— Несколько анклавов на севере бывшей России, располагая передовыми технологиями, смогли наладить системы жизнеобеспечения, поэтому здесь жизнь пока теплится. Более того, прогресс идёт вперёд, мы не знаем голода, почти не знаем болезней, город с миллионным населением обеспечивает себя всем, что нужно, а реактор даёт только половину требуемой энергии, остальное мы получаем из других источников, возобновляемых. Так что, даже когда иссякнет топливо для реактора, мы не погибнем.

— А сколько таких городов?

— Здесь всего десять, расстояние между ними в сотни километров, связь поддерживается по железной дороге и радио. Авиация используется в экстренных случаях. Общая численность населения — около двенадцати миллионов. Есть ещё такие же анклавы в Северной Америке и Азии, вроде бы, ещё в Австралии, но с ней связи почти нет.

— А какой у вас строй? — с интересом спросил я, — ну, то есть, общественно-политическая формация?

— Строй, — она усмехнулась, — в старой литературе мне попадался такой термин "казарменный социализм", я думаю, больше всего подходит к нашему строю.

— То есть, богатых и бедных нет?

— Да, даже термины такие не в ходу, я их понимаю только потому, что историк. Деньги есть, но они мало что решают, большинство благ распределяется бесплатно, жильё, вода, почти все продукты. Та сумма, что люди получают за работу, — это, по сути, карманные деньги, вы понимаете, о чём я?

Мы дружно кивнули.

— Вам крупно повезло, что я историк, большинство современных людей и терминов таких не знают. Думаю, знакомство с вами и для меня будет полезным.

— А если кто-то захочет сто пар обуви? — спросил Шурик.

— Я таких людей не знаю, — она усмехнулась, — если у вас в мире есть такие, значит, не так он хорош.

— У нас и не такие есть, — грустно согласился я.

— Лично мне хватает трёх пар, когда они порвутся или износятся, я пойду и возьму новые.

— Бесплатно?

— Почти, только распишусь, где следует, и сдам старые туфли на утилизацию, с этим строго, часть поверхности планеты до сих пор завалена не до конца разложившимся мусором. У геологов даже термин есть, мусорная порода — прослойка слежавшегося мусора.

— А преступники у вас есть? Я имею в виду в городе?

— Преступления — редкость, воровства нет, даже термин почти забылся, бывают драки на бытовой почве, администрация иногда поднимает вопрос о запрете или ограничениях на продажу алкоголя, но пока безрезультатно. Убийства бывают раз в несколько лет.

— А полиция есть?

— Есть, только называется она охраной. Это общее название военизированных частей, полицейские функции для них не главное, главное — защита города от нападений извне, сопровождение составов, поисковые операции.

— А они вооружены?

— В городе обычно нет, там всё их оружие — это большая физическая сила и боевые навыки, а вот за пределы города без оружия не пускают, даже я, как видите, с пистолетом, хотя в этих местах, разве что, волк изредка объявится.

— Так, с этим, вроде, понятно, — подвёл итог я, — а что насчёт животного мира? Мы недавно тушканчика подстрелили, огромного, откуда он.

— Насколько я знаю, выведен искусственно около ста лет назад, крайне неприхотлив в еде, быстро размножается, они и волки поддерживают замкнутую экосистему. Генетики много чего изобрели в последние столетия.

— Например, чай, растущий в северных широтах?

— Не только чай, апельсины, ананасы, бананы. Их немного, площади пока не позволяют, но мы их активно расширяем.

— Что ещё опасного в здешних широтах?

— Джинны, не знаю, что вас так удивило.

— То, что они есть, — удивлённым голосом заявил Шурик, — в нашем мире, представь себе, никаких джиннов не было, только в сказках, да и там они всё больше в лампах сидели.

— Использование джинна в качестве светильника возможно, — объяснила она, услышав про лампу, — вот только лучше этого не делать, слишком непредсказуемо себя ведёт, может нанести ожоги.

— Давай начнём издалека, — я вздохнул, с предыдущей информацией всё было ясно, а вот как быть с этим? Джиннов не может быть, потому что их не может быть никогда, впрочем, и окон между мирами тоже быть не может, — как эти джинны выглядят, где водятся и чем опасны?

— Феномен джиннов был подробно исследован в двадцатом веке. До этого они действительно считались сказочными персонажами. Часть учёных считала их просто огоньками в пустыне, где были месторождения природного газа. Однако, когда в страны Средней Азии пришла наука и образование, нашлись и учёные, которые выяснили, что это вовсе не сказки и не горящий газ. Джинн представляет собой существо высотой около полутора метров, состоящее из пламени, которое может иметь голубой или красный цвет, оно свободно перемещается над землёй, может исчезать и появляться, реагирует на внешние раздражители.

— Видят и слышат?

— Не только, часто они опережают намерения человека, знают, куда и зачем он идёт. Обладают интеллектом на уровне обезьяны, но тут вопрос спорный, исследования почти ничего не дали. Часто бывают агрессивны.

— Чем опасны?

— Как огненные существа опасны ожогами, вот только температура их сильно колеблется, от слегка тёплой, до плазменной горелки.

— То есть, людей они могут обжечь намеренно?

— Да, ещё опасны страхом, в большинстве случаев человек погибал не от непосредственного контакта с джинном, а потому, что, убегая от них, сбивался с дороги и падал падал в пропасть. Могли также сбить его с пути, и человек просто пропадал в пустыне. Изредка случались положительные контакты, очевидно, что разные особи имеют разные повадки. Попытки поимки и приручения результатов не дали. Сейчас джинны вышли за пределы пустынь Средней Азии и расселились по всему континенту.

— Напоминает статью из Википедии, — сказал Шурик.

— Не знаю, что такое Википедия, статья взята из научного журнала, — скромно объяснила Нэнси.

— Будем думать, — сказал я.

— Вот и думайте, это полезно, — она забросила в рот последний кусочек шоколада и встала, — а мне работать нужно, завтра с утра возвращаться.

Нэнси вышла из комнаты и спустилась по лестнице в подвал, вооружившись мощным фонарём, а мы остались сидеть. Чай в кружках давно остыл, но нас это нисколько не волновало.

— Что думаешь? — спросил я Шурика.

— Что тут думать, — он развёл руками, — думаю, фигня какая-то, не бывает такого. Да ты сам знаешь.

— А окно в другой мир бывает? — напомнил я.

Он только помотал головой.

— Итак, — начал я собирать мысли в кучу, получалось плохо, — этот мир — не просто наше будущее, это именно один из вариантов, причём точка бифуркации лежит гораздо раньше того момента, из которого мы сюда попали.

— Сам-то понял, что сказал? — он подозрительно посмотрел на меня.

— Разумеется, — я отхлебнул холодного чая из кружки и стал рассуждать дальше, — есть мнение, что миров таких много, отличия могут быть в чём угодно, время, пространство, наличие людей. Допустим, в нашем мире ты закончил школу и пошёл в армию, а в каком-то другом тебя сбила машина и ты стал инвалидом...

— Не надо, а?

— Ну, или вообще не родился, твоя мама когда-то была в плохом настроении и отвергла твоего папу. Вышла замуж за другого, и ты не родился. Могло такое быть?

— Ну, допустим.

— И каждое отличие порождает новую ветку, два варианта событий порождают два мира, чем раньше ветки разошлись, тем больше в мирах отличий. Например, в этом мире имеется небелковая форма жизни, но она почти ни на что не влияла, поэтому мир похож на наш в будущем. В других мирах подобные изменения более существенны.

— Это как?

— Вот смотри, предки человека, в своё время, пережили так называемое бутылочное горлышко, когда численность популяции сократилась до двух тысяч особей, представь, две тысячи, одна деревня. Современная.

— Почему?

— Вопрос открытый, какая-то катастрофа. А в другом мире катастрофа была чуть сильнее и на большей площади, в итоге вид исчез совсем. То есть, земля есть, а людей нет.

— Ну, всё, уговорил, верю, теперь дело за малым, как туда попасть, в эти миры?

— Никак, думаю, если и есть где-то окно, мы его не найдём, а если найдём, то не откроем.

— Чего теперь-то делать? — спросил он после долгой паузы.

— Ещё расспросим девочку, пусть расскажет про дальние заброшенные города, если получится, туда смотаемся. Как тебе мысль?

— Мысль нормальная, джинны покоя не дают, возьмут за задницу и...

— Мне тоже. Неорганическая форма жизни, где и как история свернула не туда, что здесь они появились, а у нас нет?

— Из космоса прилетели?

— Допускаю. Но можно представить и другой вариант, возможно, что и у нас они были, а потом исчезли. Или никуда не исчезали, до сих пор светят где-нибудь в безлюдной пустыне.

— Сказки — вовсе не сказки?

— Я не историк, но большинство исторических источников, особенно азиатских, содержит массу мифологических моментов, так принято было писать. Представь, ехал по пустыне учёный книжник Абу Омар ибн Абдул ибн Хаттаб, скажем, караван сопровождал. А потом в своих записках написал: "Ночью десятого дня путешествия, встав на ночлег в оазисе Мёртвый Осёл, мы видели странные огни, местные говорят, что это джинны и приближаться к ним опасно".

— Ну.

— А тысячу лет спустя историк вынул этот текст из архива, сдул с него пыль, сидит и думает: а что это вообще? Книжник пересказывает сказки, услышанные от проводника? Или, в самом деле, что-то видел? Или это мираж? Или он гашиша перебрал и глюки у него?

— Всё может быть.

— Вот и я о том же, короче, пока не увидим вживую, выводы делать рано. Дороги разведывать нужно, сомневаюсь, что колея во все вкусные места подведена.

— Сюда бы транспорт какой протащить, — мечтательно сказал Шурик, — квадроцикл, или лошадь, на худой конец.

— Как я понимаю, протащить можно то, что по объёму сопоставимо с человеком, а лошадь несколько крупнее.

— Угу, — кивнул он, — я опыты ставил, самое крупное, что проходит, — это ты.

На этом обсуждение свернули. Чтобы не страдать от безделья, продолжили поиски. Обошли несколько зданий, нашли кое-какую полезную мелочёвку, прочитали несколько листов с текстом, что, впрочем, было бессмысленно, поскольку имелся в доступе большой бумажный архив. Всё это позволило нам скоротать время до вечера, когда Нэнси поднялась наверх с наполовину разряженным фонарём и несколькими книгами в руках.

— Ребята, помогите мне, там ещё папки остались, я до утра их таскать буду.

Мы спустились в подвал, достаточно просторный, сухой и с отличной системой вентиляции. Отличное место для хранения книг, могут лежать десятилетиями, разве что, мыши съедят. Кстати, мыши здесь есть?

Огромный зал своей площадью, кажется, даже превышал стоявшее над ним здание. Стеллажи с книгами стояли в несколько рядов, над каждым была деревянная табличка с буквами алфавита. Вдоль одной стены стояли полки с папками, здесь сортировка шла не по буквам, а по годам и месяцам. Несколько папок было сложено на одном из столов для чтения, видимо, там содержалось нечто, что заинтересовало молодую архивистку. Наверх подняли в два приёма, завтра утром всё сложим на дрезину, а девушка отвезёт домой.

— А не тяжело будет вот так, вручную? — заботливо спросил Шурик.

— Деваться некуда, — развела руками Нэнси, — двигатель там есть, хоть и слабый, но горючее ценится высоко, дают его совсем мало, а я предпочитаю на нём чай кипятить. Но, в целом, не так уж и тяжело, дорога почти идеально ровная, подъёмов и спусков нет, выматывает сильно, зато заменяет спорт.

— Что будешь делать дальше? — спросил я.

— Переночую здесь, а завтра с утра отправлюсь обратно.

— Ещё увидимся?

— Конечно, — с готовностью ответила она, — если честно, у меня кое-какие планы появились, вам ведь тоже нужно по мёртвым городам пошарить, так?

— Ну, — хором ответили мы.

— Вот и я этого хочу, а дальние экспедиции разрешены только вооружённой группой, вот я и думаю, как сделать так, чтобы вас посчитали такой группой. Мне тогда выделят горючее и припасы, а потом мы вместе пойдём в такой город, где каждый возьмёт своё.

— А паспорта у вас есть? — спросил я.

— ???

— Ну, какой-то документ, подтверждающий, что ты — это ты, что ты гражданка города и постоянно в нём живёшь?

— Конечно, без учёта населения никак. Но я что-нибудь придумаю. Попрошу двух друзей пойти со мной, а потом они останутся, а я поеду с вами.

— А их не спалят? — спросил Шурик.

— Спалят?

— Увидят, что они дома, хотя должны быть в экспедиции.

— А они в другом месте отсидятся, а я потом три отчёта напишу. Ещё и благодарны мне будут.

— Идёт, а как далеко твой город?

— Чуть больше сорока километров.

— А до цели экспедиции?

— Сто пятьдесят по железной дороге и ещё пешком километров десять.

— Ясно, терпимо, давай ужинать?

На ужин у нас была мясная каша, хлеб (достаточно свежий), да всё тот же шоколад. А для закрепления успеха Шурик достал спирт, чтобы, так сказать, знакомство обмыть. Нэнси к спиртному отнеслась спокойно, тоже подставила кружку и выпила с нами. Вообще, пить с малознакомыми людьми чревато, но её этот аспект почему-то не волновал. Можно было назвать девушку наивной, если бы не ловкость, с которой она управлялась с пистолетом. Впрочем, в нашей компании ей ничто не угрожало. И я, и мой друг воспитаны так, что перепившую девушку, если она вдруг заснёт, просто накроем одеялом.

А мне в эту ночь не спалось, алкоголь (по крайней мере, в такой дозе) не помогал, тонкое одеяло не спасало от холода, а рюкзак под головой был жёстким и неудобным. Проворочавшись с боку на бок, я нажал кнопку подсветки на часах, показывали почти половину третьего. Вполголоса матерясь, я встал и вышел наружу. Там в небольшом дворике, огороженном красивой фигурной решёткой высотой в полметра, прямо на земле сидела Нэнси. Фигура её была отчётливо видна в свете луны и звёзд, а глаза неотрывно смотрели в небо. Перешагнув через ограду, я присел рядом с ней и тоже посмотрел вверх. Красиво, из города такого не увидишь, а здесь, вдали от городских огней, можно было все звёзды пересчитать. Большие и мелкие, одиночные и большие скопления, а посередине через всё небо проходила молочная дорога. Наша (или не наша?) Галактика.

— Нравится? — спросила она, голос у неё был сонный и немного заторможенный, видимо, алкоголь ещё действовал.

— Красиво.

— Только ради этого стоит отправляться в экспедиции, — так же медленно проговорила она, — ради этого неба, ради звёзд и облаков, ради свободы и одиночества.

— Любишь быть одна?

— Не обязательно, просто люблю ощущать себя частью огромного мира. Люди — муравьи, а мир огромен.

Сказав это, она подняла голову ещё выше и начала медленно заваливаться назад. Я успел раньше, чем она ударится затылком о забор. Аккуратно подхватив её за плечи, положил на траву, пусть немного отдохнёт, потом отнесу в дом.

— Ты очень беспечна, — заметил я.

— Почему? — в неверном свете звёзд было видно, как она улыбнулась.