Мнимый король (книга 3)

Странно, что во время разговора, он, да и остальные японцы, предпочитали смотреть куда-то в сторону, а не на собеседника.

— Жаль.

— Столько лет работаю и ни разу не слышал подобной речи. Всего доброго!

Он согнулся в легком поклоне и прошёл внутрь отеля.

Действительно, что это был за язык? Я тоже никогда подобного не слышала. Я сглупила, забыв включить диктофон. Посему придётся искать запись где-то ещё. Благо, здесь собрались журналисты со всего мира. Однозначно, что кто-то успел зафиксировать всё. Думаю, с переводом проблем не возникнет. Выходит, появился превосходный шанс пообщаться со всеми.

Замечательно! Другие ведь тоже так поступят, нет сомнений. Следовательно, вернусь в вестибюль и сяду обратно за ноутбук. В скором времени внизу будет не протолкнуться. А я займу место за большим столиком, куда сядет много людей.

И, когда я уже направлялась обратно, из отеля вышел Дмитрий. Похоже, он успел протрезветь и привести себя в порядок. Не заметив меня, прошедшую совсем рядом, он встал около урны и опёрся на стенку, согнув одну ногу. Довольно вульгарная поза. Я бы не отважилась на подобное.

Ага! Если он тут, то номер наверху освободился и не имеет значения, зачем он пришёл сюда. Я спокойно занесу свои вещи, а не буду таскаться с ними повсюду, как какая-то клуша. Оставлю при себе только диктофон и мобильник с камерой.

Стоило поспешить, поскольку остальные уже спускались сюда, некоторые занимали кресла и включали свои компьютеры. Наверное, статьи пишут, и мне бы пора сделать несколько снимков и поговорить с кем-нибудь. Интересно, а с кем?

В номере, я застала ещё больший разгром, чем вчера. Кровать, на которой спал Дмитрий, валялась вверх тормашками, пижама висела на люстре, а на дверную ручку ванной был натянут грязный, вонючий носок. Из экрана телевизора торчал пульт, вбитый туда каким-то необъяснимым способом. Мини-бар зиял своей пустотой, а маленькие бутылочки висели по всему помещению, словно ёлочные игрушки. На другой постели красовалась огромная лужа подсохшей рвоты.

Самый настоящий свинарник. Ощущение, будто тут ночевала стая диких обезьян. Стоит ли оставлять свои вещи? Да и куда пристроить сумку, ведь везде грязь? Плохо, выбора нет, придётся жаловаться на своего новоиспечённого коллегу. Хотя, кто он такой, по сути? Студент первого курса, маленький мальчик, вырвавшийся на свободу и пока плохо осознающий, что с ней делать.

Я ему не нянька! О чём только шеф думал, посылая его со мной? После этого они обязаны нас расселить! Желательно в отдельные номера. Главное первой заявить, тогда мне не предъявят претензий, а вся вина падёт на него! Что ж, захвачу паспорт. Отлично, так и сделаю!

Засунув сумку в нетронутый шкаф, я пулей вылетела к лифту, не желая задерживаться. Судя по часам, я потеряла пятнадцать минут, глазея на всё это безобразие. И даже позавтракать не успела, но мне не привыкать. Пожалуй, совмещу приятное с полезным. Разговор с коллегами пройдёт гораздо непринуждённее за чашечкой кофе.

Не выходя из лифта, я поняла, что уже опоздала. Внизу было не протолкнуться. Везде мельтешили люди, разных размеров, цветов, особенно пестрила одежда. У кого, у кого, а у четвёртой власти нет строгих правил касательно внешнего облика.

Около гостиничной стойки сформировалась чёткая очередь. И, похоже, всех в ней интересовало отнюдь не качество обслуживания. Не став считать, сколько там людей, я с покорным видом пристроилась в конец. Однако, не затем, что бы соблюдать очередность. Я выжидала момента перед наступлением точки кипения, а именно точки подрыва общего терпения. Прямо перед этим и нужно прорываться вперёд, тогда мало кто возразит, все начнут толкаться, и я успею первой! А пока послушаю, что происходит вокруг.

Фоновый шум слегка напрягал, однако он не помешал узнать о главном. Никто из присутствующих так и не сумел перевести ту странную речь. Более того, никто не смог узнать и тем более предположить принадлежность тех слов к какому либо языку.

Ну и как сие событие следует расценивать? Всему населению объявили о сбое и принесли свои извинения. Вряд ли это чья-то ошибка. Невозможно, чтобы она возникла на неизвестном языке! Другими словами — это диверсия! Теперь всё складывалось. Очевидно, это было послание, адресованное кому-то, с кем нельзя связаться иным путём. Малораспространённая речь была употреблена, чтобы затруднить расшифровку. А учитывая последние события, остаётся лишь единственный вариант. Люди, причастные к разрушению Токио, всё ещё находятся в нём и не могут покинуть его!

Одну секундочку! Тут же вспомнился весь вчерашний вечер и разговор Дмитрия с кем-то в интернете. Он один интересовался системой оповещения, потом ему сказали подключить спутниковый телефон к местной сети. Неужели он террорист и шпион? Всё сходится!

Собственно, а как выглядят шпионы и разведчики? Никогда их в реальности не встречала, а большинство книг рисуют в сознании приятный образ агента два ноля семь. Я готова поспорить, что на самом деле это не так. А как? Некий грубый молокосос, напивающийся ещё в самолёте, громящий номер и открыто разговаривающий со своими сообщниками. Или же он дилетант? Зачем обращать на себя так много внимания?

Если подумать, ничего, кроме презрения и отвращения он у меня не вызывает. Неужели он специально так себя повёл? Ведь общаться после подобного с ним совсем не хотелось, возникало желание видеть его как можно меньше. Я даже заночевала в холле. Хитрец! Я уж было помыслила, что он шовинист.

Самой разбираться становится опасно, хоть он и мальчишка, однако здоровый. Голыми руками меня спокойно задушит. Сначала пожалуюсь на бесчинства, учинённые им, а в нужный момент сдам как шпиона! Его спутниковый телефон будет в качестве доказательства. За раскрытие преступления мирового масштаба меня в любую газету, на любой канал с радостью возьмут. То-то раздосадуется шеф от потери ценнейшего работника! А я вильну хвостом, громко хлопну дверью и уйду восвояси!

Ничего не боясь и не дожидаясь, я нагло протиснулась к стойке. Гостиничный служащий, по-видимому, утомлённый беседой с каким-то арабом несказанно обрадовался мне.

— Чем могу помочь? Сразу предупреждаю, по поводу утреннего беспокойства я уже всё рассказал.

— Нет, у меня к вам другой вопрос, — я протянула ему загранпаспорт. — Видите ли, в номере семьсот тридцать семь, куда меня определили, мой коллега учинил пьяный погром. Я не желаю разделять с ним ответственность за случившееся. Есть ли возможность предоставить нам разные комнаты? Всё-таки мы не молодожёны.

— Один момент, — он с величайшим спокойствием стал копаться в базе данных. — Наверное, вы ошиблись. Ваш номер семьсот сорок три. Хотите сказать, что он разгромлен?

— Нет, мой номер семьсот тридцать семь! — я уже потянулась к карману с ключом, но к счастью не успела его извлечь.

— Здесь написано, что вы проживаете в номере семьсот сорок три. Я видел, как вы ночевали в холле. Вероятно, по какой-то причине вы не получили ключ, поскольку он всё ещё здесь.

Портье протянул мне другую карточку и вежливо извинился, сзади меня оттеснили и очередь вновь сомкнулась.

Ничего не понимаю. Сначала я попадаю в одну комнату вместе с Дмитрием. Сегодня выясняется, что я и мой номер совсем не там, где вчера. Что-то неладно со всей ситуацией в целом. На всякий случай, я достала обе карточки и посмотрела на них. Если вчера мне вручили первую, то в чём ошибка? Её же дали и Дмитрию, иначе он бы не прошёл в номер.

Сумка! Ведь я положила её в шкаф, как теперь выяснилось, чужого номера. Простояла тут больше часа, слушая всякие сплетни! А если там уже кто-то есть, помимо Дмитрия?

Ладно. Спокойно, никуда моя сумка не исчезнет. Зато в моем новом номере есть целый туалет. С разбитым унитазом никто долго не протянул бы. Сейчас пойду и тихо заберу то, что принадлежит мне по праву, а потом зайду прямо в службу безопасности и расскажу им всё, как есть.

А как же всё обстоит на самом деле? Посмотрим на ситуацию глазами службы безопасности отеля.

Двое коллег журналистов прибывают к ним. Не следует забывать, что они разного пола. По заверению женщины, мужчина, находясь в состоянии алкогольного опьянения, устроил погром в апартаментах. Подтверждается сие лишь словами его негодующей напарницы, размещенной по данным портье вообще в другом номере. Вот и сказочке конец.

По правде говоря, в идеале все журналистские статьи должны выглядеть как моё размышление о сложившейся ситуации. Но кто тогда их станет читать? Здесь самой надо придумать что-то, одних эмоций мало, необходим стимул! Поэтому их неизбежно приходится приукрашивать, что и приводит к уменьшению объективности в описании событий. Если я попытаюсь добавить красок, скорее всего, у меня возникнут проблемы с обвинением.

Вот же противный парень! Тогда просто сообщу о порче гостиничного имущества, и с него сдерут штраф. Будет ему жизненный урок! Как он смеет заниматься подобной ерундой, когда погибло столько людей и от нас требуют вестей хорошего качества?

Коридор пустовал, не хватало только перекати-поля, беспрепятственно гонимого ветром.

Аккуратно подойдя к номеру, я приложилась ухом к двери, в надежде определить, есть ли там кто-нибудь. Практически тут же раздался резкий удар, в ухе сильно зазвенело, а сама я отпрыгнула назад, больно стукнувшись задницей о ручку соседнего номера.

— А! Чтоб тебя! — запомню на будущее, что хуже всего подслушивать у дверей. Хорошо, что она открывается внутрь, а не наружу. Так ведь и по лбу получить недолго!

На этот раз я встала спиной к стене, словно ожидая выстрела. Осторожно открыв дверь с помощью карточки, я тихонько прошмыгнула внутрь. Под ногами захрустели осколки стекла. Тут же раздались чьи-то шаги. Рука моя инстинктивно приоткрыла дверь в туалет, и я бесшумно, как кошка, проскользнула в эту щель.

В маленькую щелку было видно, как мимо прошёл какой-то человек с растрёпанными и торчащими во все стороны волосами. Это всё, что я успела разглядеть, прежде чем он повернулся и исчез из моего поля зрения.

— Опять померещилось. Хотя с моим воображением такое явление не редкость, — протянул он.

— А стаканами-то зачем швыряться? Я тебе попить налил, а ты капризничаешь, как маленький ребёнок, — раздражённо ответил незнакомцу Дмитрий.

— Ты налил мне Кока-Колу! ТЕРПЕТЬ ЕЁ НЕ МОГУ! Да к тому же она оказалась тёплой.

— Ты настолько её не любишь? Так не пил бы, и дело с концом.

— Нет! Дело не только в газировке, но и в корпорации, производящей её. Именно из-за компании Кока-Кола сформировался теневой рынок торговли наркотиками, а сама она неплохо на этом заработала и продолжает зарабатывать до сих пор.

— Чего?

Кажется, Дмитрий сильно удивился, впрочем, как и я.

— Сразу видно, что ты никогда не задумывался над этим. Кока... Кола, — он произнёс название по слогам. — Первый компонент — это растение кока, из него изготавливают кокаин. Кола же является мускатным орехом и афродизиаком. Из них и приготавливают сей наркотический напиток. Далее следует вспомнить, что производить и продавать её начали в аптеках в последней четверти девятнадцатого века. Тогда наркотические вещества не были запрещены и являлись лекарственными средствами. Торговали ими всё там же, в аптеках. И никакой существенной угрозы для социума они не представляли. А теперь вопрос, — на несколько секунд в номере воцарилась тишина. Он что, паузу выдерживает? — Почему в двадцатом веке они внезапно попадают под табу?

— Я откуда знаю?! Наверное, люди осознали их опасность, она же очевидна.

— Нет, — его собеседник всё так же невозмутимо оборвал его речь, — ответ прост: Кока-Колу активно рекламировали. Вот тут-то количество покупателей значительно возросло, и спрос не падал. А на витринах аптек находились и другие наркотики, героин например. Люди в очереди любят глазеть на прилавки, вот и получалась сначала косвенная реклама, а следом и прямая. Естественно, к началу двадцатого века, благодаря рекламированию, наркотики переместились в другую категорию товаров, близкую к повседневным пищевым продуктам. И щепотку кокаина стало возможно приобрести в барах вместе с алкоголем. Естественно, весь сопутствующий этому процессу негатив привлёк внимание властей. Они увидели огромную проблему и приняли неверное решение: запретить продажу, наказывать за изготовление, проще сказать, приравнять к преступлению. Однако эти болваны и пустоголовые законники не обратили внимания на то, что спрос уже сформирован, а он, как известно, рождает предложение. Проще говоря, они вывели продавцов из сферы своего контроля, ведь преступники не руководствуются законами. Быстро образовался теневой рынок, который существует и процветает до сих пор. А изначальный инициатор событий, после потери части клиентуры, изменил состав напитка и присвоил себе рождество, как праздник конечно. Вот и всё.

— Это задевает твоё чувство справедливости или ещё что?

— Нет. Я не люблю конкурентов, они будут мешаться мне под ногами. За подобную дерзость я как минимум обязан сыграть головой Генерального директора Кока-Колы в футбол. Попутно вырезав всю его семью.

Странный гость Дмитрия, без сомнения, журналист или же имеет отношение к ним. Ну а кто же ещё? Оператор? Техник? Нет. Незнакомец явно располагается иерархически на ступень выше, по крайней мере, сам Дмитрий так считает, ведь мне он не позволял перебивать его, с другими мужчинами в аэропорту он вёл себя просто отвратительно, а сейчас всё совсем иначе. Однако его стоит опасаться, ведь нормальный человек не кидается стаканами, если ему что-то не понравится.

— Да, да, — пролепетал Дмитрий в ответ. — Смерть этим подонкам. А для чего ты убил столько японцев? Хотелось бы знать, зачем я прилетел сюда, когда ты спокойно мог добраться сам, не вызывая массовой паники и перекрытия границ.

— Очень просто. Праздные зеваки окружили меня и принялись снимать на видео. Попади эта запись в интернет, нас бы раскрыли в два счёта. Вот я и убил всех в радиусе нескольких километров. К тому же они не спросили разрешения. А невежливый японец всё равно, что мёртвый. Так что разница невелика.

Что я слышу?! Убил японцев? Это сделал один человек? И он находится рядом, а Дмитрий приехал забрать его, ведь для журналистов граница открыта! Так вот как всё обстоит! Минуточку, минуточку! Ведь если они обнаружат, что туалет не пустует, они убьют меня как свидетеля. Выходит, я заперта здесь собственным страхом. Вот же гадство! Один плюс: унитаз разбит, значит, им тут нечего делать.

Диктофон! Как же я не догадалась включить его с самого начала! Быстро нажав на запись, я выставила его поближе к дверному проёму. Записи поверят гораздо охотнее, нежели человеку. Тем временем опасный гость продолжал разговор:

— Как я погляжу, качественной еды тут нет. Что же, угощайся, пока я щедрый.

— Что это? Похоже на миниатюрную сосиску, обваленную в сухарях, но что за твёрдая начинка?

— Это жареные пальцы, а никакие не сосиски. Угощайся.

— Фу-у!

Об стену слева от меня что-то шлёпнулось, раздались гневные плевки.