В омут твоих глаз

— Не тормози, — Савкин толкнулся вперёд, качнув бёдрами, и вцепился в светлые волосы на затылке любовника.

Он явно не желал стоять столбом и теперь ритмично трахал в рот парня, не обращая внимания на сдавленное мычание и попытки того отстраниться.

Глеб толкался в самую глотку, млея от узости и тёплых тянущих ощущений в паху. Иногда он давал маленькую передышку, если его изменение цели на пространство за щекой можно так назвать. Шатен с наслаждением наблюдал за снующим туда-сюда поршнем, глядя вниз и покусывая губы, чтобы не застонать. Он хотел быть жестоким до конца, растоптать, раздавить, быть может, тем самым избавив себя от липкого чувства опустошённости, с которым его оставил Антон, уходя.

Студент с силой тянул в стороны белые пряди, стягивая кожу на затылке и добавляя партнёру боли.

И больше всего его злило, что парень подчиняется, его попытки отстраниться кажутся слабыми. Это выводило из равновесия, бесило и вызывало желание быть ещё более грубым. Как мог этот гордый мальчишка с вечно готовой порцией яда так просто сдаться? Ради чего? Ради собственной цели, как продажная девка. И пусть этой целью был его сын, но Савкин не мог простить Тимошину такой самоотверженности. Кто угодно, но только не он, не тот человек, который смог пробить его ледяную броню и пробраться в самое нутро.

— Шлюха, — брезгливо скривившись, шатен с силой толкнулся вперёд, загоняя член в самую глотку и давя на блондинистый затылок руками. — Какая же ты блядь! — несколько резких толчков, и он кончил, вжавшись пахом в лицо первокурсника, не позволяя тому отодвинуться. Специально, чтобы добить, ведь он знал, как ненавидит это парень, помнил, что тот всегда уворачивался и додрачивал ему рукой.

Оттолкнув от себя раскрасневшегося Антона, который отчаянно отплёвывался и кашлял, схватившись рукой за шею, Савушка сел напротив него на корточки и выдавил:

— Я до последнего верил, что ты не такая потаскуха.

— Ты ублюдок, — Тимошин сипел, чувствовалось, что слова даются ему с трудом после такой пытки.

— Ты отвратителен мне, — Глеб вытер пальцем свою сперму с припухших покрасневших губ первокурсника. — Мерзко.

— Ты ведь этого добивался, — блондин плюхнулся на задницу и снова закашлялся. Он и сам чувствовал себя грязным и использованным в этот момент. Неужели ради этого человека он готов был отказаться от всего, боялся за него и давил себя, чтобы оградить заносчивого высокомерного выродка от неприятностей? И все равно его тянуло и влекло к студенту. Поддавшись этой внутренней тяге, Антон дёрнулся вперёд и уткнулся носом в шею парня, дурманящую таким знакомым и родным запахом.

— Ты чего? — Савкин опешил. — Антон? Тош?

— Помолчи, — прохрипел первокурсник, обхватив руками обнажённый торс.

— Тоша? — растерянный шатен провёл пальцами по плечу бывшего любовника и осторожно обнял его. — Мелкий, что с тобой?

— Не могу так больше, не могу.

— О чём ты?

— Я ушёл тогда, потому что...

— Глеб?! — возмущённый возглас оборвал блондина.

— Ярик? — Савушка резко обернулся.

— Что тут происходит?

— Ничего, — Тимошин, отстранившись, поднялся с колен и посмотрел на заспанного паренька, на котором болталась его собственная футболка. Он сделал несколько шагов, взял очки с тумбочки и бросил через плечо хозяину квартиры: — Вечером я привезу Артёма к твоим родителям. И попроси свою шалаву не носить чужие шмотки.

— Антон! — Савкин вскочил на ноги и кинулся к двери, но она с грохотом захлопнулась перед самым его носом.

— Глеб, что он тут делал? — Мартинов обиженно насупился.

— В гости заходил.

— А почему ты голый его встречал? И вы обнимались! Артём, твои родители... Что всё это значит?

— Яр, заткнись, ладно? — студент прислонился лбом к прохладной обивке. — И сними эту футболку, я дам тебе что-нибудь другое.

___

Антон медленно шёл по улице, глядя себе под ноги. Он чувствовал себя погано, паршиво, хотелось заорать в голос, но стараниями своего бывшего он и это теперь не сможет сделать в течение нескольких дней. Гадливое чувство опустошённости сжирало изнутри и выворачивало наизнанку. Во рту всё ещё чувствовался солоноватый привкус вязкой спермы, и он несколько раз сплюнул на асфальт, а потом долго тёр губы тыльной стороной ладони. Его поимели. Вот теперь его действительно поимели во всех смыслах этого слова. Растоптали, выжали и выставили на всеобщее обозрение к позорному столбу. И кто это сделал? Тот, кому он готов был сказать то, что никогда ещё не говорил. Три простых коротких слова, несущих в себе столько смысла и такую гамму эмоций, что можно утонуть.

Тимошин усмехнулся и тряхнул головой. Ради чего? Юношеская глупость, ошибка. А на душе скребли кошки. Нет, они не просто скребли, они драли тонкие стенки когтями, орали скрипучими голосами и шипели, щетинясь и фыркая. Ревность. Жгучая, горячая, въедающаяся и разрывающая. А чего он ожидал после всего? Ведь сам не решился рассказать правду, побоялся, что Савушка наделает глупостей, усугубив ситуацию. И чего ему стоили те слова, которые он выплёвывал в лицо дорогому человеку... Больно.

Пошарив в кармане, он достал телефон и быстро нашёл в списке контактов нужный. Несколько длинных гудков, раздражающих и выводящих из себя, прежде чем ему ответили:

— Да.

— Па, ты был прав.

— Что случилось? — Михаил явно напрягся.

— Ты был прав, я должен был сразу сказать правду.

— Антох, что такое?

— Я опоздал, па. Я проебал билет на поезд.

— Антон?

— Я сейчас приеду за Тёмкой.

— Он разрешил?

— Я отработал.

— Вы поговорили?

— Он нашёл более интересное занятие моему рту.

— Твою мать, без подробностей!

— Па?

— Что?

— Я такой мудак, — отключившись, Тимошин набрал уже другой номер и нервно закусил губу в ожидании.

— Алло.

— Знаешь, я тебя ненавижу.

— Ты соображаешь, кому это говоришь?

— Да.

— Поаккуратнее со словами, щенок!

— Да пошёл ты!

— Подумай о последствиях.

— Хуже, чем есть, благодаря тебе, уже не будет.

— А ты подумай не о себе.

— Это подло.

— Я сделаю всё, чтобы вылечить тебя.

— Я не болен!

— Это болезнь.

— Ты просто зажался в скорлупе собственных предрассудков! Тебе плевать, что ты мне жизнь ломаешь! Ты меня ломаешь!

— Антон, я вылечу тебя!

— Ненавижу! — сбросив вызов, блондин сунул телефон в карман и, достав сигареты, закурил. Саднящее горло сдавило, удушливость накрыла волной, но он продолжал глубоко затягиваться, вдыхая никотиновые смолы и морщась.

Собственное бессилие выбивало из колеи и накатывало отчаянием.

Сдаться? После всего, что было, отступить?

Он никогда не сдавался и шёл вперёд, а сейчас, теребя в пальцах сигарету, Тимошин впервые, наверное, ощутил собственную никчёмность. Он чувствовал себя жалкой букашкой в этом огромном мире дерьма, с которым не нашёл сил бороться.

Остановившись, он бросил под ноги окурок и посмотрел в серое небо, задрав голову. Пару минут он не двигался, а потом расхохотался, как сумасшедший, вызывая недоумение у прохожих.

— Проиграна только битва, но не война, — весело прохрипев под нос, блондин уже увереннее зашагал дальше.

* * *

— Да, — Глеб прижал к уху телефон, накрывая на стол.

— Привет.

— Ты что-то хотел?

— Что у тебя с Антоном произошло?

— Тебя это не касается.

— Касается.

— Вы быстро спелись, — студент кивнул на стул вошедшему на кухню Ярославу.

— Дурак, мне просто жалко смотреть на вас.

— Мы взрослые люди, пап.

— Только вместе с вами страдает ребёнок.

— Хватит уже давить на меня этим!

— Я не давлю, — Михаил помолчал, собираясь с мыслями. — Глеб, вам нужно поговорить. Я не хочу вмешиваться.

— Ты уже вмешался, — шатен сел рядом с Мартиновым, изображающим заинтересованность в содержимом чашки.

— Не хочу, чтобы потом ты жалел о том, что мог бы сделать, но не сделал.

— Слушай, я хочу спокойно позавтракать. Можно? А вечером я приеду за сыном.

— Ты уверен?

— Да, я нашёл няню, — Савкин-младший покосился на Ярика. — Всё будет в порядке.

— Поговори с Антоном.

— У него была возможность, но он предпочёл другие методы получить желаемое.

— Ты многого не знаешь.

— Может, я и не хочу знать? Всё, до вечера, — отключившись, Глеб улыбнулся ещё сонному парню: — Ты уверен, что тебя не затруднит моя просьба?

— Ты не просил, я сам вызвался. Слухами земля полнится, но я хотел бы лично познакомиться с твоим ребёнком.

— Спасибо тебе.

— Для меня важно всё, что связано с тобой.

— Я знаю, — студент растрепал пальцами высветленные волосы. — Прости за неприятную сцену в коридоре.

— Забудем, ладно? Я не такой глупый и прекрасно понимаю, что мои чувства всего лишь игра в одни ворота. Но я буду с тобой, пока ты позволяешь, и буду благодарен за каждую минуту.

— Ярик, побереги такие слова для того, кто сможет по-настоящему оценить тебя.

Глава 6

— Максим, покурим? — Александр Игоревич поднялся из-за стола и кивнул в сторону балкона.

— Я не курю, но компанию вам составлю, — Валеев улыбнулся обеспокоенной Маше и пошёл вслед за майором.

Он стал частым гостем в доме Кленовых, с удовольствием обедал с ними, нахваливая стряпню Инги, позволял себе перебрасываться шутками и колкостями с главой семейства, будто сам был близким для них человеком. Но такое "приглашение" на разговор он получил впервые.

— Вы что-то хотели? — рыжик устроился на старом табурете.

— Максим Эдуардович...

— К чему этот тошнотворный официоз, товарищ майор?

— Я понять пытаюсь, Валеев.

— Что именно?

— Угрозы для моей дочери тот ублюдок давно не представляет, и мы оба знаем, что ты поспособствовал этому.

— К чему вы клоните?

— Не прикидывайся, малец.

— Не понимаю.

— Всё ты понимаешь! — Кленов закурил, вглядываясь в серое осеннее небо. — Думаешь, я не следил за ним? Я в курсе, что Станислав Дягирев отмечался в июле в травмпункте со сломанными рукой и носом. Молчу о множестве синяков на теле.

— Как его угораздило?! — Макс притворно заохал.

— Утверждал, что с лестницы упал. Интересно, где же он такую лестницу нашёл, а? Все ступеньки сосчитал лицом, видимо.

— Всякое бывает.

— Ага, такое приятное совпадение, да? Ведь после этого он пропал из жизни Маши, да и вообще не светился больше, чуть ли не самым законопослушным гражданином стал.

— Может, он головой ударился и решил начать жизнь с нуля?

— Вполне возможно. У тебя, кстати, в это же время рёбра изрядно помяты были, тоже с лестницы упал?

— Нет, я же рассказывал, что в тренажёрке споткнулся о порожек.

— Какой, мать твою, порожек! — мужчина затрясся от злости. — Что ты несёшь? Сдаётся мне, что вы со Стасом по одной лестнице ходили и об один порожек споткнулись!

— Жизнь полна невероятных совпадений.

— Валеев, я знаю, что ты приложил руку к этому делу.

— Вы узнали то, что хотели? — Максим нахмурился, сдвинув брови.

— Я не хочу, чтобы у моей дочери были неприятности. Ты не так прост, как кажешься.

— Я самый обычный, — рыжик нацепил на своё лицо стандартную улыбку.

— Я благодарен тебе за то, что старался защитить Машу, но теперь в этом нет необходимости.

— Тонко намекаете, что я лишний?

— Ты сообразительный.

— Вам не кажется, что решать это ей?

— Она ещё мала.

— Ей семнадцать.

— А тебе скоро двадцать.

— И?

— Ты не тот, кто ей нужен, неужели сам не понимаешь?

— Майор, я всё понимаю, — Макс поднялся и посмотрел в глаза мужчине. — А вы когда-нибудь любили так, что боялись прикоснуться?

Не дождавшись ответа, парень оставил задумавшегося Кленова на балконе, поспешно попрощался с Ингой и Машей, не объясняясь, и вышел из квартиры.

Холодный ветер трепал и без того всклокоченные рыжие волосы, а хмурое небо, будто издеваясь, хныкало мелкими противными каплями, как капризный ребёнок.

Валеев поёжился, когда ощутил влагу за шиворотом, но ветровку не застегнул — погода отрезвляла. Ему нужно было подумать, но ещё больше хотелось напиться и забыть о неприятном разговоре и о том, что он глупо ляпнул то, в чём боялся признаться уже долгое время.

— А вы когда-нибудь любили... — усмехнувшись, парень передразнил самого себя. — Любовь... Идиот.

Достав телефон из кармана, Максим набрал Антона и прослушал несколько длинных гудков, пока тот не ответил:

— Да?

— Привет, дружище!

— Здорово.

— Ты занят?

— Я с Артёмом гуляю, что-то случилось?

— Погано мне, Тох.

— Ты умеешь грустить?

— Рыжие не всегда смеются.

— Нет, но ты исключение.

— Тох, кроме шуток...

— Понял я, понял. Мы сейчас в парке гуляем, подойдёшь?

— Подойду.

— Только быстрее, просто дождь начинается вроде.

— Я скоро буду.

— Давай.

— Угу, — сунув мобильник обратно в карман, Макс рванул к остановке и влез в первую же маршрутку, забитую, как банка со шпротами.

Вывалившись возле парка, изрядно потрёпанный и помятый, он быстро вошёл в ворота и помахал рукой, заметив Тимошина, сидящего на корточках напротив улыбающегося Артёма.

— Хей!

— Ещё раз привет. Мы решили тебя у входа подождать, — Антон поднялся и сделал несколько шагов к другу, протягивая руку для приветствия.

— Куда пойдём? — Валеев пожал прохладную ладонь.

— Тём, иди сюда!

— Привет, малявка! Дай пять! — рыжик подставил руку и засмеялся, когда мальчик хлопнул по ней, как он его и учил когда-то.

— Привет, — ребёнок широко улыбался.

— Тём, куда ты хочешь? — блондин потрепал Артёма по волосам.

— Гулять.

— Вот видишь, его никуда не заманишь! — Антон покачал головой. — Его не волнует дождь.

— Да ладно тебе, не будет дождя. Поплевало малец с неба и всё.

— Если он заболеет, я тебя убью.

— А меня за что?

— Потому что ты рыжий.

— Сука ты, Тимошин.

— Сука, — мальчик повторил за Валеевым так громко, что несколько мамаш с колясками зашептались, косясь в их сторону.

— Артём! — блондин сдвинул брови. — Не смей повторять такие слова!

— Упс.

— Рыжий, я тебя точно убью!

— Виноват!

— С тебя пирожные, и я готов забыть о твоём промахе.

— Я нищий студент, между прочим!

— Не прибедняйся.

— Я в кино хотел завтра сходить.

— Не судьба, — Тимошин пожал плечами, а потом заржал. — Расслабься, я шучу. Но оно того стоило! Видел бы ты своё растерянное лицо!

— Сволочь ты, — Макс усмехнулся.

— Я угощаю.

— Разбогател?

— В отличие от тебя, я получаю стипендию.

— Куда уж моему серому умишке до лучшего студента?

— Я не лучший.

— Точно! — Валеев поморщился. — У вас же все от извращенца тащатся.

— Мы на разных факультетах.

— Я в курсе, но Анька мне рассказывала, что сохнут по нему и журналистки ваши.

— Мы говорили о мозгах и перекатились на внешность?

— Я в целом просто.

— Давай не будем о нём?

— Извини.

— Проехали, — Антон отмахнулся и подхватил Артёма на руки. — Хочешь пироженку?