Глава 65

Найлус вернулся, морально уставший и опустошенный, но привычно поддерживающий бодрый вид. На кухне приятно пахла заваренная в большом графине травяная смесь: заварочный чайник я покупать не стала. Такой чай я люблю холодным. Терпкие ароматы трав с легким привкусом абрикоса успокаивали и навевали какую-то странную меланхолию. Не хватало только шума ливня за окном для полного соответствия образу...

— Держи.

Я передала Найлусу высокую толстостенную кружку с ароматным напитком, уже утратившим обжигающий жар кипятка, но еще остающийся теплым. Он взял, благодарно склонил голову.

— Этот день казался бесконечным... — прошептала я, перекатывая тяжелую кружку в руках.

— Он закончился.

Глянула на часы. Уже за полночь...

— Закончился.

Мы замолчали, погруженные в свои мысли. В кухонной зоне никого более не было: Гаррус возился со своим визором. Что-то в нем стало не так, и наша прелесть копался в своей игрушке. Аэтера ушел в другую часть квартиры потрепаться с Тарией. Азари откровенно соскучилась и хотела внимания. Проговорят они долго: асур не чувствовал усталости и хотел отвлечь мозги от ненужных мыслей. А я уже хотела спать...

— Что у нас на завтра? — тихо спросила я.

— На корабле ничего нет. — воркующий голос с непередаваемой двойной подгармоникой успокаивал вздроченные нервы и умиротворял лучше любой музыки. — Я не планировал его так быстро распечатывать.

— Иными словами, надо собрать всё от запаса продуктов до нужного в быту барахла.

— Да.

Паскудство...

Ладно, об этом я буду думать завтра. Доставку продуктов можно сделать через систему снабжения Спецкорпуса. Они же привезут химию и основной набор барахла. Но всякие удобные мелочи надо собирать самим.

— Бытовой отдел на нас сделает дневную выручку... — вяло буркнула я.

— Разве что, если магазинчик мелкий. — поддел Найлус. — У меня не настолько пусто на корабле.

Я развела руками.

— Ну извини, не знаю, что ты себе там оставил.

Тихий смешок стал ответом.

— Я не люблю долго возиться со сборами. Я уже заказал на завтра доставку продуктов. Гаррус составил список снаряжения. Его тоже привезут из арсенала. Нам надо будет заехать за Кирой и собрать для нее вещи.

Точно... У девчонки же ничего нет... Вообще! Закупать придётся от нижнего белья до верхней одежды. Военные шмотки — это круто, но часто вообще неудобно при всей вроде бы практичности. Да и форма ВКС АС на Вермайре... не то, чем я хочу портить пейзаж.

— Сделаем. Как раз займёт свободное время.

Найлус кивнул. Я перебралась к нему ближе, поставив чашку на стол, привалилась к твердому плечу, прикрыла глаза. Усталость достигла какого-то своего потолка и затаилась, мягко давя на мозги и убивая инициативу плотным ватным одеялом. Отупение застилало разум. Знакомое, ватно-тягучее, какое возникает при перегрузке восприятия и накатывающем сенситивном шоке. Но у меня нет никаких причин для этого... разве что отчетливо начало что-то трещать где-то в голове. Мне надо дотянуть еще один день. Следующая ночь, где бы она меня ни застала, станет для меня очень долгой ночью во сне, от которого я очнусь уже иной. Или со стабильной психикой без проблем в голове. Или...

Об "или" думать не хотелось.

Сон наваливался ватным прессом, придавливая к дивану и к сидящему рядом со мною теплому разумному, полыхающему яркой и сочной тревогой. Вкусной. Красивой. Притягательной, как маяк в вязком мареве чужого липкого фона, окружающего со всех сторон. Сверху... кто-то злится. Противно злится с гнильем на душе. А кто-то боится. Того, кто злится... Короткий всплеск, и мерзкая злоба полыхнула страхом, затыкаясь и не беся. Сбоку где-то там подальше ярче вспыхнула радость. Ниже... ниже кто-то трахался, фоня на удивление скучными эмоциями, словно выполнял заложенную программу. Без огонька и страсти. Неинтересно... Дальше... сочный сумбур спящего в кошмаре сознания, боящегося чисто и ярко. Дальше... Дальше...

Восприятие разрасталось, захватывая дом и его жильцов, обтекая тех, кто был приятен, кто вкусно пах и радовал, гася колкую злобу и чужую говнистость, склизкой горечью отравляющую общий красивый фон. Я поддерживала красивые чувства, разжигая спящие огоньки страсти и чужого обожания к кому-то другому, давая у другого отклик, который ранее зажимался страхами. Фон ДОМА должен быть правильным... вкусным... чистым... Без грязи. Без зла. Без... гнили.

Я не хочу гнили там, где живу.

Почему они такие? Я не хочу таких... Они будут другими. Такими, какими могли бы быть, если бы не сгнили и не протухли душой. Они будут яркими и красивыми. Чистыми. Сочными чувствами и разумом, острым как кромка клинка, рассекающего броню словно дымку.

Да. Вот так...

А потом...

А потом неожиданно наступило утро.

Я проснулась поздно под тихий разговор, доносящийся с кухни. Два вибрирующих голова и один другой... Аэтера? Да. Он. Вернулся... Я прислушалась. Не спал. Все еще бодрый. Обсуждают, что делать. Гаррус... говорит про оружие, набранное на корабль. Когда поставка. Когда надо быть на месте, чтобы встретить...

Перевернувшись на спину, я пялилась в светло-кремовый потолок и вспоминала, что за дичь я творила ночью. Память меня не покинула, четко и в подробностях показывая, как именно я влияла на жителей дома. Было ли мне стыдно? Нет. Воздействие было хоть и мощное, но не травматичное, а некоторым не помешает немного стать... чище и порядочнее. Двуногого говна в доме и правда не хотелось, неважно, какого вида, пола и возраста это говно.

— Во меня перекосило... — прошептала я.

Голос был хриплым и каким-то низким. Перестроились голосовые связки? Проверила. Нет. Просто пересохло горло.

Соскребшись с кровати, я поползла в ванную приводить себя в порядок. Прохладный душ смысл остатки сонливости и немного развеял дурман, царящий в голове, и к парням я вышла уже относительно вменяемой и способной на очередной забег по станции.

— Что-то я заспалась. — я села на стул и подтащила к себе графин со вчерашним чаем. — Почему не разбудили?

— Не могли. — ответил мне Найлус, подавая корзиночку с булочками.

— Так крепко спала?

— Так не подавала признаков осознания. — вибрирующий голос дрогнул чуть сильнее.

Вот оно что...

— Насколько крепко уснул разум? — спокойствие в моем голосе было мнимым, а руки не дрожали только благодаря самоконтролю.

— Он уснул. — произнес Гаррус. — Нас ты узнавала. Всех. — короткий взгляд на асура.

Значит, Аэтера был рядом и не вызывал непроизвольной агрессии. Об этом я подумаю потом. О сути явления, о последствиях, которые прямо сейчас не важны. Важно, что даже в помрачённом состоянии он опознавался как свой и не вызывал срабатывания естественных защитных рефлексов.

— А я помню, что делала... В общих чертах. — укусив булочку, я заглянула в ее серединку. Какое-то мясо с овощами. Вкус неизвестный, но приятный. Прожевав, добавила: — Я нарушила практически все правила менталистов, которые в меня вбивали в академке. Я использовала свою силу и дар в чисто эгоистических целях. — глянула на мужчин. — Я накрыла весь дом и влияла на его жильцов на уровне подсознания. Сильно, впечатывая нужные мне установки в самое ядро. Кто-то станет ярче сиять, кто-то успокоиться, у кого-то уйдут страхи и лишняя психованность. А кто-то станет куда порядочнее и честнее. И несчастнее, потому что будет помнить, каким был. Но сам станет другим. Это было жестокое, мощное, безоткатное и необратимое воздействие. Просто потому, что эти разумные разрушали гармонию чувства дома...

Я подняла взгляд на близких и дорогих мне разумных.

— Мне не стыдно. Я вообще не сожалею... о таком нарушении чужих законов.

Вновь укусив булочку, я прислушалась к дому и его жильцам, жуя вкусную выпечку и смакуя то, что доносил до меня ментальный план.

Дом бурлил. Клокотал, переливаясь яркими и сочными эмоциями. Кто-то мирился после проведенной совместно ночи. Кто-то каялся в грешках и просил прощения. Кто-то пожирал себя за собственные действия или за бездействие. Кто-то был просто тихо счастлив с близким, а кто-то, полыхая решимостью и упертостью, лишь собирался за тем, кто ему или ей дорог, но от кого отказались в угоду практичности и эгоизма. Никто не остался без изменений. Всех зацепило. У всех сорвало старые маски и вскрыло все нарывы в голове и на душе.

Хорошо.

Пусть живут новой жизнью. Пусть развиваются и идут дальше. Пусть станут честными с собой и посмотрят на свою жизнь незамутненным взглядом. Пусть начнут здраво оценивать то, что они делают. Пусть...

Они же разумные существа, в конце концов! Так пусть пользуются разумом, а не живут инстинктами ссыкливых животных, неспособных честно посмотреть на то, что они такое.

— Такое не допускалось. Обычно. Слишком... жестоко. Но зато честно. Если кто-то — тварь по жизни или ссыкливое низкое дерьмо, так пусть он на себя посмотрит без прикрас и осознает это.

— Что если это убьет их? — тихо спросил Гаррус.

— Мир чище станет. — я встретила взгляд голубых глаз, в которых не было ни тени жалости и сочувствия. — Разве это не справедливо? Отвечать за свои действия, мысли и мотивы?

— Справедливо.

— Вот и я так считаю. — доев булочку, я бескультурно облизала пальцы. — Каждый сам пиздец своему счастью. Меньше станет таких условно-разумных особей, больше шанса, что Назара изволит дать другим, тем, кто достоин звания "разумного существа", возможность жить.

Слова слетели с языка сами собой, а я... замерла. Осознание ударило по голове кувалдой.

Жнецы сохраняют разумную жизнь в галактике... Так говорилось в канонной истории...

Разумную!

Способность говорить и что-то строить — не синоним разумного существа! Об этом мне говорили еще в Академии Разума. Возможно, именно в этом суть претензий Старших к видам, населяющим галактику? В том, что эти виды утратили разум? Превратились в условно-разумных существ, живущих инстинктами и потребностями тела? Не способные к развитию, ничего не создающие, не развивающиеся? Не думающие! Не имеющие собственного мнения и неспособные к анализу и пониманию!

Как большинство тех, кого я встречала в этом мире.

Возможно, у Жнецов и асуров есть еще одна общая грань?

— С каждым днем я все сильнее жду встречи с Назарой.

Мои слова словно подвели какую-то незримую черту под нашей странной беседой, начисто убив все настроение рассиживаться. Я быстро доела, допила чай. Смысл рассиживаться.

— Найлус, что с кораблем?

— Ядро вышло на штатную мощность. — ответил он, ощутимо расслабившись. — Припасы погружены.

Уже? Хорошо!

— Пора прощаться с детьми и выдвигаться?

Гаррус согласно кивнул.

Какой смысл тянуть и мотать нервы себе и окружающим? Пора забирать Киру, сделать забег по магазинам и отчаливать со станции, пока мы не нашли себе еще каких-то приключений на голову. Паллин, бесспорно, будет рад нас видеть, но не тогда, когда мы приносим с собой проблемы. Да и Спаратусу стоит нервы поберечь: и так мы его травмируем последнее время... хоть и радуем.

Убрав остатки завтрака в холодильник, мы спустились в общую часть жилья. Нас там уже ждали. Дети висли и не хотели отпускать, Амира ощутимо шмыгала носом, но слез так и не пролила. Лукас улыбался через силу. Рамиро хмурился. Себастьян оставался воплощением спокойствия, но и ему было неспокойно на душе. Все знали, насколько важным будет этот полет. Но никто не сказал ни слова опасения или предостережения. Уходили мы под пожелания удачи и просьбы детей... вернуться поскорее.

Самое сложное — уходить, оставляя кого-то ждать возвращения.

Отпустило нас уже в аэрокаре. Такие прощания всегда жрут нервы и колеблют спокойствие. Не люблю их: долгие прощания. Гаррус их тоже не любит. Вон, сидит хмурый, погруженный в свои мысли. Это Найлус толстокожий и быстро выкинул из головы лишние мысли и ненужные переживания. Старая привычка...

— Гаррус...

Турианец вздрогнул, моргнул, шевельнул носом.

— Выйди из своих невеселых мыслей. Мы прибываем. — я кивнула на лобовой экран, на котором уже показалось одно из административных зданий Спецкорпуса, где нас ждала Кира. — А за детей не переживай. Мы же вернемся.

Мы — вернемся. Так или иначе, но на Цитадель мы вернемся. История должна пойти своим чередом. А Назара... А что Назара? Он и в каноне никак не препятствовал бравому коммандеру творить херню.

Гаррус мелко кивнул, но ему все равно потребовалось время на то, чтобы успокоить мысли и вернуть свое хладнокровие. Но когда опоры аэрокара коснулись поверхности перехватывающей парковки, он вновь вернулся к привычному образу улыбчивого молодого турианца, вежливого и закрытого на все замки.

А дальше события понеслись со скоростью курьерского поезда.

Забрать Киру много времени не потребовалось: Найлус быстро разобрался с бюрократией, неизживной во всех мирах, и меньше чем через час молодая асура уже сидела в нашем каре, а мы вылетели в направлении уже любимого нашего торгового центра. Девушка держалась скованно, зажато и нервно: эти сутки ей дались особо тяжело. Но я ей напомнила про мелкого чешуйчатого засранца, обжившего один из диванов в нашей квартире, заострив внимание асуры на душе ее брата, обретшей новое тело и жизнь, и девушка успокоилась, хоть глаза и поблескивали.

— Когда мы вернемся, его развитие подойдет к той черте, когда пробуждается личность и разум. — мягко произнесла я, положив руку ей на стиснутые до побелевших костяшек переплетенные пальцы. — Он тебя вспомнит. Не сразу, но вспомнит.

Это возможно: дух мог вполне уцелеть. А даже если нет... мы напомним. И Кира получит своего брата назад. Живого, молодого, сильного и помнящего ее. Даже если эту память придется ему восстанавливать. Слишком мало времени прошло с момента смерти и появления нового тела, а иллюзия с замашками фамильяра выгреб из мертвого тела все, включая энергию и не успевший распасться дух. Я проверяла. Личность спит, еще не собравшаяся как положено. И будет спать до нашего возвращения... если не произойдет какой-то досадной накладки, и разум пробудится раньше срока. Но даже при таком раскладе память можно вернуть. Тем более, она реально принадлежит молодому виверну в драконьей тушке.

— Нам предстоит долгая дорога. Мы будем долго отсутствовать на станции. Сделай так, чтобы брат тобой восхитился, когда осознает себя и вспомнит тебя.

Кира пристально смотрела на меня, а я... не отводила взгляд. Давай, девочка. Соберись! Тебе есть ради кого стараться!

Она медленно кивнула. Медленно и тяжело в ее голове смещались приоритеты, перекладывалось восприятие с одного образа на другой. Этот процесс займет какое-то время, но вскоре образ брата и образ дракончика сойдутся в единую картинку. Да и оборот у мелкого говнюка будет очень похож на то тело, которое он видел в криокапсуле: образ закрепился в момент поглощения души. Виверн в обороте станет выглядеть как покойный брат Киры. Он и будет ее братом. Он и есть ее брат! Та же душа. Та же личность. Да, память с пробелами, но это его память. Это он. Новая жизнь без пути перерождения.