Overlady_part.4

34. Свидание с судьбой.

"И я был там, сжимая старый палаш фон Зербстов в обеих руках — ррравр! — когда внезапно из ниоткуда появилась злая ведьма. Да, я знаю, что вы подумали, "Блитзхарт, ты сногсшибательно красивый убийца демонов, что плохого в малышке-ведьме, которая бросается на тебя, умоляя об искуплении?" — и вы правы, в этом нет ничего плохого! Но это совсем другое дело! Эта ведьма была старая и уродливая, и она попыталась выбить мне глаза! Ну, Данни не оплошал, хороший парень, и снес ей голову старым добрым воздушным заклинанием пылающей бритвы! У кого еще может быть так много отличных сыновей? Ни у кого, кроме Блитзхарта фон Зербста!"

— Маркграф Блитзхарт фон Зербст

Луиза де ла Вальер выкарабкалась из глубин сна. Она проснулась от ужасного кошмара, где обнаружила себя беременной — и Варде был отцом! — и вернулась к сокрушающей тяжести её ежедневной жизни в роли тайно-не-злой повелительницы. Еще перед тем, как открыть глаза, она могла ощутить, что оно ждет её, это давление, которое никогда не уменьшится и не прекратится.

О, постойте. Нет. Сокрушающий вес на её мокрой груди, фактически, оказался головой принцессы Генриетты.

После краткого размышления Луиза быстренько проверила, лежит ли эта голова отдельно от принцессы или присоединена к ней.

Все было в порядке.

Какое облегчение.

Итак, почему наследная принцесса использует её вместо подушки? Хотя Луиза и понимала что, выражаясь метафорически, настоящее место правящей семьи была над их верными слугами вроде де ла Вальер, в реальности Генриетта не использовала её как подушку долгие годы. Примерно тех пор, когда они были почти одинаковых размеров.

И почему она плакала?

Осторожно, неловко Луиза попыталась вывернуться из-под тяжести. Генриетта подвинулась, чтобы удержаться на ней, и вцепилась еще крепче. Луиза приложила больше усилий. Хватка Генриетты стала железной. Ощущения были весьма неприятны, пока Луиза не перестала шевелиться и не приняла свою роль со спокойствием.

Может, если она потихоньку попытается выскользнуть наруж... нет. Нет, это не сработает. Генриетта во сне оставалась довольно ловкой и была заметно сильнее неё. Поэтому она не могла удрать. Разве что она внезапно придумает заклинание, чтобы превратиться в туман или телепортироваться.

Луиза улеглась поудобнее и попыталась вспомнить, как они дошли до этого. Определенно, было замешано некоторое количество вина. Хотя и не слишком много. Допустимое количество. Количество, которое могут выпить две приличные молодые леди, причем разбавленного. Ну, немножечко больше, но не слишком много. Правда.

Бедная Генриетта. Да, вот оно что. Когда они выпили, она начала плакать, рассказывая про того Альбионского принца и про то, что её мать оказалась такой бессердечной, и про то, как она была одинока на протяжении месяцев, месяцев и месяцев. Она попросила — нет, умоляла — Луизу остаться с ней, потому что она не хотела быть одной. Да, там была часть, когда она спросила Луизу, что будет, если она заснет прямо сейчас, и что будет, когда она проснется, но Луиза к тому моменту немного захмелела, и поэтому была не совсем уверена, к чему именно относился этот вопрос.

-...о, мой... принц, — пробормотала Генриетта. — Что ты... ммм...

Луиза замерла. Учитывая, что она и до этого не шевелилась, это не потребовало значительных усилий. Принцесса немного подвинулась. Возможно, теперь появится шанс сбежать.

-...ты... о, шалун, — хихикнула Генриетта.

Луиза залилась румянцем. Она правда не хотела здесь присутствовать. С силой, рожденной смущением, она сумела вывернуться из объятий Генриетты и скатиться с кровати. Поднявшись с пола, она заметила, что всё еще одета в покрытый ржавчиной и маслом поддоспешник, и поэтому пахла не слишком чарующе. Ей нужна ванна. Которая находится не здесь. И она может позволить Генриетте проснуться самой. И никогда не упоминать о том, что наследная принцесса произнесла во сне.

Генриетта испустила тихий выдох, который сумел удвоить румянец на щеках Луизы.

Собрав свои сброшенные доспехи, Повелительница прокралась к выходу, но конечно же, это не было поспешным бегством от её номинальной пленницы.

* * *

Помывшись, одевшись и ощущая себя человеком, Луиза вернулась в комнату Генриетты, чтобы обнаружить растрепано выглядящую принцессу, умывающуюся из тазика, который держал миньон, одетый в грязное платье.

Она почти совершенно была уверена, что не приказывала Феттид делать это, несмотря на размытость воспоминаний, относящихся к прошлой ночи.

— Эм, — сказала она.

— О, Луиза Франсуаза! — счастливо сказала Генриетта. — Благодарю тебя за то, что ты послала одного из своих гоблинов прислуживать мне.

— Эм, — сказала Луиза.

— Я так рада, что ты подумала об этом прошлой ночью! Я знаю, что мы обе немножечко расшалились и выпили немножечко лишнего, но я предполагаю, что я распереживалась по мелочам. — Генриетта хихикнула. — Или что твое дикое жилье и общая злобность закалили тебя в отношении коварства выпивки!

— Эм, — попыталась Луиза. Черт побери. Она должна была много выпить, чтобы сделать что-то подобное. — Они зовутся миньонами, не гоблинами, — начала она.

— Рада это слышать, — сказала Генриетта. — Они намного более приличны, чем прошлые похитители! Ни один из них не произносит злобных высказываний, смысл которых четырнадцатилетней мне пришлось выяснять, когда я вернулась домой, чтобы понять, о чем они говорили!

— Это потому, что я спросила совета у Макси, как говорить с шикарными леди, -стыдливо сказала Феттид. — Макси, он ведь известный люб-овинник.

Рот Луизы распахнулся. Может, она хотела сказать "любовник"? Один из её гоблинов прославился... нет! Нет! Она не будет об этом думать! Ни секунды! Это... это, наверное, миньонская логика, когда они думаю, что любовник — это тот, кто снимает с дам платье, а потом крадет и платье, и содержимое карманов. Да, так намного больше смысла, и ей не нужно искать место, куда можно наблевать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

Генриетта пожала плечами.

— Немного подавленной, — признала она, — но, о! Луиза Франсуаза, поверь мне, когда я говорю, что свобода в роли твоей пленницы перевешивает эффекты вчерашней небольшой невоздержанности с вином!

— Это хорошо, — сказала Луиза. Она расправила лиф своего платья и прикусила губы, чтобы они покраснели. — В таком случае, раз мы обе уже на ногах, надо воспользоваться Джессикой, пока она с похмелья.

Генриетта моргнула, глаза её расширились.

— Извини?

Луиза побледнела.

— Эм... это я к тому, что раз она с похмелья, то не будет задавать лишних вопросов по поводу дизайна платьев для тебя и, — она кашлянула, — да! Понимаешь, она чуточку злая, и если ты не будешь осторожна, то она напялит на тебя что-то со скандально низким вырезом или черное и... и там будет шипастый ошейник или что-то вроде и... и это платье будет открывать твое белье или хуже, оно покажет что ты никакого белья не носишь, потому что она, типа, как бы дочь инкуба, и поэтому у неё немного странные вкусы в одежде и...

— Луиза Франсуаза, Луиза Франсуаза, — сказала Генриетта, выглядящая немного обеспокоенной, — пожалуйста, пожалуйста, помни, что нужно дышать! Ты вся покраснела!

— Я просто пытаюсь предупредить тебя! — буркнула Луиза. — Мне нравится Джессика, но я не доверяю её вкусам в одежде! Ни капельки! Знаешь, как мне пришлось давить на неё, чтобы получить броню, которая прикрывает мои жизненно важные части? И чтобы она, — девушка помахала вокруг себя рукой, — сделала платья, которые выглядят именно злобно, а не убого! Я не хочу надевать платье с вырезом до пупка! Кто вообще мог посчитать такое практичным? Ну, определенно очень злые женщины! Или, — мрачно добавила она, — злым мужчинам оно нравится, они их заказывают для своих любовниц, и так оно становится модным. О да! Могу поспорить, что так оно и есть! Ну, я думаю...

— Звучит великолепно, — восхищенно произнесла Генриетта. Она протянула руку и подергала рукав. — Что это за черная ткань? Она похожа на шелк. А эти вышивки очень сложные, хотя и немного зловещи. Черт побери. Я бы хотела, чтобы придворные портные были такими умелыми.

Луиза моргнула.

— Эм... да, да, это... эм, паучий шелк, собственно. Это... эм, паука бездны. Собственно, он достаточно прочен, чтобы остановить большинство ножей и...

Луиза отвлеклась. Ей нужно лучше контролировать себя! Что она творит, вот так вот ляпая языком? Она собралась.

— Так! Следуй за мной. Пойдем и добудем тебе новый гардероб! Я пойду вперед, поговорю с ней, настрою её на нужный лад, а затем представлю тебя. Эм, ваше высочество.

— Веди, мой злобный пленитель, — с хихиканьем произнесла Генриетта.

Луизе повезло. Джессика была на кухне, голова лежала на руках. Её лицо было нездорового серого оттенка, и она издавала довольно жалкие звуки, пока смотрела на большой лист бумаги, покрытый пылающими рунами. Луиза вздохнула. Джессика, конечно, была одета в её неприлично открытую ночную рубашку, и что еще хуже, она заправила эту свою рубашку в трусы, поэтому они были видны всем и каждому. Еще она была красноглазой и с опухшими веками, но Луиза не могла многого сказать про злобно выглядящие глаза. Ну, по крайней мере, пока она не прикрыла заклинанием свои.

— Моя голова, — простонала Джессика, ухватившись за упомянутую часть тела. — Я уверена, что миньоны делают что-то странное с напитками. Ты же знаешь, что я обычно не напиваюсь. И что у меня нет похмелья.

— Как хорошо, — сказала Луиза, — и пока ты в таком продуктивном состоянии ума, нам нужно начать решать, что оденет Генриетта, пока она у меня в плену!

Джессика прошаркала к своему металлическому леднику и выудила оттуда бутылку молока. Отпив немного, она сонно повернулась к Луизе.

— Может... завтра. Или после полудня, — жалко сказала она.

— Но подумай про награды! Престиж! Возможность использовать принцессу как свой манекен! — сказала Луиза. Она оглянулась и заметила, что Генриетта показывает ей больше пальцы из-за двери.

— Уже использовала... прн`цессу как манекен, — простонала Джессика. — Было очень тяжело... увидеть спину. Потому что она твоя собственная... ой. Ой. Моя голова. Прекратите быть такими громкими.

— Ну, ну, — сказала Луиза безжалостно, злобно и громко. — Это не похоже на тебя. Обычно ты более целеустремлена, чтобы прославить свое имя в мире моды. И это будет, -она вздохнула, — ужасное оскорбление, если мне придется сказать принцессе Генриетте, что ей нужно будет ходить в старых драных немодных вещах только потому, что у тебя похмелье, и ты слишком занята собой, чтобы трудиться над целью своей жизни.

Джессика уставилась на Луизу, пока наполняла миску какой-то смесью зерна из яркой коробки, покрытой демоническими рунами.

— Ты монстр, — пробормотала она. — Маленькая, миниатюрная, воспитанная, деликатно выглядящая бездушная тварь злобной испорченности, и боли, и страданий, и трезвости, и злобной испорченной мучительной боли.

— Это было не слишком любезно, — весело сказала Луиза, которая получала от всего этого больше удовольствия, чем должна бы. — Это означает, что ты всё сделаешь?

— Хорошо! Я сниму мерки и... всё такое, и поговорю, и всё такое, этим утром. — Она сонно осмотрела комнату. — Так где эта принцесса, ради похищения которой нам пришлось так потрудиться? — добавила она, возвращаясь на свое сидение и наливая молоко в миску с зерновыми продуктами. Вихрь демонической магии, и из теней её рукава сформировалась ложка. — Двай ыстрее нчим, — добавила она с полным ртом.

Луиза прочистила горло.

— Позвольте вам представить принцессу Генриетту де Тристейн, законную наследницу трона и мою пленницу, — сказала она, присев в реверансе.

— Привет, — сказала Генриетта, заходя в комнату и помахав рукой. — Я была похищена моим добрым другом, Луизой Франсуазой.

— Привет, — сказала Джессика. — Я помогала в похищении. И еще, типа, как бы подорвала твою сокровищницу, но не беспокойся, мы сперва вынесли всё ценное.

— О, это чрезвычайно хорошо,— сказала Генриетта. — Терпеть не могла то место. А моя мать заслужила счет за ремонт. Значит, это ты создала прекрасное платье Луизы?

Джессика ухмыльнулась.

— Ага! — сказала она. — Эй, Лу, ты не говорила, что она ценит хороший дизайн!

— Ты должна была сделать реверанс, — зашипела на неё Луиза.

Джессика сонно уставилась на неё.

— Знаешь, что девушки делают, когда встречают важных людей?

— Не, определенно не должна, — сказала Джессика. Она протерла глаза. — Это было бы нарушение в... этом, как его. Протоколе. Я не должна делать реверансы ни перед кем, кроме правящих особ, и только тогда. Ты знаешь. Для тех, которые настоящие и всё такое. Не перед кем-то из мелкой жалкой страны, кто не считается по-настоящему королем из-за регентства и такого прочего.

— Простите? — спросила Генриетта.

Джессика зевнула и потянулась.

— Принцесса Дж`есзика Мораудат Д`емонстрелле Обфуската Ксистене Елии`зе Имоегене Малевола Ебони Инвидиа Пирена ва С`карейеон, Принцесса крови-в-изгнании Бездны, Виконтесса Нисходящих Сфер, Наследница Вздымающейся Башни ужасно рада знакомству, — сказала она, причем тон её обращения по мере произнесения всех титулов облагородился на несколько социальных классов. Она вытянула свою руку так, что другой бы сломал запястье, и Генриетта приняла её.

— Рада встрече, кузина.

— Кузина? — слабо проговорила Луиза.

— О, это просто формальность при обращении одного члена королевской семьи к другому, — сказала Генриетта, садясь за стол. — На самом деле она не моя кузина.

— Какое облегчение, — сказала Луиза.

— Да, родство с инферно в моей семье значительно более дальнее, — продолжила Генриетта. — Я думаю... да, насколько я помню генеалогию, это была одна из моих пра-пра-прабабушек по отцовской линии, которая стала супругой Короля Бездны. Или это пра-пра? Соберись, Генриетта, сосредоточься! В любом случае, это была Изабелла Прекрасная, также известная как Изабелла Оборотень, которая была дочерью Чарльза Злобного.

Луиза прошла через смущение к состоянию шока, перед тем как окончательно примириться, успокоиться и выдохнуть. В конце концов, было известно, что королевская семья была... неоднозначна в вопросе происхождения. И в итоге выяснилось, что у неё не было демонических предков. Чарльз Злобный был отцом Луиса де ла Вальер, так что даже если порча семьи началась с него, у неё не было демонических предков! Она надула губы и в уме поправила это на "в этой семейной ветви". Её честная натура заставила её признать, что её родственники, скорее всего, участвовали в плотских утехах с демонами, и ей стоит надеяться, что о них соответствующе позаботились.

— О, если подумать, то я вспоминаю, что отец... эм, говорил про... оу, это, — сказала Джессика, прихлебывая молоко. — Он тогда был Великой Тварью, да? Разве оно не... вроде как король продал свою дочь Королю Бездны за какой-то магический цветок, который должен был даровать бессмертие или еще какую-то хрень? Ну, в любом случае, они пошалили, и она тоже стала ему поклоняться.

Генриетта кивнула.

— Конечно же, Короля Бездны изгнал благородный дюк, сильнейший воин страны. Ну, никто не мог стрелять лучше него или сражаться, как он. Кто смог бы его победить? — Она нахмурилась. — Конечно, Изабелла Оборотень постаралась скрыть, что она была апостолом её изгнанного супруга, после того, как она вышла замуж за дюка, но она как бы открыла, что в ней чего-то добавилось, чего не было раньше, когда оживленный магией подсвечник проткнул насмерть одну из её соперниц. Или, может быть, это произошло, когда она превратилась в демона-ведьму и попыталась украсть луну. Ну, в любом случае, её дочь изгнала мать из этого мира. — Она склонила голову к плечу. — Значит, это делает нас троюродными сестрами, трижды разлученными и наполовину очищенными?

Джессика пожала плечами.

— Не знаю. Никогда не понимала этой штуки насчет кузин.

— О, я тоже! Оно всегда казалось таким запутанным и ненужным! А затем мои учителя вечно жаловались, что я не прилагаю усилий в изучении этого и бла-бла-бла.

Джессика кивнула.

— Ага. Так, эм. Если хочешь хлопьев — не стесняйся, — сказала она, слабо махнув рукой в сторону железного ледника.

— Хлопьев чего? — удивленно уточнила Генриетта.

— Не стесняйся в любом случае! — громко сказала Луиза. Она зыркнула на пылающие руны, покрывающие бумаги перед Джессикой. — Итак, что говорят журналы насчет вчерашних событий? — спросила она. — Это же сегодняшние, да?

— Да, только что с прессов, — ответила Джессика. — Эм... мы не основное событие. Это отчет о речи моей тети...

Луиза надулась. Как посмела королева суккубов украсть её честно заработанное место главного вчерашнего события!

-...и чисто случайно, я тебе говорила, что нужно быть заметнее, когда будешь удирать, — добавила Джессика. — Если нет картинок того, как ты удираешь на воздушном корабле или чего-то вроде, ты не сможешь побить декольте моей тети в вопросе привлечения внимания уличных импов.

— Ну, сейчас нет, но может, с некоторыми заклинаниями... может, чего-то, гноящее плоть, или... — Луиза моргнула. — Извини, я думала вслух, — сказала она. — Пожалуйста, продолжай.

— Я не понимаю, — сказала Генриетта.

— Ну, да, — продолжила Джессика. — Но мы получили меньшую часть первой страницы и продолжение на четвертой. Которое, — она пролистала страницы, — о, тут довольно неплохая картинка горящего дворца. Ургх! Почему они не дали её на главную? Все уже видели сиськи моей тети. Она же их не прячет. Могу поспорить, они прижали эту историю, потому что... ну, это Лос Диаблос Таймс и Елодиегх там редактор, так что!.. Это еще один пример того, как моя тетка и её порождения устанавливают свое правление и подавляют все попытки трудолюбивых новичков прорваться в индустрию моды!

Она кашлянула.

— Итак. Они отметили, что это сенсация, и там изложены кое-какие факты, но не слишком много. Есть заголовок "Железная Дева изловила принцессу Тристейна", что довольно забавно, и, эм, мы пропустим рассуждения про мотивы, и — о! Смотри, они упомянули, что ты была номинирована на Лучшего Новичка на Награждениях Кабала!

— Что там было про мотивы? — подозрительно спросила Луиза.

— Всякая оскорбительная чушь, чтобы, наверное, попробовать тебя дискредитировать, потому что Елодиегх редактор и она — полная сука, — сказала Джессика, встав, чтобы обнять Луизу одной рукой. — Но всё же! Я довольна этим! И мы получили четвертую и пятую страницы, и тут даже есть набросок тебя в броне, атакующей тот подземный дворец в Бездне! Так что броню показали!

— Уррра! — добавила Генриетта. — Я рада, что помогла.

— Эм... а она не слишком счастлива для похищенной? — прошептала Джессика. -Вроде как я довольно уверена, что оно должно быть не так. Хотя у меня и нет опыта в похищении принцесс.

— Мы старые друзья, — прошептала Луиза в ответ, — и её держали в заключении её мать и Совет. Я пообещала ей соответствующее содержание, если она будет сотрудничать, так что она рада, что её выпустили из одной-единственной комнаты и есть с кем поговорить.

— Это хитрый Злой план, — одобрительно сказала Джессика. — Лучшая тюрьма — это та, откуда не пытаются сбежать.

— О чем это вы шепчитесь? — с любопытством спросила Генриетта.

— Ах, Ваша Злобность! — весело сказал Гнарл, который зашел с миской тараканов, которых он с шумом поедал. Лицо Генриетты скривилось от отвращения, и Луиза на мгновение не поняла, почему, хотя потом вспомнила, что необычно разговорчивый гоблин, поедающий тараканов, не является ординарным зрелищем. — Я рад видеть Вас бодрой. Это милое весеннее утро и птички поют. Вы должны их уничтожить!

— Утро, Гнарл, — сказала Луиза. — Ваше высочество, это мой... — она поискала нужное слово, — главный советник, Гнарл.

Гнарл слегка выпятил грудь.

— Действительно, и позвольте мне похвалить вашу красоту, ваше высочество, — сказал он, склонив голову. — Я был советником у одного из ваших... о, я потерял счет поколениям, но она была двоюродной сестрой одного из ваших пра-пра-пра-дедушек или что-то вроде. Вы довольно похожи. Только время покажет, разделяете ли вы её увлеченность гаданиями и потрошением.

Генриетта моргнула. Луиза подозревала, что из-за сравнения, но в основном из-за гоблина, который использует длинные слова.

Гнарл повернулся к Луизе.

— Ваша Греховность, Вы нужны в Главном Зале как можно скорее. Наиболее Злые деяния ожидают вашего злобного участия.

Луиза в отчаянии уронила голову, когда осознала, что её ожидает.

— О нет, — прошептала она.

— Луиза Франсуаза, в чем дело? — спросила Генриетта с широко раскрытыми глазами. — Чего этот Гнарл от тебя хочет? Нечестивые ритуалы? Человеческие жертвы? Неизрекаемые деяния с пленниками? Мерзкие и нечестивые вещи?

— Хуже, — слабо сказала Луиза. — Работа с бумагами.

— Действительно! — счастливо сказал Гнарл. — У нас масса работы с учетом, сортировкой и оценкой результатов Вашего последнего рейда! Ну, я и сам злорадствую из-за перспективы увеличения нашей сокровищницы! И давайте не будем забывать ценность знаний, которые Вы получили! Я думаю, Вы получили достаточно, и мне придется устроить Вам тест, чтобы узнать, готовы ли Вы инвестировать в инфернальную индустрию!

— Джессика, реши вопрос с одеждой Генриетты и... просто узнайте друг друга, — приказала Луиза, отвлеченно махнув им рукой. — Если ты не хочешь этим заниматься, можешь помочь мне с бюрократией.

Джессика сглотнула.

— Я буду хорошо себя вести, — сказала она, быстро кивнув.

В Главном Зале царило оживление и раздавались звуки передаваемых миньонами, часто весьма небрежно, драгоценных вещей. Постоянно выкрикивались команды, но в общем они не делали ситуацию хуже. Под этот шум Луиза работала с бумагами, которые ей передавал Гнарл, пока сам он наблюдал за счетными операциями.

Откинувшись на спинку кресла Луиза размяла уставшую руку. Глянув на часы, стоявшие рядом с ней, она с удивлением поняла что прошло уже два часа.

Наихудшей вещью в её роли Повелительницы. как казалось Луизе, было количество прилагаемых ею усилий. Её прислужникам было намного проще. Миньоны были — кроме Гнарла — полудурками гоблиноидами, хотя некоторые из них, похоже, доросли до уровня идиотов. Каттлея — ну, Луиза искренне любила свою сестру, но несмотря на множество её достоинств, она вынуждена была признать что Катт не была самым умным членом семьи, и в некотором роде, в хорошем смысле слова, была помешанной на крови психопаткой, которая с трудом удерживалась на грани благодаря манерам и стандартам приличного поведения. И Джессика, которая большую часть времени проводила либо в кузне или работала над одеждой, что, честно говоря, было трудной и тяжелой работой, но не слишком требовательной к интеллекту.

Никому из них, кроме, возможно, Джессики, не приходилось сталкиваться с ужасами учета по двум книгам.

Луиза попыталась найти в этом хорошую сторону. По крайней мере когда она вернется домой, у неё будет множество полезных в жизни умений, вроде управления поместьем, учета, и, конечно же, военной стратегии. Всё это относилось популярным и ценимым женским навыкам. Определенно любой мужчина желал, чтобы его невеста обладала подобными навыками. Вместо того, чтобы быть сисястой коровищей по имени Кирше фон Зербст, к примеру.

Луиза лениво подумала как там поживает её бывшая соперница и главный враг. Определенно ей не приходилось столько работать с бумагами. Ей, наверное, достаточно было просто улыбнуться мужчине и тот всё сделает за неё. Это было крайне соблазнительно, но Луиза устояла перед ним. В конце-концов, есть такая вещь как стандарты. И, что было более прозаично, единственным мужчиной, которого она немного знала, был Император Катая Ли, и она а) всего лишь потанцевала с ним однажды, на чем их общение заканчивалось и б) была не настолько тупой, чтобы допустить его к своим счетам.

Гнарл подошел поближе. "Дела неплохо идут, ваша злобность," сказал он ей. "Вы прилично заработали на прошлой операции. Маленькие милашки грабили в индустриальных масштабах."

"Очень хорошо, Гнарл," сказала Луиза.

Он не ушел.

"Ваша зловещесть," сказал Гнарл, "я уверен что в сокровищнице содержался один определенный рубин. Возможно, вы нашли его? Или он пропал? Это в некотором роде довольно важно."

Луиза надула губы. Стоит ли ему показывать? Попробует ли он взглянуть сам, так или иначе, если она ему откажет?

Эм. Ага. Очевидно же. Он вломился в её комнату среди ночи и читал ей сказки. Конечно же он придумает причину чтобы взглянуть на Перчатку. Она вытянула руку. "Я нашла его в скоровищнице, но когда я к нему прикоснулась он вплавился в металл." сказала она. "И не похоже, что его можно будет достать."

"Ах, да, я не видел этого уже долгое, долгое время," сказал Гнарл. Поглаживая бородку. "Это один из камней, с которыми была создана Перчатка. Вода, земля, огонь, воздух." Он сел на свой высокий стул. "Давным-давно, знаете ли, свободные народы жили в гармонии. Всё изменилось после нападения первого повелителя. Только банда сильнейших героев могла остановить его, и... ну, они остановили. Но Зло всегда найдет дорожку!"

Луиза, благодаря воспитанию, скорее поддерживала храбрый союз героев который выступает против угнетающих сил Зла. Что ставило её в довольно неудобную позицию, поскольку теоретически именно в роли сил зла она теперь и выступала. Но, ободрила она себя, она не была злой на самом деле, и поскольку она сейчас владела двумя сильными артефактами зла, они не могли попасть в руки кого-то по-настоящему злого.

"Конкретно этот связан с водой," сказал Гнарл, присмотревшись к Перчатке. "Всегда говорили что он находится в Тристейне. Насколько я могу знать, воздушный камень находится в Альбионе, огненный в Ромалии, а камень земли в Галлии, но это было столетие назад и всё могло поменяться." Старый гоблин улыбнулся. "В конце-концов, думаете это совпадение, что вы нашли этот камень? Он призвал вас к себе. Ваша злобность. И другие, возможно, смогут. Они слышат ваш зов. Вы одели Перчатку, и она желает стать цельной. Нечто подобное потрясет устои всего мира."

"Эм," сказала Луиза.

"Узурпация Тристейна. Цареубийство и предательство в Альбионе. Безумный король в Галлии. И... ну, скорее всего что-то происходит и в Ромалии," сказал Гнарл. "Подумайте об этом, ваша злобность. Жестокие вещи происходят, точнее, они в ваших руках."

Луиза тяжело сглотнула. Это же... это не её вина, правда? Нет! Это было бы смешно! Гражданская война в Альбине назревала десятилетие, и продолжалась по крайней мере два года. Гнарл просто старый тупой гоблин.

"А теперь вопрос," ухмыляясь, сказал Гнарл, "куда задевались Шлем, Покров и Доспех. Их не было в башне, ваша испорченность. Если Перчатка почувствует их... Я бы вам рекомендовал прислушаться. Очень рекомендую."

"Я... я понимаю," сказала Луиза. "Благодарю, Гнарл."

"Очень интересно, ваша злобность," сказал он, соскользнув со стула. "Я пойду проверю, чтобы маленькие дорогуши не пытались сжечь золото. Мы отложим это до поры, когда вы пожелаете выплавить монеты с вашим профилем на них."

"Я думаю это может обождать," быстренько сказала Луиза. "Еще раз благодарю, Гнарл. Мне нужно поработать с бумагами."

Она смотрела как он уходит. Луиза вздохнула и уронила голову на сложенные на столе руки. Ургх. Она вовсе не хотела быть какой-то избранной зла. Она просто хотела выполнить свою личную миссию и вернуться домой. А еще она больше не хотела возиться с бумагами сегодня. Ни один из злобных тиранов в историях не занимался чем-то подобным на следующий день после похищения принцессы. Это было ужасающе.

Её живот заурчал, когда каскад бумаг обрушился из рук Гнарла на её стол.

Она надеялась что Генриетта скоро закончит с Джессикой. Ей нужно с кем-то поговорить. Точнее, кому-то пожаловаться.

"... и поэтому я сказала ему, "Это ты культист, а не я, значит и раком встанешь ты!", " сказала Джессика, хихикая, пока делала зарисовки. Огни в её шикарной и очень красной комнате затанцевали, когда она рассмеялась, тени метались по стенам. Медные демонические маски скалились со стен.

Общий декаданс комнаты был подпорчен незаконченными набросками, развешанными повсюду и рабочим ткацким станком, стоящим в углу. Куча одежды в углу также вредила зловещей эстетике.

Генриетта распахнула глаза и рассмеялась вместе с ней. "Боже," сказала она, когда немного успокоилась, "Это действительно что-то. Ты знаешь, целый год кроме моей матери со мной говорили только служанки, и ты бы не поверила некоторым их историям. Но похоже, что мужчины везде одинаковые."

"Ага, ты сама это сказала," сказала Джессика.

"Хотя, похоже, что эти твои демоны и культисты не делают множества разных вещей с петухами," хихикая, сказала Генриетта.

"Подожди, что?" Джессика скосила глаза, открыла рот, затем закрыла его. "Я не... я... что?"

Она моргнула, решив избегать этой темы и решила тему сменить. "Хорошо!" объявила она. "Так! У меня готов первый черновик для платья. Это пока просто концепт, ты понимаешь, и он изменится после снятия мерок и нам нужно будет выработать дизайн в процессе. О, хочешь немного вина?" добавила она, наливая себе из бутылки, выуженной из-под стола.

"Большое спасибо," сказала Генриетта, подымаясь и подходя ближе, чтобы изучить рисунки. "Хм. Не думаю что смогу в этом бегать," критически сказала она, поджав губы, пока она изучала рисунки, сделанные зеленым и серебряным мелом.

"Ты и не должна бегать," сказала Джессика. "Ты типа как бы наша пленница."

"Да, но есть разница между умышленным и конвенциональным заключением и простым гребаным неудобством, простите мой ромалийский." Генриетта отпила вина и выпятила челюсть. "Я провела год в неудобной и нестильной одежде, которая должна была исправить мою осанку. Мне не давали одеть даже простое платье! И я очень не хочу надевать что-то, в чем я не смогу нормально двигать ногами!"

"Хмм. Ну, Я могу поднять его до колена и... "

Генриетта покачала головой. "Не стоит," сказала она. "Мне нравится длина и оно прикроет мои голени. Они просто слишком... слишком мускулисты, черт побери." Она снова села, перебирая пальцами. "Как насчет разрезов по бокам, которые позволят мне двигаться. Выше колена. Возможно более... хм, да. До середины бедра."

Джессика моргнула. "Ты такое наденешь?" спросила она.

"Вообще-то я об этом прошу," твердо сказала Генриетта.

"Лу начинает скандал каждый раз, когда я такое делаю."

"Луиза Франсуаза," сказала Генриетта, "довольно консервативная девушка, которая одевается как её мать. Я скорее умру, чем оденусь как моя."

"Правда?"

"Правда. Я в прямом смысле слова надену что угодно, если это шокирует мою мать."

Джессика широко улыбнулась. "Это," объявила она, "похоже на начало чудесной дружбы. Генри, ты чудесна!"

"Пожалуйста, зови меня "Генриетта"." Принцесса кашлянула. "Кроме того, у меня есть некоторое количество мелких поправок насчет деталей и общего стиля. Начнем с довольно небольшого выреза? Могу я предположить, что этот дизайн одобрила бы Луиза Франсуаза?"

"Да, она..."

"Увеличить."

Перчатка Луизы зазвенела. Она посмотрела на неё, радуясь отвлечению.

"Что случилось, Катт?" спросила она, отложив ручку и разминая уставшую руку.

"Ничего такого, ничего такого," ответила её старшая сестра. "Случилось то и это и я буду случайно чуточку немного позже, чем предполагалось."

Луиза помолчала, глядя перед собой. Она не будет вздыхать. Она пообещала себе, что не будет показывать эмоции, которые она испытывает, когда задаст следующий вопрос. "Сколько людей умерло, Катт?" устало просила она.

Проклятье. Не смогла.

"О, множество и множество людей по всему миру умерло, сестричка! Все, кто уже не жив, те умерли. А еще, возможно те, кто еще не родились, хотя я и не уверенна могут ли они считаться мертвыми, или просто не-живыми и отличается ли это состояние от не-мертвых? Вроде меня!"

"... сколько людей умерло из-за твоих действий со времени нашего прошлого разговора?" спросила Луиза, борясь с соблазном ударить по столу.

"Ну, несколько..."

Луиза немного расслабилась. Наверное всё не так уж и пло...

"... дюжин людей, лошадей и собак. В свою защиту должна сказать, что это были солдаты, верные совету и что они вломились в дом, в котором я укрывалась днем и были ужасно грубы с милой юной девушкой, которая помогла бедной невинной благородной деве, пойманной ночью ." Катлея кашлянула. "Я была благородной девой, на тот случай если ты не догадалась," заботливо уточнила она.

Луиза смотрела вглубь камина. Когда она заговорила, её голос был похож на звук извлекаемого клинка. "Каттлея? Про. Что. Мы. Договаривались?"

"Хоршо, Луиза, я знаю что ты используешь свой злящийся голос но в свою защиту, они много орали и размахивали мечами и они угрожали сжечь дом и я совсем не ела, поэтому я могла бы умереть насовсем! Ну, по крайней мере пока кто-нибудь не нашел бы мой пепел и не полил его кровью, но ты же не знала где я! А я не хочу умирать. Дважды умирать! Не важно! О, и они сказали что убьют эту чрезвычайно милую девушку, которая помогла мне, если они обнаружат что она укрывает "предателей"! Я запаниковала и я знаю что не должна была, но я это сделала. Я надеюсь ты не очень злишься на меня," тихонько сказала Каттлея.

Луиза действительно была очень зла на неё. Фактически она была настолько зла, что не хотела с этим разбираться прямо сейчас. "Просто немедленно возвращайся," прорычала она. "И никого не убивать по дороге!"

"Хорошо! Я прямо домой! Фактически, даже прямее чем просто прямо! И я найду тебе гоблинов по пути! И еще волков для милых маленьких дорогуш, чтобы они могли на них ездить! Я обещаю обещаю обещаю, что не подведу тебя и не буду пить кровь людей, если они абсолютно точно этого не заслуживают и не угрожают невинным!"

"Не пей вообще ничьей крови!" рявкнула Луиза. "Даже если они этого заслуживают! Мы с тобой еще поговорим! По настоящему поговорим, когда я успокоюсь, и... как ты вообще оказалась снаружи! День же на дворе!"

"Эм... помнишь, сестричка? Та одежда от Джессики? Я даже могу использовать свои супер-пупер-чудесные таланты вампира, пока не нахожусь под прямыми солнечными лучами!"

"...просто немедленно возвращайся."

"Конечно! Я просто прихвачу волков и гоблинов и сразу назад! И еще, эм... можешь спросить Джессику как отмыть кровь с кожи? Она говорила что он кровенепроницаемый, но он протекает? О! И еще одно дело, знаешь, та девушка, которую я упоминала! Ну, я её наняла горничной и она сейчас со мной и мы с ней возвращаемся, потому что я поняла, что тебе нужна еще одна служанка, потому что нам нужно ухаживать за принцессой! Хорошо! Увидимся! С любовью! Пока!"

Луиза сжала зубы. Ей нужно было выместить на ком-то свою злость. Что-то, что не требовало от неё орать на сестру и сказать что-то, о чем она будет жалеть потом. Что-то, что было бы абсолютно морально допустимо. Что-то, чтобы выместить злось но чтобы оно никак не было греховным. Что-то, после чего любой вменяемый человек сказал бы "да, она совершила праведное деяние".

За ней раздался звон колокольчиков. "Шлався, повелительница! Приветствуйте её! Королева Злых Дел, Свершенных Её Зловещей Рукой!"

Превосходно.

"Та, Что Спит с Прин... аааааа!"

Взревело пламя, протрещала молния и Луиза почувствовала себя лучше.

35. Часть 7-2

"И вам я реку, мои последователи, и повелеваю; в тайне вы должны распространять сомнения и неверие среди верующих мира. Нашептывать в ухо знающим, и учить их сложным вопросам, расширяющим границы догм. Распространяйте опасную ложь о духовенстве, если не сможете найти неудобные факты для шантажа. И превыше всего старайтесь уничтожить фестиваль Серебряной Пятидесятницы. Чтобы имени его не произносилось в его священный день! Чтобы изображений его не показывали детям! Чтобы возродились старые злые фестивали тьмы и холода. Сие я вам повелеваю! Идите и исполните мою волю!"

-Ате, говорящий с культистами.

— Эй? — робкий стук отвлек Луизу от её пытки бумагами. Это было уже начало третьего дня, полного мучений, и она подозревала, что Гнарл втихую подбрасывал новые бумаги в стопку "Сделать", когда она отлучалась в туалет. — Ты занята?

— Конечно же нет, ваше высочество, — сказала Луиза, откладывая перо и разминая руку. — Пожалуйста, входите.

— О, тут неплохо, — сказала Генриетта, проскальзывая в дверь. — Итак, что тут? Твой рабочий офис?

Луиза осмотрела принцессу Генриетту и сглотнула.

— Эм. Что это ты надела? В смысле, под платьем? Это одна из вещей Джессики?..

Генриетта расправила свою черную рубашку, украшенную горящими рунами.

— Это? Да, её. Хотя я не совсем уверена, что это такое. Она сняла мои мерки, и затем мне понадобилось... эм, облегчиться, но мы не хотелось снова надевать все мои юбки, поэтому она нашла мне кое-что из её вещей, которые, как она сказала, сели после стирки и на неё не налезают. — Генриетта понизила голос. — Я думаю, что, скорее, это она... эм, стала широковата для них, — сказала она с намеком на смешок. — Но они определенно тесноваты в некоторых местах, — указала она пальцем.

Луиза проследила за ее жестом. Когда она пригляделась, было заметно, что руны немного растянулись.

— Для тебя оно, наверное, сошло бы за палатку, — сказала Генриетта. — У Джессики уже плечи, чем у меня, и поэтому оно жмет мне в груди.

Луиза кашлянула.

— Понятно, — пробормотала она. — Так... эм. Всё хорошо? Я должна была проведывать тебя чаще, но позавчера я провела вечер, — Луиза покраснела, — ну, я немного увлеклась новой книгой о магии молний, которую я купила, а вчера вечером мне нужно было поработить племя гоблинов, которое, как доложил Гнарл, двигалось по внешней кромке болот. — Она заворчала. — Не так я хотела провести вечер.

— О боже! Всё это время пробираться через эту гнусь. Там было много жаб?

— Слишком много, — мрачно сказала Луиза. — Но хватит об этом. Как Джессика?

— О да, она очень милая девушка, — счастливо сказала Генриетта. — Мы неплохо поладили.

Злая Повелительница злобной тьмы слегка расслабилась. Она беспокоилась, что внутренняя праведность Генриетты может не ужиться с внутренней умеренной непристойностью Джессики.

— Ну, она сняла мерки, и мы договорились о первом дизайнерском проекте, — продолжила Генриетта, — поэтому она отпустила меня сходить в туалет и чего-нибудь поесть, пока она будет работать. А затем я подумала, что лучше я найду тебя. Ты обедала? — Она оценивающе осмотрела Луизу, заметив мешки под глазами. — Или хотя бы завтракала?

Луиза поморщилась.

— Мне его сюда принесли, пока я работала, — призналась она. Затем махнула рукой в сторону подноса с тарелками. — У меня там кое-что осталось, если хочешь.

Генриетта в изумлении прикрыла рот рукой.

— О боже! — сказала она. — Луиза Франсуаза, ты так усердно работаешь над этим! — Принцесса потянулась за остатками еды. — И где ты раздобыла виноград зимой?

— Эм... Думаю, это из теплиц Бездны. Они как-то умудряются выращивать южные растения круглый год. — Возможно, сжигая проклятые души, не договорила Луиза. Она не знала этого наверняка, а это был очень хороший виноград. — Угощайся, — предложила хозяйка кабинета с некоторым опозданием, поскольку Генриетта уже успела начисто ощипать веточку. — У меня тут... дрянь, — выразительно докончила Повелительница, указав на курган из бумаги, лежащий перед ней.

Генриетта подняла один из конвертов с вершины "входящей" кучи и вскрыла его ногтем. Тщательно прожевав и сглотнув, она сказала:

— Так что это?

— Да бог его знает, — сказала Луиза, вздохнув и уронив голову на руки. — Письма начали приходить сразу после того, как я заявила о твоем похищении и вышли журналы... ну, они приходят постоянно. Это ужасающе! Скольким еще мне нужно сказать "нет, я не собираюсь прийти и рассказать вам обо всех своих планах и целях и... какой доспех я надеваю и тому подобное"... сколько раз мне нужно это повторить? Я не хочу разговаривать с толпами в аду! Особенно с их противными писаками, которые могут записать всё, что я скажу? Вот зачем вообще им это надо, а? Они явно что-то замышляют!

— Дыши, Луиза Франсуаза, — сказала Генриетта, успевшая нахмуриться, пока она читала письмо.

Луиза вспомнила, что ей нужно дышать, и краснота сошла с её лица. Впрочем, краска снова вернулась, когда она осознала, что поступила очень грубо, воспользовавшись принцессой как громоотводом для гнева и раздражения на свою ежедневную жизнь. Она вела себя действительно шокирующе!

— Я ужасно сожалею о том, что надоедаю вам своим пустословием, — поспешно извинилась она.

Генриетта вздохнула.

— Луиза Франсуаза, — сказала она, — почему ты отвергаешь всё эти возможности впечатлить и устрашить проклятые души Бездны? Посмотри! Тебя со всем радушием приглашают на приватный разговор с редактором "Коласиполитан", чтобы сделать рисунки и дать тебе шанс распространить свое слово по Бездне. Кажется, стоит сходить? В конце концов, Совет ужасно силен, нет?

— Я сама с ним справлюсь, — сказала Луиза. — Без этих разговоров.

— Джессика говорит, что этот журнал имеет адскую репутацию, — сказала Генриетта.

— Джессика много чего говорит, — огрызнулась Луиза. — Не исключено, что на самом деле она имела в виду просто дурную славу.

— Но в Аду он является эквивалентом королевских официальных заявлений, — сказала Генриетта. — Да, действительно, как сообщения, которые твои собственные родители передают тем, кто им принес присягу. Это будет, по моему ограниченному пониманию, одной из ипостасей твоей роли Злой Повелительницы.

Луиза не сумела на это ответить и ограничилась тем, что скрестила руки.

— Ну... ну, мне не нужно делать вещи, которые я не хочу делать, вот так вот, — сказала она, откинув волосы за спину. И разобравшись с этим делом, она надулась и вернулась к работе с бумагами.

— Она что сделала? — взорвалась Джессика. Это было больше, чем метафора — темные крылья, вырвавшиеся из её спины, разнесли абрис девушки на кусочки в прямом смысле этого слова.

Генриетта отшатнулась от стремительно демонизировавшейся фигуры перед ней.

— Она... — шмыгнула носом принцесса, и глаза ее покраснели, — она не хочет идти... не помню слова, но мы разговаривали про это, когда мы... мы... — Генриетта начала плакать, — когда мы читали те журналы...

— Аргх! Эта девчонка! Как... как она посмела! — Джессика начала дымиться, источая тепло. Раздался звук разрывающейся ткани, когда её рубашка развалилась, продемонстрировав мускулистую, широкую, мужественную грудь, а разорвавшиеся ботинки явили копыта. — Она не знает, что творит! Я говорила ей! Говорила! — Джессика бросила влекущий взгляд на Генриетту. — И тебе я тоже говорила, но ты такой глупости не устроила! Что не... не так тупо, мать его! Аргх! — проревела она низким голосом.

— Я пыталась с ней поговорить, — пробормотала Генриетта, — но она... она... отмахнулась и незахотелаговорить!

— ...постой-ка, — Джессика подняла кривой, когтистый палец. — Тайм-аут. Это странно. Я сейчас пойду наору на Лу, но почему ты плачешь и... не пытаешься сорвать с меня одежду?

— Я... я с-смотрю на тебя, — пробормотала Генриетта, — и м-могу думать только о моем д-дорогом принце! И как они его убили!

Джессика подняла дьявольски красивую бровь.

— Настоящая любовь. Вау. Хех. Никогда не встречала такого, только слышала. — Она неловко переступила копытами. — Послушай... эм, — она покопалась в карманах, — хочешь платочек?

Генриетта взяла предложенный платочек и шумно высморкалась в него.

— Я... я... — выдавила она перед тем как снова заплакать.

Джессика потерла шею, выглядя при этом очень смущенной и великолепной в чувственном смысле, как мужчина, который достаточно силен, чтобы показать свою слабость.

— Вау. Эм. Неловко. И я не могу в таком виде идти к Луизе, потому что она просто... эм, ну, мне придется удирать, а она, кажется, выучила чего-то из ослепляющей магии, так что могут возникнуть проблемы. Послушай, эм, я пройду, закроюсь в туалете и успокоюсь, затем сбрею эту бородку, и мы спокойно поговорим об этом.

Раздался новый трубный звук, Генриетта безуспешно попыталась прочистить нос.

Через полчаса Джессика появилась с маленькими кусочками бумаги, прилепленными к челюсти.

— Полегчало? — спросила она. — Не так уже убиваешься, что твоя настоящая любовь мертва, и что ты никогда больше никого не полюбишь, и такое прочее?

Генриетта молча кивнула.

— Хорошо. Давай попробуем еще раз. И... эм, скажешь мне, если я снова начну делать тебя грустной. — Джессика вдохнула и потянулась. — Я беспокоюсь о Лу, — честно сказала она. — Она одаренная, но она очень неопытна, даже год спустя. Она гений темной магии, планирования и контроля своего мелковатого легиона, но она просто не понимает социальную сторону этого дела. Ведь я ей намекала, что нужно почаще ходить на всякие вечеринки и побольше рекламировать себя, но она такая странная смесь нахальства и осторожности, которая... ну, она не понимает, как идти неправедным путем. И не хочет учиться. Ты её лучше знаешь, как я могу ей помочь?

Генриетта поплотнее завернулась в одеяло.

— Она мой самый старый друг, — сказала принцесса. — И мой единственный друг тоже, если честно. Я в том смысле, что у меня были и другие товарищи по играм, но большинство других... ну, можно было заметить, что они играли со мной только потому, что их родители приказали им ладить с наследной принцессой. Я думаю, что она тоже была одинока. Она всегда была рада меня видеть и никогда не хотела уходить. Особенно после того, как она подросла, и другие дети стали дразнить её. Конечно же, я заставила няню отшлепать их, но они перестали со мной играть. А моя мать сказала, что я была груба, защищая свою подругу, представляешь?

— Аввв, да, полное дерьмо. Знаю я это ощущение, — сказала Джессика, ссутулившись. — Думаю, что в верхнем мире всё так же плохо. Я всегда была полукровкой в детстве. Что совершенно не честно, чтоб ты себе знала, потому что куча суккуб полукровки, но их так никто не называет, потому что они девочки!

— Хм. Никогда так не думала об этом, — сказала Генриетта. — Но Луиза Франсуаза... ну... — Она повела плечами. — Она всегда была стеснительной и тихой и отчаянно защищала друзей. Она обзавелась вспыльчивым характером, когда подросла, и у меня есть ощущение, что она полагается на свою вспыльчивость, чтобы люди относились к ней серьезно, потому что... ну. Ты же видела её? Никогда бы не подумала, что она расхаживает в стальном доспехе.

— Она прелестна, — с ухмылкой сказала Джессика. — Такая милая!

— Да. Она маленькая, худенькая и хорошенькая, — согласилась Генриетта. Затем вздохнула. — Симпатичнее меня. Она стройная, у неё нет мощных плеч и толстых голеней. Я мгновенно набираю мышцу, а значит, платья никогда не сидят ровно, да еще и кости у меня крупные. Луиза Франсуаза пошла в мать, а графиня де ла Вальер — одна из наиболее элегантных женщин, которых я когда-либо видела. — Она вздрогнула. — Хотя и пугающая. Двигается, как тигр. Один из королей Инда прислал моей матери одного в подарок. Они красивые животные, но пугающие.

— Она беспокоится о своей матери, — сказала Джессика, покачав головой. — Что абсолютно понятно, потому что никто не хочет, чтобы за ним пришла Шквальный Ветер, но в этом есть нечто большее. У неё есть её портреты в комнате планирования, и я разговаривала с её сестрой, и... ну, я думаю, что она её любит. И боится её.

— Её сестрой? — нахмурившись, переспросила Генриетта. — Прости? Элеонора тоже в этом замешана? Ну, она такое не могла пропустить. Я слыхала, что она перебралась в Амстрелдамм, и... ну, должна сказать, что она похожа на опасную женщину.

— Не, я про Каттлею, — сказала Джессика, вставая и наливая себе новую порцию. — Хочешь?

— Большое спасибо, — сказала Генриетта. — Каттлея в этом замешана? Вот так сюрприз. Я встречала её несколько раз, но она нездорова. Она даже не могла покинуть дома. Я бы сказала, что это чрезвычайно безответственно со стороны Луизы, вовлекать её во всё это. Но нет, сейчас ты об этом упомянула, Луиза упоминала это прошлым вечером. Она говорила, что та сейчас в Брюкселле.

— Ага, — сказала Джессика, передавая бокал, — тебе стоит об этом поговорить с Лу. Или с Катт, когда она вернется. — Она уселась в кресло, забросив ногу на ногу. — Собственно, спасибо. Я хочу помочь Лу, потому что она мне нравится, но... ну, ты видишь, что я такое. Меня вырастил папа в Бездне, я не совсем представляю, как вы, верхние, живете, поэтому я частенько не понимаю, о чем она говорит. Например, я ни хрена не понимаю, почему она такая зажатая? Я могла бы сделать для неё обалденные платья, но она отказывается надевать что-то, что не прикрывает её!

Генриетта покраснела из-за сквернословия, а затем рассмеялась.

— Это в основном из-за её семьи, — сказала она, справившись с собой. — Насчет семьи де ла Вальер ты должна помнить, что они, по происхождению и деяниям, наверное, самая испорченная и злобная семья в Тристейне... Нет, наверное всей Халкгении. Соль в том, что эта семья всегда фанатично преданна трону, поэтому мои предки игнорировали их маленькие слабости и привычки, потому что те всегда платили налоги — и фантастически богаты — и несколько раз спасали королевство. Или... эм, разделяли их маленькие привычки, если это были не слишком праведные предки.

Она помолчала, склонив голову.

— Собственно, то, что они проделывали с людьми, — это тема не для приличных воспитанных леди (если они не де ла Вальер), но предшествующие короли и королевы предпочитали держать такую семейку на своей стороне. Взгляни на её дедушку и бабушку по отцу. Дедушка подавил крестьянское восстание, когда крестьяне убили своего лорда и шли на Гент, используя магию крови и заставив повстанцев перерезать друг друга во сне, а бабушка — так я слышала — приносила в жертву детей, чтобы поддерживать молодость и травить предателей короны по приказу моего дедушки. А может, и наоборот, я не помню. Но отец Луизы был позором семьи и сбежал, присоединившись к Рыцарям Мантикоры. Там он встретил её мать, и соль в том, что они оба Герои, несмотря на их происхождение. Судя по тому, что я слыхала от Луизы, они боятся, чтобы их дочери не стали такими же, как предки.

Джессика фыркнула.

— Хах. Похоже, довольно обоснованные страхи. Просто она не достаточно плохая, чтобы быть Злом... или хотя бы неправильным типом неправильного, — глаза Генриетты слегка скосились к переносице, пока она пыталась расшифровать сказанное, но Джессика продолжала, — а значит, ей нужна помощь! Много помощи!

— Ну, она друг, — медленно сказала Генриетта, — и она вытащила меня из ужасной, ужасной темницы, в которую меня засунула моя припадочная мамаша, поэтому думаю, что должна ей как-то помочь. Я, в конце концов, принцесса, и у меня есть моя честь. И часть требований чести — это заставить Совет страдать за ту мерзкую ложь, которую они про меня распространяют! Как они посмели!

— Вау. Так ты и твой принц никогда... ну, ты знаешь?

— Я остаюсь чистой девой королевской крови Бримира! — триумфально объявила Генриетта, уперев руки в бока. — Мы были очень осторожны, чтобы убедиться в этом. Было бы очень неправильно нам содеять нечто настолько неприемлемое, как заниматься любовью до свадьбы!

— Хм.

— И поскольку мне как принцессе было предначертано, что мне придется иметь дело с подчиненными и дворянами, я обучена некоторым вещам, которых она не знает. Перед своей смертью отец очень ясно выразился, что благовоспитанная принцесса должна уметь управляться сокровищницей, и разбираться в торговле и производстве, уметь защищать себя от бандитов, выступать перед народом, избегать отравленных конфет, сражаться на дуэлях со злыми королями-чародеями, танцевать так, чтобы не спровоцировать скандал, не позволять своей лучшей подруге быть укушенной змеей, разбираться в декоре, что может найти применение в уйме случаев, и массе других мелких навыков. — Генриетта выпятила челюсть. — И моя мать, безвольная тупица, никогда не отменяла того приказа, который определял мои уроки.

Джессика постучала пальцами себе по зубам.

— Хм. Да. План начинает проявляться. Она, типа, застенчивая и не любит говорить. А ты этому обучена. Она твой друг, и ты хочешь действовать в её интересах. А значит, нам нужно просто одеть тебя так же, как и её, и ты сможешь выступать вместо неё! — громко объявила Джессика, воздев кулак.

Затем была минута тишины, когда обе девушки сравнивали фигуры Генриетты и Луизы и обдумывали невозможность впихнуть Генриетту в доспех Луизы.

— Да, отстойная идея, — согласилась Джессика, озвучивая невысказанное принцессой. — Полное дерьмо. Не знаю даже, чем я думала. И думала ли я вообще. Есть идеи получше?

Солнце уже садилось, когда прибыла Каттлея с рыжей и очень бледной простолюдинкой на плече.

— Я устала! — объявила она, опустив свою ношу на землю. — Знаешь, весь день на ногах! — Она похлопала простолюдинку по плечу. — Мы приехали, Хелен! Я говорю, что мы вернулись!

Луиза посмотрела на них поверх своей бесконечной кучи документов. Она была уверена, что куча стала больше с её прошлого похода в туалет. Она собиралась задать несколько очень острых вопросов Гнарлу, но того нигде не было видно.

Она начала подозревать, что тот стал невидимкой и следит за ней.

Однако в данный момент у неё были более важные и неотложные заботы. Вроде того, что её сестра только что вломилась к ней, и на её одежде было несколько грубо залатанных прорех.

— Ты в порядке? — спросила она на повышенных тонах.

— О, в порядке, в порядке, — весело ответила Каттлея. — Не должна жаловаться. Ну, меня пару раз проткнули, и немножечко подстрелили, и какая-то ужасно грубая личность подожгла меня, но не волнуйся! Я сбила огонь, когда с воплями прыгнула в колодец. Собственно, одежда пострадала больше, чем я. Ну, сейчас. Я тогда была немножечко развалиной, но я исправила свою потерянную плоть и даже отрастила руку! И поверь мне, я немножечко чуточку волновалась, что не сумею!

Луизу это не слишком успокоило.

— Ты не сказала мне, что пострадала! — воскликнула она. — О, Каттлея! Я думала, ты просто... ну, немного увлеклась, но... ты могла умереть!

— Совсем умереть. Или снова умереть. Я не совсем уверена...

— Сейчас не время для каламбуров! — Луиза почти визжала. — Ты могла сгореть на солнце или... ты могла превратиться в золу! Почему ты не позвала на помощь? Я... я бы сразу пришла! — Луиза обмякла. — Я бы обязательно пришла. Я должна была быть там, чтобы вернуть тебя домой, вместо того, чтобы... чтобы заниматься этим бессмысленным бумагомаранием! Это... это моя вина и... и я на тебя накричала!

Каттлея взмахнула руками, заключая её в свои прохладные объятья.

— Ну, ну, — сказала она. — Знаешь, я была счастлива прогуляться. Да, я пострадала, но я стала лучше! И я встретила очень милых людей! О-о-о, о-о-о, мне столько нужно тебе рассказать!

Затем в дверь медленно постучали, и Луиза обрадовалась возможности отвлечься.

— Входи, — крикнула она.

Служанка Каттлеи медленно открыла дверь.

— О, госпожа Каттлея! — сказала она. — Я так рада, что вы вернулись, и... вы ранены! Вы не должны были позволять ей рисковать! — обвиняюще сказала она Луизе.

Слуги, разговаривающие с ней в такой манере, были в новинку Луизе, и она не была уверена что на это ответить.

— Эм, — сказала она.

— О, Анна, — сказала Каттлея, сместившись, чтобы потрепать её по голове. — Я скучала по тебе! И не волнуйся! Я не пострадала, только одежда!

— Но вы выглядите...

— Нет, всё в порядке! О! Кстати, это Хелен! Я встретила её по пути домой, и она согласилась пойти ко мне на службу! Хелен, это Анна! Она была мой служанкой долгие годы. Анна, покажи Хелен, что к чему. И я буду сердиться, если вы не подружитесь!

Луиза скрестила руки и ждала, пока женщина не выйдет из комнаты.

— Катт, — твердо сказала она, — сколько её крови ты выпила? Потому что я заметила, насколько она бледна. Почти как ты.

Каттлея втянула воздух.

— ... ну, совсем чуточку. Но! Но, но, но, перед тем как ты разозлишься, такое случается, когда я питаюсь кем-то и хочу помочь этому человеку! Я не могу ничего с этим сделать! И оно пройдет! И они обе такие сладень... миленькие, и Анна была со мной годами, и Хелен была полна энтузиазма, и еще её подстрелили эти грубые люди перед тем, как я типа как бы немножечко их поубивала, и мне пришлось её зашивать и чистить рану, и... ну, это кровь и так бы пропала! И... ну, она сильно пострадала, поэтому нужно было найти кого-то, кто мог бы помочь! Я должна была!

— Я понимаю, — мягко сказала Луиза, предлагая Каттлее присесть. — Ты уверена, что ты в порядке?

— О, да, да. И, ну, ты знаешь этого ужасного, ужасного человека, виконта де Анноун?

— Нет. — Луиза оглянулась. — Я бы тебе вина предложила, но... ну, ты не пьешь вина.

— Он шокирует!

-... а ты откуда знаешь, Катт?

— Я вроде как вломилась к нему в дом, совсем немножечко, когда искала помощь. Ну, в смысле, я стучала в дверь, пока кто-то не сказал "войдите", что означало, что меня пригласили, и я могла делать, что захочу. И, ну, одно вело к другому, и — ты знаешь, что его жена очень молода и ненавидит его? Она его терпеть не может! Ну, она была очень приветлива, и позволила мне остаться на день, и привела целителя для Хелен, потому что ей хотелось хоть с кем-то поговорить!"

-...не понимаю, к чему ты ведешь. Так ты подружилась с одинокой дворянкой? Ну, я думаю, что это лучше, чем ворваться и всех поубивать, но в чем суть?

— Ну, среди прочего она сказала мне... что он сильно поддерживал Совет! Собственно, они совсем недавно начали строить новенький военный завод рядом с Амстрелдаммом! Новейшее оборудование! Она читала его бумаги, знаешь ли, пока его не было. Бедная девочка.

Луиза моргнула. Это действительно была очень полезная информация.

— Спасибо, Катт, это было очень полезной информацией, и...

— А еще его совсем немного чуточку насмерть порвал гигантский волк, когда он ехал поздно вечером!

— Катт. Ты приказала волку напасть на него? — подозрительно спросила Луиза.

— Нет! Нет, я не приказывала волку нападать на него! — возмутилась Каттлея. — Луиза! Как ты могла такое сказать? Ну, в любом случае, его жена была убита горем — она так сказала и даже сказала "хнык-хнык", знаешь ли! — и она кое-что рассказала. Ты знаешь, там существует целый кабал ученых юных женщин, которые замужем за грубыми мужьям, и они изредка встречаются и обсуждают состояние дел в Тристейне. Они против политики Совета! Ну, свежеиспеченная вдова де Анноун пригласила меня присоединиться к ним! И она сказала, что даже не обратит внимания на то, что я вампир и не могу отдать душу темному богу, которому они поклоняются!

Луиза издала долгий, тяжелый вздох.

— Ты всё это проделала за... несколько дней? Как?

— Эм. Ну, так получилось, — робко сказала Каттлея, хотя эта робость была изрядно подпорчена длинными клыками.

— Каттлея, — медленно проговорила Луиза, — ты не только убила несколько дюжин людей, но еще и присоединилась к тайному культу демонопоклонников...

— Они поклоняются темному богу, — поправила её Каттлея.

— А есть разница?

— Вообще-то да, — с готовностью ответила её сестра. — Хотя я и не совсем уверена. Я думаю, что наши учителя теологии были чрезвычайно нерадивыми относительно религиозных вопросов, относящихся к стороне зла.

Луиза сжала кулаки.

— Я не хочу, чтобы ты участвовала в тайном культе дворянок, которые поклоняются темному богу! — рявкнула она. — Что скажут наши мать и отец?

— Всё в порядке, — уверенно сказала Каттлея. — Я знаю, что ты беспокоишься о моей душе, Луиза, что просто восхитительно мило с твоей стороны, но не волнуйся! Я вампир и не могу её продать! Им не повезло!

Луиза дернулась.

— В любом случае, они поклоняются в основном Ате Сомневающемуся и противоположности Фемин-Анарк, а я неплохо поладила с Ате, когда встретила его на той супер-восхитительной вечеринке во время Награждений Кабала. Мы с ним, — сказала Каттлея, — вроде как чрезвычайно близки. — Она попыталась скрестить пальцы, что заняло у неё несколько секунд концентрации, и затем гордо их продемонстрировала.

-... и что это означает?

— Понятия не имею, — призналась Каттлея. — Джессика сказала, что ты с ней "типа очень близки". Поэтому я думаю, что это — хорошо, ладить друг с другом. Я думаю, что мы поладили. Я с ним переписываюсь на темы анатомии! — Она улыбнулась. — Он сказал, что мои наблюдения относительно структуры скелетов крылатых лошадей были очень проницательными! Он действительно умный, и он думает, что я сообразительная!

— Я думаю, — сказала Луиза, стараясь не задерживаться мыслью на том, что её сестра переписывается с темным богом, рассказывая про изувеченного коня, которого она держала... эм, где-то в башне, — что нам в обязательном порядке нужно избегать употребления слов, которые употребляет Джессика, если мы не знаем, что они означают. — Она подумала. — Или если мы думаем, что знаем, потому что она их использует как-то по-другому.

Она уселась обратно в кресло, сложив руки, и сделала глубокий вдох.

— Во-первых, Каттлея, я хотела бы тебе сказать, что твои служанки под твоей ответственностью, а значит, это ты будешь смотреть, чтобы они... ты знаешь, не шпионили за нами или чего-то вроде. Правда, я не слишком рада тому, что ты их впускаешь сюда, когда я без шлема. Совершенно не рада.

-...упс. Я про это не подумала.

— Во-вторых, — беспощадно продолжала Луиза, — я хочу знать всё, что ты выяснила у виконтессы де Анноун и из бумаг мужа, и вообще всё, включая информацию о культе. Это важная информация, и я думаю, что нашей следующей крупной операцией, может быть, станет уничтожение новых построек Совета.

— О да! А еще они планируют выступить против отца! Я должна была сказать это раньше!

— Что?!

Процесс добычи информации был крайне утомителен, в основном из-за привычки вампирши постоянно уходить от главной темы. Несколько тяжелых часов спустя Луиза почувствовала, что извлекла всё. Она размяла руку, уставшую после того, как она заполнила несколько листов аккуратным мелким шрифтом, записывая, что видела её сестра.

Ей не нравился культ, к которому присоединилась Каттлея. Ни капельки. Он не только был богохульным и злым, но еще и неправильным видом богохульства и зла. Даже перед тем как она стала технически злой Повелительницей, желающей сокрушить отдельные части Тристейна своими ордами гоблиноидов, она чувствовала, что такой тип зла был — ну, он был достойный. Да, она могла спустить орду вонючих и дебильных гоблинов на людей, но, в общем и целом, у этих людей был шанс защитить себя.

Собственно, из-за того, что она не могла придумать способа, чтобы её миньоны прекратили случайно предупреждать врагов о своем присутствии, но суть осталась та же. Это было по-своему честно. Не то, что подлые культы. Они разлагали изнутри и были намного более злыми и зловещими, в гораздо худшем смысле, чем она.

Поэтому она должна извлечь из них максимум пользы, перед тем как уничтожить и проделать это до того, как она снова станет общеизвестно хорошей. Выжечь скверну поклонников Ате было бы праведным деянием, правда? И у неё даже есть там свой шпион. Луиза мягко улыбнулась сама себе. Теперь осталось опозорить Совет, уничтожив их завод до того, как он... начнет... работать...

Улыбка превратилась в стон, и Луиза позволила голове упасть на руки, когда её настигло внезапное понимание.

— Каттлея? — позвала она свою сестру, которая собиралась уходить.

— М-мм, х-мм?

— Волк, убивший виконта де Анноун? Знаешь, тот, которого убил гигантский волк? Тот, чья жена поклоняется темному богу и с кем ты подружилась?

— М-мм, х-мм?

— Тот, про которого ты четко сказала, что не приказывала волку нападать на него?

— Ага! Этот!

— ... ты была волком?

Её старшая сестра запнулась у двери и открыла рот. Затем закрыла. Затем сделала робкий вдох.

— Я была не волком! — попробовала она.

— Каттлея!

— Что? Его жена попросила меня! Что случилось с монсеньором Манерами? И, — добавила Каттлея, ткнув пальцем в сестру, — чтобы ты знала, я сделала всё так, как ты просила! Я не пила его крови! Даже когда я ему глотку вырвала! Значит, ты не можешь на меня кричать! Вот так вот!

Она нырнула за дверь и захлопнула её за собой, как раз увернувшись от летящей чашки.

Обгорелый шут скатился по ступеням в кухню и свалился в парящую кучу почерневшего мяса. Он с трудом, шатаясь, поднялся на ноги, прохрипел "...дев" и рухнул обратно.

— Хех, — сказал краснокожий Рубило, главный повар миньонов, ставший таковым по причине того, что к его шляпе была привязана голова предыдущего повара. — Похоже, что Повелительница сегодня в настроении. — Ему не требовалось уточнять, что это было плохое настроение. У Повелительницы вообще было не много вариантов. — Потрошило! Пни шута пару раз. Это не ги-гиени-чно для него валяться на полу, а если Повелительница увидит его тут, то она опять начнет орать про ги-гиену. Даже больше, чем обычно, если она в настроении.

— А когда она не в настроении?

— Она очень зла на сестру. Но ты хочешь еще одну лекцию про ги-гиену?

— Нет! Я не понимаю смысла этих длинных слов, и она угрожает нас поджечь, что намного более понятно! А сейчас она освоила молнию, и даже красные в опасности!

— Сбросьте его в дыру. Теперь проблемы будут у кого-то другого.

Гениальность повара была высоко оценена, и шут был незамедлительно сброшен в дыру в полу.

— Сейчас! — сказал Рубило, закатывая рукава, которые он отодрал от куртки специально для того, чтобы ему было что закатывать, — мы делаем обед для Повелительницы и принцессы! Значит! Есть идеи, что они будут есть?

Миньон за ним прокашлялся.

— Я здесь для того, чтобы сказать вам, что вы сегодня будете готовить... — успел сказать Макси, перед тем как его швырнули в ту же яму, что и шута.

— Глорк! — заорал Рубило. — Это был не шут! Это Макси! Это подминьон Маггата! Маггат этому не обрадуется!

— Ты уверен? — сказал Глорк. — Он играть музыку и говорил по-езию. Это не делает его шутом?

— Нет, болван, он же не называется шутом, — сказал Рубило, подчеркнув свои слова с помощью ножа. — Теперь у нас проблемы.

— Ой, правда, — пропел голос под скрежет ножей. — Я думаю, у вас уже проблемы, вы прыгаете через голову старшего и не выполняете приказ Повелительницы.

Рубило сглотнул.

— Эм. Феттид. Это очень не-гиенично что ты на кухне... постой, нет, я всё могу объяс... урк.

— Не волнуйтесь! Я привела с собой Скила, поэтому никто не умрет двойной смертью. Только по нескольку раз.

Обед задерживался.

Обед задерживался.

— У меня был совершенно кошмарный день, — сказала Луиза, с закрытыми глазами разминая себе плечи. В нарушение протокола она не сидела во главе стола. Это было ужасно непрактично в случае, когда стол был слишком большой для — всего лишь — двух людей. Вместо этого они с Генриеттой договорились сесть напротив, так они могли заявить, что Луиза сидит во главе, но при этом им не нужно было кричать, чтобы пообщаться с собеседником. — Ужасный целиком и полностью.

— О боже, — сказала Генриетта, поглядывая вокруг голодными глазами. Луиза на секунду забеспокоилась, пока не вспомнила что это не Каттлея, поэтому продолжила в том же духе.

— Абсолютно и совершенно ужасный. Я прямо тут засыпаю.

— Боже мой, — сказала Генриетта, подымаясь и подходя к своей подруге.

Луиза почувствовала, что Генриетта не слишком сочувствует. Она явно не слишком переживала по этому поводу.

— Я застряла в этой комнате, пытаясь разобраться с документацией. И я до сих пор уставшая после той охоты на гоблинов вчера. Я получаю дурацкие письма из дурацкой Бездны. Я не поела. Гнарл только притворяется послушным. Я не могу заставить работать этот дурацкий улей миньонов. Моя сестра... аргх! Моя сестра...— она поникла, но потом заставила себя встряхнуться.

— Твоя сестра? — продолжила Генриетта. Протянув руку, она взялась за плечо Луизы. — Боже. Ты так усердно работаешь ради меня.

Луиза жарко покраснела.

— Нет, нет, ничего такого! Что же до Каттлеи... мы поговорим об этом завтра, когда она вернется! Я не могу сейчас объяснить тебе, что с ней! — сказала Луиза чуть громче, чем следовало. — Она и её проклятые служанки! Я сейчас я получила проклятое письмо от Императора Ли и я не могу с ним встретиться, чтобы он не попробовал... проклятье, чтобы он снова не попытался убить меня! Он думает, что мне это нравится или что? Он что, дурак?

— Император Ли? — спросила Генриетта, склонив голову.

— О, он император Катая, — довольно небрежно ответила Луиза. — Мы встретились на вечеринке, и он мне послал голову переводчика. Что просто...

Рука Генриетты метнулась ко рту.

— О боже, Луиза Франсуаза! — воскликнула она, явно шокированная. — Сам император Катая послал тебе голову доверенного слуги? Ну, я надеюсь, что ты ему отправила что-то хорошее в ответ!

Луиза ему ничего не посылала, так она и сказала.

— Луиза Франсуаза! Это ужасно грубо с твоей стороны, — упрекнула её Генриетта, ухватив за плечи и повернув лицом к себе. — Да, иногда другие монархи — не слишком хорошие люди, но есть же такая вещь, как манеры. А иначе они и вторгнуться могут. Порядочность и вежливость — это основная монета политики. Чего он от тебя хочет?

— О. Эм, он хотел, чтобы я была его почетной гостьей на каком-то крупном представлении в Бездне? — сказала она, причем её голос превратил это утверждение в вопрос, хотя она этого и не планировала. — А затем пообедать с ним?

— Сколько ему лет? Как он выглядит?

— На год старше меня или около того. И... эм, у него темные волосы и...

— Он красив?

Луиза подавилась и сумела покраснеть еще больше, что было не так уж просто.

— Луиза Франсуаза! — воззвала Генриетта, нависнув над ней со всем королевским величием, которое смогла изобразить. — Ты не будешь отказываться! Он Император Катая и адский бич этого мира, и значит, ты будешь относиться к нему со всем уважением! — Она помолчала. — Ну, я соврала. Но ты будешь проявлять к нему достаточно уважения, чтобы он не затаил обиду!

Луиза сглотнула, глядя на Генриетту. Она краснела, как школьница, и чувствовала себя ужасно, кошмарно пристыженной. Она чувствовала, что её глаза наполняются слезами, мир становится размытым, хотя она постаралась побороть свою слабость. Она не будет плакать! Не будет. Она не какой-нибудь ребенок, который начинает хныкать от замечания! Она темная Повелительница!

Которая собиралась заплакать.

— Ты отобедаешь с Катайским императором в Бездне, вот так вот! А пока ты будешь там, ты пообщаешься с несколькими аккуратно отобранными журналами, и они сделают картинки с тобой в броне! А Джессика и я будем сопровождать тебя, потому что ей нужно пройтись по магазинам, а я не для того похищалась из тюрьмы моей матери, чтобы проводить всё свое время в твоей намного более удобной и приятной, большое спасибо, темнице! Не тогда, когда я могу помочь тебе! Конечно же, твоя пленница не может заставить тебя, но я приказываю тебе сделать это как твоя принцесса!"

Луиза встала в полный рост, что, как ни печально, всё же был несколько ниже Генриетты, и её аргументированные и высокомерные возражения, которые она собиралась озвучить, были совершенно забыты. Может, оно было и к лучшему, но сейчас она об этом не думала.

— Хорошо! — сказала она. — Хорошо! Я пойду! Я... я сделаю это! — Её глаза пылали, она могла видеть отблески этого света на лице Генриетты, и она надеялась что этот свет скрывает её слезы. — Я... я спасла тебя, а теперь ты давишь на меня и... и... — она развернулась и вылетела из комнаты.

— О боже, — Гнарл вошел, поедая грибы, и отпустил эту реплику, слегка усмехаясь. — Боже, боже мой.

— Хочешь что-то сказать? — огрызнулась покрасневшая Генриетта.

— У меня есть чувство, что вы будете самым приятным дополнением в этой скромной башне, — с поклоном сказал старый гоблин. — Вы и вправду ужасная маленькая девочка, не так ли? Наихудшая разновидность принцесс, по моему мнению. Большинство из них сентиментальные и жалкие и чахнут в ожидании их настоящей любви, которая спасет их — что обычно не получается после того, как его сварят в масле, и какой-нибудь чудесный маленький миньон напялит его шлем — но...

— Но моя настоящая любовь мертва, — сказала Генриетта, сузив глаза, — и я собираюсь приложить все свои силы, чтобы помочь Луиза Франсуазе отомстить той мерзкой свинье, которая предала его. Я могу сидеть и хныкать, или я могу закатать рукава и помочь ей запасать кипящее масло, и убедиться, что она не халтурит. А после она может отправляться завоевывать проклятый Альбин или, по крайней мере, придержит этого гребаного Кромвеля, пока я не разнесу ему голову булавой!

— О, да вы настоящий подарок, — счастливо сказал Гнрал. — И не волнуйтесь о Повелительнице. Сейчас она, скорее всего, говорит себе, что вы были правы, и убеждает себя, что это, по крайней мере, спасет её от мистически непрекращающихся радостей бюрократии. — Он покачал головой. — Не ценит она их, — сказал он с оттенком меланхолии в голосе.

С красными глазами Луиза смотрела на себя в зеркало и протирала лицо платком. Без Генриетты и кипящих эмоций холодный рационализм говорил ей что принцесса, наверное, была права.

Она просто не хотела этого делать.

— Ну, — сказала она, выпятив челюсть, — по крайней мере, я смогу заставить Гнарла закончить с документами, пока меня нет.

36. Часть 7-3

"Разумное замечание, хорошая работа. Ну, так бы я сказала, если бы мой уважаемый оппонент был в состоянии делать разумные или хорошие замечания. К сожалению, я живу в мире разочарований. К сожалению для всех нас, этот мир дает столько поводов к пессимизму, но, похоже, уважает моих слушателей даже меньше, чем нормы морали и порядочности. Только это может быть причиной вытаскивания и повторения интеллектуально обанкроченных идей Археостотеля вместо проведения самостоятельных исследований. Ну, он был слишком занят даже для того, чтобы пересчитать количество зубов в человеческой челюсти! Но чем же он занимался вместо того, чтобы хоть как-то обосновать свою гипотезу? Ну, у меня есть кое-какие свидетельства, чтение которых вслух язвительным тоном, я надеюсь, развлечет вас. Уважаемые леди, слушающие нас, например, жена моего оппонента, могут пожелать закрыть уши и вместо этого посмотреть на вон ту проекцию, где демонстрируются забавные, но основанные на фактах рисунки о его приключениях с Мадам "Ка Швинг".

-Элеонора де ла Вальер

На следующее утро Луиза в полной броне, за исключением шлема, подошла к двери своей сестры и постучала. Произведенный грохот окупил всю канитель с переодеванием.

Взъерошенная Каттлея сонно открыла дверь. Она заметно пахла кровью, и на её ночной рубашке были видны красно-коричневые точки.

— Ммммтра, — выдавила она. — Потом. Позже. Спать.

— Каттлея, уже почти обед.

— Да. Слишком. Слишком рано. Подожди до... двух.

Луиза скрестила руки.

— Нам нужно переговорить с принцессой Генриеттой о тебе. Прямо сейчас. Чтобы убрать всякое недопонимание и больше не возиться с этой темой.

Каттлея застонала и помассировала бровь.

— Десять минут. Освежусь и проснусь, и сразу приду. Потом опять спатки.

— Я тебе помогу, — твердо сказала Луиза. — Чтобы ты... ну, скажем, чтобы ты не упала обратно в кровать.

Она заглянула в комнату, пол в которой покрывал ковер из спящих волков и растрепанных служанок.

— Эм... хотя лучше мы тебя отведем в мою ванную. А если ты заснешь, я отправлю миньонов мыть тебя.

— Я буду хорошей, — тихонько сказала Каттлея.

Принцессе в главном зале была представлена намного более чистая и вменяемая Каттлея. Генриетта умостилась на одном из мягких кресел, читая книгу. Принцесса была одета в довольно обтягивающее розовое платьице, хотя она намекнула — с улыбочкой — Луизе, что Джессика уже почти закончила её одеяние.

— Ваше высочество, — церемонно произнесла Луиза, держа шлем подмышкой, — позвольте представить вам мою сестру.

— О боже! — весело воскликнула Каттлея. — Маленькая Генриетта! Как же ты выросла! Когда я последний раз тебя видела, ты была крохотной и розовощекой! Ты еще хотела самый большой кусок торта на моем десятом дне рождения! И забрала его! И оттолкнула мальчика, который хотел взять тарелку с ним! А затем отобрала и Луизин торт!

Луиза вздохнула. Она чувствовала, что это произойдет. А еще она не помнила, чтобы Генриетта отбирала у неё торты. Возможно, Каттлея выдумала это. Она была вполне способна на такое. Или, по крайней мере, она "вспоминала" это, приукрашивая детали.

Генриетта покраснела.

— Правда? Могу только сказать, что очень сожалею об этом, — быстренько ответила она. — Это было очень грубо с моей стороны. — Она на секунду задумалась. — Эм. Луиза Франсуаза, должна сказать... глаза твоей сестры немного светятся. Определенным... о, багровым цветом?

— Только слегка! — возмутилась Каттлея.

— Да, Генриетта, — сказала Луиза. — И я решила разъяснить причину.

— А, — понимающе откликнулась принцесса. — Вот почему она никогда не приезжала ко двору. Бледность. И этот мертвенная аура вокруг неё. Она мертва, нет? Ну, точнее, нежить?

— Ты догадалась?

— Ну, я смогла сложить факты, увидев её. — Генриетта призадумалась, явно прикидывая, как ей озвучить то, что она думала. — Она, вероятнее всего, лич, не так ли?

— Эм. Не... совсем.

— А! Тогда она гуль! Понятия не имею, какое древнее проклятие рода де ла Вальер пало на неё, но их там предостаточно, и я знаю, что, к сожалению, каннибализм был частым явлением среди твоих предков.

— Нет, я...

— Хм. Ну, я помню, что она была очень музыкальной. Она банши?

— Она вампир! — сдавленным голосом перебила ее Луиза; похоже, это был единственный способ покончить с недопониманием.

— Привет! — помахала рукой Каттлея.

— О. О, — тихонько сказала Генриетта. Её лицо вытянулось. — Это... эм. Да.

— Это проблема? — быстро спросила Луиза, бросившись поддержать подругу. Она взяла руку Генриетты, и девушка крепко сжала её, а губы вытянулись в тонкую линию.

— Я... не могу сказать, что очень люблю вампиров, — тихо сказала Генриетта. — Меня выкрал один, когда мне было двенадцать. Это был самый страшный случай, особенно с учетом того, что это было всего второе похищение.

— О, не волнуйся об этом, — тепло сказала Каттлея. — Я тоже ненавижу вампиров. И стараюсь их убивать при каждой возможности. Каждый убитый вампир делает этот мир лучше, и еще они вкусные. Действительно, очень вкусные. Есть вампиров это вроде как... — она сбилась с мысли. — Эм, сладкая месть?

— Ты обещаешь не пытаться выпить моей крови? — спросила Генриетта. Луиза чувствовала, что она слегка дрожит.

— Она обещает, — жестко сказала Луиза. — Правда, Катт? А еще она обещает не только не пытаться, но и не пить твоей крови без всяких попыток, и вообще не проделывать чего-то подобного. Правда.

Каттлея надулась.

— Да! Честно! Я не собираюсь питаться принцессой! У меня, между прочим, животные есть! А еще у меня есть мои горничные, и они добровольцы, чтоб вы себе знали! Это ужасно обидно, когда люди считают тебя...

Луиза подняла бровь.

— Считают, что вампиры — страшные кровососущие монстры?

— Да! Я очень дружелюбный и приятный кровосос!

Луиза почувствовала, что Каттлея увлеклась не той стороной вопроса, но решила не спорить в данный момент. Особенно если учесть, как сильно сдавила её руку Генриетта, и что её нужно бы успокоить.

— Да. Она такая. — Луиза скрестила пальцы свободной руки за своей спиной и только потом задумалась, нужно ли её это делать. Собственно, Каттлея и была приятной и дружелюбной. Просто она была... эм, кем-то, кто немного сходит с ума, когда отрывает людям головы. — Генриетта, ты пойми, что я выяснила это только тогда, когда начала всё это повелительское дело. На неё напал Луис де ла Вальер, когда ей было десять...

— Кровавый Герцог? — ахнула Генриетта.

— Да, — мрачно ответила Луиза. — Он хотел наказать моих родителей, который посмели быть Добрыми — особенно моего отца, за то, что он влюбился в мою мать. Поэтому он отправился за моей сестрой. — Она помолчала. — Ну, когда мы отправились с ним разбираться, он сказал, что вообще-то он охотился на меня, но я окно закрыла, а Катт — нет.

— Убивать его было чудесно, — сказала Каттлея, глаза которой слегка остекленели. — Никогда не думала, что сумею это сделать. Мне десять лет пришлось ждать... вот так вот, чтобы отплатить ему, и мстить было необыкновенно сладко.

— Да, мы уничтожили его зимой, — сказала Луиза.

— Я думала, что вампир идет на поправку, когда убиваешь того, кто его укусил? — вздохнув, сказала Генриетта. — И ты можешь отпустить мою руку, Луиза. Я... я просто была шокирована.

Луиза покраснела и отпустила.

— Они поправляются? — спросила она.

Каттлея покачала головой.

— Это работает, но очень недолго, — сказала она, пожав плечами, выражение её лица стало немного странным. — Это всегда срабатывает до того, как ты умер, и иногда, если сделать это до того, как новый вампир впервые начнет питаться. Но они не сумели убить его, и остался выбор: кормить меня или позволить повторно умереть от голода. — Она сверкнула улыбкой. — Значит, нет этому лекарства. Я просто не-живу с этим. Это просто я, как я предполагаю. Я помогаю моей сестре с этим, а затем я вернусь к матери с отцом.

Генриетта сглотнула.

— Ну, эм, — начала она, — я очень ценю твою помощь нам, благодарю.

Каттлея широко улыбнулась.

— О, это не проблема! Ни капельки! Я очень-очень-очень рада помочь! В конце концов, все эти люди в Совете — просто кучка проклятых гнилюков! И этот сахарноголовый вонючка, виконт де Варде, даже трех месяцев не обождал после предполагаемой смерти моей сестренки, и нашел себе другую женщину! Это ужасно неприлично!

Луиза с облегчением вздохнула.

— Ну, когда мы с этим разобрались, может, нам стоит найти Джессику и начать планирование...

— Нет, — твердо сказала Каттлея. — Я иду обратно в кровать, вот так вот. Воспитанные юные леди должны спать не менее восьми часов ночью, а я пошла спать в пять утра, потому что мне нужно было кое-чего сделать, поэтому мой тщательно выверенный режим уже выбился из графика. Доброй... эм, дня, Луиза. Не начинай ничего планировать без меня. — Развернувшись на пятках, она вышла. А затем вернулась обратно, чтобы тонко взвизгнуть. — И это так мило, что моя маленькая сестренка начала с кем-то встречаться! С целым императором!

Луиза залилась краской.

— Я не встречаюсь! Я просто... я... я просто пытаюсь поддерживать с ним хорошие отношения, потому что он император Катая!

— Да! Покрасней вот так вот перед ним! Ему понравится!

— В кровать, Катт! Спать!

За обедом Луиза внезапно заметила, что в башне появился человеческий элемент. Даже если часть этого элемента приходилась на взлохмаченного полудемона, поедающего что-то вроде рубленых овощей, зажаренных в масле. Она больше не была одна, за вычетом миньонов. И всё это произошло потому, что она наведалась домой, как раз перед Серебряной Пятидесятницей.

Она счастливо отрезала кусочек сыра и положила его на хлеб.

Она была почти уверена, что Джессика и Генриетта что-то задумали. Луиза узнала знакомое выражение лица Генриетты, предвещающее новую шалость, а у Джессики был врожденный талант к бесовским ухмылкам. В любом случае она собиралась игнорировать это, потому что сомневалась, что сможет остановить их.

— Ваша Злобность, сказал Гнарл, — если у Вас есть свободная минутка, я хотел бы кое-что уточнить.

Луиза вытерла рот.

— Рассказывай, — приказала она.

Он из ниоткуда извлек стопку документов.

— Я их проверил и обнаружил несколько ошибок. Ваша Испорченность, для работы с Вашей темной империей нужна точность и надежность. Было бы очень разумно с Вашей стороны исправить эти ошибки.

— Эм, — настороженно сказала Луиза. — Да, спасибо большое, Гнарл. Оставь их на моем столе, и я их просмотрю, правда. Просто у меня сейчас запланирована встреча, на которой мне очень нужно присутствовать.

Гнарл поклонился.

— Конечно, Ваша Злобность, — сказал он, шаркая прочь.

Луиза с облегчением вздохнула.

— Быстро, — сказала она остальным. — Давайте закончим, пока он еще чего-нибудь не нашел для меня.

— Луиза Франсуаза, — заметила Генриетта, — он был прав насчет ошибок, они неприемлемы для таких дел. Мои учителя очень четко высказывались по этому поводу.

Луиза почти сказала что-то грубое насчет этих учителей, и что их стоило бы бросить к миньонам, но прикусила язычок. Она показалась себе мелкой. Точнее, мелочной. Не в плане роста. Даже несмотря на то, что она была самой маленькой из всех людей, населяющих башню. Даже на каблуках. Дурацкая миниатюрность.

Луиза заскучала и послала несколько миньонов разбудить сестру. Когда Каттлея появилась, она всё еще выглядела немного уставшей, однако собрание можно было начинать.

— У нас есть повестка дня? — спросила Генриетта.

— Конечно, — сказала Луиза. — Мы собираемся повергнуть Совет и заставить их страдать. Особенно виконта Варде. Это очень зловещая повестка дня.

— Итак! — вступила Джессика, счастливо хлопнув в ладоши. — Мы должны обсудить самую важную вещь — о запланированном визите в Бездну!

Луиза кивнула.

— Да. Определенно должны. Ты закончила создавать охранные амулеты от яда, болезней, насекомых, нехватки воздуха, утопления, нежити, демонов, эльфов, огня, воды, воздуха, земли, металла, амфибий, избытка воздуха... слушай, я же тебе дала список всего, что я смогла придумать, вчера. Ты закончила?

Джессика моргнула.

— Как ты можешь такое говорить, будто это самое важное? — возмутилась она. — И нет, конечно же, нет. Это был довольно длинный список. И эти короткоживущие амулеты выйдут очень дорогими. Я надеюсь, ты не думаешь, что они будут вечными. И вообще, как это может быть самым важным вопросом?

— Император Ли, — сердито сказала Луиза. — Он обязательно попытается меня убить.

— Ты не можешь знать, что он собирается устроить покушение и убить тебя.

Луиза самодовольно ухмыльнулась.

— Да, я знаю, что он не устроит покушение и не убьет меня, по крайней мере, если ты закончишь защиту. Но вот попытается он в любом случае.

Джессика выглядела сконфуженной.

Каттлея залилась смехом.

— О! Шутка, основанная на игре слов! Как хитро, сестричка! Очень причудливо!

Луиза бросила на неё раздраженный взгляд.

— Самая важная вещь — это... одежда! — объявила Джессика.— Мода! Это твой долг, демонстрировать, что ты на острие моды. Ты должна быть одета так, чтобы тысяча вдов зарыдала, когда ты проткнешь сердца их мужей, просто повернувшись!

Генриетта подняла руку.

— Не хотелось бы вмешиваться, — сказала она, — но разве это не слишком грязно?

— Да, — согласилась Каттлея. — И очень расточительно. О! Разве что есть какой-то способ, чтобы доспех вбирал в себя кровь, и тогда...

— Это было сравнение! — обиженно сказала Джессика, скрестив руки. — Даже с очень острой броней у тебя не получиться порезать больше двух или трех человек.

— Вообще-то это была метафора, — вмешалась Луиза. — Сравнением оно было бы, если...

— Хватит! — Джессика, поглаживая подбородок, разглядывала Луизу с ног до головы. — Думаю, нам понадобится... подбой, — сказала она. — Особенно возле груди.

Луиза кивнула.

— Думаю, это хорошая идея, — сказала она. — Когда он попытается убить меня, дополнительный подбой убережет меня от синяков. В прошлый раз я получила удар в грудь, и несколько дней было больно дышать.

— Эм, — сказала Джессика. — Нет, я... эм, нет. Я не про этот подбой думала. — Она грустно покачала головой. — Лу, ты упускаешь... ну, примерно так половину опыта в роли злой Повелительницы. Темные боги, ты упускаешь лучшую часть! Нам нужно раздобыть сюда несколько красивых, намазанных маслом юношей, одетых только в галстуки и тесные кожаные шорты.

— А зачем мне тут Германцы? — спросила Луиза, сморщив нос. — Особенно если, смею заметить, они будут везде капать маслом. Это грязно.

Джессика вздохнула.

— Вот! Ты злая Повелительница! Отсутствие рельефного мужского мяса — это не торт!

— ...зачем делать торт из мяса?

— Ну, я хочу сказать, что тебе нужен мужчина-конфетка!

Луиза побледнела. Она не имела ни малейшего понятия, зачем использовать мужчин в роли засахаренного фрукта, но это, наверное, нечто демоническое и, скорее всего, связанно с каннибализмом.

— Я правда думаю, что мы без этого обойдемся.

— Верно, — твердо заявила Каттлея. — Нам тут не нужны полураздетые мужчины. Это скажется на наших стандартах и не приносит никакой практической пользы. Не то что горничные. — Она начала постукивать пальцем по губам. — Кстати говоря, сестричка, нам, наверное, стоит раздобыть еще служанок. Ты знаешь, что по углам скапливается пыль? И паутина, и она ассиметричная. Она меня с ума сводит! Словно комнаты на меня косятся!

Луиза вздохнула.

— Катт, не сейчас.

— Интересно, смогу ли я выдрессировать пауков, чтобы они плели симметричную паутину? — добавила Каттлея.

Луиза проигнорировала сестру.

— В любом случае, я надену доспех, — сказала она. — Конечно же, с новыми оберегами. И, конечно же, ты можешь их отполировать и добавить красивых гравировок, — добавила она, демонстрируя готовность к компромиссу.

Этого явно было недостаточно.

— Я могу сделать тебе что-нибудь чудесное, и ты сможешь впечатлишь всех и каждого, — чуть ли не провыла Джессика.

— Я много чего "могу", — согласилась Луиза. — Но я надену свой доспех. О! Только мне нужно новые сюрко и плащ для него. Прошлые наконец-то испустили дух.

— Да они же протянули меньше недели! — удивилась Джессика. — Что с ними случилось?

— Огонь. О, и молния. Я кое-что проверяла, и они испортились.

— Я же их зачаровывала против этого, — нахмурилась Джессика. — Ну, хмм.

Луиза не упомянула, что проверяла она "сколько огневой мощи нужно использовать, чтобы сжечь эти вещи". Выяснилось, что они были довольно прочными. Но недостаточно прочными. Луиза засмеялась в довольно злобном стиле, и получила удивленные взгляды ото всех присутствующих.

— Что такого забавного, Луиза Франсуаза? — удивленно спросила Генриетта.

— Просто подумала кое о чем, — покраснев, ответила Луиза. — Я... не собираюсь не надевать доспех, вот так вот. Настоящий доспех. Если император Ли спрячет убийц под столом с... отравленными ножами и прочими штуками, и они смогут заметить достаточно плоти, чтобы воткнуть туда нож, значит, брони недостаточно.

— Ну, — сказала Джессика, — хорошо. Я посмотрю, смогу ли я заставить тебя примерить разные варианты доспехов.

— Если они плохо защищают, то не сможешь, — сказала Луиза, скрестив руки. — Тут я не поддамся.

— Послушай, я могу сделать для тебя премилое платье, которое впечатлит его и журналистов! Оно будет подчеркивать твои лучшие стороны, и ты в нем будешь прекрасна. — Она вздохнула. — Тебе не нужно каждый раз изображать из себя сверкающий, революционно-модный арсенал.

— Я не собираюсь изображать из себя шлюху! — твердо заявила Луиза. — Особенно если её могут пырнуть. — Она почувствовала, что остальных она не убедила. Но это было очень важно для неё.

— Немножечко развратности тебе бы не помешало, — с ухмылкой сказала Джессика.

— Нет, точно нет, — ответила Луиза. — Особенно за обедом с Императором Ли. Он мне отправил голову в коробке, начиненной взрывчаткой, помнишь? Его, в основном, привлекает во мне то, что я не слишком "объективно субоптимальная" по его мнению. — Про себя Луиза улыбнулась. "Не слишком объективно субоптимальная" был не самым лучшим комплиментом из тех, что она слышала, но... хорошо, может и лучший. Что было немножечко печально, но лучше синица в руках.

Каттлея хихикнула.

— Что такое, Катт? — спросила Луиза.

— О, нет, ничего.

— А всё же?

— Ну, эм. — Каттлея куснула губу. — Это забавно, потому что... ну, объективная субоптимальность и ты... эм... эм, ты еще молода и будешь еще немного расти и совершенно естественно для тебя быть более похожей на мать, чем на отца и... — Каттлея сбилась, став нема как могила.

Луиза начала наливаться краской.

— Пойду выясню, что на обед! — объявила Каттлея, превратившись в стаю нетопырей и улетев с неприличной поспешностью. Неприличной, поскольку она забыла свое платье.

Повелительница Темной Злобы сделала несколько глубоких вдохов, встала и пнула в морду шута, дурачащегося за ней. Затем она выдохнула. — Кто-то еще желает что-то добавить по этому поводу? — сладко спросила она, уперев руки в бока.

— Неа, — быстренько ответила Джессика.

— Не понимаю, что в этом такого забавного, — сказала Генриетта с абсолютно непроницаемым видом.

— Ничего! Вообще ничего забавного! — заорала Луиза, рухнув в свое кресло и надувшись.

Джессика хлопнула в ладоши.

— Итак, — протянула она. — В любом случае! Лу! Я договорилась о нескольких простых и легких интервью с наиболее уважаемыми журналами — знаешь, это которые всегда очень тактичны с интервьюируемыми и позволяют тебе ознакомиться со списком вопросов. Ты знаешь. — Она хитро ухмыльнулась, и подмигнула Генриетте. — И вот эти вопросы, значит, можешь начать подбирать ответы на них прямо сейчас!

— А почему ты подмигиваешь Генриетте? — спросила Луиза, отказываясь отвлекаться.

— Ну, ей нужно пойти переодеваться, — невинно сказала Джессика. — А поскольку мы будем заняты, я думаю, что она может подготовиться к показу своего платья.

Джессика никогда не была невинной. Однако Луизе было интересно, чем они там занимались в мастерской Джессики. Учитывая, что миньоны таскали туда сталь и уголь, а Джессика опять нацедила крови из единорога Каттлеи, они явно что-то замышляли.

— Хорошо, — сказал она. — Так. Вопросы.

— Да, да. Так, Поласиполитан. Они в основном хотят поговорить о моде...

Луиза не могла не заметить причину, почему Джессика могла выбрать именно эти журналы. В любом случае, она сосредоточилась на вопросах.

— Так, теперь вот эти парни, они хотят поговорить о ложках. Понятия не имею, почему. Это традиция, но... — что бы там ни собиралась сказать Джессика, ей помешал стук в дверь.

— Можно войти? — спросила Генриетта. Только очень внимательные люди могли заметить легкую дрожь в её голосе. — О... минутку, нет... эм. Несколько миньонов хотят, чтобы я... — за дверью раздалось бормотание, — О! Фанфары. Это совсем другое дело!

Луиза вздохнула. Она не была уверена, что именно услышала Генриетта. Какое еще слово может быть похоже на фанфары? Нет, в этом нет ни малейшего смысла. Она списала это на миньонов и выбросила из головы.

Дверь открылась и, ведомые Макси, несколько миньонов с разнообразными крадеными инструментами проскочили внутрь. Луиза не была уверена, где он раздобыл дирижерскую палочку. Они вроде бы никогда не встречали дирижеров. И определенно, на ней раньше не было закреплено шило.

— Кхм! — громко сказал Макси. — Раз! Два! И раз, и два и, — он сконцентрировался на своих пальцах, — три и больше!

Всё, что могла сказать Луиза об этой музыке, это то, что она не совсем походила на вопли кошки, которую где-то прищемили. У кошек голос выше.

А затем в дверь вошла Генриетта.

Луиза открыла рот. Луиза закрыла рот.

Постаралась не смотреть. Но не смогла.

Её старая подруга была одета в... ну, у неё не было слов. Это было черное платье. Маленькое черное платье. Да, "маленькое" было правильным словом. Хотя технически оно было нормальной длины, разрезы на бедрах как-то портили эффект пристойности. Вырез доходил до пупка, спина была обнажена, равно как и плечи, поэтому поимо прочих вызовов, это платье бросало вызов гравитации. Латные перчатки, сапоги и один-единственный шипастый наплечник определенно были более поздней идеей. И никак не защищали от атак.

— Что это на тебе надето? — выдавила Луиза из своего пересохшего горла. Она не совсем понимала, как Генриетта умудряется не краснеть, но её лицо решило поработать за двоих. — Постой, нет. Неправильный вопрос. Как ты это носишь?

— О, это? — переспросила Генриетта, положив руку на грудь. — Это просто платьице, которое Джессика смастерила из подручных средств.

— Да, это не потребовало особых усилий, — согласилась Джессика. — А вы можете прекращать играть, — сказала она миньонам, которые обиженно послушались.

Луиза, со своей стороны, почувствовала, что вся скромность носительницы этого платья насквозь фальшива.

— Это пробный образец кое-чего, что я планировала для тебя, хотя Генри предложила несколько изменений, — добавила Джессика, со всего лишь намеком на бесовскую ухмылку. — Лучше всего тут то, что мне совсем не пришлось тратить ткань для их внедрения! Хотя кое-что пришлось передвинуть.

— Как оно вообще на тебе держится? — только что не прорыдала Луиза. Она ткнула пальцем в Джессику, пытаясь не смотреть на Генриетту. — Что за темное демоническое волшебство в этом замешано?

Джессика пожала плечами.

— Немного. В смысле, что простая материя никак не сможет себя вести нужным образом. Поэтому туда вплетены живые тени, и, конечно же, Каттлея очень помогла мне с этим волосом единорога и кровью пегаса, которые мне были нужны для работы. Так что скажешь-то?

Луиза уставилась на Джессику. Затем на Генриетту и её платье, покраснев.

— Оно... оно абсолютно неприлично! По крайней мере, набрось плащ! Джессика, как ты могла быть такой... такой бестактной, чтобы надеть на принцессу такое?

— Я думаю, она просто сказала, что такое носят принцессы, — подсказал Макси. — Она так это делает.

Луиза зыркнула на него.

— Миньоны, в угол и молчать, — приказала она. — Вы мне не помогаете!

— Я хотела его надеть, — сказала Генриетта, расправив плечи. — И это я потребовала декольте. Чтобы ты знала, Луиза Франсуаза, все ожидают, что похищенные принц или принцесса будут заставлены одеть неподобающие одеяния. А это значит, что я раз... за всю жизнь могу выбрать то, что я хочу! И никто не сможет меня обвинить, потому что меня заставили подлые силы Зла!

— Ага, я тут вообще не при чем, — сказала Джессика. — Ну, кроме самого процесса создания. Это точно я, потому что я великолепна и обалденна и всё такое. Генри, знаешь, с тобой приятно работать.

— Нечего меня винить в том, что она так одета! Что подумают люди?

— А, эм? — Джессика закатила глаза. — Что ты... вроде как очень злая и ошеломляющая повелительница, у которой отличный вкус в области моды?

Луиза отчаянно попыталась сменить тему.

— Оно бесполезно для защиты! Торс совсем не прикрыт и... оно никак не скрывает, кто она такая.

На ней скрестилось два взгляда.

— Это мода, — просто сказала Джессика. — Это не для её защиты. Она наша пленница, помнишь?

— О! Нет, Луиза Франсуаза абсолютно права насчет узнавания, — счастливо сказала Генриетта. — Поэтому мне сделали шлем! Секундочку... — она начала копаться в полотняной сумке, которую держала в руке.

— И снова еще один пробный вариант для тебя, — пояснила Джессика. — Я подумала: "Эй, знаете что? У нас будут тематические шлемы!", — и поэтому я сделала этот. Поэтому у нас будет своя метка, торговое клеймо...

— Не надо никого клеймить! — огрызнулась Луиза.

— Я не... о, забудь об этом. Но я собираюсь продвигать наш бренд, и сделаю такие шлемы для себя и Катт. Я уже придумала отличный дизайн для неё! Там будет стоять пружинный захват для экстремальных ситуаций, с быстрым сбросом, чтобы она могла кусать людей!

— Не нужно ей в этом потакать!

— Та-дам! — объявила Генриетта, её голова была скрыта под металлом. Шлем Генриетты действительно немного напоминал Луизин. Однако он был немного изящнее, и без такого количества шипов. Однако нехватку шипастости компенсировала искусная стилизованная челюсть с железными зубами.

— Я Рот Стальной Девы! Я буду озвучивать её воззвания вместо неё! А значит тебе, Луиза Франсуаза, не придется выступать перед большими толпами. Ты явно завербовала меня для таких дел, когда похищала принцессу.

— Да, зубы — такой отличный штрих, — самоуспокаивающим тоном сказала Джессика.

— Но что насчет моей истории? — продолжила Генриетта. — Хмм. Возможно... возможно я злая иберийская волшебница, с кровью демонов в моих жилах. Нет, нет, я слишком бледная для иберийки. Хмм. Может... да, я представитель секретного заговора за троном Тристейна, который управляет всем из тени!

Джессика начала поглаживать подбородок.

— А которого? — спросила она. — Мы же не хотим чтобы кто-то из них выступил с опровержением.

— Ну, кого бы ты рекомендовала?

Луиза уронила голову на руки и застонала. У неё случился приступ дежа-вю. Всё это слишком уж напоминало случаи в её детстве, когда принцессу Генриетту осеняло очередной хорошей идеей, и она всех тянула за собой, и сейчас это происходило вновь.

Только на этот раз это была плохая идея.

Постойте, нет. Если подумать и учесть, сколько раз она была похищена Архи Императрицей Генриеттой Злормании и заключена в Подушечную Крепость Погибели, пока её не спасал бравый сэр Генриетта из Добростейна и его свирепый волкодав, который чисто случайно выглядит как щенок, всё шло как обычно.

Что говорит её опыт? Ну, он говорит, что она не сможет выбить эту мысль из Генриетты напрямую. Ей придется использовать хитрость, действовать исподтишка, и использовать сумму её социальных навыков, чтобы отвлечь её от этой идеи.

— Ты не наденешь нечто настолько неприличное! — сказала Луиза, скрестив руки на груди. — Я запрещаю!

Подумав над этим, Луиза пришла к выводу, что социальные взаимодействия не относятся к её сильным сторонам.

Генриетта выпятила челюсть.

— Еще как надену, — заявила она.

— Нет, не наденешь, — сказала Луиза.

— Надену! Я притворяюсь злым прислужником темной Повелительницы!

— Нет! Я не хочу, чтобы прислужники так одевались! Это... неприлично! Надень хотя бы плащ, чтобы было видно, что ты маг!

У Генриетты задрожали губы.

— Ты... ты говоришь, как моя мать, — выплюнула она.

— Я не твоя мать! — огрызнулась Луиза. Помолчала. — Я твой похититель! Ты наденешь плащ, и это обжалованию не подлежит!

— Но почему? — возмутилась Генриетта.

— Ну, во-первых, — торжествующе сказала Луиза, — разве у тебя нет родинки на лопатке? Звездообразной?

Джессика проверила.

— Ага, есть такая, — признала она. — Епт. Ага, Лу права, она довольно заметная.

Луиза знала как действовать дальше.

— И конечно же, — сказала она Джессике, пытаясь переманить её на свою сторону, — я думаю, что он должен быть такого же темно-красного цвета, как и моё сюрко. Потому что, — она попыталась вспомнить что говорила Джессика, — потому что это бренд?

— Ага, это ты плохо подметила, — кивнув, сказала Джессика. — Да, эту красную тематику я могу увязать с тобой и Катт, и... ага, это сработает очень...

И в этот момент с потолка свалилось пять черных фигур. Это было очень таинственно, учитывая, что они находились в части башни с низкими потолками — там негде было прятаться пятерым зловещим убийцам. Луиза краем глаза заметила светящийся зеленью овал закрывающегося портала и затем переключилась на более насущные вещи.

— Смерть Повелительнице! — завопил один из убийц, взмахнув своим острым ножом и целясь в незащищенное лицо Луизы. Полетели искры, когда она приняла удар на Перчатку и выдохнула одно-единственное слово. К искрам присоединилась молния, которая ударила в клинок нападавшего.

Луиза воткнула свой очень острый сапог в его распростертое, дымящееся тело, а затем запустила в следующего убийцу файербол.

— Миньоны! — заорала она. — Из угла! Убивать!

— Йаааай!

— Сдохни, подлый демон! — заорал очередной нападающий.

— Я демонов не вижу! — в недоумении сказал один из музыкальных миньонов.

— Пф. Кузнегоспожа, — пояснил Макси, воткнув свое дирижерское шило в почку тому, кто нападал на Джессику. Мужчина заорал, а Макси вогнал свое оружие еще глубже. — Я думаю, что он понял, — с глубоким самодовольством в голосе сказал он.

— Лу! Помоги! — крикнула Джессика. Она пыталась креслом отбиться от убийцы, но ножки уже были порядком изрублены, а набивка выпотрошена. — У него святое оружие! О, слава богам, — сказал она, с облегчением глядя за плечо противнику.

Тот был недостаточно глуп, чтобы купиться на такое, поэтому на него запрыгнуло три миньона. И пока его осыпали ударами и оскорблениями, а сам он пытался сбросить миньонов, Джессика изловчилась и огрела его по голове креслом.

Где последний? Луиза дико оглядывалась. Генриетта вытащила свой жезл и тоже оглядывалась, её тяжелый шлем издавал скрипы. Джессика лупила свою жертву креслом, а еще трое нападавших были мертвы или умирали. Но где последний?

За ней! В одной его руке был длинный клинок, а во второй — жезл. Луиза метнула в него файербол, но струя воздуха отразила огонь и подожгла стол. Луиза начала заклинание молнии, но он начал двигаться. Он не пытался достать её, поняла она, когда он перепрыгнул её полусформированное заклинание и приземлился за ней.

— In nomine vacui! — выкрикнул он. — Сдохни, ведьма!

Луиза беспомощно смотрела, её мир замедлился, пока нож двигался к огорчительно беззащитной груди Генриетты. Она увидела как движутся губы её подруги, отчаянно пытаясь создать заклинание, но заклинания магов воды слишком дли...

А затем убийцы превратился в кровавое облако.

Оно разлетелось по всей комнате.

Затем последовал краткий момент тишины, ну, за исключением капели. Медленно Генриетта сняла свой покрытый кровью шлем и позволила ему упасть. Лязг нарушил тишину.

Джессика испустила возмущенный визг.

— Почему это постоянно происходит со мной? — орала она, густо обрызганная красным. — Сперва пауки, теперь убийцы! Научитесь убивать чисто!

— Гнарл! — рявкнула Луиза, сжав руки в кулаки. — Живо сюда!

— Кто... проклятое, долбаное гадство, это был? — спросила Генриетта, затем покраснела. Хотя это было не так уж просто заметить, учитывая, что она была залита кровью. — Простите мой ромалийский, пожалуйста, — добавила она.

— Оно течет по моей шее! Оно теплое и щекочет и... гадость, гадость, гадость. Ургх! Нужно быть долбанутым, чтобы купаться в крови! — стонала Джессика, которую игнорировали. — И у меня опять был открыт рот!

— Какая разница, кто это был! Лучше скажите, что это было? — огрызнулась Луиза, вытерев кровь с глаз. Она жглась. Что было довольно логично, учитывая что кровь соленая, но понимание не делало ситуацию приятнее.

Генриетта кашлянула.

— Королевская магия, — тихонечко ответила она. На заднем фоне начало тошнить Джессику.

Луиза сложила руки.

— Правда? — спросила она, притопывая ногой. — Потому что лично мне кажется, что это очень похоже на магию крови. Нормальная магия воды только исцеляет. А не взрывает людей.

Генриетта задохнулась.

— Луиза Франсуаза, — сказала она, — ты на что это намекаешь! Это королевская магия воды!

— Генриетта, — тихо сказала Луиза, — ты только что заставила взорваться человека. Превратила в кровавое облако.

— Кровь в основном состоит из воды, — возразила Генриетта. — Фактически, она больше похожа на воду, чем сильный спирт. И чтобы ты себе знала, это действительно была королевская магия! Не знаю я никакой магии крови! Это было просто... просто обычное заклинание, которое делает пар из... в-в-воды!

— Кровавый пар, — сказала Луиза. Она чувствовала, что должна всё прояснить сейчас.

— Обычный, которой просто случайно был создан из крови, — возразила Генриетта. — Я просто использовала определенные королевские умения, которые я изучила, чтобы создать его одним слогом и сделать его более мощным!

Она дрожит, поняла Луиза. Она не заметила этого, возможно из-за того, что её переполнял адреналин, но Генриетта обмякла и чуть ли не падала.

— Я не знаю магии крови и... и я вся в ней и... и... — она сделала глубокий вдох. — Мне нужна ванна. Я чувствую себя грязной.

— О, Генриетта, — теплее сказала Луиза, подойдя, чтобы подпереть её плечом. — Извини, что накричала на тебя. Я просто подумала...

— Я никогда такого не делала, — ответила Генриетта слабо, но все же, достаточно громко, чтобы перекрыть звуки, издаваемые блюющей Джессикой. — В смысле не убивала. Это... всегда так много крови?

Ну, нет, не сказала Луиза.

— Меня тоже тошнило, когда я впервые попала в кого-то своим файерболом, — сказала она вслух. — Ну, в настоящего человека. Не вампира. Меня почти стошнило из-за того, что я чуть не умерла. Пойдем, нужно тебя почистить.

— Ах! — сказал входящий в дверь Гнарл. — Ваша Злобность, что произошло?

— Убийцы, — лаконично ответила Луиза. — Говорили на ромалийском и пытались убить "Повелительницу". Но целились по Генриетте. Я думаю, это потому, что она была в шлеме. Они все мертвы.

Макси отряхнулся.

— Не совсем! — счастливо уточнил он. — Вот этот еще дышит. Хотя у него больше нет почек.

— Понятно, — сказал Гнарл, поглаживая бородку. — Нам нужно разобраться, как они сюда попали. Я думаю, что проведу небольшое расследование.

— Был какой-то портал или разлом, — уточнила Луиза.

— Очень интересно, — задумался Гнарл. — Очень немного магов могут делать такое, не обладая могучими силами. Да, очень большими силами. — Он хлопнул в ладоши. — Пленника в тюрьму, — приказа он миньонам. — Не позволяйте ему умереть. — Он поклонился Луизе. — Я приложу все силы, чтобы выяснить, на кого он работал.

— Сделай это, — сказала Луиза. Генриетта всё еще цеплялась за неё. — А сейчас мне нужно помыться. — Она выпятила челюсть. — Гнарл, организуй прочесывание башни, чтобы убедиться, что в ней не затаились еще убийцы. Я проверю ванную комнату. Потому что если они повредили водовод для горячей воды, то я их судьбе не позавидую.

— Да, — мрачно сказала Джессика, вытирая рот. — Им не повезет. Ургх. И в ушах тоже.

— Как пожелаете.

Луиза крепко обняла Генриетту, которая продолжала дрожать.

— И может быть, теперь ты поймешь, почему лишняя одежда — не такая уж плохая идея? — мягко спросила она. — Если будешь помогать мне, то тебя могут попытаться убить.

— М-мм, — пробормотала её подруга.

Она позволила Генриетте держаться за неё. Это было довольно приятно. Она могла к такому и привыкнуть. Защищать кого-то было так приятно.

В дверь заглянула Каттлея.

— Извините, я проходила мимо и почуяла что-то невероятно вкусн... о боже! Луиза, убийцы пытались тебя убить и ты мне ничего не сказала? Я обижена! Я же могла помочь! Я знаю, что ты расстроилась из-за меня, но это чрезвычайно глупо...

— Я не в настроении, — огрызнулась Луиза, взяв Генриетту за руку и вылетев из комнаты. Затем она растеряно остановилась.

— И меня всё еще ждут эти дурацкие разговоры с журналистами, и Император Ли попробует меня убить и..., — она сбилась с мысли.

И на её залитом кровью лице расцвела устрашающая улыбка.

— Ну надо же, — сказала она, умудрившись вложить в эту невинную фразу невиданный уровень угрозы.

— Ваши распоряжения, Ваша Злобность? — спросил Гнарл, склонив голову.

— Не сейчас, — ответила Луиза. — Я подумаю над этим в ванной. Но Гнарл, найди-ка мне еще гоблинов. Я думаю вскорости нам понадобится больше миньонов.

37. Часть 7-4

"Стабильный и счастливый брак возможен только между равными. При разнице в силе любовь обречена. Я бы никогда не вышла замуж за мужчину, который не смог бы уничтожить отряд Германских разбойников или небольшую армию гоблинов, и я определенно рассчитываю, что мои дочери найдут себе подходящих мужей. Ну, я не рассчитываю, что Каттлея найдет себе мужчину — из-за болезни, конечно же, ничего такого, ни по какой другой причине — но если бы она не заболела, на неё распространились бы те же критерии, что и на Элеонору и Луизу.

— Карин де ла Вальер

— Та-а-а-аак, — сказал Игни, растягивая слово. Пять миньонов, которые, по причине обладания самым блестючим барахлом и самой большой силой, были в общем признаны как самые старшие миньоны, которые не-Гнарл, стояли, присматривая за суетящейся прислугой. Вся пятерка получила цилиндры, которые они напялили поверх своих головных уборов. Феттид, чтобы подчеркнуть свой статус стильной и изящной леди, надела чепчик поверх цилиндра, надетого поверх чепчика.

— Я понимать не что происходит в плановой штуке.

— Это просто, — счастливо сказал Макси. — Повелительница, госпожа кузни и подручные покажут одежду и поговорят с рогатыми, которые пишут слова, и Повелительница сделает "Муа-ха-ха, я такая опасная", а писучие рогатые всё это запишут.

Другие миньоны содрогнулись, услышав о таком количестве слов, один даже отшатнулся на шаг.

— Гнарл получает злые слова из Лос Диаблос Таймз каждый день, — вмешался Скил. — Он говорит, что скучает по временам, когда он сидел в клетке вампи.

— Я бы разозлился, если бы прочитал столько словес, — твердо сказал Маггат. — Но Макcи прав. Повелительница будет делать свои разговорные штуки, а когда она закончит, мы пойдем и дадим ненужное бухло в уплату за писучих рогатых. А когда это всё произойдет, мы убедимся, что подручные и госпожа кузни в безопасности, пока она будет делать смотрельные вещи с человеком-главным в другом месте.

— Это так романтично, — с громким вздохом сказал Макси. — У неё есть сила, у него есть сила, они сделают вещь, которая ведет ко чмок-чмокам, и, в конечном итоге, к появлению злых детишек.

Игни потряс головой.

— Я тебе не верю, — сказал он. — Ты пробовал объяснить, откуда берутся человеческие дети, но в этом нет смысла. Люди не могут делать миньонов без улья. Не думаю, что они могут делать новых людей без человечьего улья.

— Это как овечки, только вместо овечек люди, — сонно сказал Скил.

— В этом нет смысла, — упорствовал Игни. — У людей нет рогов. Ну, кроме как когда они частично рогатые, вроде госпожи кузни, но у неё они появляются, только когда она очень злится.

— Я думаю, мы отвлеклись, — сказал Маггат. — Гнарл сказал, что мы должны убедиться, что пишущие рогатые очень бухие и очень счастливые, чтобы они писали про Повелительницу что надо, потому что будут думать, что им за это еще нальют бесплатного бухла.

В этот момент их постигло просветление, когда они сумели постичь гениальность плана Повелительницы — которой, конечно же, помогал Гнарл — и свою роль в этом плане.

— Повелительница такая умная, — сказал Игни.

— Я буду использовать ужимки и подколки, чтобы убедиться, что они пьяны и счастливы, — сказала Феттид.

— Какие подколки? — озадачился Макси.

— Я не уверена, — призналась Феттид. — Возможно, я воспользуюсь ножом.

Маггат треснул её по голове.

— Нет! Повелительница была очень строга в этом вопросе. Мы не должны убивать пишущих рогатых, даже случайно или если мы упали — и упс! Ножик вошел в спину писучего рогатого, у которого, чисто случайно, было много денег, и нам пришлось содрать с него все блестяшки, чтобы спасти его жизнь. Повелительница приказала нам ничего такого не делать.

— Повелительница злая, — грустно сказала Феттид.

На ней скрестилось три взгляда миньонов — Скила отвлекла пролетающая муха.

— Ну, это, — рассудочным тоном ответил Игни. — В этом вся суть Повелительниц.

— А, ну да.

Глас Стальной Девы постучала костяшками пальцев по столу.

— И я думаю, что пришло время последнего вопроса Повелительнице, — сказала она, подавшись вперед. — Только самый недостойный будет избран для этого.

Луиза сидела в кресле на небольшом возвышении позади Генриетты и чувствовала себя подавленной всем этим. У неё просто не было права, чтобы... ну, она бы назвала это "придворной жизнью", хотя демоны и не были её придворными, зато Генриетта вела себя, словно сенешаль. Она была очень рада тому, что шлем прикрывал почти всё её лицо, потому что она краснела. Что если Бог покарает её за то, что она поставила себя выше королевской семьи? О, или за всё это предприятие с ролью злой Повелительницы, но нет, это не считается, потому что она занимается им для доброго дела...

Конечно же, она была более чем смущена количеством усилий, вложенных Генриеттой в эту встречу. Только вчера она поймала свою подругу за тем, что та почти десять минут практиковалась в злобном смехе перед зеркалом. И затем спросила Луизу, где она научилась так злобно смеяться, а она была вынуждена отрицать, что у неё злобных смех, а затем вошла Джессика и начала очень раздражающе хихикать.

Луиза вздохнула про себя. Она хотела оставаться спокойной перед толпой, которой управляла Генриетта. Принцесса как-то умудрялась выглядеть безукоризненно царственной и повелевающей, несмотря на то, что была не слишком прилично одета. Причем это с дополнительной деталью, которую Луиза заставила её надеть хитрым и деликатным методом орания на Джессику, пока та не согласилась добавить нагрудник к общему ансамблю. Луиза считала, что там осталось слишком много "груди" и явно недостаточно "нагрудника", учитывая, что этот кусок доспеха еще и не прикрывал пупка, но пришлось довольствоваться тем, что есть.

Наконец-то последний вопрос. Она сфокусировалась на удачливом демоне, существе, напоминающем циклопа, из журнала Скрытая Сфера.

— Итак, с Вами когда-либо происходило что-то забавное в связи с ложкой? — спросил журналист, глядя на неё своим огромным немигающим глазом.

Луиза тупо смотрела на него. Её ум был в смятении, пока она пыталась понять, где в этом вопросе кроется ловушка. Какой-нибудь хитрый трюк, который заставит всё развалиться после её ответа. Она не смогла ничего придумать, но это могло означать, что ловушка слишком хорошо спрятана. В конце концов, она решила ответить в безопасном стиле.

— Нет, — сказала она.

Постойте. Может, это означало, что они смогут выставить её скучной? И она только что неправильно ответила?

Лицо демона выглядело расстроенным.

— О, — сказал он, побледнев. — О нет! — Его глаз метался, он попытался сбежать, но не успел он сделать нескольких шагов, возникло здоровенное пылающее око и сожгло его.

— Я... я благодарю вас всех за то, что вы пришли и... и надеюсь, что все были удовлетворены, — слабым голосом произнесла Генриетта. То, что она умудрялась подавить дрожь в голосе было воистину удивительно. — И... эм...

— Напитки в главном зале, — вмешалась Джессика.

Под тарахтение стульев журналисты рванули к бесплатной выпивке. Луиза надеялась, что миньоны, одетые в краденую форму официантов, не заскучали к этому времени и не выпили всё сами.

Её глаза уставились на грязное пятно на полу, где погиб журналист.

— Я такого не ожидала, — сказал она, чувствуя легкое головокружение.

— Что с ним произошло? — приглушенным голосом спросила Генриетта.

— О, у них довольно строгий главред, — спокойно ответила Джессика. — Сжигает работников за любую ошибку.

— Так это моя вина? — прошептала Луиза.

— Не-а. Сам виноват, что там работал. Он знал, на что идет. — Джессика хлопнула в ладоши. — А вы прекрасно справились! Типа, вау!

Генриетта уронила голову на сложенные руки.

— Я так нервничала! В смысле, я прочла все эти учебники по этикету, которые ты мне достала, и, конечно же, любая принцесса знает, как обращаться к адским массам...

— Постой, что? — спросила Луиза.

Генриетта повернулась на своем сидении.

— Ну конечно же, — сказала она. — Я к тому, что ад может быть губительными силами зла, которое пытается уничтожить всё хорошее в мире, но есть же такая вещь как манеры. Ну и не в последнюю очередь потому, что грубость в отношении посланца ада может закончиться вторжением орды крылатых демонов или чем-то подобным.

— Это типа наказания за грубость, — весело сказала Джессика.

— Понятно, — сказала Луиза.

— Да, ну, я читала теорию, но на практике всё совсем по-другому! И я не думала, что они будут зарисовывать нас. — Генриетта хихикнула. — Могу поспорить, что с матерью приключатся котята, когда она увидит это! Ах-ха-ха-ха!

Джессика покачал головой.

— А смех у тебя пока не получается, Вокси.

— Проклятье.

Со своей стороны, Луизе не слишком нравились рисунки. Не в последнюю очередь потому, что те, кто их делал, отдавали большее предпочтение Генриетте, чем ей. Они должны были быть заинтересованы в ней, а не в таинственной подручной! Только потому, что Генриетта была выше её, красивей и грудастей и... Луиза вздохнула. Это не честно. Проклятая наследственность, которая, похоже, предопределила, что она будет хрупкой, тоненькой и... невысокой. И, ну. Не слишком фигуристой.

— У нас есть немного времени перед моей встречей с Императором Ли, — сказала Луиза, стараясь сменить тему. — Так я подумала, может, мы сходим и приобретем пару оккультных томов и...

Джессика покачала пальцем перед её носом.

— Нет, — твердо сказала она. — У нас нет на это времени! Мне нужно уложить тебе волосы, и ты съела помаду, и мне нужно еще раз проверить твой доспех и... о, совершенно нет времени на всякие прогулки по магазинам! Особенно за такими скучными вещами, как книги и свитки! Ты должна выглядеть идеально! — Она схватила Луизу за руку. — Пошли!

— ...но книги, — слабо сказала Луиза, пока её утаскивали за собой. — И мои волосы прикрыты шлемом...

— Не важно!

У Луизы сложилось твердая уверенность в том, что Джессика была наихудшей горничной в мире. Она поправляла доспех в женском туалете того места, где Луиза должна была встретиться с императором. И Луиза процессом не наслаждалась. Отчасти это могло быть потому, что Джессика не была служанкой — а фактически была принцессой демонов — но в основном потому, что она очень плохо помогала Луизе одеться так, как она считала нужным. Кстати сказать, это оставляло Повелительнице впечатление, что она хоть как-то контролирует свою жизнь.

Джессика не соглашалась с тем, что Луиза как-то контролирует свою жизнь, по крайней мере, в тех вопросах, какую одежду она наденет и как сидит её сюрко, что было довольно неприятным чувством. И это было чрезвычайно самонадеянно! Кто тут злая Повелительница, а?

Не то чтобы она была злая, конечно же.

— И... закончили!

Генриетта улыбнулась.

— О, ты выглядишь потрясающе злобно! — сказала она. — Я думаю, он будет весьма впечатлен!

— Надеюсь, что так, — сказала Джессика. — Проследи, чтобы журналисты, если они тебя заметят, наделали рисунков. Я хочу увидеть тебя на страницах со слухами.

Луиза залилась краской.

— Я не уверена, что это правильно, — выдавила она. — Это... ну, он... это... я почти его не знаю! И...

— Правда? Это восхитительно, — сказала Генриетта.

Луиза молча пошевелила челюстью. Генриетта думает, что она восхитительна? Покраснение усилилось.

— Да, но не того типа, который принесет тебе уважение горячего юного экс-злого-визиря, который теперь стал императором Катая, — возразила Джессика. — Ты там постарайся.

— Никаких "стараний", — заявила Луиза самым высокомерным тоном, стараясь вернуть контроль над беседой. — Мы просто сходим посмотреть на представление. Ничего больше.

— Ав, да ладно. Ты, по крайней мере, должна попытаться стрясти с него бесплатное питание. В каком-нибудь роскошном ресторане. Он же император, верно? Он должен быть хорош для... ну, типа, практически для чего угодно.

— Этот разговор окончен, — заявила Луиза, скрестив руки под скрежет демонической стали. — Совсем.

— Эх, ладно. Хорошо, так — значит так, — прошипела Джессика Луизе, когда они покинули туалет и вернулись в роскошное, застеленное кровавым ковром фойе, где император должен был встретить Луизу. — Запомни, что я тебе говорила. Вы вместе пойдете в свевенкино. Ты должна выглядеть, будто привыкла к нему, и чтобы там не происходило, не пытайся помешать тому, что творится на сцене. Запомни, это всё не настоящее. — Она помолчала. — Ну, оно настоящее, но не настоящее настоящее.

— Да, да, — огрызнулась Луиза. — Ты это уже говорила. Оно выглядит, как пьеса, но на самом деле это демоническая магия, врывающаяся в сны смертных и показывающая их зрителям.

— Да! Именно! И там стоит защитный барьер перед сценой, так что не нужно убегать, если покажется, что что-то прет на тебя прямо из экрана! Даже если это действительно страшный монстр. Магия держит всё внутри сна, поэтому там стопроцентно безопасно и вообще ни при каких условиях ничто не вырвется наружу и не съест всех зрителей. Поверь мне.

Луиза ей не поверила. Нельзя верить никому, кто использует такие заверения. Особенно если они такие точные и детализированые.

— Г... в смысле, Голос и я пройдемся по магазинам и погуляем. С нами будет куча миньонов, мы будем смотреть насчет сама-знаешь-чего. А, да, я приготовила очки, — сказала Джессика, забравшись в свою сумку. Луиза осмотрела эти очки. — Надень их, и крохотный демон, который живет внутри, будет писать перевод, который ты сможешь прочесть.

Луиза с сомнением посмотрела на них и надела, предварительно сняв шлем.

— Так что они делают? — переспросила она. — Они напишут мне, что он говорит? А не трудно будет расслышать, что они говорят, в тот момент, когда говорит он?

— Не-а, — сказала Джессика, небрежным щелчком отбрасывая свои волосы. — На них появляется магический текст, прямо по центру. И там даже есть цветной код. Субтитры намного лучше дубляжа.

— Ну, поверю на слово, — сказала Луиза.

— Я к тому, что дубляж обычно неаутентичный, и большинство демонов совсем не подходят голосами. Ты всё лучше поймешь, если будет использовать субтитры.

— Да меня это не слишком волнует, — сказала Луиза. — Я просто собираюсь попрактиковаться, чтобы привыкнуть к чтению текста, пока кто-то говорит.

— Ну, ты не должна о таком беспокоиться! Ты... да, хорошо, не время сейчас. Но смотри! Просто проверь, что они работают, по крайней мере, для Темного Языка. — Джессика кашлянула. — Je'near-eek фvuul charn'teengh, — сказала она монструозным тембром голоса.

На очках возникли слова обычное темное заклинание.

-...ты сейчас сказала "обычное темное заклинание"? — спросила Луиза. — И... постой, я вроде как и так поняла.

Джессика расплылась в улыбке.

— Прескверно. Они работают. И да, ну, ты, знаешь, ужасно Злая, поэтому ты, может быть, понимаешь Темный Язык, даже если никогда не учила его. Вот только к катайскому это не относится. Ну и демоны в очках не имеют воображения, поэтому они не будут врать тебе, хотя они иногда неуклюжи с переводом. О, и не волнуйся, я выбрала породу, которая не ест глазные яблоки! Разве это не прекрасно!

-...постой, что?

Джессика рванула, утаскивая Генриетту за руку.

— Увидимся!

— Так что там было насчет поедающих глаза демонов?

— Не волнуйся! — весело крикнула Джессика, показывая большой палец и подмигивая. — Я и Вокси, — она ткнула пальцев в Генриетту, — пойдем выполнять нашу супер-сверх-секретную убер-миссию, да? Пока!

— Я... — Луиза раздраженно вздохнула. Как её вообще на это уболтали? Почему она идет смотреть представление со злобным убийцей — и, должна заметить, довольно симпатичным и чрезвычайно богатым — императором из далеких земель, который сказал что она была "не объективно субоптимальной"? Как её жизнь повернулась так, что она теперь стоит посреди Бездны, ожидая злобного тирана, который, похоже, за ней ухаживает? Она была хорошей девочкой! Хорошие девочки не связываются со злыми иностранцами, которым служат орды наездников на драконах!

Луиза сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. По крайней мере, Император Ли, в отличие от виконта Варде, был явно злым... не то чтобы Варде не был самым ужасным омерзительным кошмарным проклятым тупым подлым грязным псом, который когда-либо осквернял этот мир своим присутствием, но куда это её заведет? Да! Она ожидала, что Император Ли попытается рано или поздно её убить, поэтому это не будет неожиданностью.

Маггат высунул голову из вентиляционного отверстия.

— Мы все ждем Вашего приказа, поэтому мы можем сделать "гааарх" и выпрыгнуть и всё разграбить, если Вы прикажете нам убить императора, — доверительно сообщил он. -Феттид и остальные пошли за госпожой кузни и подручной, как Вы и приказали. Это очень хитро.

— Заткнись и лезь обратно в трубу, — прошипела Луиза.

О, и конечно же, у неё была половина орды злых вонючих миньонов, прячущихся в вентиляционной системе, ожидая приказа. Это чудесным образом усилило уверенность девушки. Если Ли попытается сделать что-то недостойное, например принести её в жертву злому иностранному богу, она натравит на него миньонов, пообещав им, что они смогут оставить себе его головной убор или блестящие вещицы, которые они на нем найдут.

Это был злобный, низкий и подлый план, и Луиза им гордилась.

А затем она увидела его. На входе началось какая-то сумятица, но протестующие с плакатами против порабощения драконов и в защиту прав человека в Катае — похоже, там им позволялось слишком многое, чем бы эти "права человека" ни были — были избиты и разогнаны демонической полицией. Она смогла рассмотреть императора. Он был одет в свой обычный черный доспех, хотя и добавил к нему черный плащ, прикрепленный за несколько черных шипов, и на нем было сюрко, сделанное из черной чешуи драконов. Во всем этом он выглядел даже бледнее обычного. Еще на нем были очки, которые отражали свет и не позволяли толком разглядеть его глаза.

Луиза не решилась ударить по нему молнией и избавить мир от великого зла. Правда, ее намерение было не слишком серьезным. Вряд ли спонтанная атака сильно бы ему повредила, учитывая, что он, скорее всего, был прикрыт защитной магией сильнее, чем она сама. И это было бы грубо.

Она вдруг поняла, что он уже стоит прямо перед ней, и что она на него таращится.

Император Ли сказал что-то на катайском.

— Приветствую. Вы выглядите привлекательно бронированной, — сообщили ей очки.

Луиза покраснела.

— Благодарю вас, — сказала она. — Вы также одеты в... эм, симпатичный доспех. И хорошо выглядите. — Она увидела, что он склонил голову, и по вспышкам в его глазах поняла, что он читает перевод в своих очках.

По крайней мере, им не придется иметь дело с мешающими переводчиками. С другой стороны, ей придется поддерживать с ним полноценный разговор.

А что, если его привлекает только её броня? Это было бы очень странно, но опять же, большинство Повелителей, кроме неё самой, были абсолютно чокнутыми. В конце концов, они никогда не видел её тела, кроме крохотной части возле рта. И да, у ней довольно "милый" подбородок, если верить Джессике (чего делать не стоило), но он же даже не знал, как она выглядит. Что бы он сказал, если бы увидел во плоти?

О, постойте. Он, наверное, скажет что-то вроде "Нет! Дочь Карин пришла за мной! Я её убью и прославлюсь!". Луиза сжала руки в кулаки за своей спиной. Тяжело работать Повелительницей, когда твоя мать, возможно, является самым знаменитым героем Халкгении, и которая, похоже, разрушила их экономику, поубивав множество врагов праведности. Что, конечно же, льстило и было довольно изумительным, но и немного раздражало.

Неловкое молчание затягивалось.

— Скоро начало, — сказал он, наконец.

— Эм. Да, скоро, — сказала Луиза, стараясь придумать, что сказать. — Эм, — добавила она, глядя на свои бронированные сапоги. — Вы когда-либо были в свевенкино раньше?

— Не был, нет, — пришел ответ. — Похоже, в нем сосредоточено всё безумие Бездны, согласно отчету моих шпионов.

— Ну, — Луиза сглотнула и постаралась не прикусить губу. — Тогда пойдемте.

Джессика широко раскинула руки и с радостным воплем закружилась на месте. Её экспансивный жест был обращен к гигантским башням Лос Диаблоса, построенным из черного базальта, железным коням, толкущимся по улицам и изрыгающим дым, и коричневому от смогу небу.

— Разве оно не великолепно? — с энтузиазмом сказала Джессика. — Мы можем прохлаждаться в Лос Диаблосе, и сможем заскочить в комиссионки и... о-о-о-о! Интересно, есть ли еще у Иа`амемса этот черный базальт! У меня есть парочка чудесных планов на случай, если мне удастся его заполучить!

— Да, охладиться не помешало бы, — сказала Генриетта, обмахивая себя веером и нервно глядя на демонических тварей, галопирующих по дорогам. Они были ужасно быстрыми. — Тут невыносимо жарко. И дымно.

— Да, Лос Диаблос бывает таким, — пожала плечами Джессика. — Тут и так жарко, а еще все эти выхлопы от железных коней и заводов и, ты знаешь, магма. — Она ухмыльнулась. — Время от времени я хочу мороженого до визга! И сейчас то самое время!

— Подожди, как связаны визг, время и мороженое?

— Забудь. Тебе обязательно надо попробовать глазированное мороженое...

— Я не уверена, что хочу есть глаза... — непонимающе сказала Генриетта. — Нет, я совершенно точно не хочу.

Джессика грустно покачала головой.

— Сестрица, тебе столькому нужно научиться!

— Я тебе не сестра. Я очень дальняя родня, — возразила принцесса, не чувствуя своего занудства.

Джессика её проигнорировала.

— К слову, — сказала Генриетта, — этот нагрудник очень тяжелый и жаркий. Мне правда нужно его носить?

— Боюсь, что да, — ответила Джессика. — Могу поспорить, что Повелительница приказала миньонам следить, не снимешь ли ты его. Правда? — спросила она ближайшего миньона.

Феттид прокашлялась.

— Я отвечать "нет" на этот вопрос, — сказала она. — Повелительница приказала мне не отвечать на вопросы о приказах, чтобы не быть сплетницей.

— Видишь? — спросила Джессика, раскинув руки. — Она бывает такой грубой временами. Слишком зажатой. Она меня угнетает. — Она склонила голову, поскольку её настигла какая-то мысль.— Собственно, знаешь, это многое объясняет. Она такая злая, что она даже себя угнетает, потому что она... ну, такая сдержанная. — Она ухмыльнулась. -Императору должно сильно повезти, чтобы он сумел пробиться через эту стену сдержанности. И что-то мне говорит, что этой ночью ему не повезет. В любом случае! Мороженка!

Джессика подскочила к колоссальному трехголовому демону, который плакал ледяными слезами. Он по грудь был погружен в лёд и постоянно пытался вырваться, бьющие крылья создавали приятный прохладный ветерок. Он моментально прекратил свои непрекращающиеся попытки, чтобы взять деньги у Джессики и выдать ей два конуса, после чего вернулся к своим обреченным усилиям.

— Это "Девяносто девять", — сказала Джессика, передавая мороженное Генриетте. -Сделано из молока демонических коров и... о, кстати, а ты знаешь, что обычные коровы на самом деле не демонические, несмотря на то, что у них есть рога и копыта? Я была абсолютно шокирована, когда выяснила это. Это было так, словно выяснить, что козлы на самом деле не демоны, которые работают, чтобы низвергнуть мир людей.

— Эм, — сказала Генриетта, — ... они не. Они... козлы. — Она с опаской лизнула свое мороженное, вытянув губы, на случай если придется немедленно выплюнуть.

Джессика грустно покачала головой.

— Нет, дурашка, — сказала она, — это они хотят, чтобы ты так думала.

— Они козлы!

— Не-а. — Джессика одним укусом сожрала свое мороженное, а вторым — стаканчик и оглянулась вокруг. — Так, я заказала столик в одном приятном ресторане, но может, ты хочешь чем-то заняться до этого?

Генриетта сделала глубокий вдох и закашлялась от дыма.

— Что за еда? — спросила она, когда отдышалась.

— Эм, пицца. Это настоящая адская еда.

— Пицца — это Ромалийская пища, — указала Генриетта. — Я её пробовала раньше.

— Это Ромалийско-Адская пицца, — поправила её Джессика. — Блюдо иммигрантов. Для проклятых ромалицев, которые вынуждены работать на кухнях лордов Бездны. Пробовала я "настоящую" ромалийскую пиццу. Блин слишком тонкий и слишком мало сыра. А тут ты попробуешь настоящую адскую пиццу. Но да, а до того чем ты хотела бы заняться?

— Грабить! — вмешался миньон.

— Калечить!

— Жечь!

— Убивать!

— Заткнитесь, — спокойно приказала Джессика. — Вокси? — спросила она Голос Повелительницы.

— Я правда не знаю, — сказала Генриетта. — В смысле, упоминались какие-то оккультные книжки, так что рискну предположить, что нам стоит купить их для неё и...

— Скучная ты, — сказала Джессика, надувшись.

— Ты должна понять, — сказала Генриетта, её голос упал до шепота, — я почти год провела закрытой в маленькой комнате, а до того... ну, мою жизнь плотно контролировали другие. И я никогда не была в Бездне раньше, и, — она обвела рукой вокруг, — это всё исключительно странно. Я не знаю, чем я хочу тут заняться. Но Л... Повелительница упоминала злые книги, и я чувствую себя обязанной ей. — Она шаркнула ногой по тротуарной плитке. — А еще меня всю жизнь предупреждали об опасности запретных знаний, так что... так что я абсолютно уверена, что нужно сходить и посмотреть, о чем было столько шума!

— Хорошо! Пройдемся по книжным! А потом? — спросила Джессика. — Мы молоды, мы одиноки, мы принцессы. Город наш!

— Может, я сделаю себе злую татуировку, — задумчиво сказала Генриетта.

Луиза постаралась не вздыхать громко. Она сидела в темной комнате, глядя на вещи, происходящие во сне человека, двигающиеся за толстым стеклянным окном — что само по себе было символом декаданса демонов. Не только потому, что они потратили кучу денег на такой колоссальный кусок стекла, хотя и это тоже. И не только потому, что они контролировали сны смертных для своего увеселения, что, конечно же, было подло, и ужасно, и отвратительно.

Нет, проблема была в том, что происходящее в кошмарах смертного было очень скучным. И диалоги были неудачными. Луиза видела намного, намного лучшие пьесы в свое время. И на неё шикнул демон, когда она попыталась заговорить с Императором Ли. Она попыталась понять, так же ему скучно, как и ей, но не смогла прочитать выражение на его лице.

Она поерзала, пытаясь устроить голову так, чтобы можно было закрыть глаза. Но нет, она не должна этого делать. Это могло обидеть императора. И это неприлично. Он пока еще не пытался её убить или как-то навредить ей. И она не хотела, чтобы он начал. Но это свевенкино было очень плохим. В хорошем смысле этого слова... то есть на добром наречии. И очень длинным...

Генриетта и Джессика наслаждались полуднем. Только однажды убийцы попытались напасть на них, но они явно были новичками, и поэтому их забила толпа миньонов.

— Мне нравиться ножик, — весело сказала Феттид, пряча оружие где-то на себе, пока молодые миньоны начали играть в футбол головой. — Ты есть уверенна, что нам нельзя место для еды?

Джессика молча ткнула пальцем в знак, гласивший "Миньонам и Людям Тени вход воспрещен", а ещё на нем были живописные картинки в связи с почти поголовной неграмотностью некоторых видов. И здоровенные демоны заворачивали тех, кто всё равно пытался войти.

Макси кашлянул.

— Мы пони-маем, — сказал он, нахально подмигивая. — Мы клянемся своей честью, что не залезем на мусорные ящики и не будем пробираться на кухню. — Он извлек свою лютню. — А если нас не впустят, то мы просто будем песни петь у входа.

По какой-то причине это взволновало владельцев заведения, и миньонов быстренько впустили в секцию для подручных, которая была в любом высококлассном ресторане Бездны.

— Никогда не была в адском ресторане раньше, — прошептала Генриетта, оглядываясь вокруг. Внутри было множество маленьких столиков и стоял слабый запас свежеиспеченного хлеба. Или, возможно, пахнущей хлебом проклятой души. — Да и в обычных не особо бывала, честно говоря. Какой тут протокол?

Джессика подняла палец.

— Предоставь это мне, — самодовольно сказала она. — Та-а-а-ак, — обернулась она к официанту, — принеси нам обеденное меню и... постой, — она посмотрела на доску со специальными блюдами. — Нет, пусть будет обеденное меню. Эм... у вас всего два первых блюда? Тогда по одному каждого, мы поделимся. Пиццу на роль основного блюда, мне без латиметрии... Вокси, ты рыбу любишь? Так, ей с рыбой. Бутылку красного на двоих. И только красный виноград. Без добавок.

— Конечно, — сказал официант. — Что-нибудь еще?

— Нет, не сейчас, хотя... о, у вас еще есть хлебная соломка с розмарином?

— Конечно, мадам.

— Принесите немного, пока мы ждем еду.

— Конечно, мадам.

— Тут отличные обеды, — уверенно сказала Джессика. — Сюда собирается множество культистов и тому подобного, поэтому — как я уже говорила — тут куча адских версий нормальных блюд и...

— Боже! — Высокая демонесса с волосами, напоминающими взбитую с кремом клубнику, стояла за Генриеттой. — Необычно встретить тебя здесь.

— Изах`белья, — произнесла Джессика, сердито глядя на неё.

— Дж`езика, — ответила её кузина, подняв брови. Она была одета в платье, которое не выбивалось бы из ряда на балу в Тристейне, если бы не было сделано из крохотных обсидиановых чешуек. Ленты темно-красного пламени пылали в её волосах, обвязанные вокруг бараньих рогов.

— Ну и ну. Необычно тебя тут встретить. Не ожидала я этого, — она поправила волосы. — Я так надеюсь, что ты можешь себе позволить сюда зайти. Было бы ужасно, если бы эти небольшие затраты доставили бы тебе проблемы.

— У меня всё в порядке, — едко ответила Джессика. — Кстати, это мои творения сейчас на первых страницах журналов, а не твои. И это я сыграла одну из главных ролей в похищении принцессы Тристейна из рук сил добра!

— С чем она отлично справилась, — преданно добавила Генриетта.

— А это кто? — спросила Изах`белья. — Похоже, ты и её засунула в свое уродливое железо, и ей даже не хватает этого довольно революционного стиля femme fere твоей Повелительницы.

— Она коллега, — огрызнулась Джессика. — И чтобы ты себе знала, кое-кто ценит стиль старой школы! И не думай, что все будут расхаживать в этих дурацких кристалло-стеклянных вещах только потому, что тебе нравится смешанный Восточно-Западный стиль!

— Но оно так замечательно на мне смотрится, — с ухмылкой ответила Изах`белья. — Х-мм, — продолжила она, обратив внимание на Генриетту. — Должна отметить, что весь этот femme fere неплохо смотрится на ком-то вроде неё. Лично я сделала бы нагрудник из... может, какой-то красный кристалл? Прозрачность была бы притягательна, без ущерба защите. По крайней мере, ты не скатилась к старому убожеству с открытым торсом. Хороший доспех лучше подчеркивает линии тела.

— Так я и подумала, — соврала Джессика. — Доспех всегда был главной частью одеяния. Изах`белья, это Голос Стальной Девы. — Она фыркнула. — А ты, конечно же, совсем одна. Что, кинули тебя?"

— О, нет, — с ухмылкой ответила Изах`белья. — У меня тут было кое-что назначено, но боюсь, что Тзерах пришлось отменить встречу. Загадочный огонь загадочно поджег один из её складов, загадочно. А я решила не отменять заказанный столик, поскольку думала, что смогу встретить тут кого-то симпатичного. — Она сделала паузу. — К сожалению, похоже, это не сработало. Вместо этого я встретила тебя.

— Пошла на хуй.

— О боже, — сказала Изах`белья. — Такая грубость. И боюсь, твое предложение меня не заинтересовало, дорогая кузина.

— Ты ведешь себя, как наземник, — огрызнулась Джессика. — Это ты там слишком долго жила, или это тебя Клаус научил?

— Клаус? — переспросила Изах`белья, подняв брови. — О, он мне давным-давно надоел. Он всем этим занимался только ради сил Бездны. И у него были чрезвычайно нездоровые наклонности по отношению к женщинам. Ты знаешь, что он меня связать пытался? Слишком многие культисты являются жалкими мелкими человечками, которые занялись демонологией только ради того, чтобы встретить женщину. Правда, Дж`ез, ты мне еще и благодарна должна быть за то, что я тебя избавила от кого-о столь... презренного.

— Ты его увела! А мы встречались!

— Дж`ез, не знаю, что ты себе напридумывала, но он явно не этого хотел. Особенно с учетом твоих... особенностей.

Джессика покраснела, на её лбу начали пробиваться рога.

— Не смей! — рявкнула она.

— А вот и оно, — спокойно констатировала Изах`белья. — И... — она нахмурилась, покосившись на Генриетту. — Извини, но твой компаньон плачет? Это необычная реакция на то, как ты начинаешь... а. Настоящая любовь?

— Мертвая настоящая любовь, — согласилась Джессика, сделав глубокий вдох. Она постаралась успокоиться. — Вокси, это Изах`белья. Моя кузина по отцовской стороне. Полная сука. Еще она немного умнее большинства моих кузин, но использует это в основном для того, чтобы быть сукой. Специализируется не столько по страсти, сколько по жадности.

— Ты мне льстишь, — сказала Изах`белья, с улыбкой поглаживая свой рог. — А я думала, что ты меня не любишь.

— Я тебя и так не люблю. — Джессика помолчала. — Ты ведь не уйдешь, пока я не спрошу, не хочешь ли ты пообедать, правда? — спросила она.

— Ты мне должна. Помнишь? Я заплатила после шоу Монтрегал.

Джессика подняла руки:

— Хорошо!

Луиза и император вышли из здания, в жар летней бездны. Он всё еще не попытался убить её. Это значит, что она хорошо справляется.

Луиза попыталась дипломатично выразить свое мнение про свевенкино.

— Это... было довольно необычно, — попыталась она.

— Я думаю это было ужасно, — сказал Ли.

Луиза побледнела. Проклятье. Это он на злом языке? Она не знала!

— Сюжет был плох, персонажи ужасны, а сценарий просто омерзителен.

Это ей совсем не помогло.

— Это довольно сильные слова, — сказала она.

— Сильные, но целиком заслуженные, — возразил Ли, скрестив руки. — Лишь некоторые вещи из тех, что я пробовал, были хуже.

— Может быть, есть что-то, что бы вы предпочли увидеть вместо этого? — отчаянно попыталась она.

— О, да что угодно, — сказал он.

Луиза с облегчением выдохнула.

— Да, я почти уснула, — честно призналась она. — Я видела представления и получше.

— Вроде того. — Его стальная перчатка звякнула по его одоспешенному бедру. -Думаю, что я должен буду убить режиссера, — сказал он. — Он явно это заслужил.

— Возможно, стоит заставить его сожрать сценарий, чтобы он им подавился насмерть, — предложила Луиза. Она нахмурилась. — Конечно же, люди не всегда давятся бумагой, так что стоит отравить её. Но всё равно заставить его сожрать свои слова.

Император Ли повернулся к ней.

— Я просто собирался отправить убийцу с отравленным ножом, чтобы он его проткнул несколько раз во сне, — сказал он. — Оптимальный метод убийства.

Луиза почувствовала себя школьницей, которую отчитывают. Она выпятила челюсть. Она не собиралась это так просто принять.

— Но, — начала она, быстро соображая, — это может быть слишком характерно для вас, а неэффективное убийство могут повесить на кого-то другого.

Последовала небольшая пауза.

— Это хорошее замечание, — слегка суховато ответил император Ли. — Но всё должно быть проделано эффективно.

— Нет, — сказала Луиза, хлопнув в ладоши от прилива воодушевления, — однозначно, его смерть должна быть такой же долгой, какой была эта отвратительная постановка.

— Вы слишком потворствуете своим желаниям! — возразил он. — Вы явно неправы! И, — он склонил голову, — не желаете поесть? Я должен объяснить вам, где вы ошибаетесь, и было бы эффективно поесть в это же время.

Было ли правильным планировать чье-то убийство вместе со злым императором? Может быть, она начала сбиваться с праведного пути, притворяясь Повелительницей? Могло ли быть так, что маска прирастет, роль станет правдой и...

О, постойте, вспомнила Луиза. Они же планировали убить злого демона, который вторгался во сны невинных, причем лишь ради того, чтобы развлекать демонические массы. Она почти забыла об этом. Что, фактически, означало, что убить его было не просто хорошим делом, а по-настоящему героическим.

Она почти забыла об этом. Глупышка.

Кроме того, это была очень плохая постановка.

— С удовольствием, — согласилась она.

— Так ты читала "Мысли о поглощении Звезд" Обтенератуса III? — спросила Изах`белья, постукивая пальцем по бокалу. — И как оно тебе?

Генриетта склонила голову к плечу.

— Ну, ты должна понимать, — сказала она, — что я его читала с точки зрения сил добра. Где "Мысли" трактовались как пример высокомерия зла. Но на самом деле они просто не слишком хорошо написаны. И аргументы автора на основе Бримирианской веры о том, почему поглощение солнца есть правильный выбор, справедливо были названы теологическим бредом.

— Ну, книга довольно безумная, — спокойно сказала суккуб, подергивая своими нетопыриными крыльями. — И да, не так хорошо написана, как все говорят. Я думаю, что её уважают в основном из-за масштаба проекта, но он никогда не был работоспособным. — Она нахмурилась. — И я считаю, что сожрать солнце — это вроде как... слишком злобно. Погружение мира во тьму и холод уберет из него всё веселье. В прямом смысле всё. Я люблю огонь. В конце концов, это лучший элемент.

Джессика дулась и нянчилась со своим вином. Генриетта и Изах`белья обсуждали теологические тексты, которые они никогда не читала, а её попытки вмешаться в разговор были не слишком удачными.

— Должна заметить, — сказала Генриетта, — что я не слишком часто встречала суккуб. И ты отличаешься от того, что я ожидала. Очень.

Изах`белья засмеялась.

— Не сомневаюсь! Для этого тебе стоило бы встретить, — она повернулась на своем стуле, — Маан`икех, скажем, — сказала она, кивнув четырехглазой, четырехрогой пурпурнокожей демонессе с платиновыми волосами, сидящей за столом с мужчиной, чьи глаза были пусты. — Постоянно приходится бороться с этими стереотипами.

— Точными стереотипами, — пробормотала Джессика.

— Она родственник? — удивилась Генриетта. Она посмотрела на Изах`белью, которая была похожа всего лишь на человека с рогами и крыльями, торчащими из спины. — Прощу прощения, если это обидит тебя, но вы не выглядите похожими.

— Сестра. Единокровная, — вздохнула Изах`белья. — У меня слишком, слишком много сестер, — мрачно сказала она. — Это более очевидно, когда мы принимаем форму человека, но... — она пожала плечами. — Главное тут рога и крылья.

— У неё правда очень много сестер, — вмешалась Джессика.

— Помолчи, Мисс Единственный Ребенок. Да, — продолжила она, — наша семья выглядит... очень по-разному. Но поверь мне, она моя сестра. И мы все вынуждены драться за титулы, уважение и статус. Наша мать де-факто — Королева Ада, даже если она стала затворником почти сразу после моего рождения. Я думаю, она планирует что-то крупное. Ой, ладно. У всех моих сестер есть талант распознавания родичей. Кровь к крови и всё такое.

Генриетта нахмурилась.

— Позволь мне сказать прямо, — медленно начала она. — Вот эта Моника...

— Маан`икех, — поправила её Изах`белья. — Извини, но вы, наземники, ужасно произносите имена.

— Прошу прощения, — сказала Генриетта. — Но позволь мне угадать, её отец демон, да? А твой отец должен был быть человеком... скорее всего, Германцем, учитывая цвет кожи и волос? Ну, понятно ведь, что стереотипы исходят от тех, кто рожден демонами. Ты пошла в отца? Как это работает?

Изах`белья замерла.

— Прости? — аккуратно переспросила она.

— Твой отец. Я думаю, что это от него ты получила черты характера, позволившие тебе возвыситься над своими сестрами. — Её пальцы постукивали по столу. — Интересно, а есть у тебя сестры от него? Кто-то, кто очень похож на тебя? — Генриетта нахмурилась. — Интересно, кем он был? — задумчиво добавила она. — Или даже есть?

Изах`белья выпятила челюсть.

— Это ты её подучила, Дж`езика?

— Я даже понятия не имела, что ты припрешься сюда и потребуешь обед. И это совершенно невинный вопрос, — сказала Джессика, которой почти удалось не ухмыльнутся. — Но между прочим, ты можешь просто ответить. Или ты не в курсе? Может, твоя мамочка знает и не говорит тебе, или она раздвинула ноги для такой толпы народу, что уже и сама не помнит? Должна признать, хоть я тебя и терпеть не могу, но мозги ты получила от папочки. В противоположность, скажем Луез`зеенеах, которая не такая сучка, как ты, но зато тупая, как пробка. Вроде твоей мамочки. Они обе тупые, как пробки и...

— Не заговаривайся!

— И не начинала. Я же не суккуб, — парировала Джессика, начав ухмыляться. — На что ты столь любезно указываешь при малейшем поводе. И я знаю, кто мои мать и отец. — Она подалась вперед. — Вне зависимости от того, что с вами делает моя тетушка, меня это не волнует.

Изах`белья аккуратно положила свою салфетку.

— Чтобы ты себе знала, — сказала она Генриетте, её рука слабо подергивалась, а Джессику она старалась игнорировать, — спрашивать суккубу об отце считается очень грубым. Мать относится ко всем одинаково. И считается верхом непристойности раздувать эту тему, что моя неотесанная кузина делает при каждом случае.

— Что, это потому, что мне нравится указывать, что при полной демонизации я намного сильнее тебя? — сказала Джессика, ухмыляясь привлекательной мужской улыбкой. — Что тебе приходится следить за свои внешним видом, потому что если ты отвлекаешься, то твои рога пропадают? И что у тебя копыт даже нет?

— Поскольку у меня идеальное воспитание, — сказала Изах`белья сквозь стиснутые зубы, — я не буду отвечать на эту провокацию.

— Кроме того, я тебя побью в драке. Вроде как в прошлый раз, когда ты обиделась.

— Ой, да заткнись ты нахер, тупая мужиковатая малолетка, — рявкнула Изах`белья, вскочив на ноги. Её руки сжались в кулаки от бессильной ярости. — Просто... просто заткнись!

— Хочешь подраться? — гортанно сказала Джессика, у которой через волосы пробились длинные козлиные рога. Она тоже встала, грудь её начала расплываться, а руки увеличиваться. Её тенеобразные крылья увеличились, став больше чем у Изах`бельи.

— Я... — Изах`белья прикусила язык. — Прошу прощения за действия моей кузины, — сказала она Генриетте. — Если захочешь продолжить нашу беседу без неё, то я с радостью. — И с этими словами она вылетела наружу.

За столом царила тишина.

— Тебе нужно было это делать? — спросила Генриетта, слегка шокированная произошедшим. — Это было довольно ...грубо. Я думала, что мы неплохо поладили.

— Она сучка и это заслужила, — сказала Джессика, потянувшись за вином. — А потом пойдем в ночные клубы! О, это будет чудесно.

— Я думаю, что вечер уже испорчен, — холодно сказала Генриетта. — Я предпочту вернуться в башню.

В дверь Луизы постучали. Луиза оторвалась от документов, с которыми работала.

— Войдите, — сказал она.

— Гнарл сказал, что ты уже вернулась, — сказала Генриетта, волосы которой были в ужасном состоянии после целого дня в шлеме. Она уже избавилась от нагрудника и была одета только в тканные части своего одеяния, с сумкой в руке. — Так! Как всё прошло?

Луиза мягко улыбнулась, в основном сама себе.

— Ну, Император Ли ни разу не попытался меня убить! А свевенкино было ужасно. Просто ужасно, — сказала она.

— Ты используешь злую речь? — уточнила Генриетта.

— Нет, абсолютно точно нет! Оно действительно скучное! Это было похоже на пьесу, происходящую за очень декадентским стеклянным экраном, но сама игра была плохой. Кроме того, из-за этого стекла нельзя было бросаться едой в актеров.

Генриетта грустно покачала головой.

— Но это же лучшая часть плохих постановок! — возмутилась она.

— Точно!

— И...— спросила Генриетта, толкнув её локтем, — что ты думаешь про императора?

Луиза мгновенно покраснела.

— Он был довольно милым. Ему тоже не понравилось свевенкино, так что мы смогли об этом поговорить.

— Ты его целовала?

— Ч-что это за вопрос?

— Уместный. Вы же были на свидании, в конце концов, — Генриетта улыбнулась. — Я целовала Принца Вельса, — сказала она со смешком.

— Нет, я его не целовала! — вздохнула Луиза. — Но после этого мы пошли поесть, и затем мы обсуждали, как заставить автора этой кошмарной постановки страдать. А потом мы говорили про стратегию и саботаж. Мне эта часть понравилась. А затем мы пошли посмотреть на озера магмы.

— О господи, — сказала Генриетта. — Ну, думаю, главное чтобы тебе понравилось. А эти озера романтичные?

— Нет, они в основном горячие и пахнут серой, — сказала Луиза. — Нам пришлось быстро уйти, потому что они... В смысле, на них довольно интересно смотреть, но я бы их не назвала романтичными. Совершенно, — она вздохнула. — И эти ромалийские убийцы так и не показались! Это не честно!

— Ну, ну, — сказала Генриетта, гладя её по руке.

— Я же специально показала себя — и тебя! — довольно уязвимыми. Да любой мало-мальски нормальный убийца должен был хвататься за этот шанс! Они должны были прервать это кошмарное представление в свевенкино и затем напасть на Императора Ли, и он был бы вынужден объявить на них охоту!

— Видимо поэтому они и не напали, — предположила Генриетта.

— Ненавижу умных врагов, — пробормотала Луиза, уронив голову на руки. -Дурацкие убийцы, не оправдали моих ожиданий. Они даже не попытались убить тебя, чтобы их затоптали охраняющие тебя миньоны. И я послала туда всех зеленых, чтобы ты не могла их увидеть. И я спрашивала Катт, сюда они тоже не вламывались. И она очень этим расстроена, потому что проголодалась. — Луиза начала биться головой об руку. — Я была так уверена, что это сработает!

Генриетта толкнула её локтем.

— Так как ты думаешь, ты хочешь еще разок встретиться с Императорм, а, Луиза Франсуаза? — лукаво спросила она.

— Почему ты так часто возвращаешься к этой теме? — спросила Луиза, не поднимая головы.

— Кхм. Потому что он император самой сильной нации Мистического Востока — а может, и мира — и он, кажется, ухаживает за тобой? — предположила Генриетта. — А кроме того, он довольно симпатичный — хотя, конечно, и не так прекрасен, каким был Карл — ну и он злобный тиран, как и ты.

— Я просто притворяюсь, — рефлекторно пробормотала Луиза. — И... и я не хочу этой романтики! Ни с кем! Это... это п-просто делает всё сложнее! Достаточно плохо, что нервничающая Джессика делает меня горячей и взволнованной, но это просто злые демонические штучки, а не я! Разве нельзя просто поубивать всех в Совете и вернуть тебя на трон без... без тел и мужчин и женщин, которые всё усложняют! — Она вздохнула. — Но да, я в том смысле... это было не как в историях. Не какая-то вечная неумирающая любовь. Я как бы уверена в этом. Но, я в том смысле... — она сбилась с мысли, подбирая слова. — В том смысле, что мне было весело, я думаю. Он был симпатичным, и мне понравилось спорить о тактике и стратегии с ним. И я была бы не против это повторить. Только без ужасных постановок.

Генриетта подошла и обняла свою подругу сзади, положив голову ей на спину. Луиза испустила тихий вскрик, перед тем как поняла что происходит.

— Бедная, бедная, Луиза, — сказала она. — Это, должно быть, очень тяжело для тебя. — Она хихикнула. — Практически, тебе приходится вести жизнь королевы, но без титулов и всего прочего, и только с вонючими гоблинами в роли твоих подданных. Я не смогу высказать, насколько я тебе благодарна, веришь? Мой долг перед тобой огромен. Твой восемнадцатый день рождения скоро наступит, да? Ты родилась летом. Я попробую достать тебе что-то хорошее. — Она помолчала. — Фактически, у меня есть для тебя особый подарок прямо сейчас. Очень, очень особый.

Лицо Луизы пылало. Её желудок сжался, а Генриетта была слишком близка. Она чувствовала тепло тела Генриетты на своей спине. Всё ощущалось так, словно рядом была очень взволнованная Джессика. Видимо в этом причина. Да.

Генриетта милосердно отпустила её и положила на стол кожаную сумку.

— Я раздобыла тебе несколько оккультных книг, когда мы с Джессикой ходили по магазинам! Тут есть книга об огненной магии, а ты, похоже, часто ею пользуешься, так что я подумал, что она тебе понравится!

Желудок злой Повелительницы скрутило, и она не была уверена, радоваться ли ей или грустить.

— Спасибо, — сказала она, но её разум не мог сосредоточиться. У неё горячка? Она встала под тарахтение стула. По её телу разливалось тепло, а щеки горели. Это не было правильно. Воздух был тяжелым и липким. Она поймала себя на том, что таращится на растрепанную Генриетту, сама не понимая зачем.

— Я... мне нужно кое-что с-сделать, — заикаясь, пробормотала Луиза, пробираясь по краю комнаты. — Важную вещь! Вроде... вроде, да, мне нужно поработать над ульем м-миньонов. Это очень важная... вещь! Которой надо заняться!

Нет. Нет.

Это было невозможно, подумала Луиза, руки которой тряслись, пока она пыталась сосредоточиться на записях. Она наполнила улей смесью жизненной эссенции и ожидала, пока она сработает, пытаясь разобраться со смятением, царившим в её голове. Она просто.. .устала. Она краснела и лениво представляла, на что будет похож поцелуй с императором Ли, когда они заканчивали обед. И думала, что он красивый. И определенно, разговор с Генриеттой о нем смешал её чувства. А еще она, скорее всего, была больна.

А может, во всем виновато её тело! В конце концов, она почти год была сфокусирована на том, чтобы освободить принцессу Генриетту из заточения, и у неё в роду было множество злых людей. Определенно, это всё из-за плохой наследственности, которая подумала, что она похищает Генриетту для того, чтобы на ней жениться.

А кроме того, это всё Джессика виновата! Потому что у неё появились новые друзья — фактически, если честно, Генриетта и Джессика были её единственными друзьями с тех пор, когда ей было десять или около того — а проблема в бытности другом Джессики была в том, что её накрывало бесцельной влюбчивостью каждый раз, когда полуинкуб начинала нервничать. Поэтому её тело начало путать понятия "друг" и "тот, кто тебя привлекает".

Луиза сделала глубокий вдох. Да. Тремор прекратился. Или, по крайней мере, стал не таким сильным. В этом есть смысл. Ей нужно просто справится с этим, и не дать Генриетте знать, что у неё смешались эти чувства. Она подумала про императора Ли. Да, он был красивым, и да, она, наверное, не отказалась бы проверить, на что похож поцелуй с ним. И даже если Джессика влияла на неё, это просто аура демона искажала её чувства. Было бы неплохо, если бы она могла поговорить об этом с Каттлеей, но... нет. Луиза выпятила челюсть. Она не позволит никому об этом узнать. Что бы сказала Каттлея, когда узнала бы об этом?

Это её проблема, и она сама с ней разберется.

И — цепочка её мыслей была разорвана появлением покрытого ихором чернокожего миньона, выбравшегося из улья. Оно поднялось на ноги и открыло глаза, пылающие болезненным светом.

Глаза Луизы распахнулись в испуге. О нет...

*хлюп*

Повелительница пинком распахнула дверь из лаборатории, задыхаясь от растущего гнева.

— Хватит с меня! — заорала Луиза, покрытая вонючей слизью. — Гнарл! Выясни, кто может знать, как заставить этот проклятый, тупой улей работать! Хватит с меня! А раз уж они, скорее всего, в Амстелредамме, и эта проклятая мадам де Монтеспан живет там же, операция Убей Любовницу Варде начинается сегодня!

38. Что, еще одна героическая интерлюдия?

Гигантская двущупальцевая тварь рухнула на землю со звуком, отдаленно напоминающим сдувающийся шарик, или, возможно, самую большую подушку-пердушку со времен "Урагана смеха" барона фон Дурюмора. Исторгнутый ею вонючий газ раздул огонь, пожирающий то, что ранее было красивой лесной поляной.

Бронзовый меч пробил её шкуру. Изнутри.

Это, конечно же, было совершенно не правильно для такого случая. С традиционной точки зрения, это должна была быть личинка монстра, прорывающаяся на свободу из груди человека. Однако молодежь в нынешние времена совершенно не проявляет почтения к устоявшимся формам культуры, поэтому восемнадцатилетний Гиш де Грамонт пробил себе дорогу из груди твари, возможно, чтобы претерпеть некоторые метаморфозы чуть позже.

Даже если он был староват для личинки.

— Вы позволили ему меня сожрать! — заорал Гиш, покрытый бесцветной, пахнущей рыбой слизью. Используя бронзовый меч одного из своих големов, он начал расширять дыру, пытаясь не упустить измазанное слизью оружие.

— Эй! — возразила Кирше из-за ледяной баррикады. Она была покрыта потом и сажей. Монморенси, имеющая похожий вид, с облегчением вздохнула, увидев его, и осела на землю. — Мы тут вроде как были заняты. Вроде как очень заняты! Эти его щупальца! На них были крючья и пасти! Это были не е...

— Вы позволили ему меня сожрать! — повторил Гиш, показывая, что сейчас не время для отговорок.

-..ий тип щупалец, — продолжала Кирше, показывая, что всегда есть время для отговорок. — В любом случае, помнишь тот таинственный свиток, который мы нашли? Там было написано что монстр: а) имеет слабость к острым предметам изнутри, и б) любит есть блондинов.

— Так это была часть твоего плана? — выдавил Гиш, выбираясь из раны. — Ты этого не говорила!

— Постой! — сказала Монмон, тоже на повышенных тонах. — Я не видела части, в которой говорится о блондинах!

Кирше закатила глаза.

— Нет, конечно же, это не было частью плана. Вы должны были заблокировать отростки, пока я их не сожгу. Проблема в том, что оно начало выделять слизь, которая очень плохо горит. Что совершенно не честно.

— Она мне в рот попала! И оно... у него вкус рыбы, — стонал Гиш. — Дайте мне что-то, чтобы прополоскать рот, быстро! Оно на вкус, как гнилая рыба и... меня сейчас стошнит.

Монморенси сморщилась.

— Добывать из него яйца будет очень неприятно, — сказала она. Она надела длинные перчатки и достала острый нож. — Кирше, оставайся наготове, на случай если оно притворяется. Мы должны извлечь яйца и положить их на лёд, пока они не начали гнить.

— Точно, — согласилась Кирше. — Они похожи на рубины. Если рубины гниют. И пахнут рыбой и... — она принюхалась и скривилась, — гнилыми яйцами, мне кажется.

— Этого бы не произошло, будь здесь Табаса, — проговорил надутый Гиш, который полоскал рот вином. — Она могла его всего заморозить.

— Ну, да, — сказала Кирше, пожав плечами, пока Монморенси начала потрошить тварь. — Но ей зачем-то пришлось вернуться в Галлию.

Давным-давно монархи Галлии заметили, что трон колеблется между Добром и Злом с методичностью метронома и, продемонстрировав определенную логику и прагматизм, решили использовать это. С учетом тенденций королевской семьи к героической храбрости и редкостной подлости, в теории Галлия должна была стать сильнее других держав, поскольку Добро и Зло работали бы на её благо. Поэтому члены королевской семьи обучались в подходящем их натуре стиле — или, по крайней мере, насколько удавалось понять их темперамент — так что в теории они должны были гармонично дополнять друг друга.

На практике, конечно же, это означало, что множество королевских родичей было убито обученными при дворе принцами-убийцами, жадными до власти, или казнены взбешенными праведными судьями-принцессами, выяснившими, что именно задумал их Злой брат. Впрочем, это всё были мелкие, незначительные детали и трудности реализации, а теорию продолжали использовать.

К сожалению, у текущего поколения принцесс были определенные... проблемы.

Принцесса Изабелла Галлийская прижала руки к груди. С угрюмым восклицанием она шмякнулась в свое роскошное кресло, её длинное и чрезвычайно розовое платье волнами опадало вокруг неё.

— О, нон! — объявила она. — Какая залость, зто мир вокруг наз езть зтоль изпорченное мезто! Как могут те из наз, кто добр, вызтоять пред такой кошмарной зестокостью, нон? Конечно же, я не говорю о тебе, кузина, позкольку ты есть одна из вышеупомянутых подлецов! И дюк д`Нормадия! О, `ак подл `н был! Езли бы `н только избавил мир от неправедного зебя! Ах, нон! Но мы даруем `му помилование за `го многочизленные злодеяния!

Перед ней склонилась принцесса Шарлотта Елена Орлеан де Галлия, герцогиня Орлеана, более известная под именем Табаса. Определенно, у неё была причина для избрания псевдонима. Она, как и положено человеку, который самоочевидно считался настолько же злым, насколько её сестра была доброй, была одета во всё черное. А на её очках были маленькие, декоративные шипы.

— Вы приказали мне отправитьзя в имение дюка д`Нормандия, убить `го и `го семью, и сделать это похожим на самоубийзтво, — прямо сказала Табаса.

Принцесса Изабелла тяжело вздохнула.

— Суизид был бы — о! — наиболее неправедным грехом, который проклял бы `го навек, — сказала она, положив руку на свою высокую, но довольно типичного для Галлии размера грудь. — Я не змогла бы змириться с таким делом! Это означало бы, что тебя проклянет Зерковь... и даже будет отказано в достойных похоронах! — Она прищурила глаза. — Ты подлая, греховная девушка! `ак ты могла зказать, что это я приказала тебе такое? Даже езли `н предатель, работающий с Зоветом Регентов Тризтейна и Реконкистой Альбиона! О! Как тяжело быть доброй и не иметь возможнозти отдавать таких приказов! Езли бы я была зтоль же изпорчена, как и ты, я непременно отдала бы тебе такой приказ, нет?

Табаса, на самом деле, хотела бы, чтобы её кузина прекратила "пытаться быть Хорошей" и просто говорила бы, кого нужно убить. Принцесса Изабелла начинала разглагольствовать о том, как она "борется с наследственностью", и "пытается стать лучше", и "сама выбирает свой путь в жизни", но основная разница была в том, что Табасе приходилось интерпретировать её приказы из того, что она приказывала не делать. Кроме того, её сейчас оскорбляли за то, что она Злая, вместо всех остальных поводов для оскорблений, обычно использующихся Изабеллой. Она не имела ничего против того, чтобы убивать людей. Это было легко. А вот сидеть здесь и выслушивать нотации было тяжело. Кроме того, манерность её кузины раздражала. И розовый цвет действовал на нервы. Табаса ненавидела розовый. Это был такой мужественный цвет.

Она хотела бы быть сейчас с Кирше, Монмон и Гишем. Они никогда не читали ей нотаций о том, что она Злая. Они просто брали её с собой в разные интересные места, где жило множество экзотических существ, которые практически неизбежно пытались их убить. Это была хорошая, простая для ума, но бросающая вызов работа. Гениальный выпускник элитнейшего Галлийского Колледжа Убийц, Табаса и представить себе не могла, что встретится с таким разнообразием врагов, на которых Кирше умудрялась натыкаться каждую неделю.

Это было удивительно, правда. Она сильно подозревала, что силы Зла следуют за её друзьями, потому что только это могло объяснить все их несчастья, в которые они умудрялись вляпаться. Ну, силы Зла, которые не были ею или её драконом.

Табаса в общем-то понимала, что не всегда она находила Зло таким простым или обычным. Но это было в прошлом, и она не хотела об этом думать. Это было больно.

— Я буду отправлятьзя, с вашего позволения, oui? — сказала она.

— Пока ты не собираешься отправиться убивать дюка д`Нормандия, — сказала Изабелла, моментально похолодевшие глаза смотрели над верхом её большого веера, пока она не вспомнила, что должна кокетничать.

Табаса кивнула и встала.

— Неважно, что ты будешь делать, — окликнула её Изабела, — не убеждайся, что везь род уничтожен! Это включает ту незаконнорожденную дочь, живущую в башне! Езли кто-то убьет этих земнадцать человек, то их земли отойдут короне. Zut alors, проблема ты наша! `азколько же ты изпорчена, чтобы предложить такое?

Думаю, лед на ступенях поможет, думала Табаса про себя. Или она может просто приказать дракону сорвать крышу и съесть её. Её фамильяр любил есть людей. А Табаса любила, чтобы её друзья были счастливы.

Монморенси ухмыльнулась.

— Ну, раз её нет, то и долю она не получит, — сказала она. Она методично вырезала яйца из монстра и клала их на лёд. — Я правда рада тому, что все рванули на поиски украденной принцессы. Мы получаем хорошо оплачиваемые контракты безо всякой конкуренции.

— Мы должны были попытаться спасти принцессу Генриетту, — сказал Гиш тоном человека, который опять начинает старый спор и не надеется его выиграть. — В тебе совсем нет патриотизма?

— Я очень патриотичная Германка, — с ухмылкой ответила Кирше. — А значит, не должна бессмысленно бегать по округе и тратить усилия, с учетом того, что никто не знает, где находится база этой Стальной Девы, а кроме того, награда, которую они предложили, она... довольно маленькая для спасения члена королевской семьи. И в любом случае, все герои Тристейна рванули на поиски принцессы, и это оставило нам такие вкусные, несущие несомненную прибыль, возможности. — Затем ее улыбка увяла. — Плюс, у неё есть Миньоны. С заглавной буквы М. Ты знаешь, что там есть целый вид Миньонов, совершенно иммунных к огненной магии? Это богохульство!

— Богохульство? — переспросила Монмон, подняв брови. — Что, богохульство заключается в том, что они не умирают после того, как их подожгли?

— Да, — твердо заявила Кирше. — Папа Игниферон III издал папский эдикт, что раз огонь очищает от греха, только безвозвратно проклятые не горят, поскольку они утратили шанс на искупление. Быть негорючим — грех.

— Погоди-ка, — нахмурившись, сказал Гиш. — А это не он пытался поджечь океан? И отлучил пару гор, за то, что они не плавятся?

— В тех горах жили драконы, — обиженным голосом ответила Кирше. — Это были злые горы.

— Я знаю, что вы наслаждаетесь теологической дискуссией, — сказала Монмон, покачав головой, — но может, мы закончим здесь и убедимся, что достали все эти ценные яйца? Пока еще кто-нибудь не появился?

— Точно, пойду отыщу его заначку, — Кирше покосилась на Гиша. — А тебе лучше бы прыгнуть в пруд. Ты воняешь.

Пруд не слишком помог, и лошадь Гиша определенно была недовольна к тому времени, когда они добрались до трактира. Его фамилиар был еще более недоволен, поскольку у неё был чувствительный нос, и поэтому она ехала на лошади Монмон — как можно дальше от хозяина. А это несколько огорчало уже владелицу лошади, особенно когда фамильяр начинал лизать её ухо. Именно по этой причине сразу по приезду она уперла руки в бока и заявила Гишу, что тот идет мыться, и не появится из ванной до тех пор, пока не избавится от запаха дохлого монстра.

— Вымойся тщательно! Везде! — заключила она.

— Ну-ну, — с ухмылкой подбодрила ее Кирше.

— Я не в настроении! Я... Я твой грязный рот с мылом вымою! — огрызнулась Монморенси, резко поворачиваясь к ней. — Я понятия не имею, на что ты намекаешь, но раз ты произносишь это таким тоном, то это явно не может быть чем-то хорошим! — Она повернулась к Гишу. — Пошел! Мыться! Немедленно!

Шутливо подняв руки вверх, парень убыл.

— Так, — сказала Кирше, когда он вышел за пределы слышимости, — я правда не понимаю, почему вы просто не избавитесь от этого сексуального напряжения и не сделаете этого. Вы уже себя ведете, словно женаты.

Монмон нахмурилась.

— Ты не поймешь, — сказала она, садясь за стол. — Я достойная молодая леди, и мы не делаем некоторых вещей.

— Вроде перерезания человеку горла сосулькой? — спросила Кирше, ухмыляясь и присаживаясь напротив неё.

— Это... это была самозащита! И это был не человек! И это был вервольф!

— Ты об этом тогда не знала, — указала Кирше. — Но серьезно, ты убивала, крала... прости, освобождала... и сейчас ты довольно состоятельна. Ты можешь сделать предложение или толсто намекнуть, чтобы предложение сделала он. И никто не будет возражать.

— Во-первых, тот вервольф? У него был нож! Я хочу, чтобы всё было сказано ясно! Я этого не делаю без причины! Это была самозащита! — Монмон скрестила руки. — Что же касается второго, то почему тебя это так... волнует?

Кирше пожала плечами, осев на своем стуле.

— Не знаю. Может, потому... послушай, когда мы всё это начали, вы были из двух благородных, но бедных семей. Сейчас он финансово независим, а ты даже более того, из-за сделанных тобою инвестиций. Если вы хотите, то можете пожениться.

Монмон сглотнула.

— Я... Я к этому не готова, — тихо сказала она. — Мне еще восемнадцати нет. Я не хочу детей и замужества или...

— О, поверь мне, — ухмыляясь, сказала Кирше, — эти две вещи не связанны. Совершенно.

— Невесты, которые занимаются тем, чем занимаемся мы — не уважаемы. Даже если они богаты — собственно, особенно если они богаты. Я знаю, что семьи вроде моей думают о женщинах-наемниках. Чуть лучше, чем о тех, кто торгует своим телом в другом смысле. Мне нужно поддерживать свою репутацию или...

— Ты думаешь, это волнует Гиша? — мягко спросила Кирше.

— Это волнует меня! И всех остальных! — огрызнулась Монмон.

Кирше пошарила в поисках кошелька.

— Или, может быть, ты просто ждешь, чтобы кто-то увел его, — сказала она. — Может, ты думаешь, что тебя где-то ждет "настоящая любовь"?

— Что? Нет! Это не так...— она посмотрела в сторону бара, -...словно я сдерживаюсь, чтобы прыгнуть в постель, скажем, с ним. А он правда старается, а? — сказала она, кивая в сторону мужчины, стоящего у бара. Это определенно был мужчина. Не только потому, что его каблуки были ужасно высокими, а манжеты такими пышными, что мешали рукам. Его дублет был багровым и изукрашенным, согласно моде среди молодежи, с декоративными разрезами, демонстрирующими второй слой отличной черной ткани. Он носил при себе жезломеч и короткий меч. Его длинные светлые завитые волосы клубничного оттенка были с искусственной небрежностью отброшены за плечи, а лицо тщательно напомажено.

А еще лицо у него было безволосое и, похоже, ему было около двенадцати, несмотря на то, что он заказал самую большую порцию пива.

Кирше вздохнула.

— Ты можешь это повторять, — грустно сказала она, покачав головой, пока вставала. — Эй! Дани! Иди сюда! — крикнула она, махая рукой.

— Кирше! — ответил парень, резко развернувшись.

— Ты его знаешь? — спросила Монмон.

— Дани? Ага. Немного. Потому что он, знаешь ли, один из моих младших братьев.

— А, понятно. — Монмон моргнула. — Постой, ты говорила...

— Он один из моих младших братьев, — медленно повторила Кирше. — Ты поняла?

— Но...

— Не нужно заставлять меня тебя поджигать. А я так и сделаю, если ты не будешь с ним вести себя вежливо, — Кирше сказала это тихим, но абсолютно серьезным тоном. — Я присматриваю и за своими сестрами, и за братьями. Я заботливая старшая сестра или брат для них, в зависимости от наличия отца неподалеку.

Монморенси задумчиво пожевала губами и малость скосила глаза, но промолчала.

— Ты что тут делаешь? — потребовал ответа Дани. — Во что это ты одет? Отец будет очень зол, если поймает тебя в этом, — сказал он, скрестив руки.

— Так он не поймает, — огрызнулась Кирше, щелкнув брата по носу. — Я слежу за ним, и он сейчас в Иберии. Так что можешь избавиться от своих мужественных каблуков, смыть помаду и одеться как девушка, если хочешь.

Дани фыркнул.

— Зачем оно мне? — сказал он. — Папа всегда во всем прав.

— Ты изменишь свое мнение, когда тебе придется всё время носить корсет, чтобы получить такую фигуру, — возразила Кирше. — А тебе придется. Это чертовски больно.

— Я не буду!

— Ты уже вынужден носить более просторные сорочки, — возразила Кирше, указав на грудь брата.

Дани, защищаясь, скрестил руки на груди.

— Они больше не будут расти! Если я не захочу, то не будут!

— Ты фон Зербст, — мудро сказала Кирше. — Они вырастут. А у матери они еще больше. Смирись с этим, Дани, а я помогу тебе с этим справиться.

— Они не будут расти!

— Хоть я и наслаждаюсь, наблюдая за вашей... эм, странной семейной ситуацией, — вмешалась Монмон, — а я наслаждаюсь, не позволяйте мне себя остановить...

— Кто это? — спросил Дани. — Блондинка, кучеряшки... а, это та где-то как-то приемлемая кобылка, с которой, как говорил отец, ты устраиваешь шпили-вили? — сказал он, причем звучало это как прямая цитата.

Монмон залилась краской:

— Что?

Кирше закатила глаза.

— Отец частенько ошибается по ряду вопросов, — осторожно ответила она. — Особенно когда я ему вру насчет этого, помнишь? Тебе нужно было починить мои ребра после перелома и нам нужна была причина, чтобы его покинуть.

— "Где-то как-то приемлемая?" — переспросила Монмон на повышенных тонах.

— А, это, — Кирше строго посмотрела на своего брата. — Не называй так моих друзей. То, что Гиш более симпатичный блондин, не делает её "где-то как-то приемлемой".

— Эй!

— Послушай, Монмон, Гиш настолько симпатичный, что он меня не привлекает. Я предпочитаю более грубых мужчин. У них довольно разные стандарты поведения. — Кирше покачала головой. — Еда! — сказала она, сменив тему. — Я жрать хочу. Мы сегодня прибили огромного склизкого монстра, знаешь ли. И достали довольно неплохие камешки из его закромов.

— И множество ценных алхимических реагентов из его яиц, — ехидно добавила Монмон.

Дани поник.

— Вы... вы до него уже добрались, — тихо сказал он. — Ага, спасибо тебе преогромное, Кирше. Я сам хотел его убить!

— Сядь, — сказала ему Кирше. — Дани, чем ты думаешь? И oi, — она крикнула обслуге, — молока для мальчика!

— Аввв, но...

— Предпочитаешь сидр? — толкнула его локтем в бок Кирше.

Дани нахмурил брови.

— Хорошо, молоко, — пробормотал он. — И это не честно! Я собирался его убить и...

Кирше, вздохнув, отмахнулась от его жалоб.

— Мать знает, что ты здесь? — прямо спросила она.

Её брат скрестил руки.

— Можно подумать, она знает где все остальные, — пробормотал он. — Она опять отправилась в свое путешествие. Она категорически не хочет оставаться дома, когда может поехать развлекаться. Думаю, она на праздники отправилась в паломничество в Рим. Она постоянно в каком-то паломничестве. И перед тем как ты спросишь, — добавил он, — Сэм вернулся домой, и он присматривает за младшими.

— Так. Хорошо. А теперь, Дани, послушай, — сказала Кирше. — Ты ни разу не готов был встретиться с той тварью. Мы вышли на неё втроем, и она сожрала Гиша.

Его глаза расширились.

— Он в порядке? — спросил Дани. — Ты же говоришь про Гиша де Грамонта, да? Того, кто пленил Фуке и убил Тварь из Боулисьона?

— А, да. Про этого Гиша. Он в порядке. Прорубил себе путь изнутри. — Кирше вздохнула. — Дани, тебе двенадцать, — сказала она. — Даже я не занималась этим сама по себе в таком возрасте. Ну, разве что сжигала племена гоблинов, но это совсем не то. О чем ты вообще думал?

— Ты постоянно этим занимаешься! — возмутился Дани.

— Во-первых, я намного старше тебя. И я занимаюсь этим в составе команды. И... послушай, Дани...

Что бы она ни собиралась сказать, это заглушил шум выбитых ставень, когда через них пролетел мужчина, напрочь проигнорировав намного более удобную дверь в паре шагов от них.

— Бегите! Si, бегите тупые крестьяне! Или оставайтесь и узрите триумф зла! На ваш выбор!

Мужчина, был одет щегольские черные одежды и держал в руках клинок и дуэльный жезломеч. Одни из ножен были из простой черной кожи, вторые более изукрашены, и на них красовался герб низложенной королевской семьи Альбиона. Всполохи элегантно уложенных темно-рыжих волос рдели из-под маски. Видимая кожа была загорелой.

— Приготовься встретить ярость Дона Марикоса, моя сестра, — глумливо ухмыльнулся он, вскинув клинок в пародии на приветствие. — Очень скоро твоя кровь окрасит мой клинок, а слезы твоего отца будут моим отмщением! Отмщением во имя чести!

Дани и Кирше посмотрели друг на друга и вздохнули.

— О, гребаная бездна, — сказал Дани, потянувшись за своим ножом и жезлом.

— Я знаю, ладно? Еще один злой сводный брат? Серьезно, откуда они берутся? — грустно сказала Кирше, прихлебывая свой напиток.

— Из неспособности твоего отца держать штаны застегнутыми? — ехидно поинтересовалась Монмон, укрывшаяся за перевернутым столом.

— Ну, кроме этого.

Дон Марикос со свистом взмахнул своим клинком в воздухе.

— Тихо. Потрать последние мгновения своей жизни, прося бога о прощении, а затем приготовьтесь умереть!

— Хочешь выпить? — предложила Кирше. — Перед тем как начнем драку? Эй, стакан вина моему сводному брату! Дани, ты не знаешь какой именно этот бастард?

Дани покачал головой.

— Не думаю. В том смысле, что он ибериец, но последнего иберийского злого бастарда вроде бы убил Сэм.

— О, это будет беспокоить меня.

— Будьте серьезны, пожалуйста, — холодно произнес Дон Марикос.

— О, я пытаюсь, — протянула Кирше, — но не получается. Ты уже восьмой злой сводный родственник, который пытается меня убить. Причем двое из них были демонами.

— А меня двое, — вмешался Дани. — Прошлый раз две недели назад. Я ранил её в руку, держащую желз, и сломал ей челюсть. — Он помолчал. — Рррааавр, — попытался он.

— Эта ваша бравада. Да, очень хорошо, — сказал Дон Марикос. — Пожалуйста, не убегайте. Здание окружено ротой лучших иберийских наемников. Они убьют всех внутри, если вы откажете мне в дуэли чести.

— Видели такое, — ответила Кирше. — А убийство всех не слишком похоже на честь.

— Да! Тот же недостаток чести, продемонстрированный нашим дорогим к-сожалению-еще-несдохшим отцом, который оставил мою мать без копейки, беременной и обесчещенной — и он даже убил её дракона! Да, она была драгуном! Он отнял её работу! — огрызнулся он, сверкая глазами. — А твоя смерть ранит его, сестричка, поэтому я тебя убью. А затем твою младшую сестру.

Внезапно Кирше оказалась на ногах, с жезломечом в руках.

— Я тебя выпотрошу и живьем сожгу, — холодно произнесла она.

— Ах-ха. Да, можешь попробовать, дражайшая сестра. Задел больное место, а?

— Я тебя сейчас тоже задену. Огнем, — прорычала Кирше, отшвыривая стол. Они стояли друг напротив друга, жезлы наведены на цель. Они не читали заклинаний. Пока.

Монмон ухватила Дани за шарф, художественно повязанный вокруг его шеи, и утащила в укрытие.

— Пусти меня! — возмутился он. — Я должен помочь брату.

— Я даже не собиралась делать этого, — вздохнула Монмон. — Но мы дадим Кирше свободу действий. Сидя за симпатичным, крепким и — если ты не заметил, то я занята — покрытым льдом столом. А если нам повезет, я смогу выстрелить ему в спину.

— Но это же бесчестно, — сказал Дани. — Ты что, торгаш какой-то?

— Интересно, была ли Кирше такой же раздражающей, когда была моложе? — тихонько пробормотала Монмон.

Раздался рев огня, когда маги атаковали друг друга. Всплеск жара отметил место, где два потока встретились и зеркально отразились. И, словно бы по взаимной договоренности, они исчезли, а мужчина сделал шаг, пытаясь рубануть Кирше по голове.

Металл ударил о металл, и она рявкнула одно слово. Дон Марикос попытался отбить шар огня, и поэтому был несколько удивлен, получив в живот кусок камня. Он задохнулся и отшатнулся назад, но сумел отбить её секущий удар. Он откатился назад, пнул в её сторону стул, чтобы разорвать дистанцию, и затем метнул свой файербол, который она разрубила.

Так они и метались туда-сюда, случайные всплески огня пятнали стены и потолок и разнесли горшки с оливковым маслом. Огонь голодно трещал, а сталь звенела о сталь, перемежаясь словами заклинаний. Воздух скоро наполнился дымом от горящей мебели, но маги продолжали бой. Если один атаковал магией, второй отражал её, если атаковал сталью, то её встречал огонь. Клинки встречались с жезлами в попытках сбить их с цели или выбить из рук.

И Кирше была лучшим мечником или мечницей. Шаг за шагом она оттесняла его, а его атаки не доходили до цели.

Что удивительно, её братец не показывал страха или неуверенности. Мужчина рявкнул одно слово, создав ослепительные вспышки вокруг. Он рубанул мечом, но наткнулся на слепой контрудар Кирше. Лезвие прошло сквозь его шею с влажным звуком. Кирше вырвала меч и моментально вернулась в оборонительную стойку, пытаясь проморгаться.

Мужчина не умер. Он даже не остановился. Он продолжал атаковать.

— Что? — прошипела Монмон.

От смертельной раны не осталось и следа. Его горло было цело. Однако кровь пятнала жезломеч Кирше. Следующим взмахом она обошла его защиту и разрубила лицо. В это раз наблюдатели увидели, что рана исчезла почти мгновенно.

— Как? — Кирше сопроводила слово ложным выпадом.

Он похлопал по ножнам.

— Они просто валялись в королевской гробнице Альбиона, ожидая чтобы их кто-то нашел, — ухмыльнулся он, отскакивая. — Конечно же, мне пришлось немного осквернить могилу, чтобы мертвые встали и попытались убить меня, что позволило мне обойти последние обереги, но кто бы этого не сделал? Это просто могила.

Кирше зыркнула на него.

— Когда я оскверняю могилы, это совсем другое дело! — огрызнулась она, тяжело дыша.

Марикос наступал, заставляя Кирше отходить. Она рубанула его по голове, и когда он заблокировал удар рукой, раздался звук разрубаемой кости.

Затем он её пырнул. Она закричала, когда его меч пробил её плечо, и отшатнулась, пытаясь защитить себя.

— Ух, ух. Слишком медленно, — поддел он её.

— Сунь свою голову в... Бездну.

— Ну, это было невежливо. Не нужно такое произносить в присутствии своей младшей сестренки. Ей осталось так мало времени, перед тем как я и её убью.

Кирше выровнялась, стиснув зубы. Левой рукой зажимая рану, она бросилась вперед отчаянно создавая один файербол за другим. Его одежда даже не задымилась, а сам он продолжал улыбаться.

— Я тебя у-у-убью, — прорычала она.

Дон Марикос раскинул руки.

— Давай, — с ухмылкой сказал он. — Действуй, сестрица.

Кирше тяжело дышала, пытаясь удержать свой жезломеч дрожащими пальцами. Раненной рукой она зажимала рану и разглядывала его с головы до ног. Тяжело дыша, она попыталась сделать глубокий вдох, а затем сделала шаг вперед, её клинок плясал. Вместо колющего удара, она рубила, удар за ударом. А затем сделала шаг назад, задыхаясь от боли.

Её брат ухмыльнулся.

— Ой, да ладно, — сказал он. — Ты даже кожи не зацепила. Совсем плохо, да?

Затем с него свалились обрезки его одежды. Даже его ботинки были уничтожены. Звук падающего гульфика был неожиданно громким в тишине.

Кирше выдавила слабую улыбку.

— Ну, кажется там ты в фон Зербстов не удался, — тихо сказала она, оседая на землю, выронив жезл. — Маменькин сынок.

— Ты что натвори... — начал свежераздетый брат.

— Ой, будто бы отец не научил бы старшего сына этому трюку, — сказала Кирше. — На мужчинах его проводить даже проще. Не... нужно... избегать... грудь. Он... заставлял практиковаться. На одетых свиньях. Дрессировал меня, пока... я не овладела им в совершенстве. Давай... сейчас!

Монмон появилась над укрытием и запустила залп ледяных шипов. Он повернулся и рявкнул слово заклинания. Лёд встретил огонь и расплавился, породив облако пара.

Он погрозил ей пальцем. А затем в него врезался летящий, мокрый и покрытый мылом Гиш.

Двое парней столкнулись и врезались в чудом уцелевший стол. Дон Марикос закричал, когда блондин треснул его по ноге и рухнул. Размахивая руками, пытаясь за что-то уцепиться, он попал в кувшины с маслом и опрокинул их. Теперь им нужно было действительно постараться, чтобы убить или хотя бы искалечить друг друга.

Монморенси застыла в сомнениях. Она должна была помочь Гишу. Пусть он и держал его в захвате, зайдя сзади, несмотря на масло, покрывшее их обоих, но что если злодей вырвется и сбежит? Рык и вскрики, сопровождавшие их борьбу, показывали, насколько контакт был тесным. Но взгляд, брошенный на Кирше, изменил её мнение. Та была очень бледна под своим загаром, а торс был залит кровью.

— Помоги Гишу, — выдавила Кирше. — Брось м-меня.

— Дура! — рявкнула Монмон, копаясь в сумках в поисках бинтов. — Я тебя заставлю за это заплатить. О чем ты вообще думала, выделываясь с мечем, после того как тебя ранили! Ты, скорее всего, разбередила рану!

— Он неправильно это делает, — выдавила Кирше сквозь сжатые зубы. Она сильно побледнела и тряслась. — Я... должна была... срезать ремень.

— Дура! Ты полная и законченная... дура! — рявкнула Монмон, добыв толстую ткань и прижимая её к ране. — Держи это тут, — приказала она Дани, снова закапываясь в сумку.

— Ножны... его неуязвим... вещь, которая не позволяет его ранить, — слабо проговорила Кирше, её слова почти затерялись в шуме драки иберийца и Гиша. — Альбион. Слышала. Миф. Нужно снять ремень. — Она издала слабый смешок, перешедший в кашель. — Необычный контекст. Я сказала это. Но опять же. Он мой брат. Должны быть. Границы.

Монмон выудила две бутылочки. Открыв одну, она плеснула себе на руки. Содержимое второй было вылито на рану, и Кирше закричала.

— Кровеостанавливающее, — пояснила Монмон, жестом создавая немного снега. Отдала его Дани. — Держать над раной. Нужно остановить кровотечение до того, как я начну лечение. А сейчас нужно разобраться с...

Гиш выкрикнул три слова, и пол задрожал, сотрясая комнату. Свершились неуловимые изменения, и Дон Марикос провалился в ставший жидким камень.

— Ах-ха! — объявил Гиш, стоя с одной рукой на бедре, а во второй сжимая меч противника. С ужасающей медлительностью с него свалился самый стратегически верно расположенный клок мыльной пены и шлепнулся на пол. — Мы поймали тебя, злодей! Теперь ты познаешь справедливость Короны!

Монмон смотрела. Оглянувшись, она заметила, что Дани тоже смотрит.

— Гиш... — предупреждающе произнесла она.

— Вот так вот добро всегда побеждает. — Гиш прикусил губу, полностью повернувшись к девушкам. — Простите, — извинился он. — Но голова была под водой, а затем я учуял дым, но не понял, что к чему, пока Кирше не закричала.

— Ха. Ой-ой-ой, — выдохнула Кирше. — Стоило... закричать раньше. — Её глаза опустились ниже. — Тебе идти, — сказала она Монмон.

— Ты... ты ужасна, — выдавила Монмон, повернувшись к Кирше. — В такое время?

— Не могу выдумать. Лучшего времени. Не так больно, когда не думаю об этом.

— Дани, убери руки, — приказала Монмон с жезлом наготове. Пробормотав, она превратила снег в воду. — Держи повязки. Нужно будет их прижать, если кровотечение усилится.

— Дэнни, так? — спокойно спросил Гиш. — Прошу прощения за обстоятельства нашей встречи. Мон, как Кирше?

— Плохо, — напряженно ответила она. — Не отвлекай меня. Я остановила кровь, но задача не из легких.

Дани уставился на своего брата, застрявшего в земле.

— Как ты это сделал? — пискнул он.

— Я ухватился за его жезл, — просто объяснил Гиш. — Понадобилось приспособиться к нему. Его не похож на мой. Его значительно уже. Но нормально ухватившись, было довольно просто оставить его беспомощным на полу. Фокус в движении запястьем, понимаешь? — Он демонстративно взмахнул жезломечом. — Думаю оставить себе. Представь себе, сколько всего я смогу делась двумя.

— Ты за это заплатишь! — заверещал дон Марикос.

— Могу заткнуть его, — предложил Гиш, — чтобы не отвлекал.

— Гиш, ты сам меня изрядно отвлекаешь, — сказала Монмон. — Напяль уже на себя проклятущую одежду.

Парень моргнул.

— Ой, — сказал он, прикрыл себя и рванул в комнату.

— Болваны! — выдавил Дон Марикос, пытаясь освободить свои руки. — Мои верные жестокие наемники окружили это место. Если вы убьете меня, они вас всех убьют! Освободите меня, и я вас освобожу за выкуп. Это мое последнее предложение.

— Наемники, — холодно сказала Монмон. — Понятно. — Она вновь наполнило ведерко льдом. — Держи над раной, — напомнила она Дани. — Я выйду и разберусь с этими наемниками.

— Сама? — ахнул Дани.

— Это может занять некоторое время, — просто ответила Монмон.

Дани шмыгнул носом в агрессивной мужской манере и вытер глаза испачканной кровью манжетой.

— Я... я прошу прощения за то, что назвал тебя "как-то приемлемой", — пробормотал он.

Монмон подарила ему холодную улыбку.

— О, я думаю, скоро ты поймешь, почему эта компания имеет дело со мной. Кроме того факта, что только я хоть как-то разбираюсь в исцелении.

Она вышла наружу, и затем там всё затихло.

Максимум через пять минут она вошла обратно, отряхивая руки.

— Они нам больше не угрожают, — нахмурившись, сказала она. — Хотя хотела бы я, чтобы был другой способ.

— Так быстро? — ахнул Дани.

— Ну, это же просто наемники, — пожала плечами Монмон.

— Это были самые бессердечные твари в Иберии! Я отказываюсь поверить в то, что ты их так быстро и бесшумно поубивала! — заявил Дон Марикос.

Монмон фыркнула.

— Поубивала? Я наняла их. В конце концов, их наниматель — или скорее, бывший наниматель — был у нас в плену. У нас есть довольно много денег. Хотя я терпеть не могу их так тратить.

— Ты! Как ты могла! — выдохнул Дон Марикос.

— Они же наемники.

— Элитные убийцы, с чернейшими сердцами, повинующиеся любому моему приказу!

— Наемники работают за деньги.

— Они были со мной почти два года! Как ты смогла убедить их предать меня?

— Чего именно ты не понимаешь в слове "наемник"?" — спросила блондинка, раздраженно поправив волосы. Затем она вернулась к Кирше, проверив рану, и кивнула с мрачным удовлетворением.

— Поздравляю, — сказала она Кирше. — Сегодня ты, похоже, не умрешь.

— Хорошо, — прошептала Кирше. — Есть планы. И Табаса убила бы меня, если бы я умерла.

Монморенси сузила глаза.

— Прекращай шутить на эту тему, — приказала она.

— Авв. Монмон. Ты волновалась... из-за меня?

— Я волновался из-за тебя! — рявкнул Дани. — Ты... ты...

Кирше протянула руку и погладила брата по голове.

— Ну, ну, — сказала она. — Ты... ты всё еще будешь четвертым претендентом на наследство. — Она закашлялась. — Мы тебя с собой возьмем. Чтобы ты тут не бегал сам по себе. А им нужен маг огня. Пусть ты всего лишь маг линии.

Монмон проглотила то, что она собиралась сказать про двенадцатилетку, которая "всего лишь" маг линии.

— Гиш! Ты оделся?

— Почти, — отозвался он, перед тем как появится, подпрыгивая, пока пытался надеть ботинок. Дани покраснел, увидев его.

— Я наняла три сотни наемников, чтобы они нас не убили. Мы должны их как-то использовать, чтобы отбить наши деньги.

Гиш нахмурился.

— А почему ты меня спрашиваешь?

— Потому что именно ты выдумываешь все эти непрактичные крупномасштабные планы на тему "что бы мы сделали, если бы у нас было несколько сотен верных солдат". И потому что я занята, стараясь удержать Кирше на этом свете.

Глаза Гиша вспыхнули.

— Это чудесно, — объявил он. — И... я думаю, что это никто иной, как Дон Марикос. За него назначена неплохая награда. Папа назначил её за его голову.

— Правда? — сказала Монмон, в голосе появился намек на радость. — Может быть, мы даже сумеем избежать потерь. Да, Гиш, это...

— Младший брат Кирше? Да, сходство налицо, — сказал Гиш, пожав плечами.

— Дани, — пискнул тот, представившись. — Отец упоминал о тебе. — Он кашлянул, пригладив волосы. — Сказал, что ты многообещающ... несмотря на твой вид.

Гиш широко улыбнулся.

— Да? Вау. Кирше говорила, что это серьезная похвала для него. Привет, Дани, — сказал он. — Прости, что наша встреча прошла вот так вот. — Он снова повернулся к Монмон. — Х-м-м. Значит, мы хотим доставить Кирше в безопасное место, и еще нам нужно сдать злодея властям.

— И получить награду, — добавила Монмон, оторвавшись от Кирше.

— Предположительно, тогда... ну, возможно нам нужно отконвоировать это священное сокровище Альбиона в безопасное место, пока королевская власть не будет восстановлена.

— Хорошее замечание, — согласилась Монмон. — И это будет стоить хорошей награды.

— А затем мы сможем применить наших наемников, — Гиш нахмурился. — У меня никогда не было своих наемников. Демон побери! Это так интересно!

— Мне показалось, что он называл их бессердечными тварями...— проговорила Монмон сама себе.

— ... хочешь предложить и их сдать за награду?

— Что, я? Никогда! — соврала Монморенси.