Фелина

Его древние предки, кажется, кончали жизнь самоубийством, чтобы избежать позора. В нем было слишком мало их крови, чтобы последовать традиции, но исподволь хотелось. Не суицида, прибить кретина, который умудрился совершить столько ошибок.

Вздернул за воротник старателя, несколько раз врезал ему по морде, нашарил под пультом аптечку, прижал капсулу к шее. Две, и ему и себе.

— Кто тебя послал? — спросил он, когда мужик первый раз посмотрел осмысленно.

— Ты кто? Зачем тебе?

— Кто тебя послал? — это было все, на что Ранмару хватало, но знать старателю это необязательно.

— Дарк, — признался тот, отводя взгляд. Да, с окровавленным ножом в каждой руке Ранмару, наверняка, смотрелся убедительно. И информация концерта стоила.

— Как давно он этим занимается?

— Да всегда он этим занимался! Сейчас меньше, сейчас только с теми, кто иначе не понимает!

Мужика прорвало. Ранмару молча слушал, оттирая свой клинок от чужой крови о спинку сидения. Когда тот выдохся, Ранмару прикинул, есть ли у него вопросы, и коротко ударил старателя под ребро. Лошадь укоризненно заржала, но Ранмару только ее тонкой души не хватало для счастья.

Машину взяли у Бопкинса, что интересного рассказывала о нем Фелина? Да. Ранмару вылез, достал из багажника канистру с топливом. Варварство, конечно. Но так придется повозиться с идентификацией.

Да, кобыла. Ранмару отвел ее подальше, привязал поближе к сочной траве и вернулся. В аптечке нашелся жидкий бинт. Ранмару расстегнул рубашку, размазал его, где достал, обтер руки влажной салфеткой, сунул ее в карман. Власти вряд ли станут копаться в угольках, а Дарк может. Хорошо бы еще бедро осмотреть, но потом. Дома у него даже две аптечки. В них есть все, кроме обезболивающего. И зачем он об этом вспомнил?

Взрыв он увидел с расстояния мили в полторы и порадовался, что хватило ума его отсрочить. Бегать наперегонки с пламенем еще не хватало. Лошадь согласилась с его мыслями, прянув в сторону и всхрапнув. Ранмару ее даже не обругал. Главное, пусть довезет его до города. Там он ее выпустит, если не совсем дура, родные конюшни найдет. Или просто к людям прибьется, отведут.

Голова болела все сильнее, но пока Ранмару отключать личину боялся. Чтобы отвлечься, попробовал подумать над рассказом последней своей жертвы. В совпадения он не верил, не в такие. Чтобы познакомиться с женой и сразу нарваться на авантюру ее мужа. Значит, как-то это связано. В причастности к делам Дарка он Фелину не подозревал, но был убежден, что она в курсе. И, скорее всего, не в восторге. Поэтому Дарк и не возвращается домой. Поэтому у Фелины нет денег и она вынуждена сдавать комнату. В Инаире так не принято, потому, других вариантов у Ранмару и не было.

И что теперь делать? Не с ситуацией, ее он опишет подробнее и отправит МакГрафту, пусть тот решает, как ему выгоднее. Договариваться с Дарком, устранять Дарка, как хочет. Главное, что в вылазках Ранмару смысла больше нет. Сегодняшней хватит на год вперед.

Все-таки кретин. Как он умудрился не понять, что творится на рудниках? Он же слышал жалобы, он потому и решил разворотить забой, чтобы алмазы выцвели на солнце. Почему не понял? Боялся своей пристрастности в отношении Дарка из-за Фелины? Да, вот именно с Фелиной что делать?

Болезненная мешанина мыслей давила на виски. Ранмару уткнулся лбом во влажную от пота гриву и попросил разрешения ехать так. Все равно уже недалеко. Лошадь разрешила, даже сменила стиль бега. Ранмару не знал, как это называется, но трясти стало намного меньше. Надо было раньше ее попросить. Космос, даже возвращать жалко, такая умная скотинка.

Но пришлось. Как и пережить сеанс прощания с попыткой вылизать ему лицо. И не реагировать на жалобный зов за спиной. Не перебудила бы полгорода. Здесь и так рано встают, сейчас сон может быть уже некрепким. В том числе и у его хозяйки.

— А-а, а какое лицо настоящее? — Фелина понимала, что снова говорит глупости, но сказать умное не могла, ничего не придумалось.

— Вот уж философский вопрос,— улыбка превратилась почти в гримасу, Ранмару провел рукой по животу и скептически осмотрел красные пятна.

Фелина тут же встряхнулась. И так ясно, что маскировка, а она всегда для того, чтобы не узнали, остальное можно выяснить потом.

— Простите, я сейчас вернусь, — она метнулась к выходу и остановилась, услышав оклик:

— Если не сложно, в сумке, сшиватель. Дайте.

— Сначала нужно продезинфицировать нормально. Подождите минуту. Буквально минуту.

Набор для первой помощи она собирала сама, старательно, чтобы предугадать все, что только было возможно. Коробка получилась объемной, зато там был и этот самый сшиватель. Может, другая модель, она посмотрит, какой лучше. И в минуту она уложилась, все, без чего нельзя уходить при пожаре или другом катаклизме, у нее хранилось в спальне.

В ее отсутствие Ранмару не двинулся с места. Кровь снова выступила, тонкая струйка уже стекала по ноге на паркет. Фелина достала спрей и неуверенно покосилась на Ранмару. Оружие не пощадило не только тело, но и белье, однако... Ранмару уловил заминку, поднял глаза и усмехнулся.

— Можно не снимать, просто сдвинуть. Или как вам удобнее?

— Сдвинуть, — часто закивала Фелина, сглатывая. Замужняя женщина, раненый мальчик, а в голове какая-то полнейшая ерунда.

Она сосредоточенно обработала спреем рану и кожу вокруг, вколола сразу три обезболивающие капсулы и достала оба сшивателя. Пока лекарство начинало действовать, сравнивала приборы. Остановилась на его, не из-за модели, им уже явно пользовались, значит, испытанный, а свой она даже не распаковывала.

— Еще болит?

— Потом разберусь. Умеете пользоваться?

— Да, я закончила курсы медсестер. На Аргисе когда-то было шумно, боялась, что пригодятся.

— Боялись? — он внимательно наблюдал за ее действиями, поэтому Фелина старалась не отвлекаться.

— Еще бы. Если нужна медсестра, значит, кому-то плохо. Если нужна свежеобученная медсестра, значит, плохо многим, а куда это годится?

— Логично, — он опять смеется, что с ним поделаешь? Даже истекая кровью, смеется. — Тогда простите, что вынудил вас применить знания на практике.

— Я совсем не это имела в виду! — Фелина даже выключила прибор, вскинула голову, чтобы взглядом убедить, и тут же поняла, что опять попалась. А ведь только что думала, смеется, издевается. Нет, ну кому тут двадцать лет?

— Я знаю, — а вот такой улыбки у него она еще не видела. Поэтому тут же снова вернулась к ране, аккуратно прихватывая края, сращивая поврежденный эпидермис. Миллиметр за миллиметром. Хорошо, что рана чистая, и кости не задело.

Работа была долгой, Ранмару ее больше не отвлекал, но Фелина подозревала, что анестезия действует куда хуже, чем он показывает. А добавить боялась, кто знает, какая будет реакция? Но почему гонор всегда мешает мужчинам честно сказать, что больно, дай еще таблетку? Об этом она спросила, когда сделала последний "стежок" и начала накладывать гель.

— Гонор? — Ранмару, казалось, искренне удивился. — Никогда об этом не думал. Меня учили игнорировать боль. Мне... было бы сложно без этого умения. Конечно, я не спецагент, чтобы терпеть ее неделями, но пока это еще в моих силах. По-другому я не умею.

— Вот так задашь простой вопрос, а получишь какой-то совершенно невероятный ответ, — Фелина сумела улыбнуться и размазать бинт ровно. Его мало будет, надо закрепить повязку надежнее, а то станет во сне вертеться, собьет. Или он не станет? После таких признаний Фелина в это могла поверить, как и в сами признания.

— Я вас все-таки чем-то обидел? Простите, когда я болен, не всегда правильно реагирую.

— Чем вы меня могли обидеть? Непривычно, почти дико, слышать от человека, что он привык к боли, причем, привыкал к ней специально. Можете пересесть на кровать? Надо бинт зафиксировать.

— Не на полу же я буду спать, — он, довольно легко с виду, поднялся, осторожно сел на покрывало, на самый край. Фелина быстро приклеила полоски крепежа, осмотрела результат своего труда и кивнула.

— Спасибо, — он улыбался немного пьяно, только голова кружилась у Фелины.

Она сжала губы, чтобы он ничего не заметил, потуже завязала ослабший пояс халата и оглядела комнату, думая, что еще нужно сделать.

— У вас есть пижама или домашние брюки?

— Да, в ящике. Я надену потом, еще раз спасибо. Идите спать, уже очень поздно.

— Уже очень рано, — возразила она. Вроде бы они, что-то среднее между пижамой и полуспортивными штанами, как раз пойдет. И вот эта майка, пусть повязку защищает хоть один слой ткани. — И спать нужно вам. Скажите все же, вам нужно обезболивающее?

— Конечно, — он взял у нее одежду, и, пока он переодевался, Фелина вынимала из коробки все имеющиеся варианты лекарства.

Сейчас он залезет под одеяло, постарается расслабиться, а у нее закончатся дела, за которыми она могла прятаться от неожиданного превращения. Она старалась не смотреть, но не разглядеть не могла, причем, все считай, спасибо, трусы не стал снимать. И теперь ее уже не удивляла непоказная уверенность, скорее, удивило бы, не будь ее. И самоуверенность не удивляла, избаловали, наверняка, парня до полного безобразия. Как... как Джайна в свое время. Она с отчаянием оглянулась.

Ранмару улегся на спину, натянул до груди одеяло и согнул в колене здоровую ногу. Глаза были полуприкрыты, но Фелина чувствовала взгляд. Что он думает о ней сейчас? Вообще, что он о ней думает? А, что бы ни думал, он ранен и нуждается в заботе, на самом деле нуждается, не из-за ее, Фелины, дурацких привычек.

Она протянула на раскрытых ладонях запас трубочек с лекарством. Ранмару посмотрел недоуменно, забрал все, вытряхнул пару таблеток того, что посильнее, и запил из бутылки с соком.

— Почему вы не сообщили шерифу? — спросил он, когда Фелина уселась в кресло рядом с кроватью... теперь рядом с кроватью. — С самого начала.

— Потому что вы не причинили мне зла. И моим знакомым тоже. Никому. Если причините, но я останусь жива, тогда постараюсь сообщить, разумеется.

— А если вы ошибаетесь? И все же причинил? Не целенаправленно, но так получилось.

— Вас ранили на рудниках? Вы видели Джайна?

— Нет, не видел. Его лично — нет.

— Его людей? И даже узнали, что они именно его люди? Ранмару, что вы сделали? Если начали, то говорите.

Фелина подалась вперед, сцепив руки на груди. Ради добычи, ради выгоды Джайн был способен на все. Если Ранмару перешел ему дорогу, то никакая способность терпеть боль его не спасет.

— Вы знаете, как ваш муж разоряет конкурентов, не так ли?

Вот что. Он увидел и понял. Или... как узнал? Хотя, совсем у нее мозги не работают, такое ранение, наверняка оно и было оплатой этих сведений, да? Только зачем они Ранмару? Ему нужен Джайн или ему нужны рудники?

Фелина молчала слишком долго, чтобы в итоге сказать нет. Ранмару терпеливо ждал, уже привычно изучая потолок. Боль утихала, за что он был Фелине благодарен. Как и за то, что не устроила допрос с пристрастием из-за ставшей попригляднее физиономии. Но сейчас она почему не уходит? Он бы не задержал, хотя ему и нужно с ней поговорить.

— Что вы намерены делать?

— В смысле? С вашим мужем? Понятия не имею, как раз хочу определиться. Сам по себе он мне не нужен, ни живым ни мертвым. Но он ваш муж.

— Это важно?

Ранмару провел пальцами по стыку бинта и кожи, вспомнил разворованные яблоки за окном и улыбнулся:

— Да.

— И вы так уверены, что сможете что-то ему противопоставить?

— Фелина, в масштабах Аргиса он может быть сколь угодно опасен. Но есть другие критерии, по которым он никто. Простите за прямоту. Но получилось так, что именно он ваш муж, а вы его жена. И я не знаю, насколько сегодня засветился. Мог сильно, могли не опознать. При любом раскладе, среди чужаков, которых разумно проверить, буду и я. Свой первый визит я не скрывал. Поэтому я хотел бы знать, как моя авантюра может отразиться на вас.

— Я... догадалась, как действует Джайн. Не так давно, перед началом сезона. Что-то услышала, что-то вспомнила и додумала, но я знаю. Думаю, Джайну не придет в голову, что я могла нанять кого-то вредить ему. Он не считает меня настолько изобретательной и мстительной.

— А вы такая? — Ранмару пытался не поддевать ее, но получалось плохо. Повышенная температура, тонкие пальцы на его теле, какие тут мысли об усыновлении? Еще и вырез ее ночной сорочки под халатом. Он не унизит ее даже взглядом, но не позволить себе хотя бы зрелище ее загорающихся от возмущения глаз не мог.

— Он правильно считает, — она оказалась умнее. Или тема была слишком больная. — Да и зачем бы мне было резать вола, приносящего доход? После смерти Джайна рудники отойдут Комитету, а не мне.

Отомстить опостылевшему супругу можно не только устранив его физически, но если желанным стал именно такой способ...

— Вряд ли меня в чем-то заподозрят, Ранмару. Но вот вам не опасно ли здесь оставаться?

— Я дождусь утренних новостей, тогда решу. Может получиться, что как раз отъездом я и вызову подозрения.

— Хорошо, тогда попробуйте заснуть, — она зарылась поглубже в кресло, подогнув ноги.

Ранмару озадаченно помолчал, потом спросил:

— Вам неинтересно, зачем я прилетел на Аргис?

— Интересно, но вы же не расскажете всю правду, а общие цели и так уже можно понять. Иначе бы вы не столкнулись с парнями Джайна.

— Тогда почему вы не идете к себе?

Теперь снова была ее очередь удивленно отмалчиваться.

— Потому что вы ранены, вам может что-то понадобиться и вам не хватит здравого смысла не пытаться справиться самому.

Ранмару рассмеялся:

— Аргументы неопровержимые, но не чрезмерна ли жертва?

— Не вижу даже намека на нее. Разве вы считали жертвой, когда ваша мама сидела рядом с вами, если вы болели?

— Не считал... бы.

— У вас не было матери? — а вот теперь, похоже, уже она захочет его усыновить.

— Была, раз я появился на свет. Но рос я в приюте.

— Это ужасно.

Она умудрилась сказать это так, словно сочувствовала не ему нынешнему, а ребенку, которым он был. Всем детям, которые вынуждены расти без родителей. А еще с такой тоской, что он невольно задумался, почему нет детей у нее.

— Там было не так плохо, — он неловко дернул плечом. — Нас не обижали. По выходным мы удирали в город, на набережную, рвали фрукты в городском саду. К зиме одна из воспитательниц всегда вязала нам варежки, каждому личную пару. Мне, почему-то, всегда синие, со звездами. Нет, знаете, не могу сказать, чтобы я по-настоящему страдал без родителей. Да и... какая связь между родительской любовью и моим нынешним состоянием?

— Никакой, — признала она, выбираясь из кресла и присаживаясь на свободный угол матраса. — Просто хотела привести вам пример само собой разумеющейся заботы.

— И почему она для вас столь самоценна?

Голова была совсем горячей. Ранмару ощупью пошарил по тумбочке, вытащил из трубочки еще две таблетки и проглотил. Потом прижал ко лбу полупустую бутылку. Комнатная, но почти прохладная, хорошо.