Overlady_part.4

-... и что это означает?

— Понятия не имею, — призналась Каттлея. — Джессика сказала, что ты с ней "типа очень близки". Поэтому я думаю, что это — хорошо, ладить друг с другом. Я думаю, что мы поладили. Я с ним переписываюсь на темы анатомии! — Она улыбнулась. — Он сказал, что мои наблюдения относительно структуры скелетов крылатых лошадей были очень проницательными! Он действительно умный, и он думает, что я сообразительная!

— Я думаю, — сказала Луиза, стараясь не задерживаться мыслью на том, что её сестра переписывается с темным богом, рассказывая про изувеченного коня, которого она держала... эм, где-то в башне, — что нам в обязательном порядке нужно избегать употребления слов, которые употребляет Джессика, если мы не знаем, что они означают. — Она подумала. — Или если мы думаем, что знаем, потому что она их использует как-то по-другому.

Она уселась обратно в кресло, сложив руки, и сделала глубокий вдох.

— Во-первых, Каттлея, я хотела бы тебе сказать, что твои служанки под твоей ответственностью, а значит, это ты будешь смотреть, чтобы они... ты знаешь, не шпионили за нами или чего-то вроде. Правда, я не слишком рада тому, что ты их впускаешь сюда, когда я без шлема. Совершенно не рада.

-...упс. Я про это не подумала.

— Во-вторых, — беспощадно продолжала Луиза, — я хочу знать всё, что ты выяснила у виконтессы де Анноун и из бумаг мужа, и вообще всё, включая информацию о культе. Это важная информация, и я думаю, что нашей следующей крупной операцией, может быть, станет уничтожение новых построек Совета.

— О да! А еще они планируют выступить против отца! Я должна была сказать это раньше!

— Что?!

Процесс добычи информации был крайне утомителен, в основном из-за привычки вампирши постоянно уходить от главной темы. Несколько тяжелых часов спустя Луиза почувствовала, что извлекла всё. Она размяла руку, уставшую после того, как она заполнила несколько листов аккуратным мелким шрифтом, записывая, что видела её сестра.

Ей не нравился культ, к которому присоединилась Каттлея. Ни капельки. Он не только был богохульным и злым, но еще и неправильным видом богохульства и зла. Даже перед тем как она стала технически злой Повелительницей, желающей сокрушить отдельные части Тристейна своими ордами гоблиноидов, она чувствовала, что такой тип зла был — ну, он был достойный. Да, она могла спустить орду вонючих и дебильных гоблинов на людей, но, в общем и целом, у этих людей был шанс защитить себя.

Собственно, из-за того, что она не могла придумать способа, чтобы её миньоны прекратили случайно предупреждать врагов о своем присутствии, но суть осталась та же. Это было по-своему честно. Не то, что подлые культы. Они разлагали изнутри и были намного более злыми и зловещими, в гораздо худшем смысле, чем она.

Поэтому она должна извлечь из них максимум пользы, перед тем как уничтожить и проделать это до того, как она снова станет общеизвестно хорошей. Выжечь скверну поклонников Ате было бы праведным деянием, правда? И у неё даже есть там свой шпион. Луиза мягко улыбнулась сама себе. Теперь осталось опозорить Совет, уничтожив их завод до того, как он... начнет... работать...

Улыбка превратилась в стон, и Луиза позволила голове упасть на руки, когда её настигло внезапное понимание.

— Каттлея? — позвала она свою сестру, которая собиралась уходить.

— М-мм, х-мм?

— Волк, убивший виконта де Анноун? Знаешь, тот, которого убил гигантский волк? Тот, чья жена поклоняется темному богу и с кем ты подружилась?

— М-мм, х-мм?

— Тот, про которого ты четко сказала, что не приказывала волку нападать на него?

— Ага! Этот!

— ... ты была волком?

Её старшая сестра запнулась у двери и открыла рот. Затем закрыла. Затем сделала робкий вдох.

— Я была не волком! — попробовала она.

— Каттлея!

— Что? Его жена попросила меня! Что случилось с монсеньором Манерами? И, — добавила Каттлея, ткнув пальцем в сестру, — чтобы ты знала, я сделала всё так, как ты просила! Я не пила его крови! Даже когда я ему глотку вырвала! Значит, ты не можешь на меня кричать! Вот так вот!

Она нырнула за дверь и захлопнула её за собой, как раз увернувшись от летящей чашки.

Обгорелый шут скатился по ступеням в кухню и свалился в парящую кучу почерневшего мяса. Он с трудом, шатаясь, поднялся на ноги, прохрипел "...дев" и рухнул обратно.

— Хех, — сказал краснокожий Рубило, главный повар миньонов, ставший таковым по причине того, что к его шляпе была привязана голова предыдущего повара. — Похоже, что Повелительница сегодня в настроении. — Ему не требовалось уточнять, что это было плохое настроение. У Повелительницы вообще было не много вариантов. — Потрошило! Пни шута пару раз. Это не ги-гиени-чно для него валяться на полу, а если Повелительница увидит его тут, то она опять начнет орать про ги-гиену. Даже больше, чем обычно, если она в настроении.

— А когда она не в настроении?

— Она очень зла на сестру. Но ты хочешь еще одну лекцию про ги-гиену?

— Нет! Я не понимаю смысла этих длинных слов, и она угрожает нас поджечь, что намного более понятно! А сейчас она освоила молнию, и даже красные в опасности!

— Сбросьте его в дыру. Теперь проблемы будут у кого-то другого.

Гениальность повара была высоко оценена, и шут был незамедлительно сброшен в дыру в полу.

— Сейчас! — сказал Рубило, закатывая рукава, которые он отодрал от куртки специально для того, чтобы ему было что закатывать, — мы делаем обед для Повелительницы и принцессы! Значит! Есть идеи, что они будут есть?

Миньон за ним прокашлялся.

— Я здесь для того, чтобы сказать вам, что вы сегодня будете готовить... — успел сказать Макси, перед тем как его швырнули в ту же яму, что и шута.

— Глорк! — заорал Рубило. — Это был не шут! Это Макси! Это подминьон Маггата! Маггат этому не обрадуется!

— Ты уверен? — сказал Глорк. — Он играть музыку и говорил по-езию. Это не делает его шутом?

— Нет, болван, он же не называется шутом, — сказал Рубило, подчеркнув свои слова с помощью ножа. — Теперь у нас проблемы.

— Ой, правда, — пропел голос под скрежет ножей. — Я думаю, у вас уже проблемы, вы прыгаете через голову старшего и не выполняете приказ Повелительницы.

Рубило сглотнул.

— Эм. Феттид. Это очень не-гиенично что ты на кухне... постой, нет, я всё могу объяс... урк.

— Не волнуйтесь! Я привела с собой Скила, поэтому никто не умрет двойной смертью. Только по нескольку раз.

Обед задерживался.

Обед задерживался.

— У меня был совершенно кошмарный день, — сказала Луиза, с закрытыми глазами разминая себе плечи. В нарушение протокола она не сидела во главе стола. Это было ужасно непрактично в случае, когда стол был слишком большой для — всего лишь — двух людей. Вместо этого они с Генриеттой договорились сесть напротив, так они могли заявить, что Луиза сидит во главе, но при этом им не нужно было кричать, чтобы пообщаться с собеседником. — Ужасный целиком и полностью.

— О боже, — сказала Генриетта, поглядывая вокруг голодными глазами. Луиза на секунду забеспокоилась, пока не вспомнила что это не Каттлея, поэтому продолжила в том же духе.

— Абсолютно и совершенно ужасный. Я прямо тут засыпаю.

— Боже мой, — сказала Генриетта, подымаясь и подходя к своей подруге.

Луиза почувствовала, что Генриетта не слишком сочувствует. Она явно не слишком переживала по этому поводу.

— Я застряла в этой комнате, пытаясь разобраться с документацией. И я до сих пор уставшая после той охоты на гоблинов вчера. Я получаю дурацкие письма из дурацкой Бездны. Я не поела. Гнарл только притворяется послушным. Я не могу заставить работать этот дурацкий улей миньонов. Моя сестра... аргх! Моя сестра...— она поникла, но потом заставила себя встряхнуться.

— Твоя сестра? — продолжила Генриетта. Протянув руку, она взялась за плечо Луизы. — Боже. Ты так усердно работаешь ради меня.

Луиза жарко покраснела.

— Нет, нет, ничего такого! Что же до Каттлеи... мы поговорим об этом завтра, когда она вернется! Я не могу сейчас объяснить тебе, что с ней! — сказала Луиза чуть громче, чем следовало. — Она и её проклятые служанки! Я сейчас я получила проклятое письмо от Императора Ли и я не могу с ним встретиться, чтобы он не попробовал... проклятье, чтобы он снова не попытался убить меня! Он думает, что мне это нравится или что? Он что, дурак?

— Император Ли? — спросила Генриетта, склонив голову.

— О, он император Катая, — довольно небрежно ответила Луиза. — Мы встретились на вечеринке, и он мне послал голову переводчика. Что просто...

Рука Генриетты метнулась ко рту.

— О боже, Луиза Франсуаза! — воскликнула она, явно шокированная. — Сам император Катая послал тебе голову доверенного слуги? Ну, я надеюсь, что ты ему отправила что-то хорошее в ответ!

Луиза ему ничего не посылала, так она и сказала.

— Луиза Франсуаза! Это ужасно грубо с твоей стороны, — упрекнула её Генриетта, ухватив за плечи и повернув лицом к себе. — Да, иногда другие монархи — не слишком хорошие люди, но есть же такая вещь, как манеры. А иначе они и вторгнуться могут. Порядочность и вежливость — это основная монета политики. Чего он от тебя хочет?

— О. Эм, он хотел, чтобы я была его почетной гостьей на каком-то крупном представлении в Бездне? — сказала она, причем её голос превратил это утверждение в вопрос, хотя она этого и не планировала. — А затем пообедать с ним?

— Сколько ему лет? Как он выглядит?

— На год старше меня или около того. И... эм, у него темные волосы и...

— Он красив?

Луиза подавилась и сумела покраснеть еще больше, что было не так уж просто.

— Луиза Франсуаза! — воззвала Генриетта, нависнув над ней со всем королевским величием, которое смогла изобразить. — Ты не будешь отказываться! Он Император Катая и адский бич этого мира, и значит, ты будешь относиться к нему со всем уважением! — Она помолчала. — Ну, я соврала. Но ты будешь проявлять к нему достаточно уважения, чтобы он не затаил обиду!

Луиза сглотнула, глядя на Генриетту. Она краснела, как школьница, и чувствовала себя ужасно, кошмарно пристыженной. Она чувствовала, что её глаза наполняются слезами, мир становится размытым, хотя она постаралась побороть свою слабость. Она не будет плакать! Не будет. Она не какой-нибудь ребенок, который начинает хныкать от замечания! Она темная Повелительница!

Которая собиралась заплакать.

— Ты отобедаешь с Катайским императором в Бездне, вот так вот! А пока ты будешь там, ты пообщаешься с несколькими аккуратно отобранными журналами, и они сделают картинки с тобой в броне! А Джессика и я будем сопровождать тебя, потому что ей нужно пройтись по магазинам, а я не для того похищалась из тюрьмы моей матери, чтобы проводить всё свое время в твоей намного более удобной и приятной, большое спасибо, темнице! Не тогда, когда я могу помочь тебе! Конечно же, твоя пленница не может заставить тебя, но я приказываю тебе сделать это как твоя принцесса!"

Луиза встала в полный рост, что, как ни печально, всё же был несколько ниже Генриетты, и её аргументированные и высокомерные возражения, которые она собиралась озвучить, были совершенно забыты. Может, оно было и к лучшему, но сейчас она об этом не думала.

— Хорошо! — сказала она. — Хорошо! Я пойду! Я... я сделаю это! — Её глаза пылали, она могла видеть отблески этого света на лице Генриетты, и она надеялась что этот свет скрывает её слезы. — Я... я спасла тебя, а теперь ты давишь на меня и... и... — она развернулась и вылетела из комнаты.

— О боже, — Гнарл вошел, поедая грибы, и отпустил эту реплику, слегка усмехаясь. — Боже, боже мой.

— Хочешь что-то сказать? — огрызнулась покрасневшая Генриетта.

— У меня есть чувство, что вы будете самым приятным дополнением в этой скромной башне, — с поклоном сказал старый гоблин. — Вы и вправду ужасная маленькая девочка, не так ли? Наихудшая разновидность принцесс, по моему мнению. Большинство из них сентиментальные и жалкие и чахнут в ожидании их настоящей любви, которая спасет их — что обычно не получается после того, как его сварят в масле, и какой-нибудь чудесный маленький миньон напялит его шлем — но...

— Но моя настоящая любовь мертва, — сказала Генриетта, сузив глаза, — и я собираюсь приложить все свои силы, чтобы помочь Луиза Франсуазе отомстить той мерзкой свинье, которая предала его. Я могу сидеть и хныкать, или я могу закатать рукава и помочь ей запасать кипящее масло, и убедиться, что она не халтурит. А после она может отправляться завоевывать проклятый Альбин или, по крайней мере, придержит этого гребаного Кромвеля, пока я не разнесу ему голову булавой!

— О, да вы настоящий подарок, — счастливо сказал Гнрал. — И не волнуйтесь о Повелительнице. Сейчас она, скорее всего, говорит себе, что вы были правы, и убеждает себя, что это, по крайней мере, спасет её от мистически непрекращающихся радостей бюрократии. — Он покачал головой. — Не ценит она их, — сказал он с оттенком меланхолии в голосе.

С красными глазами Луиза смотрела на себя в зеркало и протирала лицо платком. Без Генриетты и кипящих эмоций холодный рационализм говорил ей что принцесса, наверное, была права.

Она просто не хотела этого делать.

— Ну, — сказала она, выпятив челюсть, — по крайней мере, я смогу заставить Гнарла закончить с документами, пока меня нет.

36. Часть 7-3

"Разумное замечание, хорошая работа. Ну, так бы я сказала, если бы мой уважаемый оппонент был в состоянии делать разумные или хорошие замечания. К сожалению, я живу в мире разочарований. К сожалению для всех нас, этот мир дает столько поводов к пессимизму, но, похоже, уважает моих слушателей даже меньше, чем нормы морали и порядочности. Только это может быть причиной вытаскивания и повторения интеллектуально обанкроченных идей Археостотеля вместо проведения самостоятельных исследований. Ну, он был слишком занят даже для того, чтобы пересчитать количество зубов в человеческой челюсти! Но чем же он занимался вместо того, чтобы хоть как-то обосновать свою гипотезу? Ну, у меня есть кое-какие свидетельства, чтение которых вслух язвительным тоном, я надеюсь, развлечет вас. Уважаемые леди, слушающие нас, например, жена моего оппонента, могут пожелать закрыть уши и вместо этого посмотреть на вон ту проекцию, где демонстрируются забавные, но основанные на фактах рисунки о его приключениях с Мадам "Ка Швинг".

-Элеонора де ла Вальер

На следующее утро Луиза в полной броне, за исключением шлема, подошла к двери своей сестры и постучала. Произведенный грохот окупил всю канитель с переодеванием.

Взъерошенная Каттлея сонно открыла дверь. Она заметно пахла кровью, и на её ночной рубашке были видны красно-коричневые точки.

— Ммммтра, — выдавила она. — Потом. Позже. Спать.

— Каттлея, уже почти обед.

— Да. Слишком. Слишком рано. Подожди до... двух.

Луиза скрестила руки.

— Нам нужно переговорить с принцессой Генриеттой о тебе. Прямо сейчас. Чтобы убрать всякое недопонимание и больше не возиться с этой темой.