После окончания занятий в школе почти никого в ней не осталось. Основная масса народа разбежалась. Несколько учеников в актовом зале вместе с классной мамой репетировали песни к музыкальному вечеру, возились со своими швабрами и вениками уборщицы, которых сейчас величали мастерами чистоты. Оставался в своём помещении трудовик. Он был один из немногих мужиков, трудящихся в школе. Трудовик пристроился на эту работу из отставников-пенсионеров, что типично для таких должностей. Бывший майор внутренних войск Безпалько Семён Митрофанович пошёл работать в школу по причине того, что ему категорически не нравилось сидеть дома в окружении большой и дружной, но надоедливой семьи. Во внутренних войсках ему было проще и понятнее: командировки в горячие точки, дрессировка любимого личного состава, а семья была на втором плане. Теперь, оказалось, что семьи было слишком много, а армейскую дисциплину семья не понимала и строем не желала ходить. Зато обязанностей Семёну Митрофановичу семья нарезала выше головы, ведь ему же делать нечего — он на пенсии, а здоровья ещё ого-го сколько. Ещё оказалось, что его военную пенсию уже всю поделили. Семён Митрофанович сообразил, что имея за плечами 55 лет, он так может не дожить до 60 лет, ему раньше прогрызут плешь и вынесут мозги. Двадцать четыре часа семейных ценностей это слишком много. Поэтому он сбежал от семьи в школу, когда подвернулась работа на должности трудовика. Здесь он прижился, и его не смущало то обстоятельство, что он фактически только числился учителем трудового обучения, а на самом деле он был мастером на все руки и бесплатной рабочей силой. Вдвоём с завхозом, одногодкой Безпалько, они поддерживали состояние школы в надлежащем виде, не дожидаясь, когда администрация наймёт работяг для устранения поломок. Весь мелкий ремонт был взвален на их безотказные плечи. И Безпалько это нравилось. Не надо после уроков бежать в семью и там корячится по дому, отбиваясь от требований родственников: сделай то, сделай это. В школе всегда есть работа. Школа, по мнению Безпалько, это как казарма. Только бойцы мелкие и говорливые. Зато у отставного майора были свои апартаменты с кучей всяческого добра в них. Занятия с ребятнёй были необременительные. Доставала только обязанность вести кружки, но и это было терпимо, потому как детки не отличались прилежанием, и им быстро наскучивало ходить в кружки и что-то там мастерить. Интереснее было проводить время за компом, рубясь в игры. Зато были минуты тишины, когда в апартаментах никого не было. Присутствовал только один Безпалько. Такие минуты он любил. Они настраивали на лирический лад и отвлекали от гнусной обыденщины. Какие развлечения в посёлке? Рыбалка на озёрах, так Безпалько не заядлый рыбак. Ещё сезонные походы в лес за грибами и ягодами. А в остальное время народ развлекался спиртным, благо его сейчас было навалом, не то, что при коммунистах. Сейчас хоть залейся. Кстати о коммунистах... У Безпалько был тайничок в котором он держал крамольное нечто. Сейчас в тайничке было заначено три бутылки с приличным нечто. Здесь же стояли и различные ёмкости для приёма этого нечто в организм. Всё, как в лучших домах. Сегодня в качестве закуски были домашние пирожки с луком и яйцами. Вполне приличная закуска, кто понимает. Запустив правую руку в тайничок, Безпалько достал оттуда бутылку. Сегодня рука выбрала абхазскую чачу. Отличный выбор, похвалил свою руку трудовик. Для этого напитка подходил низкий пластмассовый стаканчик. Набулькав в стаканчик граммов этак пятьдесят напитка, Безпалько немедленно переправил их в организм. Откусил половину домашнего пирожка и прожевал его, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были великолепные. Чача лихо пронеслась по пищеводу и разлилась внутри приятным теплом. От второй полусоточки ударило в голову. Нет, это было никакое ни пьянство, а эстетическое наслаждение, кто понимает. Больше ста грамм Безпалько себе не позволял, ибо тогда это будет обыкновенное пьянство. А так сейчас хорошо, уютно и покойно. Подчас прекрасное прячется за самой обыкновенной оболочкой.

Безпалько, когда узнал, что физрук и математик вдвоём усидели шесть бутылок водки, только неодобрительно покачал головой. Где мозги у этих людей? Потом физкультурник жаловался Семёну Митрофановичу, что сильно болел, что он уже старый так бухать. Чего теперь жаловаться. Математик ему не насильно же водку в глотку заливал? Ведь сам же хлебал её родимую. Кстати о математике. Надо этого типа предупредить, что в этой школе водятся всякие звери, а не только нормальные дети. Есть всякие бандерлоги и шакальё. И эти твари, как узнал трудовик, задумали устроить пакости молодому учителю. Чем-то он эту сволочную братию достал. Молодой ещё. Не понимает, что надо приспосабливаться, а не лезть на рожон. Только плохо, что математик сильно бухает с физкультурником.

Трудовик нахмурился. Только что настроение было лирическое, а тут вдруг потянуло на чьи-то проблемы. Такие мысли лучше отмести в сторону и думать о чём-нибудь приятном, например, о бабах. Мысль плавно соскользнула в этом направлении и вспомнилась учитель химии Коломиец Ангелина Михайловна, дама с исключительно объёмистой филейной частью, отличающаяся крикливостью и бесцеремонностью. О таких говорят: жила-была девочка и вдруг превратилась в жабу, да ещё завистливую жабу. С годами у дамы задница только увеличивалась, морда наметила тенденцию раздаться вширь, а характер становился несносным. Куда ему ещё портиться? Химичка считалась, чуть ли не единственной закадычной подружкой директрисы, а та на фоне достоинств химички выглядела как стройняшка Дюймовочка и с ангельским характером.

Трудовик даже сплюнул от такого выверта своего мозга: нет бы, ему думать о симпатичных поселковых женщинах, так нет, привиделась химичка. Это точно не к повышению зарплаты.

Глава вторая.

Посёлок Жупеево территориально входил в Комаровский городской округ. Городишко Комаровск находился от Жупеево в тридцати километрах, это если ехать к нему по автодороге регионального значения. Напрямки будет всего шесть километров, но так к городу не пройдёшь: на этом участке только озёра и болота. На болотах проживают комары: наверное, город из-за этих комаров и назвали в древние времена Комаровском. В этой местности всегда получался хороший урожай на комаров. Кусачие насекомые здесь ядрёные и бодрые. Местные поговаривают, что наши комары через сапоги кусают. Кроме комаров в этом городишке и посёлке Жупеево других достопримечательностей почти не осталось. Какие-то древние руины никого из местных не интересовали, они приводили в экстаз только приезжих археологов. Те говорили, восторженно закатывая глаза, что здесь уникальные камни и местному народу повезло. Камни, как камни, где везение? От камней сыт не будешь. При коммунистах в городе и посёлке было много фабрик, заводов и других мест, где рабочему человеку платили зарплату. Работы было море. Но с приходом долгожданной перестройки и, прости Господи, ускорения, провозглашённых коммунистами по совету из ЦРУ, работы стало катастрофически меньше, да и предприятия почти все позакрывались, а на остальных чуть теплилась жизнь. Потом пришёл Чубайс, и всем стало окончательно кисло. Как-то вдруг стало много водки, свободы и наркоты. По тайным тропкам наркотрафика наркобароны привозили в древний Комаровск дурь, а из города вещества попадали в Жупеево. Собственно, обстановка была такая, как и по всей стране, только в Жупеево пока не знали цвета гомосячьего флага, а большинство народа умудрялось как-то выживать без денег. Такой у нас народ: его только что дустом не травят, а он всё живёт, чем очень раздражает отечественный пенсионный фонд и радетелей европейских ценностей. Зато народ стал посылать в пеший эротический поход тех деятелей, кто уверял людей, что им пора понять и принять тот факт, что перемены — это хорошо. Что же хорошего, если водки и дури много, а работы мало?

Когда пострадавший Жека Сторчак плёлся до своего дома, у него не было иллюзий, что скоро ему опять будет больно. Брательник Санёк наверняка будет торчать дома и опять полезет в драку. Он сказал, что ещё пару лет намерен отдыхать от зоны, чалясь на которой он потерял здоровье, а вы тут все вон какие здоровые и зоны не нюхали. Мать и отца он давно ни во что ни ставил, а младшего брата Жеку чморил.

Жека ещё не знал, что братан сегодня был "на ломах" и настроение у братца находилось ниже плинтуса. Тому надо было срочно ехать в Комаровск за дурью, поправлять здоровье, а как на грех младший брат забрал смартфон в котором были все контакты с поставщиками товара. И этого маленького засранца до сих пор не было дома. Где его, мля, черти носят?

Жека появился дома, когда братан дошёл до точки кипения. Со злобой посмотрев на брательника, Санёк произнёс сквозь зубы:

— Что-то я в последнее время стал злым и раздражительным. Так и хочу какую-нибудь крысу прибить.

— Ш-ш-ш-ш...., — ответил Жека.

— Чего шипишь? Не зли меня урод! Кто скрысятничал мой смартфон? Ну?

— Ш-ш-ш-ш..., — Жека достал из кармана неработающий смартфон и подал его братцу.

— Разрядил аппарат гад, — заорал Санёк, видя, что девайс не фурычит. — Урою падлу.

От быстрой расправы Жеку спасло то, что Санёк был весь в нетерпении и, достав, зарядное устройство подключил аппарат к сети. Саньку надо было срочно звонить в город, договариваться о дури. Если бы Жека чувствовал себя хорошо, он, может быть, и сумел бы сбежать от братца, но сегодня парень был совсем в расстроенных чувствах: у него всё болело и хотелось спать, поэтому он и не слинял из дома. Через десять минут Саньку стало понятно, что со средством связи что-то не так: девайс не подавал признаки жизни, даже когда Санёк его энергично потряс и подул в микрофон. Стало кристально ясно, что аппарат, побывав в лапах урода Жеки, навернулся, то есть склеил ласты. Навернулись и телефоны с контактами.

— Крысёныш, падла, — глаза старшего брата побелели от злобы. — От тебя поганым кутком несёт. Ещё и шипит, как кошак в подворотне.

С этими словами старший стал молотить младшего, не обращая внимания, куда попадают его кулаки. Но сколько не бей младшего, от этой процедуры нужных веществ в доме не прибавится. Надо было срочно мотать в город. А это значит или на рейсовом автобусе трястись по жаре, толкаясь с потными толстыми тётками, или опять просить кореша Жорика Грибка, чтобы тот подвёз страждущую душу в город на своём древнем мотоцикле. Жорик с погонялом Грибок ни разу не авторитетный потсан, но хорошо сечёт в веществах и у него есть старинный мотоцикл, на котором Жорик лихо рассекает не имя даже прав на вождение. Собственно, а кто даст права торчку? Грибком Жорика прозвали за то, что он когда-то увлёкся поеданием дикорастущих грибов. С его слов выходило, что приходы от этого дела классные. Штырит не по-детски. Сейчас Грибок, как и Санёк сидел на таблетках, а до тяжёлых веществ они ещё не добрались, да и бабок на реально крутые вещества всегда не хватало.

У Санька на кармане денег было только для приобретения с десяток таблеток, но надо ещё с Грибком делиться, иначе он потом не предоставит транспорт, кочевряжиться будет сволочь лупатая. Хорошо хоть Грибок на свои кровные заправляет свой драндулет. Как Санёк будет жить потом, когда кончатся таблетки, а денег не предвидится, его не интересовало: то потом, а горит у правильного потсана сейчас. Денег он надеялся у родаков взять или загнать что-нибудь ненужное. Но в доме ненужного давно не было: всё ненужное давно ушло на таблетки. Вот холодильник явно ненужная вещь, но, сука, какой он громоздкий. Санёк хотел загнать телефон младшего, вещь компактная, но этот младший козлище умудрился свой телефон пролюбить, а теперь и аппарат Санька угробил.

— У-у-у-у-род, лошара подзаборная, — ещё пару раз двинул Санёк брата. Тот совсем сомлел и валялся на полу, вытирая кровь из разбитых губ и носа. Может почку Жекину продать? Всё равно толку с этого Жеки ноль целых и нецензурно десятых.

— Остолоп, даже не можешь мобилу у лоха отжать. Твоё место у параши. Сейчас мне тебя некогда воспитывать. Сейчас ты только аванс получил. Вот приеду из города, тогда готовься, тогда я из тебя всю пыль выбью, как из коврика.

Жека кривился от боли. Мало того, что брат в кровь разбил ему губы и нос, так, наверное, ещё и ребро треснуло: боль была жуткой.

— Ш-ш-ш-ш....., — это означало, что Жека пожелал братцу сломать шею. Означенное пожелание в виде шипения из охваченного болью горла полетело в спину удаляющемуся любимому родственничку.

Санёк быстро нашёл лупатого Грибка и обрисовал ему проблему. Тот по своей гнусности никак не хотел реагировать, но за три таблетки согласился ехать в город. Вначале утырок просил пять, но Санёк был непреклонен, а Грибку самому хотелось оттопыриться. Свой пепелац Грибок настраивал минут сорок, пока, наконец, тот соизволил заработать. Ехали без прав и без шлемов, до первого полицейского, но надеялись на удачу, и что смогут удрать от погони козьими тропами. На выезде из посёлка стоял указатель, на котором было написано: "пос. Жупеево". Кто-то умный, но криворукий наполовину оторвал букву "У" и на её месте коряво начертал букву "О". Получилось препохабно, но Санёк и Грибок на привычную им надпись на указателе не отреагировали. Их отвлекла проехавшая в сторону города Вольво.

— Это тачила нового учителя, — сообщил новость Грибок. — Прикинь, братан, на каких тачилах гнилая интеллигенция рассекает, а на каких аппаратах катаются потомственные пролетарии. За что боролись, брат!

Санёк скрипнул зубами:

— И не говори, братан. Чтоб этот фраер перевернулся на повороте и шею себе свернул.

Ненависть опасное чувство, а зависть — губительное. Собственно, зависть есть не что иное, как сама незамутнённая ненависть, поскольку чужое несчастье причиняет радость и, наоборот, чужое счастье только раздражает. Люди делятся на две категории: одни наслаждаются жизнью, а вторые смотрят на них, и завидуют их наслаждению, исходя при этом на говно.

Подруга Аллы Леонидовны учительница химии Коломиец Ангелина Михайловна, ну, это та, с огромной кормой, то же частенько впадала во грех скорби о благе ближнего. Рисковая женщина, ибо в Святой Книге написано, что души завистников будут обязательно проходить мытарства в аду в наказание за этот порок. Что за мытарства такие Книга не говорит, но надо думать ничего хорошего для души от мытарства не будет. Зависть — абсолютно ненасытное чувство. Это один из немногих грехов не дающий ни малейшего удовольствия для самого завистника. Зато, зависть порождает горькие плоды: соперничество, гнев, зложелательство, злорадство, вражду, ненависть, ссоры, раздоры, злословие, ложь, клевету, ябедничество, тайное наушничество, низкое пронырство, злорадство в несчастье ближних, лукавство, лицемерие и многое другое, что оставляет чёрные пятна на душе человека.

Ангелина Михайловна, пользуясь статусом лучшей подруги Аллы Леонидовны, частенько забегала в её служебный кабинет с целью помыть косточки коллегам. Директриса особо не возмущалась: всё-таки Ангелина была хорошим источником информации и поставщиком сплетен о коллективе. Если секретарша Танечка как-то узнавала факты, то Ангелина могла и приврать. Чем больше с каждым годом росла задница учительницы химии, тем больше она злорадствовала и злословила по поводу коллег, учеников и односельчан. Сегодня она с чего-то ополчилась на молодого математика. Чем он ей не угодил было решительно непонятно, но Ангелина Михайловна исходила на дерьмо, когда упоминала Никодима Викторовича.