Керченский узел2

— Более чем. Знаешь, что у нас вот здесь? — я еще раз ткнул в карту, но на пару километров севернее. — Лагерь для военнопленных, а по соседству добробат у которого в хозяйстве есть пару танков, батарея минометов, две установки 'Град' и так по мелочи — БТРы и БМП. А в паре километров от добробата, вот тут, — вновь указал я место на карте, — аэродром на котором располагаются турецкие и итальянские вертолеты. Как вам такой размах?

— Нормально! — довольно оскалился Сникерс. — Палыч, как хорошо, что ты вернулся! Мы ж теперь, всех на британский флаг порвем!

— Я что-то не понял, вы собираетесь все это провернуть силами одной, неполной роты? — округлил глаза Рыжиков.

— Ага, — кивнул я. — Причем это только начало, в Крыму действует несколько десятков подпольных групп и с десяток партизанских отрядов. Так, что не переживай, нам надо только начать, а потом все подтянуться и начнётся такое веселье, что у вражин земля под ногами гореть будет! — твердо произнес я.

— Якут как узнает, что ты вернулся, по-любому захочет со своим отрядом к нам присоединиться, — уверенно произнес Сникерс.

— И не только Якут, — ответил я.

Вызвал к себе командиров взводов и отделений, поставил задачи по боевому охранению и переброске к месту, откуда нас могли забрать на грузовиках люди Сахарова. Переноска ящиков с боеприпасами и снаряжением заняло время до поздней ночи. Потом еще загружали ящики в прицепы грузовиков и маскировали их мокрым песком. Все это под моросящим, противным, мелким дождем. Бойцы промокли насквозь, пришлось развести небольшие костры, для обогрева и приготовления пищи. Благо стены разрушенных коровников и серая пелена дождя скрывали огонь от посторонних глаз.

Утром, погрузившись в прицепы трех тягачей, выдвинулись в сторону Азовского побережья Керченского полуострова. По сути, путь должен был занять не больше часа, но машины двигались медленно, потому что ехавшая впереди дозорная 'Нива' частенько останавливалась и Сникерс осматривал путь в оптику бинокля, поэтому до окрестностей села Золотого добрались лишь через три часа. Зато никого не встретили и трассу Керчь — Феодосия пересекли быстро и незаметно. Сверху прицепы были прикрыты тентами, бойцам внутри было удобно и сухо, дождь, сыпавший сверху не донимал их.

С Рыжиковым мы легко нашли общий язык, мне даже показалось, что он обрадовался тому, что над ним теперь есть командир и не надо самому принимать тяжелые решения, от которых зависит не только твоя жизнь, но еще и жизнь без малого сотни молодых парней.

Еще раз обсудили, где и через сколько мы должны встретиться с автомобильным караваном Сникерса, после этого Сахаров и шестеро его людей отбыли на трех грузовиках прочь.

Роту спрятали в глубоком овраге в паре километрах от морского побережья, а я, в сопровождении шестерых наиболее опытных бойцов выдвинулся в сторону села Золотого, где на располагалась стоянка рыбодобывающей артели.

Ну вот и началась активная фаза операции, под кодовым названием 'Магнит'...

Глава 4

Зимой над Азовским морем преобладают низкие слоистые облака, весной облачность верхнего и среднего ярусов, летом облачность среднего яруса и кучевая облачность. Осенью снова увеличивается повторяемость низкой слоистой облачности. В соответствии с этим летом преобладают ливневые осадки, зимой — обложные. Короче, погода — дрянь!

Азовское море замерзает каждый год. Обычное явление, когда лед неоднократно появляется и тает в течение одного сезона. В разгар зимы лед может покрывать всю акваторию Азовского моря и образовывать почти сплошной припай — неподвижный ледяной массив вдоль берегов.

Длинные деревянные лодки, ведомые за собой стареньким сейнером, тяжело переваливались на мелких волнах. Шесть лодок, груженных бойцами, шли медленно и тяжко, сказывался большой перегруз. Даже страшно себе представить, чтобы было будь сейчас волнение побольше. Потонули бы на хрен все! А с учетом того, что на каждом бойце снаряги по пятьдесят кило, то тут выплыть наружу без вариантов, будь ты хоть самым лучшим пловцом и ныряльщиком в мире. Наша цель — середина многокилометровой Арабатской Стрелки, там мы высадимся и продолжим дальнейший путь пешком. Ну, как пешком? Пешком было бы слишком просто, мы будем изображать из себя 'Бурлаков на Волге', но только еще сложнее. Бурлакам им что? Тащи лямку, запряженную в посудину идущие по воде. А у нас, что? У нас — посудина будет тащиться по сырому песку. И это все не в знойный летний день, а в стылый ноябрьский вечер, когда под бушлат залетает промозглый морской ветер, а на голову сыплет противный мелкий дождик. Вот и представьте какого это? Охренели?! Ну, еще бы....я сам в шоке!

— А вы уверены, что мы справимся, — в очередной раз спросил Рыжиков.

— Конечно, — хмуро буркнул я. — Хули там справляться! Перетащить пару лодок по ста метрам песка. Не бзди летёха, мы спецом выбрали самое узкое место в косе. У нас просто другого выхода нет!

— Но можно же было остаться в той зоне, что была расписана нам с самого начала.

— Рыжиков, я тебе в тысячный раз повторяю: там нет места для оперативного простора. Нагнали бы авиации и покрошили бы нас за сутки. Оно тебе надо? Что совсем пацанов и себя не жалко? А мне вот жалко! Я просто так умирать не хочу, и не потому, что боюсь, а потому что мне надо как можно больше вражин угандошить! Зрозумыв?! Так что, не бзди летёха, живы будем не помрем!

Сейнер подошел вплотную к берегу. Дед, который правил утлым суденышком не боялся сесть на мель, он сразу сказал, что дальше пойдет с нами, потому что резону возвращаться обратно в Золотое у него не было. Ну, еще бы, после того как я расстрелял всех его подельников по браконьерскому бизнесу. Спросите из-за чего расстрелял троих мужиков? Не хотели идти на контакт, а времени на уговоры не было, да и оставлять за спиной такой тухлый контингент не было никакого резону. Я им прямо сказал, что, мол, мужики, Родине нужны ваши лодки и сейнер, а меня на хер с Родиной послали. Ну, вот пускай теперь, где бы они после очереди в упор из автомата не оказались, теперь на себя и пеняют.

Как самый главный в этом отряде, я высадился с борта лодки только когда её подтащили вплотную к берегу, сошел прям на песок. Ну, а чё, не барское это дело свои командирские ножки мочить.

Пару лет назад, еще в мирные времена, меня возили куда-то в эти места на рыбалку. Ловить должны были с берега пеленгаса, но той рыбалки я не помню. Меня привезли и увезли пьяного, вроде я даже удочку в руки не брал.

Бойцы сняли с себя снарягу, свалив её в большую груду, на себе оставили только автоматы с пристегнутыми магазинами, на случай внезапной атаки или засады, чтобы дать хоть какой-то отпор. Потом запряглись в лямки и принялись волоком тащить лодки по песку. Задача — перетащить плавсредства через песчаную косу Арабатской Стрелки и добраться до соленой воды Сиваша. Высадку рассчитали вроде, верно, в этом месте ширина Стрелки не превышала трехсот метров. Взрослый человек это расстояние пройдет прогулочным шагом за считанные минуты. Лодки перетаскивали больше трех часов. Упахались вусмерть. Пот лился в три ручья, многие разделись до тельняшек, не обращая внимания на ночную холодрыгу.

Первые две лодки столкнули в воду и установили на них подвесные моторы, экспроприированные у браконьеров. К первым лодкам, выступавшим в роли локомотивов, подцепили на буксир еще по две посудины. Получилось два мини-каравана. Просто и незамысловато. Так и надо. Чем проще операция, тем она надежней. Разве что таскать на себе огромные тяжести — это дьявольски трудно, но это человеческий, мужицкий труд, а кто с ним считается на Войне? Никто! Война, она только в кино выглядит пафосно и красиво: выстрелы, взрывы, гладковыбритые герои, которые в любых ситуациях носят ладно уложенные прически, а ногти на руках даже у мужчин аккуратно подстриженные ровные. В жизни, Война — это тяжелый труд, состоявший из: кровавых мозолей, стертых ладоней, обожжённых лиц, обмороженных пальцев, сорванных связок и вылезших на ногах венах. А еще, Война — это запах, а точнее Вонь! На войне воняет все! Воняют: ноги, нестиранные портянки, воняют немытые тела, воняют раны, воняет земля и воздух кислым запахом сгоревшей взрывчатки. Так, что в двух словах реальная Война — это труд и вонь!

Через Сиваш мы переправлялись больше часа, хоть расстояние было и плевое, но браконьерские мощные моторы издавали слишком громкий рев, чтобы включать их на полную силу, поэтому мы и крались, аки ночные тати.

Высадка прошла не так гладко, как посадка, западный берег Сиваша был слишком заилен и представлял из себя сплошное болото, в котором ноги вязли по самое не балуй. Если бы не придумка Фомича, то мы извазюкались по самые уши, да еще бы и потеряли половину снаряжения. Старик предложил использовать лодки с мотором как противовес и лебедку. Для этого на берег отправили троих бойцов, которые перекинули через бетонный столб веревку, один конец которой был закреплен к буксиру, а второй к лодке с грузом и людьми. Буксир тащил веревку, та тянула вторую лодку, перетаскивая её через грязь. Жалко, что у нас не было ролика, чтобы веревка не рвалась, перетираясь о столб. Но, тут уж, работаем с тем, что есть...

Выгрузив все снаряжение, я дал час на коротких отдых, чтобы бойцы осмотрели себя, перемотали портянки, смазали натертые части тела и переложили вооружение и боеприпасы. Теперь мы вышли на боевой маршрут, находясь в глубоком тылу противника.

Вышли на связь с Сахаровым, Сникерс отозвался быстро, доложился, что все окей и он выдвигается к нам навстречу, причем у него есть отличные новости.

Бойцы ели из сухпайков прямо на марше, запивая энергетическими напитками из небольших одноразовых пакетов. Хоть какая-то польза от этих импортных наборов, где вся еда сублимирована и распихана в тюбики и пакеты.

Действительно уже через час, пройдя около пяти километров, тройка Метлы, шедшая передовым дозором, доложила, что встретила Сникерса. Ночь плавно отступала, на востоке темнота постепенно серела и скоро должно было совсем рассвести.

На низком горизонте лежит слоями беспросветная мгла. В ней пропадают очертания невысоких берегов. Кое-где в этой туманной мгле опускаются над морем серо-белые полосы. Это идёт снег.

Пашка встретил меня широченной, от уха до уха, улыбкой.

— Чё лыбишься? — недовольно спросил я, злясь на промокшие ботинки. — В лотерею миллион выиграл?

— Лучше! Я тут по дороге, на блоках, пробил про твой лагерь для военнопленных и вырисовываются отличные перспективы. Командование этого лагеря массово практикует сдачу своих подопечных в аренду для хозработ. Прикинь?

— Да, ладно, — отмахнулся я. — С чего бы вдруг такая беспечность?

— В том лагере содержаться в основном местные мужики из окрестных сел. Нахватали всех, кого смогли для заложников. Ну, ты помнишь по Донбассу как это бывает. Во-первых, бесплатная рабочая сила, во-вторых, всегда можно тянуть жилы из родни, ну, и, в-третьих, всегда есть кандидатуры на роль 'сепаратистов' и 'террористов' для отчета перед начальством.

— И, что ты надумал?

— Думаю, надо подкатить к ним и попросить в аренду десяток пленных, типа, для погрузки камня в мои 'тонары'. Понятно, что они отпустят пленных с небольшой охраной, но мы их конваиров передавим как кутят. А потом переоденемся в их форму и когда приедем обратно то захватим этот лагерь без шума и пыли.

— Нормальный план, — одобрил я. — А что ты им в качестве платы предоставишь? И где есть гарантия, что они не захотят проверить то место, где ты собираешься грузить камень?

— С этим, вообще, никаких проблем, — Сахаров вытащил из своего рюкзака плотно набитый тканевый мешочек.

Развязав тесемки Сникерс высыпал его содержимое себе на ладонь. Золотые украшения: серьги, кольца, браслеты, цепочки, подвески. Все новое, в небольших зип-пакетиках, с бирками и пломбами проб. Показав содержимое мешочка, Сникерс убрал все обратно, а потом достал еще и пару туго набитых пачек с деньгами. Одна пачка — серо-зелёные банкноты с американскими президентами, вторая пачка — украинские гривны.

— Думаешь хватит? — усомнился я.

— Более чем, — отмахнулся Пашка. — У хохлов очередной кризис, на вояк забили, они опять голодают и распродают все помаленьку. Так, что грех этим не воспользоваться.

Ничто в этим мире не меняется: солнце встает на востоке, а садиться на западе, дождевые капли летят сверху вниз, а не наоборот, а в украинской армии, как всегда, разруха и разброд. Политическое руководство страны наживается на армии, армейское командование наживается на своих подчиненных, простые вояки тырят все до чего дотягиваться их вороватые ручки, меняя украденное на водку и наркотики. Ну, а что вы хотели от 'второй' по силе армии в мире?

Бойцов разместили в разрушенном здании старого ангара, когда-то здесь складировали соль и кипела жизнь. А сейчас царила запустение и разруха, крыша провалилась внутрь, лишь по краям стен сохранились жалкие остатки кровли. Вдаль стен натянули тенты, и развели бездымные костры. Я приказал отдыхать, набираться сил и готовиться к бою, разобрав дальнобойное оружие — ПТУРы, которые вытащили из кузовов грузовиков.

Немного посовещавшись с Рыжиковым и Сникерсов, решили здесь обустроить временный лагерь. Пока остальные отдыхали, я переоделся в сухую одежду, наскоро перекусил, тем чем угощал Сникерс и взяв с собой тройку сержанта Метлы отправился с Сахровым на его 'Ниве' на разведку к лагерю.

До лагеря было не больше десяти километров. Хорошо, что здесь все рядом и погода прям в тему: низкие, тяжелые тучи, мелкий, противный дождик — все это отлично подходит для диверсионной работы. Авиации нет, дронов-разведчиков нет, караульные на вышках и в капонирах дальше своего носа ничего не видят, кутаясь в плащ-палатки и дождевики.

Лагерь для военнопленных представлял собой два длинных коровника, красовавшихся кирпичными заплатами на стенах и окнах. Рядом с коровниками, обнесенными сетчатым забором, поверх которого кружева колючей проволоки двухэтажное здание, пара ангаров для техники и несколько хозяйственных построек. Периметр лагеря обнесен двумя нитками сетчатого забора, перед которыми, судя по перепаханной земле минные заграждения. Шесть вышек с пулеметами и прожекторами. Просто и незамысловато.

Коровники — для заключенных, двухэтажная бетонная коробка — для охраны, вышки с круглосуточным караулом. Только собак не хватает для полноты картины.

— Хорошо, что собак нет, — подумал вслух я, — оглядывая в сотый раз лагерь сквозь оптику мощного бинокля.

— С собаками надо уметь управляться, а тут охрана — сброд какой-то из нацгвардейцев и добровольцев, — прошипел мне в затылок Сникерс. — Только надо их брать вечером, чтобы все пленные вернулись назад, а то не хватало еще нарваться на какого-то ретивого служаку.

— Значит давай сейчас разведаем подходы к аэродрому и добробату. А вечером наведаешься сюда и договоришься на утро с арендой десятка пленных. К вечеру пленных вернем и захватим лагерь. Ночью подготовим захват добробата и ранним утром его осуществим. Обстреляем аэродром и укатим отсюда на захваченной технике, — предложил я.