Nanoвойна

Чтобы эффективно сражаться в тёмное время суток, необходимо потратить ведро люминисцентной краски, которая слегка светится в темноте, если включить ультрафиолетовое освещение. И провести ряд ночных учений с личным составом, как раз по поводу сражений в тёмное время суток.

Подготовить корабль к ночному бою — вот моя текущая задача. И пожалуй, стоит начинать воплощать план в жизнь — а воплощался он в первую очередь за счёт ультрафиолетовых ламп. Самых обычных ультрафиолетовых светодиодных панелей, которые кушали немного энергии. Так мало, что могли работать на аккумуляторах несколько дней. Помимо них — те участки, которые должны выделяться — нужно было промаркировать люминисцирующей краской — чтобы она выделялась на общем фоне. А именно — ограждение борта корабля с внутренней стороны, красным цветом правый, зелёным — левый борт. Там же, на бортах — влагозащищённые светильники, чтобы светили под ноги, но не вверх, не на самих матросов, на пол.

С корейца ещё не доставили грузы, да и сам "Кореец" ещё не вернулся — видимо, они там застряли надолго. Пока перетащат по одному ящики с припасами — пройдёт время. Мне пришлось подниматься и поработать большим, мощным краскопультом на штанге, чтобы опрыскать нужными красками элементы корабля.

Пора было рассказать о моём происхождении Беренсу — круг разрастался.

* * *

*

Электрифицировать "Варяг" — вот это задача из задач! На Варяге было два электрика, и у них в подчинении — несколько чернорабочих. Электричество в начале двадцатого века ещё не было широко распространено, но уже было и работало. И приносило немалую пользу.

Установка множества ультрафиолетовых светильников проблемой не была — это вообще не касалось напрямую электриков Варяга. Поскольку на светильниках были довольно ёмкие аккумуляторы — запаса аккумуляторов хватило бы на полгода работы, а учитывая, что включать их предполагалось только во время светомаскировки...

В общем, это проблемой не было. Проблемой было обилие различных электроприборов, имевшихся в моих чертежах, и отсутствие на крейсере розеток, практически полное. Поэтому бригада электриков в составе двух человек занялась делом — начали ставить толстенные медные кабели электропроводки, в армированной изоляции. Создать изоляцию было нелегко, должен признать, но я справился. И теперь электрики были снабжены огромными катушками, и прикрепляли провода к стенке.

От щедрот своих я нашёл для них мощную ручную дрель-шуруповёрт. Компактный и довольно разносторонний инструмент — с его помощью было несложно сначала проделать в стальной стене чего бы то ни было, сначала отверстие, а потом вогнать туда специальный крепёжный элемент с зажимом для провода.

Гораздо быстрее справились бы наниты — они и справились, но только в самом сложном участке работы — в трюмах, где оранжевые провода электропроводки должны быть разведены очень точно.

Вообще, возможности всех нанокузен схожи, но наручная больше предназначена для мелких ремонтно-подсобных работ. Промышленная нанокузня могла же собирать крупногабаритные объекты, но у неё и подача материала реализована на совершенно ином уровне.

Мелкими ремонтными работами я и занимался на крейсере. То, что я выдал инструменты электрикам, натолкнуло меня на мысль, что не мешало бы и остальной персонал из числа инженеров снабдить кое-какими полезными инструментами, которые не выглядели бы слишком фантастично. Аккумуляторные дрели-шуруповёрты, к примеру — ничего принципиально нового не имеют. Но при этом крайне удобны в работе, а работы было чудовищно много. Временная электрическая линия протягивалась к месту работ, там ставили прожекторы, работала сварка. Сваривать приходилось достаточно много.

Как только мы с Рудневым посвятили Беренса во все детали, тот уверовал и пообещал сделать всё возможное, чтобы крейсер и мы все пережили налёт японцев. Всеволод Фёдорович его словами был удовлетворён, и мы начали новый период работ под названием "пора закругляться". Они ушли спать, а я — при содействии Беренса, взялся устанавливать на верхней палубе броневые башни. С помощью нанитов вычистил место будущих работ от всякого хлама и лишних вещей, и начал создание башен — сразу на конкретном месте, в определённой форме. Начали с фундамента башни, и дальше... Дальше уже всё проще. Сквозной погон делать не стали — то есть вниз не было лифта, а снарядный элеватор требовал доработок.

На глазах изумлённой публики в лице Беренса, башни практически появились из воздуха — для их строительства, я притащил из багажного отделения Ската мощный, промышленный наносборщик, и с его помощью за двадцать минут была создана первая башня вместе с орудием и почти всей оснасткой, и столько же ушло на вторую. И пока создавалась вторая — я принялся за оснащение первой по полной программе. А именно — внутрибашенный громкоговоритель, электро и гидроприводы, их нужно было подключить, надёжно затянуть все болты, прокинуть к башне электрический кабель. Армированный и находящийся внутри толстой трубы из дельта-стали. Вращение башни вручную — та ещё задача. Поэтому резервным механизмом вращения был электромотор, и имелись собственные ультраконденсаторы — аккумуляторные блоки, которые некоторое время могли приводить башню в движение. Наведение орудия так же осуществлялось как руками, так и электроприводами, которыми должны были управлять артиллеристы.

Установив же нанокузню у места сборки третьей башни — в носовой части, я расслабился и принялся с помощью материала, который вытягивала большая нанокузня, создавать полимерный настил палубы.

Чем ещё хорош такой настил — он не даёт рикошета. Он мягкий, словно резина, и осколки, ударившись в него, теряют энергию и увязают в нём, не отскакивая. Дерево обладает схожей способностью, но недостаточно прочное и вязкое, чтобы действительно хорошо улавливать осколки.

Бортовые шестидюймовки снимать мы не стали. Пустые лафеты из под трёх и менее дюймовых пушек, ничем заняты не были.

— Евгений Андреевич, — позвал я Беренса, — Можно вас на минутку?

— Да-да? — он оторвался от зрелища работы мощной нанокузни и подошёл ко мне, придерживая фуражку, — чем могу служить?

— Евгений Андреевич, меня немного смущают вот эти пустые лафеты от трёхдюймовок и прочей мелочёвки, — указал я на них, — спилить то мы их спилили, это хорошо, а что вместо них поставить... Шестидюймовки нельзя — прочность не позволяет.

— Если укрепить фундамент — то может быть позволит, — пожал Беренс плечами.

— Нет, да и размер площадок под них меньше. Пока мне ничего не приходит в голову. Разве что установить на них дополнительные бронещиты, чтобы защитить экипаж от осколков японских снарядов.

— Можно, — пожал плечами Беренс, — хотя идея так себе.

— Я тоже так думаю. Давайте пока оставим это на будущее.

— Игорь Николаевич, что вы хотите сделать с "Варягом"? Нас и так могут вздёрнуть за снятие с него части вооружения.

— Не должны. Если вы одержите победу — то вряд ли, победителей не судят.

— Ваши действия, судя по уверенности, направлены на какие-то конкретные цели, — ответил он, — но мне вы о них пока ничего не сказали. Что вы задумали с капитаном?

— Много что. Многое из этого мы пока не знаем. Япония заказала постройку двух крейсеров типа "Джузеппе Гарибальди". Одиннадцатого апреля эти корабли завершат переход к берегам Японии — наша задача, главная задача, не допустить появление в Японском флоте этих двух кораблей. Причём не важно, как именно. Я бы сказал, что лучший способ это сделать — захватить оба корабля.

— Японцы скорее потопят их, чем спустят флаг, — хохотнул Беренс.

— Как знать... Как говорил один пират — мёртвые не кусаются.

— К тому же эти корабли тихоходные. Хотя орудия у них будь здоров — четыре восьмидюймовки.

— Это и ценно. А по поводу хода — если я установлю на них, временно, реактор и электромоторы... В общем, проблему скорости хода можно решить. Хотя бы заменой и совершенствованием их паровых машин.

— Допустим, но два крейсера — это очень много. На них понадобится экипаж, между прочим.

— Верно, поэтому я лелею надежду пересадить экипаж "Корейца" на один из Гарибальдийцев. Я стараюсь сделать так, чтобы уменьшить необходимый экипаж корабля — если мы установим электродвигатели — то можно исключить всех, кто связан с машинами — это кочегары, двигателисты, механики и так далее. Это сразу же высвобождает огромное количество людей. Которые, я так думаю, более-менее знают, с какой стороны у орудия лафет.

— Нда, — Беренс посмотрел вдаль, на лежащий вдали порт Чемульпо и редкие огоньки в той стороне, — если удастся...

— Пятьсот пятьдесят матросов и двадцать офицеров — такова паспортная численность экипажа Варяга. И он укомплектован полностью, тютелька в тютельку. Это очень много для такого лёгкого крейсера, по крайней мере, по меркам далёкого будущего — раза в два-три больше, чем надо.

— Учитываются возможные потери, — пожал плечами Беренс.

— Если у нас появится возможность сбросить из эскадры Корейца, отщипнуть от него экипаж, может быть — найдём в море какие-нибудь русские корабли и снимем с них часть экипажа, в общем — будем стараться всеми силами укомплектоваться. Тогда у нас появится уникальная возможность. Уникальная для этой войны и этих обстоятельств. Имея в своём распоряжении один лёгкий крейсер — собрать приличную эскадру, с которой не стыдно показаться на бой. На самом деле не одними гарибальдийцами славны эти моря, — улыбнулся я, — есть у меня ещё одна безумная идея, просто спиздить у японцев корабль.

— Это как это? — не понял Беренс, — корабль не пачка папирос.

— Да, но тем не менее. Необходимо найти находящийся на достаточном удалении от основных сил японский крейсер, подняться на борт и перебив экипаж — захватить корабль себе. Такая возможность присутствует. Мои технологии помогут скрыться от глаз и незаметно перещёлкать команду, по крайней мере, значительную её часть. Немного усыпляющего газа в воздухозаборники — и команда сладко спит уже через несколько минут.

— Людей крайне мало.

— Да, знаю. Это проблема.

— Но почему не стремиться тогда к соединению с основной частью флота? — спросил Беренс, — отрядами в Порт-Артуре или Владивостоке?

— Японцы рассчитывают на это. Командование нашим флотом оставляет желать лучшего, лично у меня есть мнение, что раз они сумели просрать свои эскадры — то и доверять им наши жизни нет смысла. Корабли в Порт-Артуре потопят прямо на стоянке, частично захватят, Владивостокская эскадра опоздает к началу войны. Гораздо больше можно сделать, если мы будем сами по себе, под командованием господина Руднева, и уйдём заниматься тем, чем занимаются пираты — обдирать все транспортники противника до нитки, мешать их судоходству, захватывать их суда и действовать самостоятельно.

— За это нам может влететь, — заметил Беренс, — а это уже не согласуется с честью мундира, если так можно выразиться.

— Я надеюсь лишь на то, что успех наших сил позволит нам уйти от наказания и уж точно — от осуждения.

— Саботировать прямой приказ наместника мы не сможем.

— Я жду адмирала Макарова. Если удастся спасти его от смерти — то я думаю, у нас удастся и его привлечь в число знающих обстоятельства людей. И потом, господин Беренс, — я слегка улыбнулся, — Россия не готова к войне не только военно или организационно, но и вот тут, — постучал пальцем по виску, — в голове. Современная война это не благородное перебрасывание ударами благородных донов. Это большая мясорубка, в которой прав тот, кто победил, а лучшая тактика — тактика победителя. Конкретно сейчас необходимо доводить уровень дисциплины и действий на корабле до штатных и избавляться от вредных привычек мирного времени. От разгильдяйства, халатности, безграмотности и неслаженности, которые в мирное время считались допустимыми.

— Не то чтобы их было много, но нам есть куда развиваться, — кивнул Беренс.

— Очень много куда развиваться, — важно покивал я, — вот что, господин старший помощник, я привёз новые снаряды — а старые, которые по сообщениям историков имели то ли неправильные взрыватели, то ли взрывчатое вещество не то, я уже точно не помню, нужно убрать с корабля, чтобы не перепутать.

— Куда убрать? — развёл беренс руками, — за борт их что ли?

— Ну, не надо так расточительствовать. Весь прежний боекомплект нужно растратить на учениях. И учения эти... Всеволод Фёдорович хочет начать завтра.

— А вам, Игорь Николаевич, не мешало бы выспаться.

— Согласен с вами, уже рубит, — я зевнул, — пора придавить подушку часиков на десять. Устал ужасно. Таскать по дну морскому эти контейнеры... кстати, где там кореец?

— Ещё не прибыл.

— Ну и хрен с ним, сегодня должен прибыть.

* * *

*

Спал я действительно как сурок — не десять, а одиннадцать часов. Редко когда организм требует столько отдыха — я спал, не зная бед, чувствуя, как приятно спать, когда всё вокруг качается.

Сон был хороший, спалось мягко, и утром меня разбудил тридцатиэтажный мат, ворвавшийся ко мне сквозь закрытую дверь. Топот множества ног, лязги и шумы, и прочее. Поднявшись, я нехотя оделся в защитный костюм. Хороший, должен заметить — зимой не холодно — ультраконденсаторы на поясе и обогрев, летом не жарко, дышит хорошо, совершенно не мокнет и не продувается. Чудо века. Открыв дверь своей каюты, я обнаружил, что топот доносится сверху. И пополз по коридору, попутно ища где тут можно угоститься чашкой кофе.

Чашку кофе я нашёл аж с ромом, и в кают-компании офицеров. Там было фортепиано, стол, и в целом — маленькое место для посиделок, тут же был найден какой-то младший офицер, который и налил мне животворящего напитка, сваренного на маленькой переносной спиртовке.

Не став задерживаться, я вместе с чашкой пошёл наверх. И уже у двери понял, что погода резко испортилась, а я — мудак безглазый, и ещё пару крепких определний, раз не вижу, что люди вещи несут.

А тащили матросы один из тех стальных ящиков, которые я таскал вчера. Пришлось вжиматься в стенку, пропуская их мимо. Они утащили ящик. Погода у нас окончательно испортилась — поднявшись по крутому трапу наверх, я заметил первое — небо стало тёмно-серым, причём всё. Второе — мелкая морось с мокрым и крепким морским ветром, третье — на палубе стояло столпотворение, и по левому борту к варягу был пришвартован "Кореец". Кореец был ниже Варяга, но к счастью, нет худа без добра — кран на левом борту, предназначенный для спуска шлюпки, использовался в качестве грузового — на него вместо шлюпки вешали ящик, поднимали на Варяг, и тут уже цапали багром и вытаскивали на палубу, пытаясь уничтожить этим грузом полимерный настил палубы.

Руднева нигде не было видно, зато младших офицеров хватало, как и, собственно, матросов, которые работали в поте лица — перегрузка шла в авральном режиме. Поскольку вчера был день сурка — все спали, сегодня все работали.

На часах было уже два часа дня. Нда.

Оставив их, я прошёлся вдоль борта — того самого, где были пустые лафеты от бывших трёхдюймовок, и решил при свете дня посмотреть на созданную ночью башню.