Второй шанс. Книга первая

Да уж, новая жизнь оказалась не такой идеальной, как я думал. Оказалось, что слова Алексея Андреевича были лишь поводом для того, чтобы уговорить бедного умирающего неудачника подписаться в рабство к фальшивым богам. И только теперь до меня начало доходить в какой же хреновой ситуации я оказался.

— И много вас там таких? — поинтересовался я.

— Человек двадцать.

— Откуда столько?

Я и впрямь удивился такой цифре. Думал, что не больше пяти. А тут аж целых двадцать. Учитывая то, что Марк единственный в своём роде исполнитель, если я конечно всё правильно понимаю, то количество живущих... обитающих в чистилище слишком уж большое.

— В основном, все системные администраторы и тестировщики. Такие же неудачники, как и мы с тобой. Иммортал технолоджис набирает на такие должности только самых отчаявшихся.

— Но почему всех отправляют в чистилище, вместо того, чтобы дать новую работу? Ты ведь, как я понимаю, закончил основную свою работу? Получается, что ты можешь ввести меня в курс дела, а потом отправиться в следующий мир. Зачем было нанимать меня, если уже есть работники?

— Ну, да, — неуверенно признался Марк, — до этого дня этот мир был моим. Можно сказать, что я делал здесь всё, что заблагорассудится. Естественно, в рамках указов начальства. Но сейчас... сейчас этот мир твой. — Он немного помолчал, глядя куда-то в пустоту, после чего его взгляд резко уткнулся в меня, и он словно перезапустился: — А по поводу новых работников — знаешь, старым мирам нужны администраторы, которые следили бы за порядком и подтирали за грёбаными богачами, проживающими свои дурацкие жизни. К тому же создатели наверняка думают, что свежая кровь лучше справиться с задачей, чем те, кто уже успел прожить несколько жизней.

Я промолчал. Лишь задумчиво ушёл куда-то в себя, пытаясь мысленно обмуслить всё услышанное за последний час. Но Марк вырвал меня из размышлений своим сообщением:

— Твои родители в отпуске. Уехали буквально сегодня. Поэтому у тебя есть две недели, чтобы освоиться и встретить их так, как это сделал бы их родной ребёнок.

— Что? Что ты сейчас имеешь в виду? Что я переселился в тело какого-то ребёнка, который уже существовал в этом мире?

— Именно.

— Господи! Фу! Какая гадость!

— Что не так?

— Что не так? Ты серьёзно? Да я ведь сейчас нахожусь в использованном теле! Как ты думаешь, что может быть не так?

— Мужик, — спокойно сказал Марк, — поверь, это наименьшее из того, о чём тебе следовало бы волноваться.

Ещё некоторое время я разглядывал себя, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что нахожусь в теле ребёнка, который прожил в этой реальности целых тринадцать лет. Тринадцать лет искусственный интеллект этого ребёнка жил себе спокойно жил, даже не подозревая о том, что он всего лишь инкубатор для будущего переселенца из реального мира. Фу блин! Как же это бесчеловечно! Разве? Разве совсем недавно ты не думал, что искусственный интеллект это всего лишь искусственный интеллект, который ну никак не может сравниться с человеком? И если всё так, то что взволновало тебя стол сильно? Да как что! То, что теперь я знаю, как устроен этот мир! Теперь я знаю, что здешний искусственный интеллект ничем не хуже нашего собственного! Почему? Потому что он прошёл тот же путь, что прошло человечество! И ради чего?! Нет, не ради какой-то высшей цели. А ради того, чтобы когда-нибудь грёбаные толстосумы из нашего реального мира могли переселиться в их мир и творить с ними всё, что им только заблагорассудиться. Вот же отстой!

— Слушай, — снова сказал Марк, — я понимаю, что всё это не узнаётся вот так сразу. Понимаю, что ты не был готов к тому, что услышал. Но ты постарайся не сойти с ума на первых парах. Просто не думай об этом всём слишком часто. В конце концов, это твоя жизнь. Проживи её так, как хочется тебе, — он поднял указательный палец вверх, — но не делай того, чего делать не стоит, — снова напомнил он. — Подумать обо всём этом у тебя ещё будет время. А сейчас лучше просто кайфуй.

— Кайфуй? Серьёзно? Легко сказать, да? Особенно, после того, как тебе обещали красивую жизнь, а ты получил какое-то рабство!

— Прости... Я, правда, не хотел, чтобы ты среагировал вот так.

— А как ты хотел?!

— Думал помочь. Хотел, чтобы ты сразу узнал обо всём. Просто... просто, если бы узнал об этом позже, было бы гораздо обиднее.

— Думаешь?

— Знаю.

И в этом "знаю" я услышал всё его отчаяние. Всю ту боль, которую, скорее всего, пришлось пережить ему, когда он сам узнал о другой стороне медали.

— Ладно, — немного успокоившись, ответил я, — ладно... спасибо.

Он протянул руку. Я посмотрел на него. И протянул руку в ответ.

— Если будет что-то нужно, — добавил Марк, — обращайся. Я всегда рядом. — А потом, когда мы уже разжали ладони, он добавил ещё: — Но не забывай, что для лучшего погружения, я бы не советовал звать меня чаще, чем раз в год.

— Раз в год?

— Ладно, раз в месяц.

— Думаю, в первые дни я буду звать тебя постоянно, — признался я.

Марк улыбнулся.

— Ну только не заставляй меня быть твоей мамочкой.

— Ну пока моя настоящая мамочка в отъезде, тебе придётся побыть на замене, — я улыбнулся в ответ.

Мы рассмеялись. На такой вот хорошей ноте завершилось наше знакомство. А дальше... Дальше Марк назвал номер школы, в которой я теперь учусь, рассказал, как до неё добраться, назвал необходимый класс, после этого я проводил Марка до двери и по его же совету начал собираться в школу.

Глава 3.

Итак, я вышел на улицу. Пожалуй, на тот момент это стало моим самым грандиозным свершением за всё время, прожитое в новой жизни. Осмотрелся. И понял — чего тут осматриваться? Типичный российской городок. Точнее — типичная окраина типичного российского города начала двадцать первого века. Передо мной — узкая проезжая часть с одной полосой для движения. За ней — забор. За забором — старый кирпичный детский сад. Чуть правее — проход между детским садом и какой-то отвратной общагой. Да-да, именно общагой. Как я это понял? Да просто у всех общаг в этой стране присутствует свой специфичный, до жути жалкий вид.

Осмотревшись и поняв, что тут толком и нечего осматривать, я двинулся в сторону школы. Располагалась она недалеко — всего-то надо было пройти тройку дворов, да перейти один светофор, и вот я уже напротив школы, точнее — напротив забора. Даже осюда уже можно понять, что школа... тоже типичная: желтоватое пошарпанное здание с облупившейся штукатуркой (или чем-там покрывают эти старинные школы). Кое-где видны результаты убожеской закраски недочетов — не только закраски, но и залепки, замазки, затыкивалки и всего прочего, чем ещё могут извратиться школьные мастера.

Подошёл к крыльцу. На крыльце было пусто. То есть, совсем пусто. Так бывает, наверное, только в каком-нибудь городе-призраке. Даже по дороге сюда мне встретилось несколько людей. А тут вот прям никого.

Если честно, я давно не бывал в школе и не знаю, как тут должно быть. Не бывал я, конечно, относительно. Относительно, например, моей мамы, я выпустился совсем недавно. Но вот относительно какого-нибудь одиннадцатиклассника, которому только предстоял его первый выпускной, я был ой как далёк от всей этой школьной романтики.

Похоже, все на уроках — быстро смекнул я. Поэтому начал медленно пониматься по ступенькам. Вошёл внутрь. Тут же встретил охранника, сидящего за красным советским столом с двумя опорами. Совершенно пустой стол — даже сканвордов нет.

— Кто такой? — поинтересовался охранник.

— Учусь тут, — проинформировал я.

— Почему не на уроке?

Да уж, вопрос и впрямь по делу. И зачем я только послушал этого Марка? Ну, подумаешь, прогулял бы денёк, ничего бы за этот день не случилось. Тем более, учитывая то, что родители в отпуске, кому бы стали жаловаться учителя? Ага! Никому! Ну да ладно, надо срочно что-то ответить охраннику. Что? А зачем что-то отвечать? Может просто послать его куда подальше с расспросами? А потом вылететь из школы как пробка, не успев отучиться и дня? Да нет — за такое не выгоняют. Но авторитета мне это явно не прибавит. Поэтому выпендриваться смысла нет.

— Так я это, в больнице был, — быстро сообразил я.

Усатый, худощавый охранник лет пятидесяти пристально изучил моё выражение лица, словно какой-нибудь психолог, после чего хитро парировал мою ложь:

— Ну а справка-то у тебя имеется?

— Справка?

— Да, справка.

— Так я её дома оставил.

— Так ведь ты из больницы.

Блин, что за охранник-то такой попался? Неужто мне всю школьную скамью придётся мириться с его дотошностью? Вот так придётся как-нибудь что-нибудь вынести тайком, да и не выйдет ничего. И что тогда? Тогда нужно действовать иначе. Определённо. Так как я сейчас всего лишь ребёнок, то даже школьный охранник не воспринимает меня всерьёз. А ведь я вовсе не ребёнок — да, не гений, добившийся в жизни огромных высот, но кое-что о жизни знаю. И вот тут-то мне не помешает, что называется, эффект неожиданности: охранник точно не ожидает, что я могу вести себя как взрослый, поэтому, если я не ошибся и если он и впрямь любит вести себя как дотошный Шерлок Холмс, то мои навыки построения продвинутого диалога должны ему понравится. Есть ли у меня такие навыки — это конечно хороший вопрос. Но попытаться, всё же, стоит.

— Ладно, признаю: проспал, — коротко ответил я. После чего решил добавить: — Понимаю, что это абсолютно никак не оправдывает моё опоздание, но прошу принять во внимание тот факт, что я не стал долго отнекиваться и быстро признал вину. В суде, вроде, за такое предназначены какие-то смягчающие обстоятельства.

— В суде никаких смягчающих не бывает, — серьёзно ответил он. — Только до суда. И если ты профукал шанс признаться заранее, то в суде нужно держаться до последнего, — с выражением великого знатока говорил он. Казалось, ещё чуть-чуть и его кулак взлетит в воздух, после чего резко приземлиться на столешницу и издаст громкий стук. Эдакое завершающее слово. Жирная точка.

— А вы-то откуда знаете, — спокойно спросил я. — Бывали там?

Охранник немного расслабился, чуть подался назад, после чего ответил:

— Нет, слава богу, не довелось. Тьфу-тьфу-тьфу.

— А говорите прям как знаток.

— Да просто есть у меня родственничек один.

Ого! Мы уже и по родственникам пошли. Неплохо я так применил навык.

Раньше я бы даже заговорить побоялся. Раньше я бы даже и не опоздал, если честно. Не потому, что был ужасно собранным, а потому что как раз-таки боялся вот таких ситуаций. Я был ужасно асоциален, из-за чего всегда старался избегать ситуаций, в которых нужно было общаться с кем-либо, кроме уже знакомых мне людей. Раньше я бы просто подождал на улице, пока не закончится урок, пока дети не выбегут на улицу — подышать свежим воздухом (ага), — а потом зашёл бы вместе со всеми. И всё — вуаля, проблема решена. Что ни говори, но мозг работал во всю. И ради чего? Всё ради того, чтобы просто держаться подальше от людей...

Но в этот раз я вошёл в школу, даже не думая о том, что меня может остановить охранник. Я и не парюсь даже сейчас, стоя прямо перед ним и объясняясь, словно провинившийся школьник. Блин... я ведь и есть тот самый провинившийся школьник. Ну да ладно, хрен с ним. В общем, суть в том, что я не знаю, почему всё так — то ли из-за того, что я повзрослел и понял, что не стоит бояться общения (особенно со школьными охранниками), либо я всего-навсего осознаю, что всё это ненастоящее. Весь этот мир фальшивка.

— И что за родственник?

Охранник снова внимательно присмотрелся — не лукавлю ли я, не хочу ли втереться к нему в доверие, заболтать, чтобы чуть позже избежать наказания. Но, спустя несколько секунд, видимо не найдя там ничего такого, он ответил:

— Зятёк.

— Что с ним?

— Да что-что, работает адвокатом. Защищает всяких паршивцев и получает за это огромные деньги.

— Частенько, значит, видитесь с ним, раз знаете о суде.

Знаете о суде? Ничего умнее придумать не мог? Что он вообще знает о суде? Может то, что он сказал — это единственное, что он знает о суде! Как я, например, знаю, что в суде есть судья. Вот уж прям знания, блин.

— Да нет, — теперь охранник откинулся на спинку ещё сильнее. Так сильно, что было понятно — он расслабился. Я зацепил интересующую его тему и теперь он готов болтать со мной сколь угодно. — Пару раз они с дочкой приезжали ко мне, вот и довелось поболтать.

Я осторожно присел на краешек стола, продолжив задавать вопросы. Конкретно те вопросы, которые могли заинтересовать охранника и благодаря которым он мог высказаться: вряд ли когда ещё охраннику доводиться так высказаться. Вот я и решил совместить приятное с полезным — поболтать и попутно завести полезного союзника. Да, на фоне полезности каких-нибудь банкиров, из школьного охранника союзник так себе. Но ведь не стоит забывать, что сейчас я обычный школьник. А значит даже хорошее знакомство со школьным охранником может сыграть мне на руку. Сейчас ровесники вряд ли это понимают — они просто не видят в этом выгоды. Но я-то уж прожил жизнь. И знаю, что, если ты знаком с нужными людьми, то перед тобой открыты все двери. А если ты знаком со школьным охранником, то перед тобой в прямом смысле открыты все двери. Да, школы. Да, мелковато. Но ведь школа — это подготовка ко взрослой жизни.

Мы разболтались. Точнее — разболтался он. Я всего лишь продолжал задавать наводящие вопросы, помогающие мне узнать охранника получше. Именно поэтому уже спустя тридцать минут, когда прозвенел звонок на перемену и дети разбежались по коридорам и холу первого этажа, наполнив здание радостными (и не очень) криками, я знал, что охранника зовут Василий Викторович, его жена бросила его одного с дочерью, когда дочери было около трёх лет, и что Василий Викторович терпеть не может своего зятя, ведь тот можно сказать отнял у него дочь, которую он цитирую: "вот этими вот руками нянчил, да этими же руками зарабатывал нам на пропитание".

— А теперь она убежала к нему, — говорил Василий Викторович уже во время перемены, — Он, конечно, хорош, богат. Но ведь она одного не понимает...

— Чего? — снова вмешался я, сделав вид, что мне очень интересно. А своевременный вопрос должен был лишь сильнее убедить собеседника в мое заинтересованности.

— Да того, что, отмазывая всех этих негодяев, он зарабатывает грязные деньги. Их грязные деньги, запачканные их грязной совестью.

Да уж, что не говори, но Василий Викторович был человеком консервативным: всё, что касалось чести, нравственности и праведности — всё это он считал за первозданную истину. Но было ли это так на самом деле? И если это так? Это уже хороший вопрос. Например, проститутка, зарабатывающая деньги тем, чем умеет — разве своими поступками она делает кому-то плохо? Да нет, напротив, всё очень даже наоборот. Но не будем об этом. Это очень длинная тема, на которую можно рассуждать очень долго, и у каждого всё равно останется своё неповторимое мнение, поэтому опустим этот момент.

— Ладно, Василий Викторович, — сказал я, отрывая попу от стола и вставая в полный рост, — пора и честь знать. Пойду я на уроки. А то что-то совсем заболтался с вами.