"Становись в центр возвышения". Скомандовала девочка спокойным голосом, хоть орать, наконец, перестала. Мне это не понравилось. Не то, что она не орет и опять командует, хотя это тоже, не понравилась ситуация. Уж, не в качестве ли ритуальной жертвы она меня приготовила? Щас как выйдут бородатые мужики в балахонах, да как начнут подвывать замогильными голосами о запрете посещений водораспределительных колодцев и срывании резьб на штуцерах. Я недоуменно почесал затылок. И чего навеяло, спрашивается?
"Становись в центр возвышения, говорю". Нетерпеливо повторила девочка еще более командирским тоном. Во мне взыграл дух противоречия.
"Это зачем?" Я принялся озираться вокруг. А если все же вылезет кто? Я с опаской поглядел на неподвижные бронзовые фигуры, вдруг оживут? Жуть какая.
"Ты хочешь посмотреть на космический корабль?" Холодно произнесла девочка. Я задумался. "Хочу". "Это резервный вход". "А это что тогда?" Я махнул рукой за спину. "Этот путь к резервному входу, он сделан людьми. Вернее, с помощью людей, вернее... Это сейчас не важно. А то место, где ты стоишь, создано много времени назад. Наверху меняется климат, ландшафт, здесь все неизменно". "Ландшафт". С удовольствием повторил я. Прикольно звучит. Надо будет Кузьку так обозвать, вот, небось, разорется. "Ты что лыбишься?" Недовольно вопросила девочка. "Ничего я не лыблюсь". Я насупился. "Становись в центр возвышения". Вновь скомандовала она, прямо как заезженная пластинка по кругу играет, честное слово. Я замер с поднятой ногой. Что за пластинка такая?
"Ты пойдешь или нет?" Прикрикнула вредина.
"Да иду, иду". Привычно огрызнулся я, поднимаясь на покрытый светящимися узорами пьедестал. "Становись в центр". "Это зачем еще?" Мне вновь навеяло о ритуальных жертвах на алтаре.
"Надо".
"Кому надо?"
"Тебе надо".
"Мне не надо".
И тут я полетел куда-то вниз, в темноту. "А-а-а!" Истошно заорал я, но звука не было, вернее, был, но такой, будто в подушку кричу, глухой и тихий. Это напугало меня еще больше, поэтому я взял тон повыше и завизжал. "Ничего себе". Уважительно сказала девочка. "Больше ста децибел. А ты здорово визжать умеешь". Зажегся свет. Я увидел, что стою в чем-то вроде каменной бочки метра три диаметром и примерно пять высотой. Крышки у бочки не было, там с бешеной скоростью уносились вверх стенки круглого туннеля. Откуда шел свет я не понял, не до того было. Я прислонился к скользкой, похожей на тефлоновую, боковой поверхности бочки и изнеможенно сполз на дно. "Испугался?" Участливо поинтересовалась девочка. Вот ведь... Грымза, в общем. Отрицательно помотал головой, глотнул, прокашлялся. Я себе, часом, голос не сорвал? Не, обошлось. Посмотрел наверх и меня замутило. "И долго так будет?" Спустя какое-то время просил я, глядя в пол. "Недолго. Уже все. Почти". От лихого торможения я растянулся на полу в позе лягушки, только лапками кверху. "Эй, ты что творишь!?" Возмутился я. "Это не я". Беззаботно сообщила девочка. "Это система лифта". Я беспомощно барахтался на жестком полированном камне под тяжестью перегрузки торможения. "Пять". Неторопливо произнесла компьютерная садистка. "Четыре. Три. Два..." Мой вес стремительно приходил в норму, но я продолжал лежать, даже трепыхаться перестал. Ну, ее, что эта психопатка задумала? Возьмет, да и отправит меня в космос, но без корабля, а с помощью этой вот катапульты. Лучше полежу, целее буду. "Ноль. Приехали". Стены бочки ушли вниз, наступила тишина. Я глянул вверх, туннель не двигался. Я сел и посмотрел перед собой. Все те же стены туннеля, похожие на переплетение множества ветвей. Тупик. Я опять поглядел вверх и не увидел ни единого пятнышка света, лишь уходящие вверх волнистые коричневатые стены, а потом наступила темнота. Я закричал, уже не помню, в какой раз, вскочил и начал колотить кулаками по стене. Из нее высунулся белесый отросток со светящимся глазом на конце, а может и червяк какой, внимательно меня осмотрел и спрятался обратно. Я икнул, отскочил назад, помолчал, обдумывая увиденное, а затем завопил еще громче.
"Что ты все орешь?" Недовольно спросила девочка.
— Так ведь, тупик тут! — Возмущенно заорал я в ответ. — Я на дне, а колодец хрен знает какой глубины!
"Не ори". По-моему, она брезгливо поморщилась. "Нет тут тупика. Оглянись".
Я оглянулся. Сзади был выход в длинный коридор. Я выдохнул порцию заготовленного воздуха, вдохнул, выдохнул. "А", сказал я, вернее, подумал. "Ну да. Я так и думал. Что выход сзади". "Ну да". С ехидством передразнила меня вредная девчонка. "Так и думал. Иди, давай". И я, молча, пошел, не позориться же перед ней еще больше. "Ух, ты". Восхищенно произнесла она. "Какие у тебя уши красные. Может, стабилизировать?" "Не надо". Промямлил я. "Что ты сказал?" Ну конечно, будто она не расслышала. "Не надо, говорю". Вяло повторил я. "Нормально все". "Точно?" Не поверила та. "Да". "Ну и хорошо. До конца по коридору, затем налево". Нет сомнения, мстит мне за экспонаты, вредина. Руками не трогай, руками не трогай, а зачем они лежат тогда, если их трогать нельзя? Вот и я так считаю. Я шел, уткнув взгляд в пол, но через некоторое время стал озираться. Пол и круглые стены на вид были из разноцветного камня, густо покрытого резьбой, где светящейся, где нет. В одних местах просто узоры, а в других картинки, напоминающие комиксы о неких героических историях. Я даже притормозил, заинтересовавшись приключениями обычного паренька, суда по предметам в его руках, наверное, плотника, или столяра, в чем между ними разница, не понимаю, однако, не суть. При рождении природа обделила этого горемыку, наградив знатными длинными ушами, ну прямо как у осла, но судя по всему, паренек не унывал и с веселой, беззаботной улыбкой на лице отправился в путешествие за подвигами, где и нашел гигантское яйцо. Выходил, высидел его и народился из него дракон, а может, и не дракон, так как тварь крыльев не имела, зато имела много рук и еще какие-то хоботы на спине, а может, это были щупальца. И жили они, поживали очень даже мирно себе, тварюга помогала ему по хозяйству и даже, вроде, делала за него домашние уроки, но однажды напали на них злобные дядьки с ног до головы в латах, но почему-то без мечей, хотя и со щитами, и взяли несчастного паренька в плен. Зверюга пыталась его защитить, но безуспешно. В тоске и грусти о хозяине она начала партизанскую войну и весьма в том преуспела, захватив несколько планет и сожрав тамошних злобных обитателей. Разумеется, она к тому времени была не одна, народив и воспитав на чувстве свободы и независимости множество соплеменников, однако освободить хозяина не смогла, потому как злые дядьки взорвали его прямо изнутри в области позвоночника. Я шмыгнул, глядя заключительную картину со скорбящей, горько плачущей зверюгой, из широко открытой пасти которой текли слюни и сопли.
Я шмыгнул еще раз. "Ты чего?" Подозрительно спросила девочка. "Паренька жалко". Ответил я. "Какого паренька?" Еще более подозрительно спросила она. "Вот этого. С длинными ушами". Я ткнул пальцем в страдальца. "Паренька?" С какой-то тупой интонацией переспросила девочка. "Ну да". Я шмыгнул и вытер нос. "И животинку его жалко". "Какую?" В ее голосе послышалась тихая паника. "Вот эту". Я ткнул в скорбящее животное и вытер глаза. "Скучает по хозяину, бедняжка. Прямо Хатико". Я чуть не заревел, честное слово, но в последний момент опомнился и задушил рыдания на корню, все-таки мужчина. "Какое Хатико?" Голос девочки было едва слышно. "Собачка такая была, очень по хозяину скучала". Пояснил я. "Помер тот, а она все ждала, надеялась..." Я отвернулся. Нет больше сил терпеть, иногда не зазорно и пролить скупую мужскую слезу. "Ты обезумел, человек по имени Алексей?" Я таких жутких интонаций у нее ни разу еще не слышал, даже слезы высохли, не успев появиться. "Здесь повествуется о величайшем злодее наших миров, генном инженере, что на склоне своих лет настолько возненавидел жизнь, что создал ее противоположность, то самое существо, что ты зовешь Хатико. К сожалению, его разоблачили слишком поздно, и тварь смогла бежать, хотя ее создателя, ценой неимоверных жертв смогли обезвредить. Но было слишком поздно. Эта тварь имела гены своего создателя и, как считают историки, ее интеллект не уступал, а возможно, и превосходил его. И она создала множество своих копий, улучшив их и вписав в их ДНК ненависть ко всему живому. И много тысячетий мы искореняли их побеги на просторах космоса, пока не загнали назад в логово, откуда все началось. И мы уничтожили их планету. Там не было больше никого, кроме тварей. Мы взорвали ее и превратили в пояс астероидов вокруг звезды". Она замолчала, явно под действием исключительности момента.
"Историю пишут победители". Гордо сказал я. "Теперь нельзя достоверно сказать, как было на самом деле". "Можно". Возразила она. "Есть записи из лабораторий, камер наблюдений, видео очевидцев. Огромное количество подтверждающей информации". "И никакого количества информации, подтверждающей иную точку зрения?" Во выдал, восхитился я. "Разумеется. Ее нет". "Как это нет?" Возмутился я. "Столько народа вокруг, и никто не заступился за Хатико, пока дядьки в доспехах утаскивали его хозяина? Вот это люди, никакого сострадания". "Не люди". Холодно произнесла девчонка. "Хрен редьки не слаще". Ответил я и неожиданно задумался, что, собственно сказал. Подумал и продолжил с новым воодушевлением: "У них под носом утаскивают человека, прямо девяностые вернусь, а никому и дела нет". Какие девяностые вернулись, я не знал, но гнал по направляющим и продолжил мысленно глаголить. "Вы слишком глубоко вторглись в тело нашей планеты. Вы занозы. Мы вас вытащим и уничтожим. Сожжем". Я застыл, открыв от удивления рот. Это что я сейчас такое выдал? "Что вы сделаете?" С какой-то непонятной интонацией переспросила девочка. "И кто такие "мы"?" Я закашлялся. Успокоившись, продолжил: "Не важно. Ты утверждаешь, есть много видеозаписей тех событий?" "Да. И не только видеозаписей". "Прекрасно. Рассуждая логически, изображения главного геро... э, персонажа настоящие?" "Идентичны натуральному". "Замечательно". Я пошел вдоль коридора в обратном направлении. Скажу честно, мне очень не понравились ее интонации, появившиеся после моей обмолвки про занозы и прочее, такое ощущение, будто она раздумывает, как бы половчее сжечь меня самого, от греха, как говорится. Во, еще одну непонятную фразу загнул, и откуда что берется? И про занозы с сожжением вылезло непонятно как, может, я с ума схожу? Как говорится, тихо шифером шурша, едет крыша не спеша. Может, про меня речь?
Дойдя до нужного места, я обличающе ткнул пальцем в картинку. "Не может такой добрый и веселый паренек, что здесь нарисован, быть тем злобным злодеем, что ты описала". "Почему?" "Как почему? Да ты взгляни на его добрую улыбку!" Воскликнул я, показывая на изображение. "Это злобный оскал сумасшедшего старика!" Взбешенно заорала девочка. "Это перекошенное от ярости лицо безумного маньяка с манией убийства!" "Нельзя говорить маньяк с манией". Попробовал вставить я свои пять копеек, но она распалялась все больше. "Здесь изображен древний старец, кто несчетные годы копил необъятный груз знаний и использовал их во вред остальным! Не во имя всеобщего блага и процветания, нет! Во имя всеобщей погибели! Вот о чем говорит эта история! Это предупреждение потомкам, бестолочь малолетняя!" "Ну ладно тебе". Заныл я. Сильно она меня перепугала, что говорить. "Оскал, так оскал, злобный, так злобный. Ну что ты?" Я глянул на веселого паренька. М-да, теперь его лицо действительно не напоминало славного мальчугана. И глаза у него какие-то... Б-р-р. Меня передернуло. Встретишь такого в темном переулке, убежишь сломя голову. Наверное, ракурс был другой. Да.
"Я тогда под другим углом на него смотрел". Я решил примириться, пока не поздно. "Вот и не разглядел. А так по виду, реально псих и садист". "Ракурс другой". Недовольно сказала девочка, но было видно, пар она выпустила и ворчит для порядка. "И что ты про занозы говорил?" Вот ведь запомнила, однако, не отвяжется теперь. Я прокашлялся. "Знаешь, как затмение какое-то нашло. Когда посмотрел той твари в буркалы, вот прямо с языка и сорвалось. Слишком хорошо ее изобразили, натурально чересчур. Как живая, прямо, смотрит". Меня вновь передернуло. Картинки на самом деле выглядели очень натурально, чересчур, я бы сказал, казалось, еще немного, и чудище полезет из стены, рыча и облизываясь. Я попятился, пойду отсюда, ну его на фиг. Развернулся и быстрым шагом, не глядя по сторонам, заспешил по коридору. Дойдя до т-образного перекрестка, повернул налево. Во, опять. Нет бы сказать, на перекрестке налево, нет, обязательно было упомянуть про т-образный. Что такое с моей головой, может, я действительно об штангу ударился или мячом прилетело? Или это последствия попадания инородных предметов в мой растущий организм? Я подозрительно пощупал живот, где тут аппендикс, слева или справа? Выше, ниже? Хотя, вроде бы, первые симптомы появились раньше, до глотания. Может, все же головой стукнулся? Непонятно.
Я остановился. Коридор перегораживала гигантская прозрачная линза, к ней вело несколько широких ступеней, которые, как и широкий обод вокруг линзы, знакомо переливались всеми цветами радуги. Не тускло, как в коридоре, а ярко и жизнерадостно, совсем как на том пьедестале, где я провалился.
"Что встал?" Поинтересовалась девочка. "Подойди и коснись... Где покажу". "Да? " Недовольно возразил я. "И опять куда-то провалюсь?" "Не провалишься. Прибудет челнок, ты в него сядешь и отправишься по сверхзвуковому туннелю до пересадки на главную магистраль". "Что значит, до пересадки? У вас тут что, метро?" "Метро". Девочка пренебрежительно хмыкнула. "Тут... Неважно. Иди и коснись сюда". Я посмотрел на знакомый зайчик, на переливающийся радугой узор на камне, печально вздохнул. "Не провалишься ты никуда". Она тоже вздохнула, только устало, по-моему. "Ну ладно, смотри, ты обещала". Я подошел, коснулся узора. На мгновение он покраснел, затем загорелся ровным желтым цветом. За линзой задвигались причудливые тени, замерли, узор стал зеленый. "Иди". Требовательно произнесла девочка. "Куда иди?" "Сквозь портал иди внутрь челнока". "Как это, сквозь?" Не понял я. Она опять вздохнула, на этот раз, по-моему, жалобно. "Перед тобой силовое поле, защищающее... наше подобие метро от воздействия окружающей среды. В том числе от проникновения вирусов, микробов и прочего. Ты пройдешь сквозь портал и окажешься в челноке сверхзвукового туннеля. Сядешь в кресло, хочешь, ляжешь, хочешь, будешь стоять, только сейчас не стой. Иди уже".
Я насупился. "Внутри меня есть микробы, я знаю. И эти, бактерии, а они полезные. Би... бифидо... как их... Нужные, в общем мне. Без них мне, это, не комфортно будет".
"Твои бактерии останутся при тебе". По-моему, девочка обиделась, будто я обвинил ее в попытке обворовать мой иммунитет, и надменно произнесла: "Их никто не тронет". Что бы еще сочинить? Как назло, ничего в голову не приходит, похоже, все же придется лезть в портал. О, придумал. "А там, правда, безопасно?" Я попытался вложить в мысль максимум трагизма. "Что-то мне страшно прямо, вот жуть как". "За время эксплуатации ни одного несчастного случая не было". Злобно прошипела девочка. "Но не удивлюсь, если будет. Лезь, давай!" "Да лезу я, лезу". Я расстроился, если честно, все же надеялся, авось пронесет. "Так иди в портал". Опять она командует. "Так иду". "Так иди". Я окинул тоскливым взглядом гигантскую линзу, вспомнил богобоязненного Митьку, перекрестился и шагнул вперед. Негромкая спокойная музыка, приятные запахи, вроде как на лесной поляне стою, красота. И чего боялся, спрашивается?
