— Кем? — с долей презрения откликнулся он. — Обычным человеком? Мелким темным магом, которому так никто и не стал бы доверять до конца? Я не обманываю себя, Кэрэа Рейни, я никогда не был слишком талантлив. А обучение Ньен необратимо портит искру.

— Обучение не может...

Начальник внутренней службы негромко рассмеялся, откидываясь на подголовник:

— Свободная наивная Аринди. Если перед человеком постоянно ставить барьеры, то он будет спотыкаться даже тогда, когда барьеры исчезнут. Но я был магом, Кэрэа Рейни, и я не мог и не хотел быть кем-то иным, я сделал то, что заинтересовало высших. Ничего слишком особенного... некоторые документы...

— Государственной секретности?

Он некоторое время смотрел на меня, приподняв брови, а потом пожал плечами:

— Чертежи нового крейсера Ньен.

Порой я ловил себя на том, что начинаю восхищаться Нэттэйджем. Он не был хорошим человеком, но в том, что желал достичь, он был хорош.

— Так какое у вас ко мне дело, светлый магистр? — собеседник перебрался на свое любимое кресло за своим любимым начальственным столом и излучал внимание. Я положил перед ним регламенты по убежищам и мягко попенял:

— Нэттэйдж, мне кажется, здесь небольшое преувеличение. Вы забыли поделить желания на десять.

Очередное творение административной мысли называлось режим труда и отдыха. Подъем во столько-то, отбой во столько-то, личное время — полчаса перед отбоем. А от списка заданий, что темные составили для реабилитированных изгнанников от всей широты души, глаза лезли на лоб. Чтобы все успеть, требовалось работать без перерыва на сон и еду, иметь шесть рук и находиться в нескольких местах одновременно. Я ожидал, что светлых припашут, но то, что их буквально завалят...

— Но разве не лучше, когда все распланировано? — возразил высший. — Светлым мы даже дали немалые послабления!

Дайте угадаю, эти самые полчаса.

— Нэттэйдж, у вас рабочий день на четырнадцать часов.

На бумаге. По факту, похоже, на тридцать.

— Так тяжёлые времена, — не смутился тот. — Работа должна приносить радость, а что бы и не делать то, что приносит радость? Смотрите, мы даже добавили для светлых специальные перерывы, когда они могут общаться друг с другом и с обычными людьми, обычных людей это будет успокаивать.

Я так и не смог понять, то ли он говорит несерьезно, то ли слишком заигрался в цифры на бумаге.

— У нас уже был эпизод, когда несколько магов погибли от истощения и переработки. Повторим?

Нэттэйдж аккуратно опустил уже налитую чашечку с кофе и уставился на меня с доброжелательным любопытством. Упоминание о расправе над группой Джиллиана вряд ли считалось темой для приличной беседы. Раньше я бы не пошел на конфликт, но теперь на мне висела гильдия, и отступать я был не намерен.

— Это, разумеется, все бездумная инициатива на местах, — не меняя интонации сообщил темный. — Список заданий мы составляли исходя из требований боевых магов, и передали вам прежде, чем они утвердили бы требования у Шеннейра. У нас наверняка будет время обсудить это с темным магистром. Чего вы еще хотите?

Значит, Нэттэйдж прекрасно понимает, что я готов пойти на конфликт, и может мне его обеспечить — но с Шеннейром. С которым сам вовсе не собирается спорить напрямую. В чем-то умно, да.

— Нормальные условия жизни, безопасность и свобода перемещений.

Нэттэйдж как ни в чем не бывало кивал, остановившись только на последнем пункте:

— Свобода перемещений? Ее и безопасность мы одновременно обеспечить не можем. Помилуйте, светлый магистр, полной свободы ни у кого из нас нет! Все же, чрезвычайная ситуация, военное положение.

— То есть светлые окажутся заперты в убежищах, к которым приписаны?

Я начал понимать, к чему все идет. Что под впечатлением от намеренно завышенных требований я соглашусь на любые другие, хотя бы немного лучшие. А чрезвычайная ситуация не позволит требовать большего — нечего думать о комфорте, когда мир в опасности. И это верно. Вот только наш мир постоянно в опасности, у него иных занятий нет, кроме как висеть на краю гибели.

— Мы наладим связь, чтобы они могли общаться друг с другом, — щедро предложил Нэттэйдж. — И ограничим доступ посторонних в светлые жилые блоки. А вы можете выбрать людей, которые останутся с вами для поддержки.

Что же мне делать, как же благодарить за такую милость? Я приготовился возражать, но резко задумался. Разделить светлых — это именно то, что мне нужно. Мне нужно, чтобы они общались с темными, не замыкаясь друг на друге. Пусть Нэттэйдж планирует светлых изолировать — это не беда, общаться они начнут с охраны.

Я опустил плечи, демонстрируя поражение, и под снисходительным взглядом печально признал:

— Хорошо.

В конце концов, я был светлым учеником, который вряд ли мог настоять на своем.

В штаб Шеннейра меня пропустили без вопросов, и тут выяснилось, что Шеннейр уехал в западный город Ирис и дальше к границе с Ньен. В том городе я был, а вот до границы, несмотря на совет Шеннейра, так ни разу не добрался. Но на предложение наконец исправить упущение был получен краткий и весьма определенный приказ — оставаться на месте.

В большом зале темные проводили тренировку. Уже заканчивали; я кивнул наблюдающему за всеми Эршену, немного постоял на галерее и ушел, не став мешать. Меня заметили, не подали виду, но присутствие светлого сражающихся явно напрягло. Встреченный по пути боевой маг не стал скрывать удивление от прямого вопроса, но указал направление.

Я прошел мимо прикованных к стене боевых цепей, стараясь держаться на расстоянии, но последняя все равно извернулась, стараясь сорваться с креплений, и хлестнула по полу. По звеньям гуляла остаточная магия, которая не разрядилась до конца. Боевые цепи были своеобразным оружием, сильным — пущенные по звеньям заклятия многократно повторялись, замыкаясь в кольцо, и приобретали убойную мощность и прочность. Разорвать единичную печать можно, а расплести сцепленный ряд печатей врагу времени просто не хватит. Но цепи своенравны, что есть, то есть.

Дальше начиналось что-то вроде стрельбища. У дальней стены на подставках лежали упрощенные модификации "Зари", насколько я разбирал клеймо, Зет первый. По весу Зет-1 и правда оказался куда легче, чем Зет-2, и держать его было удобнее. Я аккуратно разбудил оружие и надел шлем, по расплывшейся картинке перед глазами и шуму в ушах поняв, что последовательность неправильная, навел оружие на мишень в дальнем конце зала и сформировал боевую печать.

Заклинание не сработало. Из десяти попыток получилась только одна, да и то слабенькая печать улетела далеко в сторону, разбившись о поглощающие магию стены. Оружие, разработанное для новобранцев-неофитов, оказалось мне не по зубам.

Создание Зет казалось прорывом, но я знал, что подобные вещи разрабатывались и ранее — обычные артефакты, помогающие колдовать. Правда, в случае с Зет, мозг бойца по большей мере не у бойца. Но у разработки были свои минусы — артефакт подчинялся человеку, и разорвать эту связь было легко — достаточно даже сработавшего рядом сильного заклятия. А так как артефакт за человека еще и думал и создавал печати, то без него человек оставался беспомощным будущим трупом. Связь можно закрепить, но это трепанация, управляющие контроллеры в мозг, восстановительный период, побочные эффекты... и штука выходит уже не массовой и далеко не простой. Потом, опять же из-за связи, оружие реагирует на приказы человека не сразу. Быстро, но обычное мысленное проклятие быстрее. А еще Зет способно создавать только стандартный ряд печатей — одну, две-три — ограниченной мощности. Усложнить схему — и опять получится артефакт не для всех, а для опытных магов. Разработка "Заря" давала преимущество, но далеко не превосходство.

Вошедшего Эршенгаля я почуял сразу. Наверное, тренировка уже закончилась.

— Я думал, вы сопровождаете магистра.

— Уверяю вас, Кэрэа Рейни, темный магистр не нуждается в моем постоянном сопровождении, — боевик подошел ближе и провел по корпусу Зет, вытягивая странную конструкцию. — Ваше любопытство похвально, но для начала все же лучше использовать прицел. Для пристрелки Зет должно видеть мишень и согласовать ее с вами.

В полупрозрачной пластинке действительно оказался выгравирован глаз. Я навел его на мишень, замечая, как расширяется зрачок, но неоформленная пустая печать лопнула как мыльный пузырь, едва коснувшись цели. От заклинания проявился лишь контур без смыслового содержания.

— Концентрация, — Эршен достал второй шлем и показал, как правильно его надевать. — Вы совсем не думаете о том, что делаете. Оружие не будет желать за вас.

Изнутри шлема к вискам прижималась мягкая, немного липкая живая ткань с серой звездочкой нервных нитей. Для лучшего контакта кожу рекомендовалось смазывать специальным гелем. Шлемы были именно тренировочными — темные планировали оставить от них ободки или наушники.

— Принцип, похожий на управление посохом?

— Посох проводит энергию. В Зет перенесена часть вычислительных мощностей, — Эршен показал мне, как правильно держать оружие и правильно целиться. — Магистр как-то оговаривался, что желает научить вас обращаться с нормальным оружием...

Эмоции боевика внезапно отразили глубокий протест.

— Давайте вместе притворимся, что ничего не было, и не будем ему напоминать.

— Боевые заклинания требуют адекватной физической подготовки. Скорость реакции. Выносливость. Способность очень быстро формировать мощные заклинания и не уставать. Хорошее знание своих возможностей и своего предела. Этому учатся, но учатся не мгновенно.

— Разве Шеннейр этого не понимает?

— Магистр верит в силу человеческого духа.

Эршен, очевидно, разбирался в людях чуть лучше.

Дело пошло на лад. Эршенгаль не был таким ярким, как высшие или многие другие маги, но в его присутствии все словно само собой успокаивалось и приходило в порядок. В этом содержалось настоящее волшебство. Я старался не думать о папке, что лежала в верхнем ящике стола, но не мог избавиться от мыслей.

— Подождите, — я забрал стоящую у стены картонку, нарисовал на ней схематичного человечка, подписал "Нэттэйдж" и повесил на мишень.

Через некоторое время мне даже полегчало.

— Я рад, что мотивирую вас достигать целей, — с легкой растерянностью сказал Нэттэйдж, рассматривая мишень. Глава внутренней службы примчался в штаб быстро; как только заподозрил, что я побежал жаловаться Шеннейру. Но насчет вклада в мое обучение преувеличивать не стоило: у меня в мыслях были заготовки мишеней с именем "Шеннейр" и "Миль".

Миль бесшумно выскользнул из тени за спиной высшего, пинком отправив дернувшуюся к нему цепь обратно к стене, и сбежал вниз по лестнице, глухо рассмеявшись:

— Нечего скромничать, Нэттэйдж. Гильдия застала время, когда вы проводили черную мессу над портретом Алина.

— У меня ничего не получилось. Потому что вы крутились рядом и давали советы.

— У вас не получилось, потому что вы им не следовали!

Я снял растерзанный практически в клочья портрет и начал мягкой тряпочкой протирать оружие, проверяя стыки.

— ...я просто жег свечи перед портретом своего начальника. Может быть, мне хотелось рассмотреть его в деталях. Может, вы опять преувеличиваете. Я такими вещами не занимаюсь. Вот, к примеру, личное дело Гвендолин у меня вовсе без фотографии. Она с каждого снимка прямо в душу смотрит, мне неуютно. Да, Миль, да, я ваши личные дела перечитываю порой, настроение поднимает.

"Заря" все еще была испытательным образцом. В руках она не разваливалась, но забота об оружии была приятна. Оружию.

— ...прижизненных изображений Ишенги вообще не обнаружено, поэтому в его дело я вклеил фото Шеннейра. Надеюсь, никто не обидится...

Запертое в металлической оболочке, оружие состояло из плоти, крови и нервов, и потому возиться с ним требовала эмпатия. Внутри корпуса прокатывалась дрожь, и порой мне казалось, что оно мурлыкает.

— ...я уверен, что у Шеннейра есть книжечка со всеми нашими портретами, и он смотрит ее перед сном и нас проклинает!

— Ничего подобного, — вежливо, но твердо произнес Эршенгаль, — у магистра нет.

— Да? — Нэттэйдж и, о, Свет, и Миль, казались задетыми. — Ему что, все равно? Какой же он магистр после этого?

Я вернул оружие к собратьям и попытался пройти мимо. Не сумел — Миль поймал меня из теней и свистящим шепотом сказал:

— Вы думали, я плохо обращаюсь с вашим заарном? Я ведь предупреждал вас про хищные вещи...

Я остановился, решив, что иначе от Миля не отвязаться.

Я остановился, потому что Миль начал говорить, а я был светлым, и у меня не было ни малейших причин не слушать. Мы, светлые, обязаны слушать, мы получаем информацию, мы получаем эмоции, люди создают связь, мост из слов...

— Охотники убивают хищного зверя и приносят из дикого-дикого темного леса его детеныша. Пока детеныш мелкий, он забавный, но потом в нем просыпаются инстинкты, и он начинает скалиться на хозяев. И недалек час, когда вцепится им в горло. А хищные инстинкты у вашего заарна уже включились, когда он растерзал магов Рийшена. Или вы уже это забыли? Ваш звереныш хочет жрать людей, и не один раз в жизни, и не один раз в месяц, и пока вы кормите его с рук, но это ненадолго. Маленький монстр всегда останется монстром.

Прислушивающийся к нам Нэттэйдж восхищенно покачал головой:

— Миль, вы живете в мире больших страстей, — и насвистывая непонятную песенку удалился. На мгновение мне стало жалко Миля; это его мир, где он человек, который видит истину, а все остальные — нет.

— А почему у светлого магистра Ишенги нет портретов? — на самом деле мне хотелось уйти как Нэттэйдж или сбежать очень далеко. Но меня переломали и запихнули в клетку, которая не позволяла двигаться; оставалось только внушать себе, что тут свободно, что тут уютно, и вообще, могло быть хуже.

— У вашего Ишенги даже документов нет, — боевая цепь вновь потянулась к Милю, и на этот раз заклинатель наступил на кончик и злорадно наблюдал, как та дергается, не в силах освободиться. Мне поневоле стало ее жаль. — Ваш Ишенга как из воздуха взялся. Ходят слухи, что он вообще из Загорья...

— Что плохого в том, чтобы быть родом из Загорья? — спросил подошедший Эршенгаль. Миль брезгливо покосился на боевика, присмотрелся внимательнее, изменившись в лице, и быстро отошел в сторону.

В замок гильдии я вернулся под вечер. Матиаса уже успели перевязать и закормить таблетками: светлые его не боялись. Светлым не приходило в голову, что другой светлый может быть угрозой. Матиас был в своих покоях, и я постучался, прежде чем войти.

Сидящий на полу иномирец подпрыгнул, пытаясь стереть начерченные на полу знаки.

— Строишь портал до дома?

— А я тут взываю к Хаосу, — в эмоциях Матиаса мелькнул страх; потом заарн выпрямился, вновь демонстрируя уверенность, и посмотрел в сторону, пытаясь незаметно перечеркнуть ногой мелованную линию: — Обращаю к нему призывы, приветствия, мольбы, прошения, ради... нашего успеха и триумфа.