь ей, как местной, это бы точно удалось! Только вот поздно уже жалеть... Зажмурив глаза, девушка попыталась представить, как она идет по улице местного райцентра, а кругом вместо полуразрушенных в результате бомбежек, выгоревших зданий стоят высокие и красивые дома, мелькают огоньки светофоров, едут новенькие блестящие автомобили... А она сама, одетая как те, советские девушки, которых она видела на фото, не торопясь идет по тротуару... А рядом шагает и ее отец — в военной форме, с несколькими 'Красными знаменами' на груди... Видение показалось настолько реалистичным, что когда Настя открыла глаза — не смогла удержаться от вздоха разочарования... Словно в ответ сразу вспомнилось другое — 41 год. Родители ее много ругали советскую власть, но когда началась война — ее отец, как и многих других, ушел на фронт. В тот день, когда уходил в армию, он был весел и даже шутил. 'Ничего, — говорил он, — Вот разобьем фашистов — и вернусь домой. Вы тут и соскучиться не успеете!' и даже обещал привезти с войны Петьке настоящий пистолет... А потом он ушел на фронт. Несколько раз за все это время писал письма, где говорил, что вот-вот они разгромят врага — только вот линия фронта все приближалась... Последнее письмо пришло в марте 1942 года и что с ним случилось дальше — неизвестно. Радовало лишь, что похоронки не присылали... А потом был Свердловский мир, война завершилась. И что же сталось с отцом — Настя так и не знала. То ли он погиб на фронте, то ли сейчас находится где-то там за Уралом, в Союзе.