Один Джес держался стойко, на провокации не поддавался и никогда не участвовал в запретных общественных мероприятиях, если они оплачивались Элкси. Он всегда находил повод, чтобы отказаться. Впрочем — он и повода не искал! Просто не являлся.
Зато Элкси регулярно являлся на общественные мероприятия, финансируемые самим Джесом или же другими учениками, и эти мероприятие превращались в испытания... Для обоих. Потому что Джес весь вечер вынужден был старательно изображать неприязнь к Элкси. Потому что достать Джеса, в конце концов, стало для Элкси делом чести, болезненной манией, которую уже никак нельзя было объяснить или оправдать с точки зрения рассудка.
Общественные мероприятия с распитием спиртного и пожиранием вкусностей обычно устраивались в дальнем уголке парка в те жалкие два часа свободного времени, что дозволялись курсантам перед сном. По всем законам конспирации выставлялись часовые, которые в случае опасности — приближения кого-то из учителей, должны были подать условный сигнал, получив который курсанты отработанным маневром ловко прятали следы преступлений. Разумеется, в распитии спиртного соблюдалась строгая мера. В случае тревоги или уже направляясь в жилой корпус, все должны были выглядеть вменяемыми. Хотя бы издалека. Вряд ли учителя были столь слепы или наивны, чтобы не знать об этих маленьких преступлениях, скорее всего, они просто закрывали на них глаза: пока воспитанники соблюдали негласные правила поведения, они соблюдали их и со своей стороны, позволяя мальчишкам маленькие отступления от дисциплины, если они не выходили за рамки приличий. Все понимали, что подросткам не по силам выдержать постоянное напряжение тяжелого рабочего графика, необходимо расслабляться и выпускать на волю эмоции. Хотя бы изредка.
В парке недавно прошел дождь. Под самым куполом была установлена оросительная система, которая регулярно раз в неделю устраивала запертой в космосе растительности настоящий планетарный ливень. Пропитывая землю вглубь на все десять или пятнадцать метров, вода уходила в дренажную систему, где проходила очистку и готова была к дальнейшему использованию, а парк становился совершенно живым, неотличимым от лесов Эридана.
В парке не было крупных зверей, но было множество всякой мелочи, вроде белок, ежей и зайцев, за которыми внимательно следили служащие Академии, регулируя популяцию. Были здесь и птицы, и жучки, и букашки, и даже большой, в половину человеческого роста муравейник. Парк Академии был гордостью Эридана, в нем работали ученые-терраформаторы, проводя различные эксперименты. Сюда привозили туристов и официальных лиц из Галактического Союза, демонстрировать свои достижения и гордиться. Разумеется, парк Академии не был единственным автономно существовавшим уголком природы под куполом, но он был самым маленьким из них, и самым старым, и он единственный существовал на астероиде. Перед приездом гостей тоже всегда устраивали дождь, чтобы парк оживал, чтобы деревья расправляли листики и особенно жадно тянулись к солнечным лампам, чтобы громче пели птицы.
Ближе к вечеру лампы над парком горели в полнакала, и в тени под деревьями сгущались сумерки, мальчишки усаживались на непромокаемые форменные куртки и разбирали одноразовые стаканчики с аккуратно разлитой на два пальца темно-голубой, терпкой антарессийской водкой. Водка была действительно с Антареса, о чем свидетельствовали серебряные печати таможен Галактического Союза, и удивительно сильно отличалась по вкусу и консистенции от такой же, приготовленной на антарессийских травах, в Эридане. Бутылка водки с Антареса стоила в пять раз дороже точно такой же отечественной и Слай Теронт, сын владельца крупнейшей на планете монополии по производству домашних роботов, угощавший сегодня своих товарищей, был горд собой необычайно.
— Да-а, — говорил он, пригубив крепкий напиток и с трудом преодолевая дрожь отвращения, — Что называется, почувствуйте разницу...
— Ни фига не умеют наши делать. Руки бы поотрывать, — согласились с ним.
Кто-то хотел потихоньку расправиться с водкой одним махом, но его тут же осудили.
— Куда заглатываешь! Чурбан... Такие напитки надо пить ме-едленно. Когда еще попробуем такой же.
Жгучая горечь синей травы ансе-а-сеан, исконной представительницы флоры планеты Мириак из системы Антареса, ложилась на язык сладким ядом и язык немел, а вскоре немела и вся полость рта, и горечь уже не чувствовалась, а чувствовался жар трех палящих солнц Мириака и удушающее знойное дыхание синих степей. Изначально травка ансе-а-сеан была ядовита для человека, но кого это могло остановить? Гнать водку человек научится из чего угодно.
Голова идет кругом, и яркие звезды над куполом становятся ближе,силовые поля исчезают и душа свободно и легко летит навстречу космосу.
— Скорей бы закончить Академию. Если удастся устроиться в канвой к торговцам, можно посетить все планеты Союза.
— Фу... Отстой. Я буду просить распределения на цирданскую границу.
— Ага. Отец говорит, скоро цирды нападут снова. Ходят слухи, что Рюнткон собирает армию на границе.
— Слухи! Ха!
— Я тебе дам — ха. Может это и не слухи, но я уж тебе точно источник не выдам, это секретная информация.
— Да откуда тебе знать секретную информацию?
— Оттуда.
— Да хватит вам... Здорово, если в самом деле цирды нападут. Только пусть нападут годика через два, когда мы уже на кораблях служить будем. Давайте чтоль выпьем за четвертую цирданскую?
Мальчишки радостно поддержали тост, разлив по стаканчикам еще по глотку синей водки.
— Чтобы она не прошла мимо нас, как прошлая! — сказал один, поднимая стаканчик.
— Чтобы мы были вместе, когда пойдем на цирдов! — добавил другой.
— Давайте все просить распределения в армию "Север". Джес, замолвишь за нас словечко перед адмиралом?
Джес лежал на траве, закинув руки за голову и смотрел а небо.
— А вы знаете, какие потери были в армии "Север", когда цирды напали? — спросил он, — В первые несколько секунд были уничтожены все сторожевые корабли стоявшие на вахте, сто пятьдесят шесть. Из них сигнал тревоги успели подать четыре. В следующие несколько часов была уничтожена почти четверть кораблей армии "Север-3", принявшей на себя первый удар, а половина от того, что осталась, сгорела уже тогда, когда пришли на помощь "Север-1" и "Север-4".
Мальчишки слушали, затаив дыхание.
— По информационной сети прошли сведения о том, что армии "Север" потеряли в том бою сорок процентов личного состава, на самом деле они потеряли шестьдесят семь процентов.
Кто-то изумленно присвистнул.
— Попробуйте посчитать, кто из нас остался бы в живых, если бы мы все были там, — Джес обвел мальчишек взглядом и криво улыбнулся, — Человек десять?
— Говорили, что им всем посмертно дали звания героев.
— И тем, кто выжил — тоже. Джес, твой отец тогда командовал армией "Север-3"? Это он рассказал тебе все, как было?
Джес помолчал.
— Если честно, то нет. Я случайно узнал.
— Жалко... Жалко что нас не было там! — не удержался, порывисто вздохнул Нильд Керли, сын министра обороны, который ни за что не отпустил бы, да и не отпустит сыночка на передовую, — Сейчас бы были героями!
— Посмертно, — хмыкнул Элкси, — И не было бы вам тогда все равно, герои вы или нет?
— А ты не пошел бы в армию "Север", Сайгер? Отказался бы? Если бы знал, как все будет?
— Не отказался бы, — Элкси улыбался в темноту, — Если бы знал, как все будет, точно не отказался бы, — и не удержался, добавил, — А ты, Аксел?
Аксел шумно втянул воздух сквозь зубы. После того, как он отказался от дуэли на бластерах, он тоже старался держаться от Элкси подальше. Наверное, боялся, что рано или поздно тот выдаст его всем. Элкси пока не выдавал, но периодически напоминал Акселу о том, что все помнит и не собирается забывать.
— Пошел бы, — сказал он мрачно.
— Ну да... Сейчас говорить об этом легко. Посмотрим, когда начнется война, кто из вас окажется на передовой. Боюсь — не многие. Воевать будут шеану.
— О-о, — простонал Слай Теронт, — Заговорил сенатор Сайгерон.
— А что, скажешь, это неправда?
— Неправда, — вмешался Джес, поднимаясь с травы и отряхивая куртку.
Гляди-ка, не выдержал! У Элкси сильнее забилось сердце.
— Неправда?! — поспешно воскликнул он, боясь, что сейчас Джес замолчит, и он больше не вытянет из него ни слова.
— Ты не знаешь, кто был там. Ты и списков погибших-то небось не видел. Тебе на все это плевать. Так же, как и твоему папаше. Пока другие воевали, он орал с трибуны про права низших каст, пользовался сложным временем, чтобы сеять смуту.
Элкси стиснул зубы. Почему слова Джеса так задевают его? Скажи все это кто-нибудь другой, ему бы только смешно стало. А из уст Джеса такие слова как тупым ножом по сердцу. Может быть потому, что Джеса в трусости не обвинишь? Потому что знаешь наверняка, что он-то точно пошел бы на передовую, полез бы в бой впереди шеану и погиб бы первым?
— Ты сам не знаешь, что болтаешь, — проговорил он, тоже поднимаясь с земли, чтобы не смотреть на Джеса снизу вверх, и тщетно пытаясь заставить голос звучать спокойно, — Еще до начала войны — задолго до начала войны! — мой отец пытался протащить в сенате указ о усилении армии "Север"! Тогда как остальные — мнимые патриоты, которые любят говорить высокие слова — его не поддержали! Ах, армия "Север"! Ах, элита наших войск! Ах, они не позволят цирдам прорваться в галактику! Элита наших войск тупо полегла в первые секунды войны, потому что наши командиры ни хера не знают и не умеют, а солдаты плохо обучены! И если бы не войска Галактического Союза, которые — в отличие от нас! — были реально готовы к войне и быстро пришли на помощь, цирды давно были бы здесь. А наша хваленая армия...
Он не успел договорить, сбитый с ног ударом кулака в челюсть. Удар был таким неожиданным и таким сильным, что Элкси какое-то время не мог понять, что произошло и почему вдруг небо рухнуло куда-то вниз, а земля больно ударила его по затылку, почему вдруг перед глазами полыхнуло красным. Он растеряно моргнул, пытаясь прояснить зрение и попробовал подняться, но тут что-то с силой прижало его плечи к земле, и Элкси с изумлением увидел прямо над собой бледное от ярости лицо Джеса. Серые глаза метали молнии, — огненные, прожигающие насквозь. Где же привычный арктический холод, ледяной покой? Сердце билось все сильнее, колотясь где-то в горле, вот-вот выпрыгнет.
— Ты предатель, — процедил сквозь зубы Джес, — Предатель и сволочь.
Ярость рвалась к небу искрами пробудившегося вулкана, перемешивая мысли и не давая сосредоточиться, не позволяя сказать все, что он думал, все что хотел сказать так давно! Таких как ты надо убивать! Жаль, что тебя не убили вместе с твоими родителями! И убить бы его — сейчас! Ударить по переносице так, чтобы сломать кость.
Джес занес кулак для удара.
Элкси дернулся, пытаясь вырваться, и Джес прижал его еще сильнее, резким движением втиснув коленку между его тесно сжатых бедер, мешая сгруппироваться и перекатиться на бок. Он видел, как широко распахнулись синие глаза, в них мелькнули страх, удивление, а потом вдруг вспыхнула непонятная отчаянная радость.
Разбитые губы дрогнули в улыбке.
Ну, давай же, Джес. Ударь! Я не закрою глаза, не зажмурюсь, как ты хочешь! Смотри мне в глаза и — бей!
Джес сильнее сжал кулак, костяшки пальцев побелели от напряжения.
Он замер и вдруг ярость в его глазах сменилась растерянностью, а потом — в них мелькнул ужас и, Элкси скорее почувствовал, чем увидел, как щеки Джеса залила краска. Резко оттолкнувшись, Джес скатился с него, потом вскочил на ноги и, не говоря ни слова, отправился к спальному корпусу.
Элкси и не пытался подняться, ему почему-то было жутко неловко, он закрыл глаза и сверху прижал их подушечками ладоней. Голова кружилась и сердце билось тяжело и больно. Хорошо, что темно. Как хорошо, что темно! Никто не видит его идиотской улыбки.
Мальчишки какое-то время сидели тихо, не шевелясь.
— М-да, — сказал наконец Аксел, — Пойду-ка я... отолью.
— Да... это... пора нам идти, — подхватил кто-то, — Отбой уже скоро. Пошли, что ли?
Мальчишки зашевелились и начли подниматься.
— Бутылки не забудьте. И стаканчики.
— Эй, Сайгер, так и будешь лежать?
— А... Я сейчас, — пробормотал Элкси, — Он мне... Он мне челюсть сломал. Блин!
* * *
Он возвращался в корпус в одиночестве, все еще ошеломленный и взволнованный, высасывая кровь из губы, отчего она опухала еще больше. Один зуб совершенно откровенно шатался. Выпадет? Или ничего? Ох, Джес... Что же на тебя нашло? Так обиделся за свою армию "Север". Неужели не понимаешь, что все так и было, как я говорил? Или — слишком хорошо понимаешь? Понимаешь. Не можешь не понимать!
Элкси усмехнулся припомнив какой лютой ненавистью горели глаза Аландера. Аж дух захватывает! Был момент, когда Джес совершенно серьезно хотел его убить. Наплевать на все последствия — и убить. За что? За что же он так его ненавидит?
При входе в корпус Элкси столкнулся с офицером Кетцелем. Вот как, у него сегодня дежурство. Хорошо, что отбоя еще не было, а то получил бы взыскание — второе взыскание третьей степени и розги по заднице. Только этого не хватало.
Кетцель смерил его взглядом, усмехнулся, увидев его раздувшуюся щеку.
— Что такое случилось с тобой, Сайгерон? — спросил он с нарочитым сочувствием, — Упал?
— Жуб болит, — мрачно ответил Элкси, — Вошпаление, гошподин дежурный офишер.
— Да ну?! Какое несчастье! Обязательно зайди в лазарет!
— Непременно, гошподин дежурный офишер.
— И поторопись, отбой через десять минут.
Когда Элкси вошел в свою комнату, он тут же отправился в душ. Кетцель будет где-нибудь поблизости, отбой просигналят, и он тут же вломится проверить, лежит ли курсант Сайгерон в постели. Он мельком глянул на себя в зеркало и не удержался от улыбки. Что ж так тянет сегодня глупо улыбаться? С чего бы это? Лицо все в грязи, на лбу царапина — откуда взялась? — рот распух. Зуб болит!
Элкси привычно нажал кнопку, добавляющую в молекулярные волны антисептик и вошел в душ. Мерзкий душ. Сейчас бы лечь в горячую водичку.
Пронзительно взвыла сирена отбоя.
Вот зараза!
Элкси вылетел из душа, на ходу натягивая нижнее белье и прыгнул под одеяло. Как только отзвучала сирена, в дверь сунулся Кетцель.
— Полегчало? — осведомился он.
— О да. Мне гораздо лучше, гошподин дежурный офишер.
— Вот и славно, курсант. Сладких снов.
Сладких снов... Снова идиотская улыбка кривит губы. Больно же улыбаться! Закроешь глаза — так и видятся полыхающие яростным пламенем глаза Джеса и занесенный кулак, и как он раздвинул ему ноги коленкой. До сих пор больно.
Не было сладких снов. Вообще никаких снов не было. Элкси припоминал минувший вечер, пока не уснул, а потом... Потом он вдруг почувствовал, что кто-то тихо зашел в его комнату.
В комнатах курсантов никогда не было абсолютно темно, по периметру потолка всегда тускло светилась дежурная лампа, такая же, как и в коридоре, в ее свете легко можно было разглядеть контуры предметов, и — контуры вошедшего человека.
