Фелина

С утра Фелина резала фрукты для варенья, аккуратными кубиками, выбирая косточки и жесткие пленки. На медленном огне стоял сахарно-фисташковый сироп, а в большой миске на подоконнике набухали в сладком соусе цветы акации.

Если Джайн не вернется к концу сезона, то заготовки помогут ей скопить денег к зиме. Старатели, чьи семьи провели с ними все лето в горах, раскупали и джемы и соленья охотно. Фелина, когда ходила вчера к станции, узнавать цены этого года, повесила объявление, что сдает комнату, но в успех этого начинания не верила. Привокзальная гостиница всегда полупустая, кому может понадобиться чердак на окраине, даже с домашними обедами? В Инаире почти не появлялись люди, которым домашние обеды могли показаться важнее, чем близость магистрали.

Но, скорее всего, Джайн вернется. И тогда снова будет вдосталь денег, продуктов и неприятностей. Фелина сполоснула нож и достала из бидона две груши, совсем спелую и с коричневым бочком. Жители Аргиса уже не нуждались в колониальных законах выживания, но появление нового не отменяло старого, а сам Джайн развода ей не даст.

Нож стукнул о доску, отрезая тонкий ломтик. Фелина обругала саму себя за бессмысленные и невеселые мысли и съела этот случайный кусочек. Вкус заставил задуматься, и Фелина отрезала еще немного. А потом полезла вглубь стола и достала пакет с сушеной рябиной. Так будет ароматнее и с кислинкой.

Звонок в дверь ее напугал. Все соседи знали, что можно заходить без стука. Чужой? А кто? Фелина выглянула на крыльцо. Никого. Значит, звонили у калитки? Тогда совсем чужой. Может быть, повезет и по объявлению? Она вытерла руки о висевшее возле двери полотенце и выбежала в сад.

Калитку увивал плющ, улицу видно не было, но трель звонка повторилась, значит, еще ждали. Фелина распахнула калитку и вопросительно окликнула разглядывавшего мостовую мужчину. Тот обернулся, скользнул по ней почти безразличным взглядом и подтвердил: да, по объявлению.

Фелина отступила на шаг с дорожки и пригласила его в дом, обсудить условия найма. Если быть с собой честной, то больше всего ей хотелось сказать, что это ошибка. Почему-то ни вчера ни сегодня она не подумала, что чужой может быть совсем чужим. Незнакомец подхватил небольшую сумку, закрыл за собой калитку и, следом за Фелиной, поднялся на крыльцо.

— Сегодня тепло. Давайте попьем чаю на веранде и все обсудим? — предложила Фелина, стараясь не запинаться на каждом слове.

Он кивнул, поставил сумку в угол и выдвинул себе стул.

— Только можно не чай, а что-нибудь холодное?

Просьба остановила Фелину уже за порогом. Она оглянулась и постаралась искренне улыбнуться. Голос как голос. Не слишком низкий и совсем молодой. А с виду она бы меньше двадцати пяти не дала. Но это как жить, а то и в тридцать будешь выглядеть на пятьдесят.

Чаю Фелине тоже не хотелось, она достала бутылку морса из морозильной камеры, сдернула два стакана с сушилки и вернулась на веранду. Мужчина поблагодарил ее взглядом, взял бутылку и налил сначала ей, потом себе.

— Вы сдаете комнату, — допив, спросил он. Точнее, сказал, так не спрашивают.

— Да, полностью обставленную, с портативной душевой. Пятьдесят кредитов в неделю, но у нас сейчас экономический подъем, цены тоже растут.

— Согласен, — он не перебил, но едва дал договорить. — Но, если вы позволите врезать в дверь замок, я буду платить семьдесят.

— Да за что платить, если сами врежете? — не поняла Фелина. — Только зачем? Если не хотите, чтобы я заходила, я и не буду, — Точно нужно было говорить, что ошибка. Странный какой-то.

Он застыл на секунду, словно переключаясь, потом улыбнулся. Лицо у него было совсем невыразительным, а вот улыбка украшала, настолько, словно принадлежала другому человеку. И сейчас Фелина могла поверить, что он совсем еще молодой, едва-едва совершеннолетний, как и голос.

— Простите. Надеюсь, не обидел вас недоверием.

— Нет, что вы. Я только удивилась. У нас не принято брать чужое и лезть в чужую жизнь без разрешения. Забываешь, что так не везде. Так вы остаетесь?

— Если вы не против, — он снова улыбнулся, на этот раз немного насмешливо. Но, наверное, это относилось не к ней, а к его же поведению.

— Я, конечно, нет. Пойдемте тогда в дом, я покажу вам комнату и подпишете договор, хорошо? — она снова рванулась к двери.

— Постойте. Я подпишу договор, но вы не спросили ни кто я, ни откуда. Тоже местный обычай?

Фелина украдкой накрутила на палец пояс фартука. Нет, не обычай, а ее собственное желание заполучить жильца, не исключено, что единственного на всю округу.

— Вы же напишете что-то в договоре, правильно? — осторожно заговорила она, стараясь сделать вид, что так и задумывала. — И другого мне все равно не скажете, так что, какой смысл спрашивать? Вы же не собираетесь меня грабить, насиловать или убивать?

Он молчал чуть дольше, чем было нужно, чтобы со смехом воскликнуть "конечно же, нет!", зато его "нет" прозвучало именно подтверждением ее слов.

— Значит, идемте, — ей снова удалось улыбнуться.

Она никогда не сдавала комнат и не знала, как обращаться с постояльцами: как с людьми, которым она чем-то обязана, или как с теми, с кем ее что-то связывает. А тут еще замок. У него в сумке фиолетовые алмазы с пятого прииска?

Комнату он оглядел так же быстро, как и саму Фелину, но во второй раз это уже не казалось невнимательностью или безразличием. Он привык схватывать на лету, за секунды. Лучше всего так получается, когда речь идет о собственной жизни, значит, привык за нее беспокоиться. Фелина посмеялась над своими потугами к анализу.

Листочки договора найма он заполнил быстро, не сомневаясь ни в едином пункте. Фелина встала на цыпочки и заглянула ему через плечо. Ран... Ранмару. Ага, вот как его зовут. Мог бы сразу сказать, а не спрашивать, почему ей неинтересно.

— Держите, — он отложил ручку и протянул ей листы. — Пока на месяц, там посмотрим. Вот, — он порылся по карманам, достал сложенные пополам купюры. — Продукты я куплю.

— Зачем? — он не переставал ее удивлять. — Еда входит в оплату, да и не разорюсь я прокормить одного человека.

— Затем, что вы, как мне кажется, хотите заработать. Я не прав?

Фелина согласно закивала. Но брать деньги за кусок жареного мяса и овощи с собственного огорода?! Нет, она брала, когда эти овощи и продавала, а сейчас же она торгует не ими. Наверное, ей неловко продавать собственные услуги. Она же ничего особенного и непривычного не делает, так за что ей платить сверх?

— А если прав, то не мешайте сами себе. Завтра схожу в магазин. Извините, сегодня я немного устал.

Снова улыбка, не вяжущаяся с обликом.

— Отдыхайте, — с готовностью согласилась Фелина. — Я принесу вам ужин и больше не побеспокою.

Он только покачал головой и поблагодарил. Наверняка принял за дуру. Фелина спустилась на кухню, бросила на сковородку пару отбивных и начала быстро резать салат. Сейчас она сама себя за нее принимала. Мужчина из ниоткуда, ни слова правды в написанном им может не быть, а она ему ужин готовит. И оставила жить. Но он обещал не насиловать, и почему-то ей показалось, что он говорил искренне. Пусть поживет, там будет видно. А вместо чая она ему заварит дынные корки. Раз устал, то поможет снять напряжение.

Хозяйка поставила на стол огромный поднос, и, быстро пожелав приятного аппетита, исчезла. Ранмару посмотрел на прикрытые салфетками тарелки и тихо рассмеялся. Пока человек не доказал обратного, он считается хорошим и достойным доверия. Он выдернул стебелек душистой травы из миски и задумчиво прожевал. Давно он не встречал такого мировоззрения. Последней была... Лара?

Ранмару поморщился и дезактивировал личину. С силой потер лицо и помассировал виски. Голова не болела, она ныла, тупо и раздражающе. Не хотел, но пару дней отдохнуть придется. Иначе от него не будет толку.

Мясо оказалось сочным, без единой жилки, но натуральным. Ранмару вытянулся на кровати, подложил под спину обе подушки, и медленно таскал с тарелки куски, параллельно листая историю Аргиса. Салат так есть не получилось, поэтому он отложил планшет и задумался.

До приисков отсюда было часа два на машине или сколько получится на лошади. Диковатый вид транспорта, но, если не будет выбора, сгодится. Сейчас сезон, и продлится он еще месяца полтора. Придется уложиться. Интересно, лояльность Фелины Дарк распространяется на возвращения раз в неделю и под утро?

Он усмехнулся и подхватил кружку с настоем. Датчик на браслете потемнел и мигнул зеленым. Ранмару осторожно отхлебнул. Горьковато-сладковатая терпкость, какие-то корки на дне. Чай здесь слишком дорог или это еще одна, пока ему непонятная, разновидность заботы о постояльце? Когда кружка опустела, он решил, что второе: перестало ломить затылок и двоиться в глазах.

Он спрыгнул с кровати, разделся и пошел к матовой кабинке душевой. На приоткрытой дверце висели два полотенца, огромное и поменьше, с вышитыми крупными ягодами по краям. Ранмару задумчиво подергал одно за пришитую в уголке петельку. Он хотел спросить хозяйку, есть ли у нее стиральная машина, но теперь стеснялся. Не даст самому, ей, наверняка, несложно, или в оплату входит. А позволить женщине возиться с его барахлом уже ниже его собственного достоинства.

Совсем портативной душевую назвать было нельзя, к ней шла полноценная водопроводная труба, но не экономить на воде только приятно. Ранмару переключал режимы с ледяной на почти кипяток, пока мог терпеть, потом намылился чем-то тоже ягодным, ополоснулся теплой водой и растерся маленьким полотенцем досуха. Большое обмотал вокруг бедер и снова залез на кровать.

Она стояла возле полукруглого окна, часть фрамуги была приоткрыта, и на уровне глаз Ранмару висели крупные, с сиреневым отливом фрукты. Пообещав себе стащить их с утра, он натянул на голые ноги край одеяла, уткнулся носом в подушку и заснул. Все завтра.

Но завтра началось с робкого стука в дверь и нового подноса на табурете за ней. И как раз такие фрукты, два, разрезанные на четвертинки, лежали на блюдце. Рядом с горкой тостов, масленкой и кружкой другого, но тоже ароматного напитка.

"Издевательство", — жалобно подумал Ранмару, ожесточенно хрустнув первым куском. Он же не расплатится, ему нечем. А деньги — она права, деньги тут совершенно не причем. Но, наверное, нехорошо сбегать из уютного дома только потому, что неловко от такой опеки?

После завтрака, он собрал пустую посуду, натянул чистую одежду, со стоном включил и настроил личину, пережил первые секунды тошноты и сбежал вниз по лестнице. Фелина, конечно, была на кухне и, как и вчера, резала фрукты.

— Хорошо спали? — она обернулась с почти пугающе искренней улыбкой. — Положите посуду в мойку, я потом с ней разберусь.

— Я сам, — Ранмару закрыл собой поднос, поставил его на свободный угол стола и включил воду. — Считайте, это мне вместо утренней зарядки. Напишете список, что нужно купить? Сам, боюсь, притащу не то, что нужно.

— Вы так и не передумали? — расстроилась она, не прекращая очищать страшноватый изогнутый гибрид. — Ладно, напишу, если вам так спокойнее. Ранмару... можно вас так называть?

— Да, разумеется. Я же сам указал это имя, — он полил губку моющим средством и мысленно усмехнулся. Прозвучало двусмысленно, но имя было как раз настоящим. Другое дело, что знали его уже немногие.

— Тогда, Ранмару, давайте мы с вами определимся, за что все-таки вы платите? Я думала, все будет просто, но не выходит.

Он тоже думал, что все будет просто. Ранмару едва сдерживался, чтобы не засмеяться вслух. Неизвестно, что получится из этой поездки, но пока она определенно стоит минимум половины будущих сложностей.

— Я живу у вас, вы меня кормите и не беспокоите без крайней нужды, когда дверь в комнату закрыта. Все остальное — или на сдельной или на добровольной основе. В принципе, еще возможен бартер. Например, я вам что-нибудь чиню, а вы... даже не знаю... можете брюки мне погладить.

— Вы смеетесь, — в голосе Фелины не было осуждения. — Так глупо со стороны, да? Извините, никогда раньше не сталкивалась с такой проблемой.

— Смеюсь, — не стал отрицать Ранмару, вытирая руки протянутым Фелиной полотенцем. — Но только по форме. По сути я совершенно серьезен. Без дела я сидеть все равно не умею, если буду дома — обращайтесь.

— Ой, да, а когда вы не будете дома, то будете где? Не примите за любопытство, но может зайти шериф, а выглядеть идиоткой еще и перед ним...

— Я не считаю вас идиоткой. А шерифу скажете, что я в горах. Хочу посмотреть, что здесь к чему, возможно, присмотреть участок.

— Договорились, — она улыбалась постоянно, у нее скулы еще не свело? — Если вы правда полетите к горам, то арендуйте машину у Бопкинса. Чуть дороже, зато абсолютно надежно. Он даже кладет в багажник канистру с горючим и запчасти по мелочи.

— Спасибо за информацию.

Ранмару убрал посуду в сушку и оглядел кухню. Еще часа три он выдержит без проблем. На магазин больше часа не уйдет.

— Вам помочь? — предложил он, кивнув на горы фруктов в пластиковых бачках.

— По бартеру?

— Да, за разрешение сорвать что-то такое фиолетовое перед моим окном.

— Яблоко? Рвите, конечно, причем тут... Опять смеетесь! — Она укоризненно покачала головой и заправила под косынку выбившиеся пряди. — Вы умеете резать фрукты?

— И фрукты тоже, — заверил он.

— Звучит зловеще, но тогда постругайте соломкой клубнику. Вместе со шкуркой. Если попадутся мягкие ягоды, можете их съесть. В счет обеда.

Ого! Ранмару набрал две пригоршни ярко желтых шариков с пушистыми черенками и сложил горкой рядом с разделочной доской. Кажется, умение вкусно готовить и вышивать полотенца не сказывается на остроте языка. Жалко, что не удастся посидеть вечером за чаем и просто поговорить. Могло бы оказаться интересным и небесполезным. Но тогда он рехнется окончательно.

Ранмару вздохнул. Личина работала на минимуме, не столько меняя, сколько искажая внешность, но зато включена была почти постоянно. Пока помогало: на улицах его игнорировали. И он здесь не разговаривал еще ни с кем достаточно долго, чтобы внешность перестала иметь значение. Кстати, еще аргумент в пользу того, что с хозяйкой лучше общаться пореже. Она слишком хороший человек, чтобы враждебно к ней относиться. А Ранмару знал свои реакции, не сдержится, при первом же взгляде с поволокой.

Легкое прикосновение к локтю чуть не заставило перехватить нож поудобнее.

— С вами все в порядке? — вместо поволоки в ее глазах было беспокойство. — Это уже не клубника.

Ранмару опустил глаза. Мягко сказано, не клубника. И за какие грехи он растерзал несчастный помидор?

— Задумался, — признался он. — Простите. Он уже никуда не годится?

— Почему, в соус пойдет, — Фелина ложкой сгребла кроваво-красные ошметки на блюдце и отнесла на подоконник. — А за клубнику спасибо, быстро вы ее.

— Да. Вы список обещали.

Она ударила себя ладонью по лбу и полезла в клетчатый "карман", висевший на морозилке. Вытащила карандаш и блокнот, исписала полторы странички и протянула ему.

— Держите. Последние два пункта взаимозаменяемы, что будет. Если будет все, берите первое.

— Обязательно.

Ранмару сунул бумажки в карман брюк и поднялся наверх за курткой. В комнате прижался лбом к двери и зажмурился. Похоже, все чаще ему отнюдь не окружающий мир не дает расслабиться, а он и сам неплохо справляется. Эгоист в прямом смысле слова: думает только о себе и все хрень какую-то.

Может быть, купить хозяйке что-нибудь сверх списка? Конфет или мороженого? Или неправильно поймет? Она замужем, а законы тут пока еще достаточно строгие. Тем более, если муж старатель, а это вероятнее всего, раз его уже второй день нет дома.

Когда за постояльцем закрылась дверь, Фелина подошла к окну и посмотрела на мелко нашинкованную тыкву. О чем нужно было задуматься, чтобы не палец себе отрезать, а вот так? Да еще и настолько ровно, у нее долго так не получалось, даже сейчас не всегда.

Но обращаться в Патруль Фелина не собиралась. Ранмару не сделал ей ничего плохого, чтобы так подстраховываться. И в договоре он указал возраст, двадцать стандартных лет. Она угадала, что он совсем молодой, но не может же в такие юные годы человек быть совсем неисправимым? Даже если он и куда хуже, чем искатель приключений?

Она сняла фартук и поднялась в спальню. На тумбочке стоял снимок в серебристой рамочке. Молодой светловолосый здоровяк сногсшибательно улыбался и обнимал за плечи почти бесплотную на его фоне девушку. Фелина снова удивилась, какая девушка красивая. Или какая счастливая.

Она ведь тогда и была счастлива. К ней посватался первый красавец в городке, уже застолбивший три перспективных участка. Ухаживал красиво, дарил драгоценности. Если бы тогда была жива мать, может быть, она и отсоветовала бы Фелине выходить замуж. Да и то вряд ли, наверняка, еще сама бы радовалась, как у дочери все удачно сложилось.

Только какая же связь между Джайном и тем, кем может оказаться этот невзрачный молодой человек? Фелина закусила губу и замотала головой, так, чтобы зашумело в ушах. Какие-то совсем страшные мысли в голову лезут. Если ее не устраивает жизнь с Джайном, то это не значит еще, что он чудовище, достойное такой судьбы. И такого поступка со стороны собственной законной жены.

Если бы у нее хоть ребенок был, так не получилось. Они лет пять пытались, пока врач не постановил, что Джайн необратимо бесплоден. Предложил искусственное оплодотворение, но разве мог Джайн согласиться воспитывать ублюдка? Пусть бы Фелина ни с кем не спала, а ребенок-то чужой.

Она стянула косынку и промокнула глаза. Не с той ноги встала. И винит мужа, не иначе, только потому, что он все деньги забрал, когда на прииск уезжал. Вернется с добычей, все нормально будет. Она правильно вспомнила, она его законная жена. Толку думать, как могло бы быть, если изменить все можно только одним кошмарным способом?

Лучше пойти дорезать груши и готовить обед. Раз она заговорила про соус, то можно будет гуляш сделать. Опять мясо, но Ранмару не повредит, организм еще растущий. Она попыталась себе представить постояльца и удивилась: несмотря на словно смазанные черты лица, сложен он был очень хорошо, красиво даже, худой только. Так что, точно мясо пригодится.

Ранмару вернулся часа через полтора, когда она уже сняла сковороду с огня и укутала полотенцем. Вернулся с двумя огромными сумками, словно каждый написанный ею пункт помножил на десять.

— Я много ем, — заявил он на ее недоуменный возглас. — Надеюсь, есть, куда все это убрать?

Он сначала купил, а потом подумал, что с продуктами делать?! Мужчины неисправимы, а еще считают себя сильным полом. В чем же тут сила, если они настолько неприспособленны к жизни?

— Да, в подвале есть большая морозилка. Давайте мне одну, я помогу.

— С ума сошли? — возмутился он. — Я сам еле поднимаю. Покажите лучше, куда идти.

Фелина на цыпочках, по стеночке, обошла его и поклажу, нырнула под лестницу, сняла с гвоздика связку ключей и открыла дверь.

— Подождите секунду, я свет включу, — крикнула она, уже начав спускаться.

Но он то ли не услышал, то ли не стал слушать, однако не споткнулся ни разу и даже помог ей разложить продукты. Это было несложно, припасов у нее оставалось немного, а молчание Ранмару по этому поводу было таким красноречивым, что Фелина не знала, куда деть глаза.

— Но вы не обязаны меня обеспечивать, — возразила она, когда тишину можно было уже потрогать.

— Почему этого не делает тот, кто обязан?

— Муж на прииске, оттуда нельзя отлучаться, если вы еще не знаете.

— Знаю. Как и то, сколько стоит даже желтый алмаз. Один. Впрочем, не мое дело. Просто не сопротивляйтесь больше так яростно каждому батону хлеба. И покажите, что стало с моим помидором.

— С чем? — Она остановилась на ступеньке и озадаченно оглянулась.

— С убитым мной овощем.

— А, с тыквой! Я похоронила ее вместе с собратьями в подливке. Должно быть вкусно. Попробуем?

— Обязательно.

Ранмару помог ей накрыть на стол, потом долго пробовал гуляш, что-то прикидывал и требовал специй. Фелина пыталась сообразить, что именно ему нужно, по описанию вкуса, но не выдержала и вручила всю коробку. И сидела рядом, подперев щеку ладонью, наблюдала, как он не дает тыкве упокоиться с миром.

Но результат ей понравился. Более острый и пряный, чем она привыкла, однако, очень вкусно. Ранмару сам уплетал за обе щеки, запивая мясо морсом.

— Я не большой спец в готовке, — смущенно улыбнулся он, когда она спросила, — А вот оттенки вкуса ловлю без труда. Но каждый раз индивидуально. Записать рецепт — это уже за гранью моих способностей.

— Но получилось замечательно, — похвалила Фелина, кусочком хлеба подбирая остатки подливы. — Завтра поможете мне?

— Боюсь, вернусь слишком поздно. Сегодня дал себе отдохнуть, но пора уже заниматься делом. Не заходите до вечера ко мне в комнату, договорились? К ужину я спущусь.

— Мы же сразу договорились, — она опять ничего не поняла.

— Да, но теперь мне уже неловко вас об этом просить.

— Пустяки, — она только отмахнулась. — На ужин я вас и позову, а сейчас отдыхайте. Вид у вас утомленный. И посуду я тоже помою, тут всего две тарелки.

Он немного растерянно улыбнулся, поблагодарил за обед и ушел. Фелина притихла и услышала, как закрывается дверь. Ранмару оказался слишком наблюдательным. Наверное, следовало возмутиться тем, что он позволяет себе высказывать свои выводы вслух, но, как и раньше, Фелина чувствовала, что он говорит искренне. Его не беспокоило, где муж Фелины берет средства, ему было не по душе, что Фелине нечего есть.

Чем бы Ранмару не зарабатывал на жизнь сам, он переживал за Фелину. Это... что же за мир, где юный мальчик, умеющий убивать, оказывается куда порядочнее уважаемого человека, занимающегося полезным обществу делом?

Фелина представила кривоватую сияющую улыбку и очень темные, серьезно-настороженные глаза. А вот это уже было неправильным. Она понимала, что плох не секс, а то, каким делает его Джайн, но никогда раньше ей не хотелось даже думать о другом мужчине. Ранмару, тем более, совсем молод и некрасив. Она так запала на его искренность и зачатки заботливости? Ох, как же тогда все плохо.

До ужина Ранмару валялся на лоскутном одеяле, грыз яблоки и рисовал на планшете простенькие схемки. Больше тренировочные, посмотреть, как могло быть и как может стать. Браслет с матрицей личины он сунул в тумбочку, чтобы отдохнуть не только физически, но и морально. Помидор его доконал.

И, с помидора, мысли перетекали на хозяйку. Ранмару все чаще казалось, что видела и понимала она больше, чем позволяла себе признать вслух. Соответственно, отреагировать и предупредить выводы он тоже не мог. Точнее, мог, но она догадается, к чему эти намеки. Ранмару был уверен, что догадается. Как и в том, что информацию для шерифа она попросила намеренно. Прикрывая и предупреждая. Но о чем? Что надо быть внимательнее или что она может в любой момент его сдать?

Ранмару раскрыл фрамугу пошире, высунулся, почти свешиваясь с карниза, и подцепил еще яблоко. Больше фиолетовое, чем сиреневое. Совсем спелое или наоборот?

На планшете разноцветными огоньками мелькали рудники. Ранмару почти зло хрустнул яблоком и пальцем провел на карте изломанную линию. Джайну Дарку принадлежали три полноводных ручья с фиолетовыми алмазами, рудник с красными и два холма с неплохого качества зелеными. Вряд ли получится его не затронуть, да и стимула щадить Дарка не было никакого. Фелина умна, но способна ли она просчитать, что на самом деле необходимо Ранмару? И будет ли она стараться это просчитывать?

Ее ум... Ранмару затруднялся дать определение. То, что он сумел заметить, стоило шлифовки, а не бесконечной готовки джемов. У каждого свои представления о счастье, но, если есть задатки, как их можно не развивать? Да, его собственное развитие не спешило превращаться в счастье, но и Фелина не казалась довольной жизнью.

Из дома он сбежал на рассвете, даже одежду по комнате пришлось собирать ощупью. Хозяйка не проснулась, но на кухне, посреди стола, стояла тарелка с бутербродами. Ранмару подумал немного и прихватил один.

Автопарк Бопкинса действительно стоил запрашиваемой суммы за аренду. Дожевывая украденное, Ранмару обошел ангар и присмотрел почти новую "тарелку" с гибридным мотором. Аккумуляторы на них не слишком надежны, но километров десять протянут, а больше, обычно и не требовалось. Или не помогало.

Найденные на Аргисе восемь лет назад минералы, названные по странной аналогии алмазами, почти сразу превратили заштатную сырьевую колонию в процветающий мир. Причем, мир, официально "опекаемый" особым отрядом. При всей нелюбви Ранмару к этой организации, отрицать, что для планеты такой протекторат обычно был выгоден, он не мог. Синдикат, несмотря на то, что был "дочерним предприятием" официальных властей, не заботился о развитии перспективных миров. Основной целью была максимальная прибыль, быстро и без учета средств. По какому принципу особый отряд допускал или запрещал подобные действия, Ранмару четко просчитать пока не смог.

Но Аргису повезло. А Ранмару нет. Потому что задания никто не отменял, а в таких условиях оно становилось намного сложнее. Или плюнуть на свое обычное пристрастие к изящным решениям и просто добиться результата? Принести этот результат МакГрафту, распечатанным на красивой бумажке, и пусть пользуется. А самому Ранмару не помешает отпуск. Можно здесь, на Аргисе, под лоскутным одеялом Фелины Дарк.

Вчера он заснул сразу после ужина, чуть ли не поперек кровати, а сегодня даже личина давила меньше. Эффект плацебо, но лишь бы действовало, не так и важно что.

Пропуск для обзорной экскурсии он получил без труда. Прииски нуждались в рабочей силе, а, часть из них, и в новых хозяевах. Эта информация не распространялась по открытым каналам, и ненужных вопросов Ранмару не задавал, но следы и намеки вылавливал безошибочно. Возможно, о десятке-другом участков удастся именно договориться. Позже он скинет боссу номера, пусть тот сам думает. За идею Ранмару может... посуду мыть и детишек спасать, а не разрабатывать план перекупки алмазных копей.

Хотя, к вечеру такой план уже был готов. Ранмару сидел в кафе возле центрального офиса, подчищал огрехи и ждал ответа от МакГрафта. Себе он уже наметил список дел на ближайшие неделю-полторы, но формальное "добро" лучше получить. А план запаролить и запихнуть поглубже. Потом сравнит с действиями босса, развлечется.

И нужно что-то делать с маскировкой. Он десять дней отключает личину только, когда спит. Так организм долго не протянет. Если бы он мог себе позволить хоть с Фелиной быть самим собой. Ранмару заказал еще чашку местного кофе и выпил залпом. Вопросы доверия. Когда-то он решил всегда отвечать на них "нет". И он не шестнадцатилетняя девственница, чтобы "нет" начало значить "может быть". Но и не полный идиот, чтобы настаивать на принципах, чей абсолют поставлен под сомнение.

Мигнул конвертик письма. Ранмару быстро пробежал глазами несколько строк, осознал, мысленно отсалютовал боссу и пошел к стоянке.

Как Ранмару ушел, Фелина не слышала, хотя спальни находились недалеко друг от друга. Дверь он оставил открытой, она заглянула на всякий случай, но там было пусто. Постель аккуратно застелена, пустая сумка задвинута за комод. На верхушке яблони перед окном — два одиноких яблока. Она тихо засмеялась и покачала головой. Мальчишка.

Но уверенный в себе мальчишка, даже самоуверенный, и очень. Фелина не могла внятно объяснить, в чем, кроме манеры разговора, это проявлялось, но оно точно в нем было. Едва не отсутствие сомнений, что, если будет очень надо, он сможет договориться почти о чем угодно. И это с его привычкой постоянно поддевать и посмеиваться. Он умеет и по-другому тоже?

Она забрала полотенца, сушившиеся на дверце душевой, и сразу принесла чистые. Заодно прихватила и рубашку на стуле. Постирает все вместе, а он пусть потом ругается, не понравится — сам заново и испачкает.

После обеда, когда Фелина уже переделала все, намеченное на день, и резала впрок ревень, забежала Агата. Фелина не могла назвать ее подругой, с подругами вообще стало тяжко после свадьбы с первым красавцем Инаира, но как раз Джайн Агату и не интересовал, поэтому получалось общаться.

Пока Фелина наливала ей чай и резала рулет, Агата разболтала сплетни обо всех жителях их улицы, а в течение следующих минут сорока — и обо всем городе. Фелина улыбалась и кивала в нужных местах, иногда что-то уточняла, когда становилось правда интересно: рождался ребенок или кто-то переезжал жить в другой город. Агата знала все и ничего не утаивала, как люди решались признаться ей даже в том, что они живут по такому-то адресу, Фелина не понимала. И ждала, когда разговор перейдет на ее собственную семью. Отсрочить получилось ненадолго, Агата не слишком любила обсуждать принесенные известия, она предпочитала сам процесс их преподнесения слушателю.

— Твой хоть по выходным возвращается? — откусывая большой кусок клубничного рулета, все-таки спросила Агата.

Фелина вздохнула и туго набила ревенем стеклянную банку.

— Ты же знаешь, что нет. Джайну некогда, алмазы пошли. День пропустишь — пиши в убыток пять, а то и восемь тысяч.

— Так пора бы уже нанять побольше работников, с его-то доходами. Понимаю еще, почему в столицу не переезжаете, оттуда далековато до приисков, но пару ребят мог бы взять. Мало, что ли, в Инаире, подростков. Им приработок, Джайну помощь.

— Я не лезу в его дела, Агата. Пока прибыль только растет, а он не жалуется, значит, его все устраивает. А меня и подавно. Что нужно женщине, кроме достатка в семье и счастья супруга?

— Личное счастье? — конечно, не воспользоваться оплошностью Агата не могла. — Видеть мужа раз в сезон — это же любая озвереет. Ты поэтому к себе жильца подселила?

— Совсем головой ударилась?! — Фелина выпрямилась, с трудом скрывая страх. — Я не хочу быть в тягость Джайну, пока его нет и прибыль в обороте, а ты плетешь неизвестно что. Мне тебя на порог не пускать, чтобы образумилась?

— Все-все, прости, — Агата замахала руками и даже не взяла следующий кусок. — Но... тебе лет сколько?

— Ты знаешь.

— Именно! Еще даже до тридцати дожить надо.

— Год только.

— Так не век же! Молодая, красивая баба, а на что себя растрачиваешь? Ты бы хоть ребенка завела, уговорила мужа.

Фелина поймала себя на острой жажде того, чтобы вот прямо сейчас вернулся Ранмару. Даже если это не станет Агате поводом уйти, то он точно сумеет ее выпроводить. Не постесняется и поймет умоляющий взгляд Фелины, кем бы он там ни был, поймет и не откажет. Но Ранмару нет, вряд ли он ушел так рано, чтобы вернуться еще до ужина, и придется уводить Агату от не просто скользких, а болезненных тем самой.

Она не боялась за свою репутацию, тем более, за репутацию Джайна, она не хотела, чтобы ее семью, то, что от нее осталось, полоскали на каждом углу и во всех направлениях. Кажется, это была единственная роскошь, которую она еще могла себе позволить.

— А парень этот, который тебе не нужен, точно никому больше не подойдет? — пока Фелина страдала, Агата сама загорелась новой идеей. — Меня уже Кара Солано и Тинька Радкович спрашивали, нет ли на примете кого молодого и с деньгами.

— Ты же видела его наверняка, мое мнение тебе зачем? У меня он точно не интересовался, нет ли на примете молодой и охочей до денег.

— Злая ты сегодня, — Агата покачала головой и все же доела рулет. — Одиночество тебя доведет. Не хочешь мужика, приходи в выходные к Старке. Выпьем, перемоем кости мужикам. Как в старые времена, а?

— Я подумаю, — тут же закивала Фелина, сообразив, что ее кости ничем не хуже мужицких и лучше проконтролировать полет бабьих фантазий. — А сейчас извини, мне ужин готовить.

— Ну, с ужином не поспоришь, — Агата тут же поднялась. — А у постояльца все же спроси, вдруг собирается в Инаире осесть, чтобы я знала.

— Обязательно.

Фелина захлопнула за Агатой дверь и, буквально, сползла по ней на корточки. Может быть, зря она цепляется за видимость приличий? Ну поймут все, что не было никогда лада между Джайном и Фелиной, так и что же? Позлорадствуют и успокоятся. Будет очень больно, неприятно, грязно, зато закончится кошмар постоянной лжи. Джайн может угрожать, чтобы она молчала, но, если всем все станет известно, он же не рискнет ничего ей сделать. Выгонит разве что, так она не пропадет. Хотя бы очень постарается не пропасть. Домработницы и кухарки нужны до сих пор, пусть и все больше техники в обиходе.

Но так отчаянно, очень-очень, хочется обмануть себя, а легче всего это получается, когда верят и окружающие. Ох-х, лучше ей и впрямь пойти готовить ужин. Что-нибудь такое, что можно или разогреть или съесть холодным. Ранмару и не подумал придерживаться ее списка, накупил кучу всего сверх, так что, выбор у нее роскошный.

Тоже очень кстати, тренировка в роли той же кухарки. На деньги, уже выданные ей Ранмару, она сможет продержаться в Кайт-Рамере около недели. Ей говорили, найти за это время работу можно, не в частном доме, так в столовой или кафе. Заготовки принесут еще около сотни, если постараться и попросить Ранмару обтрясти деревья как следует.

И откуда у нее такая уверенность, что он ей не откажет? Это же ее к нему тянет, а не наоборот. Снова пытается себе наврать, наверняка, и о Ранмару врать проще, чем о Джайне, Ранмару она почти не знает.

Наверх Ранмару сбежал сразу, едва поздоровался. Слишком знакомое ощущение передоза, чтобы его игнорировать. Он даже таблетки сначала просыпал на пол и только потом сгреб в рот. Прожевал, не замечая горечи, и растянулся на прикроватном коврике. Отпускало медленно, но даже боли в отбитом о доски при ловле таблеток пальце он был рад. Значит, нервные окончания начали замечать что-то, кроме ледяных и огненных молний под черепом.

Минуты Ранмару не считал, но окончательно очнулся после вопросительного оклика из-за двери, принести ли ему ужин.

— Фрукты и попить, пожалуйста, — он понадеялся, что сказал это громко. Фелина не переспросила, значит, услышала.

— На табурете оставила, — он снова не считал минуты, но успел встать и стянуть насквозь мокрую майку. — Вам точно не нужна помощь?

— Нет, спасибо. Я в порядке.

Недоверчивое фырканье, скорее всего, ему послышалось, но право на него Фелина имела, не отнять. Ранмару с любопытством уставился на себя в зеркало на стене. Кожа казалась серой, с зеленым отливом, и выглядело это намного забавнее, чем в страшилках о негуманоидах.

Под душем он предпочел сидеть, зато путь за подносом и до кровати преодолел без остановок. Три миски с разными фруктовыми салатами, бутылка очередного отвара, свежий хлеб и маленькая аптечка. Ранмару мог подозревать Фелину в чем угодно, но святой она была совершенно точно. Не отрубиться только мордой в салат.

Среди лекарств нашлись еще с утра закончившиеся у Ранмару стимуляторы. Он прикинул и вколол сразу три капсулы. Все равно заснет, но успеет подумать. Завтра лучше обойтись без подвигов, а потом их совершать придется при любом раскладе. Хуже всего, что эпический вариант со смертью на боевом посту сейчас никуда не годился: уйти было необходимо, даже в буквально разобранном состоянии. Значит, личину он включать не станет, все равно действовать придется ночью. Но вот гарантировать, что организм не подкинет ему подлянку вроде сегодняшней, он не мог.

Сопротивляемость полю личины у него была очень высокая, почти за гранью известных рекордов. Очередная мутация, только, в отличие от первой, оказавшаяся полезной. Но сопротивляемость не означала отсутствие реакции. Обычно люди могли провести в личине пару суток, потом головные боли, обмороки, тошнота, реанимация. А Ранмару выдерживал четыре-пять дней. Всего лишь с головной болью.

Да, ее видно не было. Только эффективность его действий падала пропорционально силе этой боли. Обезболивающие помогали, но облегчали, а не снимали симптомы. И еще больше притупляли реакцию.

Отказ от личины панацеей не был, боль все равно проходила только через несколько дней. Замкнутый круг. Точнее, не замкнутый, конечно. Ранмару пойдет, просто без личины и таблеток. И без мыслей, насколько ему все это не нравится.

Это уже о планах босса. Но МакГрафту он обязан, в каком-то смысле, большим, чем Ван Дерку. Ранмару криво усмехнулся. Мутации — такое дело. Вчера он наблюдал, как Фелина гоняла насекомых от миски с сиропом. Поразился точности аналогии. Только у него нет Фелины с полотенцем.

Так, а вот теперь точно пора спать. Только истерического смеха не хватало. Ранмару знал за собой особенность терять контроль над мыслями, когда было очень плохо. И предпочитал обходиться без этого.

Но заснуть не получилось, еще действовали стимуляторы. Пришлось тихо лежать, любуясь парой уцелевших яблок. Почему он не родился здесь и лет на десять позже? Сейчас напросился бы к Фелине в приемные сыновья.

Кстати, а почему в сыновья? Фелина красивая женщина, старше его на те же десять лет. Тип ее заботы не позволяет увидеть что-то, кроме вкусно приготовленных блюд? Ранмару покосился на поднос и подтянул поближе бутылку. Он любил соки, а не сомнительные травяные настои, но эти действовали едва не хуже лекарств.

Или он не хотел превращать Фелину в очередное увлечение на одну ночь? Без обязательств, благодарностей и даже внятно произнесенного имени. Так можно по-другому. Как бы Ранмару не предпочитал жить сам, он знал, что бывает иначе. Что-то помнил, что-то видел. Неужели привычка может заставить забыть?

Ранмару приложил немало усилий, чтобы не превратить секс в способ выжить, в шестнадцать, и достичь намеченной цели, позже. Срывался, пробовал еще раз, стараясь не искать оправданий. Наконец, кажется, начало получаться. И теперь выясняется, что близость стала игрой. Забавно.

Хорошо, что пока хватает ума и совести это замечать. Но дальше или снова что-то в себе менять или быть обреченным на проституток. Или на целибат, тут что выберет. Обе перспективы заманчивы до потери сознания.

Впрочем, неплохая альтернатива сну. Ранмару все-таки выпил отвар, перевернулся на бок и укрылся с головой. Не отдохнет, целибат станет не возможной альтернативой, а единственным физически возможным вариантом.

На ужин Ранмару не вышел. Фелина кидала в сторону лестницы задумчивые взгляды, но беспокоить его не стала. Непонятно, что такое творится. Уходит утром бодрый, даже улыбается, а возвращается едва-едва на ногах и очень много пьет жидкости. Может быть, он все-таки наркоман, а где-то в окрестностях Инаира притон? Ужасно глупая мысль, но ничего умнее Фелина придумать не смогла.

А к завтраку она не стала его даже будить, деревья можно и позже отряхнуть, пусть мальчик выспится как следует. Или отлежится, смотря что ему нужно. Она только относила наверх поесть. Он отказывался, не забирал с подноса ничего, кроме питья, но Фелина продолжала, тихо и настойчиво, оставлять хлеб и фрукты. Куда уж легче-то?

Мелкие хлопоты из-за внезапно заболевшего постояльца отвлекали не хуже джемов и солений. Фелина только к вечеру вспомнила, что сегодня забыла привычно сжаться и посмотреть на дорогу, не летит ли синяя "Стрела" Джайна. Он и вряд ли вернется до конца сезона, проверить, не присмирела ли жена, куда менее важно, чем добыча, но страх оставался. Она боялась не столько самого наказания, какое бы не придумал муж, ее тяготило именно ожидание.

И, если мысли просить у Ранмару защиты от говорливых соседок, у нее сопротивления не вызывали, то случайная, недодуманная до конца даже, идея рассказать ему о Джайне, вызвала едва не приступ. Ей не было стыдно, Ранмару не местный, он не станет никому рассказывать, тут мешало другое. Ощущение, что так она попадет в зависимость уже от Ранмару, сменив источник угрозы, только и всего. Он мог сколько угодно сейчас страдать за закрытой дверью и отказываться от ее помощи, но это не делало его хорошим человеком. В такого Ранмару превращало только желание Фелины, а обмануться она боялась еще больше, чем пьяного Джайна в плохом настроении, после недельной гулянки.

В выходной Фелина оставила Ранмару записку на столе и все-таки пошла к Старке Данчовой, собирать сплетни и распускать те, которые выгодны ей самой. Ее положение осложняла странная мешанина в головах местных женщин. Они были уверены, что Фелина не может быть несчастной с Джайном, права такого не имеет, потому что Джайн Старк — это венец творения, с другой стороны, они совсем не хотели, чтобы Фелина была с ним счастлива, потому что "так ей и надо". Лавировать между этими полярными мнениями, угадывать тонкую грань, за которой сдержанная и полуснисходительная неприязнь превратится в яростную травлю, было сложно. Самым действенным методом пока оставались сетования исподволь, что своего мужа она недостойна, но, с каждым годом, говорить так становилось все противнее. Фелина поэтому стала редко встречаться с соседками.

Наверное, напрасно, а то вон уже, в постель с Ранмару уложили. Не хватало, чтобы кто-нибудь отвез эти новости Джайну, такое он не забудет и за куда больший срок, чем остался до конца сезона.

Посиделки вышли неожиданно мирными, видимо, пока Фелина сторонилась встреч, женщины всласть истрепали ей шкурку и сейчас были готовы завидовать молча. Вот ведь, жабы, у половины не только мужья, но и дети, а все не бросят девичьи фантазии.

Фелина спокойно рассказала о Ранмару все, что точно не могло дать им полезную информацию, выдумала новости об успехах Джайна, поддержала общие надежды, что он не будет ни в чем себе отказывать и потратит на себя хоть часть прибыли. С уже большим интересом присоединилась к придумыванию свадебного наряда для Иланы Дермотт, даже пообещала принять в подготовке вечера посильное участие. И совсем легко стало, когда Милена попросила несколько рецептов, а то урожай настолько велик, что у нее скоро будут батареи и батальоны компотов. Не то, чтобы Фелине очень нравилось разговаривать о тонкостях готовки, но зато язык говорил привычные вещи, пальцы писали примерные раскладки, а думать она могла о чем угодно. Чтобы улыбка на лице не казалась натянутой, думала Фелина о хорошем.

И сама не заметила, как уже стемнело. За Ранмару она не беспокоилась, сколько бы она не называла его мальчиком, он был взрослым и самостоятельным, но так долго она дома не отсутствовала давно. К счастью, женщины уже сами начали расходиться, поводов искать не пришлось, Фелина даже проводила домой Алису, чтобы избавиться от такого же эскорта к своему дому.

Вечером Инаир все еще был совсем тихим, а в воздухе пахло ягодами. Даже вывески не изменились: как только город основали, магазины открылись самые необходимые, и с тех пор в них только пополнялся ассортимент. Ну и вместо дизельных газонокосилок с огромным мотором за стеклом сверкало нечто плоское, хромированное и на солнечных батареях.

Магазины одежды Фелина специально проигнорировала, даже если у нее нашлись бы лишние кредит-два, лучше их отложить, а очаровывать все равно некого. Ранмару на нее не смотрит, да и так видел уже в розовом фартуке и красной косынке на рыжих волосах, какой косметикой перебьешь такие впечатления?

Свет на веранде Фелина включила, а в доме не стала, все равно сразу собиралась наверх, поэтому бесшумную тень не заметила и взвизгнула, когда ее подхватили чьи-то руки.

— Это я, — Ранмару говорил торопливо, с каждым даже не словом, звуком, отодвигаясь в темноту, подальше от окон. — Простите, я вас напугал.

— Просто неожиданно, — Фелина все-таки попробовала нашарить выключатель, но он был ближе к двери, где стоял Ранмару, а тот включать ничего явно не собирался. — Вы уходите?

— Да, прогуляюсь. Вернусь, скорее всего, после полуночи. Вы не ждите.

— Хорошо. Там прохладно, не замерзайте.

Она услышала тихое хмыканье и полностью с ним согласилась. Ну да, еще бы шарфик принесла несмышленышу. Потребность заботиться, наверное, не выбивалась ничем, а без подходящего объекта приобретала совсем пугающие размеры.

— Не замерзну, — все-таки ответил он, все так же беззвучно выскользнув на улицу.

Фелина постояла посреди коридора, подумала и посмотрела на часы. После полуночи. Интересно, если что-то случится, что для нее будет лучшим алиби, крепкий сон или вышивка при свете ночника? И не заигралась ли она, покрывая откровенно незаконную деятельность только потому, что Ранмару пока не сделал ей ничего плохого?

Да, она сама понимала, насколько противоречивы все ее мысли, которые касались постояльца, но выбрать единственную верную не получалось. Разум и одиночество советовали совершенно разные вещи.

Прошлой ночью и днем, пока Фелины не было, Ранмару несколько раз выбирался из дома. На полчаса-час подряд, но все, что было нужно, сделать успел. Матрица личины вмещала не один образ, узнать его были не должны. Тем более, в городе он старался и не показываться. А вот с самой Фелиной получилось отчаянно забавно. Если все актуальные его маски объединяла общая невзрачность, в полутьме и не отличить, то настоящая физиономия была просто другой. Даже без эстетической вкусовщины.

Фелина жила почти на окраине, поэтому Ранмару и предпочел ее дом отелю. Накануне пришлось поиграть в конокрада, а прятать лошадь намного проще за пределами города. Как и выпускать.

Ранмару зажал морду радостно заржавшей кобыле и начал гладить по носу, шепча какие-то глупости. Определенно, все существа в галактике одинаковы и ведутся на одни и те же приемы, ходят ли они по земле неким количеством ног или оттаптывают ноги ему. Копытом.

— Все, поехали, — шепнул он, легонько пнув лошадь каблуком.

Дорога, по прикидкам, должна была занять часа три. Может быть, чуть больше, потому что двадцать минут Ранмару потратил на выяснение набора скоростей у кобылы. Сенсоров или хотя бы рычага переключения не хватало отчаянно. Но животные почему-то относились к нему хорошо, пусть и общался он с ними нечасто, поэтому, в итоге, он разобрался.

Высмотренный в прошлый визит скальный выступ оказался на месте и никем не занят. Ранмару примотал покрепче поводья к веткам сухого дерева, покопался в связке браслетов, обвивавших запястье, и подмигнул уже что-то жующей кобыле.

Алмазную долину окружало не только стандартное поле, но и банальный до изумления забор. Местами пластиковый, где-то каменный и деревянный. Старатели не пожалели ни сил ни времени, чтобы снизить риск. И Ранмару был с ними согласен. Выглядит наивно, а перепрыгнуть через ограду еще надо суметь.

Локальный пробой поля ему удался легко, сигнализация даже не моргнула. Сканер на потеплевшем браслете указал участок забора, не оборудованный камерами. Ранмару прикинул высоту. Два с половиной метра, пойдет. Перед камерами летать было бы глупо, но здесь были только датчики движения и биомассы.

Ранмару повозился с настройкой биоблокиратора. Выглядел прибор несерьезно, крошечный кристалл и микроусилитель. Но если в любом другом устройстве камни были декорацией, то биоблокиратор без кристалла не работал. Ранмару мысленно поблагодарил неизвестного ему первооткрывателя и, подпрыгнув, подтянулся.

Приземление вышло не слишком удачным. Чтобы не загреметь на кучу листового железа, он затянул прыжок, но, из-за слабого начального усилия, сгруппироваться не успел. Еще неделя в личине и он отжаться больше сотни раз не сможет?

Вспыхнувшее раздражение Ранмару загнал поглубже, поднялся, отряхнул плечи и осмотрелся. Густые заросли кустарника и треугольник небольших лунок за ним. Он подобрался ближе и опустил в одну из выемок руку. Сухо. Теперь понятно, почему нет камер: заброшенная территория. Когда-то здесь было крошечное месторождение желтых алмазов. А тот ручей, скорее всего, приносил фиолетовые, только вряд ли крупные.

Насколько он успел узнать, патрули приглядывали за выработанными участками вполглаза. Ни один старатель не тронется с места, пока есть возможность выжать из недр хоть обломок самого низкокачественного камня. Если отсюда ушли, значит, вода в ручье уже пригодна для питья. Так что, теперь сориентироваться на местности и сообразить, в какую сторону он хочет.

На сегодня он наметил крупный участок. Два ручья, неглубокая копь и холм. Создавать ситуации, опасные для жизни работников, в его планы не входило. По крайней мере, пока. Поэтому, обойдется мелким вредительством. Если повезет, раза за три управится.

Горящие костры и свет в палатках он обходил по широкой дуге, стараясь только не провалиться никуда и не нарваться на сторожевого пса. Кажется, получалось. Забавно. И беспечными их не назовешь. Слишком быстро привыкли, что старателей уважают и боятся узаконенной властями расправы?

При звуке шагов Ранмару рухнул плашмя, вляпавшись рукой в грязь. Патруль. Биоблокиратор еще ни разу не давал сбоя, но Ранмару косился на тусклые грани возле кисти все время, пока старатели не пропали из зоны слышимости.

Грязь оказалась "волшебной", Ранмару едва удержался, чтобы, шутки ради, не покопаться в ямке. Такая нажива была ему абсолютно ненужной, но любопытство разбирало: как это, почти обычная грязь, а иногда в ней попадаются бесценные минералы?

Рассчитал он правильно, чем дальше от центра долины, тем тише и безлюднее становилось. Даже не потому, что участки были скромнее. Их застолбили еще первопоселенцы, сейчас уже люди солидные, ночующие в коттеджах на противоположной стороне. Рудники охраняют наемники, а за гулянки им не платят.

Однако возле холма Ранмару никого не обнаружил. Он увеличил радиус сканирования и, пригнувшись, притаился за большой бочкой для дождевой воды. Шестеро?! Быть такого не может. Он осторожно обежал участок по периметру, держась подальше от рассеянных прожекторов соседа с востока. Так, двое есть. Не связаны, но без сознания.

Приборы услужливо подсказали, что били вручную, но с твердым знанием дела. Кстати, били как раз охрану. Ранмару не стал долго любоваться, сложил тела, как были, и ползком, отплевываясь от осоки, подобрался к проему шахты.

Четверо, все правильно. И занимаются как раз тем, для чего сюда явился сам Ранмару. Приятно, конечно, встретить единомышленников, но делать с ними что? Кроме того, чтобы учесть их наличие и предложить боссу не нарываться, а подкорректировать текущие процессы.

На движение Ранмару среагировал, но позже, чем нужно. Датчики молчали, а тело подвело. Он успел выбить пистолет и отлетел с ним, шипя от удара в пах. Оружие выпало, он не искал. Только вытащил короткий нож из-за пояса. Антиквариат, носил для прикола. Но острый, сгодится.

После ухода Ранмару, Фелина налила себе ванну и долго нежилась в пушистой пене. Чашка чая на стуле рядом, старенький планшет с открытой книжкой, красота. И почему она так редко позволяет себе маленькие радости, даже сейчас, когда некому ворваться в неподходящий момент и потребовать к себе внимания? Разного, от выполнения супружеского долга до требования срочно начистить парадные сапоги.

Фелина долго пыталась разобраться, что происходит. Зачем она Джайну, если он настолько ее не любит, а служанку можно было найти себе намного легче, без полугодового ухаживания. Конечно, она хорошо готовит и не любит, когда в доме неуютно из-за беспорядка, но и таких полгорода, только руки протяни, посыплются, как яблоки. Думала долго, не один год, только потом сообразила, что любит. Как умеет любить, как любит свою машину, рудник, те же сапоги парадные. Как качественную, добротно сделанную вещь, которая приносит пользу, хорошо работает и доставляет ему удовольствие внешним видом.

У Джайна Дарка все должно быть даже не лучшим, не то это определение. Фелина вздохнула и открыла кран, подлить горячей воды. У Джайна Дарка должно быть то, что он сам считает лучшим. И почему-то именно такой ему показалась семнадцатилетняя тогда Фелина. Действительно хорошая девочка, стройная, глаза большие, синие, внешность позволяет даже губы красить только на вечеринки, из правильной семьи, и можно показать, какой ты сильный и заботливый. И самому стать еще лучше по своим представлениям в своих же глазах. Или увидеть отражение своей замечательности в глазах окружающих. И в ее, Фелины, глазах, она ведь верила, что он ее не обманывает. Не понимала только, что это и не обман, это совсем другой мир, приспособленный только для Джайна, обустроенный только для него.

Ее отец не дожил до того дня, когда Джайн узнал, специально в столицу ездил, что бесплоден. Такое известие в гармонию внутреннего "я" не вписалось, пришлось выворачиваться, и виноватой оказалась Фелина. Она сначала спрашивала, в чем, как тут можно вообще кого-то винить, кроме природы? Спрашивала, пока не поняла, что нет у Джайна ответа, не может быть, он и в ярость такую впадает именно потому, что не может ответить. Даже соврать не может, не изворачиваются мозги так, чтобы придумать подходящую ложь.

Ее Фелина сама потом придумала, когда читала новости. На одной из центральных планет активизировались последователи Церкви Изначальной, силой тащили людей в храмы, сжигали на кострах ведьм. Ведьма — это женщина, обвиненная в колдовстве. Что такое колдовство, тоже пришлось читать отдельно. Фелина потом смеялась истерически, надеялась, что Джайну не захочется в этом всем копаться. Иначе он с удовольствием скажет, что она его околдовала.

А она, если бы могла, наколдовала бы как раз обратное, чтобы был у них ребеночек. От Джайна можно рожать, он здоровый, на семерых здоровья хватит, а характер его — так она бы ребенка любила и воспитывала. И в обиду отцу не давала. Да он мог и не обижать свое-то дитя. Наоборот, гордился бы званием отца.

Вода и тяжкие мысли прогнали и усталость и сон. Чашка и планшет переехали за ней в спальню. Чай она выпила, а с планшетом залезла под одеяло. На свою половину, даже во сне Фелина не перекатывалась на вторую. Ничем оно не грозило, но себя не обманешь, если ты не Джайн, не хотело ее подсознание даже так рядом с ним находиться.

Только сейчас самообман не работал. Она может накопить денег, но куда она поедет, чтобы Джайн ее там не нашел? Улететь с планеты можно, но это совсем уж какая-то авантюра, в духе больше того же Ранмару, которого все еще где-то носит, а скоро и светать начнет, лето же.

Если она будет выбирать мир, не имея достаточно денег, то может попасть во что-нибудь и похуже Джайна. У нее было образование, муж не помешал его получить, но опыта почти не было. Говорят, это не всегда помеха, если обращаться в государственные миграционные центры. Там выявляют твои способности, а не где ты уже успел что-то сделать, но Фелина настолько разучилась верить, что сама от себя порой уставала. Отказывал ее предохранитель только вон, с Ранмару, но тут столько смягчающих факторов. И она столько раз уже их мысленно перечисляла, чтобы окончательно себя убедить, что не рехнулась. Да и она не ему рассказывает о том, что видит в нем только хорошее и придумывает для него только хорошее, а пока ее мысли остаются с ней, они и ей никак не повредят и Ранмару не обяжут... быть хорошим.

Ох-х, опять она об одном и том же. Вот стоит от плиты отойти, почувствовать себя человеком, а не домашней хозяйкой, как не прогнать мысли о муже и о том, чем с ним ей может помочь этот мальчик. Но если уж он хороший, то и она должна быть с ним такой, а не использовать в своих целях, когда ей и заплатить даже нечем, не его же деньгами? Или еще телом можно, у женщины эта валюта всегда при себе, но тут лучше с Джайном.

Она так и не сообщила шерифу о том, что узнала, и чем, пусть по глупости, угрожала мужу. Ни словечком не обмолвилась, Джайн не может этого не знать, так что и нет причин ее ненавидеть, можно простить, а она примет это прощение... наверное. Не довели ее еще до крайности, за которой лучше даже смерть, чем такая жизнь. Это она трусиха такая или запас прочности в ней высокий? Второе лестно, еще бы не лестно, а верится больше не во второе.

За дверью, на лестнице послышались шаги, тяжелые, словно рваные. И дверь в гостевую комнату не ударилась о косяк, но закрылась со звуком. Вернулся. Позже, чем обещал, но после полуночи — это понятие растяжимое. Интересно, утром опять не появится, или ему все-таки полегчало достаточно?

Фелина попыталась придумать какое-нибудь лекарство, чтобы и помогло и не требовало выяснения, что же с Ранмару приключилось. Ничего, кроме стандартных успокаивающих трав на ум не пришло. Он съел кучу обезболивающего и стимуляторов, но причин для их приема могла быть куча, причем, взаимоисключающая куча.

Тут до нее дошло, что шаги она услышала, едва не первый раз за время, пока он тут жил. Можно решить, что просто предупреждал о своем возвращении, но до сих пор он это нужным не считал.

Фелина быстро поднялась, натянула халат и, завязывая пояс, выскочила в коридор. Дверь в его комнату была приоткрыта, свет пробивался тусклый, значит, только лампа включена. Она остановилась, кусая кончик пояска. Войти не войти, обещала не беспокоить, но и дверь не закрыта и точно случилось что-то. И не убедишь себя, что не ее это дело, как не ее, когда она хозяйка дома, значит, отвечает за всех, кто находится под его крышей? И что он ей сделает? Убьет, уедет, орать будет? Да пусть, у нее и так совесть неспокойна из-за страха перед мужем, еще и это на себя вешать.

Фелина решительно шагнула, открыла дверь шире и вошла. Ранмару сидел на полу в одних трусах, пытаясь оттереть что-то с кожи. Потом дошло, что именно: кровь. Фелина ахнула, бросилась к нему, присела на корточки, схватила чистую салфетку, флакон с обеззараживающей жидкостью. Он было дернулся остановить, но потом как-то обреченно фыркнул и отвел руку, позволяя.

Когда кровь удалось остановить и смыть, Фелина осмотрела рану и стиснула зубы, давя крик. Длинная, резаная, глубже всего на боку, почти на животе, тянется вниз через бедро. И резкий росчерк внизу, словно неудачно вырвали нож, вбок, рассекая мышцы.

— У вас есть что-нибудь... под бинт?

Ранмару заговорил впервые, до этого молча терпел ее действия, поэтому и в лицо ему Фелина посмотрела за сегодня первый раз. И узнала лишь по улыбке, кривой, едко-ироничной. Только на этом лице она не казалась чуждой.

Силы в противнике было больше, чем умения. Ранмару увернулся от двух атак, и опустил его на землю как раз, когда из шахты на шум вылезли остальные. Старатели, кряжистые, каждый в два раза шире Ранмару. У одного лом, у двоих — футовые ножи.

Спасло то, что они не умели убивать. Хотели, но этого мало. Вчетвером на одного не так и просто. Одного Ранмару зарезал его же ножом. Сбил второго с ног обмякшим телом. Раздавил каблуком кадык. А от третьего не ушел. Отклонился, насколько смог, закусил губу и подался вперед. Рана длиннее, зато мужик не ожидал. Секунды растерянности Ранмару хватило.

Развернулся к четвертому и увидел только мелькнувшую за оградой спину. Пять секунд, чтобы добить, Ранмару потратил. Забрал нож, которым его ранили, и рванулся следом. Ткань стягивалась, блокируя рану, не давая крови вытекать. Пара капель могла остаться на песке, но впитаются, на анализ не хватит. Только бежать было нелегко. Ранмару прибавил ходу, чтобы успеть до того, как сам упадет.

Под ноги лезли корни, словно вылезшие для этого из земли. Ранмару на ходу включил личину, первый в списке облик. Им на Аргисе он не пользовался. Сейчас нет времени искать участок без камер. А беглец и не пытался. Ранмару, задыхаясь, выбежал к воротам, когда тот их открывал. По зеленоватому свечению Ранмару опознал искажающее поле и почти прыгнул вперед, чтобы успеть, пока оно не рассеется. Упал, проехался на животе, но сумел подняться.

Как раз, чтобы увидеть, как над скалой взвилась машина. Наемная, с логотипом на борту. Их скорости Ранмару знал, поэтому бросился за лошадью. Выдрал из ее зубов сухой веник и врубил самую высокую передачу. Кобыла его не сбросила, послушно почти полетев вперед.

Наверное, мужчина его не видел. Не знал о лошади, не оглядывался назад. И скорость была вполне разрешенной, но для пешего Ранмару ее бы хватило. А так...

Ранмару высвободил ноги из стремян, поднялся на колени, удерживая поводья одной рукой. Почти под машиной встал в полный рост и прыгнул. На пределе сил, чтобы и зацепиться за полозья и закинуть себя в кабину. Одним рывком. Упал на водителя, вырубил его, кое-как посадил машину в зарослях и, кажется, отрубился.

Очнулся от вопросительного ржания. Вокруг машины бродила его коричневая лошадь и вытягивала шею, пытаясь ткнуть носом "хозяина". Ранмару спихнул старателя в ноги, выпрямился и посмотрел на часы. Прошло минут десять, не больше. Но надо же так облажаться. И на руднике и сейчас.

Его древние предки, кажется, кончали жизнь самоубийством, чтобы избежать позора. В нем было слишком мало их крови, чтобы последовать традиции, но исподволь хотелось. Не суицида, прибить кретина, который умудрился совершить столько ошибок.

Вздернул за воротник старателя, несколько раз врезал ему по морде, нашарил под пультом аптечку, прижал капсулу к шее. Две, и ему и себе.

— Кто тебя послал? — спросил он, когда мужик первый раз посмотрел осмысленно.

— Ты кто? Зачем тебе?

— Кто тебя послал? — это было все, на что Ранмару хватало, но знать старателю это необязательно.

— Дарк, — признался тот, отводя взгляд. Да, с окровавленным ножом в каждой руке Ранмару, наверняка, смотрелся убедительно. И информация концерта стоила.

— Как давно он этим занимается?

— Да всегда он этим занимался! Сейчас меньше, сейчас только с теми, кто иначе не понимает!

Мужика прорвало. Ранмару молча слушал, оттирая свой клинок от чужой крови о спинку сидения. Когда тот выдохся, Ранмару прикинул, есть ли у него вопросы, и коротко ударил старателя под ребро. Лошадь укоризненно заржала, но Ранмару только ее тонкой души не хватало для счастья.

Машину взяли у Бопкинса, что интересного рассказывала о нем Фелина? Да. Ранмару вылез, достал из багажника канистру с топливом. Варварство, конечно. Но так придется повозиться с идентификацией.

Да, кобыла. Ранмару отвел ее подальше, привязал поближе к сочной траве и вернулся. В аптечке нашелся жидкий бинт. Ранмару расстегнул рубашку, размазал его, где достал, обтер руки влажной салфеткой, сунул ее в карман. Власти вряд ли станут копаться в угольках, а Дарк может. Хорошо бы еще бедро осмотреть, но потом. Дома у него даже две аптечки. В них есть все, кроме обезболивающего. И зачем он об этом вспомнил?

Взрыв он увидел с расстояния мили в полторы и порадовался, что хватило ума его отсрочить. Бегать наперегонки с пламенем еще не хватало. Лошадь согласилась с его мыслями, прянув в сторону и всхрапнув. Ранмару ее даже не обругал. Главное, пусть довезет его до города. Там он ее выпустит, если не совсем дура, родные конюшни найдет. Или просто к людям прибьется, отведут.

Голова болела все сильнее, но пока Ранмару отключать личину боялся. Чтобы отвлечься, попробовал подумать над рассказом последней своей жертвы. В совпадения он не верил, не в такие. Чтобы познакомиться с женой и сразу нарваться на авантюру ее мужа. Значит, как-то это связано. В причастности к делам Дарка он Фелину не подозревал, но был убежден, что она в курсе. И, скорее всего, не в восторге. Поэтому Дарк и не возвращается домой. Поэтому у Фелины нет денег и она вынуждена сдавать комнату. В Инаире так не принято, потому, других вариантов у Ранмару и не было.

И что теперь делать? Не с ситуацией, ее он опишет подробнее и отправит МакГрафту, пусть тот решает, как ему выгоднее. Договариваться с Дарком, устранять Дарка, как хочет. Главное, что в вылазках Ранмару смысла больше нет. Сегодняшней хватит на год вперед.

Все-таки кретин. Как он умудрился не понять, что творится на рудниках? Он же слышал жалобы, он потому и решил разворотить забой, чтобы алмазы выцвели на солнце. Почему не понял? Боялся своей пристрастности в отношении Дарка из-за Фелины? Да, вот именно с Фелиной что делать?

Болезненная мешанина мыслей давила на виски. Ранмару уткнулся лбом во влажную от пота гриву и попросил разрешения ехать так. Все равно уже недалеко. Лошадь разрешила, даже сменила стиль бега. Ранмару не знал, как это называется, но трясти стало намного меньше. Надо было раньше ее попросить. Космос, даже возвращать жалко, такая умная скотинка.

Но пришлось. Как и пережить сеанс прощания с попыткой вылизать ему лицо. И не реагировать на жалобный зов за спиной. Не перебудила бы полгорода. Здесь и так рано встают, сейчас сон может быть уже некрепким. В том числе и у его хозяйки.

— А-а, а какое лицо настоящее? — Фелина понимала, что снова говорит глупости, но сказать умное не могла, ничего не придумалось.

— Вот уж философский вопрос,— улыбка превратилась почти в гримасу, Ранмару провел рукой по животу и скептически осмотрел красные пятна.

Фелина тут же встряхнулась. И так ясно, что маскировка, а она всегда для того, чтобы не узнали, остальное можно выяснить потом.

— Простите, я сейчас вернусь, — она метнулась к выходу и остановилась, услышав оклик:

— Если не сложно, в сумке, сшиватель. Дайте.

— Сначала нужно продезинфицировать нормально. Подождите минуту. Буквально минуту.

Набор для первой помощи она собирала сама, старательно, чтобы предугадать все, что только было возможно. Коробка получилась объемной, зато там был и этот самый сшиватель. Может, другая модель, она посмотрит, какой лучше. И в минуту она уложилась, все, без чего нельзя уходить при пожаре или другом катаклизме, у нее хранилось в спальне.

В ее отсутствие Ранмару не двинулся с места. Кровь снова выступила, тонкая струйка уже стекала по ноге на паркет. Фелина достала спрей и неуверенно покосилась на Ранмару. Оружие не пощадило не только тело, но и белье, однако... Ранмару уловил заминку, поднял глаза и усмехнулся.

— Можно не снимать, просто сдвинуть. Или как вам удобнее?

— Сдвинуть, — часто закивала Фелина, сглатывая. Замужняя женщина, раненый мальчик, а в голове какая-то полнейшая ерунда.

Она сосредоточенно обработала спреем рану и кожу вокруг, вколола сразу три обезболивающие капсулы и достала оба сшивателя. Пока лекарство начинало действовать, сравнивала приборы. Остановилась на его, не из-за модели, им уже явно пользовались, значит, испытанный, а свой она даже не распаковывала.

— Еще болит?

— Потом разберусь. Умеете пользоваться?

— Да, я закончила курсы медсестер. На Аргисе когда-то было шумно, боялась, что пригодятся.

— Боялись? — он внимательно наблюдал за ее действиями, поэтому Фелина старалась не отвлекаться.

— Еще бы. Если нужна медсестра, значит, кому-то плохо. Если нужна свежеобученная медсестра, значит, плохо многим, а куда это годится?

— Логично, — он опять смеется, что с ним поделаешь? Даже истекая кровью, смеется. — Тогда простите, что вынудил вас применить знания на практике.

— Я совсем не это имела в виду! — Фелина даже выключила прибор, вскинула голову, чтобы взглядом убедить, и тут же поняла, что опять попалась. А ведь только что думала, смеется, издевается. Нет, ну кому тут двадцать лет?

— Я знаю, — а вот такой улыбки у него она еще не видела. Поэтому тут же снова вернулась к ране, аккуратно прихватывая края, сращивая поврежденный эпидермис. Миллиметр за миллиметром. Хорошо, что рана чистая, и кости не задело.

Работа была долгой, Ранмару ее больше не отвлекал, но Фелина подозревала, что анестезия действует куда хуже, чем он показывает. А добавить боялась, кто знает, какая будет реакция? Но почему гонор всегда мешает мужчинам честно сказать, что больно, дай еще таблетку? Об этом она спросила, когда сделала последний "стежок" и начала накладывать гель.

— Гонор? — Ранмару, казалось, искренне удивился. — Никогда об этом не думал. Меня учили игнорировать боль. Мне... было бы сложно без этого умения. Конечно, я не спецагент, чтобы терпеть ее неделями, но пока это еще в моих силах. По-другому я не умею.

— Вот так задашь простой вопрос, а получишь какой-то совершенно невероятный ответ, — Фелина сумела улыбнуться и размазать бинт ровно. Его мало будет, надо закрепить повязку надежнее, а то станет во сне вертеться, собьет. Или он не станет? После таких признаний Фелина в это могла поверить, как и в сами признания.

— Я вас все-таки чем-то обидел? Простите, когда я болен, не всегда правильно реагирую.

— Чем вы меня могли обидеть? Непривычно, почти дико, слышать от человека, что он привык к боли, причем, привыкал к ней специально. Можете пересесть на кровать? Надо бинт зафиксировать.

— Не на полу же я буду спать, — он, довольно легко с виду, поднялся, осторожно сел на покрывало, на самый край. Фелина быстро приклеила полоски крепежа, осмотрела результат своего труда и кивнула.

— Спасибо, — он улыбался немного пьяно, только голова кружилась у Фелины.

Она сжала губы, чтобы он ничего не заметил, потуже завязала ослабший пояс халата и оглядела комнату, думая, что еще нужно сделать.

— У вас есть пижама или домашние брюки?

— Да, в ящике. Я надену потом, еще раз спасибо. Идите спать, уже очень поздно.

— Уже очень рано, — возразила она. Вроде бы они, что-то среднее между пижамой и полуспортивными штанами, как раз пойдет. И вот эта майка, пусть повязку защищает хоть один слой ткани. — И спать нужно вам. Скажите все же, вам нужно обезболивающее?

— Конечно, — он взял у нее одежду, и, пока он переодевался, Фелина вынимала из коробки все имеющиеся варианты лекарства.

Сейчас он залезет под одеяло, постарается расслабиться, а у нее закончатся дела, за которыми она могла прятаться от неожиданного превращения. Она старалась не смотреть, но не разглядеть не могла, причем, все считай, спасибо, трусы не стал снимать. И теперь ее уже не удивляла непоказная уверенность, скорее, удивило бы, не будь ее. И самоуверенность не удивляла, избаловали, наверняка, парня до полного безобразия. Как... как Джайна в свое время. Она с отчаянием оглянулась.

Ранмару улегся на спину, натянул до груди одеяло и согнул в колене здоровую ногу. Глаза были полуприкрыты, но Фелина чувствовала взгляд. Что он думает о ней сейчас? Вообще, что он о ней думает? А, что бы ни думал, он ранен и нуждается в заботе, на самом деле нуждается, не из-за ее, Фелины, дурацких привычек.

Она протянула на раскрытых ладонях запас трубочек с лекарством. Ранмару посмотрел недоуменно, забрал все, вытряхнул пару таблеток того, что посильнее, и запил из бутылки с соком.

— Почему вы не сообщили шерифу? — спросил он, когда Фелина уселась в кресло рядом с кроватью... теперь рядом с кроватью. — С самого начала.

— Потому что вы не причинили мне зла. И моим знакомым тоже. Никому. Если причините, но я останусь жива, тогда постараюсь сообщить, разумеется.

— А если вы ошибаетесь? И все же причинил? Не целенаправленно, но так получилось.

— Вас ранили на рудниках? Вы видели Джайна?

— Нет, не видел. Его лично — нет.

— Его людей? И даже узнали, что они именно его люди? Ранмару, что вы сделали? Если начали, то говорите.

Фелина подалась вперед, сцепив руки на груди. Ради добычи, ради выгоды Джайн был способен на все. Если Ранмару перешел ему дорогу, то никакая способность терпеть боль его не спасет.

— Вы знаете, как ваш муж разоряет конкурентов, не так ли?

Вот что. Он увидел и понял. Или... как узнал? Хотя, совсем у нее мозги не работают, такое ранение, наверняка оно и было оплатой этих сведений, да? Только зачем они Ранмару? Ему нужен Джайн или ему нужны рудники?

Фелина молчала слишком долго, чтобы в итоге сказать нет. Ранмару терпеливо ждал, уже привычно изучая потолок. Боль утихала, за что он был Фелине благодарен. Как и за то, что не устроила допрос с пристрастием из-за ставшей попригляднее физиономии. Но сейчас она почему не уходит? Он бы не задержал, хотя ему и нужно с ней поговорить.

— Что вы намерены делать?

— В смысле? С вашим мужем? Понятия не имею, как раз хочу определиться. Сам по себе он мне не нужен, ни живым ни мертвым. Но он ваш муж.

— Это важно?

Ранмару провел пальцами по стыку бинта и кожи, вспомнил разворованные яблоки за окном и улыбнулся:

— Да.

— И вы так уверены, что сможете что-то ему противопоставить?

— Фелина, в масштабах Аргиса он может быть сколь угодно опасен. Но есть другие критерии, по которым он никто. Простите за прямоту. Но получилось так, что именно он ваш муж, а вы его жена. И я не знаю, насколько сегодня засветился. Мог сильно, могли не опознать. При любом раскладе, среди чужаков, которых разумно проверить, буду и я. Свой первый визит я не скрывал. Поэтому я хотел бы знать, как моя авантюра может отразиться на вас.

— Я... догадалась, как действует Джайн. Не так давно, перед началом сезона. Что-то услышала, что-то вспомнила и додумала, но я знаю. Думаю, Джайну не придет в голову, что я могла нанять кого-то вредить ему. Он не считает меня настолько изобретательной и мстительной.

— А вы такая? — Ранмару пытался не поддевать ее, но получалось плохо. Повышенная температура, тонкие пальцы на его теле, какие тут мысли об усыновлении? Еще и вырез ее ночной сорочки под халатом. Он не унизит ее даже взглядом, но не позволить себе хотя бы зрелище ее загорающихся от возмущения глаз не мог.

— Он правильно считает, — она оказалась умнее. Или тема была слишком больная. — Да и зачем бы мне было резать вола, приносящего доход? После смерти Джайна рудники отойдут Комитету, а не мне.

Отомстить опостылевшему супругу можно не только устранив его физически, но если желанным стал именно такой способ...

— Вряд ли меня в чем-то заподозрят, Ранмару. Но вот вам не опасно ли здесь оставаться?

— Я дождусь утренних новостей, тогда решу. Может получиться, что как раз отъездом я и вызову подозрения.

— Хорошо, тогда попробуйте заснуть, — она зарылась поглубже в кресло, подогнув ноги.

Ранмару озадаченно помолчал, потом спросил:

— Вам неинтересно, зачем я прилетел на Аргис?

— Интересно, но вы же не расскажете всю правду, а общие цели и так уже можно понять. Иначе бы вы не столкнулись с парнями Джайна.

— Тогда почему вы не идете к себе?

Теперь снова была ее очередь удивленно отмалчиваться.

— Потому что вы ранены, вам может что-то понадобиться и вам не хватит здравого смысла не пытаться справиться самому.

Ранмару рассмеялся:

— Аргументы неопровержимые, но не чрезмерна ли жертва?

— Не вижу даже намека на нее. Разве вы считали жертвой, когда ваша мама сидела рядом с вами, если вы болели?

— Не считал... бы.

— У вас не было матери? — а вот теперь, похоже, уже она захочет его усыновить.

— Была, раз я появился на свет. Но рос я в приюте.

— Это ужасно.

Она умудрилась сказать это так, словно сочувствовала не ему нынешнему, а ребенку, которым он был. Всем детям, которые вынуждены расти без родителей. А еще с такой тоской, что он невольно задумался, почему нет детей у нее.

— Там было не так плохо, — он неловко дернул плечом. — Нас не обижали. По выходным мы удирали в город, на набережную, рвали фрукты в городском саду. К зиме одна из воспитательниц всегда вязала нам варежки, каждому личную пару. Мне, почему-то, всегда синие, со звездами. Нет, знаете, не могу сказать, чтобы я по-настоящему страдал без родителей. Да и... какая связь между родительской любовью и моим нынешним состоянием?

— Никакой, — признала она, выбираясь из кресла и присаживаясь на свободный угол матраса. — Просто хотела привести вам пример само собой разумеющейся заботы.

— И почему она для вас столь самоценна?

Голова была совсем горячей. Ранмару ощупью пошарил по тумбочке, вытащил из трубочки еще две таблетки и проглотил. Потом прижал ко лбу полупустую бутылку. Комнатная, но почти прохладная, хорошо.

Фелина подвинулась ближе, заменила бутылку своей ладонью. Неожиданно холодной, почти ледяной. Почему она нервничает?

— Потому что вы первый человек за всю мою жизнь, для кого я важнее Джайна. Пусть и потому, что с ним вы незнакомы, нездешний, и вообще, мой муж ваш потенциальный враг.

— Забавно, — только и сумел выдавить Ранмару.

— Да, — согласилась она, невесело улыбаясь. — Я еще поэтому не хочу знать о вас лишнее. Но вы не берите в голову, я всего лишь устала. А вам необходимо заснуть. Вряд ли вы будете месяц тут отлеживаться, сбежите не сегодня-завтра, стало быть, вам нужны силы.

— Хорошо, — кивнул Ранмару. "Только не убирай ладонь", — мысленно закончил он.

Фелине тоже удалось немного подремать, в кресле, калачиком, но проснулась она в привычное время, как отрезало. Ранмару спал, разметавшись по кровати и спихнув одеяло на пол. Фелина подошла поближе, прислушалась к дыханию, ровное, но никогда не угадаешь, какую хворь вытащит за собой такое ранение. Она протянула руку, чтобы потрогать лоб, и вскрикнула, когда на запястье сцепились его пальцы. Ничего страшнее случиться не успело, Ранмару проснулся, непонимающе уставился на нее, потом все вспомнил и извинился. Да уж, хорошо еще, что ей в голову не пришло поправлять одеяло.

— Я пройдусь до вокзала, — сообщила она, протянув Ранмару попить. — Послушаю, что говорят. Если за это время кто-то сюда явится, то...

— Меня они не застанут, — Ранмару улыбнулся и спустил ноги на пол. — Спасибо вам.

— Вы его уже говорили, считайте, взяла авансом. Будете уезжать, скажете еще раз, если захотите, договорились?

— Хорошо, — он кивнул и оперся на тумбочку, стараясь подняться.

Фелина кусала губы и удерживалась, чтобы не броситься помогать. Она каким-то образом поняла, что и это не демонстрация выносливости, а всего лишь проверка, сумеет ли, хватит ли сил. Хватило, едва-едва, Ранмару выпрямился, покачнувшись, и ухватился за стену для надежности.

— Зря я недоучился, — непонятно усмехнулся он. Лица почти не было видно под прядями, обычно собранными в короткий "хвост", но Фелина догадывалась, что он губу прикусил сильнее, чем она.

— На вас обычно как все заживает? — вырвалось у нее вместо сочувственных заверений, что все пройдет.

— Быстро, — он покосился на нее, — У вас... пока не прижились технологии, продлевающие жизнь?

— В столице, говорят, уже стало популярным, но у нас никто еще не решился. А эти технологии еще и заживляют все быстрее?

— Да, ускоряют регенерацию тканей, — он по стеночке добрался до туалета, остановился возле двери. — А почему никто не решился? Не заоблачно это и дорого. И не так больно.

— Вам все не так больно, а я читала, какой перестройке подвергается организм взрослого человека. Вот здоровье — штука хорошая, а полтораста лет относительной молодости — приятная, не больше.

— Кому как, наверное. Для меня равноценно. Мне... нравится жить.

— Всем нравится, но, наверняка, природа отмерила оптимальный срок. Зачем пытаться ее обмануть? Детей вырастил, помог им найти свой путь, понянчил внуков и можно на покой. А то сколько претендентов на наследство за полтора века скопится, каждому и по половику не достанется.

— У нас с вами полярные взгляды на действительность, — выговорил он, всерьез и не так мало подумав. — Особенно на проблему числа наследников. Вы извините, мне нужно...

— Да-да, это вы простите. Развела диспут. Я часа на два, надеюсь, ничего случиться не успеет.

— Это намек? — фыркнул он.

Все же мальчишка. Ну и пусть, и хорошо, был бы взрослый и умудренный опытом, тяжелее бы переносил неурядицы, и не так мечтал о долгих-долгих годах жизни. Или этот все равно бы мечтал?

Фелина приняла душ, оделась и взяла сумку. Сплетни собирать тоже нужно с умом, чтобы никто не догадался, что они тебе нужны. Перед уходом заглянула к Ранмару. Он исхитрился умыться и теперь трупом, навзничь, лежал на кровати. В одних штанах, так что Фелина увидела, повязка не промокла. Очень неплохо, когда она вернется, если все будет в порядке, то сменит бинты. И накормит его чем-нибудь, кроме лекарств.

Ей совсем не хотелось бросать больного мальчика, но другого выхода она не видела. Сидеть и ждать, пока новости сами до них доберутся, может быть чреватым. Причем, не только для Ранмару, но и для нее самой.

На рыночной площади народу было умеренно, утренний поезд уже ушел, а местные ходили за покупками все больше по выходным. Фелина прошлась по рядам, выбрала разного и посвежее, поздоровалась со всеми знакомыми торговками и выслушала все, что они успели рассказать. Сплетни были сегодняшние, судя по энтузиазму пары старушек, Фелина была чуть ли не первой, кто не убежал, едва заплатив. И это естественно, будний день, у людей куча дел и без словоохотливых бабулек. Ей бы самой не показаться слишком назойливой, или это постоянная настороженность Ранмару заразна?

Уже с сумкой на сгибе локтя, Фелина остановилась возле экрана с рекламой достижений Аргиса. Показывали новые районы Кайт-Рамеры, хвалили, даже сравнивали с Тиланой и Праймом. Фелина критически присмотрелась и пришла к выводу, что сценаристы, конечно, зарвались, но архитекторы точно старались копировать центральные миры. И получалось неплохо, местами ей нравилось даже больше, чем родной Инаир. Особенно сочетание тонких игл высоток и парков с озерами вокруг. Ранмару, наверное, к таким пейзажам привык куда больше, чем к их одно-двухэтажной экзотике? И ему кажется смешным и странным ее патриархальное мышление, да?

Ну что ж, тут ничего не поделаешь. Зато у нее есть, чем его хоть немножко успокоить. Если верить старушкам, а обычно им верить было можно даже больше, чем шерифу, то на приисках случилось что-то мутное и темное, но пока старатели о подробностях не распространяются. Даже больше, владельцы крупнейших месторождений негласно запретили покидать территорию без крайней необходимости. Из этого ведь можно сделать вывод, что преступника пока ищут внутри? Только вот, что будет, если людей Джайна опознали?

Фелина приносила новости каждый день. Обрывки информации, слухи, из которых приходилось выцарапывать сведения, пригодные для отправки боссу. Но эти нехитрые головоломки позволяли справиться со скукой. Организм боролся с повреждениями, но из комнаты Ранмару старался не выходить. А у Фелины была куча дел без полудохлого постояльца.

От МакГрафта приходили противоречивые письма. Наиболее четким указанием на сегодняшний день было "действуй по обстоятельствам". Дней таких уже насчитывалось пять. По два-три письма в день, Ранмару мог начинать коллекцию. Хотя, босса понимал и, отчасти, одобрял. Что посоветуешь, если на рудники сейчас не пробраться, а судить о происходящем приходится по рыночным сплетням? Можно, правда, приказать, но некоторую несостоятельность изначального задания Ранмару до босса уже донес. Босс выводы сделал, за что его Ранмару и ценил.

Но "нерасторопность" старателей постепенно начинала угнетать. Ранмару не верил в поголовную тупость, скорее, внутреннее расследование дало результаты, и вот они не понравились настолько, что обнародовать их не спешат. И тут вопрос, какие результаты? В целом, тела убитых наемников Дарка, двух сбежавших мужчин и сгоревшую машину можно было истолковать в пользу самого Дарка. Парни услышали шум, увидели чужаков, за что героически поплатились. Тогда эта тишина может быть для Ранмару опасна. Если же местные старейшины все поняли правильно, то молчание объяснимо, но чем оно обернется для Фелины? И, опять же, для него, пока он еще не выздоровел полностью?

Через два дня Ранмару не выдержал безделья, наглотался таблеток и пошел гулять по городу. Он, конечно, ничего интересного не узнает, ему просто не расскажут, но хотя бы продемонстрирует свою непричастность к событиям на рудниках. Вдруг существует видеозапись драки, а на раненого меньше местной недели назад он точно похож не был. И вот тут спасибо личине, как ни забавно. А лекарства заодно приглушали и головную боль.

На третьем витке по знакомым улицам Ранмару зашел к Бопкинсу. Контора работала, но оформление витрины было траурным. Оказалось, оплакивали машину, Ранмару даже стало стыдно. Хорошо, лошадь он вернул живой. Впрочем, тут ему стало бы стыдно гораздо раньше. Только ее лучше не навещать. Парадокс, но скотина сейчас — лучший свидетель обвинения.

Пока хозяин в красках расписывал достоинство погибшей и все, что он для нее сделал за время эксплуатации, Ранмару попытался разузнать, кто покойницу арендовал. Для очистки совести, поэтому особо не расстроился. Оказывается, это был чужак. Бопкинс ни до ни после его не видел. Ветвистый заговор или на черном рынке можно купить что угодно? Ранмару почесал щеку и решил, что второе. Технологий, уступавших личине лишь в долговременности, было немало. Да и сама личина, пусть и стоила очень дорого, уже не была секретной разработкой. Опять же, существовал банальный грим.

Но зачем были нужны такие сложности? Ранмару посочувствовал безутешному вдов... Космос, владельцу, пообещал на днях, в компенсацию, выбрать что-нибудь хотя бы на час-полтора и пошел на четвертый круг. Только мыслей от этого не прибавилось, а идти становилось все тяжелее. Он осмотрелся, сообразил, где находится, и, через квартал, направился к дому. Остановился только оправдать прогулку и купил Фелине шаль. Отговорился желанием сделать хозяйке подарок за доброту и невысокую стоимость жилья. Пусть думают, что за подарком он и ходил. Перестраховка, но более чем приятная.

Фелина, разумеется, была на кухне. Что-то усердно терла, почти нырнув головой в раковину. На первое приветствие Ранмару она не ответила, только встала так, чтобы оказаться к входу спиной, а не боком. Ранмару положил сверток на обеденный стол, подошел ближе и поздоровался еще раз. Мягко, негромко, почти с растяжкой.

Свою привычку так подчеркивать понимание неслучайности происходящего он терпеть не мог. И избавиться не мог тоже. Но подействовало. Фелина выключила воду, неловко развернулась, отступила на шаг и почти с вызовом вскинула глаза.

Кровоподтек на нижней губе, такой же на шее, почти за ухом, неловкие движения, словно двигаться больно. Ясно.

— Вы, кажется, хотели, чтобы он умер? — предложил Ранмару, стараясь следить за голосом. Фелина не виновата, что есть вещи, от которых он звереет. Без пафоса и буквально.

Она кинулась, прижимая его к кромке стола, вцепилась в запястья ногтями, почти прорезая кожу. Ранмару остолбенел от изумления и едва не обиды на ее желание защитить мужа, даже вырвался не сразу.

— Это не было насилием, — тихо, с отчаянием, выговорила она, когда Ранмару все же стряхнул ее руки и отошел к окну.

— Правда? И, как я вижу, вы получили удовольствие?

— Это... другое. Ему... ему нравится так. Всегда нравилось. Разве он виноват, что мне нет?

Ранмару отключил личину и прижал пальцы к виску. Голова почти раскалывалась. Особенно, от невозможности однозначного решения.

— Он виноват, что ему плевать на ваше мнение. Вы — что это терпите.

— Да, — Фелина кротко улыбнулась и отвела взгляд. — Но... не знаю, как объяснить и должна ли объяснять... его и моя репутация, имя, его ответственность перед городом, как одного из самых богатых людей, моя, как его жены... Джайну все это важно, но он хочет, чтобы это было и все. Как-то. Как-нибудь.

— И пусть он последняя тварь, но он ваш муж, вы за него в ответе. Как и за меня, потому что я снимаю здесь комнату. И он может вас насиловать, а я — убивать людей, но ваш долг перед местным обществом требует, чтобы этого никто не узнал. Так?

— Нет! Да. С ним — да. С вами — нет.

Фелина скомкала в пальцах фартук, посмотрела на табурет, но садиться не стала.

— Я сама сломала себе жизнь, когда вышла за Джайна. Но я не сразу это поняла. А уходить в никуда, уезжать, побоялась. Поддержки у местных я бы не нашла, они боготворят Джайна. Тогда решила, пусть думают, что все у нас хорошо. Чтобы хоть в их глазах не быть тем, в кого я превратилась. Я давно уже не желаю Джайну добра, у меня не хватило сил винить только себя, да, увы. Но я не хочу, чтобы он умер от вашей руки, Ранмару.

Когда Ранмару ушел, Фелина занялась уборкой. С утра шуметь боялась, чтобы его не разбудить. И чтобы избежать искушения зайти, посидеть рядом, даже если он спит. Она так и не поняла, каким образом он менял внешность, но результат был почти волшебным. Он пока молод, чтобы она окончательно сошла с ума, но лет через пять-шесть мужчина будет восхитительный.

За входной дверью завозились, Фелина подумала, что вернулся Ранмару, и бросилась открывать. И застыла на пороге, выдавливая улыбку. Джайн уронил почти ей на туфли объемистую сумку, обхватил ее за плечи и сильно стиснул, целуя.

— Соску-училась, — пророкотал он на ухо, перешагивая через поклажу. — Вижу, что соскучилась.

— Дж-жайн, я не одна, — пробормотала Фелина, стараясь высвободиться.

— Что, жилец твой? Слышал. И видел, шатается по улицам, хлыщ променадный. И пусть шатается, а я жену сколько не видел. Ты же у меня такая, ни одна шлюха не сравнится.

Фелина пыталась увернуться от его рта, от рук, расстегивающих блузку, говорила, что постоялец может вернуться в любой момент, но Джайн отмахнулся: "отвернется" и с силой укусил ее за губу, засасывая, зализывая, урча от удовольствия. Она запрокинула голову, смаргивая слезы.

— Пойдем в спальню, — попробовала она попросить, когда муж опрокинул ее на стол, задирая повыше юбку.

— А в спальню потом, — Джайн, сильно нажимая, провел ладонями по ее бедрам. — Я тебя здесь хочу. И не морщись, вижу, что сухая, в процессе намокнешь. Радуйся, что тебя хочу, а то готовых много.

Это было хуже всего, Джайн ей не изменял, угрожал, обещал, но измены его уронили бы в своих же глазах. Потому весь его пыл, звериный почти напор доставались Фелине. Мечта любой, сколько жалуются на неверность, а она замерла, стараясь не встречаться взглядом. Больно с тем, кого не хочешь, а уж когда ему это безразлично, то и вовсе ничего и никак. Фелина вцепилась пальцами в край ходуном ходившего стола и просила космическую даль, любой высший разум, который мог там существовать, чтобы не пришел Ранмару.

Лицо обожгло стыдом. Именно обожгло, ощутимо, так, что Фелина даже застонала, возбудив Джайна еще больше. Ранмару. Может, его и представить сейчас? Темные глаза, странную, кривую улыбку, медленную, отстраненную и теплую одновременно. Но нет, нельзя. Она сама себя обрекла, она и будет терпеть, не надо пачкать мальчика, и мыслями не надо.

Джайн в горсть сгребал ее груди, облизывал, причмокивал, бормотал под нос и двигался, так, что Фелине стало казаться, в ней сейчас что-нибудь порвется. Внутри все горело, тонкая кожица натягивалась, при каждом его рывке словно ножом резало. А ему хорошо, видать что-то там есть, ему хватает.

Выступившие было слезы исчезли сами, Фелина смотрела на карниз и кусок окна и старалась больше не думать, а когда Джайн кончил, слезла со стола и начала поправлять одежду. Муж развалился на табурете, вытянул ноги на второй, выгреб печенье из корзинки на подоконнике.

— А теперь доказывай, какая ты у меня хозяйка. Что на плите?

— Ты бы застегнул брюки, — тихо напомнила она, расправляя фартук так, чтобы не было видно оторванной пуговицы.

— А чего ты в дом-то кого попало водишь? Тебе на что денег не хватает? Дом проплачен, огород ломится. Шмоток захотелось новых? — Джайн засмеялся, довольный шуткой.

Ответ ему не был нужен, он сам все понимал, он дураком не был. Дураки не наживают сами состояния, не удерживают их среди своры голодных хищников, не подставляют других так, что и следов не найти. Или было не найти.

Фелина перелила в миску суп, поставила перед Джайном. Он принюхался, довольно кивнул, притянул ее на колени, звонко чмокнул в щеку.

— Все же, молодец я у тебя. Какую жену отхватил. Гордись моим вкусом. Так чего за парень?

— Парень как парень. Хотел на рудники устроиться подмастерьем, но, то ли не взяли, то ли передумал. Я с ним немного разговариваю, он больше в комнате сидит, пишет что-то.

— Раз пишет, то и нечего ему на рудниках делать, — отрезал Джайн. — А то сегодня о себе пишет, а завтра на меня начнет, — он снова захохотал. — Ты чего не спрашиваешь, зачем я приехал?

— А есть, что спрашивать? Это же твой дом.

— Все правильно, но я обещал до конца сезона не показываться. Или предпочла забыть? Предпочла-а, по глазам вижу. Ну, не бойся. Я уже все забыл. Женскую глупость долго помнить — себя не уважать. Только я ненадолго. Дело у меня тут, а вечерним я обратно. То есть, уйду я сейчас. Но ты не говори, что уходил, не позорь мужа. Скажут, не видел бабу столько, а сбежал.

— Хорошо, скажу, что отлеживался ты день, в родной постели.

— И в родной жене, — смеясь и прихлебывая суп, закивал Джайн, — Соображаешь, хвалю. А что о рудниках говорят? Никаких лишних сплетен?

— Да какие-то постоянно есть. То алмаз найдут с голову размером, то проверка приедет, ей его и отдадут, — Фелина позволила себе усмехнуться. — Вы же не любите болтать, что у вас происходит.

— И правильно не любим. У нас там деньги, нечего языками перед всеми подряд трясти. Но, если что интересное, ты звони, номера знаешь. Бывает, изнутри не видно, а снаружи кто растреплет.

— Конечно, Джайн. Чаю тебе налить?

— Нет, не буду. И пойду уже. Супа такого в конце сезона еще наваришь, хорошо получился.

Джайн кинул тарелку в раковину, подхватил Фелину за талию, поднял и поцеловал в подбородок.

— Ну, пока, Фелли. Вечером зайду за сумкой, попрощаемся, как следует. Хотел бы подольше побыть, а не могу. Ты не скучай. То есть, ты скучай, но в меру.

Он улыбнулся почти как десять лет назад, чмокнул в угол рта и испортил все сильным хлопком по ягодицам. Фелина закрыла за ним дверь, затолкала сумку под лестницу, просмотрела содержимое и пошла наверх. К Джайну она не чувствовала ничего, давно уже, совсем ничего, настолько, что в телесной боли не было обиды или злости на него. Жаль, от Ранмару не скроешь, ей даже замазать засосы нечем. Но, может быть, он из недомолвок Джайна что полезное почерпнет. А что ее саму осудит — пусть, всех и всю жизнь обманывать не получится. Хоть под тридцать лет это поняла, может, не поздно окажется.

В короткой исповеди Фелины Ранмару нового не услышал. Только последние слова зацепили.

— Не от моей — это от вашей или без разницы, главное, чтобы не я?

— Чтобы не вы. Не спрашивайте о причинах, я сама их не знаю. Может, вам его убить проще, чем сейчас по лестнице подняться, но не надо. Давайте я вам лучше расскажу, что от него узнала. Совсем чуть-чуть, может, бесполезное, но вы это сами определите, хорошо?

Ранмару кивнул. Молча выслушал, пару раз переспросил, сказал спасибо. Сразу сложно было понять, полезное или нет. Действительно, почти ничего. Дарк боится, что информация просочилась в город. Боится, что узнают, зачем он сюда приехал. Доверяет жене. Или считает ее бессловесной тварью. Хотел бы Ранмару сказать, что безосновательно. Только не ему судить Фелину.

— Если я все же уберу Джайна, что тогда?

— Мне будет не по себе, — смиренно призналась она, не поднимая глаз. — Вам все равно, наверное, но вы... вы поступите как Джайн. Тоже отмахнетесь от моих желаний. А больше ничего, само собой.

— А как от них не отмахиваться, если они — последнее, с чем считаетесь вы сами?! — сорвался Ранмару. — Можно жить иллюзией. Можно бояться перемен. Можно даже спать с тем, кто вызывает отвращение, потому что жизнь и перспективы дороже. Но где вы видите жизнь? Какие тут перспективы? Вы умрете в этой дыре, защищая ваши принципы, от которых вам самой один лишь вред. Вы сами себя слышите? Вы мечтаете, чтобы ваш муж сдох, но не хотите, чтобы я разрушил вашу новую выдумку. Обо мне на сей раз. Фелина, я не знаю, что вы обо мне думаете, каким видите, но я живой. Я думаю и действую независимо от ваших мыслей. И, демоны, я не Дарк. Да, его смерть была бы мне в радость. Теперь — да, — Ранмару развернулся к окну и замолчал. Запал прошел, опалив личное.

— Почему теперь? — вопрос был задан почти шепотом.

— Насилие.

— Вы ненавидите его?

— Я его не прощаю.

— Это разные вещи?

— Для меня очень.

— Жизнь и перспективы, — повторила Фелина, почти по слогам, пробуя на вкус каждый звук. — Как заманчиво звучит.

— И немногое, что чего-то стоит.

— Ну, тут вы неправы. Есть еще семья, близкие люди, отношения между ними.

— Это ваш идеал, ради которого вы потратили зря десять лет жизни.

— Значит, он точно чего-то стоит. Для меня, конечно, а кому еще должен быть ценным мой идеал?

Ранмару усмехнулся. Логично.

— Фелина, вы уверены, что ваши... пожелания мужу не нервное расстройство, помутнение рассудка, что-то еще подобное?

— Пойдемте наверх, — помолчав, попросила она. — И не забудьте ваш пакет.

Ранмару покосился на сверток, через плечо глянул на Фелину, вздохнул и признался:

— Не мой. Это вам.

— Что? — Фелина удивленно оглянулась, словно в поисках иного адресата, потом разорвала упаковку, на свет рассмотрела бежево-голубое плетение нитей. — Мне? Но почему?

— Захотелось. Не знал, понравится ли.

Она долго смотрела на него, потом аккуратно сложила шаль, положила на табурет, упала на колени и зарыдала. Ранмару остолбенел, не представляя, что ему делать с женской истерикой. Он и причины-то не понял. Но вот так, посреди кухни, Фелину не оставишь.

Он присел рядом, попробовал отвести ладони от ее лица, но Фелина вдруг обхватила его за шею, прижалась и заплакала еще отчаяннее. Ранмару застыл уже с ней, неловко поглаживая теплый затылок и жалобно глядя на холодильник.

Тот лишь тихонько гудел, поэтому Ранмару вздохнул, подхватил Фелину на руки и понес в свою комнату. Опустил на кровать, сунул в руки платок и пошел обратно, за водой. К возвращению она не успокоилась, но всхлипывала реже и даже вытирала глаза. Стакан взяла, обеими руками поднесла к губам, несколько раз ударилась зубами о край, пока удалось глотнуть.

Ранмару сидел рядом, прикидывая, куда этичнее смотреть и что можно спросить. Конечно, шаль — предлог, но сам факт внимания оказался настолько шокирующим?

— Я такая дура, — прошептала она, откидываясь на подушку. — Такая дура, просите меня, Ранмару. За все простите, и за разговор этот дурацкий. Это все лишь мои проблемы, я сама их себе создала, я сама буду с ними бороться. Мне действительно все равно, что будет с Джайном, но все, что я вам нагородила, было такой глупостью. Нет, это не помутнение рассудка, это что-то гораздо худшее, потому что я слишком хорошо понимаю, чего хотела. Это десять лет копилось, но вы правы, я сама виновата, что терпела, за это нельзя наказывать Джайна. Забудьте мои слова, если получится, хорошо?

Ранмару не знал, что ответить. Вертелось и "хорошо, если получится" и "он виноват не меньше и в худшем", и "а слезы всегда так прочищают женщинам мозги?". Он слышал, что так бывает. Много лет копится и прорывается истерикой. У Фелины довольно безобидной, а могло вылиться во что-то худшее. Включая реальное убийство, и хорошо, если Дарка.

— А за подарок спасибо, — продолжила она, не дождавшись ответа. — Очень трогательно. И красиво тоже.

— Вы на самом деле думаете, что наша разница в возрасте столь фатальна?

— О чем вы? — она отставила стакан и нахмурилась. Общая зареванность ее, кажется, не беспокоила. Да и не портила, если честно.

— Вы говорите сейчас, как умудренная опытом дама с несмышленым подростком. Только, Фелина, ваши слезы ничего не отменили. Гарантирую, бок опять разнылся. Все, что случилось за последние дни, было в реальности. И дело иметь придется именно с этим. К сожалению или к счастью, Дарк перестал быть только вашей проблемой. А я не откладываю решения на десять лет.

Фелина не сразу и поняла, о чем он говорит. Слишком много всего произошло для одного короткого дня, и тот едва за полдень перевалил. И сложнее всего по непонятной совершенно причине оказалось пережить контраст между Джайном и едва не смущенными словами Ранмару "Это вам". Как такое могло случиться, что она, всегда старавшаяся беречь хоть видимость покоя и счастья, оказалась в грязи по кончики волос, а Ранмару, убийца и неизвестно кто еще, вытащил ее на свет? И зачем ему это вдруг понадобилось? От нее же никакого проку, только и может, что молчать. Только этому и научилась после того, как изумленный ее строптивостью Джайн, начал пускать в ход кулаки.

— Давайте мы с вами договоримся, — продолжил Ранмару, — Я забираю вас отсюда, помогаю вам устроиться на новом месте, гарантирую, что Дарк вас там не найдет, а вы находите силы продержаться еще совсем немного. До прояснения ситуации на рудниках и роли вашего мужа во всей этой истории.

— Как забираете? — Фелина вежливо улыбнулась шутке.

— Буквально. Как я понял, другой возможности окончательно избавиться от Дарка нет. Даже его смерть полностью не поможет, если вы останетесь здесь. Значит, нужно уехать. Вы побоялись сделать это сама, я вам помогу. Даю слово.

— Почему? Вы же сами сказали, что я все заслужила.

— Я сказал, что вы тоже виноваты.

— Опять разные вещи?

— Еще бы.

— Пусть так, но я виновата и я несу наказание, зачем...

— Знаете, по законам Союза десять лет считаются вполне приличным сроком. А если выискивать в кодексе вину, схожую с вашей, так вам еще за внучек досталось.

Он когда-нибудь прекратит над ней смеяться? Фелина гордо выпрямилась, но вспомнила, как выглядит, и тут же снова втянула голову в плечи.

— Но вам это зачем? — упрямо повторила она.

Совершеннейшая дикость, но привычная безжалостность Джайна казалась куда более естественной, чем это пугающее милосердие. Но об этом она подумает потом, когда останется одна, ей много о чем надо будет подумать, за эти часы столько всего встало с ног на голову. Потому что и привычная безжалостность Джайна стала вдруг вдвойне отвратительной на фоне странного и ничем неоправданного милосердия Ранмару.

— Мне? — Ранмару криво усмехнулся и задумчиво уставился в приоткрытое окно. Яблок там уже не было.

— Жизнь и возможности? — вдруг вспомнила Фелина и выпалила раньше, чем прикусила язык.

Ранмару не разозлился и не обиделся, только уголок рта снова дернулся в усмешке.

— Да. За них нередко приходится платить, но порой замечаешь, что проценты у этого кредита растут независимо от размера долга.

— И вы хотите мне помочь, потому что я не могу сама? А вы смогли?

— Мне помочь было некому. Пришлось суметь. Поэтому, прекращайте гадать, что и зачем я задумал. В отношении вас — ничего сверх сказанного. Вы согласны с моим предложением?

А? Фелина снова сбилась с мысли, никак не выстраивалось ровным рядом все, что должно было, не получалось увидеть и осмыслить каждую деталь. А речь-то шла о ее собственной жизни, но, может быть, лучше тогда сейчас согласиться, а подумать потом? Наоборот она пробовала уже, вот и пользуется результатом.

— Согласна, — она спустила ноги с кровати и поднялась на ноги, — Я не мешаю и помогаю вам в том, на что вы сочтете меня способной. А вы берете мою трусость на себя.

— Договорились, — он даже спорить не стал, ехидный мальчишка. — А сейчас выпейте, пожалуйста, успокоительного. Чего-нибудь из ваших травок, чтобы и сработало и не усыпило.

— Думаете, мне нужно? — Фелина удивленно посмотрела на него, потом в зеркало. Хотя, туда бы точно не следовало, причем совершенно.

— Уверен. А вам еще мужа провожать вечером. И пока, желательно, не в лучший мир.

— Вы меня сколько будете еще этим попрекать? Отчаяние довело, а, когда отплакалась, решила, что так дела не делаются.

— Да нет, почему? Делаются и неплохо. Только не в вашем мире, Фелина. А этот мир настолько не ваш, что даже не пытайтесь стать в нем своей. Вас не сломал муж-ублюдок, а это — сломает.

— Наверное, — Фелина рассеянно покусала губу и скривилась от боли, — А вы поэтому сказали, что я о вас что-то придумала? Потому что сочла частью своего мира и не захотела, чтобы вы трогали Джайна?

— В том числе. И можно вопрос?

— Да, разумеется.

— Как вы себя чувствуете?

Фелина покраснела. Обсуждать такое с мужчиной, с мужчиной, который тебе нравится и не считает тебя проституткой, продавшей себя за сытую жизнь, только потому, что... он из другого мира...

— Фелина?

— Да?

— Насилие унижает лишь насильника, даже если в Инаире принято считать иначе. Все остальное — это уже социум и воспитанный им страх позора. Беспомощность, страх, боль — они ужасны, но не унизительны. Запомните, хорошо? А то причесываться начнете ощупью.

Подумать днем почти не удалось. Ранмару старался не оставлять Фелину, развлекал разговорами, байками, половину которых придумывал на ходу, половину слышал от инструкторов еще в академии. Она спрашивала, что он собирается делать, но Ранмару отшучивался. Уедет Дарк, Фелина заснет, тогда он решит, как будет лучше. Утром скинет свои фантазии МакГрафту, а дальше будет видно.

По просьбе Фелины, он обтряс плодовые деревья, перетаскал в погреб корзины и баки с фруктами, починил проводку в кладовке и кран в ванной. Фелина держалась, охотно принимала его бесконечную болтовню, только изредка он замечал ее остановившийся взгляд. Словно она вспоминала, что ничего еще не закончилось. Или это и вовсе сон.

Страшнее всего для самого Ранмару было понимать, что утреннее общение с мужем не стало для Фелины ударом. Наоборот, она проговорилась, что сегодня он был в хорошем настроении. Был бы в плохом, то следов на ее теле никто бы не увидел. И они были бы сильнее. А так — доказательство любви, не больше, скрывать нечего.

Главное, чтобы до босса не дошло, почему Ранмару прицепился именно к Дарку. Аргументов "за" было достаточно, только МакГрафт неплохо осведомлен о "благородстве" Ранмару. И подозревал в нем куда чаще, чем сам Ранмару вообще вспоминал об этом своем качестве. На всякий случай, видимо. Превентивно, чтобы вовремя направить энергию перспективного подчиненного в нужное русло.

И, при этом, босс анализировал и запоминал каждый такой его "приступ" и кто, каким образом и когда может его вызвать. Не надо было ему мстить за Терри. Точнее, не надо было открыто заявлять, почему он согласен на задание. Но жалеть о прошлом — портить настоящее. А в нем сейчас немало и других забот.

Фелина уговорила его не показываться Дарку. Ранмару сидел в комнате, на полу, спиной к двери и слышал, как она рассказывает мужу, что постоялец занят литературной деятельностью. Не врала, в целом. Ранмару совмещал, раз представилась возможность. И надеялся, что на супружеский долг Дарка снова не потянет.

Им всем повезло, не потянуло. Видимо, спешил. Крепко прижали или что-то узнал? Но на рудники уже не проберешься, придется пока подождать. Главное, Дарк им не заинтересовался. Неужели тот парень, чью физиономию Ранмару присвоил, местным жителям казался настолько бледной немочью? А выбирал наугад.

Письмо ушло. Буквально через две минуты босс прислал ответ, что все прочитает и ответит утром. Ранмару тихонько засмеялся. Совсем забыл, что в широтах штаб-квартиры сейчас глубокая ночь. Но кто кого дрессирует, если время суток не помешало отреагировать на послание и не матом?

Супруги спустились вниз, больше Ранмару их не слышал и пересел на кровать, к окну. А минут через десять Фелина постучалась, и, почти по стеночке, вошла.

— Уехал. Пришел с пустыми руками, даже из сумки половину вещей дома оставил. Но там ничего особенного, больше стирать. Напомнил только, чтобы и вам сказала, он не уходил никуда, в спальне сидел. Ранмару, вы действительно не... пошутили?

— Фелина, у меня достаточно извращенное чувство юмора, но склонности к бессмысленному садизму нет. Успокойтесь. И потерпите еще неделю. Может быть, полторы.

— Вы сегодня уже уходили от ответа, что собираетесь делать. Вы не хотите мне говорить или еще сами точно не знаете?

— И то и другое. Полагаю, — Ранмару посмотрел на циферблат комма. — К полуночи мне что-нибудь сообщат, тогда и соображу, чем можно поделиться. Не обижайтесь, ладно? Конечно, речь идет и о вашей жизни, но...

— Что вы! — она, наконец-то, прошла вперед, присела на край кровати. — Я понимаю, что ваши дела и моя семья перемешались случайно, и не претендую на сведения, не касающиеся меня напрямую. А к полуночи... Вы будете ждать?

Семья? Забавно, по закону определение точное, а по факту издевательство и насмешка. Но как отчаянно ей эта семья нужна. Она сама, кажется, не замечает, но в каждом слове.

— Скорее всего. Я и не привык рано ложиться. А вы не хотите оставаться одна?

— Не хочу. И спать не хочу и не могу. И не потому, что я плохо себя чувствую, — Ранмару с интересом понаблюдал, как она пытается не смущаться. — Даже для жизни с Джайном, слишком много всего для одного дня. Если вы не против, я посижу с вами, хорошо? И повязки поменяю. Я забыла совсем, а вы на руках меня таскали и не напомнили.

— Я бы сам еще вспомнил, — усмехнулся Ранмару. — Оставайтесь, конечно. Приставать не буду, даю слово.

— Снова шутите? Ко мне сейчас и приставать, — она закусила здоровую часть губы и скомкала в пальцах поясок. — Давайте лучше бинты принесу.

Ранмару мысленно выгнул бровь. Не верит, что может захотеться? Ненормальная. Если бы не утренние развлечения Дарка, они бы не обсуждали, чем можно заняться ночью и вдвоем. Фелина не проявляла в его адрес никаких эмоций, кроме удивления сменой облика, но соблазнить он бы сумел. А теперь нельзя, на редкость пошло будет смотреться.

Рана заживала успешно, Фелина только ахала, поражаясь скорости. Ранмару прикинул, когда сможет свести рубец. Шрамы слишком хорошо запоминались, а врач, общение с которым не требовало чрезмерных нервных затрат, был только один. Станет ли он возиться с такой рутиной, как пластика?

Пока он одевался, Фелина принесла им обоим чаю и печенья. Покупного. Свернулась в кресле и тихо заговорила.

— Вы считаете, что не имеете права судить других в... чем-то схожем положении, да?

— Да, — Ранмару потянулся за чашкой и остановился, с любопытством глядя на Фелину. А он это разве говорил?

— Я не стану пытаться сопоставлять, но, если забыть об этом самоограничении, вы на самом деле не считаете меня слабой и корыстной?

— Фелина, вы не свихнулись с этим ублюдком, не утратили желания жить и не стали считать всех людей сволочами. Это намного больше, чем удалось мне. Я всего лишь избавился от физической угрозы. А слабость — понятие относительное. Обязательно найдется кто-то, кому легко совершить неподъемное для вас, как и тот, кто не справится с тем, что займет у вас минуты.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Но разве вы злой? Мне показалось, что вы довольно объективно рассуждаете.

— Слова — это лишь слова.

Не рассказывать же ей, как он отстаивал позиции в Синдикате. Как доказывал, что не был и не будет постельной игрушкой. И насколько кровавыми нередко были эти доказательства. После этого ему еще кого-то осуждать?

Возвращения мужа Фелина ждала спокойно до такой степени, что едва не испугалась, когда это осознала. Ее вообще начали пугать неожиданности, если судить по сегодняшнему дню, или всегда пугали, только она раньше не обращала внимания?

Но боялась она зря, у Джайна не было на нее времени, он повыкидывал из сумки вещи, взял чистые, пообещал приехать при первой возможности и ушел. Даже целовать на прощание не стал, но тут уж точно расстраиваться никаких причин. Фелина все еще краснела про себя, что Ранмару видит кровоподтек на губе, и ругалась мысленно, что так давно не покупала помаду. Нужды в ней не было, но она женщина все-таки, мало ли, когда пригодится, вот сегодня и пригодилась бы!

Но, пусть она и стеснялась, а без Ранмару сейчас не могла, не хотела сидеть одна и пугаться шорохов и свиста птичек за окном. Тем более, все равно ему нужно рассказать, с чем уехал Джайн, а под это и задержаться, посидеть рядом, поговорить. Ранмару был таким замечательным весь день. Она все еще не была согласна, что заслуживает такое отношение, но собственная сомнительная ценность не умаляла поступка Ранмару.

И Фелина сидела в кресле, что-то говорила, спрашивала, отвечала, а сама любовалась. Во время перевязки любоваться не могла, и неловко и врачебное это дело, а не личное, теперь же ничего не мешало. Любовалась именно как сосредоточием всего чудесного, что только может быть в человеке. Уже не обманывалась, совсем нет, не искала в мальчике абсолютного благородства, ей хватало того, какое он проявлял по отношению к ней.

А еще просто любовалась. Мальчик был красив, явно следил за собой не больше, чем Фелина, но, при этом, у него была совершенно мужская повадка. В том, как он двигался, какие выбирал позы, даже как улыбался. Длинные тонкие пальцы и крепкие руки, перевитые выступающими жилами, нежная кожа и резкость черт лица и линий тела... забота о ней и убитые люди.

Куда его заведет эта противоречивость? Какого ответа он ждет ночью? Разрешения на какие действия? Чем они будут грозить ему? За себя Фелина не боялась, давно уже не боялась, и не жалела себя, только уйти не могла решиться, а Ранмару как? Он ведь не может не понимать, что старатели — люди опасные, издалека его не достанут, руки коротки, верно, а вот тут, сейчас, могут и убить и что угодно еще сделать.

Совсем что угодно. Фелина рассмеялась рассказанной шутке и погнала прочь мысли. Но они не уходили, слишком неожиданными и нехорошими оказались. Ей раньше почему-то и в голову не пришло, что их схожие проблемы были буквально схожими, с мужчинами, у обоих. И Ранмару надо было не отказывать немолодой или влиятельной женщине, а защищаться от мужчины, или мужчин. И это что же, его могли буквально изнасиловать, вот как... как вот... Фелина слышала, что такое бывает, но поверила до конца, только глядя на Ранмару. В двадцать лет она уже хорошо и наперечет знала, что способен вытворить Джайн, только не научилась еще молчать и не провоцировать, но так то она. Почему-то ей в двадцать девять двадцатилетний Ранмару казался моложе, чем двадцатилетняя она. Да и взрослеют девушки быстрее, это и доказано и проверено, на любом возрастном отрезке.

И Ранмару еще растянулся на кровати, чтобы удобнее было брать печенье, поморщился, потянув подживающий бок, и так по-мальчишески все, что Фелина губу прикусила, уже не думая о боли. А потом бросил на нее взгляд из-под ресниц, случайный, но какой-то такой, что все рассуждения о его юности из головы повылетали. Ей и так-то едва не с первого дня рядом с ним дышать не всегда легко, а сегодня, в странный, ненормальный и неправильный день, и вдвойне. Но разве такое бывает, чтобы после Джайна ей еще чего-то хотелось? Больше провести ладонью по смуглому плечу, чем отдаться, но в чем разница-то? И вроде извращенкой и развратницей никогда не была, это нервы так проявляются, когда туго натянуты, да? Когда не хочешь думать о себе, потому что нечего больше думать, зато ловишь каждый жест полумальчика-полумужчины? Или это что-то глубинно, извечно женское, тяга к тому, кто защитил, показал себя сильным, да еще тебя при этом слабой не выставил? Ох-х, легко с Ранмару разговаривать, а о таком не спросишь.

Как и о том, какие все-таки планы у Ранмару в отношении Джайна. Она все еще не хотела, чтобы Ранмару опускался до... Опускался, да. Вот оно, оказывается, не привносил в ее мир кровавую внешнюю реальность, а пачкал о Джайна руки. Фелина хотела об этом сказать вслух, но передумала, нехорошо так, Джайн ее муж, когда-то она любила его. И, поначалу, делала все, чтобы понять его, найти общий язык, выработать необходимые компромиссы, он не желал. А теперь она не желает, пусть это малодушно и подло.

— Ранмару, а хотеть выжить и уцепиться за возможность, зная, что за нее может заплатить кто-то другой, это ужасно?

Он остановился на полуслове, усмехнулся, сообразив, что Фелина не слушала его какое-то время, и откинулся назад, как-то так, словно у него вечеринка была с друзьями. Он всегда такой непринужденный был, только она не замечала, или что-то последнее время дало ему основание так себя вести? Но, скорее, третий вариант: она скована настолько, что уже мерещится все подряд, этак скоро спросит, не собирается ли он ее тащить в постель. И ведь знает, что в ответ услышит, нечто, мало отличающееся от "а вы предлагаете?".

— В вашем случае, равновесно. Мы тут все трое хороши, каждый по-своему. А вас из пассивного режима перевели в активный, вот и все.

— Умеете успокаивать, — еле проморгалась Фелина.

— Вы считаете такой взгляд негативным? Зря. Как по мне, так куда... пристойнее научиться защищаться, даже лучше, когда за счет нападающих, чем умереть невинно забитым сапогами ягненком. На Аргисе же есть овцы?

— Куда им деться, полезная живность, — Фелина не смогла сдержать глубокого зевка и смутилась.

— Лежа спать удобнее, я вам слово даю. Может, рискнете? Под мою ответственность.

Он смотрел насмешливо, но очень тепло, настолько, что уходить не хотелось точно, но и заснуть в его присутствии она не сумеет. И потому, что чужой мужчина, и потому, что просто Ранмару. Разве что прямо тут, в кресле, уже от усталости, тогда и претензий к себе не будет. Или она опять ищет оправданий?

Фелина заснула на полуслове, уронив голову на согнутую руку. Ранмару усмехнулся, спрыгнул на пол и переложил ее на кровать. Лучше пусть краснеет, чем просыпается от боли в затекших мышцах.

Но странно, говорить прямо у нее кое-как получается, а думать и действовать — нет. Или заставлять себя говорить что-либо она уже научилась, а с другими реакциями сложнее? Но он не Джайн. Или для Фелины пока нет особой разницы? Был один защитничек, теперь объявился другой. Что ему нужно — неизвестно, слишком молод, чтобы захотеть, слишком неприкаян, чтобы взять кухаркой.

Ранмару прикинул и решил, что наиболее вероятна продажа в рабство. Хотя, оно, конечно, не смешно, а грустно. Красивая, умная, замечательная женщина загнала себя в ловушку, вырваться из которой когда-то побоялась, а теперь, кажется, не считает себя достойной спасения.

Ранмару подхватил планшет и, на цыпочках, удрал на кухню. Включил светильник над стулом в углу, придвинул табурет под ноги и уселся. МакГрафту бы уже проснуться, потому что еще немного и Ранмару не постесняется разбудить. Ему нужно не только разрешение, ему информация нужна, а сам, отсюда, он ее не добудет. По крайней мере, быстро не добудет.

Но как можно считать себя недостойным нормальной жизни? Ну, кому что норма, разумеется. Ранмару вспомнил многоходовку, благодаря которой у власти оказался МакГрафт. Без самого Ранмару она была бы намного длиннее. И протяженнее во времени. Сделок с совестью он тогда заключил лет на десять вперед, но они себя оправдали. До последней. Причем, его личная выгода была неизмеримой. Как можно измерить возможность жить, а не существовать в постоянном напряжении, задыхаясь от неопределенности, ненависти и бессилия? Тем более, ни единого истинно невиновного не пострадало, даже морально.

А Фелина за всю жизнь не придумает и половины совершенного Ранмару. Только как бы заставить ее в итоге принять не только помощь в переезде, но и деньги, хоть сколько-то? Ранмару быстро проверил свои счета. Да, хорошо быть нетребовательным в быту: четверти этих сумм хватит на год-полтора сытой и стабильной жизни даже на Тилане. На планете типа Аргиса срок надежно стремится к бесконечности

Конечно, в идеале, неплохо бы Фелине получить этот дом и землю в наследство, но придется идти на совершенно излишние сейчас компромиссы. Если бы у нее был ребенок от Джайна, то и голову ломать бы не пришлось. А так... Ранмару посмотрел стоимость генетической экспертизы. Для нужд рудничного братства почти бесплатно. Что ж, значит, плохая идея. Хотя...

На мониторе загорелся значок нового сообщения. Ранмару набросился на письмо едва не с восторженным писком. Босс не подвел и послал Ранмару подальше только в отношении финансирования. Но тут он и не рассчитывал, проставил сумму из чистого хулиганства, посмотреть, во сколько раз МакГрафт ее уменьшит.

Теперь только дождаться утра и можно действовать. Ранмару с удовольствием потянулся. Безделье угнетало. Сразу тянуло на странные выходки с только ему известными заранее последствиями. Удерживал от них он себя без труда, но организм все равно просил активности.

Ранмару поднялся наверх и критически оглядел двери в обе комнаты. Сам он ничего дурного в том, чтобы заснуть рядом с Фелиной, не видел. Какая разница, где валяются два равно вырубленных тела? Но она и так иногда смотрит на него с опаской. К демонам, полосатым и пушистым.

Ранмару распахнул дверь в супружескую спальню и рухнул поверх покрывала. Часа четыре у него еще есть. Потом питаться таблетками и ждать, пока подействуют.

Фелина проснулась от шороха дверцы шкафа и пару секунд не могла сообразить, где это она спала. Оказалось, в комнате Ранмару, и как раз сам Ранмару вытаскивает из шкафа чистую рубашку. Причем, Ранмару, снова зачем-то влезший в свою маскировочную шкуру. Фелина даже вздрогнула, совершенно забыла, как он меняется, даже цвет волос становится другим.

— Вы далеко? — спросила она, пытаясь протереть глаза. Надо же, отрубилась, даже не заметила, а он и будить не стал.

— В Кайт-Рамеру.

— Зачем? — Фелина села на кровати и принялась поправлять неприлично сбившийся за ночь халат. — То есть, сколько времени?

— Пять, но у меня дел много.

— Вы обещали рассказать мне, что сможете, — напомнила она, все-таки проснувшись окончательно.

— Что смогу? — он остановился, скомкав рубашку в руках.

Длинная полоска бинта на боку была явно свежей, значит, сам поменял? А зачем тогда ее просил это сделать? Ой, а он и не просил, она всегда предлагала сама, он только позволял. И зачем же? То есть, конечно, самому не так удобно, лучше когда кто-то.

— Много чего смогу, но вам эта информация пользы точно не принесет.

— А вы попробуйте, если не очень торопитесь. Или, — она тоже замерла, осененная совсем неожиданной идеей. — А вы не могли бы взять меня с собой? Я сто лет в столице не была, хочу посмотреть, как она изменилась. Я не буду мешать, честное слово, просто похожу немного, а потом встретимся в каком-нибудь условном месте.

— Без проблем, — кивнул он. — Собирайтесь тогда.

Фелина торопилась, как могла, только перед зеркалом застыла надолго, разглядывая губу. Кошмар какой, ничего за ночь с кровоподтеком не случилось. Ну, хоть больше не стал, а заодно и помаду купит.

Ранмару ждал ее в комнате, как обычно, с планшетом на колене. На тумбочке появилась полупустая пачка таблеток, снова наелся. Как и раньше ел, еще до ранения, а эти дни, пока лежал, почти не глотал ничего. Неужели эта его маска причиняет такую боль, больше то нечему, кажется. Лучше вместо помады она еще таблеток купит, а то уже мало осталось совсем.

Планшет он кинул в сумку через плечо, потом покосился на Фелину и полез в тумбочку.

— Идите сюда, — позвал он, вынув какой-то тюбик.

Фелина послушно подошла, шарахнулась только, когда он коснулся пальцем ее рта.

— Не бойтесь, даже не щиплет. Правда, не заживляет тоже, но все лучше.

Улыбался он лукаво, но когда он улыбался иначе, поэтому Фелина подошла к зеркалу. Губа казалась совсем здоровой, даже припухлость выглядела естественной. Ну вот, у мужчины такое средство есть, а у нее самой... только рецепты супа, зато несколько десятков. Она вздохнула. И платье, пусть и почти новое, совсем провинциальное, что о ней подумают?

— Вы чудесно выглядите, — Ранмару, разумеется, все понял, но уже не улыбался.— Ничего и никого не бойтесь.

Машину он взял у Бопкинса, Фелина так поняла, что когда-то успел это пообещать, летел быстро, но как-то так, что даже она почувствовала профессионализм. Внутреннее ощущение, что он контролирует каждое движение, отвечает за любой, самый крошечный, рывок, словно даже на затылке у него глаза. Она снова ощутила едва преодолимое желание полностью довериться ему, и не только в этой поездке. Но его слова перед уходом из дома, не могли же они быть искренними? Она украдкой потрогала губу. Ранмару сказал, средство держится до суток.

Но на подлете к Кайт-Рамере Фелина о своих сомнениях забыла напрочь, любуясь зеркальными шпилями. Она же здесь заблудится! Надо сразу найти какой-нибудь путеводитель.

— Я сначала в магазин одежды, — Ранмару прервал тянувшееся всю дорогу молчание. — Вам туда не надо?

— Нет, пожалуй, — она даже всерьез обдумала вопрос, чем сама себя удивила. — А вам зачем?

— Вид у меня непрезентабельный, — усмехнулся он.

— А вы маскировку снимите, — хмыкнула она, тут же перепугавшись, но Ранмару лишь рассмеялся.

— Сниму. Но этого мало. Да и должен я получить какое-то удовольствие от процесса?

— Процесса чего?

— Этого пока не скажу. Потом, если вернусь живым.

— А можете вернуться мертвым?

— Как заездят.

— Такое чувство, что вы на свидание собрались! — опять не выдержала Фелина. Понимала, что не так это, что задумал он что-то наверняка опасное, вот и прорывало ее, от волнения.

— Насчет свиданий я вам тоже все потом расскажу.

Машина легко скользнула вниз, на уровни, разрешенные в городе, описала круг и нырнула к стоянке на крыше торгового центра. Фелина с любопытством следила, как Ранмару регистрирует машину, получает карточку, вносит задаток, и только потом осмотрелась. Народу тут было немного, но подозрения насчет провинциальности подтвердились сразу. Какой там чудесно выглядит, простушка и дурнушка. Хорошо, что Джайну никогда в голову не приходило ее сюда с собой взять, точно бы потом счел, что жена его опозорила своим внешним видом.

— Все-таки, пожалуй, сейчас вы пойдете со мной, — задумчиво протянул Ранмару, запихнув все чеки в карман. — Заодно поможете мне выбрать.

— Заодно? А еще зачем?

— Купите себе что-нибудь.

— Я?! Нет, я не хочу... не могу!

Он откровенно пользовался тем, что место людное и она не может категорически отказаться, не двинуться с места, развернуться и уйти, не зная, где выход, устроить истерику на худой конец. А вот он может взять ее на руки и отнести туда, куда хочет, еще как может, она по хищно сузившимся глазам видела. Их никакая маска не изменит. Вот как так можно, заставлять ее делать самой себе приятное против ее собственной воли?! А еще, как у нее такие фразы формулируются?

Единственной ее победой стала возможность самой решить, что покупать. Но под пристально-скептическим взглядом рука не поднялась взять самое скромное и дешевое, потому что ясно же, не позволит. Спасибо и на том, что в примерочную не полез и не стал тут же потрошить свертки. Но заставил сразу пойти в дамскую комнату и переодеться. И Фелина, игнорируя почему-то завистливые взгляды других женщин, возле зеркал и на диванчиках, старалась придумать, почему она не считает его действия принуждением. Неужели исключительно потому, что она сама себе отчаянно нравится в новом темно-синем платье?

Выбирать одежду Ранмару ненавидел всегда. Хорошо выглядеть ему уже нравилось, но перерывать тонны тряпок, прикидывать, какая будет к лицу больше остальных — ничем не лучше двух недель в личине. Сегодняшний поход вымотал его не меньше, но стал исключением. Подбирать наряды Фелине оказалось куда интереснее, чем себе. Точнее, куда интереснее был поединок взглядов, отступление в мелочах, чтобы выиграть битву целиком. Даже с бонусом: Фелина, в отместку, сама выбрала ему костюм. Пришлось только примерить, признать, что сидит идеально, и поблагодарить за помощь. А еще не признаться, насколько кстати пришлась ее зловредность.

На прощание Ранмару сунул Фелине в карман карточку с парой сотен. Она не заметила, но полезет в сумку за своими деньгами, увидит. Не потратит точно, зато ему будет спокойнее: деньги у нее есть. Встретиться договорились в маленьком кафе на первом этаже. Ранмару пытался заикнуться о такси, потому что сам не знал, сколько будет отсутствовать, но Фелина и слушать не стала. Домой она вернется с ним, точка. Даже восклицательный знак. Угроза появиться минимум часа через три-четыре тоже не подействовала. Фелина упиралась с едва не фанатичным упрямством. До Ранмару только потом дошло, что это было банальное суеверие. Чтобы он точно вернулся.

А вот он себе такси поймал. Доехал до ближайшего отеля на час, отключил личину, переоделся, зачесал назад челку. Надевать подходящую улыбку не пришлось, она сама откуда-то вылезла. Чуть слишком ядовито-хищная, но пойдет. Он вынул из старой куртки нож, переложил во внутренний карман пиджака. Талисман. И тезка. Он снова улыбнулся отражению.

Ранмару — хороший паренек, но у главы рудничного комитета ему делать нечего. Пусть этот образ пока не кажется совсем своим, "разношенным", но себя он уже зарекомендовал. По крайней мере, для встречи с Интаро Ядзири господин Марвин Стил сильно скорректировал свое расписание.

Офис комитета находился в самом центре, тонкий серебристый шпиль с алмазной окантовкой на высоте третьего этажа. Ходили слухи, что алмазы настоящие. Ранмару попытался прикинуть на глаз, пока шел к главному входу от стоянки, но так и не понял. Можно будет спросить. Просто так, интереса ради. Все-таки, Ядзири прославился не дипломатической велеречивостью, а умением добиваться своего.

В вестибюле его встретил секретарь. Милый мальчик, едва не моложе самого Ранмару. Всю дорогу до лифта краснел, а на этаже сбежал и бросил гостя на даму средних лет. Она на Ранмару не реагировала, но, кажется, из принципа. На обратном пути закрепить успех? Тут он вспомнил, что Фелина собирается его ждать едва не до ночи, и едва не покраснел сам. Да, неуютно. Придется все же искать компромисс между двумя модусами, разделять не получается.

На встречу с посланником МакГрафта собралось половина совета директоров, точнее, около двух третей. Но решения здесь принимает только Стил и невзрачный тип рядом, Ферр Ли Танг. Как Ранмару понял, начинал тот точно так же, как Дарк, но показухе предпочел реальную власть. Здесь не помогут ни улыбки ни обещание совместного вечера.

Ранмару вежливо поздоровался, подошел к оставленному ему месту, аккуратно уселся и посмотрел на Стила. Тот его изучал, и неприкрыто. Со странным удовлетворением. Странным тем, что ни тени возбуждения в нем не было. Ранмару вопросительно выгнул бровь. Стил, в ответ, улыбнулся краем рта. Он знал о Ядзири что-то сверх доступного? О личности или способностях? Придется выяснять в разговоре. Впрочем, пока сделка выглядела более чем взаимовыгодной, так что, беседа может получиться забавной.

— Итак, что хочет предложить нам господин МакГрафт?

Ранмару снова приподнял бровь, но комментировать стиль переговоров не стал. Да и какие, к демонам, переговоры с Синдикатом, когда не прикроешься ни Патрулем, не местным, союзным, ни особым отрядом? Даже напротив, весьма вероятно, что с Синдикатом особый отряд рудники и поделит. МакГрафт хотел бы этого избежать, но данный факт можно не афишировать.

— Я, Интаро Ядзири, как полномочный представитель господина МакГрафта, предлагаю вам информацию, — Ранмару выдержал паузу, — О деятельности вашего акционера, порочащей репутацию комитета и картелей.

— О Дарке нам известно. С ним мы разберемся сами. Это внутреннее дело.

— Соответственно, в ваших интересах, чтобы таковым оно и оставалось?

— Репутацию приисков Аргиса не так легко испортить, — имени этого человека Ранмару не помнил. Судя по недовольной гримасе Ли Танга, оно значения и не имело. Поэтому, ответил Ранмару Стилу:

— Информация, как правило, крайне чувствительна к способу подачи.

— Это шантаж? — Стил все еще был спокоен. Может быть, не знания, а выдержка?

— Если бы это был он, я бы так и сказал. А так — всего лишь предложение.

— И что же хочет господин МакГрафт... или вы в обмен?

— Пять процентов прибыли.

— Всего лишь? — Таурвен. Кстати, сосед Дарка по прииску.

И ничего себе всего лишь! На пустом-то месте, за просто так. Тем более, их пять процентов — это заработок Ранмару за полгода. И Ранмару сам не понимал, как в свое время выбил эту сумму у босса.

— Синдикат не ставит неразумных условий.

— Но Синдикат отпускает своих людей без охраны, — Ли Танг.

— И чем вам поможет моя смерть? — Ранмару изумленно приподнял брови.

— По крайней мере, она должна расстроить вас.

— Согласен, но чем она поможет вам?

Он обвел круг собравшихся изумленно-вопросительным взглядом. В половине ответных уже читалось, что респектабельные господа готовы хоть сейчас отбросить все годы своей безупречной гетеросексуальности. Но кто-то еще думал, радует.

— Дарк — популярная фигура на Аргисе, но даже о нем забудут максимум через год-полтора, — Стил.

— Не думаю, что господин МакГрафт откажется пересмотреть условия договора. Как раз через год-полтора.

— Какие гарантии будут у комитета? — снова Таурвен. Он вменяем? Зачем Синдикату резать алмазную рыбку?

— Наша регулярная прибыль. Пожалуй, самая надежная гарантия лояльности Синдиката на сегодняшний день.

Если Таурвен спросит о завтрашнем вслух... Нет, Стилу надоел цирк, вовремя.

— Хорошо, в чем будет выражаться сокрытие информации о действиях Дарка?

— В рекламе приисков, как вариант.

— Как вариант, — согласно кивнул Стил, — Содействие в заключении договоров о поставках?

— Только с выбранными Синдикатом корпорациями.

— Если Дарк решит заговорить...

— Я очень надеюсь, что вы предупредите любые попытки в течение ближайших двух-трех дней, — чуть не добавил "рабочих". К концу беседы, определенно, начнет заговариваться.

Стил долго смотрел, прикидывая, не удастся ли выгадать что-то еще, но живым Дарк был слишком не выгоден самому комитету. До визита Ранмару были шансы заставить его молчать, не устраняя. Теперь опасно рисковать.

— Хорошо, господин Ядзири, — Стил посмотрел на Ли Танга и кивнул, — Сейчас секретарь принесет нам кофе, а после обговорим подробнее текст договора.

Фелина обошла торговый центр с первого до последнего этажа, а потом еще раз, рассматривая витрины и посетителей. Ей нравилось и то и другое, яркостью и каким-то странным видом независимости, она даже не сразу поняла, в чем именно эта независимость. Потом догадалась: тут каждый был сам по себе, люди смотрели на товары, их не интересовало, кто и что делает вокруг, продавцы в магазинах попроще обслуживали покупателей, но не смотрели, кто ходит там, за стеклом. Вокруг Фелины было много народу, но никого не заинтересовало, почему она одна и без пакетов с покупками. Это было так непривычно и здорово после Инаира. Нет, и там никто не хотел обидеть вниманием, просто, все друг друга знали еще чуть ли не со времени основания колонии, конечно, замечали, когда человек вел себя не так, как всегда. Но тут Фелине однозначно нравилось больше. Хорошо, что она не постеснялась попроситься с Ранмару.

Да, к слову о Ранмару... Фелина осмотрелась по сторонам, выглядывая парфюмерный магазин, она же собиралась купить помаду. Пять раз уже передумывала, но окончательно так идею и не бросила. Лучше пусть будет, но не пригодится, чем пригодится, а опять ее нету. Нужный магазин нашелся быстро, а цвет помады Фелина выбирала долго, вертелась с пробниками перед зеркалом, пытаясь найти одну "подо все". Выбрала, розовато-коричневую, со вкусом и запахом шоколада и фруктов. Были оттенки, которые шли ей не меньше, но они не так вкусно пахли, а приятно, когда покупка радует не только прямым назначением, но чем-то еще, необязательным, зато симпатичным.

Когда она полезла за кошельком, то рядом нащупала кусок пластика, неучтенный, точно не ее. Ранмару подсунул, вот неймется же, и так платье купил дорогущее, Фелину с ним примирило только то, что смотрится отлично и носить можно будет много куда, и на праздники и на деловые мероприятия. Она помнила, что Ранмару обещал, но теперь пришла стадия боязни сглазить, вместо почти лихого желания верить вопреки или не верить по привычке. Но карточку подложил. Фелина рассматривала ее, пока автомат считал купюры, выдавал сдачу и чек. Желание сделать по-своему и показать силу или просто забота, которую ей мешает принять то, насколько щепетильно она относится к чужим деньгам? В случае с Ранмару, наверное, второе. Поэтому, тратить она, конечно, ничего не будет, но ругать его тоже, просто отдаст и поблагодарит.

И сколько его нету уже? Почти три часа, переживать или пока еще рано, только нервы себе истреплет? Но он такой костюм себе купил, что в нем только на прием, причем, в офис особого отряда или в рудничный комитет. Наверняка, куда-то туда и пошел, понять бы, что для него хуже и опаснее. Но она все равно обещала дождаться, вот еще круг сделает по этажам и пойдет в кафе. Могла бы уже сейчас идти — все видела и ноги начали уставать, но так больше времени пройдет и больше будет шансов, что не она его, а он ее будет там ждать.

Но не получилось, не было его в кафе, Фелина с порога получше осмотрела зал, не было, людей много, все незнакомые. Она выбрала место напротив входа, уселась поближе к пушистому цветку в горшке и раскрыла тоненькую папочку с меню. На двери смотреть она тоже не станет, так быстрее время пройдет, проверено уже не раз за все годы. И кофе здесь недорогой, можно будет и вторую порцию заказать, когда первая закончится. Точно посередине стола, под меню, лежал электронный журнал, незнакомой модели, но кнопки большие и все надписанные, разберется. Фелина попросила чашечку кофе у официантки и открыла свежий выпуск центральной столичной газеты. Новостей много, все требуют разбираться в местной повседневной жизни, хорошо, есть, чем заняться.

Эта попытка отвлечься и забыться удалась на славу: еще даже кофе не закончился, как на соседний стул уселись уверенно, явно не ошибившись столиком. Ранмару улыбался, широко и уверенно, улыбка у него оставалась собственная в любом обличии, значит, все удачно, все получилось или вот-вот получится. Фелина почувствовала, что улыбается в ответ, несмело, не понимая, чему, он ведь ничего так и не рассказал.

— Как свидание? — спросила она, изображая жуткую заинтересованность кофейной гущей на дне.

— Все участники получили глубокое удовлетворение. Некоторые, правда, довольно мазохистское, но у всех свои предпочтения, — Ранмару придвинул к себе меню, — Как вам кофе?

— Очень недурно, — Фелина закивала в подтверждение, — Советую.

— Нет, спасибо, кофе я напился на несколько лет вперед. Уточняю, чтобы понять, можно ли здесь питаться. Горячие бутерброды с ветчиной и сок... яблочный, пожалуй, — он улыбнулся официантке. Та радостно кивнула.

С Фелиной она такого энтузиазма не проявляла. Ранмару умудряется очаровывать женщин самим фактом своего существования? Или он настолько уверен из-за реальных своих внешних данных, что оно чувствуется и проявляется всегда? Фелина сама повелась моментально, так то Фелина, а официантка живет в большом городе.

— Надеюсь, ваши планы не изменились? — спросила Фелина, когда Ранмару слопал два огромных бутерброда и расслабился на стуле, медленно потягивая сок.

— Напротив. Не люблю загадывать заранее, но, похоже, вышли на финишную прямую. Вы не голодны?

— Нет, — Фелина с удивлением поняла, что ничего не ела, но есть и не хотелось. Оказывается, иногда для чувства сытости более чем достаточно впечатлений.

— Тогда давайте купим что-нибудь вкусного домой и поедем уже. Или вы хотите еще посмотреть город?

— Не-ет, вам же тяжело, — она провела пальцами по щеке, пытаясь без слов объяснить, что имеет в виду. Он понял, удивленно выгнул бровь. — Что-то не так?

— Не сразу нашел связь между вашими желаниями и своим здоровьем, — усмехнулся он. — Счет, пожалуйста, — Ранмару снова улыбнулся официантке. Как бы не перестарался, а то девушка, не иначе, уже готова уйти с ними.

Ох, и что она сегодня такая злая? Ревнует мальчика? Совсем рехнулась, даже если она бы и махнула рукой на супружескую верность, и Ранмару не был бы против, то она бы получила право на минуты, ну, часы его времени, но не на дни и недели. Такие, как он, не принадлежат кому-то одному, не из-за сумасшедшей самоуверенности и стремления все испробовать, а... потеряла мысль. Но Ранмару еще очень молодой, это немаловажно, он не девчонка, чтобы выскакивать замуж пораньше. Фелина вздохнула по своей молодости. Ладно, наверстает, если Ранмару не обманет, то наверстает все, что захочет.

В огромном продуктовом Ранмару указал Фелине на прилавки с комментарием "я ем все". Пришлось расспрашивать его о каждом товаре отдельно, по отзывам делая вывод, стоит ли класть упаковку в тележку. Похоже, он решил, раз Фелина вернула ему карту нетронутой, то он сам на Фелину эти деньги и потратит. Чем иначе объяснить три бутылки розового вина и декоративный сундучок с конфетами? За ним тягу к спиртному или сладостям Фелина пока не замечала, или... раз финишная прямая, то будет, что отметить? А насколько тогда финишная? И... и что будет с Джайном?

Комитету Ранмару отвел три дня. Синдикат Синдикатом, а им здесь жить и объясняться, почему Дарк утонул задушенным. Но, если к концу недели новостей не будет, придется съездить еще раз. Пусть гипертония и инсульты среди старшего поколения совета директоров будут на совести Стила. А пока Ранмару хватало общения с собственной совестью. В лице Фелины, которая не задала ни единого провокационного вопроса, зато смотрела так, что Ранмару едва не плакал.

Рассказывать ей всю правду он не собирался. Она не станет обвинять его, но точно будет винить себя. И ей не объяснить, что Дарк был только хорошим предлогом. Ранмару чувствовал, не объяснить. Фелина не поверит, что для Ранмару его дело и ее семейные проблемы — это совершенно разные, счастливо совпавшие, истории. Точнее, поверит, поймет, разумом, но не прочувствует. Муж может заслуживать наказания, но Ранмару не наказывал, он обменял, на деньги. Вполне приличные, но всего лишь деньги.

Ранмару сам ценил человеческую жизнь куда выше, чем счет в банке. Но он не будет пересказывать Фелине избранные статьи личного кодекса. По которому есть люди, а есть... ее муж.

Поэтому, лучше солгать. Когда уже будет можно. Забавный подарок к началу новой жизни: билет на корабль и гроб с телом мужа, но, комплектом, они будут смотреться вполне гармонично. Вопрос, когда оба пункта будут в наличии. Наконец-то.

Ранмару нашел для Фелины подходящую планету и человека, который присмотрит за ней первое время. Придумал предлог отправиться с ней. И снова вынужденное безделье, угнетавшее не столько самим фактом, сколько присутствием Фелины. А она упрямо игнорировала его взгляды и действия.

Или не замечала. Тоже вероятно. Перевязывала его Фелина с невозмутимой полуулыбкой. Даже когда сам Ранмару с трудом сосредотачивался на боли. От помощи Фелины он отказался, поймав себя на мысли, что пара часов в личине перед перевязкой не самая плохая мысль. Потому что уже клиника.

Забавнее всего, что после кончины Дарка Фелина не станет доступнее. Свежеиспеченная вдова, моральный долг, еще какие-то глупости. Хоть отправляйся в столицу за парой девочек на ночь. Мешали только эти самые глупости, уже личные. Не долг, а ответственность и уверенность, что таким поступком он унизит себя перед Фелиной. Или перед самим собой, что тоже нерадостно.

Поэтому Ранмару старательно выматывал себя, хватаясь за любую домашнюю работу. Получалось плохо: что в домашнем хозяйстве может утомить молодого, здорового парня? Мытье посуды и готовка? Но этого Фелина ему не доверяла. А потом он шел в душ. М-да. А что еще ему оставалось?

Несколько дней он всерьез обдумывал возможность соблазнить Фелину, плюнув на все. У него бы получилось, он знал. Но боялся, что к сменяющим друг друга доверию и подозрительности в ее глазах добавится разочарование. И много лишнего на тему того, что он ее использовал, потому что теперь она от него зависит.

Смех сквозь слезы. Никогда раньше проблем в личной жизни у Ранмару не возникало. Он их не создавал себе, потенциальные партнеры — ему. Этим личная жизнь, правда, и ограничивалась. Сексом. По правилам и без, разным, чаще приятным. А сфера эмоций — общаясь с Фелиной, Ранмару впервые задумался об этом. Начал перед сном и продолжил утром, когда Фелина убежала к подругам.

Со всеми, о ком было приятно вспомнить, Ранмару не спал. Или не спал очень долго. Но так случилось только однажды. И, наверное, Терри он смог бы полюбить. Когда-нибудь. Если бы тот, как минимум, остался жив.

В остальном... С МакГрафтом у них были действительно хорошие отношения, почти с самого начала. И ни тени эротизма. Ранмару уже научился ценить такие мелочи.

Был Грей, которого он и собирался отловить ради Фелины. Две недели под пулями в трясине. Не умыться, не то что потрахаться. Две очень хорошие недели.

Лара, его лучший друг, прожившая слишком мало, чтобы делать окончательные выводы.

Этот... Ранмару перегнулся через подоконник, проверяя, послышалось ему или возвращается Фелина. Послышалось. Странный тип, благодаря которому он удрал с родной планеты. Забавный парень, чинил катер молотком и пытался выглядеть старше, чем есть. Не получалось ни первое ни второе, но Ранмару он помог. Тоже не слишком стандартным методом. И ничего не попросил взамен. Не считать же платой ремонт рассыпающегося корабля. Ранмару потом прикинул, что там что-то личное, но какая разница?

И теперь Фелина. Все? Ну, почти все, да. Зато все прекрасно и замечательно на предмет переспать. Без желания проснуться рядом. Но философия тоже от воздержания и чрезмерного количества свободного времени. Сегодня как раз третий день, и если к ночи...

Планшет тихо пискнул, прерывая страдания. Ранмару рванулся к нему, едва не рухнув с кровати на пол. Письмо было совсем коротким. Только адрес и пропускной код. Ранмару перекинул его в наручный комм и с удовольствием улыбнулся своему отражению. Да, вдову соблазнять не слишком прилично. Зато, по крайней мере, законно.

Когда Фелина вернулась от Старки, Ранмару дома не было, даже возле двери на нее не налетел, как она уже про себя смеялась. Не было и все тут, только в его комнате на покрывале записка, что вернется с новостями. Ох, и непонятно уже, хорошо это, что с новостями, или лучше не надо. Не стоило ей уходить на посиделки, хотя бы, может, знала, что тут произошло, но Фелина старалась делать вид, что все идет, как шло, поэтому пойти было нужно. Теперь будет сидеть и надеяться, что больше он ни с кем не свяжется и новых жутковатых ранений не получит, пусть на нем все и зарастает почти до волшебства быстро. Или не так и быстро, поэтому он и перестал позволять менять повязки, чтобы ее не расстраивать?

Или это она по себе судит о всех недомолвках и прочих недоговоренностях, потому что она боится того, что может услышать от Ранмару, а ему-то чего ее бояться? Он только о Джайне говорить не хочет, ему, сдается, простить ее мужа сложнее, чем ей самой, но это неудивительно, за других всегда прощать сложнее. Плохо, что она так прямо и не спросила, что он уладил с Комитетом и чем это грозит Джайну. Она не станет винить Ранмару, что бы там он не решил, о чем бы не договорился, а с собственной виной она точно справится, раз хочет жить дальше и жить хорошо, иначе просто не получится, ни жить, ни хорошо. Винить не станет, но знать, не сидеть в неизвестности, потому что неизвестность ее изматывала точно также, как Ранмару отсутствие осмысленных действий. Она же видела, как он хватается за починку любого стула, хотя, зачем ему нужны-то они, эти стулья?

Уже стемнело, Фелина включила свет и налила себе чаю, когда входная дверь наконец распахнулась. Ранмару несколько секунд постоял, опустив голову, снимая, видимо, свою маскировку, а потом тряхнул волосами и посмотрел на Фелину. Как-то так посмотрел, что она едва не испугалась, пристально, едва сдерживая хищное торжество. Но потом в его глазах появилось привычная теплая ирония, он улыбнулся, и Фелина решила, что померещилось, игра света и нервов.

— Что-то случилось? — спросила она, потому что он молчал и продолжал топтаться у порога.

— Да, — Ранмару все-таки оставил на вешалке плащ, прошел на кухню, выпил воды из графина.

На нем был новый костюм, не тот, который они покупали вместе, а совсем новый, тоже черный, но менее официальный, а еще сапоги и шейный платок. Он снова старался выглядеть шикарно, ему удалось, только зачем?

— Джайн? — Фелина, на всякий случай, придвинула к себе табурет.

— Да. Нашли в штольне. Оползень. Вам и так завтра сообщат, но...

— Откуда вы узнали?

— От Марвина Стила, вам же знакомо имя.

— Почему... откуда?

— Я хотел сыграть на делах вашего мужа, в своих интересах. Но комитет уже все знал. И собирался принять меры. Удалось договориться лишь, что я узнаю первым.

— Значит, это не вы... — она все же опустилась на табурет.

— Я вам обещал.

— Да, — Фелине удалось улыбнуться.

Она пока не слишком понимала, что он ей сказал и что она от него услышала. Он говорил так буднично, не пытаясь изобразить сожаление, что и звучало, словно все в порядке, что так и нужно. Только это не так, когда тебе рассказывают такие новости, надо... надо прочувствовать, мысленно проговорить все целиком, осознать....

— Мне полагается плакать, — услышала она себя.

— Необязательно, вы можете быть в шоке.

— Сейчас... не время смеяться.

— В мыслях не было. Говорю, как есть.

— Тогда, наверное, мне нужно дать пощечину, чтобы я пришла в себя?

— Лучше я вам дам успокоительного и уложу спать.

Фелина послушно выпила две капсулы, позволила отвести себя в спальню, взяла с подушки ночную рубашку и замерла.

— Это не шок, Ранмару, — она остановила его возле двери. Неужели он собирался уходить? Не-ет, она не хотела сейчас оставаться одна, опять не хотела. — Я просто не чувствую ничего. Мне все равно. Это знаете, как бывает, долго делаете что-то, вкладываете все силы, не жалеете времени и здоровья, рвете жилы, а когда уже все, то не получается радоваться.

— Может быть, — он вернулся и сел рядом. — А, может быть, и нет. Поэтому, ложитесь. Обещаю, я буду рядом. И ночью и завтра.

— А послезавтра? — Фелина вцепилась в тонкую ткань рубашки, словно от нее что-то зависело.

— Да, обещаю, — он все-таки усмехнулся.

— Это хорошо, — шептала Фелина, переодеваясь, пока Ранмару вежливо разглядывал акварели на стене. — Я научусь, но пока мне не хватает своих сил, их мало, они уходят на другое.

И уже на следующее утро Фелина оценила, насколько правильно поступил Ранмару, отправив ее в постель. Ее, как вдову, оповестили лично, только вот и на центральной площади Инаира повесили сообщение в траурной рамке, и к ее дому началось паломничество. Все переживали, все соболезновали, все жалели Джайна и рыдали по нему на крыльце и возле калитки, но никто не спросил, как теперь будет жить сама Фелина. Только нотариус, с трудом протолкавшись через толпу народа у дверей, посочувствовал и предложил сам заняться бумагами, чтобы Фелине их только подписать, все равно ее собственного имущества в доме лишь одежда и какая-то мелочевка. Не потому, что она не работала, а по закону, так что, не так и обидно, что не работала, только хозяйством занималась, хотя Ранмару ворчал на тему, если оплачивать отдельно домохозяйку, любовницу и садовницу, то выйдет сумма больше стоимости самого дома.

Через день привезли тело, и паломничество повторилось, только не к ней домой, а в администрацию, где Фелину уговорили оставить гроб, все-таки, уважаемый житель города. Она и не сопротивлялась, наоборот, не хотела ночевать под одной крышей с покойником, не суеверие, а неприятно, не нравилась ей эта мысль, лучше живой Ранмару, сидевший с ней рядом, пока она не засыпала. Теперь он с ней, смешное, трогательное даже стечение обстоятельств, но Фелине от этого было немного легче. Как и от того, что в администрацию Ранмару пошел с ней, пусть на него и косились, как на чужака, который не потрудился даже подобрать себе траурный наряд: костюм-то Ранмару надел черный, но ничего скорбного ни в покрое ни в поведении Ранмару не было, люди это замечали, хоть он и не вел себя откровенно вызывающе.

Но именно он, а не шушукающаяся толпа, "группа поддержки" Джайна, как шипел Ранмару накануне, поддержал ее, когда Фелина увидела застывшее лицо мужа, дотронулась до его лба пальцами, поняла, что это не манекен, что все по-настоящему, и рухнула на колени, заливаясь слезами. Поддержал буквально, обнимал, как тогда, на кухне, а Фелина не видела и не слышала ничего вокруг, переживала и окончание привычной жизни, за которую так боролась, и начало новой, за которую бороться только предстоит. Страшно, плохо, как-то совсем отчаянно было от всего сразу, и она плакала, спрятав лицо на плече у единственного тут человека, которому было жаль не мертвого, а живую.

Когда они уходили из администрации, Фелина заметила, как странно на нее смотрят, словно на грешницу, только раскаявшуюся. Ранмару тоже все видел и усмехался, но ее вопросительные дерганья за рукав игнорировал, пока не запер дверь на замок, совершенно непривычный, но очень уместный получился жест.

— А что они? — вслух уже спросила Фелина, совершенно задерганная поведением жителей Инаира.

— А что они? Они осуждают, что вы открыто живете с другим, но почти прощают вам это за слезы у гроба.

— Где живу? О чем вы? С вами? Так в одном же только доме, — Фелина устало рухнула на стул и уронила голову на сложенные руки, — Они что, думают у меня есть силы жить как-то иначе?

— Тут вам виднее, я почти ни с кем не общался.

— Уже не уверена, что виднее. Все такое странное, похороны эти, Джайн умер. А я...

— А вы живы.

— Да, и словно бы в этом виновата. Но за это я точно не хочу чувствовать вину. Я... я десять лет боялась не соответствовать представлениям этих людей, да? Я... Ранмару, чего я не понимаю?

Она умоляюще посмотрела на него, он вздохнул, подошел ближе, присел на корточки и взял ее за руку.

— Вы все понимаете. Теперь уже точно правильно. Но копаться в этом не надо. Само уложится, потом, когда вы отдохнете. Похороны завтра. Потом я покупаю билеты. Вы не передумали?

Ранмару надоел весь этот цирк. Четыре дня бессмысленных рыданий, воя под окнами и надрывных речей о том, каким замечательным человеком был Джайн Дарк. Даже не человеком, а горожанином. Ранмару не стал спрашивать, что это значит. Большая часть жителей Инаира так или иначе были связаны с приисками. Ранмару не верил, что ни разу не появилось и тени подозрения в адрес Дарка. За все годы, несмотря на довольно наглые действия. Но "уважаемый горожанин".

С Фелиной этими мыслями он делиться не стал. Она и так все время была на грани срыва, едва сдерживалась, чтобы никому ничего не высказать. Напоследок, может быть, и неплохо отвести душу, но смысла никакого. Только лишняя анафема и громкое "она не заслужила такого мужа!". Да, не заслужила, не поспоришь.

Ранмару заставил Стила не только предъявить ему перепачканный землей и алмазной грязью труп, но и доказать, что это Дарк. За спиной в лаборатории шутили "да не встанет, не бойтесь", Ранмару игнорировал. Если что-то делать, то качественно. Чтобы лет через пять покойник не явился к бывшей супруге за объяснениями.

После похорон Ранмару увел Фелину домой и накормил снотворным. Без таблеток она спать не могла, а сейчас было нужно. Очень нужно, она сама признавала, что выдерживала каждый следующий день только потому, что крепко и долго спала ночью.

Поэтому на нотариуса он нарвался в одиночестве. И долго разглядывал список имущества, которое Фелина может оставить себе. Взгляд постоянно возвращался к пункту "душевая кабинка", и мозг "проскальзывал" в попытках его осмыслить.

— Почему именно она? — Ранмару повернул список к нотариусу и ткнул пальцем.

— Кто? Ах, это. Так потому, что у бездетной вдовы изымается только имущество, которое входит в составленный первыми колонистами перечень. Остальное считается наследством, стало быть, остается жене. Как правило, это именно предметы роскоши, их появление у потомков предки предусмотреть не смогли, история Аргиса начиналась не слишком весело, — нотариус скорбно поджал губы.

Ранмару понял, что он переоценил свои способности. Но задавать вопрос, а что делать вдове с кучей "предметов роскоши" без крыши над головой, не стал. Как заведомо бессмысленный. И чтобы не получить очередной фееричный ответ.

— Простите, а миссис Дарк теперь ваша...

— Нет. Я снимаю у нее комнату.

— Но вы так заботитесь о...

— Это для разнообразия, — вежливо пояснил Ранмару, — Пока остальные заботятся о самом Дарке.

Нотариусу хватило ума смутиться.

— Да, разумеется, какие-то наши обычаи могут показаться довольно отсталыми... Но вы зачем-то прилетели на Аргис, не так ли?

— Судя по всему, прилетел, — Ранмару покладисто кивнул.

— Вы не нашли здесь того, что искали?

— Я собирался наняться на прииски, на сезон или два. Но, оказалось, что сейчас уже поздно, а на следующий сезон в конце предыдущего не оформляют.

— Да, такое тоже есть. Чтобы в последний момент не остаться без передумавших работников. Но, если захотите, мы могли бы подыскать вам иное занятие. Инаиру нужны молодые, крепкие мужчины.

— Нет, спасибо. Меня интересовали именно прииски. Нет — так нет, поищу где-нибудь еще. А список я передам, надеюсь, миссис Дарк он обрадует.

Нотариус помялся, потоптался на месте, покосился на почти растекшегося по стулу Ранмару и выговорил:

— Полагаю, большая часть этих вещей миссис Дарк не нужна. Я бы мог помочь их продать. Наверное, не так выгодно, как это возможно в теории, но за достойную сумму и быстро.

— Я передам, — кивнул Ранмару, не двинувшись с места, чтобы проводить.

Нотариус, лично, ни в чем не виноват, но Ранмару дошел уже до стадии, когда собственные заскоки были важнее любых норм поведения. Если коротко, достали. Иногда наиболее извращенные выходки абсолютно больного сознания казались куда менее дикими, чем такая обыденность. Уже потому, что извращение таковым и признавалось.

Проснется Фелина и он полетит за билетами. Пока она спит, не станет, чтобы не испугалась отсутствия.

Фелина к "завещанию" отнеслась спокойно, прочитала за чаем, посчитала на краю листка что-то в столбик и сказала, что предложение нотариуса примет. Если все эти вещи уйдут даже по минимальной цене, перелет она сумеет оплатить. Ранмару выгнул бровь и промолчал. Пусть оплачивает. Ей так спокойнее, а он потом разберется.

Плохо только, что опять задержка. Ее он переждал, развлекаясь перепиской с боссом. МакГрафт пока не знал о его планах насчет Фелины, но узнает обязательно, лучше подготовить почву заранее. Не наплести пучок ушастых демонов, а рассказать о жизни Фелины. К слову, без особой экспрессии. Босс не Фелина, в удачное совпадение выходок Дарка и действий Ранмару он поверит быстрее, чем во что-то еще. Даже с учетом рудиментарного "благородства" Ранмару. И желание Фелины улететь с ненормальной планеты куда угодно, наугад, пусть туда, куда направляется ее случайный знакомый, покажется ему вполне естественным.

Билеты они купили через два дня. Фелине хватило впритык, но она неприкрыто гордилась, что хоть это смогла сама. Весь вечер любовалась радужной карточкой, наизусть выучила номер и охотно согласилась отметить это событие с Ранмару.

Три бутылки вина они выпили практически пополам. Ранмару не любил спиртного, но почти не пьянел, Фелине напиток понравился, зато в спальню ее пришлось нести на руках. Ранмару еще не знал, где и какую квартиру ей снимет, но, что там не будет лестниц, однозначно. Особенно таких узких.

Он, уже привычно, уложил ее на кровать, накрыл одеялом, полюбовался несколько секунд и негромко рассмеялся. Она забавная. В хорошем смысле, но очень забавная. Он аккуратно расстегнул заколку в ее волосах, чтобы не стягивала волосы, полюбовался еще немного. Спонтанно возникшая недавно идея была дикой, Ранмару не удивится, если получит в морду за такое предложение, но он все равно попробует. Только потом, когда ей, чтобы расслабиться, не будет нужно столько выпивки.

Галатея понравилась Фелине еще по проспектам, которые она изучала всю дорогу, и по ознакомительным видео в каюте. Зря она сердилась на Ранмару, когда тот сказал, что своего решения не навязывает, но Фелина сама поймет, что выбор он для нее сделал очень хороший. Теплый климат, пушистая растительность, зеленоватое небо и две крупные луны, городов тоже два, но это полноценные мегаполисы, больше Кайт-Рамеры, с кучей небоскребов и парков, и почти у каждого жителя есть небольшой участок земли и домик в провинции.

А, главное, на Галатее ввели правительственную программу переподготовки эмигрантов, бесплатную, с широким выбором профессий. Фелина скачала себе список и аккуратно расписала все плюсы и минусы каждой, украдкой, пряча планшет от Ранмару, но тот все равно увидел, посоветовал выбрать, что нравится, а уже потом прикидывать, как оно оплачивается. Не из идеализма, на дворников не переучивают, а Фелина как раз собиралась пробовать жить для себя. После этого появился еще один список, примерно схожий, только вместо выгоды была степень ее интереса.

Космопорт находился в Арнеле, столице, в ней же Ранмару советовал Фелине остаться, не забираться больше в глушь. Галатея была транспортным узлом, пока больше пересадочным, но доходы корабельных служащих позволяли развивать планетарную инфраструктуру. Да и полезных ископаемых за последние годы было обнаружено немало, а в морях было полным-полно съедобной рыбы.

Колония сразу основывалась именно как союзная, ни о какой самостоятельности речи не заходило, поэтому, люди сюда просто переезжали, без каких-либо странных идей, без желания основать замкнутую общину. Они меняли не образ жизни и мыслей, а всего лишь вид за окном, и Фелине это заранее нравилось, она не ждала, конечно, что Галатея будет заселена святыми, но ее устаивало уже то, что она никому ничего не будет должна.

Кроме Ранмару, но ему она настолько обязана, что можно не считать, как именно, собьется, а он не подскажет, это она уже поняла.

На корабле сам Ранмару или отсыпался или пропадал в тренажерном зале и у врачей. Фелина не знала, откуда он взял справку, что его ранение — это производственная травма, но медики, кажется, поверили. Лайнеры в этой части Союза не могли похвастаться самым современным оборудованием, но, как ей объяснил Ранмару, такое ему нужно и не было, просто ускорить регенерацию, чтобы рана не только затянулась, это она и сама сумела, а ткани зажили хорошенько. Со шрамами он и позже разберется, в корабельный бассейн он все равно не ходил, и Фелина даже, по-своему, догадывалась о причинах. Сама видела каждый день за ужином, как на него смотрят и мужчины и женщины. Куда откровеннее, чем на Аргисе. А Ранмару умудрялся эти взгляды игнорировать с настолько выверенной вежливостью, что самого человека он при этом не игнорировал ни секунды, именно только взгляды. Фелина и сочувствовала мальчику и восхищалась этими его обходными маневрами, изящно, красиво, глаз не отвести. Только над самой Фелиной он, уже привычно, насмехался, улыбаясь ей, исключительно ей, так, что она смущалась и утыкалась в тарелку.

Номер в отеле Ранмару забронировал еще на корабле, Фелину спросил, но уже постфактум, в виде "такой вас устроит?". И Фелина, окончательно решившая, что ей с ним не расплатиться, просто кивнула.

— А что теперь? — спросила она, с любопытством разглядывая видимую от таможенного корпуса часть Арнелы.

— Доберемся до отеля, отдохнете и будем искать вам квартиру. Когда найдем, будем гулять по городу. Лучше вам сразу начать в нем ориентироваться.

— А ваши дела? — она сунула паспорт офицеру и посмотрела на Ранмару.

— У меня нет дел на Галатее. Только вы.

— Как это? — Фелина чуть не села на пульт таможенного терминала, не замечая светящегося детектора сетчатки.

— А вот так. Или вы думали, что я вручу вам билет, скажу "Теперь вы свободны" и распрощаюсь?

Отвечать Фелина не стала, залилась краской, отвернулась к офицеру, чтобы спрятать глаза и сделать вид, что она страшно занята. Так она и думала, ну, не совсем так, но и мысли не было, что обещание Ранмару включало в себя такую заботу, помощь в буквальном смысле, а не... поощрительный пинок, чтобы она перестала сама себя зарывать с головой в алмазную грязь.

— Вы так много себе задолжали? — спросила она, когда офицер вернул им документы, едва проверив на подлинность, видимо, только проникновенных диалогов ему не хватало.

— Нет, — Ранмару вызвал такси с разноцветного дисплея и повернулся к ней с улыбкой. — Но у каждого поступка должен быть КПД, так интереснее.

— Не забавнее?

— Отнюдь. Именно интереснее, — он распахнул перед ней дверцу подъехавшего автомобиля, — Прошу. И постарайтесь забыть о прошлом, Фелина. Несмотря ни на что. Сохраните хорошие воспоминания отдельным файлом, а остальное выбросьте из головы.

— Разве это возможно? Без трепанации черепа, — Фелина грустно улыбнулась.

— Совсем — нет. Но можно не прочувствовать то, что помнишь. И так легче. Так что, просто совет.

Хороший совет, наверное, Фелина его обдумывала и по дороге и потом, уже раскладывая вещи в чистом, уютном номере. Ранмару взял один на двоих, но трехкомнатный, с двумя спальнями и общей гостиной, а пока она устраивалась, раскладывала вещи и принимала душ, куда-то удрал. Но ненадолго, час-полтора максимум, когда она вышла из душа, он уже был тут и искал в сети объявления о найме жилья.

— Присоединяйтесь, — улыбнулся он, когда она высушила голову и попыталась заглянуть ему через плечо. — Жить-то вам.

— Только что-то недорогое, — пробормотала она, с ногами забираясь на диван и глядя на экран.

— Я дорогое не смотрю. В итоге, вам оплачивать.

— Да, — Фелина загрустила, — А можно потом не гулять по городу, а туда, где трудоустройством и обучением занимаются? Иначе, оплачивать я точно ничего не смогу.

— Разумеется. Как вам эта?

— Мне больше нравится... прогоните вниз. Да, эта, — Фелина указала пальцем на экран. —

Тут солнечно должно быть, и мебель симпатичная. Сколько аренда? Ой-й...

Ранмару закрыл ладонью графу с ценой.

— Фелина, это один из самых приемлемых вариантов. Честное слово, квартира не может стоить как чашка кофе.

— Я понимаю, — жалобно протянула она, — И... не понимаю. Ну сколько я могу вас обирать? Я не сделала ничего, что вы могли бы настолько щедро оплатить. Это лишь ваша добрая воля, вам так хочется почему-то, а мне приходится вам потакать, потому что отказывать тоже... и неудобно и глупо уже. И мы ставим друг друга в неловкое положение, вы меня такими тратами и тем, что опекаете, а я вас...

— А вы меня ничем. Я наглый, меня так просто не проймешь.

Фелина осеклась и засмеялась. Всегда вот так, ничего с ним не поделаешь.

— Это всего лишь деньги, Фелина. Сами по себе они ничего не стоят. Без возможности получить за них необходимое.

— Да, но так все странно. Хочешь начать новую жизнь, а постоянно натыкаешься на то, что не смог предусмотреть, о чем не подумал, вылезают какие-то дурацкие препятствия. И какая разница, какие у меня будут перед вами долги, в денежном или продуктовом эквиваленте, если они будут? Как вариант, я могу открыть счет, на который вы будете переводить какую-то сумму, пока не выплатите все. Только подсчитывать свои траты я не намерен, так что, полагаюсь на вашу память.

— А хорошо, — подумав, Фелина заулыбалась. — Как будто я взяла у вас кредит и буду его выплачивать, да.

— Только на проценты купите себе конфет, — хмыкнул он, включая увеличенную голограмму квартирки. Повернул по всем осям, снова повернулся к Фелине, — Поехали смотреть.

— Сейчас соберусь, — Фелина спрыгнула с дивана и пошла в свою комнату. На пороге нерешительно обернулась: — А как быть с моральным долгом?

Разумеется, он откинулся на спинку и расхохотался, искренне, но с истерической ноткой, довела она его своими этическими затруднениями. Но что делать, если... если все эти, триста раз повторенные мысли, не выходят у нее из головы хлеще, чем недавняя смерть мужа, которую она помнила, конечно, но вокруг все было совсем другим, и этот факт отступал и прятался за новыми впечатлениями. Вот так и понимаешь, что не только любви давно уже не было, но и ненависти тоже, главным стало избавиться, а если не Ранмару виноват в его смерти, то и вовсе... Не надо о Джайне, а то опять разревется, лишнее беспокойство для Ранмару, даже если ему на самом деле нравится заботиться о ней, и он находит в этом, неважно что, удовольствие или оправдание.

Оставлять сейчас Фелину одну Ранмару не хотел, но неизвестно, получится ли потом сбежать и не вызвать вопросов. Он найдет, что ответить, но лучше обойтись без этого. А знакомить Грея с Фелиной он пока не собирался. Сначала проверит, можно ли на Грея рассчитывать. Два года назад, только обосновавшись здесь, Грей жаловался, что общая законопослушность Галатеи пробуждает совесть даже в нем. Ранмару тогда смеялся, но не поленился проверить. Действительно, ничего, кроме выпивки и какого-то рода закусок, Грей в своем заведении не держал. И заведение, для разнообразия, было просто баром. Даже стриптизерша на сцене оказалась голограммой.

Днем, конечно, посетителей не было, голограмму крутил для себя паренек за стойкой. Увидел Ранмару, смутился и выронил пульт.

— Хозяин у себя?

— Д-да, к-как вас представить?

— Ран.

Ждать не пришлось, мальчишка тут же вернулся и, едва не с поклоном, проводил в кабинет. Отделанный серебристым деревом и кожей. Хорошо, что не красной. Ранмару усмехнулся и позволил себя обнять.

— Надо же, живой, — почти удивленно тянул Грей, рассматривая его со всех сторон. — Только повзрослел, за девчонку не примешь.

— И раньше нельзя было, — фыркнул Ранмару, подтаскивая кресло из дальнего угла к столу. — Это у тебя одни девушки на уме.

— Да какие тут девушки, — Грей тяжело вздохнул и принялся заваривать чай. — Только жениться. Один плюс, дела идут хорошо, года через полтора смогу найти нору получше.

— Со штатом человек в пятьдесят и постоянной клиентурой? — хмыкнул Ранмару. — Пожалуй, смогу помочь. Как раз, года через полтора. Только одна просьба.

— Так и знал, что в гости тебя не заманишь, — Грей покачал головой и разлил чай по кружкам. — Что случилось?

— Как раз девушка, — Ранмару улыбнулся, — Точнее, женщина. Вдова. И не смотри так, я пока еще способен затащить в постель не столь радикальными методами.

— И затащил?

— Нет. Не тот случай. Она хороший человек, Грей, и ей долго не везло в жизни. Присмотри за ней одним глазом, пока она не освоится здесь, хорошо? Издалека.

— Издалека? — Грей обнял кружку ладонями и насмешливо посмотрел на Ранмару. — Не хочешь, чтобы я рассказал ей об Интаро Ядзири? Кстати, почему Интаро?

— Просто так. Я выбирал имя и подумал, что у кого-то уже может быть такое. Зачем подставлять человека? Вот и скрестил пару, Кентаро и Итаро, насколько помню. Даже не поэтому, Грей. Слишком многие знают о нашем знакомстве. А влипнуть я могу в любой момент. И не хочу, чтобы это повредило ей. Она не заслужила.

— А что я смогу сделать издалека? Вовремя вызвать патруль?

— Хотя бы. В быту она справится сама, я уверен, а вот когда научится обращаться за помощью — даже загадывать не рискну.

— Ты сам-то этому способен научиться?

Ранмару удивленно покосился и поболтал в кружке остатками чая.

— Я же за этим и пришел.

— Не для себя. Хвала Космосу, конечно, только ты сам сказал, что можешь влипнуть в любой момент.

Ранмару промолчал. Полтора года назад Грей обещал ему помочь в любой ситуации, если это будет в принципе возможным. И он был благодарен Грею за это обещание. Но считал его больше красивыми словами. Доказательством того, что Грей не собирается его предавать. Хотя бы, без особой нужды.

— Могу. Но пока не собираюсь. И давай лучше вернемся к Фелине. Год-полтора, Грей, а потом прилетай на Хассалех. Все, что будет в моих силах, я для тебя сделаю. Даже подберу персонал.

— Фелина — это ее имя? Красивое. Но, если это будет в твоих силах, не надо персонала. Ну где ты наберешь мальчишек, которые согласятся на эту работу не от безнадеги?

— А где их берешь ты? — Ранмару вдруг стало любопытно.

— Секрет фирмы, — Грей показательно надулся от гордости, — Зато можешь быть уверен, что все исключительно на добровольной основе и по обоюдному согласию. И со скидкой в двадцать процентов.

— Ты мне еще работу предложи, — расхохотался Ранмару.

— И не надейся. Ты мне всех посетителей распугаешь. Вот что ты успел за пять секунд сотворить с Шоном, что он твое имя выговорил только с пятой попытки?

— Застукал за превышением должностных полномочий, — Ранмару продолжал улыбаться. С Греем ему всегда было легко. Но пора уходить. Тем более, что с Фелиной ему не хуже. А он еще на корабле придумал, где можно будет с ней погулять, чтобы новый дом понравился ей еще больше. — У парня такие проблемы с личной жизнью?

— Что? А, опять Эрику включил. Не с личной жизнью, с головой. Живые ему недостаточно идеальны.

— Вот трудности у людей, — восхитился Ранмару. — Грей, я зайду к тебе перед отлетом?

— Когда бы я был против? Ты, несмотря на твою внешность, лучший мой собутыльник за последние лет пять. Кстати, перед отлетом — это когда?

— Неделя-полторы-две.

— Здесь в неделе десять дней.

— Нет, я беру стандартные восемь. Но сроки от этого несильно меняются.

— Думаешь, за это время вдова тебе надоест? Или ты ей?

— Думаю, что нет. Поэтому и не стану затягивать, — Ранмару отставил кружку и поднялся. — Прости, что коротко и сумбурно, но я правда не прощаюсь.

— Иди отсюда, — Грей подтолкнул его в спину, — Все равно не стыдно, хоть не притворяйся.

Ранмару прошел через зал, попрощался с безнадежно красным Шоном, снова уронившим пульт, и вышел на улицу. Ну почему сразу не стыдно? Неловко. Настолько, что давать работнику Грея советы, как разнообразить свой "виртуальный" интим, Ранмару не стал.

Квартира оказалась еще лучше, чем на снимках, какая-то насквозь солнечная, светлая мебель, светлые стены, очень интересное освещение, окна выходят на городской сад, на розовые верхушки цветущих деревьев. Чуть глубже в саду фонтан, его тоже было видно, вечером, как обещали в рекламе, включают подсветку, играет музыка, негромко и не допоздна, а как раз, чтобы вечером, с открытым окном, было приятно.

— Понял, — усмехнулся Ранмару, встретив ее, наверное, совсем ненормально счастливый взгляд. — Готовьте документы, — это уже агенту, скромно и тихо стоявшему в сторонке. Тот сразу понял, что Фелину придется отсюда силой выгонять, поэтому, даже не пытался ничего расхваливать.

Оформление заняло минуты, никаких бумаг, только для Фелины агент распечатал договор аренды, на десять лет, ну, за это время она точно заработает достаточно, чтобы или продлить его или найти другое жилье.

— Сегодня переедете? — спросил Ранмару, проверив все данные и затребовав у агента копии документов еще и в электронном виде.

— Я? — Фелина растерялась. — А вы?

— В смысле? Я останусь в отеле. Могу сменить номер на одноместный, из экономии.

Но Фелина стандартное ехидство проигнорировала, и привычно и так неважно на фоне того, но разные каюты в пределах одного лайнера, даже очень большого, это совсем другое. И они виделись очень часто, Ранмару заходил к ней, тащил куда-нибудь, в оранжерею, комнату отдыха, на обзорную площадку, или она сама искала его, устав от общества других пассажиров, не всегда интересных. Фелина понимала, что скоро они расстанутся совсем, но это ее не пугало, это было нормально и давно известно, а знать, что он где-то рядом, но не видеть... Смерть Джайна и прочая кутерьма отвлекли ее от тех эмоций, которые вызывала в ней улыбка этого мальчика, она думала, что все, прошло наваждение, но нет, никуда оно не делось. И, пусть иная близость ей не светит, хоть посидеть вечером рядом, пока он, закусив губу, возится с планшетом.

— Давайте завтра. Все, самые радикальные решения, я уже приняла, это... может немного подождать, как вы думаете?

— Вполне, — он так улыбнулся, словно тоже был рад отсрочке. Ну вот, снова напридумывала себе какой-то полнейшей ерунды.

До вечера Фелина успела побывать и в центре занятости, где заполнила кучу анкет, каких-то тестов, на способности, предпочтения, непонятно на что; в уютном кафе над озером, с видом на медленно заходящее солнце и потрясающими пирожками с мороженым; в другом парке, большем, чем у нее под окнами, и покормила каких-то пушистых зверушек с длинными хвостами.

— Вы же были тут раньше? — спросила Фелина, когда они снова поймали такси, уже до отеля. Прогулка была чудесной, но она все ноги отходила, даже привычные, разношенные туфли начали тереть.

— Был, разумеется. Как иначе я бы смог оставить здесь вас?

Ранмару тоже казался умиротворенным, едва не сонным, и почти весь вечер улыбался, искренне, без иронии, Фелина не уставала любоваться, и самой улыбкой и этой искренностью.

В номере, после ужина, Ранмару привычно залез с планшетом на диван, Фелина хотела почитать в своей комнате, но вспомнила о завтрашнем переезде, и устроилась в кресле возле окна. Но читала совсем недолго, предпочла закатное небо за окном, на Галатее были странные облака, они бежали очень быстро, создавая сотни узоров за считанные секунды. Наверняка, Ранмару еще поэтому нравилась Галатея, слишком безошибочно он уже не раз выбирал заоконные пейзажи, чтобы выбор был случайным. Хотя, такая красота — уже подарок.

Фелина посмотрела на Ранмару и улыбнулась невольному каламбуру. Он почувствовал взгляд и, с готовностью, поднял голову.

— Что-то не так?

— Все замечательно. Я почти счастлива, впервые за... ох, даже и не знаю, за сколько лет.

— А что нужно сделать, чтобы убрать это "почти"?

— Не знаю, — она отложила планшет и задумалась. — Пока не знаю. Наверное, привыкнуть, что все изменилось, и освоиться с мыслью, что теперь я одна.

— Но одиночество — это совсем необязательно.

— Да, но заполнить его я могу только еще одним мужчиной, а вот этого мне точно пока не надо, простите за откровенность. Других способов завести семью я не вижу, мне даже ребенка усыновить не позволят, пока я не докажу свою платежеспособность.

— Ну... в целом, вы правы, но, — Ранмару медленно слез с дивана, подошел ближе. Фелина чуть не вжалась в спинку кресла от его странно задумчивого взгляда. — Разве ребенка можно только усыновить?

Ранмару бы не удивился пощечине. Даже ждал ее. Хоть как реакцию на непристойное предложение. Идея выглядела едва не заманчивой, пока он ее не озвучил. А сейчас он жалел, что не удержал язык на привязи. Пусть и под влиянием момента. Или воспользовавшись им.

Но Фелина только еще шире распахнула глаза и уставилась на него, как на стофутовую мохнатую змею в зоопарке. Не с отвращением. С безграничным изумлением фантазии природы.

— Это такой способ меня соблазнить? — с недоверчивой полуулыбкой спросила она.

— В том числе, — Ранмару отвернулся бы, но это будет совсем неприлично.

— А что еще?

— Дословно, что я сказал.

— Но, — Фелина свернулась в кресле в клубок, словно защищаясь, — Но вам это зачем?

Если бы Ранмару сам знал. Пытался придумать, не раз, но никаких определенных мыслей не было. Только что-то сбивчивое, едва не по книжкам.

— Например, чтобы взяли у меня деньги, — он резко дернул плечом и все-таки уставился за окно. — Не полторы сотни, а столько, сколько реально необходимо.

Она тихонько засмеялась. Ранмару скосил на нее один глаз, но ничего не увидел. Фелина тоже постаралась спрятать лицо.

— Простите, — зачем-то сказал он.

— Я... Я действительно нравлюсь вам, Ранмару?

— Да.

— Не только, чтобы переспать, но и чтобы...

— Да.

— Вы настолько мне доверяете?

— Да.

— А почему?

Пришлось искать другие слова. Совершенно бессмысленные. Что-то о силе, о том, что даже Дарку и ее собственным, ошибочным, представлениям о чести и гордости не удалось ее сломать. Глупость. Тогда как единственной правдой было бы "просто так" и "хочется".

Она молчала долго. Ранмару, чтобы не изгрызть губу в кровь, мысленно считал секунды, сбивался и считал заново. Думать не решался. Даже о том, как исправлять положение.

— Знаете, — в ее голосе было такое удивление, что Ранмару обернулся, — А я согласна. Не спрашивайте сейчас почему. Потом отвечу, если интересно. Но я действительно согласна.

— На что конкретно? — осторожно уточнил он.

— А на все, что вы предложили.

Ранмару не назвал бы ее улыбку совсем спокойной, но пока нервозность в истерику не перешла. Скорее, это была яростная, яркая решимость. Наверное, на очередную кардинальную смену системы координат? Но спросит он тоже потом.

— Значит, я... не вызываю у вас отвращения?

— Я хочу вас с первого дня знакомства, Ранмару. О каком отвращении может идти речь?

Если он считал, что до этого чувствовал себя кретином, то ошибался. Потому что окончательно обомлел сейчас. До степени, что еще чуть-чуть, и ей пришлось бы тащить его в постель. С первого дня, и он не заметил ни тени влечения? Столько раз перевязывать его раны и не выдать себя ни единым взглядом?

— Я идиот, — почти простонал он, извиняясь за неуместную паузу.

— Почему? — не поняла она, выпрямляясь в кресле.

— Родился таким, — Ранмару усмехнулся. — Фелина...

— Нет-нет, — она замотала головой, быстро поднялась и, для верности, закрыла его рот ладонью. — Все разговоры завтра, Ранмару. Совсем все. Мы уже достаточно говорили. Пока хватит.

Он отстранил ее руку, погладил пальцы с тыльной стороны, поцеловал их. Фелина вздрогнула. И не последний раз. Сначала ему едва не казалось, что, несмотря на согласие, она против. Он напоминал себе о Дарке, не спешил, но и не отпускал. Без лишнего напора, но не давая сбежать. Она поверила ему в остальном, так пусть поверит и здесь. Ранмару привык брать, но умел завоевывать. Это было увлекательно. Тем более, когда цель того стоила.

Ночью Фелина проснулась, сама не поняв почему. В спальне было тихо, только вот рядом пусто, но раньше, чем она успела испугаться, увидела Ранмару на подоконнике. Одеваться он не стал, сидел совсем расслабленный, но просто так среди ночи из кровати не сбегают, тем более, чтобы посмотреть в окно. Она хотела встать и спросить, что не так, но передумала. Их что-то связывало вне постели, что-то, пусть и сомнительное, в ней, а вот между — нет. И она не считала себя в праве пытаться вмешиваться, тем более... тем более, что, наверное, его мысли предсказуемы.

Она завернулась в одеяло получше и улеглась так, чтобы видеть Ранмару, не напрягая при этом мышцы. Странно и неправильно, только ей было хорошо, и вообще и от этого зрелища. Темный, едва очерченный на фоне окна, силуэт, признак, что она не одна. И что, возможно, одна уже не будет, пусть и не сразу.

Он не спросит, но Фелина, на самом деле, сознательно решилась не просто переспать. Конечно, ничего может и не получиться, дети имели склонность появляться, когда их не ждут, а вот, если требуется срочно и время ограничено, капризничали. Нет, так нет, но решилась она сознательно. Потому что скоро Ранмару улетит с Галатеи, а Фелина останется одна, без его поддержки, даже без иронии, которая нередко помогала взять себя в руки. И стимулы, смысл жизни снова придется придумывать, чтобы не сдаться, а, если будет ребенок, то не сдашься никогда.

Она улыбнулась и тихонько вздохнула. Но любой другой, предложи он подобное, получил бы от нее, как минимум, пощечину, это Ранмару она прощала даже такую наглость и самоуверенность. Потому что и наглость и самоуверенность его были очаровательны и не причиняли ей вреда. Вот эта способность Ранмару полностью контролировать себя, даже если он не совсем понимал, что и зачем делает, нравилась ей едва не больше, чем его внешность.

Фелина хихикнула: как говорил сам Ранмару, забавно. Как он сумел стать таким ответственным и надежным при его внешних данных? Надежным и... она смущенно уткнулась в подушку, нежным. Она долго не могла заставить себя расслабиться, не думать о том, что ей уже не восемнадцать, а единственным тренажером были кухня и сад, но Ранмару так явно ее хотел... Именно ее, вот как-то всю целиком, без разбора лишних складочек и морщинок, и это так... Джайн никогда не отдавал, только брал, напором, узнавал новые способы и проверял их, выбирая те, которые нравились ему, а на ее робкие жалобы отвечал, что она холодная.

И никогда не позволял ласкать себя. Ну не... а именно ласкать, даже когда ей еще этого хотелось, говорил, что это бессмысленное занятие. Фелина протянула руку, коснулась простыни с той стороны, где должен был лечь Ранмару. А она почти поверила, или поверила без "почти", сейчас уже не знала, потому что был Ранмару, отзывчивый на ласку настолько, что Фелина поверила в свою небесполезность в постели. И он не только не сопротивлялся, он просил еще, значит, нравилось ему, ведь так?

Даже если не получится ничего из его шальной идеи, Фелина точно не станет жалеть ни о чем. Она не раз слышала, что, когда мужчина и женщина начинают вместе спать, то дружба, если и была, разрушается, но не верила, что такое может произойти с ней и Ранмару. Точнее, не верила, что Ранмару способен на такую даже не низость, а совсем-совсем что-то странное, ненужное, вредное и бессмысленное. Пусть они больше никогда не увидятся, но их последние дни вместе Ранмару точно не испортит чем-то вроде проснувшегося чувства собственности.

А если получится... Ранмару негромко хмыкнул, словно решив про себя что-то, спрыгнул с подоконника и вернулся в постель. Фелина замерла, стараясь дышать размеренно, но он обнял ее и прижал к себе как-то так, что она поняла, не принял он ее за спящую. Не обманешь его, очень возможно, что и не скроешь, если получится. А надо, видимо, ну зачем ему знать, что где-то есть ребенок, которого он не увидит? Или она не права? Фелина пошевелилась, устраиваясь удобнее, положила голову Ранмару на плечо, уютно, тепло, как-то совсем щемящее трогательно. Нет, скорее всего, не права, и ему тоже будет уютнее и теплее жить в мире, в котором у него кто-то есть, а Фелина не сомневалась, что ребенок Ранмару будет таким же замечательным, как он сам.

И пусть она всего лишь разомлела после чудесной ночи и думает непонятно что, она же имеет право думать это непонятно что, правда? На любом основании, как удовлетворенная женщина или просто как всего лишь женщина. Все, от чего всем хорошо, и само по себе хорошо, сколько бы Джайн в свое время не проповедовал ненужность таких "кошачьих нежностей", недостойных взрослого, солидного и мыслящего человека. Причем, что не только вслух говорить, но и думать такого не надо, не говоря уж о чувствовать. Вот, кого недостойны, у того пусть их и не будет, таких моментов.

Наверное, эта мысль была злой, но она всю жизнь жила с оглядкой на чужое мнение, фырканье и представления о том, как правильно, и что получила, кроме нервного расстройства? Лучше пусть ее осуждают, а она будет жить счастливо, чем все будут ею довольны, а она будет пить лекарства.

— Спи, — прошептал Ранмару, — Не думай ни о чем. Все правильно.

— И для тебя?

— Для меня в первую очередь. Спи, а то продолжим.

Фелина засмеялась и придвинулась ближе. Нашел, чем напугать.

Не желая обижать Фелину, смеялся Ранмару только про себя. Тем более, что над собой. Он исхитрился совершить самую глобальную глупость в своей жизни и, как раз благодаря ей, сделать Фелину заоблачно счастливой. Он лишь надеялся, что ее энтузиазм не вызван только желанием иметь ребенка. Пусть в том числе, но не только. Самолюбие или нет, но как-то что-то... поэтому и смеялся.

Переехала Фелина на следующий же день, но ему оставаться в отеле запретила. Тихо, но решительно. С мотивацией, что, пока он на Галатее, она хочет видеть его рядом. Не в постели, а рядом, если он понимает, о чем она. Он понимал и был согласен. Тем более, что и от секса она не отказывалась. Наверстывала десять лет супружеских будней. Ранмару радовался, что ему двадцать, а не шестьдесят. Иначе, любые нанотехнологии были бы бессильны.

Но этого Фелине он тоже не говорил. Ей хорошо, это главное. Видимо, даже мысль, что скоро могут понадобиться все ее силы, придавала Фелине уверенности в себе. На самом деле так приятно, когда ты кому-то нужен еще и как защитник? Ранмару попытался примерить это ощущение на себя и ничего не понял. Ему нравилось заботиться о Фелине, но она вообще нравилась ему. И продолжала бы нравиться, даже если бы не пришлось решать за нее проблему с Дарком.

Или Фелина, несмотря на теплые к ней чувства, всего лишь не тот человек? А, может, такая жажда всегда и во всем поддерживать, опекать, чувствовать себя от этого сильнее, возможна только с детьми? Ну, отцовских инстинктов Ранмару у себя даже не стал искать. И этого он, разумеется, тоже не сказал Фелине. Хотя, тут, он был уверен, она и не обольщалась. Но и донора в Ранмару не видела. Все было как-то по-другому. Дружеское общение, чудесный секс и... дружеская же услуга, как-то так. Смейся не смейся, в голове не укладывалось.

И не уложилось, даже когда по ненормально сияющим глазам Фелины он понял, что-то случилось. Секунд через десять даже сообразил, что именно. Он знал, заметил случайно, что в аптеке она покупает не только тесты, но и какие-то средства для усиления фертильности. Механизм их действия Ранмару представлял слабо, вообще с беременностью, родами и младенцами сталкивался только в рамках общих курсов в Академии, однако подействовало. Наверное же, именно лекарства помогли, а не страстное стремление Фелины родить? Такая версия еще как-то вписывалась в его картину мира.

Но он молчал, а Фелина смотрела на него, растерянная, смущенная и счастливая. Смотрела не как на любовника, а как на все ту же мохнатую змею. Только самую прекрасную змею во вселенной.

— Не верю, — наконец призналась она, ощупью добравшись до стула. Обняла спинку, уронила голову на руки и тихо засмеялась, — Ран, я не верю. Чудес не бывает.

— Не проверял. Но где чудо? Это же Дарк не мог иметь детей, а не ты.

— Не возвращай меня на землю, — она сильно помотала головой. — Для меня это чудо. Невозможное. Именно для меня невозможное. Ран?

Она посмотрела умоляюще. Ранмару усмехнулся, подхватил ее на руки, отступил к креслу и уселся, с ней на коленях. Фелина зарылась лицом ему в шею, вздыхала, терлась носом, всхлипывала. Он гладил ее по волосам и бездумно рассматривал потолок.

— Он будет похож на тебя.

— Он? Тесты определяют пол на таком сроке?

— Нет. Но все равно он.

— А! — Ранмару понимающе кивнул. Нет, в эти дебри он точно не полезет.

— Унаследует все недостатки, — она отстранилась, лукаво глядя на него.

— Не все, — Ранмару убрал рыжий завиток с ее щеки. Вот в этом он был уверен. Столько времени, денег и нервов угробил, чтобы убедиться. Не то, чтобы когда-то хотел детей. Но не хотеть и обрекать потомство, пусть и гипотетическое, на те же развлечения, все-таки разные вещи.

— Но лучшие — точно.

— Ты не влюбилась? — на всякий случай уточнил он. Со слишком большим удовольствием Фелина сейчас на него смотрела.

— Вряд ли, — она подумала немного и замотала головой, — Ты же никогда не будешь моим, Ран. Зачем мне лишние бесплодные мечты? Ты очень дорог мне, и это вряд ли изменится, но...

Она виновато улыбнулась и снова спряталась у него на плече.

— Чудеса все же бывают, — шепнул Ранмару ей на ухо, — Ты точно чудо. Но Фелина, это я дурак, а ты точно уверена, что справишься?

— Ты не дурак, Ранмару. Для тебя всего лишь дети загадочнее всемирных заговоров. Так бывает, но, если когда-нибудь захочется это изменить, то... этот ребенок всегда будет нашим.

— Ты не станешь скрывать, кто его отец? — а вот это был шок. Не из-за внезапно возникших обязательств, из-за недоумения, что... что... Нет, определения не находились.

— Это было бы несправедливо по отношению к вам обоим.

Он так и не нашелся с ответом. Фелина не стала ничего от него ждать, закончила разговор сама, поцелуем. Приглашающим поцелуем. И, кроме страсти, в ее поведении появилось нечто странное, словно ей действительно было важно, что именно Ранмару отец... Так, а эти мысли он отложит на потом.

Прямых рейсов до Хассалеха с Галатеи не было. Ранмару прикинул и решил лететь через Прайм и Лугано. Если он собирается помогать Фелине и дальше, то лучше все подготовить заранее. Пока он может передавать деньги через Грея, а счет пусть "отлежится" и о нем забудут. Фелина настаивала, что она все сможет сама, если не сразу, то после рождения ребенка, но Ранмару не слушал. Сможет — прекрасно, он станет гордиться ею еще больше, но не нужно ей, так точно нужно ему. Прошла уже неделя, а он так и не сумел прочувствовать, но четко понял, что должен теперь думать не только о себе. Хотя бы на случай, если Фелина права и когда-нибудь он захочет что-то изменить.

И если сумеет.

Забавно. Они с Фелиной разные настолько, что семьи бы у них не вышло, даже если бы он вдруг захотел. А вместе хорошо. Но последние дни перед отлетом Фелина стала пропадать на курсах повышения квалификации, а он сидел у Грея или сочинял боссу фантастические истории о своем отпуске. И очарование совместных прогулок и ночей начало отходить на второй план. Он мог так отдыхать, но жить не сможет.

— Не лишай ее шанса встретить нормального мужчину, не привязывай к себе, — советовал Грей за восьмой кружкой пива. Ранмару не пьянел, Грей — да, но соображал, очевидно, лучше. — То, что пока она не влюблена, еще не значит, что с ней такого не случится. У меня даже Эрика с тебя уже глаз не сводит, а ты издеваешься над живой женщиной.

— Я не издеваюсь, я улетаю, — мрачно отвечал Ранмару, борясь с желанием признаться, что не просто над живой, а над беременной.

— Я тебя еще вижу, — возражал Грей, доливая им обоим. — Ты билеты взял?

— Да, на тридцать пятое.

— Тогда согласен увидеть и завтра. Но не больше.

— Я не собираюсь оставаться, — повторял Ранмару, не понимая, почему Грей не верит. У каждого своя жизнь, а, если сама Фелина не считает их затею ошибкой, то почему должен считать он?

Его рейс был в то же время, что и курсы Фелины. Совпадение было не случайным, Ранмару не хотел долгих проводов. Они попрощались еще вечером, молча, во время прогулки. Судя по счастливому лицу Фелины, получилось очень романтично и совершенно правильно. И закончилось все тем, что она заснула на его плече. Сразу, как они вернулись домой.

А уже в каюте, заказав обед, Ранмару написал Фелине письмо на домашний комм. Почему-то ему казалось, что ей понравится. Когда оно ушло, планшет пискнул, принимая входящую почту. Два письма, от МакГрафта и Тарра, его юриста. Ранмару усмехнулся. Все, отпуск закончился.