Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Везде выставляет себя и своих подельников, — ещё одно словечко в копилку жандарма, — из военно-промышленного комитета, мать её, Госдумы, спасителями Отечества, а государя и его ГКТиО, так и норовит представить предателями, или, по крайней мере, бездельниками.
"Эх, Коля, Коля, который N 2. Не можешь ты этого сделать. Не рискнёшь! А ведь, взять всю эту думскую гопоту за мягкое, отвисшее брюшко, да на фронт, в окопы, а потом в атаку, на пулемёты. Сразу бы стало в стране чище, деньги на содержание этой сволочи экономились бы, да и у немцев патронов поубавилось. Вот это и была бы для России реальная помощь от уважаемых, всенародно избранных депутатов Государственной Думы".
— Что было дальше, Иван Николаевич?
— Далее он проинспектировал работу этого медицинское учреждение. В общей сложности, в госпитале пробыл около двух часов. После этого отправился в кафе Мисинского, где, как оказалось, у него был заказан кабинет...
Продолжение доклада вызвало у меня серьёзное беспокойство. Выходит, что на вверенном мне флоте, среди офицеров появились потенциальные предатели и возможные террористы. И один из них встречался с Гучковым в кафе. Лейтенант Эрнест Райский, с линкора "Мария". С моего флагманского и самого мощного линкора. А может это была просто случайная встреча? Я остановил доклад и задал этот вопрос Тяпкину.
После краткого раздумья ротмистр сообщил.
— И так, и так может быть ваше превосходительство. Кушали в одном кабинете, наверняка разговаривали. Но вот специальная ли была встреча — уверенности нет.
— Кто в этот момент вёл наблюдение за господином Гучковым?
— Прапорщик по адмиралтейству Измайлов, ваше превосходительство.
— Лейтенант был один?
— Так точно, один.
— Много ли посетителей было в заведении, когда туда вошёл Райский? Были ещё свободные кабинеты или столики в заведении?
— Ваше превосходительство, заведение господина Мисинского очень популярно в городе и, несмотря даже на военное время, там всегда много посетителей.
Всё верно — популярно. Я вспомнил, как месяца два назад я не смог устоять перед своей ненаглядной, когда она уговорила меня посетить это кафе, но предупредила, что хорошо бы столик заказать заранее. Это сделал по моей просьбе Никишин, заказав столик на четверых. Кафе располагалось практически на берегу, в здании оригинальной архитектуры. С фасадной террасы можно было любоваться прекрасным видом на Севастопольскую бухту и стоящие на рейде корабли, а с тыльной стороны был роскошный сад, огороженный кованной чугунной решёткой, выходящий на Нахимовский проспект. Как-то раз я был в Севастополе несколько дней, ещё в той жизни, и уникальное здание театра Луначарского, выходяшее фасадом на небольшую Артиллерийскую бухту я запомнил именно по саду и красивой решётке.
Так, отвлёкся я что-то.
... — продолжал Тяпкин, — посетителей было много и свободных столиков не наблюдалось. Райский пришел в кафе после господина Гучкова, не найдя свободного столика он собирался уйти, но в этот момент к нему подошёл половой и что-то сказал, показывая на кабинет где находился господин Гучков. После этого он прошёл туда.
"Может я зря заподозрил лейтенанта, и эта встреча просто случайность? — засомневался я. И тут же другая мысль — а если нет? Может быть эта "случайная встреча" разыграна? Может. Да, сейчас и понятия не имеют о такой конспирации, как в конце века, но "Императрица"-то ведь взорвалась! Всё же лейтенант Райский обычный флотский офицер, а не матёрый агент гестапо или КГБ, чтобы разыграть сцену случайной встречи. Вредно было смотреть всякие шпионские фильмы, там, в своём времени, сейчас бы и голову не ломал. Но ведь "Марию" взорвали!!!
— Господин ротмистр, прошу вас максимально точно ответить. Лейтенант искал именно Гучкова или свободное место? Была ли встреча случайна? Контрразведчик, при официальном обращении, подтянулся и задумался, и даже непроизвольно пожал плечами. Всё понятно, точного ответа у него нет.
— Вот что, Иван Николаевич. Мы сейчас не имеем ответа на этот архиважный вопрос. А должны иметь. Приказываю установить за Райским наблюдение. Когда, куда, с кем и зачем? Двадцать четыре часа в сутки! Даже, лучше, чтобы двадцать пять.
Ротмистр в изумлении уставился на меня.
— Это как же, ваше превосходительство? В сутках, ведь...
— Иван Николаевич, пусть на час раньше начинают, — уже с улыбкой перебил я его. Обстановку следовало чуть разрядить, а то ротмистр уже почти спёкся. Устал мужик, устал.
— Люди должны меняться, а наблюдение оставаться постоянным. Где сейчас прапорщик?
— Отдыхает, ваше превосходительство. Ему со вчерашнего дня пришлось немало по городу поколесить, так я его, да и других, кто был вчера занят по этому делу, отпустил отдыхать до обеда.
— В три часа пополудни я его жду, сам с ним поговорю.
— Слушаюсь.
— Что ещё по Гучкову, Иван Николаевич?
Как выяснилось, после госпиталя и неудавшегося митинга, дражайший Александр свет-Иванович отправился на станцию к санитарному поезду, потом побывал на корабельной стороне. Вечером остановился в "Гранд-отель", что на Екатерининской улице. А за два часа до полуночи его посетил тот самый, похожий на крыску, господин, что встречал после беседы со мной. И опять он прибыл не один, его сопровождали те же самые неприятные типы из пролётки.
— Выяснили что за люди?
— Так точно. Правда, пришлось подключить жандармское управление. Визави господина Гучкова, это некто Белых Александр Поликарпович,1881 года рождения, мещанин московской губернии. Прибыл в Севастополь позавчера по делам коммерции. Представляет "Торговый дом Кузнецов, Рябушинские и К?" а, точнее, Окуловскую бумажно-писчую фабрику. Привёз образцы писчей бумаги для канцелярий и контор. Снял комнату на Новороссийской улице.
— Уверен, что он такой же коммерсант, как я балерина. А кто его компаньоны?
Один из них это местный, из "иванов", Щасный Аристарх. Специализируется на квартирных кражах, но пока с поличным пойман не был. Говорят, что и душегубством не брезгует. Но, опять же, пока не поймали.
Из "иванов" — так в этом времени в криминальном мире называли авторитетного вора — вспомнил я рассказ бывшего жандармского ротмистра Автомонова о иерархической лестнице среди местных уголовников. (Из преступного мира выделяется группа уголовников называемые "Иванами" — Иваны, родства не помнящие. Название этой категории имеет тройную "нагрузку". Во-первых, название "родства не помнящие" стигматизирует данную группу как маргиналов, "изгоев". Во-вторых, разрыв с семьей, обществом становится критерием, по которому определяется принадлежность к клану, братству, преступников. В-третьих, когда преступники попадали в руки полиции их "классическим" ответом на вопросы об анкетных данных становится "не помню". Эта категория преступников выполняла своего рода, идеологическую функцию. Считалось, что настоящий преступник может вести только такой — кочевой образ жизни, без дома, без семьи, не сотрудничая с государством и ни в коем случае не работая). Так же я узнал что насчитывалось около 30 воровских специальностей. Наиболее высоко в иерархии стояли воры, чьё ремесло было связано с "техническими навыками". Высоким статусом в преступном мире обладали "медвежатники" и "шниферы" — взломщики (первые взламывали или взрывали, вторые подбирали коды и ключи). Древнейшая воровская специальность — карманник. Одних только специализаций карманников (по месту совершения краж: транспорт, улица, базар; по предпочитаемым карманам: боковой, внутренний, задний) насчитывалось десятки. Воры-карманники, совершавшие "гастроли" за рубеж ("марвихеры") считались элитой этой специальности.
Решать, конечно, Вам, но я бы вынес.
— Второй, это некто Иван Зыков по кличке Лобан. Трудится в рыбацкой артели.
— Вы не находите, ротмистр, что у них получается какое-то интересное сообщество? Коммерсант, вор-душегуб и рыбак.
— Нечему удивляться, ваше превосходительство. Коммерсант — это деньги, связи. Вор может проникнуть в помещение и украсть или убить кого нужно. Рыбак — это лодка или баркас и запасной путь из города, по воде.
Что-то показалось мне очень важным в словах ротмистра. Я жестом попросил его прерваться.
— Проникнуть и убить кого нужно. Кого нужно...
А кому это может быть нужно, Иван Николаевич?
— Очевидно, ваше превосходительство, самому Белых, или его хозяевам.
— А кто сейчас в городе для него хозяин?
— Судя по всему — господин Гучков.
"Очень интересно получается. Гучков, я уверен, прибыл в Севастополь с одной реальной целью. Пообщаться с вице-адмиралом Бахиревым М.К. Со мной, то есть. Твою дивизию! Так это ж для меня бригаду собрали? Чтоб, если что, адмирала, меня, значит, на тот свет спровадить?! А я с ним тут игры в Штирлица затеял!!!". Мне реально стало не по себе.
Я перевёл взгляд на ротмистра. Тяпкин ответил мне понимающим взглядом и поднялся.
— Ваше превосходительство! Ваша жизнь слишком ценна для флота и России, чтобы ей рисковать. Прошу разрешения покинуть кабинет, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Уверен, что об этих господах никто ничего более не услышит. Только вопрос, если позволите?
Я сидел со всё ещё ошарашенным видом, и машинально кивнул.
— Господина Гучкова тоже устранить?
"Так. Приплыли, карапузы. Нужно думать. А как, если я ещё не в себе?"
Я несколько неуклюже поднялся из кресла, подошёл к шкафу, но опомнившись, вернулся к столу. Коньяк-то так на столе и остался.
Налив себе грамм, этак, сто пятьдесят, приглашающе кивнул на бутылку Тяпкину. Тот отрицательно покачал головой, а я залпом замахнул "живой воды".
Через минуту адмирал Бахирев был готов к работе.
— Иван Николаевич, отставить! Эти орёлики мне живыми нужны. До самого конца. Пока мы всю банду не накроем. Нам, самое главное, что? — предотвратить взрывы на кораблях флота. Уверен, что именно для этого наши "герои" в Севастополе собрались.
— Понял, ваше превосходительство. Прикажу усилить наблюдение.
— Ну что ж, Иван Николаевич, как я понял, что-то конкретное о состоявшемся разговоре Гучкова с Белых, вы рассказать ничего не сможете.
— Нашему агенту не удалось подслушать, так как в коридоре у двери постоянно находились Щасный и Зыков. Сам номер находился на втором этаже, окна которого выходят на улицу и к которым незаметно не подобраться.
— Плохо, плохо, очень плохо — проговорил я сам себе вслух. Эх, сейчас бы какой-нибудь микрофончик направленного действия, хоть и китайский. Так батареек нет! Эх, прогресс, где ты? — подумал я с сожалением.
— Ваше превосходительство, ну не подставлять же было лестницу к окошку, — проговорил с обидой в голосе Тяпкин, видимо решив, что определение "плохо" касается работы его сотрудников. Ваш личный приказ был вести наблюдение скрытно и ничем себя не обнаруживать.
— Ротмистр! Я ни в чем не упрекаю ни вас, ни ваших людей. Наоборот, работа проделана большая и качественная. А "плохо" это я так, для себя сказал. Я многое бы дал за то чтобы знать, о чём была беседа за закрытыми дверями у господина Гучкова.
Гостиница "Грант-Отель" номер господина Гучкова. Несколькими часами ранее.
Белых, как и было обговорено, вечером приехал в "Грант-Отель" к Гучкову. Его сопровождала та же самая парочка, что и утром. Оставив их в коридоре с приказом никого к двери не подпускать, пока он не выйдет, Александр Поликарпович с некоторой опаской постучал в дверь апартаментов.
Дверь открыл "добрый" знакомец Белых — шофер Степан, увидев которого, посетитель зябко передёрнул плечами. Степан без всякого выражения на лице осмотрел Белых, вдумчиво оглядел каждого из его сопровождающих и распахнул дверь пошире.
— Александр Иванович вас ожидаёт, — объявил Степан, и пропустив в прихожую только Белых, принял у того котелок и трость. Пригласив гостя в кабинет хозяина, Степан расположился в прихожей на стуле, напротив двери, готовый в любую минуту откликнуться на зов Гучкова. Белых, войдя в комнату, обнаружил хозяина номера сидящим за столом и просматривающим какие-то бумаги.
— Располагайтесь, — пригласил Гучков гостя, даже не глядя на вошедшего и продолжая заниматься своим делом. Чай кофе или может, шустовского?
— Благодарствую за предложения, но откажусь.
Гость, поняв, что утренний разнос продолжения иметь не будет, спросил разрешения закурить, и, получив оное, взяв со стола огромную хрустальную пепельницу, развалился в удобнейшем кресле, умудрившись сделать это одновременно и вальяжно, и с опаской. Достал из кармана пиджака кожаный портсигар и закурил папиросу "Кадо", выжидающе посматривая на своего патрона.
— Итак? — через пару минут обратил своё внимание на посетителя Гучков.
— Я бы хотел узнать, что вы решили насчёт адмирала?
— Господин Белых, думаю, что акцию пока придётся отложить, — проговорил Гучков.
— Но у нас всё готово, — с нотками огорчения и недовольства ответил гость.
— Я же сказал, пока. Хотя, возможно, что и совсем отложим, — совершенно спокойно продолжал Александр Иванович.
— Так вы думаете, что адмирал будет с нами?
— Думаю, что будет. Но устранять его нет нужды. Есть интересная мысль на этот счёт.
Белых обратился в слух. Если уж Гучков что-то предлагал, то сам Пал Палыч Рябушинский всегда слушал со вниманием, а тут и нам послушать не грех. Но Гучков не торопился говорить, продолжая заниматься своими бумагами.
— Так что за план-то, ваша милость? — не выдержал Белых, нетерпеливо затушив папироску в хрустале.
— А скажите-ка мне, любезный господин Белых, как по-вашему поведёт себя император, если вдруг на одном из кораблей флота произойдёт авария? — наконец оторвавшись от бумаг и убрав их в ящик огромного стола из красного дерева, спросил Александр Иванович.
— Так я думаю, что разные поломки на них постоянно случаются. Думаю, что и не узнает он ничего.
— Вы абсолютно правы, — Гучков посмотрел на гостя, с явным удивлением. Так мог посмотреть профессор Московского Императорского Технического Училища на связно рассуждающую обезьяну.
— А если один из кораблей взорвётся?
Белых задумался, но опять ненадолго.
— Так ему же опять не доложат. Сами разбираться будут. Да и сколько этих кораблей-то, чтоб из-за каждого самому императору беспокоиться? Турок, опять же тихо себя ведёт. А что за корабль-то?
— И опять вы правы, голубчик. А вот если что-то нехорошее произойдёт с одним из линкоров, а то и с несколькими?
— А вот это, Александр Иванович, уже скрыть не удастся. Найдётся, кому в Петербург доложить. И под шпиль и лично государю. Тут уж, думаю, что никого по головке не погладят. Разбираться будут. Думаю, что тщательно. И адмиралу уж точно достанется.
— Ну, а если утонет пара линкоров, да прямо в бухте? Что тогда произойдёт, любезный господин Белых?
— Понаедет сюда разбираться толпа генералов да адмиралов. А Бахирева точно с должности снимут. Хорошо, если в отставку не выпрут. А то и под суд пойдёт. Война ведь идёт.
— А если, в добавку к этому, поднять шум в газетах об адмирале, что царские указы напрочь игнорирует, про сухой закон, например, да боевые корабли топит? Ведь у господина Бахирева и завистников хватает и недовольные им и в Военном, и в Морском министерствах есть. Да и в Думе поднять большой шум по этому поводу.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |