Специалист по неприятностям

Не то чтобы они много разговаривали во время этих прогулок. Иногда на Коннора внезапно и беспричинно находило желание донимать Андерсона самыми абсурдными вопросами, но большую часть времени он просто шагал рядом, явно не испытывая никакой неловкости от долгого молчания. В этом, пожалуй, заключалось важное отличие между Коннором и всеми прочими людьми. Андерсон привык думать, что люди любят компанию, только когда хотят общаться или вообще как-то взаимодействовать друг с другом, а когда человек занят собственными мыслями, слушает музыку или о чем-нибудь мечтает, он должен хотеть остаться в одиночестве. Но Коннору, похоже, нравился сам факт его присутствия, ему не надо было разговаривать с Андерсоном, чтобы получать удовольствие от его общества. Первое время Хэнк не понимал, почему парень притаскивает свой ноутбук в гостиную, чтобы работать рядом со включённым телевизором вместо того, чтобы остаться в своей комнате. В конце концов, заметив, что Андерсон всякий раз убавляет звук и то и дело косится в его сторону, Коннор напрягся и спросил :

-Я вам мешаю, да?..

-Да уж, скорее, это я тебе мешаю, — крякнул Андерсон. — Как тебе вообще удается на чем-нибудь сосредоточиться при таком шуме?

— Мне нормально, — моментально успокоившись, заверил Коннор, и снова уткнулся в монитор. И так всегда. Что бы ни делал Коннор — читал книгу, выполнял какие-то свои учебные задания, или просто искал что-нибудь в интернете, он предпочитал делать это поблизости от Андерсона. А когда тот засиживался перед телевизором допоздна, Кон тоже продолжал сидеть в гостиной, даже если уже откровенно клевал носом. В свою комнату он уходил только после того, как Хэнк ложился спать. Андерсон пришел к выводу, что парню просто нравится ощущение человеческого присутствия — или, если быть точным, ему нравилось присутствие Андерсона. И Хэнку это даже льстило.

Но, пожалуй, хуже всего в этой новой жизни было то, что одни перемены, как лавина, тащили за собой другие перемены, и остановить или просто проконтролировать этот процесс не было никакой возможности.

— ...Вам нравится миссис Митчелл? — спросил Коннор в один из солнечных воскресных дней, когда они шли по набережной, спустив с поводка Сумо, и Хэнк в кои-то веки чувствовал, что выходной может быть настоящим выходным, а не томительным, пустым отрезком времени между двумя рабочими неделями.

Вопросы Коннора всегда были достаточно внезапными — он мог, к примеру, светским тоном поинтересоваться, как изготавливают синтетический наркотик, который обычно называли 'красным льдом', или внезапно заинтересоваться подобранным на дорогу флайером с рекламой стриптиз-клуба 'Эдем', — но иногда его вопросы просто били все рекорды по способности выбить собеседника из колеи.

— Господи, блядь, боже, Коннор!.. — закашлялся Хэнк, не зная, куда деться от неловкости и бессильного негодования. — О чем ты только думаешь!

Наверное, все-таки не стоило отучать парня предварять подобные подкаты фразой 'Можно задать вам личный вопрос?'. Это, конечно, звучало предельно тупо, но зато давало хоть немного времени, чтобы морально подготовиться.

— Я обратил внимание на то, что вы тщательнее одеваетесь в те дни, когда она бывает у нас дома. Кроме того, в последнее время вы начали связывать волосы в хвост и немного укоротили бороду.

— Просто решил немного привести себя в порядок. Или ты действительно считаешь, что человек может надеть чистую рубашку только потому, что он пытается привлечь внимание какой-то женщины? — язвительно поинтересовался Хэнк.

Коннор внимательно посмотрел на него. А потом в уголках его губ наметилась едва заметная улыбка.

-Вообще-то, мой вопрос звучал достаточно нейтрально. Я просто спросил, 'нравится ли вам миссис Митчелл'. Вы могли ответить, что она хороший соцработник или интересный собеседник. Но, судя по вашей реакции, моё первоначальное предположение было верным.

— Никогда не думал о карьере детектива?.. — огрызнулся Андерсон, вытаскивая сигарету. Впрочем, всерьёз злиться на Коннора у него никогда не получалось.

— Нет, — со всей серьёзностью ответил Коннор. — Но я думаю, с начала октября у меня будет дистанционная работа в Киберлайф.

Сначала Андерсон подумал, что над восприятием сарказма и намеков Коннору еще работать и работать — и только потом до него в полной мере дошёл смысл его слов.

-Погоди. Киберлайф?.. Ты что, действительно подал заявку на работу в Киберлайф? — остановившись, спросил он. Как человек, далёкий от любых технических вопросов, Хэнк знал о разработках 'Киберлайф' не так уж много. Но даже его познаний было достаточно для того, чтобы знать, что почти все программное обеспечение, которое используется на любых компьютерах и телефонах, создано именно там. У корпорации просто не было сколько-нибудь серьёзных конкурентов в области IT. Работа в Киберлайф — это звучало круто. Даже с точки зрения такого 'чайника', как Хэнк.

— Заявку я посылал еще четыре месяца назад. А сейчас я получил положительный ответ.

— Ого! Так ты, выходит, чёртов компьютерный гений?.. — спросил Андерсон со смесью удивления и какой-то совершенно идиотской гордости, как будто бы заслуги Коннора каким-то образом касались и его. — Что же ты раньше не сказал!

Коннор смотрел на него непонимающе и даже несколько встревоженно.

— Но я же говорил, что программирую, — напомнил он смущенно. Видимо, решил, что у Хэнка старческий маразм, и он не в состоянии удержать в памяти даже самые простые вещи.

Андерсон хмыкнул.

-Да кто из твоих сверстников сейчас не программирует... Но заниматься этим для собственного удовольствия — это одно, а делать что-нибудь такое, чтобы тебя взяли на работу в Киберлайф — это, знаешь ли, совсем другое дело! Думаю, что это надо как-нибудь отметить. Хочешь куда-нибудь сходить? Или лучше отпраздновать дома?

— Думаю, лучше дома, — сказал Коннор. А потом, что-то прикинув про себя, самым что ни на есть естественным тоном спросил — Вы бы хотели позвать миссис Митчелл?..

Хэнк почувствовал желание найти какую-нибудь твердую поверхность и как следует побиться об неё головой.

-Мы вроде отмечаем не мою новую работу, а твою, — хмуро напомнил он. — Так что кого приглашать на свой праздник — решать тебе.

— Тогда я приглашу миссис Митчелл, — пройдя еще несколько шагов, сообщил Коннор. — Уверен, что вам будет приятно.

Хэнк чуть не взвыл.

— Мне 'будет очень приятно', если ты не будешь озвучивать все эти свои... домыслы в её присутствии, — угрюмо сказал он.

— Конечно, нет, — со всей серьёзностью заверил тот.

Андерсон так привык к особенностям Коннора, что относился к ним, как к должному. Его больше не напрягала не излишне правильная речь, ни инфантильность парня, ни его проблемы с восприятием любых иносказаний. Это даже не казалось Андерсону признаком болезни — это было просто частью его личности, тем, что придавало парню уникальности и делало его самим собой. Единственной особенностью Коннора, которая реально напрягала Хэнка, был его необъяснимый страх прикосновений.

То, что Коннора напрягают любые тактильные контакты, Хэнк узнал случайно. Собственно, у него никогда и не было особых поводов прикасаться к Коннору — тот давно вышел из того возраста, когда дети все время липнут к взрослым, а дружеских фамильярных жестов, вроде хлопанья друг друга по плечу, Хэнк и сам не переваривал, так что долгое время — кажется, несколько месяцев после появления Коннора у него дома — Андерсон даже не подозревал, что парень не переносил чужих прикосновений. Даже Дженнифер ни разу не упомянула про эту деталь — наверное, настолько к ней привыкла, что ей даже не приходило в голову, что Андерсон может этого не знать. Но однажды, когда они шли из магазина, выезжающий с парковки супермаркета автомобиль двигался прямо в сторону о чем-то замечтавшегося Коннора, и Хэнк, успев здорово испугаться, схватил Коннора за локоть и резко втащил с дороги на бордюр. И тут же пожалел об этом. Коннор выглядел шокированным и напуганным — причем не из-за грозившей ему опасности, а из-за жеста Андерсона. То есть Хэнк, наверное, тоже почувствовал бы себя не в своей тарелке, если бы кто-то внезапно выдернул его из его размышлений, резко схватив за руку, но тут было другое. В глазах Коннора читалась паника. Хэнк несколько раз извинился, объясняя, что он просто испугался, что машина собьёт Коннора, и тот ответил, что все в порядке, но по его ставшим неживыми, 'деревянными' движениями и напряжённым мышцам было совершенно очевидно, что все совершенно не в порядке. В машине Андерсона Коннор сидел в такой же напряжённой позе, которую Хэнк не видел с того дня, как они с Дженнифер возили его в отделение полиции, чтобы заполнить все необходимые бумаги. Коннор сидел, как неживой — спина прямая, руки на коленях — и смотрел прямо перед собой. Андерсон искоса поглядывал на парня и все больше убеждался в том, что случившийся на парковке эпизод имел для Коннора гораздо большее значение, чем он пытался показать.

— Коннор, мне нужно знать. Ты испугался, потому что это было слишком _неожиданно_, или ты в принципе не любишь, когда тебя кто-то трогает?

Коннор долго молчал. Он всегда замыкался и молчал, когда тема разговора заставляла его нервничать, и дожидаться от него какого-то ответа в таких случаях было быссмысленно. Хэнк совсем было решил, что ответа не будет и на этот раз, но, к его удивлению, спустя примерно полминуты Коннор все-таки ответил на вопрос.

— Я не люблю физических контактов, — деревянным голосом произнес он.

— Понятно, — сказал Хэнк, стараясь, чтобы голос звучал так же ровно и спокойно, как если бы Конноро сообщил ему, что он не любит апельсины. — Слушай, а вот когда мы ходим в этот супермаркет... там иногда бывает полно народа... кто-нибудь тебя толкает, кто-то просто протискивается мимо. Это тебе тоже неприятно? — спросил он, чувствуя себя мудаком и безнадежным эгоистом, который даже ни разу не задумался, каково Коннору сопровождать его в таких поездках. Дженнифер сказала, что Коннор не любит незнакомые места и большие скопления людей, но Хэнк как-то ни разу не задумался об этом, таская мальчишку в супермаркет. Впрочем, вплоть до сегодняшнего дня, ему казалось, что Коннору нравится ходить с ним за покупками.

После его вопроса Коннор глубоко задумался.

— Не знаю, — сказал он в конце концов, и в его голосе звучало удивление, как будто бы он только что заметил что-то необычное. — Обычно, если вокруг меня много людей, мне очень некомфортно. Но мне нравится ходить куда-то вместе с вами. Когда я с вами, я почти не замечаю, что вокруг полно других людей.

— Можешь пообещать, что ты предупредишь меня, если тебе что-нибудь будет неприятно? — хмуро спросил Хэнк. — Я, знаешь ли, не самый чуткий человек на свете. Если ты будешь молчать, то я, скорее всего, просто не замечу, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке.

— Это неправда, — возмутился Коннор. От негодования его тревога слегка отступила, даже поза стала более естественной. — Вы очень даже чуткий человек.

— Ну ладно, ладно, — отмахнулся Андерсон. Привычка Коннора уверять Андерсона в его достоинствах представлялась Хэнку такой же необъяснимой, как постоянная тревога парня за его здоровье. — Я это сказал не для того, чтобы послушать комплименты. Просто сразу говори, если что-то будет не так, как надо, хорошо?..

В августе, когда Коннор только поселился в его доме, Хэнк сказал бы, что 'полгода' — это очень долгий срок. Но после Рождества, когда до Дня рождения Коннора оставалось всего две недели, Андерсон внезапно обнаружил, что эти полгода промелькнули как-то слишком быстро.

Новая квартира была светлой и пустой. С точки зрения Андерсона, она выглядела вполне прилично. Во всяком случае, при слове 'социальное жилье' Хэнку обычно представлялось что-то более обшарпанное и унылое. А в будущей квартире Коннора все было очень даже хорошо. Недорогая, но удобная и вполне приличная мебель. Светлые, свежеокрашенные стены и большие окна. Разумеется, сейчас квартира выглядела пустой и совершенно безличной, но, когда Коннор немного обживется в ней, здесь может быть даже уютно. Дженнифер наверняка поможет парню обустроиться. Да Хэнк и сам готов был сделать все, что будет нужно.

— Ну как тебе?.. — поинтересовался Хэнк, интереса ради заглянув на кухню, в ванную и даже в крошечный санузел. В отличие от него, Коннор как вошел, так и стоял посреди комнаты, следя за перемещениями Андерсона необычно отстраненным взглядом. Его поза выдавала напряжение.

— Мы должны подписать бумаги? — голос звучал механически, с каким-то скрежетом, как неисправный автомат.

— Только если тебя устраивает этот вариант. Но, как по мне, эта квартира выглядит вполне прилично.

— Да, — все так же машинально согласился Коннор. — Я должен переехать сюда сразу после дня рождения?

Хэнк обернулся и пристально посмотрел на Коннора. Вот оно что... Андерсон сдавленно вздохнул, в очередной раз чувствуя себя паскудным эгоистом. Самого Хэнка в семнадцать лет безудержно тянуло на всякие авантюры, но Коннор — совсем другое дело. Он только успел привыкнуть к дому Хэнка, а теперь ему показывают новую квартиру и ставят перед фактом, что он должен собрать свои вещи и поселиться здесь. Хэнку очень хотелось как-то успокоить Коннора — подойти ближе, может, даже погладить его по голове, как совсем маленького мальчика — но парень не любил чужих прикосновений, поэтому Хэнк остался стоять на месте и просто сказал :

-Начнем с того, что ты никому ничего не должен. Учитывая твою... ситуацию, муниципалитет обязан предоставить тебе жилье, но это ничего не значит. Ты можешь подписать бумаги, получить свою квартиру, а переехать потом, когда будешь готов. Я тебя не гоню. Можешь пока остаться у меня, а сюда переберешься, когда сам захочешь.

Хэнк рассчитывал, что теперь парень успокоится, но Коннор продолжал смотреть все так же напряженно.

-А если я... вообще... не захочу? — почти беззвучно спросил он.

'Захочешь, — мысленно ответил ему Хэнк, глядя на замершего посреди гостиной Коннора с какой-то непонятной нежностью. — Ты почти взрослый парень, Кон. Конечно, не совсем обычный парень, это да, — но рано или поздно тебе обязательно _захочется_ начать самостоятельную жизнь. И когда это все-таки произойдет, я буду по тебе скучать'.

— Коннор, пойми, пожалуйста, одну важную вещь, — очень серьёзно сказал он. — Когда тебе выделят квартиру, у тебя будет возможность съехать и начать самостоятельную жизнь в любой момент, когда ты этого захочешь. Но ты можешь оставаться у меня столько, сколько пожелаешь. Полгода, год, пять лет... да хоть всю жизнь. Я буду только рад.

Лицо Коннора просветлело.

— Спасибо, — сказал он. Когда он неуверенно направился к нему — шаг, а потом еще один — Хэнк до последнего не верил в то, что правильно понимает, что собирается делать Коннор. Только когда тот практически уткнулся в подбородок Андерсона лбом, Хэнк, наконец, поверил, что ему не померещилось, и, подняв разом ставшие чужими руки, осторожно обнял парня. Коннор громко вздохнул и, качнувшись вперед, положил голову Андерсону на плечо, крепко вцепившись пальцами в пальто на спине лейтенанта.