Я продолжал разглагольствовать, потому как заниматься магией мне ну совершенно не хотелось. Ночь, тишина и красота не поощряли меня ни к чему, кроме разглагольствования на вечные темы.

И чего спешить — у меня вся ночь впереди. А раз есть время для работы, значит, оно должно быть и у безделья! Ведь так?

Внезапно от размышлений меня оторвал громкий звук.

Я замер. Прислушался. Вот, снова — вдалеке определенно хрустнула ветка.

Честно признаться — я немного струхнул. Верно, еще неизвестно, кто там шумит и один ли гость. Но я-то тут один!

Что было силы, я вгляделся в дальние кусты — мне показалось, что шум донесся оттуда. Прислушался. Подождал немного. И не ошибся — из густой зелени куста вновь раздался хруст, а затем — невнятное ворчание. Низкое, глухое, деловитое.

Значит, мне не почудилось.

Я окинул взглядом свое вооружение. Отправляясь сюда, я захватил с собой любимую дубину, не большую и не маленькую, в полтора локтя длинной (локоть -45 см) которой, признаюсь, я владею весьма недурно. Еще при мне находился мой черный ритуальный клинок — азаман. Но он предназначался больше для колдовства, чем для подобных разборок. Но и дубину я доставать не спешил. Дойдет черед и до нее. Если придется.

Вначале нужно произвести разведку.

Оглядевшись вокруг, я разглядел на земле приличных размеров камень. Поднял, отряхнул, взвесил в руке. Затем тщательно прицелился и, что есть силы, метнул в гущу зарослей. Раздался удар, визг, и под серебристое сияние ночного светила с недовольным хрюканьем выкатился нарушитель моего спокойствия. Ба — да это же ни кто иной, как молодой кабан. Вот так гость!

— Кабан, браток, щетинистый бочок, — удивленно прошептал я себе. — Так вот кто так пугает местный люд!

Возраст клыкастого нарушителя я определить не мог — я не охотник. А вот рост его я разглядел хорошо — мохнач был ростом... мне где-то по пояс. Хороший такой рост. И, вес, соответственно. Встречаться с таким противником мне не хотелось. Ну совершенно. Мне мои кости дороги.

Я нашарил в траве еще одну каменюку, и благоразумно спрятавшись за постаментом, снова запустил снаряд в широкую спину зверя. Кабан вздрогнул, оглянулся, но противника не обнаружил. Ха, естественно. Я прицелился и метнул третий камень. Кабан снова подпрыгнул, недобро оглянулся, запыхтел, захрюкал от неудовольствия. Надо же — причина наброситься и растоптать врага есть, а самого врага, как ни погляди, нету. Я уже потянулся к новому камню, как клыкастый гость, видимо, решив для себя, что есть места и поспокойнее, деловито затрусил обратно в лес, где ему и самое место.

Вот и чудненько.

— Вот и нашлась причина всех кладбищенских бед, — победоносно ухмыльнулся я. — Кабан. Просто кабан. А увидел бы его вместо меня кто другой, так решил бы, что это демон. Или злой дух. Вот из-за таких вот ночных гостей и появились дешевые страшилки в таких же дешевых трактирах-забегаловках, где говорится, что по ночам возле кладбища появляются духи-демоны, предвещающие смерть всем, увидевшем их. Или русалки. Нет — смех, да и только.

Чтобы отметить свою ночную победу, я достал из походной сумки бутылку кваса, поднял ее в поздравительном тосте и, лихо отсалютовав, сделал пару глотков.

А что? Повод есть. И источник проблем нашел, и сумел от него избавиться. Вот какой я молодец. Зло за это не выпить. Пусть даже просто квасу.

* * *

Ближе к полуночи я заметил первые блуждающие огоньки. Их было не много, около десятка. Маленькие, тускло-зеленые или бледно-голубые. Я улыбнулся — вспомнилось первое посещение кладбища. Тогда на нем тоже были такие же огоньки. В ту ночь, под приглушенный смех отца, я впервые пытался поймать эти "ночные свечи" — так я их называл по неопытности. Вот смеху-то было! Правда, смеялся в основном отец. Поймать я их, конечно, не поймал. Но и коленки расшиб знатно. И долго плакал.

Вспоминая свои первые неудачи на ниве некромагии, я улыбнулся.

А приглядевшись, вздрогнул.

В ночной полумгле, возле дальней ограды, я заметил еще два блуждающих огонька. Вначале я принял их за обычные, кладбищенские. Но потом подметил, что двигались они вовсе не так, как другие. Они двигались парой. Вместе. Рядом друг с другом. И было в них что-то... не правильное. Не замогильное, а живое.

А чуть переменившийся ветер донес до меня запах псины. Но не домашней, а лесной.

Я встрепенулся — на кладбище пожаловал волк.

Признаю — я перетрусил не на шутку. Да — я очень боюсь волков. И нет — я не трус. Я не боюсь обычного лесного зверья — кабана, куницу, медведя, черного десятилапого паука. Но волки... Слишком часто они захаживали в нашу деревню холодными зимними ночами. Слишком много раз вызывали мою мать после ночных визитов этих серых гостей. И слишком многозначительными были показанные охотниками длинные шрамы, оставленные после встречи с этим лесным воителем.

Нет. Я не трусил. Я просто знал, кого нужно бояться. И когда.

— Значит, к нам пожаловал братец волк, — заговорил я, стараясь подбодрить себя звуком собственного голоса. — Но зачем, интересно? Чтобы покойничком полакомиться? Или, не дай боги, свежака захотелось?

Я надеялся на второе.

Пара голодных глаз показалось уже ближе, из-за соседней ограды. Я ужасно пожалел, что не подумал развести костер. Конечно, тогда мне это и в голову не приходило — какой костер на кладбище? Тем более, когда вокруг столько сухого ковыля. Того и гляди, быть пожару. Да и зачем костер? На небе и так светло, да и ночь не холодная, летняя.

Да — не подумал.

Волк и человек на короткой дорожке. Оставался вопрос, кто мой гость — людоед или трупоед? Он за мной или он тут мимо пробегал?

Хм...

Я осторожно высунулся из-за каменного надгробья. Наши взгляды встретились.

Догадавшись, что его обнаружили, серый хищник бесстрашно вышел на просвет. Вышел — и оскалился.

Прятаться было поздно.

Я решительно выглянул из-за надгробья. Распрямился, встал во весь рост, показывая, что я здесь, я его вижу и ни капли не боюсь.

— Кыш, поганец,— крикнул я на всякий случай. — Проваливай.

Серый осторожно сделал шаг ко мне. И снова оскалился, прижав к голове большие уши.

Значит, он за мной?

Осторожно нащупав свою палку-выручалку, я быстренько оценил расклад. Драться с таким хищником? Это последнее, что мне хотелось. Да, я неплохо владел дубиной, но для такого лесного гостя моей сноровки отнюдь не достаточно. Для этого зверя — не достаточно.

— Иди прочь, паршивец! — крикнул я ему и для пущей убедительности замахнулся дубиной. — Иди куда шел, мясоед паршивый!

Волк и пошел, но снова в мою сторону. Шаг, еще шаг.

Сомнений не оставалось.

— Свежатины захотелось? — выкрикнул я. — Вкусить некромантского тела? Так значит?

Хищник пробуравил меня голодным взглядом.

Я снова пожалел, что не удосужился сварганить себе хоть маленький, но костерок. Вот тогда бы у нас был совсем другой разговор. Разговор на равных. Или почти на равных.

Кстати о шансах. Собравшись, я стряхнул с себя пелену оцепенения. Итак, я не могу драться с этим врагом. Значит, остается магия.

Что я могу противопоставить ему из своих умений? Заклинания общей магии? Да, возможно мне помогли бы заклинания сна или гипноза. Но я, увы, ими не владею. Не обучен. Пока. Что-нибудь сугубо некромантское? Но что я могу? Выискивать и призывать духов и привидений? А поможет ли? К тому же, их еще необходимо будет подчинять своей воле. Нет, у меня на это не будет времени. Поднять скелет? Снова время.

Остается лишь моя внутренняя магия.

Я быстро перебрал в уме все доступные заклятья. Проклятье? На волка? Глупо. Иссушение? Долго наколдовывать. Вытягивание Жизни? Долго ждать результата. Заклинанье Корчи? Возможно. Заклинание Боли? Я встрепенулся. А это мысль. Все живое боится боли.

Я сосредоточился, напрягся, вспоминая все, чему был научен.

Маленький бледный сгусток темной энергии, размером с молодую картофелину, сформировался в левой ладони почти мгновенно. Вот он, дар волшебников — умение пользоваться магической энергией. В моем же случае — умение высвобождать на свет собственную энергию, магическую силу.

Но для колдовства одной силы мало. Как игле нужна нить, так и силе — оболочка из заклинания.

Что ж, попробуем.

Я произнес короткое заклинание. Шар в моей руке покрылся искрами черного цвета. Вот оно, заклятье Боли. Все — колдовство готово. А сейчас — вперед.

Я снова метнул взгляд на волка. Хищник уже был рядом. Прижавшийся к земле, готовый к последнему прыжку, отделявшему его от заветного ужина. Близко. Вот и хорошо. Я метнул молочный шар между голодных глаз почти не целясь. Хищник не ожидал отпора — очевидно, он думал, что жертва трясется от страха, как бывало десяток раз до того. Волк успел дернуться. Но не успел уклониться. Шар достриг волчьей морды, и черные искры попали в цель.

Результат проявился практически сразу. Волк подпрыгнул, заметался со стороны в сторону. Держа второй шар наготове, я видел, как несчастное создание то бегало, тыкалось мордой в каменные плиты, то останавливалось и пыталось соскрести в головы неизвестный источник раздражения. Я понимал его — тому было очень больно, словно его лицо ужалили десятки разъяренных пчел. И поделом ему — сам напросился.

В любом случае, твари теперь не до охоты.

— Пошла прочь, серая гадина, — закричал я теперь куда как смелее и даже сделал несколько шагов навстречу ошарашенному хищнику. Зверь испуганно отскочил от меня, словно я не человек, а ужасный брохр, снова ударившись головой об камень надгробья, и оставляя за собой цепочку кровавых следов, с воем метнулся в спасительную чащобу леса.

— Вот и все, — устало подумал я. Ноги сами подкосились и я уселся просто на могилу. Вытер бисеринки пота с лица. Успокоил дыхание.

— Справился. Так сказать увидел, оценил и победил. Будет что рассказать друзьям и любопытным односельчанам. Гилберт — победитель кабанов и волков, — громко крикнул я в пустоту. — Ну что еще можно сказать? Снова только одно — ай да я!

* * *

Минула полночь. Ажиотаж после боя с лесным хищником схлынул, и я снова подумывал, чем бы себя занять. Подумал-подумал, и решил заняться сбором пролитой волчьей крови. Чем не планируемое занятие колдовством? А чего нет? Кровь, пролитая на кладбище, да еще и ночью — отличное средство для магических ритуалов. И не обязательно для плохих. Да, некроманты не могут исцелять. Ну не дано это нам от природы. Но зато сама кладбищенская земля — отличнейшее целебное средство. Конечно, нам безопасней лечить людей всякими там травками и корешками, как это делают обычные лекари или те же светлые колдуны. Но ведь болезни... Они же разные бывают. Не все можно вылечить настойками да отварами. Вот и приходится иногда прибегать к более могущественным средствам. Естественно, не вдаваясь в детали простому люду. Исцелился? И слава Старшим Богам!

Я принялся за дело. Месяц по-прежнему ярко светил на погост, и потому собирать спекшееся катыши было не сложно. Разбросанные то тут, то там капли крови я собирал в левую ладонь, правой же орудовал азаманом, соскребывая застывшие бурые потеки то с каменных надгробий, то с веток колючего чертополоха.

Так, незаметно, шаг за шагом, я забрался в самую дальнюю часть кладбища.

И тут мое внимание привлек странный звук. Я остановился. Прислушался, задумался, оценил. Шум выбивался из общего фона. Это не был шелест колышущегося ковыля, не трель поющих серенады цикад, не шорох скребущихся по каменным надгробьям ветвей. Странно...

Я еще раз прислушался, и понял, что шум идет от земли. Все страннее и странее. Я осторожно двинулся на источник звука. Может, снова вернулся кабан? Не похоже. Крысы? В этой части кладбища? Так что же это? Я обошел еще одну могилу, заглянул за памятник. Мать честная!

Углядев источник шума, я просто не мог не ухмыльнуться.

— Черепа да кости, — воскликнул я, до крайности изумленный увиденным. — Это же надо, а? Ну дела.

Из неглубокой, продавленной могилы, вовне пробивался скелет.

Зрелище это было весьма забавным. Костяной остов, лишенный временем от каких либо останков мяса и потому сияющий в лунном свете, как новая монета, уже наполовину выбрался из полуразрушенной могилы, и теперь отчаянно пытался освободиться полностью. Но получалось это у него с большим трудом — тонкие костяные пальцы, лишенные мышц и сухожилий, а значит, силы и ловкости, с трудом справлялись с тяжелыми комьями кладбищенской земли, к тому же, крепко связанной между собой тонкими корнями ковыля.

Умиленный увиденным зрелищем, я подошел поближе. Скелет на миг прекратил свою работу и, повернув ко мне блестящую черепушку, уставился на меня своими большими пустыми глазницами. Пытается понять, кто я и что? Друг или враг? Приду ли на помощь, или проявлю агрессию?

Уж помогать я ему точно не собирался.

Скелет это понял и снова принялся за попытки освободиться из своей могилы. Я сделал еще один шаг, еще. Но тот не обращал на меня никакого внимания, всецело поглощенный попытками выбраться из земляного плена. Пока совершенно тщетными.

Вдоволь налюбовавшись забавным зрелищем, я призадумался.

Итак, выходит, местные жители правы — на их погосте появилась нежить.

Но вот вопрос — почему?

Нет, в разговоре с матерью я сказал совершенную правду — нежить встает на кладбище или после определённого ритуала, или под действием родового проклятья. Но никаких ритуалов на крестецком кладбище наша семья не проводила — голову даю на отсечение. Уж я бы об этом знал. А родовое проклятие.... Я задумался. Нет — для него эта худырьба была слишком стара — сплошь кожа да кости. Да нет, что там — одни кости и есть. Очевидно, новоявленному гостю никак не меньше десятка лет. А родовые проклятия обычно срабатывают в первый же год.

Теряясь в догадках, я взглянул на перезревший труп магическим зрением — чуть прищурившись, но не напрягая глаз. Ага, вижу — в черепе скелета клубился сиреневый сгусток черной магии. Что это должно мне сказать? Да что тут скажешь. И вообще — какой там сгусток? Так, тонкое облако. Нет, даже не облако — клочок пара, не более. По такому-то толком и не поймешь — наведенная ли это магия, или так, случайно в одном месте скопилась. Да, и такое бывает.

И потому я не стал нагружать свою голову лишней морокой. И верно — пора приниматься за работу. Хотя работы-то на один плевок. Или точнее — на один замах.

Я без опаски подошел к барахтающемуся среди взрытой земли скелету. Поднял лежащий невдалеке камень. Подождал, пока тот снова обратит на меня свое внимание и не замрет. Прицелился — и без замаха звезданул по блестящей черепушке. Костяк вздрогнул, уставился на меня пустыми глазницами, щёлкнул зубами — толи от досады, то ли от злости, и тут же опал.

Все верно — как тут не развоплотится с такой дырищей в черепе? Не дырища — целый колодец. Для надежности я несколько раз прошелся по остаткам рук и ног. Хорошо прошелся, надежно, пока не услышал заветного хруста. Впрочем, мне, как правильному некроманту, полагалось бы вернуть его в землю соответствующим ритуалом. Но по-правильному было бы долго. А по-моему — надежней. И не в пример быстрее.