Дама инкогнито

— И что было дальше? — поторопила его Энн, опасаясь, что так и не узнает, как Террелл стал демоном. Его ласки сегодня были непривычно человеческими, ничуть не похожими на обычные жгучие прикосновения.

— Дальше? Я дал согласие. Он провёл ритуал. И отдал меня дюжине суккубов. Умирал я долго. Можешь мне поверить, я наслаждался каждым мгновением своей смерти!

Энн попыталась себе это представить, но воображение ей отказывало. Двенадцать демонов! Где они там помещались?!

— Он запер нас в том доме, — продолжил Террелл, ласково целуя Энн в висок, и женщина зажмурилась от удовольствия. — Можешь себе представить, в какой ярости были мои товарищи! Несколько веков им не доставалось ничего, кроме танцев с унылыми пресными девицами! Немножко снов, может быть, но это — такая малость! Учитель хорошо всё рассчитал. Никакие заклинания не удержали бы дюжину демонов в полной силе. А так... достаточно, чтобы сохранить своё существование в мире людей, но слишком мало, чтобы разбить оковы. А потом пришла ты, моя прелесть.

Он провёл рукой по внутренней поверхности её бедра, и Энн содрогнулась от предвкушения. Это было так непохоже на нечеловеческое наслаждение, которое давеча обещал ей демон-Джейн. Так... мимолётно и нежно, словно в их распоряжении было всё время мира. Сжав её чуть сильнее, Террелл перекатился вместе с ней и устроился сверху.

— Ты представить себе не можешь, — прошептал он в зажмуренные глаза любовницы, — моё спасение, моя надежда, моя любовь. Ты освободила меня, дала мне новую жизнь, дала мне возможность расквитаться с врагом... Ты моя душа, моё тело, моё счастье.

Медленно, очень медленно он принялся целовать её лицо, шею, спустился на грудь, задирая при этом сорочку, обнажая тело своей любовницы. Энн потянулась к нему навстречу, ловя губами его губы.

— Ничего не бойся, — выдохнул демон, когда поцелуй прервался. — Послезавтра будет благотворительный базар, а до того тебе ничего не грозит. Слышишь меня? Ничего.

Энн почти не слышала его слов. Террелл бедром раздвинул её ноги и вошёл в неё, мягко и неторопливо. Всё время мира. До благотворительного базара. Энн приподняла бёдра и задвигалась в такт своему любовнику. Ей ничего не грозит. До послезавтра.

С утра Террелл поднял Энн даже раньше обычного и лично, не доверяя слугам, помог ей одеться. Его ждала леди К

* * *

и вожделенный визит в приют.

Ровно без четверти полдень явился инспектор Хилл, и Энн пришлось принять его. Он вошёл, с интересом всматриваясь в её лицо. Что он там искал? Удивление? Ужас? Вопрос, мол, почему же ты жив, когда я натравила на тебя демона?

— Я надеюсь, что вы пришли по действительно важному поводу, — заявила Энн вместо приветствия. — Вам, кажется, говорили, что я не совсем здорова и не способна принимать гостей.

— Вы болеете, мэм? — вежливо спросил инспектор. — Почему бы вам не пригласить врача?

— Например, доктора Мура? — ядовито подхватила Энн.

— Почему бы и нет?.. Мэм, послушайте, доктор Мур заверил меня...

— Вы так настойчиво упоминали этого человека, что я попросила моего секретаря навести справки, — сообщила Энн. У неё разламывалась голова и женщина с трудом сдерживалась, чтобы не удерживать её двумя руками.

— Вы хотите сказать, секретаря леди К

* * *

? — перебил её ухмыляющийся полицейский.

Чего он ждал? Возмущения, стыда, ревности?

— Мистер Вилсон любезно выделил время, чтобы ответить на мой вопрос. Он сообщил мне, что доктор Мур в прошлом году был лишён врачебной лицензии за... ах, да, за нарушения врачебной этики.

— У вас очень умный секретарь, мэм, — ответил ничуть не смущённый инспектор. — Но тем не менее, доктор Мур мог бы помочь от вашей болезни. Он любезно описал симптомы, если хотите, я мог бы оставить здесь...

— Спасибо. Меня это не интересует, — отмахнулась Энн, но Хилл всё равно оставил бумагу на столе. — Что-нибудь ещё? С каких пор полиция навещает больных, инспектор?

— Вы знаете, мэм, что объединяет всех женщин, так похожих на вас? Кроме того, что все они вдовы?

— Разумеется, я этого не знаю, инспектор.

— Они всегда нанимают двенадцать слуг. Не больше и не меньше, всегда двенадцать.

— Вот как? — подняла брови Энн. — Очень интересно.

— Дюжина человек нужна, может быть, в загородном имении, но не в таком доме, как этот, мэм. Где вы берёте деньги, чтобы заплатить им жалование?

Энн вспыхнула.

— Я должна отвечать на такие вопросы?! Кто ваш начальник, инспектор? Я сегодня же напишу ему письмо и попрошу избавить меня от неуместного интереса с вашей стороны.

— Уверен, вы этого не сделаете, мэм. Могут всплыть неблаговидные подробности о ваших поступках, мэм. Я наводил справки... у миссис Артур Дженкинс из Бирмингема было не так-то много денег и она, разумеется, не могла позволить себе снимать такой большой дом, как этот.

Энн недобрым словом помянула Террелла, который после недолгого времени, проведённого на дне общества в её теле, поклялся сделать, что угодно, но окружить свою хозяйку-любовницу всей возможной роскошью.

— Думаю, вы наводили справки о какой-то другой миссис Дженкинс, — тем не менее ответила Энн.

— В Бирмингеме была только одна Энн Дженкинс ваших лет и с вашим цветом волос, мэм.

— Полагаю, я не пользовалась большой известностью, инспектор.

— Так откуда у вас средства на аренду дома, на жалование слугам? Мэм?

— Если вам так необходимо это знать, то вот — по моей просьбе мистер Вилсон написал биржевому маклеру в Лондоне и купил для меня ценные бумаги.

— И вы можете назвать имя этого маклера? — не унимался полицейский.

Энн порадовалась, что Террелл любил поболтать по утрам по поводу своих биржевых успехов.

— Вас это совершенно не касается, инспектор, но — мистер Грин. Полагаю, вы сможете найти его в справочнике.

Она встала. Инспектор был вынужден подняться тоже.

— Кстати, мэм. Мы получили сведения о мистере Артуре Дженкинсе. У него никогда не было секретаря. Что вы на это скажете?

— То, что повторяла и прежде. Вы перепутали моего мужа с другим человеком. Пожалуйста, уходите и не приходите больше!

— Мэм, доктор Мур думает, что вы больны, и берётся вас вылечить. А я вот думаю, что вы с вашим сообщником совершили много преступлений, и берусь это доказать. С вашего позволения, мэм!

Он вышел, не поклонившись и не дожидаясь появления слуги.

Оставшись одна, Энн рассеянно проглядела список симптомов, присланный доктором Муром. Потеря сознания, нарушения памяти, усталость, тревожные сны... да, если бы она не знала, что с ней происходит, она ухватилась бы за этого доктора Мура как за спасение. Случись с ней такое, она думала бы, что медленно сходит с ума.

Может быть, она уже сошла.

Она отложила список... вдруг заметила, что на обратной стороне что-то написано. Вгляделась. Странно. Итальянский? Испанский? Точно не французский. Может быть, немецкий?

— Это испанский, — сказал Террелл вечером. — Вот мерзавец!

— Объясни, — попросила Энн, морщась и прижимая руки к вискам. — Зачем он прислал мне записку по-испански? Или это для тебя? Но зачем?

— Моя бабушка по отцу была испанка, — пояснил Террелл. Энн кивнула. Это объясняло и внешность Террелла, и его характер. Ну, и, конечно, знание языка. — А это старинный рассказ о девушке, которую насильно отдали в монастырь. К ней явился дьявол и совратил. Сперва он являлся в облике прекрасного юноши и его ласки были приятны девушке. Постепенно он повадился принимать облик чёрного поросёнка.

Энн поперхнулась.

— Кого?!

— Чёрного поросёнка, моя дорогая. Разумеется, он склонял её к любви в таком виде. Она убила собственного отца, сошла с ума и была сожжена на костре. Типично для того времени.

— Чёрного поросёнка?! — не успокаивалась Энн.

— Кому что нравится, — подмигнул ей демон. — Не смотри на меня так. Суть этого рассказа в том, что те, кто продают душу дьяволу, рано или поздно вымазываются в грязи и крови.

— Зачем он послал мне это?!

— В случаях одержимости демоном жертва получает его знания. Помнишь, девушки в твоей деревне начинали кричать на латыни и греческом? Так что ты вполне могла бы прочесть этот рассказ. А, может, это намёк мне.

Энн вскочила на ноги.

— Почему ты так спокоен?! Почему мы остаёмся здесь?! Почему ты ничего не делаешь?!

— Т-ш-ш, моя дорогая, тише, — обнял её Террелл. — Я делаю. Всё будет хорошо. Ты же помнишь, завтра благотворительный базар.

— Но...

— Лучше прислушайся, — перебил её демон.

— К чему?

— К тишине. Мы одни, моя дорогая. Впервые с самого первого дня — одни.

— А где... ну, они?

— Полагаю, в приюте, — пожал плечами Террелл. — Впрочем, их наверняка переловил доктор Мур. Уверен, он давно к нему присматривался. Видишь ли, демоны не очень умны, зато всегда голодны. Как только я открыл им путь, они и думать забыли об опасности. Мы свободны, моя дорогая, свободны! Больше нам не придётся искать одиноких людей, которых мы могли бы скормить демонам. Уедем отсюда. Хочешь, поедем на континент? Увидишь Францию, Италию, а, дорогая? Уедем вдвоём, только ты и я. Начнём новую жизнь. Никаких больше костей и трупов. Никаких вдов и благотворительности. Никаких тайн. Теперь мы свободны, моя милая.

Энн слушала его слова как дети слушают волшебную сказку, доверчиво прижимаясь к своему мужчине. То, что он говорил, походило на сон. Ей не хотелось просыпаться.

Для Энн установили прелестный киоск в виде китайской пагоды в самом центре базара, устроенного на Сохо-сквере. Она изящно расставила по прилавку многоруких божков с драгоценными камнями вместо глаз, украшения в виде птиц, которые, по словам Террелла, цеплялись на тюрбаны, кинжалы с причудливыми каменными рукоятями и многие другие прелестные вещи. Рядом с киоском дежурил констебль, очень уж дорогими были товары. Другие дамы представляли вышивку, ажурное вязание, акварельные картины, восковые цветы, эмалированные табакерки и другие подобные безделицы. У них торговля шла бойко, к Энн же подходили только для того, чтобы полюбоваться её редкостями. Её это не огорчало, она знала, что Террелл что-то задумал, а остальное Энн не волновало.

Сам демон держался очень скромно, за спиной леди К

* * *

, которая расхаживала по базару с видом королевы. Всё было организовано прекрасно, именно так, как полагалось приличному базару. Секретарь оказался настоящей находкой, леди К

* * *

не жалела о том, что взяла его в помощники.

Всё шло отлично.

А потом к киоску Энн подошёл инспектор Хилл и вместе с ним благообразный джентльмен, одетый в серую визитку.

— Позвольте вам представить, миссис Дженкинс, доктор Мур, — изображая светскую любезность, сказал полицейский. — Доктор Мур — миссис Дженкинс.

— Очень приятно, — подавив вздох, ответила Энн. Подавать руку незнакомому человеку она не стала.

— Доктор Мур очень интересуется индийскими редкостями, — пояснил Хилл.

— Прелестная вещица, — заявил доктор Мур, взяв в руки кинжал, чья ручка из белого камня была украшена головой тигра. — Ещё и украшена надписью на санскрите. Вы позволите?

Энн беспомощно кивнула и оглянулась по сторонам.

Террелл незаметно отошёл от леди К

* * *

и делал Энн знаки.

Она коротко пробормотала извинение и поспешила к нему. Доктор Мур тем временем, не обращая на неё внимания, принялся зачитывать вслух надпись. Его тихий голос разорвал гомон базара, перекрывая все звуки.

Террелл схватил её за руку.

— Бежим отсюда! — приказал он. — Скорее!

— Но...

— Это не санскрит, дура! Это арамейский!

— Что?

— Язык, на котором говорили в Иудее во времена Христа. Мур всегда им пользовался для своей магии. Это заклинание! Бежим!

Увлекаемая демоном, Энн оглянулась назад.

Под звуками забытого языка плавились золотые и серебряные изделия, блекли драгоценные камни, всё превращалось в бесформенные комки глины.

— Скорее! — прокричал Террелл, запихивая любовницу в оставленную кем-то возле площади двуколку. — Держись!

Он прыгнул следом, схватил поводья и лошади понесли двуколку по лондонским улицам. Вскоре они попали в уличный затор и Террелл выскочил из двуколки, выдернул Энн и потащил её, держа за руку, по каким-то немыслимым переулкам и подворотням. Она еле успевала переставлять ноги, задыхалась в своём тесном корсете, несколько раз падала — тогда Террелл вздёргивал её за руку и заставлял бежать дальше. Куда — она не знала и удивилась, когда демон втолкнул её в двери их дома.

— Террелл! — простонала она, прислоняясь к двери. — Я больше не могу. Я вся грязная, я задыхаюсь, я...

— Отдыхай, — бросил демон. — Осталось недолго.

— Что... что ты имеешь в виду? — встревожилась Энн. Она огляделась и в полумраке прихожей увидела то, чего утром ещё не было. Всё пространство было забито тюками с соломой. — Что ты задумал? Террелл!

— Ничего, — медленно улыбнулся демон. — Ничего особенного, моя девочка.

— Этот человек — твой учитель — он догнал тебя? Нам надо снова бежать? Что ты молчишь?!

Террелл покачал головой.

— Нет, моя сладкая, нам уже никуда не нужно бежать. Скоро он придёт сюда. Соврёт что-то этому твоему Хиллу, тот соврёт остальным и уведёт погоню. А Мур придёт сюда.

— И ты так спокоен?! Террелл! Ты же всегда убегал!

— Убегал, — подтвердил демон. — А сейчас не буду. Видишь ли, моя дорогая, когда учитель запер нас в том доме, он перестал стареть. Почти всё, что мы отбирали, доставалось ему и продлевало его жизнь. Когда мы вырвались... Видела, как он постарел? Он проживал каждый год за два, а ещё, что приятно, пока он не может вызывать демонов себе на службу. Думаешь, почему он так рьяно нас искал?

— Не понимаю...

— Волшебник не может удерживать под контролем столько демонов за раз, — пояснил Террелл. — А без демонов он не так-то много мог. Муру надо было поймать нас, подчинить и запереть в новом доме. Тогда он мог бы снова вызывать демонов и заставлять выполнять свои желания. И, конечно, вернул бы себе вечную молодость.

— Но почему ты не удержал демонов, когда они бросились в приют?! Ты же говорил, Мур ждал их там!

Террелл покачал головой.

— Он подчинил их мне. Без меня он не может им приказывать, только удержать, да и то ненадолго.

— Но тогда...

Террелл грустно улыбнулся.

— Милая моя. Я дал тебе всё, что мог. Деньги, драгоценности, красоту, молодость, слуг, готовых исполнить любое твоё желание, красивые наряды, вкусную еду...

Он наклонился к Энн и женщина попятилась под его пристальным взглядом.

— Я научил тебя наслаждению, моя сладкая, — шепнул Террелл, подходя к ней вплотную. Его глаза горели лихорадочным огнём и Энн подняла руки в бесполезной попытке защититься. Террелл бережно взял её руки в свои, поцеловал каждую, потом стиснул сильнее, поднял наверх и прижал к запертой двери.

— Террелл, — пролепетала Энн. — Что... что ты хочешь?

Демон высвободил одну руку, пошарил у себя за спиной... там стоял столик для визитных карточек. Энн с содроганием увидела кухонный нож.

— Что ты дрожишь, моя девочка? Боишься? Правильно боишься. Мне было хорошо с тобой, очень хорошо, но всему приходит конец. Ты готова умереть, моя хорошая? Я думал об этом всю ночь. Сегодня мы расстанемся с тобой. Ад для англикан, наверное, отличается от ада католиков. Останусь ли я там гореть за все мои грехи? Или Дьявол приставит меня к делу? Что бы ни было, знай, Нэнни, никто никогда не будет для меня значить столько, сколько ты. Никто.