Несвятая инквизиция

Работы все равно не было. Отчеты мы сдали еще в первой половине дня, а незарегистрированных ведьм, как и жалоб на ведовство, достаточно серьезных, чтобы подключили наш отдел, не поступало...

За полчаса до конца рабочего дня телефон на столе Невены немелодично задребезжал, оповещая о звонке.

Я невольно подобралась. Это не могло быть сообщение о новом проклятом, еще суток не прошло с предыдущего обращения. Они никогда не появлялись так часто.

Главная подняла трубку с рычага, рассеянно смахнув с деревянного бока несуществующие пылинки, и долго слушала звонившего.

— Это не может быть проклятый, — прохныкала Вельва, — у нас же были пла-а-аны.

— Не сглазь, — шикнула на нее Магда.

Вельва быстро стукнула по столу, круглыми глазами уставившись на меня.

— Не похоже, чтобы это было сообщение о проклятом, — оптимистично прошептала я. — Нам же не приказали немедленно собираться...

Единственное, что произнесла Невена за все время телефонного разговора, было короткое:

— Я все поняла.

Главная со злостью швырнула трубку обратно на рычаг. Длинно выдохнув, она пригладила на висках волосы, собранные в тугой пучок на затылке, и подняла на нас взгляд.

— Совет недоволен нашей работой, — едва сдерживаясь, проговорила она.

— Из-за Радена, да? — сразу догадалась Руфь. — Его отец звонил?

Невена судорожно кивнула и добавила:

— Официальная позиция совета — непозволительный объем разрушений.

— Но бывало и больше, — возмутилась Магда. — В этот раз сгорело только одно здание. К тому же никто не умер...

— Но серьезно пострадал сын главы совета. — Мне сложившаяся ситуация тоже не нравилась. Нас собирались наказать за то, что мы справились со своей работой лучше, чем должны были в сложившейся ситуации. — Так как он был на официальном задании и прибыл по собственному желанию, обвинить нас в злоумышленном бездействии, повлекшем вред здоровью, они не могут. Журналисты с удовольствием ухватятся за этот случай. Не знаю... обвинят семейные связи, мешающие совету объективно оценивать результаты. Из-за чего страдают простые подчиненные.

— Нас не сильно-то любят, — с сомнением произнесла Хифа.

— Но меньше ведьм любят только нынешнего главу совета. За ним много чего числится... если начнется скандал, кто-нибудь непременно попытается его сместить. Наверное, даже успешно.

Вельва подперла щеку ладонью и вздохнула.

— Почему бы ему просто не превратиться в проклятого?

Главная со злостью ударила кулаком по столу.

— Глупая девчонка! Даже не думай вновь сказать что-то подобное. Если это услышат не те уши...

— За такое могут и на костер отправить, — безжалостно сообщила Магда. — Несмотря даже на то, что их давно уже запретили.

Вельва побледнела и быстро закивала, зажав ладошкой рот.

— Так какое наказание нам назначили? — спросила Руфь.

— К нам направят проверяющего.

— Ну и не страшно, — оптимистично решила Хифа. — Я его просто очарую, делов-то.

Единственным, кому прибытие проверяющего сулило только покой, был Золтан. Хифа оказалась настроена серьезно и планировала взять столичного инквизитора в оборот, позабыв ненадолго о покорении родного начальства.

* * *

Прибытие проверяющего оказалось не единственным плохой новостью этого дня. В дверях недавно открывшейся кондитерской, яркой и сверкающей, как конфетный фантик, нас встретил ее недружелюбный хозяин.

— Ведьмам здесь не рады! — громогласно провозгласил он, вырастая рядом с нами, казалось, прямо из отполированного темного пола. Вот его не было — и вот он уже здесь, яростно шевелит пушистыми усами и хмурит кустистые брови, за которыми почти не видно глаз.

Паркетные плашки, из которых был сделан пол, выглядели как самые настоящие лакричные конфеты.

Все в этой кондитерской напоминало сладости. Начиная от зефирных диванчиков, расставленных вокруг карамельных столов, и заканчивая шоколадным прилавком.

Все, кроме хозяина.

— Но на входной двери нет соответствующего знака, — хмуро заметила Магда.

Несколько столиков в глубине зала были заняты, и посетители, оторвавшись от своих десертов, обернулись в нашу сторону.

В ситуации унизительнее я, кажется, не оказывалась со времен школы...

— Давайте уйдем, — тихо предложила Вельва.

— С чего бы? — Руфь сложила руки на груди. — Магда права. Никаких предупреждающих знаков на двери не было. Мы имеем право...

— Его не успели повесить, — невозмутимо отозвался мужчина. — В скором времени соответствующая отметка появится.

— Чудно, — сказала Руфь. — А пока ее нет, мы, пожалуй, займем вон тот столик у окна.

Она кивнула в дальний конец зала, и мужчина невольно обернулся, чтобы посмотреть, куда она показывает.

— Боюсь, я не могу этого позволить, — сказал он, быстро заморгав, будто сбрасывая наваждение.

Когда злилась, Руфь становилась очень значительной, весомость ее слов буквально оглушала тех, кто был послабее, и смущала равных. Но оказывалась бессильна против оголтелой ненависти к ведьмам.

— Бадди! — позвал хозяин, обернувшись для лучшей слышимости к дверям подсобки. — Выйди-ка на минутку.

Я не сомневалась: всему виной оказалась наша форма. Мы так спешили, так боялись, что после работы многие решат продегустировать десерты в новой кондитерской, и желали оказаться в первых рядах, чтобы спокойно сделать заказ и выбрать лучший столик...

Нетерпение осталось мишенью на наших спинах.

Ждать, когда выйдет некий Бадди, мне казалось не самой лучшей идеей. Если этого Бадди побьем мы, нас ждут серьезные проблемы, если при выдворении ведьм из кондитерской будет сломана пара наших костей... в лучшем случае повреждения оформят как полученные на работе и заживят бесплатно.

— Руфь, правда, пойдем отсюда, — попросила я, подталкивая вяло сопротивляющуюся Магду к выходу. Вельва уже выскочила на улицу, утянув за собой Хифу. — Будем упрямиться — нас тут и отравить могут.

Хозяин весь покраснел и запыхтел, но промолчал.

Сдалась Руфь неохотно.

Обернувшись на крыльце, я увидела сквозь стеклянную дверь, как хозяин сосредоточенно вычерчивал в воздухе обережные знаки.

Хифа тихо всхлипывала, Вельва держалась, но выглядела подавленной.

Магда и Руфь бушевали. Первая пыхтела и металась вокруг нас, вторая хмурилась, уставившись остановившимся взглядом себе под ноги.

— Если бы не эта дурацкая форма, — озвучила Магда мои подозрения, — нас бы с распростертыми объятиями встретили. Ну, может, Эвку заподозрили бы...

Я перевела на нее взгляд.

— Не обижайся, но ты настолько ведьма, что даже в платье за простую девушку не сойдешь, — смущенно пояснила она.

— Я не люблю платья.

— Тем более!

— А я предлагала приукраситься, — проговорила Хифа и разрыдалась. — Мне было так стыдно. Они все смотрели...

Вечер рисковал стать непоправимо испорченным. Этого нельзя было допустить. Скоро приедет проверяющий, нас ждут непростые дни, потому последние свободные часы нужно было провести как можно лучше.

— А пойдемте в "Сахарную розу"! — предложила я. — Угощу вас чашкой какао.

— Одной на всех? — хихикнула Хифа, вытирая глаза белым платочком с кружевной оборкой.

— Это пощадило бы мой кошелек, — серьезно кивнула я, — но так уж и быть, каждой по чашке за мой счет!

— Тогда в "Сахарную розу", — решила Руфь.

— Давайте на трамвайчике! — предложила Вельва, что-то выглядывая за нашими спинами.

Я обернулась и увидела, как вдалеке, подсвечивая наползающие сумерки горящими фарами, по вделанным в мостовую рельсам к нам несется трамвайчик. До его остановки добраться мы могли, только если бы побежали. Очень быстро. И прямо сейчас.

Первой с места сорвалась Магда. Случившееся растревожило в ней столько энергии, что ее поскорее нужно было куда-то деть. И она нашла куда.

"Сахарной розой" свою кондитерскую хозяин назвал не просто так. С самого открытия ее главной особенностью были розочки из сахарной мастики. Удивительно похожие на настоящие и украшающие собой почти каждый десерт. Они покоились на дольках тортов или на пирожных и составляли часть декора в более сложных блюдах.

И даже на вывеске цвели розы.

Если новая кондитерская походила на конфету, то "Сахарная роза" больше всего напоминала розарий. Но самое главное — ведьмам там были рады.

Глава третья. Проверяющий

Проверяющий приехал через три дня. Хифа как раз догрызала яблоко, стоя у окна, и закашлялась, подавившись, когда увидела, что к управлению подъехала карета с гербом инквизиции — мечом в языках пламени, золотое на черном.

— Приехал, — прохрипела она, откашливаясь и прихорашиваясь одновременно. Первой рядом с Хифой оказалась я. Налетевшие сзади Вельва и Магда впечатали меня в подоконник и чуть не размазали по стеклу, зато я лучше всех видела типа подозрительной наружности, выбравшегося из кареты.

— Что-то он какой-то молодой для проверяющего, — пробормотала Хифа.

— Ему, наверное, и тридцати нет, — поддержала ее Вельва.

— А я молоденьких люблю, — обрадовалась Магда.

Руфь, отправившаяся в канцелярию, чтобы отвоевать себе отпуск в нужные ей сроки, а не по тому расписанию, что наугад составили для нашего отдела, при оценке проверяющего не присутствовала и поделиться своим мнением не могла.

Главная отговорилась сильной мигренью, что случалось у нее каждую осень в преддверии зимних холодов, и на работу не вышла вовсе.

И даже Золтан где-то задерживался.

Потому встречали мы столичного проверяющего неполным составом.

Я не могла отделаться от ощущения, что все это уже не так давно случалось: мы вот так же выстроились вдоль стены, а хмурый инквизитор устало и недружелюбно нас осматривал.

— Меня зовут, — хрипло проговорил он, обводя взглядом вытянувшихся перед ним ведьм, — Ашер Нольде. В ближайшие несколько недель мы будем часто с вами видеться. Рассчитываю на ваше сотрудничество.

Недель?!

Вельва пихнула меня локтем в бок и сделала страшные глаза. С другой стороны засопела Магда.

Мы рассчитывали отделаться от проверяющего за несколько дней. Несколько дней мы были в состоянии изображать ответственных работниц и послушных ведьм.

Но не несколько недель!

— Господин Нольде, вы уже прибыли. — В отдел, на ходу изучая какие-то документы, вошел Золтан. Папка была темно-красной, таким цветом маркировались лишь дела проклятых. Недавняя встреча с третьим рангом не отпускала главного инквизитора. Но что бы он ни искал в старых отчетах, я очень сомневалась, что найдет.

Нольде утратил всякий интерес к нам ровно в то мгновение, как в помещении появился инквизитор.

— Взял на себя смелость познакомиться с вашими подчиненными лично, — сказал он.

Золтан увел проверяющего в свой кабинет, настойчиво попросив нас не мешать их беседе. Смотрел он при этом исключительно на Хифу.

Когда за инквизиторами закрылась дверь кабинета, Магда фыркнула.

— А вы заметили, как он одет?

— Не в форме, — на большее моей внимательности не хватило. Оценить дороговизну костюма и подлинность синего камня в булавке, скреплявшей его шейный платок, я не могла. Единственное, что знала наверняка: костюм был сшит по старой моде, черный цвет уже несколько лет старались не использовать в повседневной одежде, признав его траурным. И вышивка на жилете, опять же...

— Как думаете, в булавке сапфир? — полюбопытствовала Вельва. — Или простая стекляшка?

— Какая разница, если цвет камня так удивительно подходит к его глазам? — томно вздохнула Хифа.

— Какова вероятность, что он испортит нам жизнь? — спросила я.

Вопрос был важным.

Вельва покосилась на закрытую дверь и шепотом предложила:

— Раскинем вечером кости?

К тому моменту, как Руфь, проигравшая бой, но не войну, вернулась в отдел, мы тихо спорили о том, кто будет гадать.

* * *

Вальдер все утро провел в архиве, изучая отчеты прошлых усмирений третьего ранга. И покинул полутемное помещение, единственным светлым пятном которого являлся небольшой читальный столик в дальнем углу, лишь когда понял, что строчки двоятся перед глазами. Между стеллажами, в поисках нужных отчетов, пробираться приходилось с фонарем. Как утверждал хранитель архива, это было сделано для того, чтобы поддерживать в помещении необходимую температуру.

— Светильники, они ведь нагреваются, — надломленным старческим голосом вещал господин Спелиес, семеня следом за инквизитором по узким проходам, — и температура поднимается, а это совсем не на пользу моим малышкам.

Хранитель занимал свою должность больше полувека, папки с отчетами и подшивки документов заменили ему семью. Глядя на этого худого, сгорбленного старика, нельзя было с точностью сказать, возраст ли выбелил его волосы и полностью лишил цвета глаза, а кожу превратил в сухой пергамент, или всему виной была верность господина Спелиеса этому архиву.

Папку с особенно заинтересовавшим инквизитора делом хранитель позволил забрать из архива с трудом. Ему была невыносима сама мысль, что его малышка окажется в небезопасной среде. Там, где на нее будут попадать солнечные лучи и — от одной мысли об этом тощая спина Спелиеса покрывалась холодным потом — где на нее могут поставить чашку с кофе. Над ее страницами могут есть бутерброд с каким-нибудь соусом...

Золтан, почувствовавший страдания старика, пообещал беречь папку и вернуть через несколько часов ровно такой же, какой и взял.

В свой кабинет он возвращался в нетерпении, желая подробнее изучить феноменальный случай: ведьмовской отряд, приехавший на место происшествия, не смог найти проклятого. Здание — ресторан морской кухни — сгорело дотла. Одна из ведьм, особенно впечатлительная, подробно описала в своем отчете, как некий краб пытался сбежать из горящего здания, пока его панцирь, залитый, вероятно, спиртным, полыхал синим пламенем.

Но проклятый на месте обнаружен не был. Лишь три тела не успевших убежать посетителей, и больше ничего. В ближайшие несколько месяцев сообщений о новых поджогах не поступало, об этом писала уже главная ведьма, дополнив информацию своих подопечных.

Проклятый исчез.

Золтан хотел повнимательнее изучить это дело в надежде найти какую-то подсказку, но проверяющий, прибывший неожиданно и совершенно не вовремя, изменил его планы.

Папку пришлось отложить.

— Могу я узнать, какие именно указания были даны вам советом? — спросил Вальдер, предложив инквизитору присесть.

Нольде приподнял бровь в фальшивом изумлении.

— Вы не поинтересуетесь, как я доехал и заселился ли уже? Даже ради приличия?

— Ради приличия я мог бы спросить, как вам ваша квартира, и предложить чаю. И несомненно, сделал это, будь на вашем месте кто-то другой. Но вы... я много о вас слышал.

— Верите сплетням?

Вальдер откинулся на спинку стула. Нольде его раздражал. Не потому, что был из богатой семьи, благодаря чему и получил свою должность в столь юном возрасте. И не из-за того, что имел поганый характер вкупе с чистой и горячей ненавистью к ведьмам.

Каждый второй инквизитор ненавидел ведьм — профессиональный дефект. Столетиями их предки взращивали эту ненависть, избавиться от нее за несколько поколений было просто невозможно.