Грязнокровка

Грязнокровка

От автора: Это произведение не о пытках, издевательствах и прочем — в первую очередь здесь будет уклон в психологию. Я рассматриваю его, как попытку создать не противоречивых и не картонных персонажей, связанных и противостоящих друг другу своими целями. Да, они не будут добрыми, но и без оговорок вы не сможете назвать их маньяками, похожими на Мачете Трэхо.

Получится это у меня или нет — посмотрим. Иной ценности этот текст не несёт — он будет относительно короток, в первую очередь потому, что удовольствия от расписывания сцен издевательств я не получаю, а во-вторых — никто из персонажей этой зарисовки не способен по-настоящему раскаяться.

P.S. И да, для тех, кто решит, что [skipped] в прологе — это через чур... "Все врут!" (с) House, M.D.

Не измены боюсь -

Предательства.

Не волнений боюсь -

Покоя.

Наивысшее надругательство

Третьим быть,

Где должно быть двое.

Не упрёков боюсь -

Молчания.

Громогласного, как проклятие.

Затаившегося отчаяния,

Словно магма

В затихшем кратере.

Не хочу

Унижающей жалости.

Ни бичующего сострадания.

У любви

Не бывает старости.

Убивает

Непонимание.

Не пощады прошу,

Не помощи,

Не спасительного заклинания.

Не уступок прошу

Беспомощных.

Одного прошу -

Понимания.

Анатолий Ясинский

Пролог

Девушка сидела за столиком кафе, положив подбородок на сцепленные перед лицом в замок ухоженные пальчики, и смотрела на радостную суету Косого переулка. Там, среди весёлых магов в мантиях и остроконечных шляпах, чувствовалась радость праздника — люди улыбались друг другу, пускали шутихи и применяли по своему весёлому назначению прочую продукцию из магазина "Умников Уизли". Они, все, что были там, за окном, радовались одиннадцатой годовщине победы Гарри Поттера над Лордом Судеб.

А девушка сидела за столиком, и улыбалась краешком губ, наблюдая за незнакомыми ей людьми, с грустью осознавая, что где-то глубоко в душе она завидует им. Завидует их беззаботности, тому, что они могут открыто радоваться, тому, что они даже не думают, что имеют на это право. Девушка склонила голову, высвободив тем самым одну руку, и рассеянно помешала ложечкой почти растаявшее мороженое, скрашивавшее её одиночество этим днём.

Девушка сидела за столиком, и рассеянно крутила ложечкой, вылепляя в чашке с почти растаявшим мороженым что-то, понятное только ей.

— Здесь не занято? — прервал её занятие мужской голос.

Подняв глаза, девушка обнаружила перед своим столиком незнакомого ей парня, примерно её возраста. Парень приветливо ей улыбался, держа в руке аналогичную розетку фирменного мороженого Фортескью, наполненную пятью разноцветными шариками.

Пожав плечиками, девушка молча вернулась к своему занятию, продолжив разглядывать суету за окном, да не глядя разрушая в чашке вылепленное ранее произведение. Парень, обратившийся к девушке, негромко хмыкнул, но, посчитав это за разрешение, присел за столик. Разместившись за ним, он, как бы случайно, окинул взглядом как саму девушку, так и содержимое её розетки с мороженым, успев заметить, как ложечка, повинуясь круговым движениям женской ладошки, уничтожает чей-то портрет, вырезанный ею ранее. Единственное, что он успел рассмотреть, была взлохмаченная причёска.

— Позвольте представиться, Гарольд Эвансдейл, — сказал он, окончив осмотр.

Девушка заторможенно перевела взгляд на своего соседа по столику, медля с ответом. Парень продолжал приветливо ей улыбаться, ожидая её ответа.

— Изабелла Пэддл, — ответила она, сконцентрировав внимание на собеседнике.

— У вас говорящая фамилия, мисс Пэддл. Она вам подходит, — оценил он, смотря на волосы девушки.

Было заметно, что её каштановое богатство было изначально уложено в корону, оставляя несколько локонов свободно свисать около висков. Теперь же волосы всё сильнее проявляли свой непокорный характер, выбираясь из заданных им тесных рамок, и формируя на голове ещё не гнездо, но нечто к нему приближающееся.

Проследив за взглядом парня, девушка опять же безразлично дёрнула плечиками, облачёнными в повседневную мантию, ничем не выделяющуюся из окружающей толпы. Никаких попыток пригладить своё подобие причёски она не сделала — видимо, подобное ей стало уже давно и настолько привычно, что она перестала обращать на такие замечания внимание. Или же просто давно смирилась с беспорядком, творящимся у неё на голове, считая, что и так остаётся красивой. Утверждение, конечно, спорное, но кто вообще поймёт, о чём думают девушки?

— Вы к нам надолго? — продолжил попытки завязать разговор парень, не дождавшись ответа на предыдущее замечание.

— Как получится, — безразлично ответила в этот раз она. — Скорее всего, навсегда. Я давно хотела вернуться на родину.

— О, так вы англичанка? По вашему акценту похоже, что вы долго жили в России...

— Я провела там больше десяти лет.

Девушка, говоря о своём прошлом, даже не улыбнулась, хотя её взгляд и затуманился, показывая, что перед ней промелькнули воспоминания об этих годах.

— И почему же вы решили вернуться? Если, конечно же, это не секрет.

Изабелла внимательно посмотрела на своего собеседника, несколько сомневаясь в желании ответить, но всё же решила озвучить причины.

— Захотелось увидеться со старым школьным другом.

— О, — удивлённо воскликнул парень. — Должно быть, вы настоящие друзья, раз через столько лет вы захотели встреться. В наше время такое редкость.

— Нет, тут вы не угадали, — тут она, впервые за беседу, улыбнулась собеседнику. — Мы совсем не друзья. Разругались мы ещё в Хогвартсе, и с тех пор и не виделись, и не общались.

— Тогда зачем вы приехали? — резонно удивился её собеседник.

— Так... Хочу извиниться...

Девушка замолчала, так и не закончив фразу, задумавшись о чём-то своём. Гарольд немного подождал, заполнив паузу вкусом розового шарика мороженого из своей розетки, но так и не дождался продолжения. Изабелла, видимо, окончательно потеряла интерес к продолжению разговора, невидящим взглядом смотря сквозь толпу за окном.

— Ты думаешь, что твоих извинений достаточно, тварь?! — вырвал её из задумчивости совсем другой голос.

Голос, который она не слышала больше десяти лет. Голос, который за прошедшее время успел потерять детскую звонкость и юношескую ломкость. Голос, который одно время заставлял её сердце биться быстрее и вынуждал лицо краснеть. Голос, который в детстве ей снился во снах, и присутствовал в мечтах. Голос её первого и единственного друга, и человека, который спас ей жизнь. Впрочем, спасал он многих. Голос, который сейчас был переполнен жгучей ненавистью, и скорее напоминал шипение, чем человеческую речь.

Голос повзрослевшего Гарри Поттера.

Девушка медленно повернула голову и посмотрела на говорившего. На месте её собеседника, в той же одежде, сидел парень с совсем другим лицом. У этого парня лицо не несло детской невинности. Оно было присуще скорее человеку, не раз побывавшему на грани смерти. А судя по нескольким седым прядям в волосах, и косым шрамам, пересекавшим лицо через губы и правую бровь, возможно, и за гранью.

— Нет, Гарри. Я не шутила, когда говорила, что приехала насовсем. Я имела в виду, что тут моя жизнь и закончится.

— Устала прятаться и дрожать от страха? — ехидно и зло бросил ей Гарри.

— Нет, или ты забыл, сколько раз повышал цену за голову грязнокровки? — не менее ехидно вернула она ему. — Сколько там сейчас ты поставил?

— Пятнадцать тысяч галеонов. За мёртвую, — угрюмо ответил он ей. От брошенного им при этом злого взгляда, воздух перед девушкой задрожал, прорисовывая прозрачную грань, за которой продолжала царить безмятежность, поддерживаемая лукавой улыбкой, появившейся на лице его собеседницы.

Гарри в удивлении приподнял брови — обе руки девушки находились под её же подбородком. И уж точно не держали палочку.

— Я мастер Рун, Гарри, — ответила на невысказанный вслух вопрос она.

Гарри в ответ на это смог только неопределённо хмыкнуть. То ли подтверждая этим своё мнение, сложившееся ранее, то ли в удивлении.

— Ладно, хватит! Сама пойдёшь, или...

— Сама. Только у меня есть просьба... Или, скорее, последнее желание, — пристально глядя в его глаза, сказала она. — В счёт того, что я сама пришла к тебе.

— Сначала отдай палочку.

Девушка без сомнения, ни на секунду не задумываясь, положила правую руку на стол и раскрыла её ладонь. Рука легла так, чтобы не быть направленной на Гарри.

— Она в кобуре. Возьми сам, а то твоя охрана лишит тебя возможности разобраться со мной самому.

— Они не нападут без причины. Сама вытяни двумя пальцами.

Недоумённо хлопнув ресницами, девушка двумя пальцами левой руки слегка вытащила палочку из кобуры. Только после этого Гарри решился взять её в руки.

— Ох, как ты не осторожен, Гарри, — елейным тоном произнесла она. — А если бы я пропитала её рукоять ядом?

Гарри замер, услышав её слова.

— Ведь именно так умер девятый твой ассасин. Он мне запомнился тем, что после него ты перестал назначать цену за живую меня.

Лицо Гарри заметно побелело.

— Да не волнуйся ты так. — Девушка искренне веселилась, глядя на состояние своего бывшего друга, который так искренне её ненавидел. — Я действительно пришла к тебе умирать.

— Блять, ну ты и стерва!

— Да, я такая, — всё так же радостно подтвердила она. — Но шутки в сторону. Ты выполнишь мою последнюю просьбу?

— А почему я должен это делать? Ты, неоднократно и насквозь драная подстилка дамблдоровская, лишила меня детства, веры в друзей, единственного родного мне человека... Да вы вдвоём в конце вообще меня убили!!!

Если бы не заглушающие звук руны, которые та, что назвалась Изабеллой, заранее нанесла на столешницу, на этот крик обернулось бы всё кафе.

Девушка же лишь поморщилась, и демонстративно медленно двумя пальцами достала из внутреннего кармана мантии несколько маггловских листов бумаги. Также, демонстративно медленно она положила их перед Поттером.

Гарри непроизвольно бросил взгляд на первый лист, и его внимание практически мгновенно прикипело к мелкому шрифту, складывающемуся в слова, за которые его, Героя и Победителя Волдеморта, приговорили бы к поцелую Дементора. Многократному.

— Как ты это узнала? — уставшим голосом, уже без следа ненависти, спросил у неё Гарри.

— Это уже неважно. Моё последние желание, Гарри, заключается в том, чтобы ты выслушал мою историю. Как ты только что сказал? Историю неоднократно и насквозь драной подстилки дамблдоровской, лишившей тебя детства, веры в друзей, единственного родного человека... И в конце вообще тебя убившей.

Гарри в удивлении распахнул глаза так, что на секунду стал похож на себя в детстве, когда ещё мог наивно верить в дело Света и силу Любви.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел мои воспоминания, и сам увидел, что скрывается за маской циничной бляди и убийцы, которую полкурса Слизерина [skipped], во все щели. А она потом шла к друзьям и с радостной улыбкой заставляла их делать уроки и писать эссе.

— И ты отдашь мне это... — Поттер ткнул пальцем в рассыпанные и смятые листы перед ним, — только чтобы я выслушал тебя перед тем, как убить? Ты даже не попросишь, чтобы я убил тебя Авадой, а не поселил в пыточной особняка на Гриммо на пару месяцев?

Под конец фразы Гарри был олицетворением чистого удивления.

— Да, Гарри. Я тебе отдам все эти материалы и копии, скажу, кто их собирал, и отдам законсервированные образцы их крови, стану добровольной жертвой в любом ритуале на родовом камне рода Блэк.

От последнего обещания Гарри просто уронил челюсть. А потом начал выписывать своей палочкой, которую уже давно держал в руке под столом, жесты невербального заклинания. Полученный результат нисколько не уменьшил его удивления. Это действительно была она, а не кто-то под оборотным зельем и заклятьем подвластия.

— Почему? — в конце концов спросил он её.

— Кошмары замучили, — криво ухмыльнувшись, отшутилась она. — Какая тебе теперь разница — ты же так хотел заполучить меня все эти годы? А теперь нос воротишь? Так я могу уйти.

Девушка уже начала вставать, но направленная ей в лицо палочка заставила сесть обратно.

— Нет уж, сиди.

Демонстративно надувшись, словно она маленькая девочка, которую лишили давно обещанной прогулки, Изабелла села обратно, не забыв положить руки на стол, чтобы Гарри их видел.

— Тогда по рукам, Гарри?

— Да. Но мы сейчас аппарируем на Гриммо, и ты сразу дашь мне несколько клятв.

— Без проблем.

Девушка протянула через стол руку для рукопожатия и закрепления договора.

— Слово, Тёмный лорд Поттер?

— Слово, Тёмная леди Грейнджер.

Двое посетителей аппарировали прямо из кафе, вызвав недовольство соседних посетителей.

Когда чуть погодя официантка подошла убрать со столика, она негромко помянула незлым словом грязнокровок, оставляющих на столе перемешанный пепел маггловской бумаги, неподдающийся никакому Эванеско.

А за окном продолжали беззаботно веселиться маги, празднующие очередную годовщину победы Света над Злом и Тьмой.

Глава 1. Начало истории

Гарри и Гермиона аппарировали на площадь Гриммо. Девушка огляделась вокруг, посмотрев в итоге вопросительно на Гарри. Тот не стал ей ничего объяснять, просто протянув клочок пергамента.

— Читай, не вслух, — сухо произнёс он.

Гермиона вчиталась в такие памятные ей, ещё со времён Хогвартса, каракули, и только стоило ей осмыслить написанную строчку "пл. Гриммо, 12", как перед ней начал проявляться старый особняк.

— Прямо как в старые добрые времена, — с грустью произнесла девушка.

— Идём. — Он дёрнул её за локоть, нисколько не заботясь о том, что его хватка может причинить боль девушке.

Гарри явно был не расположен вспоминать былое. И уж тем более умиляться.

Войдя внутрь и захлопнув дверь, он разделся сам, и, нисколько не стесняясь, фактически содрал с неё верхнюю одежду. Гермиона на подобное обращение только поморщилась.

— Ты избавился от той жуткой подставки? — успела спросить его Гермиона перед тем, как Гарри потащил её в гостиную, до боли сжимая многострадальный локоть.

— О, и портрета Вальбурги тоже нет? Ты продолжаешь меня приятно удивлять, Гарри, — весьма легкомысленным тоном продолжила попытки завязать разговор девушка. — А Кричер ещё жив?

— Нет, — ответил коротко Гарри, бросая девушку на диван. — И хватит изображать радость, вспоминая прошлое — ты потеряла право на это, когда предала меня.

Девушка лишь хмыкнула на это, перестав улыбаться, после чего села ровно, сложив руки на коленях, как примерная девочка. Глядя на это, Гарри лишь сморщился в отвращении, но никак не стал комментировать.

— Я тебе сейчас верну палочку, и ты поклянёшься, что не покинешь этот дом по своей воле или чьей-либо ещё, кроме моей, и по первому же моему приказу вернёшься сюда. Поклянёшься в том, что будешь говорить мне только правду и сверх того, если то, о чём ты умолчала, может принести мне вред до тех пор, пока я жив. Поклянёшься мне в том, что сознательно, действием или бездействием не причинишь вреда моему здоровью и не будешь пытаться действием или бездействием, прямо или косвенно пытаться меня убить. Поклянёшься мне в том, что ни в каком виде никому из живых или неживых, разумных или неразумных, помимо нас двоих, каким-либо способом не будешь передавать информацию обо мне и всём ином, связанным со мной. Поклянёшься мне в том, что обязательно будешь правдиво отвечать на мои вопросы, если ответ на них тебе известен.

И не забывай, что я глава рода Блэк, а ты находишься в родовом особняке с малым алтарём внизу. Любая попытка нападения — и даже твои руны тебе не помогут.

Внимательно посмотрев на сидящую девушку, Гарри бросил ей её палочку.

— Начинай.

Однако Гермиона не торопилась брать её в руки.

— Сначала твоя клятва, Гарри. — Девушка без страха, уверенным прямым взглядом посмотрела прямо в глаза парня. — Ты поклянёшься, что выслушаешь мою историю жизни с момента, когда я впервые узнала о том, что я волшебница, и впервые встретила представителя магического мира, до сегодняшнего дня. При этом ты не будешь заставлять меня пропускать что-либо из того, о чём я хочу, чтобы ты узнал. И ты позволишь мне нормально жить в этом доме на время моего рассказа — я хоть и сказала, что согласна с твоим желанием поселить меня в пыточной, но приближать этот момент не хочу.

Ну и можешь добавить, что в случае моего нападения на тебя, ты можешь меня убить до окончания рассказа.

С каждым требованием девушки глаза Гарри всё сильнее темнели, а пальцы, сжимавшие рукоять палочки, становились всё белее. Девушка заинтересованно наблюдала за тем, как маг, стоявший перед ней, впадает в бешенство, но, казалось, это её нисколечко не заботило. В дополнение к изображаемому ею отстранённому интересу, она посмела приложить пальчик к губам и закинуть ногу на ногу, а приподнятая бровка как бы подчёркивала, что её волнует только один вопрос: сорвётся Гарри от ярости или нет.

Не сорвался. Выдохнув сквозь зубы и расслабив руку с палочкой, он кое-как смог успокоить своё бешенство.

— Ты всё же смог повзрослеть, Гарри, — констатировала она.

Из неё как бы выпустили воздух, отчего она сгорбилась, глядя куда-то в пол.

— Да, вы же сделали для этого так много... — В голосе Гарри любой бы смог почувствовать горечь и усталость.

— Хорошо, давай начнём.

После этих его слов, Гермиона с удивлением посмотрела на Гарри, а потом, неожиданно для него, поднялась с дивана, оставив на нём свою палочку, и подошла к бывшему другу, стараясь заглянуть ему в глаза, словно хотела что-то там найти. Ещё большей неожиданностью для парня стали дальнейшие действия девушки — она упала перед ним на колени, обхватила его ноги и взахлёб расплакалась.

Судя по ошарашенному лицу парня, он не знал, что с ней делать. Видимо, бить плачущих девушек ему ранее не приходилось. А Гермиона продолжала рыдать, отчего Гарри, явно машинально, потрепал её по волосам. Почувствовав это его движение, девушка напряглась, и встала с колен.

— Извини, этого больше не повторится. Давай начнём.

Два мага произносили клятвы в пустом доме. Два мага внимательно следили друг за другом. Два мага видели, как у каждого из них появились ещё несколько браслетов, в дополнение к уже имеющимся. Два мага удовлетворённо кивнули друг другу.

— Так где моя комната, Гарри? — с лёгкой улыбкой спросила Гермиона, как будто не она рыдала тут пару минут назад. — И когда ужин?

В ответ же она получила немного другое...

— Не испытывай моё терпение, дрянь! — Сдержавшись до этого, Гарри всё же не смог совладать с чувствами. — Я согласился тебя терпеть только потому, что предыдущие попытки избавиться от тебя стоили мне уже довольно дорого. Запомни, как только закончишь свой слезливый рассказ, ты сдохнешь в подвале этого дома!

В ответ до него донеслись судорожные хрипы. Проморгавшись сквозь пелену бешенства, застилавшую ему глаза, Гарри увидел, как девушка судорожно пытается разжать его пальцы, сжимающие её горло. Гарри с отвращением на лице разжал руку, позволяя ей мешком осесть на пол.

Гермиона судорожно кашляла, пытаясь отдышаться, держась при этом за горло.

— Ты всё поняла?

Та в ответ смогла только кивнуть.

— Тогда пошли в кабинет, — скомандовал ей Гарри.

Кое-как поднявшись, она молча пошла за ним.

— У тебя есть думосброс? — тихо спросила Гермиона, когда они расположились в креслах перед камином. Границей между ними служил стоявший промеж кресел журнальный столик, который, судя по его внешнему виду, застал ещё два предыдущих поколения Блэков. Задавая свой вопрос, теперь она уже была совершенно серьёзна, и трезво оценивала отношение к ней Гарри — в этот раз в её голосе не было и следа легкомысленности.

Гарри молча пролевитировал артефакт из шкафа, демонстрируя лёгкость и отточенность движений палочкой. Теперь их двоих разделяла ещё и стоящая на столике массивная каменная чаша, стильно расписанная различными рунами.

— Начинай.

Гермиона на секунду задумалась, откинувшись в кресле, а потом начала ровным, слегка отстранённым голосом, будто речь шла не о ней самой, рассказывать свою историю.

— Как ты знаешь, я родилась в семье обычных дантистов. Мои родители всегда неплохо зарабатывали, а потому в детстве у меня было всё, о чём только может мечтать ребёнок — игрушки, книги, игры с няней... Вот только самих родителей у меня не было — они были помешаны на своей работе. Всё хотели заработать ещё больше денег, хотели занимать призовые места по своему профилю, а потому задерживались допоздна, работали по выходным, у них не было отпусков. По сути, я росла сама по себе, по первому требованию получая всё, что хотела, лишь бы не мешала им и их делам. Я старалась быть примерной девочкой, думая, что тогда они увидят, как я стараюсь, и станут больше быть со мной. Этого не случилось.

Потом я пошла в школу. Отправляя меня туда, родители говорили мне, что надо быть примерной девочкой, хорошо учиться, и не драться с мальчиками. А сами не замечали меня, и продолжали пропадать на работе, ездить на свои семинары, оставляя меня под присмотром такой же школьницы, только старше, которая подрабатывала, присматривая за детьми. А мне всё так же хотелось завоевать их внимание.

И я изо всех сил стала учиться, просиживала за книжками всё время, отказываясь от приглашений одноклассниц, тянула руку в классе, стараясь показать всем, какая я хорошая.

На этих словах Гермиона грустно усмехнулась своим мыслям, а Гарри скептически хмыкнул, явно вспоминая о ней всё то "хорошее", что уже знал.

— Дурой я тогда была. Наивной дурой, ты правильно усмехаешься, Гарри. — Гермиона сместила взгляд на свои руки, словно не выдержав его отношения к ней. — Так как родителям было не до меня, за образец поведения я брала учителей — для меня они были эталоном. Постепенно для меня естественным стало поучать всех, кто на моих глазах нарушал правила или не знал ответа, или не мог решить задачу. Это сейчас мне понятно, из-за чего все одноклассники перестали общаться со мной, а тогда я очень на них обижалась — ведь я искренне хотела им помочь, указывая на их ошибки или предостерегала от неверных поступков.

Поэтому у меня так никогда и не было ни друзей, ни подруг.

Мне не с кем было поделиться секретами, посплетничать над мальчиками, в конце концов — просто похихикать в уголке с другими девчонками. Я была парией, которая жила в своём мирке, считая себя выше остальных. Так я нашла себе оправдание именно в этом — я лучше остальных, умнее всех, делаю всё правильно, потому что всегда выполняю желания учителей — ведь они нас учат, а, значит, они априори правы, и их слова — истина.

Таким было моё детство до первого стихийного выброса моего дара.

— Гарри, ты помнишь свой первый выброс? — подняла она свой взгляд на него.

Гарри же словно окаменел, играя желваками. А Гермиона, будто не понимая, что может опять огрести от него, продолжила бесстрастно рассказывать дальше.

— Он случился в школьной библиотеке. Я пыталась дотянуться до книги по всеобщей истории, это такой был большой талмуд листов на восемьсот, но с моим тогдашним ростом у меня получалось дотянуться только кончиками пальцев с того колченогого табурета, что стоял там между стеллажами.

И вот я постепенно поддевала её за переплёт, потихоньку выдвигая на себя, пока вдруг она неожиданно легко не выпала с полки и не начала падать мне на голову. Стоит заметить, что раз я была примерной девочкой, то меня ни разу не наказывали, и боль от ударов для меня была одним из главных страхов — я тогда просто панически боялась того, что кто-то меня ударит, и мне станет больно.

В общем, книжка стала падать мне на голову, увернуться я никак не могла, а потому просто в ужасе зажмурилась и в темноте молилась, чтобы меня пронесло. Удара долго не было, так что я потихоньку приоткрыла глаза, и увидела, что книжка зависла в воздухе надо мной сама по себе. Я её аккуратно взяла в руки, и едва не свалилась со стула от её веса — талмуд был приличный.

— Лучше бы она там тебя и прибила, — буркнул её единственный слушатель.

— Спасибо за заботу, Гарри.

— И вообще, зачем ты мне это рассказываешь? Если хочешь мне таким образом надавить на жалость, типа детство у меня было таким же плохим, как и у тебя, то ты глубоко заблуждаешься. Я мог бы пожалеть тебя раньше, когда мы были в школе, а ты для меня была первой подругой в моей жизни, но теперь я могу только позлорадствовать над тобой с твоей.

— Гарри, Гарри, Гарри. — Девушка демонстративно покачала головой, приложив свой пальчик к губам. — Как ты можешь так обо мне думать?

Этот её вопрос, как и повторение имени собеседника, был весьма легкомысленен и немного напоминал ту интонацию, когда девушки хотят демонстративно показать всю глупость своего собеседника.

— Разве наше противостояние не должно было отучить тебя от таких простых и скоропалительных выводов? Ты должен был уже давно привыкнуть, что я никогда не преследую в своих действиях только одну цель.

— Значит, и сейчас ты пришла сюда ещё за чем-то? — подался вперёд Гарри, буквально прожигая её взглядом сузившихся глаз.

— Конечно, мой мальчик, — ласково улыбнулась ему Гермиона. — Может, чайку?

Гарри от этого добродушного, так хорошо знакомого ему по Хогвартсу, тона доброго дедушки Дамблдора просто перекосило, а руки на подлокотниках кресла сжались так, что в помещении явственно раздался треск дерева.

— Убью! — буквально прорычал он.

— Какая экспрессия, какой тон! — восхитилась она. — Ты клятву дал, помни об этом, так что казематы Блэков несколько откладываются.

— Рассказывай дальше, — неожиданно резко успокоился он. — Быстрее расскажешь, быстрее я тебе шею сверну.

— Ладно, ладно. Но насчёт чая я не шутила — рассказывать ещё долго, а горло промочить хочется уже сейчас.

— Не получится. Я тебе прислуживать не собираюсь, а кухарку и охрану я отпустил, как только тебя опознали в Косом. Мне не нужны тут свидетели, сама понимаешь.

— Н-да... А давай, я сама приготовлю файв-о-клок на двоих?

— Гермиона... — ласково, с акульей улыбкой, протянул парень. — Ещё пару слов на эту тему, и ты будешь рассказывать историю своей жизни голой, на морозе и в железных цепях, стоя при этом коленями на горохе по восемь часов в день. В остальное время ты будешь заперта одна в своей комнате со всеми удобствами. Подобное вполне подпадает под нормальные условия жизни, и рассказ твой я тоже торопить не буду — сама сократишь.

Девушка непроизвольно сглотнула, глядя на парня, словно мышь на змею, и так же, как и те мышки, впадая в какое-то гипнотическое оцепенение от холода и обещания его глаз и ласкового оскала.

— Извини, Гарри, — потупилась она, говоря тихим голосом. — Я больше не буду так шутить и специально тебя злить.

Тот ей ничего не ответил. Гермиона несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила рассказ.

— После подобных ненаучных явлений мой интерес претерпел некоторые изменения, сместившись в сторону фантастики, сказок и прочей подобной ерунды. Но что мог найти семилетний ребёнок? Никаких достоверных примеров в книгах не было, а боязнь насмешек не позволила никому рассказать о происходивших со мной чудесах. Немного погодя я научилась использовать свою "магию", чтобы доставать книги с верхних полок, что свело на нет неконтролируемые выплески силы.

Так продолжалось ещё три года. Я всё так же сидела с книжками, без друзей, без общения с родителями, пока они не решили вдруг перебраться в дом побольше, более представительный. При этом меня перевели в новую школу. Изменение обстановки было внесло некоторое оживление в мою... моё существование, но всё быстро вернулось на круги своя — как бы я ни стремилась выделиться на уроках, это вызывало лишь ещё большее отторжение от меня. В итоге даже учителя не стремились общаться со мной.

И тут, неожиданно, мне пришло письмо, написанное зелёными чернилами.

Глава 2. Добрые волшебники

— Гарри, не возражаешь, если я лучше покажу воспоминания?

Гарри на этот вопрос только махнул неопределённо рукой. Гермиона, сочтя это за разрешение, взяла лежавшую рядом с ней палочку, и начала её кончиком перекладывать в чашу думосбора светящиеся нити воспоминаний. Закончив заполнять его, девушка положила на стол свою палочку, и сделала приглашающий жест.

— Прошу вас.

Гарри скептически покосился на светящуюся субстанцию внутри артефакта, не выказывая ни грамма энтузиазма.

— Смотреть будем вместе, — то ли констатировал, то ли приказал он.

— Иного я от тебя и не ожидала.

Две фигуры склонились над чашей, которая разгоралась всё сильнее по мере приближения их голов, а потом резко выплеснула светящийся туман, в котором те и исчезли. В комнате никого не осталось, а потому некому было заметить, как из рукояти палочки девушки вытекло несколько капелек, истаявших лёгким зеленоватым дымком.

Двое стояли в светлой гостиной маггловского дома, с интересом осматриваясь. И если Гарри рассматривал богатую обстановку с лёгким намёком на любопытство человека, делающего тем самым одолжение окружающим, то Гермиона явно не могла определиться, поэтому предпочла завязать разговор.

— Это день, когда я открыла дверь почтальону, а он вручил мне газеты и то злополучное письмо.

Гарри никак не показал, что это его хоть чем-то заботит.

Сюжет же вокруг них начал воплощать озвученное. Раздался мелодичный звук дин-дон, который и выполнял роль звонка в доме Грейнджеров, после чего по лестнице, ведущей на второй этаж, начала спускаться девочка одиннадцати лет на вид. Правда при этом её внешний вид был далёк от того, который ожидаешь увидеть в окружающей чистой и аккуратной обстановке.

Со второго этажа спускалось нечто, обладающее очень пышными волосами, без какого-либо намёка на причёску, в простом, но красивом лёгком платье небесных тонов, сильно помятом то ли от долгого валяния на полу, то ли от того, что его долго носили. Небесно-голубую гамму платья выгодно оттеняли следы синих чернил на пальцах правой руки и, почему-то, левой щеке. На ногах этого чуда были розовые тапочки в форме зайчиков. Следы синих чернил не миновали и их.

Гарри рассматривал детскую версию книжного червя из рода Грейнджер с незамутнённым интересом профессионального энтомолога, наблюдающего за тем, как редкая гусеница вот-вот начнёт превращаться в куколку. Получившийся результат, стоявший рядом с ним, в ответ на подобный интерес поморщился, но не решился как-либо его комментировать.

Звонок прозвучал в третий раз, вызвав у девочки лишь зевок, который она машинально прикрыла тыльной стороной ладони.

— Да иду я, иду. И нечего так трезвонить!

Открыв дверь, она забрала у почтальона газеты и письмо, которое с интересом крутила в руке. Интерес был понятен — оно сильно выделялось из общей серой массы обычных писем: больший размер, более плотная бумага, зелёные чернила, словно переливающиеся бликами на свету. Особенно любопытство подогревало имя получателя, так как девочке ещё ни разу никто не писал и не присылал писем по почте.

Хмыкнув в итоге, девочка бросила газеты на журнальный столик в гостиной, а сама потопала наверх, вертя в руках такое необычное письмо, рассматривая попеременно то точный адрес, написанный с точностью до библиотеки, то сургучную печать сзади, несущую на себе оттиск неизвестного ей герба.

Не утерпев до комнаты, она на ходу сломала печать, и начала знакомится с содержимым. Первый же лист из неизвестного ей плотного материала вызвал эффект столкновения со стеной.

— Это я прочитала заголовок про школу волшебства, — пояснила Гермиона очевидное.

Гарри ничего не сказал, с нечитаемым выражением на лице продолжая наблюдать за девочкой.

Девочка всё же отмерла и зашла в комнату, где, не глядя, плюхнулась на кровать, развалившись на спине. Взгляд её был затуманен, а на лице потихоньку проступала счастливая улыбка.

— В этот момент я думала о том, что магия всё же существует, и я настоящая волшебница, — с грустной улыбкой прокомментировала Гермиона. — Правда, потом я сумела начать критически мыслить, и решила, что это чья-то шутка.

Её детское воспоминание наглядно проиллюстрировало эти слова, быстро погрустнев, а затем и закинув бумаги в ящик прикроватной тумбочки.

— Представь себе удивление моих родителей, когда на следующий день к нам пришла МакГи, и начала вещать про магию, Хогвартс и прочее, перемежая всё мелкими фокусами.

Наглядно иллюстрируя слова девушки, картинка воспоминаний сменилась на новую, где в гостиной Грейнджеров ещё относительно молодая профессор трансфигурации убеждала магглов отдать свою дочь магам. Любящие родители, судя по нарастающей интенсивности спора, особым желанием подобного не прониклись. Также это очень наглядно демонстрировало напряжённое лицо отца Гермионы, и недоверчивое — матери. Маленькая Гермиона прекрасно знала своих родителей, а потому на её личике уже не было той радостной улыбки, с которой она любовалась на демонстрацию магии ранее.

Неожиданно для неё, гостья попросила девочку принести ей воды, что та и сделала, несмотря на своё нежелание уходить.

— Я тогда убежала буквально на минутку, а когда вернулась со стаканом воды, меня обрадовали, что я поеду в Хогвартс. — Голос Гермионы, которым она прокомментировала очередную белёсую пелену смены воспоминаний, отдавал грустью ушедшего детства. — Тогда я не заметила, но вот когда я решила восстановить и сохранить хоть какие-то воспоминания о своих родителях, которых лишилась по своей глупости и самоуверенности, то заметила, что стакан воды я набирала, судя по часам в гостиной, почти полчаса.

Её слушатель на это откровение лишь скривил губы в понимающей ухмылке. Но при этом снова промолчал.

— Показывать тебе, как я с МакГи ходила в Косой, нет никакого смысла — тогда было то же самое, что и когда мы ходили вместе закупаться для следующих лет. Отличие разве что было во времени, проведённом нами в книжном — с ней я постеснялась выбрать пару-тройку... десятков книг для вечернего чтения.

Над этими своими словами Гермиона тихонько хихикнула, вызвав аналогичный непроизвольный фырк и у Гарри.

— Это было последнее из загруженного, Гарри. Выходим.

Гарри и Гермиона, стоявшие внутри гостиной, синхронно подпрыгнули, и вывалились уже в кабинете дома на Гриммо. Рассевшись по креслам, маги продолжили свою беседу.

— Опустим мои сборы, поведение родителей, которые прямо-таки возжелали, чтобы я училась в Хогвартсе, и на этой волне начавшие уделять мне просто огромное количество своего драгоценного времени. От последнего я была просто в безумном восторге — родители стали обращать на меня внимание. Те полтора месяца были для меня самыми счастливыми, мы даже в парк аттракционов сходили всей семьёй.

— Уй, сейчас как расплачусь, — сыронизировал Гарри. — Ближе к делу.

— К делу, так к делу. Опустим нашу встречу в поезде — там я просто хотела показать себя как можно большему числу детей. Продемонстрировать, так сказать, себя с лучшей стороны — для этого я даже уцепилась за Невилла с его жабой, типа "смотрите, какая я умная и ответственная".

Теперь на хихиканье разобрало Гарри.

— Так ты тогда застращала бедного Нева почти до заикания только чтобы себя всем показать? Да ещё при этом нагло нахамила всем чистокровным, бесцеремонно вламывалась почти во все купе, влезала в чужие разговоры, давя всех своим интеллектом... И это всё, чтобы подружиться?!

Гермиона с гордостью кивнула.

— Я ещё при этом, когда уже Нева на буксире тащила, пристала к старостам, когда мы в их купе ввалились. Они там в карты играли, мирно беседовали, но тут влетели первачки, и, не стесняясь, заявили, что азартные игры запрещены уставом, сами старосты одеты не в уставные мантии, а жаба пропала.

— А они? — проявил интерес её слушатель.

— А они почему-то были нам не рады, и послали нас... жабу искать. — Грустным голосом примерной девочки констатировала Гермиона.

Гарри заржал, а Гермиона на это только скромно потупилась, отводя взгляд в сторону, скрывая тем самым огоньки довольства, мимолётно вспыхнувшие в глубине её карих глаз.

— Подробно останавливаться до моей встречи с троллем смысла не вижу — на распределении я просила Шляпу отправить меня туда, где я смогу найти друзей, и она отправила меня к грифам. Во что в итоге это вылилось, ты знаешь — моя истерика, тролль и я, чудом выжавшая. Тогда я была настолько вам благодарна, что пообещала для себя вернуть этот долг сторицей.

На этим моменте Гарри с шумом вдохнул воздух, с силой сжал пальцы в кулаки, но всё же промолчал. Видя подобную реакцию парня, лицо Гермионы тронула мимолётная грустная улыбка. Девушка тоже предпочла "не заметить".

— Однако, ни ты, ни Рон не знали, что, после моего освобождения из Больничного крыла, меня пригласил к себе профессор Дамблдор. Просьбу директора мне передала МакГонагалл, она же и проводила к нему в кабинет. А дальше... лучше смотреть.

Гермиона опять взяла палочку в правую руку, и начала перекладывать светящиеся нити воспоминаний в чашу думосброса. Закончив этот недолгий процесс, она приглашающе кивнула головой, и, не дожидаясь Гарри, нырнула в белую дымку.

Когда Гарри к ней присоединился, он оказался в таком знакомом для него кабинете директора Хогвартса. Давно он не видел всех этих блестящих и дымящихся финтифлюшек, среди которых затесалась и парочка следящих когда-то конкретно за ним.

Отвлёкшись от любования ими, а потом и от спящего феникса Фоукса, сидевшего в своей клетке, он сконцентрировал своё внимание на Альбусе Дамблдоре и Минерве МакГонагалл. Его бывшая декан осталась стоять за спинкой кресла, в которое усадили мелкую Грейнджер, а сам директор вполне обычно восседал за своим столом, слегка возвышаясь над собеседником.

Гарри покосился на стоявшую рядом с ним взрослую бывшую подругу — та, стоя спиной к личностям из её воспоминаний, всеми силами показывала, что её интересует лишь один Фоукс. Хмыкнув на это, он вернулся к основным действующим лицам, которые уже успели отыграть до тошноты знакомую ему сценку "директор угощает чаем с лимонными дольками".

— Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете? — наконец перешёл к разговору директор.

— Я в порядке, директор Дамблдор, — смущаясь, ответила ему девочка.

— Ну-ну, моя девочка, не стоит смущаться. Ты смело можешь рассказать нам, если тебя что-то беспокоит, — улыбнулся он ей своей доброй улыбкой, наклонив при этом слегка голову и сверкнув бликами на стёклах очков-половинок. — После пережитого тобой никто тебя не осудит, если ты проявишь небольшую слабость.

— Ну-у... — Девочка смущённо замялась, стесняясь озвучить предмет своих тревог.

— Не волнуйся, это останется между нами, дорогая.

Девочка недолго помолчала, но всё же нашла в себе силы признаться.

— Понимаете, я боюсь ходить одна по коридорам школы. И оставаться одна в туалете... — еле слышно дополнила она.

— Ты говорила об этом мадам Помфри?

Маленькая Грейнджер, смотря куда-то в пол, лишь отрицательно помотала своей пышной причёской.

— Я никому не говорила. Я просто стараюсь всегда ходить вместе с Гарри. С ним не страшно.

Упомянутый Гарри, наблюдающий за этой сценой, вполне явственно заметил, как директора заинтересовал данный момент биографии девочки. Хотя он почти ничем себя не выдал, но с высоты прошедших лет, за которые Поттеру очень много раз приходилось проходить через подобные сеансы, Гарри было ясно видно, как директор успел оценить ситуацию в целом, чтобы воспользоваться ею в своих целях.

Но всё равно следующие слова Дамблдора вызвали у него удивление.

— Хорошо, я поговорю с мадам Помфри, и она что-нибудь придумает. Впрочем, девочка моя, я пригласил вас к себе по другой причине. Администрация школы, в соответствии с правилами, сообщила вашим родителям о произошедшем с вами стечении обстоятельств, после чего они решили не продолжать ваше обучение в школе Хогвартс.

В этот момент лица Гарри и старой версии профессора МакГонагалл выражали одну и туже короткую мысль.

Что это за бред?

Маленькая Гермиона явно была с ними солидарна, но побудительные мотивы, приведшие к подобной мысли, у неё явно были несколько иные.

— Но... но... но я хочу учиться тут!

Фигура директора всецело выражала грусть и смирение с явно несправедливым решением родителей. МакГонагалл же, продолжавшая стоять за спиной девочки, непонимающе переводила свой взгляд с неё на Альбуса и обратно, в итоге так и промолчав. Но весь её вид говорил, что в недалёком будущем кому-то бородатому предстоит допрос с пристрастием, и лимонные дольки ему не помогут.

— Я всё понимаю, девочка моя. И я так же, как и ты, сильно расстроен их решением. Но они твои родители, пусть сами и магглы, ничего не понимающие в магии, и пока у тебя нет в магическом мире никого, кто бы отстаивал твои права и заботился о тебе, мы ничего не можем сделать.

МакГонагалл после этих слов заметно расслабилась, и уже без всякого интереса продолжила слушать разговор опытного манипулятора и маленькой девочки. Закончилось всё это тем, о чём она сразу и подумала — директор и девочка взяли друг друга за руки, обхватив запястья друг друга, а её роль свелась к засвидетельствованию Непреложного обета.

Гарри, смотря на весь этот цирк, только морщился, да искоса поглядывал на по-прежнему стоящую около клетки Фоукса девушку, так и не повернувшуюся к нему лицом.

— ... слушаться Альбуса Дамблдора во всём до тех пор, пока я не буду признана им взрослой или пока он жив.

С этими словами воспоминание поблекло, и они вернулись в кабинет дома на Гриммо.

Гермиона по-прежнему продолжала смотреть куда угодно, но не на Гарри.

— Мда... — протянул тот. — Ну и дура же ты была тогда, Грейнджер.

— Ты был не лучше, — осмелилась вернуть подачу она.

— Да я разве спорю...

Они некоторое время помолчали, а потом Гарри всё же не выдержал.

— А... Рон, он что, такой же был, или мы... всё же... — как-то неловко попытался спросить он.

В ответ же Гермиона посмотрела на него очень знакомым по годам в Хогвартсе снисходительным взглядом заучки.

— Он... как бы тебе помягче сказать... Хотя лучше не буду, я тебе чуть позже покажу свои воспоминания и о нём.

Гарри, дёрнувшийся было настоять на своём вопросе, после недолгих раздумий согласно кивнул.

— И как часто ты слушалась нашего милого директора?

— Первый год он почти ничего не приказывал, так что в то время, что я была с вами, я была по своей воле, — грустно ответила она, правда, почти сразу с толикой веселья добавив. — И строила вас тоже исключительно от себя!

— Нашла, чем гордиться, — фыркнул он в ответ.

— В тот год я просто ходила к нему в кабинет на чаёк и рассказывала обо всём, что со мной происходило. И обо всех наших похождениях и интересах тоже.

— То есть про Фламеля...

— Да, Дамблдор запретил мне вам рассказывать кто такой Фламель, хотя я почти сразу нашла о нём в библиотеке.

— А зачем ему было нужно заставлять нас так долго искать эту информацию? — недоумённо спросил Поттер, точнее, уже Блэк.

— Откуда я знаю — он со мной планами не делился. Может, воспитывал в тебе страсть к авантюрам, а, может, тренировал твою способность влипать в неприятности на пустом месте.

— Не смешно, — сухо буркнул Гарри, а потом вдруг встрепенулся, будто получив озарение свыше. — А про Квиррелла ты знала?

— Угу... — буркнула девушка. — Только мне он сказал, что договорился с Квирреллом проверить тебя в "боевой" обстановке. Проверить, так сказать, боевой дух, чтобы понять, как тебя лучше учить, чтобы ты мог победить милашку Волди.

— Очешуеть себе проверочки, — охренел Гарри.

— Угу, — опять угукнула Гермиона. — После случившегося я попыталась тебе рассказать, но так и не смогла ни рта раскрыть, ни хоть строчку написать. И вот тогда я начала сомневаться. Окончательно я поняла, в каком дерьме оказалась, только по приезду домой, где оказалось, что Дамблдор родителям ничего о тролле не сообщал.

Молчание, наполненное разбережёнными воспоминаниями, снова сгустилось в вечернем сумраке кабинета, развеиваемом лишь мерцающим огнём камина.

— Гарри, давай, всё же прервёмся? Уже вечер. — осторожно спросила его девушка.

Гарри, оторванный от своих мыслей, сначала недоумённо посмотрел на неё, но всё же согласно кивнул.

— Можешь занять любую комнату наверху, кроме моей. Я запрещаю тебе покидать дом, связываться с кем-либо вне него и заходить в мою комнату. Так же тебе нельзя без моего ведома трогать что-либо в этом доме вне выбранной комнаты.

— Понятно. Я могу идти устраиваться?

— Вали уже.

Глава 3. Своя игра?

На следующий день продолжить свой рассказ Гермиона смогла лишь ближе к вечеру — с утра Гарри свалил по своим делам, и она неприкаянным духом бродила по дому, задерживаясь в некоторых комнатах ненадолго, незаметно для себя улыбаясь лёгкой улыбкой, словно навеянные окружающей обстановкой воспоминания доставляли ей радость.

Впрочем, почти всё время девушка оставалась бесстрастной, нахмурившись, лишь когда не смогла попасть на лестницу, ведущую в подвал, где как она помнила, находились тренировочный и ритуальный залы. Попыток пробраться туда она больше не делала.

Зайдя на кухню, Гермиона попыталась взять в руки чайник, видимо, желая начать готовить себе завтрак, но, как только взялась за его ручку и чуть-чуть приподняла над плитой, как резко охнула от боли, и машинально схватилась левой рукой за правое запястье.

— Вот же ж параноик, — прошипела она вслух, явно при этом сдерживаясь от прочих эпитетов, метко характеризующих парня посредством игры слов из нескольких распространённых идиоматических выражений. — И какого хрена ты так не вовремя поумнел, Гарри?

Грустно полюбовавшись на несостоящееся поле боя с пока ещё лёгким голодом, она вернулась к себе в комнату. В ту, что когда-то делила с Джинни.

Забравшись с ногами на кровать, и обхватив колени руками, девушка явно сильно задумалась, о чём было понятно по её взгляду в никуда. Просидела она так относительно недолго, но, видимо, ей хватило прошедшего времени, чтобы прийти к каким-то своим выводам, после которых она развила понятную только ей деятельность.

Перво-наперво она достала свою палочку и внимательно осмотрела со всех сторон, уделив несколько больше своего внимания её рукояти. Довольно улыбнувшись, лихо покрутила её между пальцев и положила на столик рядом.

— Хоть я и рассчитывала, что ты её у меня отберёшь, но так даже ещё и лучше. Для меня.

Очень своеобразно порадовавшись сохранению у неё палочки, Гермиона, сев на краешек кровати, немного задрала футболку, так, чтобы увидеть татушку, наколотую у неё на левом боку чуть ниже последнего ребра. Татуировка была выполнена в каких-то багряно-красных оттенках, из-за чего издалека её можно было спутать со свежими, едва зажившими порезами. Рисунок татуировки представлял собой нечто абстрактное, в переплетении линий которого, если приглядеться, можно было рассмотреть кельтские мотивы.

Довольно полюбовавшись на эту красную кляксу на своём теле, Гермиона, зажав ткань подмышкой, чтобы не закрывала доступ к рисунку, приложила пальцы правой руки так, чтобы они закрывали внешние петельки, выходящие за границы основного переплетения линий. Застыв в такой позе и прикрыв глаза, девушка начала совершать глубокие вдохи и выдохи, стараясь дышать размеренно, словно готовясь к медитации в такой странной позе.

Так прошло несколько минут, пока неожиданно комнату не озарила тусклая красная вспышка, а между пальчиков девушки не оказался фиал, заполненный неизвестным зельем. Почувствовав холод стекла, Гермиона открыла глаза и довольно улыбнулась.

— Умный-то умный, но, как и раньше, доходит до него не сразу, — немного самодовольно высказалась она. — Твоё здоровье, Гарри.

После этого тоста Гермиона распечатала фиал, и одним глотком выпила его содержимое. Слегка поморщившись от вкуса проглоченного зелья, она посидела так несколько минут, явно прислушиваясь к происходящим в организме процессам.

Но, видимо, всё прошло, как и задумывалась, поскольку, она встала с кровати и, с так и не померкнувшей улыбкой, потянулась всем телом.

— Так, а теперь стоит волосы обмыть, а то ещё передоз будет, а я всё же хотела, чтобы к финалу он более-менее соображал. Да и лохматость эта прямо о прошлом напоминает, б-р-р!

Аж передёрнувшись от подобного напоминания о давно минувших неприятных днях, Гермиона пошла в ванную, не забыв палочкой уничтожить компрометирующую её улику.

Проведя весь день в ничего неделанье, страдающая от всё усиливающегося чувства голода, девушка сидела в гостиной, и гипнотизировала голодным взглядом камин, из которого уже чёрт знает сколько времени не вылезал этот чёртов Поттер.

В общем, когда Гарри вернулся домой, его с нетерпением ожидала очень злая девушка, которую от выражения своего фи из последних сил останавливало опасение, что, подняв тему гостеприимства, она останется голодной ещё на день.

Гарри, оглядев её и уделив внимание её эмоциональному состоянию, которое та до конца так и не смогла скрыть, с довольной усмешкой показал ей бумажный пакет.

— Хот-дог будешь? А то я его доесть не смог.

Но к его удивлению, девушка ни мгновенья не сомневаясь, кивнула на его предложение и протянула руку.

— Бросай.

Получив предложенный пакет, и проворно достав на свет его содержимое, Гермиона так же оперативно вонзила зубы в это заметно мятое произведение лондонских улиц. Гарри же в этот момент рассматривал творящееся перед ним представление, тщетно пытаясь держать бесстрастное выражение на лице. Однако немного озадаченности всё же пробивалось.

— Ты где столько шлялся?.. — Только съев всё предложенное, девушка смогла начать обращать внимание на окружающую её обстановку.

— И она ещё спрашивает! — возмутился Блэк. — А кто мне недавно свои списочки подкладывал?

Гермиона подняла брови в удивлении.

— Ты что, уже?! Все двадцать восемь человек?

— Сколько?! — неожиданно заорал на неё Гарри. — А шестьдесят три не хочешь?! Ты чем, шалава, думала, когда привлекала шестёрок типа Флетчера собирать слухи о моих партнёрах, не взяв с них клятв и потом отпустив с цельной памятью?!

— Ну-у-у... — мило потупилась девушка. — Что у тебя могут быть из-за этого проблемы... И что это займёт тебя надолго. А я всё равно была под оборотным и представлялась как Триша Хак.

В этот момент от убийства взглядом этой... этой... Гарри удержала только лишь клятва. Ощутив усиливающееся жжение на руке, он смог, хоть и не быстро, взять под контроль свои эмоции.

— А в результате я задолбался обливиэйтить эту толпу, предварительно покопавшись у каждого в мозгах на предмет что, куда и как этот очередной выкормыш трущоб сливал ради лишней пары сиклей. — Он без сил рухнул в кресло, стоящее рядом с уже занятым диваном.

— Да ладно тебе. Ну, узнали бы в министерстве, что кто-то по-крупному занимается скупкой старых талмудов и манускриптов по ритуалистике и прочей "страшной и кровавой тёмной магии". — последние слова она выделила интонацией, показывая своё несерьёзное отношение к мнению министерства. — Или что другой некто ведёт какие-то дела с представителями древних и не очень родов аристократов, явно замышляя опять же нечто тёмное... Или что очередной некто замечен в контрабанде и похищениях людей... Кстати, этот некто не хочет рассказать, что он там на самом деле затеял? Могу помочь, по старой памяти.

Однако Гарри сделал вид, что пропустил её слова мимо ушей.

— Кстати, как тебе моя благодарность за всю эту суету? — неожиданно миролюбиво обратился он к Гермионе, кивая на смятый бумажный пакетик, чем ненадолго озадачил девушку.

Та на некоторое время также переместила свой взгляд на упаковку своего очень позднего скудного завтрака.

— И что ты туда подмешал? — устало, будто разговаривая с маленьким мальчиком, спросила у него она.

— Тебе понравится, — ответил он ей, подкрепив свои слова змеиной многообещающей улыбкой.

— Боже, какой ты до сих пор мальчишка, — уже открыто простонала девушка.

— Ладно, пошутили и хватит, — резко стал серьёзным Гарри, левитируя на столик уже знакомый ей думосброс. — Допускать тебя к кухне я не собираюсь, потому буду приносить еду тебе с собой — уж от язвы желудка ты за это время точно не умрёшь. И сам тоже буду есть не здесь. Давай, ври дальше.

Гермиона также, как и Гарри ранее, собралась, став серьёзнее. Сложив перед собой ладони, она посидела несколько мгновений неподвижно, собираясь с мыслями, а потом продолжила свой рассказ.

— Возвращалась в Хогвартс я вся пылая негодованием — настолько сильно мне хотелось высказать директору всё, что я думаю о подобных обманщиках. — Девушка печально улыбнулась. — Да, тогда я ещё была настолько наивной, что считала, что стоит мне высказать своё "пфе", заявить, что больше не буду участвовать в шпионстве против своих друзей, как всё резко станет замечательным. Дурочка наивная, что и показала скорая встреча с Дамблдором.

Гермиона ненадолго прервалась, вытягивая очередные воспоминания в чашу думосброса. Закончив, она намекающе кивнула Гарри, взглядом приглашая окунуться в светящуюся жидкость. Гарри же пренебрежительным взмахом кисти показал, что уступает первую очередь присутствующей девушке. На что та, демонстративно хмыкнув, склонилась над мерцающим омутом.

Взгляду Гарри в очередной раз предстал набивший оскомину кабинет бородатого манипулятора. Присутствующие в помещении лица не изменились, кроме отсутствующей Минервы МакГонагалл. Директор привычно восседал за своим столом, с искренним интересом внимая горячему монологу девочки-гриффиндорки, девочка же всё сильнее горячилась, ощущая такое демонстративное игнорирование, а феникс, сидевший на жёрдочке, следуя примеру хозяина кабинета, попеременно каждым глазом недовольно рассматривал нечто мелкое и лохматое, мешающее ему спать.

— Довольно! — произнёс Альбус. — Замолчите, мисс Грейнджер, пока я не разрешил обратного. Это приказ.

Девочка поражённо раскрывала рот, онемев от подобных слов директора. Впрочем, изумление у неё очень быстро переросло в возмущение, а затем и в откровенную панику, когда она попыталась продолжить свой наезд на лидера светлых сил. За этой её попыткой, в этот раз с явно различимым любопытством, наблюдали оба присутствующих в кабинете разумных, да и портреты предыдущих директоров Хогвартса не остались в стороне.

— Можете говорить, — сказал Дамблдор, дождавшись появления на лице девочки признаков паники.

— А-а-а-а!!! — вернулся голос к девочке.

— Молчать! — оперативно отыграл своё решение директор.

Девочка снова вернулась к начатой пантомиме, паникуя всё сильнее.

— Ступефай, — демонстративно закатив глаза к потолку, пресёк маг излишнюю суету растущего организма. После чего, взяв с полки одного из шкафов фиал с зельем, влил его в рот девочки. — Фините. Можете говорить.

Девочка судорожно закашлялась, пытаясь отойти от вкуса насильно проглоченной жидкости.

— Что это за гадость?

— Умиротворяющий бальзам. Улучшенный, — довольно произнёс директор.

— Я даже боюсь себе представить, какой вкус у обычного, — буркнула себе под нос гриффиндорка.

— Вы ещё сможете обсудить зелья с профессором Снейпом, а пока, девочка моя, сядьте и послушайте меня очень внимательно. И не пытайтесь перебивать — вам же хуже будет.

Впечатлённая произошедшим, а заодно и успокоенная воздействием зелья, Гермиона присела на стул для посетителей.

— Вы совершенно правильно поняли, мисс Грейнджер, что ни я, ни ваш декан не связывались с вашими родителями. В этом не было ни смысла, ни необходимости, ведь с того момента, как шляпа вынесла свой вердикт, вашим опекуном в магическом мире являюсь я, как директор школы. Такова магия контракта, заложенная ещё Основателями. Это понятно? Хорошо.

По вашим глазам вижу, что вы хотите спросить у меня, зачем я вас обманул? Затем, чтобы вы дали клятву. Результат своего согласия вы только что почувствовали. Ну-ну, девочка моя, не стоит так бледнеть. Ничего страшного не случилось. ПОКА не случилось.

Вижу у вас вопрос "зачем" ещё актуален? Думаете, зачем мне понадобилась ваша клятва? Не стоит так бледнеть — я директор школы, а не рабовладелец. Этого я делать с вами не буду. И этого тоже. Мерлин, откуда такие у вас фантазии?!

— Вы что, читаете мои мысли??? — еле слышным шёпотом произнесла Гермиона.

— Это называется легилименцией, девочка моя. Довольно сложный раздел ментальной магии, которую ты начнёшь изучать с этого года наравне с оклюменцией. Второй раздел предназначен для защиты своих мыслей. Помимо этого, у тебя будут дополнительные занятия по физической подготовке, этикету, истории и традициям магического мира, владению холодным оружием и прочим по мелочи.

От этого предложения Гермиона надолго впала в недоумение.

— Зачем?

— Ах, девочка моя, опять этот вопрос. — Дамблдор покачал головой, с осуждением смотря на такую непонятливую собеседницу. — Естественно, чтобы защищать Гарри Поттера.

Ошеломлённая взрослая версия упомянутого Поттера повторила недавнее поведение молодой Грейнджер, беззвучно раскрывая рот в немом удивлении.

— И чему ты так удивляешься? — спросила его взрослая девушка. Гарри захлопнул рот, и сконцентрировался на ней. — Ты и сам знаешь, что Дамби любил копаться в головах его мальчиков и девочек. Вот тебе наглядная демонстрация — повязал клятвой, показал, что ты у него на крючке, а потом обернул всё так, что ты и сама рада прыгать по его указке.

— То-то ты и прыгала.

— И прыгала, и бегала, и ножи с заклятиями бросала по разным мишеням до потемнения в глазах.

— Да уж, это я по себе помню, — буркнул Блэк, непроизвольным движением потирая левую часть груди.

— Мне извиниться? — с невинной улыбкой задала вопрос Гермиона.

— Засунь себе свои извинения...

— Ой, можешь не продолжать — ничего нового ты мне явно не скажешь.

Только то, что девушка в этот момент исчезла из воспоминания, помогло Гарри не нарушить клятвы, и не убить одну змею подколодную, через чур острую на свой раздвоенный язычок.

Вернувшись обратно в кабинет, он зло уставился на свою бывшую подругу.

— Мне это начинает надоедать. Ты всерьёз собираешься мне показывать каждый свой чих? Можешь опустить свои посиделки в библиотеке, как и то, чему там тебя Грюм со Снейпом учили — мне это давно уже не интересно. Да и общее представление о твоей подготовке я уже давно сумел составить.

Девушка на прозвучавшую отповедь лишь слегка приподняла уголки губ.

— Раз не хочешь, смотреть, перескажу так, — смотря куда-то в пол перед собой, произнесла она.

Недолго помолчав, и сменив позу в кресле так, что теперь она сидела подтянув колени к груди, и обняв их руками, Гермиона начала рассказывать о событиях их второго года обучения в Хогвартсе со своей точки зрения.

— Несмотря на то, что я тебе показала, сразу серьёзно готовить меня Дамблдор не стал. Возможно давал время привыкнуть к новым обстоятельствам и проникнуться миссией по защите Мальчика-Который-Выжил, или может просто посчитал, что мои телодвижения василиску будут глубоко параллельны... Сам знаешь, старикашка был себе на уме.

— Ещё короче, — почти прорычал парень.

— Мне приказали не подпускать к тебе близко Джинни, следить за ней, чтобы она не выкинула чёрный дневник. При этом мне попытались запретить сильно выделяться своими знаниями, но я не смогла сыграть подобное, хотя и пыталась. Помнишь мои сердечки в расписании и прочие ужимки в отношении Локхарта?

— Убого. Этим ты тогда меня раздражала неимоверно.

— Спасибо, — склонила голову девушка. — Позже, когда начались нападения, я должна была до поры до времени не давать тебе где зря шляться по ночам в своей мантии, да и по вечерам тоже.

— А как ты сама попалась василиску на глаза?

— Попалась? Не смеши мои кудряшки, они уже давно распрямились. — Гермиона нахально похлопала глазками в сторону собеседника. — В больничном крыле лежала моя статуя, лично трансфигурированная Дамблдором из всякого мусора.

Гарри и в этот раз не смог скрыть своего удивления, с открытым ртом пытаясь осознать новые грани некоторых эпизодов своего прошлого.

Молчание затянулось. Девушка просто смотрела куда-то перед собой расфокусированным взглядом, глубоко погрузившись в свои явно не радостные мысли. Гарри, по-видимому, молчал по аналогичной причине, возможно раздумывая о том, сколько ещё моментов в его прошлом могут иметь двойное дно или обернутся не тем, чем ему казалось. И, судя по мимолётно промелькнувшему в глубине его зелёных глаз отражению этих размышлений, бывший герой света уже начинал жалеть, что позволил своей заклятой подруге вытащить на этот самый свет эти тёмные тайны.

— И зачем мне и Рону подложили твою куклу? — всё же нарушил недолгую тишину комнаты Гарри.

— Гарри-Гарри, — покачала головой Гермиона. — К твоему сведению, не всё вертится вокруг тебя. Нет, безусловно, то что твоя единственная подруга окаменела и нуждается в помощи и отмщении, простимулировало тебя соответствующим образом. Особенно, если учесть жирную подсказку, зажатую в каменных пальчиках. Да и то, вы, идиоты, не сразу сообразили.

— Ну, уж прости, я тогда больше за тебя переживал! — обиженно воскликнул Поттер.

При этих его словах Гермиона вскинула глаза на парня, разглядывая знакомое обиженное выражение на его лице.

— Извини, — стушевалась она.

Неловко смущённо помолчав, Гермиона продолжила.

— Меня перенесли на одну из баз Ордена, где и начали учить по усиленной программе с использованием Империо и маховика времени.

Поттер подавился заготовленной фразой, в итоге даже закашлявшись от ещё большего удивления. Виновница случившегося прикрыла ладошкой довольную улыбку на лице.

— Я знала, что ты по достоинству оценишь эту новость.

— А ты в курсе, что использование маховика времени магами, до окончательного становления их магического ядра, строго не рекомендуется? — Факт применения второго непростительного Гарри явно посчитал несущественным.

— Теперь уже в курсе, — грустно подтвердила она. — Мне и так не светило стать сильной ведьмой, а после всех этих лет... И ритуалы, что я проводила, смогли откатить только лишь часть нанесённого ущерба.

— И сколько тебе сейчас?

— Я стала старше на шесть лет.

— Ты что, Хогвартс дважды окончила?! — откровенно удивился Гарри.

— Знаешь, да лучше бы и дважды, чем через ту подготовку этих маньяков-параноиков, — зло выплюнула ведьма. — Если бы они и так сами не сдохли — убила бы!

Сидя в кресле, она от злости так вцепилась в подлокотники, что те аж жалобно затрещали.

— Мисс Грейнджер, двести приседаний! Не можете? Империо! Триста приседаний! Как сделаешь, отжаться сорок раз, — передразнила кого-то Гермиона. — Не можете повторить движение палочкой с первого раза, мисс Грейнджер? Империо! Вот такое движение, повторить сто раз, на мишенях отработать до истощения.

— Триста? Двести? В твои тринадцать? — резонно проявил скепсис Гарри.

— В этом всё и дело. Естественно, сразу я не могла. Даже под Империо. Но им это и было нужно, — Гермиона криво усмехнулась. — Мои инструктора были исключительно рациональными людьми. И тому, что их объект не может воспротивиться приказам, они только обрадовались — отсутствие споров и необходимости уговоров давало дополнительное время на тренировки.

Девушка откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

— Под Империо у тебя нет никаких иных чувств, кроме радости, почти наслаждения, от исполнения воли хозяина, и чуть ли не физической боли, когда ты не можешь выполнить приказ, — тихо произнесла она, явно вспоминая пережитое. — Ты помнишь, что ты чувствовал, когда Крауч, под личиной Грюма, наложил на тебя Империо в классе ЗОТИ?

— Да. Но я же его переборол.

— Ты — это ты, — тоном, будто ставя диагноз, произнесла Грейнджер. — А вот одной молодой девочке понадобилось почти три месяца подготовки и глотания разных гадостей, чтобы больше не мучиться часами от ненависти к самой себе из-за неспособности выполнить желание наложившего на неё Империо. А когда его снимали, я мучилась от другого чувства — бессилия из-за своей слабости и неготовности помогать своему другу Гарри.

На этих её словах затрещали подлокотники уже у кресла героя Света.

— Успокойся, — бросила в его сторону Гермиона, продолжая сидеть с закрытыми глазами. — Эти закладки снялись со смертью Дамблдора. Больше нет того слепого поклонения перед твоей великой миссией ради мира во всём мире, желания помогать тебе в ущерб своих интересов и жертвовать всем мне дорогим, таким, как мои родители, если оно мешает делу "всеобщего блага".

Сарказм в последних двух словах девушки буквально сочился ядом.

— Ты же стёрла им память и отправила в Австралию. Или нет? — спросил Гарри. Затронутая тема была той самой, которую он по-прежнему принимал близко к сердцу. Даже если это касалось Гермионы Грейнджер.

— Стёрла. Отправила. И они до сих пор там. — Гермиона отвечала сухо и резко. — В психушке.

Парень так и не смог подобрать слов, чтобы что-то сказать в ответ на это.

— Я столько раз стирала им память за все года учёбы в Хогвартсе, потому что они мешали, задавили вопросы, а я не знала, что им отвечать... — еле слышно продолжила она. — Эта грёбаная Австралия стала последней соломинкой, которую их разум не выдержал. Они продали за бесценок свой бизнес, купили билеты, прилетели, выполнив приказанное и закончив вложенную программу. Только вот разума, который бы смог додумать непротиворечивую картину мира, как это обычно происходит, у них уже не было — слишком много дыр в опорных точках ядра личности.

— Но ведь Обливиэйт обратим, — удивился Гарри. — Ты же сама сколько раз мне так гадила, возвращая воспоминания про меня у свидетелей. Я думал, ты специально нашла способ откатывать воздействие...

— Гарри, при всех наших отношениях... лечись от мании величия, — прямо посмотрела на него Гермиона, правда, смазала всё впечатление от своего тяжёлого взгляда, шмыгнув носом. — Нахрен ты мне не сдался, чтобы я из-за тебя тратила почти пять лет жизни и несколько тысяч галеонов на исследования. Вот подгадить по случаю — это святое.

Гарри поражённо раскрыл глаза и рот, когда до него дошла основная мысль из фразы девушки.

— Так ты... для них...

— Угу, — практически неслышно подтвердила она. — Гарри, давай продолжим завтра?

— С чего вдруг? Ещё можно... — начал он, но вдруг осёкся, присмотревшись к её лицу. — Хорошо. Завтра меня также не будет до вечера. И... разрешаю делать себе чай и бутерброды. Приготовление чего-либо другого под запретом.

Озвучив ограничения, Гарри быстро ушёл, стараясь не зацикливаться на замеченных им мокрых дорожках на лице девушки.

Торжествующую улыбку и так и не покрасневшие глаза своей собеседницы он заметить уже не мог. Впрочем, как и того, что она вдруг резко переменилась в лице, схватилась за живот, и рванула в сторону уборной.

Глава 4. О чувстве свободы замолвите слово.

Двумя днями ранее...

Когда-то давно кто-то из известных людей произнёс: "По-настоящему свободен тот, кто не имеет привязанностей". Истинность этой фразы бывший Поттер уже давно ощутил в полной мере на себе. Впрочем, как и вторую — "Если у тебя не осталось, чего желать, взгляни на себя, ибо, возможно, ты уже умер".

О, да. Свою свободу он выцарапал. В точности, как и было сказано, но только вот, что с ней делать дальше, Гарри не знал, так как привязанностей, тех, ради кого или чего живут обычные люди, у него не осталось. А, точнее, ему не оставили. Впрочем, не осталось и того, ради чего живут обычные люди. Но когда у него было всё, как у всех остальных?

У нынешнего Героя оставались ещё две вещи, ради которых он до сих пор оставался в этом мире — его ненависть и его желание. Ненависть к той, кто растоптала все его надежды и мечты о счастливой жизни с... Хотя, этого уже не произойдёт, а потому и озвучивать не стоит. И его желание, пусть по-детски наивное, но исступлённо-искреннее — вернуть из-за Вуали Арки Смерти его крёстного.

Способ осуществить второе он уже нашёл и даже подготовил всё к его осуществлению. А сейчас, очень вероятно, если один из его осведомителей не ошибся, то близко и первое.

Таковы были мысли Гарри Поттера, стоявшего неподалёку от кафе Флориана Фортескью и наблюдавшего сквозь большое окно кафе, как хорошо знакомая ему девушка сидит за столиком и ест из розеточки мороженое. Хотя, "ест" немного не то слово, ей больше бы подошло "насилует ложечку".

От того, чтобы рвануть к ней и упаковать по всем аврорским нормам, его останавливала только паранойя и благоприобретённая с возрастом осторожность — слишком многие хотели прибить его голову себе на стену. А потому, набросив чары невнимания, он начал изменять свою внешность с помощью заклинания Иллюзии.

Закончив приводить свой внешний вид в порядок, к девушке направился уже Гарольд Эвансдейл. Немного поговорив с ней, Гарри окончательно убедился, что это она, и что, как это ни удивительно, она одна. Гермиона Грейнджер. Та сука, которую он ненавидел до потери сознания, до желания собственноручно вырвать ей сердце.

Однако она в который раз смогла его удивить. Как приятно, так и не очень. Мелкая неприятность с её шестёрками, перечисленными в отданных бумагах, в которых, кстати, она явно написала не всех, ничто по сравнению с её согласием. Гарри не смог скрыть от неё своё ликование, суть которого, впрочем, девушка явно поняла неправильно, ибо тогда бы точно не торопилась предлагать себя в качестве жертвы.

Отконвоировав её в дом на Гриммо и получив с неё клятву, пусть даже для этого ему пришлось пообещать не причинять вреда до поры до времени, Гарри вздохнул про себя с облегчением. Если всё получится с её добровольной жертвой, то одна из его проблем поможет решить другую. Ту, ради которой он влез в самые дебри библиотеки Блэков, и не просто влез, а даже изрядно пополнил, собирая информацию по Арке Смерти, демонологии, призывах и некромантии. Ту, ради которой он раскопал этот ритуал с нестандартной симметричной двухфокусной призывной септаграммой. Ритуал, требующий добровольную жертву мага, причём не формальную, которую легко купить за деньги или услугу родственникам, ибо этот маг часть ритуала должен вести сам, а в конце своими руками ударить себя в сердце.

Осталось малое — перетерпеть её присутствие рядом и не спугнуть. Ради достижения своей цели он готов притвориться, что её ужимки вкупе со слезливым рассказом задели пару струн в его душе. Но при этом не стоит забывать проверять себя на сюрпризы — всё же она не зря заработала свою репутацию.

Настоящее время...

Оставив Грейнджер одну, Гарри направился к лестнице в подвал дома, впрочем, ненадолго задержавшись около двери вниз. То, чего он ожидал, себя ждать не заставило — его недавняя собеседница, сопровождаемая громким топотом, бодро рванула к белому другу.

Улыбнувшись удавшейся мелкой шалости, он направился в ритуальный зал дома.

За прошедшее время там ничего не изменилось — идеальная чистота, ровный свет, размеренное биение Силы родового источника, овеществлённого в камне алтаря. Последний так и притягивал взгляд к себе — казалось, что чёрный гранит поглощает весь свет, не отпуская от себя ни малейшего блика. Но какой бы важной частью жизни дома он ни был, сейчас достойную ему конкуренцию составлял другой элемент зала.

Это было явно творение какого-то фанатика-ритуалиста. Огромная септаграмма, насыщенная внутренними линиями, маленькими и большими кругами внутри неё, а также окружённая тремя идеальными окружностями, каждая из которых заключала в себя предыдущую. На некоторых точках пересечения внутренних линий были расставлены кристаллы разных цветов, испускающие слабое свечение. Но вся эта идеально выверенная геометрия меркла по сравнению с тем, что все линии рисунка септаграммы не являлись линиями как таковыми, а представляли собой цепочки мелких рун, казалось, вырезанных в камне пола.

Количество вложенного в неё труда просто поражало, даже если не знать о том, что нанесение рисунка должно производиться либо вручную, без магии, но тогда ритуал мог провести любой, либо единомоментно магией одного из участников. Гарри использовал последний.

Обойдя её по кругу, он в очередной раз с гордостью убедился в идеальности исполнения и верности порядка расстановки кристаллов. Оставалось дело за малым — провести ритуал, для которого она была предназначена. И на этот раз он точно будет доведён до конца.

Кивнув самому себе, Гарри вышел из зала и поднялся наверх — стоит подготовить для одной двуличной бессердечной стервы катрены её части ритуала.

К его удивлению, за то время, пока он пребывал в подвале дома, Грейнджер успела переварить его специи и устроиться на диване в гостиной. Видимо, стоило ожидать того, что простая отрава долго на эту заразу действовать не будет.

— Уже освободился и можем продолжить? — подняла она глаза на него.

— Валяй, ври дальше, — махнул на неё рукой Гарри, устраиваясь в кресле. В оказавшемся очень мягком и удобном кресле.

— Как я уже говорила, пока я "лежала" окаменевшей статуей в больничном крыле, меня усиленными темпами приводили в приемлемую физическую форму и обучали разным полезным фокусам. Кстати, жаль, что тебе довелось знать профессора Снейпа только со стороны, когда он тебя не хочет учить. Это его непередаваемое отношение к тебе, сопровождаемое язвительными комментариями... Лучше только, когда он не хочет учить, но его заставляют.

Девушка мечтательно подняла глаза к потолку, явно с удовольствием вспоминая множество оригинальных выражений лица упомянутого профессора.

— Вот уж без воспоминаний о ком я страдать не буду точно. Переходи к третьему году, а лучше сразу к финальной битве.

— А что там переходить? — пожала плечами Гермиона. — Я по-прежнему проживала жизнь дважды, прыгая с помощью маховика времени. Ты с Роном вяло разрывались между учёбой под моими пинками и новостью про Турнир трёх волшебников. Опустим всю эту рутину и перейдём к моменту, когда тебя выбрали в Чемпионы.

Девушка пересела поближе к думосбросу и стала наполнять его чашу нитями своих воспоминаний. Процесс оказался неожиданно долгим, нитей было много, да и девушка, закончив их вытягивать из головы, продолжила задумчиво сидеть в той же позе, как-то потерянно смотря на светящуюся жидкость.

Как ни странно, Гарри её почему-то не торопил.

— Ладно, раз уж начала, то смотри и на это. — С этими словами, девушка решительно вытянула ещё одну длинную нить и почти брезгливо бросила её к остальным. — Пошли смотреть, Гарри?

Гарри вставать уже не хотелось, но желание поскорее приблизить концовку оказалось гораздо сильнее.

— Ты первая...

Окунувшись в воспоминания девушки, Гарри осознал, что находится в кабинете директора Хогвартса. Из присутствующих были всё те же известные ему личности — Грейнджер, Грюм, Снейп и, конечно же, Дамблдор. При этом обстановка была далека от спокойного обсуждения.

— Альбус, ты вконец уже умом тронулся со своими хитромудрыми интригами! Какое, нахер, возрождение Волан-де-Морта?! — орал во всю свою лужёную глотку Грюм прямо в лицо директору, стоя перед ним и уперевшись руками в столешницу. — Тебе напомнить, что творил этот отморозок, которого ты лично выпестовал, стремясь во власть?!

Альбус же на эти крики демонстративно не обращал никакого внимания, продолжая аккуратно отпивать маленькими глоточками чай из фарфоровой чашечки, да закусывая между глотками своим любимым десертом.

— Молчишь? Так я тебе напомню, хрен ты бородатый! Из моего отряда я похоронил всех своих учеников, кроме двоих. А оставшиеся двое живы только потому, что Мунго жаба давит терять такую наглядную экспозицию для практикантов по воздействию разнообразных проклятий на мага. Я уж молчу про потери среди обывателей, а про магглов и подавно не вспоминаю...

Грюм вошёл в раж, и продолжал орать на Дамблдора, вращая своим волшебным глазом во все стороны, уперевшись расставленными руками в столешницу. Первые пару минут Гарри было интересно послушать перлы этого параноика, но так как Дамблдор никак на них не реагировал, стал больше внимания обращать на окружающие предметы мебели. В частности, на Снейпа.

Тот сидел в сторонке, прикидываясь ветошью. И хотя на его лице не отражалось ни одной эмоции, было видно, что от идеи Дамблдора он не в восторге, ибо очень ясно представлял себе, что первым делом сделает Том со своими последователями, когда вернётся к жизни и возьмёт в руки палочку. Так что явно, если бы не клятвы, о которых Гарри узнал гораздо позже относительно времени просматриваемых воспоминаний, Снейп уже бы точно стоял на пару с Грюмом и так же орал на бородатого махинатора. Но сейчас лишь непроизвольно сжатая в кулак левая рука, которую не было видно со стороны директорского стола, говорила о буре, кипешей внутри бывшего Упивающегося.

Грейнджер же, мелкая её версия, сидела в противоположном от Снейпа углу, белее мела, и с ужасом в глазах смотрела на Грюма. Отчего она так дрожала, словно лист на ветру, Гарри понять сходу не смог.

— Довольно.

Дамблдор произнёс лишь одно слово, причём спокойным тоном, не повышая голоса. Однако приказ сопровождался настолько сильным ударом волны магии от директора, что хватило не только Грейнджер, которая, похоже, просто-напросто упала в обморок, но даже ветерану Аврората — он всё-таки сбился с мысли, прервав своё велеречивое образное сравнение Дамблдора с различными представителями не магической фауны.

— Сядь, Аластор, — доброжелательно попросил Альбус, а когда тот замешкался, повторил. — Сядь, я сказал!

Грюм предпочёл выполнить эту просьбу. Директор же аккуратно поставил чашечку на блюдце, отодвинул конфетницу, после чего внимательным взглядом осмотрел присутствующих.

— Северус, помогите мисс Грейнджер занять вертикальное положение. Да споите ей что-нибудь для ясности мышления.

Проследив, как зельевар оказывает помощь дезориентированной девушке, которая хоть и не потеряла сознания, но явно была далека от нормального состояния, директор укоризненно посмотрел на аврора.

— Аластор, я думал, что вы с ней усиленно занимаетесь, а вы что? Как она будет выглядеть с такой-то подготовкой, когда с Гарри встретится с Волан-де-Мортом?

— А ты не посылай детей куда зря, и проблем не будет, — ехидно ввернул с места Грюм. — Будто сам не знаешь, что и в почти пятнадцать лет подростки ещё очень чувствительны к внешним воздействиям. Особенно твоего уровня. Вот годика через три она тебе уже даст прикурить.

Грюм предвкушающе оскалился, смотря каждым глазом одновременно на девочку и директора.

— Ну, полминуты точно, — заставила его выдать более реалистичный прогноз слегка вздёрнутая бровь Дамблдора.

— Северус, мальчик мой, — обратился директор к декану Слизерина. — Может, ты поможешь с тренировками девушки? Нет-нет, не стоит возражать, я знаю, что ты не боевик. Я имею в виду твои любимые зелья. Ведь можно же ускорить её развитие так, чтобы пик силы мисс Грейнджер пришёлся... Скажем, лет через пять, примерно?

Снейп развернулся всем корпусом — так, чтобы его лицо не было видно двум оставшимся собеседникам — и ненадолго задумался.

— Я могу подобрать курс стимуляторов, — словно раздумывая вслух, озвучил он некоторый промежуточный итог своих мыслей. — Правда, это сильно сократит отмеренный ей срок жизни, да и через пару десятков лет она уже сможет похвастаться своим уровнем магии разве что со сквибом. Вы считаете, что оно того стоит? Риск перегореть в процессе тренировок увеличится в несколько десятков раз.

Как бы Гарри не ненавидел Снейпа, но в этот момент он мог поклясться жизнью крёстного, что взгляд мужчины выражал искреннее сочувствие девочке. Гермиона же, как оказалось, находилась в не настолько невменяемом состоянии, ибо пусть и несколько заторможенно, но смысл своего ближайшего будущего смогла осознать.

— Пожалуйста, не надо, — умоляюще попросила она, подняв взгляд на директора. — Я буду стараться, я всему научусь. Не надо зелий. Я смогу...

Отчаяние девочки быстро перерастало в истерику, апогеем которой стала мольба не лишать её магии, ползая на коленях перед бородачом. Альбус, Аластор и Гарри с отвращением смотрели на уничижение девочки. Лицо взрослой же Гермионы ничего не выражало. Она, как и профессор Снейп, старалась смотреть куда угодно, но не на неё.

— Обливиэйт! — Директор поставил точку в концерте одной актрисы. Окружающая обстановка на мгновение дёрнулась, теряя глубину, но почти сразу вернулась обратно. Дамблдор же за этот момент успел взмахом руки вернуть дезориентированную ученицу обратно на стул.

— Знаешь, это было отвратительно зрелище, — оценил увиденное Гарри. — Ты никогда не имела в себе гордости.

Женщина просто грустно улыбнулась ему в ответ.

— Мисс Грейнджер! — тем временем позвал Альбус, выводя своим громким окриком девочку из прострации. — Девочка моя!

— А? Что? Да, я слушаю.

— Замечательно, я рад, что ты согласилась, и по-прежнему остаёшься верна своему желанию защищать Гарри, — ласково улыбнулся ей директор школы волшебства. — Всё же профессор разработал свой комплекс специально для тебя, и было бы невежливо не уважить его труд.

— Конечно, директор, я буду выполнять все рекомендации профессора Снейпа.

Гарри повернулся к взрослой девушке.

— Значит, почти сквиб?

— Примерно через год. И не сквиб, а маггла. Я это точно выяснила.

— Так вот почему ты пришла сама... Не захотела дальше жить без магии?

Девушка промолчала. Картина же вокруг них сменилась на какой-то полигон, где пыльная и слегка подкопченная, но по-прежнему сильно лохматая, "заучка" отрабатывала атакующую цепочку заклинаний. А после поражения мишени...

— Экспекто Патронум!

Серебряная выдра, в которую сложилась вызванная девушкой светящаяся дымка, резко метнулась в сторону одного из деревьев, стоящих по периметру полигона.

— Молодец, Гермиона, — похвалил её Грюм, сбросив деиллюминационное заклинание.

— Патронус?! — не смог скрыть своего удивления Гарри. — Перед третьим курсом?!

— Как видишь. Не один ты можешь быть избранным.

— И что же за счастливый момент ты использовала?

— Иногда, Гарри, счастьем является просто отсутствие необходимости что-либо делать и куда-либо идти. Ладно, ты хотел перейти к Турниру?

Обстановка сменилась. И опять это был кабинет директора Хогвартса. Но в этот раз в нём были только директор, как обычно сидящий за столом, и молодая версия Гермионы.

— Директор! Грюм не настоящий!

— Да, спасибо, мне уже сообщили.

Младшая Гермиона от подобного ответа едва удержалась на ногах.

— И вы ничего не сделаете? Почему? Это же точно кто-то из Пожирателей! Гарри теперь в опасности! — со всем пылом юности продолжала бороться за правое дело девушка. — А вам кто сообщил?

— Так надо, девочка моя, — с располагающей к доверию улыбкой на лице привёл весомый довод директор. — Защитные чары школы.

— Но... Ведь же... — Гермиона не сразу смогла подобрать доводы в защиту своего мнения. — Его же убьют! Похитят! Или ещё что похуже устроят!

— Мисс Грейнджер! Будьте добры, успокойтесь. Я вот как-то не додумался, что кому-то может понадобиться похищать труп с развратными целями. У вас слишком буйная фантазия.

Она немного смутилась, осознав, как можно было понять её слова, сказанные в запале.

— Я сознательно позволил проникнуть стороннику Волан-де-Морта в школу, где контролирую практически каждый шаг обитателей замка. А это означает, если вы ещё не догадались, что мне становится известно о почти любом происшествии в замке и его окрестностях. Пожиратель же мне нужен для того, чтобы поймать всех отпущенных нашим Министерством сторонников Волан-де-Морта. А на случай, если нужно быстро отреагировать, у меня есть вы. Или вы хотите сказать, что не готовы?

— Нет, нет! Я полностью готова! — яростна бросилась на защиту своей подготовки девушка.

— Вот и замечательно! И ни в коем случае не мешайте действиям самозванца — подобное испытание пойдёт Гарри только на пользу, закаляя характер.

— То есть всё твоё сочувствие было ложью, — констатировал Гарри. — Ты изначально знала, что я не кидал в Кубок своего имени.

— Считай, как тебе удобнее. Я просто показываю тебе то, что было. Ты сам видел, что мне скоро будет всё равно на твоё ко мне отношение.

Гермиона смотрела куда угодно, только не на него, словно стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Всё с тобой ясно. А что бы вы делали, если бы я не смог сбежать с кладбища? Если бы палочки не повели себя так? Или если бы Риддлу не захотелось бы поболтать? Ответь мне, Грейнджер!

Блэк практически сорвался на крик, неосознанно сжимая кулаки. Впрочем, она внешне осталась равнодушной, спокойно повернувшись к нему.

— Гарри, скажи, кого ты сейчас видишь? — спросила его она, кивая головой в направлении себя из воспоминаний. — Мне, конечно, лестно, что ты считаешь воплощением лжи и коварства шестнадцатилетнюю девушку, но... Разве это я допустила Крауча в школу? Разве это я поощряла слухи о твоём подлоге или подогревала распространение тех идиотских значков? Сколько ещё "разве" мне нужно вспомнить, чтобы ты перестал ставить меня наравне с Дамблдором?

— То есть, ты теперь белая и пушистая, а шрам напротив сердца у меня появился не из-за твоей руки? — Ненависть в его голосе вспыхнула с новой силой.

— Нет. Из-за моей. И я убила тогда тебя по своей воле! Потому что альтернативой был план Дамблдора, по которому тебя должен был прибить Авадой Волан-де-Морт!!! — заорала ему в ответ Гермиона. — И лучше получить в сердце артефакт, временно изымающий только одну душу из тела и не позволяющий ей уйти за Грань, чем надеяться на ничем не подтверждённые измышления, что Авада создателя крестража уничтожит именно крестраж, а не его носителя, дундук ты твердолобый!

Она, высказав всё это ему в глаза, резко отвернулась, уткнувшись лицом в ладони. А весь её вид в этот момент говорил, что она едва сдерживается от слёз. При этом она упустила возможность запечатлеть в памяти вид ошарашенного Героя магического мира, застывшего с открытым ртом.

— Всё не то, чем кажется, Гарри, да? — Гермиона грустно улыбнулась, продолжая невидящим взором смотреть на только ей одной видимое воспоминание.

— Не верю, — тряхнув головой, словно пытаясь избавиться таким образом от еретических мыслей, спокойно произнёс Гарри. — Тебе никогда в моих глазах не стать невинной жертвой чужих интриг. Только не после всех этих подстав и убийств. Можешь показывать и говорить мне что угодно, но от этого у тебя крылья не вырастут и нимб не появится.

В ответ на подобную сентенцию, Гермиона искренне расхохоталась, даже слегка согнувшись, чтобы упереться руками в коленки, ибо стоять ровно сил у неё уже не было.

— Ангел? Я? — бросив ещё один взгляд на Блэка, она снова подавилась приступом хохота. — Знаешь, Гарри, ты, когда молчишь, кажешься всем гораздо умнее. Я скажу это всего один раз, поэтому постарайся запомнить мои слова раз и навсегда. Готов?

Распаляясь с каждым словом всё сильнее, она всё ближе подходила к нему, пока не остановилась практически лицом к лицу, смотря глаза в глаза. Гарри, ошарашенный внезапным напором и быстрой сменой настроения девушки, настороженно следил за всеми её движениями. Спустя пару секунд он согласно кивнул в ответ её вопрос.

— Мы не друзья, Гарри. Ты мне не друг, понял? — прошипела она ему в лицо. — То, что зарождалось между нами, умерло в корчах ещё в первые года, когда я ради тебя подыхала на тренировках. Когда я блевала от отвращения, копаясь в трупах. Когда меня учили убивать и смотреть на дело рук своих, заставляя рассказывать о том, в чём я ошиблась и как можно было убить более правильнее в зависимости от обстановки. И то, что я тебе сейчас показываю, это не желание оправдаться или обелить себя. Нет. Мне срать на твоё отношение ко мне. Ты хочешь меня убить? Убьёшь, не волнуйся. Я не сбегу из этого дома, можешь даже не запирать. После всего, через что я прошла, я хочу сама выбрать себе, как именно мне сдохнуть!

Она прервалась, чтобы вдохнуть ещё раз, и продолжила.

— Можешь не говорить банальность про то, что мол, могла бы и сама по себе сдохнуть. Не дождётесь! — Неожиданно она ласково улыбнулась ему, легонько ткнув указательным пальчиком с идеальным маникюром в грудь. — Я не доставлю тебе подобного удовольствия. И знаешь почему?

— Почему? — вынужден был спросить он, не выдержав повисшей между ними паузы.

— Потому что перед смертью я хочу сделать тебе последнюю гадость. И знаешь, что, Потти?

— Что? — опять спросил у неё он, незаметно для себя занимая роль ведомого в разговоре.

— Я её уже сделала!

Весь вид Грейнджер в этот момент вызывал только одну ассоциацию — кошка, полностью довольная жизнью, которая только что вылакала мисочку молочка и теперь в своё удовольствие играющаяся с беспомощной мышкой. Растерянный вид Гарри только усиливал данное впечатление.

Гермиона, бросившая взгляд в сторону зеркала, с чувством полного удовлетворения сохранила в своей памяти данную сцену. При этом в своих глазах она не увидела ни грамма удовольствия или иных эмоций — лишь холодное равнодушие профессионала. Красноты от слез также там не было.

— Директор! Грюм не настоящий! — Зацикленное воспоминание продолжало идти своим ходом, но никому из них до него больше не было дела.

Глава 5. Сомнения

Гарри сидел за столом в кабинете особняка на Гриммо, наблюдая отсутствующим взглядом за пляской языков пламени в камине, и напряжённо размышлял о сложившейся ситуации. Початая бутылка огневиски, которого в ней осталось на донышке, подтверждала всю сложность размышлений, результат которых его не радовал — ведь сегодня он понял, что окончательно запутался в том, что происходит.

Да, сначала он обрадовался, словно первокурсник первому получившемуся заклинанию, что Грейнджер у него в руках. Тем более, что цена этого успеха была смехотворна — всего лишь выслушать историю этой су... Ладно, чертовски умной суки, да просмотреть парочку её воспоминаний, сдерживая себя не столько данной клятвой, сколько предвкушением того, что она и так сдохнет в ходе ритуала.

Это, однако, оказалось гораздо сложнее, чем он думал в начале. Слишком болезненными оказались эти воспоминания, заставляющие кровоточить, казалось бы, уже давно зарубцевавшиеся шрамы его души. Да и взгляд с третьей стороны, пусть и не поменяв его отношения к Дамблдору, всё же заставил слегка иначе относиться к ней. Ещё не сочувствуя, но невольно примеряя её жизнь на себя, и, к своему удивлению, находя много похожих эпизодов. И недавно он осознанно поймал себя на подобной мысли.

Случившееся заставило Гарри судорожно проверять себя на посторонние воздействия, зелья и проклятия. И, какая неожиданность, кое-что постороннее в своём организме он сумел обнаружить. Что именно это было у него в крови, он понять не сумел, но вот пара основных компонентов навевала мысль о чём-то влияющем на критичность мышления. Седативный эффект при этом явно шёл бонусом. В итоге, пришлось несколько часов потратить на чистку организма.

Как он смог сам себя уговорить тогда не нарушать клятвы, он сам не понял, но играть больше под её дудку уже не хотел. Легко запоминаемое воздействие сыворотки правды, как и мерзостный вкус после её применения на языке, она бы легко заметила, что с учётом невозможности применения стирания памяти у окклюмента подобного уровня, полностью отсекало настолько простой и понятный путь получения ответов. Зелье же болтливости вызвало у неё просто несварение.

Подобное совпадение... Напрягало. Пусть она и проговорилась, дав ему объяснение своему приходу в его руки. В тот момент, он даже на пару мгновений подумал оставить ей жизнь — ведь что маггла может сделать волшебнику? Но промелькнувшие мечты так и останутся мечтами — эта стерва будет опасна всегда. В любом виде. Ему ли об этом не знать?

В итоге оставалось просто терпеть, стараясь незаметно подталкивать её к тому, чтобы пересказ шести лет их жизни не затянулся ещё на эти же самые шесть лет. Хотя, с учётом маховика времени, тут будут и все десять, наверное. Он, конечно, с возрастом стал несколько терпеливее, но не настолько же!

И вот сегодня она изобразила перед ним, что сорвалась, как бы показав свои истинные чувства. И Гарри совершенно не понимал зачем она это сделала. Зачем вести такое логичное повествование, показывая себя в его глазах жертвой, и даже мученицей, подталкивая его к выводу, что она всегда была на его стороне, а всему виной злобный бородатый дедушка, дать весомую причину своего появления и обоснование желания умереть от его руки, и при этом практически следом сказать, что ненавидит его?

Подобное было нелогичным, подозрительным и непонятным, а потому заставляло его чувствительную точку ощутимо, и даже несколько резко, напрягаться в попытке понять, где же тут запрятана ловушка. Как на зло, на ум ничего не приходило.

А в это время, этажом выше, одна особа накинула себе на шею привычную тяжесть золотой цепочки, прикидывая, хватит ли ей четырёх оборотов или лучше будет сделать их пять, но посидеть немного под заклинанием хамелеона?

На следующее утро двое заклятых друзей, позавтракав тем, что Гарри собственноручно принёс из ближайшей маггловской бургерной, продолжили начинающее становиться им привычным занятие — просмотр воспоминаний с авторскими комментариями. Правда, началу просмотра предшествовало короткое вступление девушки.

— Знаешь, Гарри, — задумчиво накручивая на пальчик локон волос, сказала Гермиона. — Я, когда задумывала показать тебе свои воспоминания, думала пройтись по каждому году наших приключений. Но, вижу, что и тебе и мне подобное уже ни к чему. Изначально я думала, что ты поймёшь меня, и, если не простишь, то позволишь просто уйти без долгов перед тобой.

Гарри на этих её словах в который раз судорожно сжал многострадальные подлокотники раритетного кожаного кресла. Гермиона сделал вид, что не заметила этой реакции.

— Но теперь... теперь и я осознала, что мне подобное от тебя как-то и не нужно. Так что давай закругляться.

— Ты признаёшь свой рассказ оконченным? — по-настоящему удивился Гарри её неожиданному финту.

— Почти. Осталась только пара памятных для нас моментов. Убийство Сириуса, Джинни и... Рон.

— Что? — Гарри показалось, что ему послышалось. — Ты... Ты... Неужели и тут ты...

Гермиона же, не став дожидаться пока к Блэку вернётся дар членораздельной речи, стала заполнять думосброс своими воспоминаниями.

— Я покажу. Но, чтобы ты на меня сейчас не набросился, наплевав на клятву, скажу на словах — Блэка убила Джинни, пусть и неумышленно, но став причиной его падения в Арку. Джинни убила я, так как её действия подпадали под приказ Дамблдора о твоей защите. Рон же, случайно узнав обо мне... наивно совершил зверское самоубийство, посмев меня опоить какой-то дурманящей и возбуждающей гадостью, и позволив отыметь слизеринцам мою безвольную тушку. Да, директор тогда стёр мне воспоминания, в который раз, но после я смогла восстановить всё заблокированное. А ведь если бы Дамблдор не запретил мне стирать память Уизли, ничего бы этого не случилось. Наверное... Так про последнее мне воспоминания загружать? А то там всё немного в тумане.

Гарри никак не отреагировал на её вопрос, а потому Грейнджер, равнодушно пожав плечами, закинула ещё одну светящуюся нить в думосброс. Спустя несколько мгновений они вместе погрузились в свежую порцию воспоминаний.

Гарри очутился в зале с Аркой Смерти в тот самый момент, когда они, тогда ещё школьники, вели бой с Пожирателями. И его внимание сразу же захватила дуэль Сириуса и Беллатрикс Лестрейндж. Её безумный смех и плавные уверенные движения. Его оскал на лице, уже предвкушающий победу. Их пикировка во время боя. И... цвета лучей из палочек, а также схемы движений. Ступефай? Риктумсемпра? Но... Но... Почему, он же сам... Он же тогда сам видел же...

— Они не могли сражаться друг с другом, — тихонько произнесла Гермиона. — Для истинных Блэков семейные узы не пустой звук, как ты сейчас видишь, Гарри. Не об этом ли ты всегда мечтал? Семья, несмотря ни на что? Пусть Сириус не разделял взглядов семьи, пусть он разругался со всеми и хлопнул дверью, пусть он отсидел десяток лет в Азкабане, пусть Белла стала Лестрейндж и с гордостью носила на предплечье метку Тёмного Лорда, но он всё равно не смог поднять палочку с желанием убить. Впрочем, как и она. Глупость, если спросить у меня.

И, одновременно с окончанием фразы, Сириус элегантно увернулся от красного луча Беллы, отпрыгнув в сторону туманной завесы Арки... Чтобы поймать грудью такой же луч, выпущенный с той же стороны. Сириус замер, парализованный в момент, когда ещё не поймал равновесие после прыжка на площадку перед Аркой, и стал поначалу медленно, но постепенно всё быстрее заваливаться в Арку. Ещё мгновение, и он провалился сквозь неё.

Переведя взгляд в сторону, откуда прилетел второй луч заклинания, Гарри увидел Джинни, замершую посреди схватки, и наполненными ужасом от содеянного глазами смотревшую на Арку. Белла также обернулась, пытаясь найти того, кто помешал её дуэли с Сириусом. Ещё одно мгновение на осознание того, кто именно стал причиной его смерти... И женщина обманчиво плавно развернулась к рыжеволосой девушке, перехватывая палочку в более удобное положение для наложения теперь уже смертельного проклятия.

Джинни же, хоть и видела Беллу, продолжала неподвижно смотреть на неё, даже не пытаясь поднять руку с палочкой. Казалось, ещё секунда, и Белла убьёт ту, что стала причиной смерти последнего прямого из Блэков, но... Откуда-то сбоку прилетел тёмно-зелёный луч непонятного заклинания, заставивший женщину резво дёрнуться в сторону и переключить своё внимание на более опасного противника.

Точнее, противницу. Гермиону.

Гарри поражённо смотрел на разворачивающееся перед ним действо, в котором между двумя достойными друг друга противницами, непрерывно меняющими позицию и уворачивающихся от встречных заклинаний, царило напряжённое молчание, лишь слегка нарушаемое их натужным дыханием. Казалось, для них больше не существовало остального мира — только противник и его палочка. Но стоило только шальному заклинанию нарушить их танец, как в ту сторону мгновенно отправлялось что-то заковыристое, а что именно, даже сейчас, слёту, Блэк определить не мог. Такими темпами, прежде, чем противницы покинули зал с Аркой, ответку успели схлопотать трое Пожирателей и пара Орденцев. Причём последние получили её не от Беллы.

— Дальше неинтересно, — сказала Гермиона, и картинка побоища в министерстве сменилась такой для него знакомой кухней Норы Уизли, где Джинни добавляла какое-то зелье в тарелку с едой.

— Джинн, что ты делаешь? — спросила её Гермиона, только что вошедшая на кухню и заставшая её явно на месте преступления, судя по тому, как вздрогнула Джинни. Не дождавшись ответа, Грейнджер быстро подошла к девушке и выхватила у той фиал с зельем из рук. Уверенные движения руки над открытым фиалом, лёгкий вдох, и осознание того, что едва тут не произошло. — Знакомый запах, Джинн.

— Гермиона, — с паникой на лице, очень неубедительно, попыталась оправдаться рыжеволосая. — Это не то, что ты думаешь!

— Правда? — очень натурально удивилась одна из сильнейших окклюментов своего поколения. — А мне кажется, что так пахли те пирожные, которыми угостил меня Рон, а потом... Впрочем, тебе этого не нужно знать.

Джинни потрясённо ахнула, от подобных новостей даже на секунду забыв о той пикантной ситуации, в которой она оказалась.

— Но ты же ведь не...

— Это неважно. — Едва видимая красная вспышка оставила Джинни стаять замершей статуей. — Легиллиментс!

— Она собиралась подсунуть тебе это приворотное, Гарри, — нейтральным тоном произнесла взрослая Гермиона. — Точнее, подливала в течение года разные составы. Но так как ты дундук тормознутый, глубоко закомплексованный и стеснительный, результатов она не видела. В результате всё больше повышала дозировки и меняла составы, не имея терпения подождать, пока от предыдущих очистится твой организм. Если бы я не поймала её сейчас, то ты гарантированно был бы мёртв после этого ужина.

— Не верю... — Подобное откровение стало для Гарри полностью неожиданным.

— Просто смотри.

А на кухне в этот момент Гермиона закончила просмотр воспоминаний своей уже бывшей подруги.

— Значит, парное зелье? Значит, для закрепления влечения обязательно нужно в течение суток трахнуть объект воздействия? И ни в коем случае не пить пару зелья одному, так как они вместе в организме превращаются в яд?

Джинни, несмотря на парализацию, становилась всё бледнее и бледнее.

— Значит, это ты дала Рону фиал с таким запомнившимся мне вкусом? Что же, тем лучше. Это как раз подпадает под мою клятву защищать Гарри и устранять угрозы его жизни. Ты ведь фактически его травила, и даже если я сотру тебе память, ты всё равно продолжишь свои попытки стать миссис Поттер...

Глаза Джинни наполнились ужасом, когда она осознала, что задумала Грейнджер. И та полностью подтвердила её догадку, аккуратно запрокинув голову и влив всё содержимое фиала в рот несостоявшейся миссис Поттер.

— Фините! — сняла она парализацию, предварительно уничтожив все улики.

— Гермиона, не надо!!!

— Обливиэйт! Ты вспомнила, что забыла у Лавгуд свой дневник, и срочно должна его забрать.

Гермиона слегка потрясла Джинни за плечо, отчего та очнулась.

— Джинни, ты в порядке? — заботливо произнесла девушка.

— Да, Герм, в полном, — слегка заторможенно произнесла Джинни. — Мне просто нужно срочно кое-что сделать...

С этими словами она быстро покинула кухню.

Гарри резко повернулся к повзрослевшей версии малолетней убийцы из только что просмотренных воспоминаний, явно желая сказать что-то резкое.

— Хочешь сказать, что я не должна была вмешиваться, и мне нужно было позволить ей тебя оприходовать по полной программе? — опередила его она, сбив весь порыв.

— Да.

Гарри смущённо отвёл глаза в сторону. Гермиону же явно задел данный факт биографии Поттера, а потому она продолжила давить ему на мозоль.

— Тогда почему ты никак этого не показал ей в школе? Зачем ты пытался бегать за Чжоу, если тебе так была дорога Джинни?

— Я... Тогда я ещё, видимо, не понимал, что... хочу быть с Джинни, — тихо, смотря в пол сказал Гарри. — Джинни была для меня просто подругой, как и ты. Просто младшая сестра лучшего друга. А Джоу... Она была красива, заставляла обращать на себя внимание... Повёлся, наверное, на внешнюю красоту. Правильно Снейп говорил, я — идиот.

— И в итоге она потихоньку травила тебя, пока ты определялся. И даже пыталась провоцировать, клеясь к другим парням. А ты просто благородно решил не мешать ей, страдая в уголке?

Гарри, по-прежнему рассматривая что-то на полу, убито кивнул.

— Ну, извини, Гарри, что я поступила так с твоей, на тот момент будущей, тайной любовью. — Извинений, впрочем, как и сожаления, в её голосе совсем не было слышно. — Мне как-то было насрать на тебя в тот момент. Ну, трахнулись бы вы вечерком, ну, смотрел бы ты на неё влюблённым телёнком до конца дней своих, если бы выжил. Плевать я в тот момент хотела на это. Формально, это было лишь оправданием для Дамблдора. А убила я её вот за это...

Картинка воспоминаний сменилась, перенеся их в один из заброшенных классов Хогвартса. Там были двое — Рон и Джинни. Рон выглядел смущённым, что лишь подчёркивалось краснотой его лица, а Джинни — уверенной и привыкшей командовать.

— Да пойми же ты! — уговаривала она брата. — Если ты и дальше будешь так себя вести, то её уведёт какой-нибудь Томас или Финниган! Я же вижу, что она тебе нравится, а ты не вызываешь у неё отвращения. Она же заучка, и ждать от неё, что она покажет заинтересованность в тебе, всё равно, что у моря погоды. Ты должен взять всё в свои руки! А моя обязанность, как сестры, тебе в этом помочь.

— Но... — робко попытался превратить монолог в диалог Рон.

— Никаких "но"! — не дала сбить себя Джинни. — Ты с этим своим "но" ещё долго будешь собственноручно в одиночестве свою палочку полировать. Её просто надо чуточку подтолкнуть. Просто открыть глаза, а дальше всё получится само собой. Она же тебе нравится? Нравится. Умная? Умная. Красивая? Красивая. Ну, когда вылезает из книг и берёт в руки гребень.

Джинни на этом месте коротко хихикнула, вызвав смешок и у Рона, когда они вспомнили не одну пару подобных моментов с участием обсуждаемой персоны.

— И мама будет не против, если она станет твоей невестой, — привела самый весомый довод Джинни.

Однако Рон всё ещё сомневался.

— Всё равно я считаю, что нельзя так с ней — она же наша подруга. И вообще, а тебе-то какой толк в этом, что ты так усиленно меня к ней подталкиваешь? — Парень, наконец-то, проявил подозрительность.

— Гарри начал на неё заглядываться, — ни капельки не смущаясь, ответила фанатка Поттера. — Он пока ещё сам не понял, что рядом с ним есть девушка, но мне со стороны виднее.

— И ты решила использовать меня, чтобы убрать конкурентку? — Брат явно обиделся на сестру, судя по тону вопроса и выражению лица.

— Но ты же мой брат. Да и сам на неё засматриваешься! — аргументировала свою позицию Джинни. Рон утомлённо со стоном впечатал лицо в ладонь, громко простонав сквозь пальцы.

Однако Джинни не сколько не смутилась его укоризненным взглядом, ожидая его ответа с нисколько не смущённым взглядом.

— Ладно, как ты себе это представляешь? — спросил у сестры Рон. — И учти, я пока ещё ни на что не согласился...

Воспоминание ещё раз мигнуло, сменив декорации уже на другой заброшенный класс. Ну, как заброшенный — кто-то приложил много усилий, чтобы убрать пыль и прочий мусор с пола и остальных поверхностей, а также расставил столы так, чтобы было за ними сидеть более удобней. Мелочи вроде нормальных мягких стульев вместо приевшихся лавочек шли приятным бонусом, явно добавляя уюта помещению. Хотя с несколькими пейзажами или натюрмортами на стенах, как в остальных классах, было бы ещё интереснее. Но, может, просто у этого кого-то было такое изысканное отношение к искусству.

Молодая Грейнджер озадаченно рассматривала новое амплуа заброшенного класса, незаметно для себя приподняв правую бровь, чем невольно повторила выражение лица профессора Снейпа, с которым оный обычно пристально рассматривал очередное уникальное по своим неповторимым характеристикам творчество какого-нибудь гриффиндорца в классе зельеварения. Девушка периодически переводила взгляд с комнаты на зажатую в руке записку, словно желая убедиться, что она попала по адресу.

— А, ты уже здесь? — донеслось со стороны дверей. Обернувшись на голос, зрители увидели только что вошедшего в комнату Рона. — Мне казалось, что ты, как обычно, задержишься в библиотеке...

— Ну, я же обещала тебя подтянуть в Чарах... — слегка обиженным тоном ответила на эту подколку она. — Я смотрю, ты немного тут подготовился? Хотя мы могли, как и раньше, заниматься в гостиной факультета.

Гермиона слегка кивнула головой в сторону столов со стульями.

— Делов-то — переставить пару стульев со столами и Эванеско потренировать, — серьёзно ответил он. — Зато никто не будет к тебе приставать с вопросами, и всё твоё внимание достанется мне.

Она лишь звонко рассмеялась в ответ на этот только что озвученный коварный план.

— Кстати, держи, — протянул ей свёрток Рон. — Ты же опять опоздала на ужин, так ничего и не успев съесть. Я кое-что захватил тебе перекусить на кухне.

Она слегка смутилась от подобного внимания, но быстро зарылась в свой будущий ужин.

— Ты пока ешь, а я покажу, как у меня получается задание Флитвика, — сказал подруге Рон, улыбаясь тому, с каким предвкушением та сервирует себе ужин, трансфигурируя из какой-то мелочёвки себе тарелки и остальную сервировку.

Некоторое время больше ничего интересного не происходило — девушка ужинала, а Рон кое-как кастовал заклинания разных курсов, при этом больше внимания уделяя не отработке чар, а наблюдению за Гермионой. И вот, видимо, наконец, случилось то, чего он ждал — её движения стали несколько заторможенными, а взгляд потерял большую часть осмысленности. На просмотре воспоминаний это отразилось не лучшим образом — части картинки начали случайным образом затягиваться туманом, а лицо Рона начало терять чёткость, приобретая чьи-то чужие черты.

— Спасибо, Рон, — поблагодарила его Гермиона. — Было очень вкусно. Ты как-то договорился с эльфами, что они сделали такие восхитительные пирожные?

Несмотря на то, что со стороны было видно, что с девушкой что-то не то, она сама ничего подобного не замечала, а её речь была по-прежнему чистой и ровной.

— Это... Джинни передала, — с запинкой ответил тот.

— А, тогда понятно, — хихикнула своим мыслям Гермиона. — Ладно, на чём мы с тобой остановились?

Она начала вставать, но, стоило ей только сделать шаг в сторону Рона, оставшись без опоры, как она сразу же потеряла равновесие, и точно бы упала, если бы её не подхватил на руки Рон. Точнее, всем было понятно, что это Рон, только в наблюдаемых воспоминаниях его лицо уже давно было другим — волосы стали чёрными, лицо сделалось шире и не таким вытянутым, а глаза изменили цвет на зелёный. Короче говоря, чтобы узнать в нём Гарри Поттера, не хватало только очков.

— Какого чёрта? — не замедлил высказать своё отношение к подобному плагиату оригинал.

— Таково действие этой отравы, — безэмоционально ответила Гермиона. — Оно влияет на восприятие, незаметно подменяя реальность на образы тех, к кому на самом деле влечёт жертву. Иронично, не правда ли, Гарри?

А воспоминания шли своим ходом — пока зрители отвлеклись на разговор между собой, Гермиона с полной самоотдачей взасос целовалась с объектом своей потаённой страсти, постепенно начиная давать волю рукам, самозабвенно исследуя тело и начиная избавлять его от мантии.

— Гарри, я... — начала говорить Гермиона из воспоминаний, когда они переместились на столы, а её рот ненадолго освободился. Рон же в этот момент суетливо избавлялся от остатков одежды. — Я люблю тебя!

Распахнутая блузка, открывающая вид на аккуратные холмики груди девушки, с напряжёнными сосочками, а также широко разведённые ножки, задравшие юбку и позволившие увидеть клубничку, изображённую на её влажных трусиках, демонстрировали её желание во всей красе.

Блэка, наблюдающего за этой картиной, перекосило от отвращения. Впрочем, вторая участница этого просмотра также поморщилась. Настоящий Гарри повернулся к ней, явно не желая смотреть на то, что произойдёт дальше, с собой в главной роли. Впрочем, краем глаза он успел заметить, как Рон избавил девушку от предпоследней преграды, сдёрнув с неё этот забавный элемент белья.

— Клубничка? — уточнил Блэк, выразительно приподняв бровь.

— Заткнись, Поттер! — Обжигающий ответный взгляд поставил точку на этой теме.

— Ну, не хочешь, как хочешь. Только мы так и будем здесь смотреть эту порнушку, или пойдём уже в ритуальный зал? Сразу говорю, если ты таким образом хотела, чтобы я тебя трахнул, а потом разжалобился, то ты сильно просчиталась.

Гермиона не стала отвечать на эту шпильку, потому как дальнейшие события начали развиваться по неожиданному сценарию.

— Ступефай! — раздалось от двери, заставив оцепеневшего Рона опасть на пол.

Молодая же Гермиона уже настолько сильно попала под воздействие зелья, что никак не отреагировала на произошедшее.

— Это мы удачно зашли, — прокомментировал тот же голос, обладатель которого подошёл поближе к получившейся композиции. Вслед за ним зашли ещё двое, в таких же зелёных галстуках, как и на первом госте.

— Ух ты! Это же трипл "Г" и рыжий предатель крови Уизли! — присвистнул ещё один из них. — Похоже, мы совершили благое дело, не дав ему продолжить свой род.

— С другой стороны, он хотел трахнуть грязнокровку, показывая ей её место в нашем мире, — взял слово третий, — а мы не дали ему этого сделать. Это, как бы тоже нехорошо...

Пришедшая троица явно озадаченно задумалась, пытаясь решить неожиданную дилемму в рамках своего мировоззрения. Особого сюрреализма придавал этой сценке тот факт, что размытые воспоминания принадлежали той, что сейчас лежала на столе, а потому данный разговор между собой вёл Гарри Поттер.

— Гарри, возьми меня...

Оные "Гарри" переглянулись между собой, а потом кивнули друг другу.

— Ну-с, джентльмены, кто будет первым?

Довольные стоны девушки, раздавшиеся почти сразу, были заглушены вторым слизеринцем, решившим занять ротик девушки в процессе ожидания своей очереди.

— Достаточно, или предпочтёшь досмотреть до конца? — ехидно спросила настоящего Гарри Гермиона. — Или тебе показать наши дальнейшие встречи, после того, как меня начали шантажировать? Тебе показать со всеми тремя или по отдельности также сойдёт?

— Хватит, — отказался он от столь заманчивого предложения.

Разойдясь по креслам в кабинете, они надолго погрузились в молчание, каждый по-своему переживая только что увиденное.

— Надеюсь, детей у тебя нет? — неожиданно спросил он.

— Ты... — вскинулась было Гермиона, но резко дёрнувшаяся рука прервала её гневный порыв, и ответ вырвался у неё практически неосознанно. — Нет. Как и этих уродов.

— Это замечательно, — резко подобревшим тоном почти промурлыкал себе под нос Гарри, заметивший это подтверждение работы клятвы. — Они, как я понимаю, умирали долго, мучительно и вдалеке от тебя...

Гермиона настороженно покосилась на него, предчувствуя для себя что-то плохое. И Гарри не замедлил продемонстрировать правильность её ощущений.

— Гермиона, — ласковым голосом, словно они вернулись в Хогвартс, и ещё были лучшими друзьями, начал Гарри. — Скажи мне, милая, зачем ты на самом деле сдалась мне в руки и так рвалась в этот дом?

Она в удивлении распахнула глаза, осознавая заданный вопрос, а потом, когда к ней пришло понимание его сути, машинально потянулась к предплечью, на котором огненной лентой свилось магическое воплощение принесённой ею клятвы говорить правду.

Руку начинало пока понемногу, но постепенно всё сильнее, припекать, давая понять, что медлить с ответом ей лучше не стоит.

Глава 6. Эндшпиль

— Я уже говорила тебе, Гарри, — ровно произнесла девушка, внешне никак более не показывая напряжения, образовавшегося за её нейтральным выражением на лице. — Рассказать тебе свою историю, перестать бегать от тебя. Возможно, поучаствовать в ритуале, что ты приготовил для меня.

Руку почти перестало печь.

— Правда? — Гарри подался чуть вперёд в своём кресле. — И навредить ты мне не хочешь?

— Конечно... Хочу! — всё также ровно, и даже несколько мечтательно, чем напомнила сама себе Лавгуд, протянула девушка. — Хочу поиграть у тебя на нервах, хочу причинить боль тому, из-за кого я вляпалась во всю грязь этой ублюдочной сказки для взрослых, хочу воткнуть нож тебе в сердце или собственноручно перерезать тебе шею, чтобы пидорас Дамблдор в гробу перевернулся.

От подобной откровенности Гарри онемел на несколько секунд.

— Или это для тебя новость, мой мальчик?

Поттера снова передёрнуло от двух, столь много значащих для них двоих, слов.

— Заткнись!

Гермиона смиренно сложила руки у себя на коленях, как бы демонстрируя, насколько она благовоспитанная девушка. Гарри же устало простонал, в изнеможении прикрыв лицо ладонью.

— Так, ещё раз. Ты хочешь меня убить? Отвечай только да или нет.

— Да.

— Ты обязана меня защищать? Отвечай только да или нет.

— Да.

Улыбка Гермионы стала немного ехидной.

— Как ты хочешь меня убить?

— Воткнуть нож тебе в сердце.

Гарри успел удивлённо распахнуть глаза, но вот уточнить причину столь конкретного желания не успел, так как девушка самозабвенно продолжила, явно довольная заданным вопросом.

— Удушить, отравить, прибить Авадой, запытать до смерти Круциатосом, утопить, подсыпать стекла в еду, разорвать конями, испытать на тебе методику Прокруста, проверить на тебе воздействие всех заклинаний из полного справочника проклятий Гилберта Милосердного от 1276 года...

— Стоп! Я тебя понял. — Гарри каким-то беспомощным жестом начал тереть свои виски. — И почему с тобой ни разу не было всё так просто?

— Уж такая я сложная личность, Гарри, — уже без капельки веселья в голосе ответила ему Гермиона. — Весь ваш магический мир, включая тебя самого, сделал для этого так много.

— Так, — собрался Гарри. — Это всё интересно, но реализовать подобные фантазии у тебя явно не получится. А потому ответь мне на следующий вопрос... Если я сейчас отведу тебя в ритуальный зал в подвале, ты согласишься добровольно участвовать в нём и не будешь пытаться прервать его ход? Да или нет?

— Да.

Своё согласие Гермиона озвучила громко, чётко и без малейшей задержки.

— Повтори! — Гарри явно никак не мог поверить, что она это сказала.

— Я спущусь, стану или лягу туда, куда ты покажешь, и приму участие в ритуале в месте, куда ты меня приведёшь. Так яснее?

— В чём подвох? Ты не будешь мешать мне? Почему?

— Не буду, Гарри. Потому что я в курсе того, что за ритуал ты хочешь провести. Неспроста же у меня был список тех, через кого ты разыскивал запрещённую министерством литературу. По моим расчётам, вероятность, что ты умрёшь, близка к девяноста восьми процентам. А вот вероятность того, что я успею полюбоваться на то, как тебя разорвёт или заживо испепелит, близка к ста процентам. Но ты всё равно не откажешься от своего желания, ведь так?

— Так, — глухо согласился Гарри.

— В общем, я донесла до тебя, согласно своей клятве, какую глупость ты хочешь совершить. Согласен?

— Да.

— Тогда пошли, — встала Гермиона.

— Куда? — не понял Гарри.

— Блять, Поттер, — истинно снейповским взглядом посмотрела на него девушка. — Проводить твой долбанный ритуал. У меня уже сил нет заниматься перед тобой моральным стриптизом.

Гарри озадаченно моргнул. Дважды. А потом просто поднялся, и, приказав девушке идти за ним, пошёл в сторону лестницы. Гермиона послушно шла за ним, не проявляя ни грамма сомнений в своём поведении. И лишь завершив спуск и войдя в ритуальный зал, она специально для Гарри изобразила проявление удивления.

— А ничего у тебя здесь — креативненько. Но Гарри, ты в курсе, что ты ебанутый на всю свою голову фанатик, одержимый маниакальной идеей? Только подобный сугубо однобоко одарённый человек будет запитывать весь рунный кластер целиком! При таком размере он способен даже Дамблдора заставить напрячься.

На этих своих словах она подошла поближе к рунным линиям фигуры и смогла рассмотреть метод, которым они были нанесены...

— Беру свои слова назад. Ты гениально ебанутый маньяк.

Гарри же никак не показал, что услышал слова девушки, спокойно заняв предназначенное для него место в фигуре.

— Стань в круг, где лежит свиток пергамента. По моему сигналу развернёшь его и начнёшь читать.

Дождавшись, когда она заняла нужную позицию, Блэк начал ритуал, затянув на одной ноте чтение латинских катренов, на первый взгляд не несущих никакой связной мысли.

— Что, даже не дашь почитать инструкцию по эксплуатации? — пребывая в очень благодушном настроении, поинтересовалась у него Гермиона.

Но тот не ответил, полностью поглощённый своей частью ритуала, уже начавшего отзываться на монотонный речитатив. А его эффекты уже сейчас завораживали — по линиям из цепочек рун начало распространяться свечение, зажигающее более яркие искорки в узлах их пересечений, кристаллы концентраторов, расставленные в управляющих точках, цветом своего свечения начали рисовать сюрреалистические картины цветовых вуалей на стенах, плавно мерцая гранями в процессе перераспределения энергии, а марево искажения, всё сильнее проявляющееся над всей фигурой, лишь увеличивало впечатление о мощи магии, что очень скоро воплотит в реальность желание.

Но Гермиону данные красоты нисколько не трогали — она была сконцентрирована на словах, что произносил Мальчик-Который-Выживал-До-Сих-Пор. С последним звуком, поставившим точку в первом этапе затеянной ею многоходовки, девушка облегчённо выдохнула и позволила себе искренне улыбнуться.

Гарри же, морально уставший от напряжения и страха ошибиться в заклинании, с подозрением посмотрел на неё.

— Чему ты сейчас улыбаешься?

Ответом ему стала резко изменившаяся пульсация кристаллов — они вдруг начали синхронно вспыхивать, то почти полностью погасая, то разгораясь подобно Солнцу.

— Вот этому, Гарри. Прислушайся к себе — ничего странного не ощущаешь?

Гарри озадаченно прислушался к ощущениям, обращая внимание внутрь себя.

— Что?! Почему?! — поднял он глаза на ту, чья сила должна была стать платой за почти невозможное. И ту, чья магия так и осталась при ней.

В отличие от него.

— Я не мог ошибиться...

— Могу тебя заверить, Гарри, ты выполнил всё верно. И правильно провёл первый этап ритуала, добровольно принеся себя в жертву. Чувствуешь, как, пока ещё медленно, твоя магия утекает в этот, любовно сотворённый тобою же, кластер? Видишь, как свечение маркеров в узлах вспыхивает в такт с твоим сердцем... Спасибо тебе, ты настоящий друг.

Гарри, осознав, в каком положении оказался, попытался выскочить из, как он ранее считал, главного центра фигуры, но не смог не то, что пошевелиться, но и просто мышцы напрячь.

— Ломаешь себе голову, как так получилось? Что же, пока у тебя ещё есть магические силы и руны не зарядились до конца, я могу тебе рассказать.

Гермиона задумчиво и несколько картинно, приложила указательный пальчик к губам, поддержав локоть правой руки левой.

— Наверное, идея подобного зародилась у меня тогда, когда я потеряла своих родителей. Именно тогда мне пришла в голову мысль, что у меня в этом мире не осталось никого и ничего, чтобы мне продолжать жить. Правда, эта слабость быстро прошла, но основная мысль осталась. В этом мире у меня не было ничего хорошего, так может в каком-нибудь другом у меня жизнь сложится не так паршиво? Эта мысль оставалась обычной неосуществимой фантазией, пока я не получила доступ к библиотеке Дамблдора, которую он собирал в процессе своих побед у врагов и обмана союзников. И каково же было моё удивление, когда я нашла почти то, о чём я когда-то мимолётно помечтала и забыла под грузом дерьма вокруг. Гарри, как ты думаешь, что на самом деле делает этот ритуал?

Гарри угрюмо молчал, всё сильнее бледнея с каждой крупицей силы, вытекавшей из его тела, покрываясь при этом испариной.

— Не догадываешься? Понимаю. Даже для меня, державшей в руках древнейшие рукописи и просто-напросто мерзкие гримуары из библиотек Пожирателей Смерти, подобное показалось фантастикой. И тогда я не решилась не то, что проводить, а даже рассматривать реальность шанса на то, что он может оказаться рабочим. Этот ритуал позволяет отправить себя в прошлое. Не так, как это делает хроноворот, создавая твоего двойника в одном времени, а в виде набора воспоминаний. Но и цена за это соответствующая — требуется жертва с очень сильным даром. Как ты понимаешь, Гарри, примерно такой силы, как ты. Всего-то делов, что жертва должна сама добровольно начать ритуал, подарив ведущему всю свою магическую силу, чтобы он мог с её помощью послать себя в прошлое.

Девушка покосилась на всё быстрее вспыхивающие кристаллы. Пора было заканчивать.

— Но тебя ведь не совсем это интересует? Хочется, наверное, узнать, как я смогла подсунуть тебе под видом призыва сущности из-за Грани этот ритуал?

Вспыхнувшие интересом глаза Гарри выдали его согласие.

— Да ничего сложного. Ты как одержимый скупал всё, связанное с Аркой Смерти, магией Призыва и Некромантией. Сложить два и два было несложно. Чуть сложнее было подготовить искусственно состаренные свитки, чтобы никто не смог отличить их от настоящих, имеющих отношение к древнему Шумеру, и в которых бы говорилось о воплощении потерянной души. Через третьи-пятые руки они в конце концов осели у тебя. Имея же описание ритуала, подтверждаемое разными источниками, трудно удержаться от его проведения.

Ненависть, с которой Гарри прожигал её взглядом, казалось, перебила ощущение мощи от практически наполнившихся до краёв магией линий септаграммы.

— Думаю, ты задаёшь себе вопрос, зачем я тут тебе показывала свою жизнь и прочие моральные истязания? — Гермиона грациозно изогнулась, наклонившись к полу, и вытащила камень из-под ног, открыв тем самым тайник, где лежало нечто продолговатое, завёрнутое в ветошь. — Чтобы спрятать тут это.

Лёгкое движение кисти — и слетевшая тряпка открыла Гарри вид на атейм, твёрдо лежавший в руке девушки.

— Мне нужно было пробраться сюда, но я не знала, сколько времени займёт взлом дверей в доме Блэков. И я решила тебя отвлечь — показать свои воспоминания, накачав при этом зельем, влияющим на разум и снижающим критичность восприятия. Именно благодаря сочетанию зелья и особенным образом сформированных нитей воспоминаний ты так и не задал мне правильный вопрос, хотя под конец, видимо, вычистив свой организм от зелья, начал задумываться о моих действиях и целях. Клятва же, которую я вытребовала у тебя о непричинении мне вреда до конца рассказа, пошла приятным бонусом, существенно облегчив мне работу.

Скрип зубов, раздавшийся со стороны парня, для Гермионы был подобен музыке Сфер.

— А сейчас, Гарри, пора перейти к последнему этапу ритуала. И это не та муть, что я насочиняла для тебя, — предвкушающе улыбнулась она ему. — Завершением ритуала является смерть жертвы. И тут уже не важно — добровольная она или нет. Последние слова?

— Чтоб ты сдохла, мразь!

— Обязательно, Гарри, — грустная улыбка слегка тронула губы девушки, — ведь клятву защищать тебя с меня никто не снимал. Но цель всегда оправдывает средства. А потому... Прощай.

Неверным бликом мигнул выпущенный в полёт твёрдой рукой атейм, вонзившись в грудь парня. И одновременно с ним линии септаграммы вспыхнули нестерпимым слепящим светом, поглощая в своём сиянии всё окружающее.

И мир изменился.

[ Каждый эпилог далее представляет собой свою независимую концовку фанфика, соответствующую своему названию. Поэтому выбирайте что-то одно и не задавайте потом вопросов, почему они друг другу противоречат. ]

Эпилог. Dark

Она очнулась от давно забытых звуков автомобилей и щебетания птиц, доносящихся откуда-то издалека, лежа на чём-то мягком, укрытая одеялом. Воздух был свеж и слегка влажен, говоря о том, что недавно прошёл дождь. Открывать глаза не хотелось — предательское чувство страха сковывало веки так, словно их приклеили заклинанием вечного приклеивания.

Боялась, но стоило ей лишь расслышать чьи-то осторожные шаги, от которых еле слышно поскрипывали ступени лестницы, как те распахнулись сами собой, а тело рефлекторно напряглось... Чтобы впасть в ступор от осознания того, что...

— Мерлин, у меня получилось!!! — Хотелось бы сказать, что девочка, проснувшаяся дома в своей кровати, прокричала их во весь голос, да только голос у неё пропал от избытка чувств.

Гермиона села на кровати и с ностальгией стала рассматривать свою старую детскую — мягкий пушистый ковёр, непонятного из-за возраста серо-бежевого цвета, ломящиеся от учебников и справочников книжные полки, вместе с книжным шкафом со стеклянными дверцами, кучу мелких плюшевых игрушек, растыканных по углам дивана, стоящего у стены напротив...

Дальнейшую ностальгическую медитацию теперь уже опять девочки прервала вошедшая к ней в комнату мама, явно пришедшая разбудить своё чадо.

— Гермиона... — начала говорить она, едва распахнув дверь и поворачиваясь в сторону кровати. — А, ты уже встала? Иди умывайся, и бегом завтракать. И даже не смей смотреть в сторону своих волшебных учебников, пока как следует не поешь!

Однако Джина Грейнджер совсем не ожидала того, что её любимое чадо вдруг с места и без разбега, практически телепортировавшись, окажется у неё на шее, обнимая оную так, словно пытаясь удушить.

— Мама, мама!!! — заливалась слезами девочка, всё сильнее пытаясь обнять женщину.

Джина, явно растерявшаяся от подобного напора дочери, старалась успокоить ту, нашёптывая что-то ласковое на ухо и поглаживая по спине.

— Ну, тише, тише... Не плачь. Это был просто сон...

Спустя десяток минут Гермиона всё-таки вспомнила, что окклюменцию она изучала, а потому попыталась применить ранее натренированные навыки... и обломалась. Сознание категорически не понимало, как можно успокоиться и не думать о белой обезьяне. В результате чего удивилась так, что истерика прекратилась мгновенно.

— Так, мам, прости, мне нужно в ванную, — скороговоркой пробубнила она, шмыгнув носом и вывернувшись из объятий. — Я сейчас спущусь.

— Хорошо, милая, — озадаченно посмотрела на закрывшуюся в глубине коридора дверь Джина. — И что это только что было?

А девочка в этот момент уже внимательно рассматривала себя в зеркале, пытаясь определить, в какой момент времени она вернулась, и что за фигня произошла с её способностями и навыками. Почему-то рефлексы тела остались при ней, что удивительно само по себе, а вот моторики никакой не было, что подтверждал саднивший локоть, которым она умудрилась удариться о дверь. С разумом и сознанием вместе с памятью тоже было всё не слава богу. Она знала, что и как делать, но не могла применить ни одного приёма окклюменции — мозг явно не знал, что так можно мыслить. Как это коррелировалось с тем, что она привычно реагировала на внешние раздражители, ей было решительно непонятно, ведь рассчитывала она совсем на обратное — имея тренированный разум, быстро довести до кондиции тело.

Но всё это мелочи, и она о них будет думать потом — завтрак ждёт.

Спустившись вниз, она заново знакомилась с родителями, заново наслаждалась чувством свободы, когда не нужно непрерывно следить за окружением и ожидать нападения в любой момент. Если и были у неё счастливые моменты в детстве ранее, то они просто меркли с тем ощущением счастья, что она испытывала в этот момент.

После затянувшегося завтрака Гермиона вернулась в свою комнату, пытаясь настроиться на деловой лад. Первое, что ей нужно определить — время, а потому она начала искать свои учебники для Хогвартса, ведь мама ей недавно про них говорила, а, значит, первый поход в Косой переулок уже был. Пять минут поисков, и...

— Нет. Не может этого быть. Я просто их купила заранее, — пребывая на грани истерики, прошептала Гермиона, отказываясь верить своим глазам. — Я же всё рассчитала, всё должно было получиться... Палочка! Где эта блядская деревяшка?!

Девочка судорожно начала повторный обыск в комнате, переворачивая всё вокруг.

— Вот, нашла! — воскликнула она. — У меня не должно быть этого обета здесь.

Истерически всхлипывая, то и дело откидывая руками волосы назад, она пыталась успокоиться и произнести заклинание проявления клятв. Три слова, жест и замерший напротив ладони кончик палочки, прошедшей в ходе него мимо локтя.

— Мерлин, за что?! — не выдержала она, разрыдавшись от осознания того, что всё было зря.

Вокруг её руки ядовитой сияющей змеёй свилось кольцо принесённого обета.

* * *

Гарри Поттер открыл глаза. Сквозь окружающий его полумрак едва виднелось что-то беловатое. Неосознанным жестом он привычно нашарил справа себя очки, надев их.

Знакомый потолок чулана под лестницей заставил его предвкушающе улыбнуться. Дамблдор, Грейнджер — всё только начинается.

Петуния Эванс испуганно покосилась в сторону чулана, откуда неожиданно начал доноситься пугающий любого нормального человека просто-напросто дьявольский смех.

Эпилог. Medium

Ясный солнечный день для Великобритании был скорее исключением, чем просто проявлением хорошей погоды. А уж погожий день, приходящийся на выходной, был исключением вдвойне. Многие из жителей Литл Уингинга воспользовались этим, чтобы провести время за пикником на природе или просто подышать свежим воздухом, прогулявшись по городскому парку в приятной компании.

На этом фоне сидевшие в парке на лавочке лохматый черноволосый мальчик в очках и девочка с пышными каштановыми волосами никак не выделялись из общей массы отдыхающих. Судя по внешнему виду, они были увлечены разговором, рассказывая свои детские истории, как это обычно бывает. Однако, если бы кто-то смог пробить установленный вокруг лавочки барьер от подслушивания и магглоотталкивающие чары, то был бы очень удивлён теме только что начатого разговора.

— Грейнджер, и после всего случившегося ты посмела так просто прийти ко мне? — Голос Гарри Поттера был всё так же полон сдерживаемой ярости, странно смотревшейся на лице девятилетнего мальчика.

— А у меня теперь есть выбор? — огрызнулась упомянутая Грейнджер. — Я просто пришла убедиться, что ты ни хрена не ты, а ты снова оказался самим собой. Я так же, как и ты, просто ссу кипятком от радости новой встречи. Надо же мне было так накосячить с ритуалом...

Девочка была более сдержана в своих эмоциях, но досада в её голосе читалась легко.

— И что будешь делать теперь? Снова убьёшь?

— Гарри, отнесись, пожалуйста, более серьёзно к этому. В конце концов, мы с тобой уже взрослые люди, прошедшие через многое и давно разбившие розовые очки. Мы можем ненавидеть друг друга и из раза в раз пытаться убить один другого. Только в этом времени у нас обоих есть враги гораздо сильнее. И на их фоне противостояние двух девятилеток с взрослым сознанием выглядит просто смешно.

— И что ты предлагаешь? Забыть всё?! — практически на змеином прошипел ей в лицо Поттер. — Даже не мечтай.

Девочка тяжело вздохнула. Ну, почему с этими пацанами всё так сложно?! Подумаешь, убила его немножечко. Дважды. Но он же всё равно остался живой в конце концов.

— Я не предлагаю забыть. Я предлагаю объединить усилия, — осторожно, словно сапёр, подходящий к взведённой мине, сказала она. — Есть Дамблдор и Снейп. У тебя ещё Тёмный Лорд скоро воскреснет, а у меня числится должок к Грюму и желание подгадить МакГи за её подставу.

— Да ну? Я, значит, снова должен подставить тебе спину, чтобы ты могла опять воткнуть мне нож в сердце? Назови хоть одну причину, по которой я должен тебе поверить.

Смотря горящие упрямством глаза мальчика, Гермиона поняла, что они не договорятся. Больше он ни за что не станет её слушать. Но этот идиот без неё при первой же встрече с Дамблдором сдаст вместе с собой и её! Похоже, судьба полюбила издеваться над ней.

— Я дам тебе Непреложный обет, — сказала Гермиона, словно бросаясь в омут, упёршись взглядом в землю.

Затянувшаяся пауза заставила её посмотреть на своего собеседника. Поттер представлял собой иллюстрацию потрясения — вытаращенные глаза, перекошенные на носу очки и распахнутый из-за отвалившейся нижней челюсти рот.

— Ну, чему ты удивляешься? Даже на момент нашей последней встречи у тебя с окклюменцией было чуть лучше, чем никак. Без меня Дамблдор тебя раскусит при первой же встрече, как, впрочем, и Снейп. И сам ты за пару лет ничего не сделаешь. А за тобой пойду и я. А я не хочу!!! Слышишь?! Я не хочу повторения всего этого кошмара!

Девочка уже откровенно кричала в неожиданно накатившей истерике.

— Я хочу просто жить. С родителями. Найти друзей. Забыть то, что творила, поставив всё на кон в стремлении попасть сюда, и прожить нормальную жизнь. Если бы не ты, я бы просто просидела пять лет до СОВ и свалила из Хогвартса. А, может быть, и вообще туда не пошла бы, сбежав из этой страны.

Поттер молчал, каким-то новым взглядом рассматривая своего врага.

— Я Мастер Рун, Гарри. Я смогу защитить твой разум, смогу вернуть себе форму за эти два года. Мы оба знаем, где крестражи. Я знаю, как вытащить кусок Лорда из тебя. В моих воспоминаниях есть координаты кладов, найденных в будущем, деньги из которых можно пустить на наёмников и прочее...

Гермиона замолчала, с непонятным выражением смотря на него.

— Гермиона, — начал Гарри. — Я удивлён.

Взгляд девочки сменился на озадаченный.

— Столько предложений, и даже план успела составить. Но ведь эту ситуацию можно разрешить гораздо проще. Почему ты предлагаешь мне всё это, если тебе ничего не мешает меня просто убить? Или стереть память до возраста тела?

Прохожие, прогуливающиеся по дорожке, неподалёку от детей, с улыбкой посмотрели на выражение лица девочки. Всем сразу стало понятно, что мальчик сказал ей нечто очень глупое. Гермиона, заметив подобные взгляды, поспешила влить в нацарапанные на лавочке руны ещё немного магии. Да, детское тело и отсутствие нормальных инструментов заставляли её терпеть подобные неудобства.

— Гарри, ты тормоз. А отпускает тебя только после парочки хороших ударов по самолюбию. И теперь я убедилась, что это у тебя с самого рождения, — поспешила она продолжить свою мысль, видя, как Поттер начинает заводиться. — Ты про пророчество забыл, что-ли?! Кто Лорда убивать будет? Я не хочу на себе проверять, смогу ли я тебя убить до его исполнения, или чем для меня эта попытка может закончится. Меня, знаешь ли, лавры Девочки-Которая-Выжила ни капельки не прельщают. Как, впрочем, и загробная жизнь. А стереть память? Это невозможно. Обливиэйт лишь блокирует воспоминания, несмотря на широко распространённое заблуждение. Поверь, подобное прокатило бы со всеми, кроме Дамблдора. Это всё равно, что колокольчик с бантиком повесить.

В очередной раз повисла затянувшаяся пауза между ними.

— Знаешь, Гермиона, — первым решил нарушить неуютное молчание Поттер, — я тоже много чего хочу. А не хочу, наверное, ещё больше. Знаешь, когда я узнал, чем ты занималась за моей спиной, когда ощутил у себя в груди тот кинжал... Знаешь, о чём я тогда подумал?

Гарри посмотрел прямо в глаза девочки. А та, спустя несколько секунд, отвела свой взгляд в сторону.

— О том тролле. И как доверчиво ты в меня вцепилась тогда, ревя во весь голос в истерике. И я до сих пор не знаю, от какого удара мне было в тот момент больнее — от удара кинжалом или же от твоего предательства. А теперь ты просишь меня снова поверить тебе.

Девочка по-прежнему смотрела в сторону, опустив голову.

— А ты подумала, что будет, если я соглашусь сейчас принять твою клятву, а потом мы приедем в Хогвартс? А там Дамблдор снова захочет повторить свой трюк с клятвой одной магглокровки? Будешь изображать второго Снейпа? Подобное для нас обоих ничем хорошим не кончится.

— Опыта притворяться мне не занимать, — недовольно буркнула себе под нос Грейнджер. Гарри на это лишь многозначительно хмыкнул.

— Знаешь, Грейнджер... Приди ты ко мне с этим предложением сразу, как я очнулся в доме Дурслей в этом теле, я бы тебя постарался просто и незатейливо задушить. Несмотря ни на какие последствия. — Девочка согласно кивнула, но предпочла никак его слова не комментировать. — Но спустя два года спокойной жизни... Относительно спокойной, учитывая Дурслей, я уже не хочу её терять.

— Так что ты решил? — не выдержала она очередной паузы.

— Давай попробуем, — протянул ей руку Гарри. — Слово, Тёмная Леди Грейнджер?

— Слово, Тёмный Лорд Поттер, — робко улыбаясь в ответ, пожала она ему руку.

Очередное неловкое молчание между ними на этот раз было прервано девочкой.

— Гарри, только предлагаю пока отложить в сторону вопрос с крестражами Риддла. В первую очередь нам стоит заняться крестражами Дамблдора.

Поттер ошарашенным взглядом посмотрел на неё.

— Что? — удивилась она в ответ. — Неужели ты думал, что Дамблдор так легко попадётся на смертельное проклятье и даст себя убить Авадой, а потом ещё и уронить с Астрономической башни? Он рассчитывал, что сможет возродиться и вернуться во всём своём величии Великого Светлого Мага.

— Но он же тогда не возродился, — недоумённо возразил Поттер.

— Так крестражей у него на тот момент уже не было, — с хитринкой в глазах и довольной моськой ответила ему девочка.

Гарри, смотря на веселящуюся девочку, невольно поёжившись от холода, пробравшего его до костей, где-то очень глубоко в мыслях подумал, что поступил правильно, согласившись на её предложение. Ему не удалось убить её тогда, вряд ли получилось бы и сейчас. А потому пусть с ней враждуют другие, а он... будет смотреть за их смертью, стоя в сторонке. Ведь в том прожитом будущем он так же, как и она, неоднократно мечтал просто жить. И может теперь, когда их цели совпадают, это у него получится гораздо лучше, ведь здесь ещё живы те, кто был ему дорог там.

Прохожие, снова обратившие своё внимание на парочку детей, невольно умилились картине того, насколько робко один черноволосый лохматый мальчишка улыбнулся чему-то довольной девочке с выпирающими зубами, беззаботно болтающей ногами в воздухе.

Эпилог. Light

Гермионе Грейнджер хотелось плясать и смеяться от счастья. У неё получилось! Она это сделала! Она — это снова она в девять лет. У неё снова есть семья. Да, пусть они, как и раньше, мало обращают на неё внимания, но это всё решаемо, ведь способности к магии по-прежнему с ней. Подобное настроение у неё так и не прошло, несмотря на две недели жизни в новом прошлом.

Но, чтобы окончательно закрыть вопрос с достигнутыми результатами ритуала, осталось проверить последний момент. Именно поэтому она стояла сейчас в Литл Унгинге на улице Тисовой прямо напротив дома номер четыре и смотрела на то, как мелкий Поттер работает в саду домовым эльфом. Одетый в разношенную рабочую одежду на пару-тройку размеров больше, чем нужно, он явно с удовольствием рыхлил землю, вручную пропалывая траву, подрезал кусты живой изгороди... В общем, Гермиона потеряла счёт времени, откровенно получая удовольствие от подобного зрелища.

А маленький Гарри всё неуютнее чувствовал себя под взглядом какой-то лохматой девочки, уже больше часа наблюдавшей за ним из-за забора. Заметил он её случайно, так как та стояла в сторонке, не то, чтобы прячась, а скорее прикрываясь ветками сирени. За это время он уже успел голову сломать, что ей от него надо и где он мог ей перейти дорогу. Хотя, скорее всего, снова Дадли что-то наврал, и быть ему опять крайним. Гарри тихонько грустно вздохнул, непроизвольно потерев рёбра, куда пришёлся последний удар, полученный от Пирса, закадычного дружка его двоюродного братца.

Время уже близилось к полудню, Гарри успел переделать в саду все задания до конца недели, а девочка всё никак не уходила, а только продолжала смотреть за ним с каким-то непонятным для него удовольствием. Даже улыбнулась, когда он умудрился зацепиться за шипы и разодрать себе рукав. Точно, ей про него уже с три короба наврали.

Придя к подобному выводу, Гарри решил больше не задерживаться, а просто закончить работу на сегодня, переодеться и пойти на своё привычное место в парке, где его никто не найдёт. Сказано — сделано. Выскользнув через заднюю калитку, он, сделав петлю, чтобы точно избежать встречи с ней, быстрым шагом направился в сторону городского парка, как-то естественно переходящего в пока ещё редкие заросли. На удивление спокойно добравшись до места, Гарри сел на берегу пруда, привычно положив подбородок на руки, которыми обнимал колени. Таким образом он мог часами смотреть на воду и живность, плавающую по поверхности пруда. Это помогало ему успокоиться, ненадолго забыть о том, что дома его ждут очередные упрёки и затрещины. Так, спокойно смотря вдаль, Гарри незаметно для себя и заснул.

Гермиона, подойдя к уснувшему мальчику, подрагивающей рукой довольно стряхнула трудовой пот с лица. Она уже думала, что без палочки у неё не получится усыпить этого неугомонного. Зато не придётся с ним говорить и оставлять след в памяти. А воспоминания о том, что за ним сегодня наблюдала какая-то незнакомая девчонка, быстро затрутся естественным путём. Аккуратно уложив Гарри на землю, девочка приоткрыла ему веки, заглядывая в глаза.

Ничего. Ни следа воспоминаний о том, что они пока ещё не пережили. Гермионе показалось, что сейчас у неё с плеч свалился огромный груз, неощутимо давивший на неё с момента переноса. От нахлынувших чувств девочка даже заплакала, улыбаясь при этом сквозь слёзы. Кинув взгляд вокруг, чтобы не оставить каких-либо следов, она поспешила скрыться, вытирая на ходу лицо руками.

Всё. Теперь уже точно она добилась всего, что планировала, исправляя найденный ритуал. Больше не будет клятв, мучений на тренировках до потери сознания, боли от круцио и ненависти к самой себе. Надо только немножко и незаметно повлиять на родителей. А уж с этим она легко справится. А потом они просто уедут отсюда далеко-далеко. Но уж точно не в Австралию — нафиг ей эти напоминания!

Идя в сторону автовокзала, девочка радостно улыбалась этим мыслям, удивляя прохожих своей счастливой улыбкой.