Во-вторых, форма оказалась приталенной, чего за обычной шихакушо синигами никогда не водилось. К тому же, оба кимоно, белое нижнее и верхнее чёрное, с какого-то перепуга плотно облегали тело, разве что верхнее было чуть свободнее.

Даже на моей не особо яркой внешности эта форма отразилась исключительно положительно. У меня простые русые волосы, серо-зелёные глаза, фигура... ну-у-у, я не очень люблю физкультуру. Лишнего жира нет, слава богу, но телосложение отнюдь не спортивное. И тем не менее, сидела на мне форма как влитая, то есть была точно моего размера. А ведь мои мерки во всём Обществе Душ знает, вероятно, только один человек...

Специально сшитое для меня шихакушо, ожидающая за дверью Нему-сан. Хм...

Когда я вышла из комнаты, в коридоре никого не было, кроме Нему.

— А где все остальные? — спросила я, оглядываясь.

— Их уже увели рядовые других отрядов, — проинформировала меня Куроцучи-младшая и добавила. — Вы прекрасно выглядите, Рен-сан.

— Спасибо, — улыбнулась я, но её ответ взяла на заметку.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — сказала Нему и пошла к выходу с этажа.

Мы не покинули здание Института, просто поднялись вверх по лестнице на четыре пролёта. Наткнулись ещё на одну дверь, но стоило Нему дотронуться до панели рядом с ней, как путь стал открыт.

— Прошу, — посторонившись с какой-то таинственной улыбкой (куда там Джоконде), сказала Нему.

Слегка поколебавшись, я зашла, причём дверь за мной сразу же закрылась. Нему осталась по другую её сторону.

Впрочем, это было уже неважно.

Я попала в огромный зал, потолок которого пропадал в темноте, да и стены, скрытые трубами и кабелями, света не добавляли. Здесь было темно, несмотря на то, что на улице день. В центре зала высился широкий столб из фиолетовой "плоти" и кабелей, огороженный чисто символическим ограждением. Выглядело это не очень приятно, но во второй раз такой вид я вынесла спокойно. Поскольку кроме этого столба, проводов и труб, в зале больше ничего не было, я пошла в другую его часть, где был проход и небольшая, но широкая лестница, ведущая куда-то в следующее помещение.

Однако стоило подняться по ней, как я застыла на месте, оглядывая открывшуюся мне картину.

Там стоял орган. Огромный, красивый орган, чьи трубы частично были скрыты в сумраке зала. Только над тремя клавиатурами в него были вмонтированы мониторы и, видимо, ещё какая-то электронная начинка. Мониторы служили источником света в этой тьме.

Я смотрела на орган-суперкомпьютер, наверно, минут десять, поражаясь размаху и масштабу мысли его создателя. Это было очень... внушительно. Орган был высотой где-то метров 10-13 и в ширину примерно столько же. Его пульт был полностью металлическим, было три клавиатуры, над ними три основных монитора, из которых центральный — самый большой, два других были чуть поменьше. Между ними, а также сверху, было ещё семь совсем небольших круглых экранов. Не говоря уже о педальной клавиатуре и других кнопках. Всё это счастье было в стальном корпусе (хотя кто знает, может, и в каком другом, я металлах не разбираюсь, не могу поручиться), к которому были подведены кабели, толщиной, наверно, с крупную голову.

"Как вообще можно было сотворить нечто подобное?" — с невольным восхищением подумала я.

— Нравится? — неожиданно прозвучал над моим ухом вкрадчивый вопрос.

Как я не закричала в этот момент, сама удивляюсь, но подскочила, наверно, высоко.

Прямо у меня за спиной стоял капитан Куроцучи собственной персоной и с интересом смотрел на меня сверху вниз.

От испуга смысл его вопроса дошёл до меня не сразу, но когда всё же дошёл, я на выдохе ответила кратко:

— Потрясающе... — постаравшись вложить в это слово всю гамму обуревавших меня эмоций.

Глядя на мой слегка ошарашенный вид, капитан рассмеялся:

— Неудивительно, что ты так впечатлена, — в торжественно-насмешливой манере сказал Куроцучи, широким жестом указывая на орган. — Этот компьютер — вершина технической мысли всего Общества Душ, так что даже такие недалёкие люди, как ты, должны почувствовать и испытать трепет перед столь явным олицетворением величия научной мысли.

Я не удержалась и фыркнула. Это он меня сейчас так оскорбил, да?

— Что делать, что делать, — с преувеличенным сожалением в голосе развела руками я. — К сожалению, не всем дано в полной мере оценить красоту, полёт и высоту замысла выдающихся учёных. Нам, скромным гуманитариям, приходится довольствоваться малым, а то и вовсе внешней оболочкой...

— Ну-ну, — с не менее преувеличенной заботой сказал Куроцучи, погладив меня по волосам, — не наговаривай на себя.

У меня от такой наглости аж дыхание перехватило. Ах, ты, гад!.. Слов нет, одна нецензурщина осталась...

— Идём со мной, — тем временем поманил меня этот... этот... КУРОЦУЧИ, уходя к органу.

Мне оставалось только последовать за ним, сверля его спину взглядом, полным возмущения пополам с восхищением.

Да, я влюблённая дура. Он убил столько людей, что из мёртвых набрался бы небольшой посёлок, а я им восхищаюсь. Он никого на этом свете в грош не ставит, почти всё может положить на алтарь науки, даже себя самого, а я слушаю его, открыв рот. Он убивает врагов не просто так, а с особой жестокостью, заставляя их страдать и умолять о быстрой смерти, а я... а я бы вечно слушала и смотрела, как он с упоением рассказывает о собственных достижениях, и неважно, какой ценой он их достиг.

Да, он чудовище. А я — жалкая неудачница. Но не похоже, что я могу что-либо с этим сделать.

Хотя ему в собственной слабости никогда не признаюсь. Проще будет удавиться ближайшим проводом.

Пока я занималась такого рода самоистязанием, Куроцучи Маюри по-хозяйски привычно сел в кресло напротив органа, лёгким движением рук пробежался по клавишам, отчего из пульта справа выскочила небольшая пластинка с острыми краями. Куроцучи ловко схватил её и повернулся ко мне в кресле:

— Руку, — требовательно, но буднично, как доктор, сказал он, и я не раздумывая подала правую. Куроцучи цепко схватил меня за ладонь, зажал мой указательный палец и, чуть съехав вниз по ладони, быстро уколол его острым краем пластинки. После чего выдавил на неё немного моей крови и вставил пластинку обратно в слот органа. Потом последовала ещё пара манипуляций с клавишами (я молча млела, глядя, как его пальцы мелькают над клавиатурами. У него точно есть музыкальное образование), после чего компьютер мелодично загудел трубами.

Маюри довольно откинулся в кресле и снова повернулся ко мне.

— Ну? Как прошли твои первые две недели в Обществе Душ? — сложив руки клином, спросил Куроцучи, проницательно и, как всегда, не моргая, глядя на меня.

— Спокойно прошли, — коротко ответила я, — И познавательно. Я в основном занималась чтением, у нас на этаже хорошая подборка книг.

О том, что мы сломали дверь, запирающую нас на этаже, и облазили весь научный городок сверху донизу, я благоразумно промолчала. Впрочем, глядя на внимательно смотрящего на меня Куроцучи, подумала, что об этом он и сам прекрасно знает... Так, блин, а с какой стати я вообще ему обо всём отчитываться должна?! Ох, какая же я всё-таки...

— Ты любишь книги? — не дал мне додумать свою мысль Куроцучи.

— Да, — автоматически ответила я, прежде чем вообще задумалась над вопросом.

— И что же тебя интересует? — продолжил задавать наводящие вопросы Маюри.

Я пожала плечами.

— Всё на свете, наверное. В этом плане я всеядна, — ответила я чистую правду.

— Тебе понравились комната, в которую тебя поселили? — спросил Куроцучи, всё это время не меняя ни выражения лица, ни тон голоса.

Мне же начало казаться, что наш разговор всё больше и больше стал походить на допрос, причём тот, кто допрашивает, не очень-то в нём и заинтересован.

— Да, вполне удобное, хоть и немного однообразное помещение, — ответила я, но затем задумчиво добавила. — Хотя я обычно предпочитаю селиться повыше...

— М? Повыше? — с небольшой долей интереса переспросил Куроцучи.

— Да, для меня чем выше этаж, тем лучше, — пояснила я.

— Хм, — чуть насмешливо прищурился капитан. — Ну, что же. Я полагаю, у тебя есть какие-то вопросы, которые ты хотела бы задать.

— А можно? — спросила я, удивляясь не столько тому, что мне ответят, сколько вообще самому факту того, что Куроцучи предложил поделиться информацией.

Маюри коротко рассмеялся и неопределённо махнул рукой, мол, можешь попробовать.

— Связь, — чуть помолчав, сказала я. — Вы говорили, что каждый её уровень позволяет использовать связующим всё новые и новые способности. Но как они действуют? Та же эмпатия, начиная со второго уровня. Может быть, она довольно удобна в бою. Но в жизни... я ведь правильно поняла? После установки Связи способности действуют постоянно?

— О-о-о, — с интересом протянул Куроцучи, — очень хороший вопрос. Да, это верно. Способности проявляют себя постоянно, пока живы оба связующие. И, предупреждая твой следующий вопрос, нет, их невозможно контролировать. Иными словами, начиная со второго уровня все твои эмоции будут, как открытая книга для твоего напарника, и наоборот, всё, что он почувствует он, будешь ощущать и ты. То же самое можно сказать и о телепатии на третьем уровне.

— У-у-у, это же кошмар! — в шоке заявила я. — Как вы вообще на это согласились?! А, хотя нет, прошу прощения за свою несдержанность. Демоны не оставили Готей выбора... Блин, но мы-то добровольно на это подписались!.. — я не выдержала и закрыла лицо руками. — Мы идиоты...

Капитан в ответ громко рассмеялся. Я мрачно смотрела, как он ухахатывается. Смешно ему...

— А-а-а, давно я так не смеялся, — сказал он, успокоившись, и так издевательски на меня посмотрел своими красивыми золотыми глазами, что мне немедленно захотелось его придушить. — Не стоит так расстраиваться. Вы вольны выбирать тех, с кем хотите иметь Связь, — у меня даже бровь дёрнулась, так двусмысленно это прозвучало, но Куроцучи такие моменты совсем не смущали. — И если тот, на кого пал ваш выбор, решит, что вы ему подходящая пара, Связь будет установлена.

— И как долго нам можно выбирать? — без особого энтузиазма спросила я.

— Три месяца, — легкомысленно ответил Куроцучи.

— Так долго... — удивлённо заметила я.

— Вполне достаточно, — отрезал капитан. — Через три месяца армия демонов выступит против Общества Душ. Сейчас им этого не позволяет численность, внутренние разногласия и прочие организационные мелочи, но рано или поздно, они договорятся.

— Да-а-а, ладно, оставим пока демонов в покое, — сказала я. — Скажите, а Связь можно разорвать так же легко, как и установить?

— Нет, — неожиданно став предельно серьёзным, ответил Куроцучи, жёстко глядя на меня. — Связь вообще невозможно разорвать.

Тут-то я и почувствовала, что ноги меня сейчас подведут...

— То есть... — тихо сказала я, большими глазами глядя на Капитана, — это на всю жизнь?...

— Если можно так сказать об Обществе Душ, то да, на всю оставшуюся жизнь, — деланно равнодушно развёл руками Куроцучи Маюри и непререкаемым тоном добавил. — У тебя есть последний вопрос.

Ну да, то есть сколько бы у меня ни было вопросов, следующий заданный будет последним. Я задумалась. Взгляд наткнулся на форму. Вспомнилась улыбающаяся Нему...

— Выбор есть у всех, — тихо, но так, чтобы он услышал, сказала я, стараясь внимательно смотреть в пол. — У меня тоже?

Мне в ответ послышался звук резко отодвигаемого кресла. Маюри схватил меня за подбородок, заставляя смотреть в его лицо, а другой рукой крепко сжимая моё запястье.

— У тебя, — с тихой яростью сказал он, сжигая меня взглядом, — нет. Запомни это.

И в следующую секунду он меня отпустил, отвернулся и крикнул:

— Нему! Отведи её обратно на этаж для подопытных.

— Да, Маюри-сама, — немедленно откликнулась Нему, мгновенно возникая у меня за спиной. — Следуйте за мной, пожалуйста, — с лёгким поклоном сказала мне она. Я смогла только молча кивнуть в ответ.

И когда мы уходили из зала, я всей спиной чувствовала устремлённый на меня острый взгляд...

Глава Пятая

Уже будучи в своей комнате на нашем этаже, я уткнулась в подушку своей кровати и тупо улыбалась, потирая своё запястье. Почему улыбалась в подушку? Потому что подозревала, что камеры есть и здесь, а значит, чисто теоретически, Куроцучи мог видеть меня сейчас. Он вроде бы напугать меня пытался, поэтому совершенно счастливая улыбка с моей стороны могла бы вызвать подозрения...

Запястье ныло. Наверно, синяк будет. Господи, неужели у меня просыпаются зачатки мазохизма? Иначе как объяснить, что мне сделали больно, а я от этого только рада? Хотя стоит заметить, что раньше все те, кто сделали мне больно, так или иначе, жалели об этом. Но сейчас я похожа на счастливую кошку, которой дали шлепок, но затем подарили полную миску сметаны.

Такое чувство, будто я схожу с ума. Я ни разу не была влюблена вот так, абсолютно, без остатка. Чтобы не было ни сил, ни желания сопротивляться.

Конечно, плохо, что у меня нет выбора. Но нельзя сказать, чтобы он был мне особо нужен. Разве что чуть-чуть уязвлена моя гордость. Совсем чуть-чуть.

Пока я вспоминала сияющие от ярости глаза своего любимого капитана, за дверью стало неожиданно шумно, затем кто-то замолотил в дверь.

— Рен-тя-я-я-я-я-ян!!! — раздался на весь этаж счастливый крик, от которого я мгновенно оказалась на двух ногах из положения лёжа.

В дверь продолжили молотить со всей дури, и мне показалось, что лучше пока не открывать.

— Йо-тян, отойди от двери, пожалуйста, — спокойно сказала я, — я боюсь её открывать, пока ты в таком состоянии...

Однако мой голос вызвал прямо противоположный эффект. В дверь замолотили с новой силой, отчего я начала беспокоиться о её целостности. Двери, а не Йоко-тян.

— Я встретилась с Укитаке, Рен-тя-я-я-я-ян!!! — донеслось из-за двери, причём от имени "Укитаке" тон голоса поднялся до визга.

— Не-е-е, если так пойдёт и дальше, я не выйду, — пробормотала я. — Лучше пока переждать здесь.

И словно в ответ на мои молитвы из-за двери донёсся невнятный писк, затем ещё один, и наконец всё стихло. Я рискнула открыть дверь и выглянуть.

Там стояли Миша и Игорь, причём первый держал на весу Алёну и зажимал ей рот.

— Рен-тян, ты жива? — участливо спросил Игорь.

— Громкий писк, пусть даже и в исполнении Йо-тян, не может меня убить, Кин, — усмехнувшись, ответила я.

Алёна протестующее дёрнулась в руках Миши и что-то промычала, на что наш Горо только хмыкнул. Ну да, из его хватки не каждый вырвется.

— Я не о Йо-тян, — серьёзно сказал Игорь, — я про Куроцучи.

— А-а-а, точно, — протянула я. Игорь не любил Куроцучи ещё до своей смерти, а когда им довелось встретиться лично, и вовсе не воспылал к нему любовью. А потом Куроцучи сказал, что убил нас всех и закономерно стал для Кина врагом "Љ1". Спас сумасшедшего учёного только сам факт попадания Игоря в Общество Душ, причём целым и невредимым и в нашей компании, а то в бесчисленное полчище врагов Куроцучи добавился бы и мой лучший друг. За две недели я как-то умудрилась об этом забыть.