Тетрадь 105

Женя вышла посмотреть, как справилась с вечерними ритуалами и улеглась Алиса, а Эркин налил всем свежего чая, налил и Жене. И, глядя на Андрея, вдруг тихо сказал по-английски:

— Это в питомнике надзиратели об уме индейском говорили.

— Я понял, — кивнул Андрей и тут же поправил себя: — Догадался.

Бурлаков молча и очень внимательно смотрел на них. Эркин прислушался к чему-то и улыбнулся.

— Я сейчас, — сказал он по-русски и вышел из кухни.

Андрей посмотрел на Бурлакова, неопределённо хмыкнул. Бурлаков с улыбкой ждал продолжения, но Андрей молчал, разглядывая свою чашку.

Вошла Женя, а секунды две спустя Эркин.

— Угомонилась? — усмехнулся Андрей.

— Да, — Женя села на своё место взяла чашку. — Спасибо, Эркин. Игорь Александрович, вы с дороги, устали... Андрюша вам сказал, что... праздновать будем вечером?

— И на всю ночь, — подхватил Андрей и закончил по-английски: — Чтоб небо загорелось.

Эркин мягко улыбнулся и кивнул.

— Согласен, — весело сказал Бурлаков.

— Андрюша, — Женя смотрела на него с лукавой требовательностью. — Так сколько народу будет?

— Готовь на десятерых, Женя, — Андрей ловко подмигнул сразу всем, залпом допил чай и встал. — Если что лишнее останется, я доем. Давайте на боковую. Я себе в гостиной постелю. Женя, согласна?

— Да, конечно, Андрюша, — Женя порывисто вскочила. — Сейчас всё сделаем. Эркин...

И снова вихрь дел, распоряжений, бесшумной, чтобы не разбудить Алису, беготни по квартире.

Оказавшись в маленькой комнате перед уже застеленном на ночь диваном, Бурлаков перевёл дыхание и огляделся. Вот... вот оно, здесь живёт Серёжа. Большой письменный стол с двумя тумбами, рядом стоят два портфеля, больше школьных, "студенческие", традиционная "стенка" шкафов, в книжном... да, книг немного, но явно стоят не для красоты, а читаются, у изголовья торшер, несколько стульев, на стене над диваном небольшая литография — весенний пейзаж, у дивана на полу узкий коврик... да, надо ложиться спать, завтра — большой день, хотя сегодня был не меньший.

Бурлаков открыл шкаф... да, вещей у мальчика, мягко говоря, немного... или держит всё на своей квартире... или просто освободили ему, как гостю, место.... Ну, что ж, последнее больше всего похоже на правду, иначе зачем оставлены пустые плечики, вернее, приготовлены. Он открыл портплед и повесил парадный костюм. Совсем не помялся, всё-таки портплед — гениальное изобретение, если им умело пользоваться, но пусть отвисится. Рубашки... на бельевых полках... явно перекладывали, освобождая... да, для него. Бурлаков сглотнул комок, раскладывая рубашки и бельё.

Когда он, уже в пижаме, пошёл в ванную, в квартире было по-ночному темно и тихо. Зная, что в гостиной спят, он не стал включать свет, а просто оставлял за собой приоткрытые двери. И этих щелей ему хватило, чтоб ни на что не наткнуться и не зашуметь.

И вернулся он так же тихо, уже закрывая двери и невероятным усилием заставив себя пройти, проскользнуть мимо неясной, закутанной в одеяло фигуры на диване в гостиной. Не остановился посмотреть на мальчика, послушать его дыхание. И — слава богу — не разбудил.

От постельного белья еле ощутимо и очень приятно пахло морозной свежестью. Бурлаков лёг и натянул одеяло на плечи. Ну, всё, день окончен, он добрался, всё благополучно и не просто хорошо, а даже отлично.

Сквозь сон Андрей слышал, как Бурлаков дважды прошёл мимо него, но не шевелился и даже не просыпался толком. Всё, что в его силах было, он сделал, теперь... теперь лишь бы Фредди и Джонатан приехали. А Эркин чего-то недоволен, чуть не сорвался, а с чего? Если он профессора боится, то зря, ни хрена им профессор не сделает. Да и... незачем профессору трепыхаться, незачем... мысли путались, уплывали, и он уже спал, сразу и улыбаясь, и хмурясь во сне.

2000; 19.03.2015