Грязнокровка

Гарри и в этот раз не смог скрыть своего удивления, с открытым ртом пытаясь осознать новые грани некоторых эпизодов своего прошлого.

Молчание затянулось. Девушка просто смотрела куда-то перед собой расфокусированным взглядом, глубоко погрузившись в свои явно не радостные мысли. Гарри, по-видимому, молчал по аналогичной причине, возможно раздумывая о том, сколько ещё моментов в его прошлом могут иметь двойное дно или обернутся не тем, чем ему казалось. И, судя по мимолётно промелькнувшему в глубине его зелёных глаз отражению этих размышлений, бывший герой света уже начинал жалеть, что позволил своей заклятой подруге вытащить на этот самый свет эти тёмные тайны.

— И зачем мне и Рону подложили твою куклу? — всё же нарушил недолгую тишину комнаты Гарри.

— Гарри-Гарри, — покачала головой Гермиона. — К твоему сведению, не всё вертится вокруг тебя. Нет, безусловно, то что твоя единственная подруга окаменела и нуждается в помощи и отмщении, простимулировало тебя соответствующим образом. Особенно, если учесть жирную подсказку, зажатую в каменных пальчиках. Да и то, вы, идиоты, не сразу сообразили.

— Ну, уж прости, я тогда больше за тебя переживал! — обиженно воскликнул Поттер.

При этих его словах Гермиона вскинула глаза на парня, разглядывая знакомое обиженное выражение на его лице.

— Извини, — стушевалась она.

Неловко смущённо помолчав, Гермиона продолжила.

— Меня перенесли на одну из баз Ордена, где и начали учить по усиленной программе с использованием Империо и маховика времени.

Поттер подавился заготовленной фразой, в итоге даже закашлявшись от ещё большего удивления. Виновница случившегося прикрыла ладошкой довольную улыбку на лице.

— Я знала, что ты по достоинству оценишь эту новость.

— А ты в курсе, что использование маховика времени магами, до окончательного становления их магического ядра, строго не рекомендуется? — Факт применения второго непростительного Гарри явно посчитал несущественным.

— Теперь уже в курсе, — грустно подтвердила она. — Мне и так не светило стать сильной ведьмой, а после всех этих лет... И ритуалы, что я проводила, смогли откатить только лишь часть нанесённого ущерба.

— И сколько тебе сейчас?

— Я стала старше на шесть лет.

— Ты что, Хогвартс дважды окончила?! — откровенно удивился Гарри.

— Знаешь, да лучше бы и дважды, чем через ту подготовку этих маньяков-параноиков, — зло выплюнула ведьма. — Если бы они и так сами не сдохли — убила бы!

Сидя в кресле, она от злости так вцепилась в подлокотники, что те аж жалобно затрещали.

— Мисс Грейнджер, двести приседаний! Не можете? Империо! Триста приседаний! Как сделаешь, отжаться сорок раз, — передразнила кого-то Гермиона. — Не можете повторить движение палочкой с первого раза, мисс Грейнджер? Империо! Вот такое движение, повторить сто раз, на мишенях отработать до истощения.

— Триста? Двести? В твои тринадцать? — резонно проявил скепсис Гарри.

— В этом всё и дело. Естественно, сразу я не могла. Даже под Империо. Но им это и было нужно, — Гермиона криво усмехнулась. — Мои инструктора были исключительно рациональными людьми. И тому, что их объект не может воспротивиться приказам, они только обрадовались — отсутствие споров и необходимости уговоров давало дополнительное время на тренировки.

Девушка откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

— Под Империо у тебя нет никаких иных чувств, кроме радости, почти наслаждения, от исполнения воли хозяина, и чуть ли не физической боли, когда ты не можешь выполнить приказ, — тихо произнесла она, явно вспоминая пережитое. — Ты помнишь, что ты чувствовал, когда Крауч, под личиной Грюма, наложил на тебя Империо в классе ЗОТИ?

— Да. Но я же его переборол.

— Ты — это ты, — тоном, будто ставя диагноз, произнесла Грейнджер. — А вот одной молодой девочке понадобилось почти три месяца подготовки и глотания разных гадостей, чтобы больше не мучиться часами от ненависти к самой себе из-за неспособности выполнить желание наложившего на неё Империо. А когда его снимали, я мучилась от другого чувства — бессилия из-за своей слабости и неготовности помогать своему другу Гарри.

На этих её словах затрещали подлокотники уже у кресла героя Света.

— Успокойся, — бросила в его сторону Гермиона, продолжая сидеть с закрытыми глазами. — Эти закладки снялись со смертью Дамблдора. Больше нет того слепого поклонения перед твоей великой миссией ради мира во всём мире, желания помогать тебе в ущерб своих интересов и жертвовать всем мне дорогим, таким, как мои родители, если оно мешает делу "всеобщего блага".

Сарказм в последних двух словах девушки буквально сочился ядом.

— Ты же стёрла им память и отправила в Австралию. Или нет? — спросил Гарри. Затронутая тема была той самой, которую он по-прежнему принимал близко к сердцу. Даже если это касалось Гермионы Грейнджер.

— Стёрла. Отправила. И они до сих пор там. — Гермиона отвечала сухо и резко. — В психушке.

Парень так и не смог подобрать слов, чтобы что-то сказать в ответ на это.

— Я столько раз стирала им память за все года учёбы в Хогвартсе, потому что они мешали, задавили вопросы, а я не знала, что им отвечать... — еле слышно продолжила она. — Эта грёбаная Австралия стала последней соломинкой, которую их разум не выдержал. Они продали за бесценок свой бизнес, купили билеты, прилетели, выполнив приказанное и закончив вложенную программу. Только вот разума, который бы смог додумать непротиворечивую картину мира, как это обычно происходит, у них уже не было — слишком много дыр в опорных точках ядра личности.

— Но ведь Обливиэйт обратим, — удивился Гарри. — Ты же сама сколько раз мне так гадила, возвращая воспоминания про меня у свидетелей. Я думал, ты специально нашла способ откатывать воздействие...

— Гарри, при всех наших отношениях... лечись от мании величия, — прямо посмотрела на него Гермиона, правда, смазала всё впечатление от своего тяжёлого взгляда, шмыгнув носом. — Нахрен ты мне не сдался, чтобы я из-за тебя тратила почти пять лет жизни и несколько тысяч галеонов на исследования. Вот подгадить по случаю — это святое.

Гарри поражённо раскрыл глаза и рот, когда до него дошла основная мысль из фразы девушки.

— Так ты... для них...

— Угу, — практически неслышно подтвердила она. — Гарри, давай продолжим завтра?

— С чего вдруг? Ещё можно... — начал он, но вдруг осёкся, присмотревшись к её лицу. — Хорошо. Завтра меня также не будет до вечера. И... разрешаю делать себе чай и бутерброды. Приготовление чего-либо другого под запретом.

Озвучив ограничения, Гарри быстро ушёл, стараясь не зацикливаться на замеченных им мокрых дорожках на лице девушки.

Торжествующую улыбку и так и не покрасневшие глаза своей собеседницы он заметить уже не мог. Впрочем, как и того, что она вдруг резко переменилась в лице, схватилась за живот, и рванула в сторону уборной.

Глава 4. О чувстве свободы замолвите слово.

Двумя днями ранее...

Когда-то давно кто-то из известных людей произнёс: "По-настоящему свободен тот, кто не имеет привязанностей". Истинность этой фразы бывший Поттер уже давно ощутил в полной мере на себе. Впрочем, как и вторую — "Если у тебя не осталось, чего желать, взгляни на себя, ибо, возможно, ты уже умер".

О, да. Свою свободу он выцарапал. В точности, как и было сказано, но только вот, что с ней делать дальше, Гарри не знал, так как привязанностей, тех, ради кого или чего живут обычные люди, у него не осталось. А, точнее, ему не оставили. Впрочем, не осталось и того, ради чего живут обычные люди. Но когда у него было всё, как у всех остальных?

У нынешнего Героя оставались ещё две вещи, ради которых он до сих пор оставался в этом мире — его ненависть и его желание. Ненависть к той, кто растоптала все его надежды и мечты о счастливой жизни с... Хотя, этого уже не произойдёт, а потому и озвучивать не стоит. И его желание, пусть по-детски наивное, но исступлённо-искреннее — вернуть из-за Вуали Арки Смерти его крёстного.

Способ осуществить второе он уже нашёл и даже подготовил всё к его осуществлению. А сейчас, очень вероятно, если один из его осведомителей не ошибся, то близко и первое.

Таковы были мысли Гарри Поттера, стоявшего неподалёку от кафе Флориана Фортескью и наблюдавшего сквозь большое окно кафе, как хорошо знакомая ему девушка сидит за столиком и ест из розеточки мороженое. Хотя, "ест" немного не то слово, ей больше бы подошло "насилует ложечку".

От того, чтобы рвануть к ней и упаковать по всем аврорским нормам, его останавливала только паранойя и благоприобретённая с возрастом осторожность — слишком многие хотели прибить его голову себе на стену. А потому, набросив чары невнимания, он начал изменять свою внешность с помощью заклинания Иллюзии.

Закончив приводить свой внешний вид в порядок, к девушке направился уже Гарольд Эвансдейл. Немного поговорив с ней, Гарри окончательно убедился, что это она, и что, как это ни удивительно, она одна. Гермиона Грейнджер. Та сука, которую он ненавидел до потери сознания, до желания собственноручно вырвать ей сердце.

Однако она в который раз смогла его удивить. Как приятно, так и не очень. Мелкая неприятность с её шестёрками, перечисленными в отданных бумагах, в которых, кстати, она явно написала не всех, ничто по сравнению с её согласием. Гарри не смог скрыть от неё своё ликование, суть которого, впрочем, девушка явно поняла неправильно, ибо тогда бы точно не торопилась предлагать себя в качестве жертвы.

Отконвоировав её в дом на Гриммо и получив с неё клятву, пусть даже для этого ему пришлось пообещать не причинять вреда до поры до времени, Гарри вздохнул про себя с облегчением. Если всё получится с её добровольной жертвой, то одна из его проблем поможет решить другую. Ту, ради которой он влез в самые дебри библиотеки Блэков, и не просто влез, а даже изрядно пополнил, собирая информацию по Арке Смерти, демонологии, призывах и некромантии. Ту, ради которой он раскопал этот ритуал с нестандартной симметричной двухфокусной призывной септаграммой. Ритуал, требующий добровольную жертву мага, причём не формальную, которую легко купить за деньги или услугу родственникам, ибо этот маг часть ритуала должен вести сам, а в конце своими руками ударить себя в сердце.

Осталось малое — перетерпеть её присутствие рядом и не спугнуть. Ради достижения своей цели он готов притвориться, что её ужимки вкупе со слезливым рассказом задели пару струн в его душе. Но при этом не стоит забывать проверять себя на сюрпризы — всё же она не зря заработала свою репутацию.

Настоящее время...

Оставив Грейнджер одну, Гарри направился к лестнице в подвал дома, впрочем, ненадолго задержавшись около двери вниз. То, чего он ожидал, себя ждать не заставило — его недавняя собеседница, сопровождаемая громким топотом, бодро рванула к белому другу.

Улыбнувшись удавшейся мелкой шалости, он направился в ритуальный зал дома.

За прошедшее время там ничего не изменилось — идеальная чистота, ровный свет, размеренное биение Силы родового источника, овеществлённого в камне алтаря. Последний так и притягивал взгляд к себе — казалось, что чёрный гранит поглощает весь свет, не отпуская от себя ни малейшего блика. Но какой бы важной частью жизни дома он ни был, сейчас достойную ему конкуренцию составлял другой элемент зала.

Это было явно творение какого-то фанатика-ритуалиста. Огромная септаграмма, насыщенная внутренними линиями, маленькими и большими кругами внутри неё, а также окружённая тремя идеальными окружностями, каждая из которых заключала в себя предыдущую. На некоторых точках пересечения внутренних линий были расставлены кристаллы разных цветов, испускающие слабое свечение. Но вся эта идеально выверенная геометрия меркла по сравнению с тем, что все линии рисунка септаграммы не являлись линиями как таковыми, а представляли собой цепочки мелких рун, казалось, вырезанных в камне пола.

Количество вложенного в неё труда просто поражало, даже если не знать о том, что нанесение рисунка должно производиться либо вручную, без магии, но тогда ритуал мог провести любой, либо единомоментно магией одного из участников. Гарри использовал последний.

Обойдя её по кругу, он в очередной раз с гордостью убедился в идеальности исполнения и верности порядка расстановки кристаллов. Оставалось дело за малым — провести ритуал, для которого она была предназначена. И на этот раз он точно будет доведён до конца.

Кивнув самому себе, Гарри вышел из зала и поднялся наверх — стоит подготовить для одной двуличной бессердечной стервы катрены её части ритуала.

К его удивлению, за то время, пока он пребывал в подвале дома, Грейнджер успела переварить его специи и устроиться на диване в гостиной. Видимо, стоило ожидать того, что простая отрава долго на эту заразу действовать не будет.

— Уже освободился и можем продолжить? — подняла она глаза на него.

— Валяй, ври дальше, — махнул на неё рукой Гарри, устраиваясь в кресле. В оказавшемся очень мягком и удобном кресле.

— Как я уже говорила, пока я "лежала" окаменевшей статуей в больничном крыле, меня усиленными темпами приводили в приемлемую физическую форму и обучали разным полезным фокусам. Кстати, жаль, что тебе довелось знать профессора Снейпа только со стороны, когда он тебя не хочет учить. Это его непередаваемое отношение к тебе, сопровождаемое язвительными комментариями... Лучше только, когда он не хочет учить, но его заставляют.

Девушка мечтательно подняла глаза к потолку, явно с удовольствием вспоминая множество оригинальных выражений лица упомянутого профессора.

— Вот уж без воспоминаний о ком я страдать не буду точно. Переходи к третьему году, а лучше сразу к финальной битве.

— А что там переходить? — пожала плечами Гермиона. — Я по-прежнему проживала жизнь дважды, прыгая с помощью маховика времени. Ты с Роном вяло разрывались между учёбой под моими пинками и новостью про Турнир трёх волшебников. Опустим всю эту рутину и перейдём к моменту, когда тебя выбрали в Чемпионы.

Девушка пересела поближе к думосбросу и стала наполнять его чашу нитями своих воспоминаний. Процесс оказался неожиданно долгим, нитей было много, да и девушка, закончив их вытягивать из головы, продолжила задумчиво сидеть в той же позе, как-то потерянно смотря на светящуюся жидкость.

Как ни странно, Гарри её почему-то не торопил.

— Ладно, раз уж начала, то смотри и на это. — С этими словами, девушка решительно вытянула ещё одну длинную нить и почти брезгливо бросила её к остальным. — Пошли смотреть, Гарри?

Гарри вставать уже не хотелось, но желание поскорее приблизить концовку оказалось гораздо сильнее.

— Ты первая...

Окунувшись в воспоминания девушки, Гарри осознал, что находится в кабинете директора Хогвартса. Из присутствующих были всё те же известные ему личности — Грейнджер, Грюм, Снейп и, конечно же, Дамблдор. При этом обстановка была далека от спокойного обсуждения.

— Альбус, ты вконец уже умом тронулся со своими хитромудрыми интригами! Какое, нахер, возрождение Волан-де-Морта?! — орал во всю свою лужёную глотку Грюм прямо в лицо директору, стоя перед ним и уперевшись руками в столешницу. — Тебе напомнить, что творил этот отморозок, которого ты лично выпестовал, стремясь во власть?!