— Иначе и быть не может, мы русские и независимо от того, на каком посту стоим, всегда славились и славимся своей доблестью и храбростью. Мне вдвойне приятней вручать награду воину проявившего отвагу при выполнении приказов командиров и человека, в крови которого возможно есть капелька моей. Пусть вижу перед собой не родного брата, но уверен — корни наши в предках, и вполне возможно где-то, как-то пересекались.
— Оба-на, все страннее и запутанней, чертовщина какая-то. Я совершенно точно знал, эта метаморфоза или даже вернее метемпсихоза, произошла без моего волеизъявления. "Не виноватая я" — так и хотелось выкрикнуть цитату из кинофильма "Бриллиантовая рука", которую мы вместе с женой смотрели раза три еще при жизни последней.
— Судьба! Иначе и не скажешь. — Добавил мысленно про себя. Легко вспомнилось, что именно этого военспеца нам преподносили в академии как пример человека без предрассудков, верного присяге и своей Родине. Офицер, выполняющий приказ царя даже после его свержения. Находясь в должности военного атташе в союзной Франции, и будучи безраздельным хозяином оставшейся после революции суммой в 250 тысяч золотых рублей, он, не потратив на себя и свои нужды ни одного франка, передал деньги в руки своего народа. При этом, не особо разглядывая, что за люди находятся у руля власти в его Отчизне, зная лишь, что страна твердо встала на ноги. Для этого ЧЕЛОВЕКА главным было служить не кому-то конкретно, а народу и Родине в их лице.
— Какой, однако, киносюжет пропадает — невольно мелькнула в моей голове мысль — на "Оскара" наверняка бы потянул. Вот только не знаю тот это Игнатьев или другой? Хотя какая разница? Не бросится же он ко мне с распростертыми объятиями и не станет, как в том же индийском сериале, кричать, что нашел наконец-то своего пропавшего из колыбели единоутробного брата. Он граф, а я крестьянин, в его понимании я могу быть и родственником в результате посещения своей симпатичной крепостной дедом. Такую возможность он может допустить, но не более.
Все что происходит в настоящее время так и просится на экран, в виде фантастического триллера, при просмотре которого захочется лишь добавить: "огласите весь список". Понятно одно — не по моей прихоти я тут лежу в чужом теле, и как бы ни хотелось обратного, видел и прекрасно понимал — все действующие лица вокруг меня не артисты розыгрыша. И выход тут просматривается один: — необходимо подстраиваться под ситуацию. Совсем не удивился, когда в мою голову пришла идея попробовать использовать создавшееся положение. Мысль проста и немного наивна, если смотреть на нее со стороны. Ну и пусть, главное, чтобы она получилась. Я тут же поспешил ее развить и воплотить в нужном направлении.
— Господин полковник, я понимаю, медаль за ранение дают сегодня всем, кто тут находиться на излечении, и она явно французская. А вторая, за что мне дадена?
— Это Георгиевская медаль четвертой степени "За храбрость". Тут и говорить особо нечего. Конкретно, за какие подвиги ты удостоен награды, узнаешь, когда вернешься в свою бригаду. Носи с честью.
Полковник, как я понимаю, не располагал временем, да и не уполномочен был объяснять, какой подвиг я совершил, тем не менее, задержался и стал прояснять ситуацию с награждением:
— Приказом генерала Лохвицкого Николая Александровича, командующего Особой бригадой во Франции, вы в числе воинов, особо отличившихся в боях под городом Курси представлены были к Георгиевской медали. Он имеет право награждать героев, и ты, в числе немногих из достойных солдат получил ее. Мне было приятно взять на себя обязанность выполнить ответственное поручение. К сожалению твои подвиги во славу России и предыдущая воинская служба, мне неизвестны. Но ты меня очень заинтересовал. Надеюсь, после выздоровления, сможем встретиться и поговорить. Я поспособствую этому.
Как раз то, что нужно, я даже не удивился, так бывает, мысль..., штука такая, она вполне осязаема. Я подумал, а ему это передалось. Четко. Главное именно он, а не я, предложил встречу. И ведь буквально минуту назад пришла в голову идея — использовать забавное сходство в целях своего успешного внедрения в общество. Заинтересовать Игнатьева я смогу, и убедить, в необходимости применения знаний, человека из будущего, тоже не проблема. Так что появившийся вариант легализации, как нельзя, кстати, грех им не воспользоваться. Быть убитым, как мой двоюродный дед на этой войне, мне не хочется. Умирать ради чьих-то интересов.... Избави боже! Нет и ещё сто раз нет.
Полковник обратился к стоявшей рядом с ним Жульен, которая с любопытством вслушивалась в наш разговор.
— Прошу прощения мадемуазель... Жульен. Не соизволите ли назвать свое полное имя? Мы не настолько близко знакомы чтобы, обращаясь к вам произносить лишь имя.
— Вы правы. Можно я на французском языке объясню? Мне так проще. Вы же оба прекрасно понимаете и разговариваете на нем.
Полковник осмотрелся вокруг, его явно смущало, что ему приходится вести беседу с простолюдинами как с хорошими знакомыми. Все-таки старший офицер и к тому же военный агент, не прилично — с. Тем не менее, продолжал разговор, видимо для него правила этикета не пустая формальность, заложены воспитанием и примером высокопоставленных родителей.
— Будьте так добры, продолжайте на французском языке.
— Plusieurs difficile que j'expliquИ Ю mon pХre pourquoi il est arrivИ avec mon nom. Le fait que je suis nИ au mois de Juillet, qui est le mois de Jules CИsar, et mЙme avec une tЙte bouclИe, il a Иgalement jouИ un rТle. Par les mu prХs de ma maison, IL y a une Иglise qui a ИtИ construit en l'honneur de Saint-Julien. En latin, mon nom est Julia ressemble Ю Julia. Tous ensemble est le fait.
— Очень хорошо, но я имел в виду всего лишь ваше полное имя.
Жульен немного стушевалась, ей не хотелось более подробно рассказывать про себя. А мне стало интересно узнать дополнительно что-то о ней, и я поддержал полковника.
— Наверное, она королевских кровей и поэтому не хочет называться.
Фыркнув на это предположение, девушка ответила:
— Я не имела бы ничего против королевской фамилии Валуа, но и моя династия не хуже, во всяком случае, вполне меня устраивает несмотря на то, что не французская. — Она немного интригующе поиграла своей прелестной головкой, наклоняя ее из стороны в сторону — не скрою, это у нее получилось мило, и, увидев заинтересованность, поспешила раскрыть свое инкогнито.
— Джулия Ситроен к вашим услугам. И я только наполовину француженка, папА мой — еврей, мамА — француженка.
Полковник Игнатьев как мне показалось, забыл, о чем вообще он ее хотел попросить. Настолько его заинтересовала ее фамилия. Меня если честно тоже.
— Ваш отец Андре Гюстав Ситроен?
Жульен протестующе помахала ладонью.
— Вот так всегда. Нет, он не мой отец, дядей приходится. Мне непонятно..., почему вы знаете, кто такой Андре, а моего отца нет? А между тем он хорошо известен в Париже. У нас есть большой ювелирный магазин, в квартале Маре, и вы там возможно нередко появлялись. Своим женщинам покупаете ювелирные украшения? Ну вот, они у моего папА в огромном ассортименте, а на вывеске магазина крупными буквами написано имя честнейшего еврея города Парижа — Ситроен.
— Вообще-то я обычно посещаю для таких целей магазины Бушерона. Кстати, если будете в Санкт-Петербурге, ах да, извините, по привычке назвал, сейчас это Петербург, наш царь Николай второй недавно переименовал город, так вот, там тоже есть ювелирный магазин от Бушерона. Мы с женой были на его открытии в 1911 году, во время отпуска как раз попали на это мероприятие, и нам понравились их изделия. Но я не поэтому спросил про Андре. Мы с ним связаны по причине наших общих дел, и я его хорошо знаю, но, насколько мне известно, дочка у него еще маленькая. Такую прекрасную леди как вы я бы точно приметил. Но, увы....
Полковника окликнули из свиты, и ему пришлось попрощаться с нами. Напоследок успел сказать именно то, что мне и хотелось услышать от него.
— Простите молодые люди, необходимость заставляет покинуть вас, дела, понимаете ли. Вся наша компания пошла в другую палату, военному агенту надлежит быть там, вместе со всеми. Я бы хотел попросить вас милая мадемуазель Ситроен чтобы вы после выздоровления — он широким жестом руки показал на меня — военного, помогли ему встретиться со мной. Вы же в курсе, где наше русское представительство находится? Нет? Вам это ни к чему? Жаль, мне было бы приятно поговорить с вами при встрече тет-а-тет. Можете записать адрес: улица Элизе Реклю 14, бюро военного атташе полковника графа Игнатьева.
— иcoutez mon colonel, sera fait.
Шутливое подтверждение Жульен еще не говорило, что она тут же кинется выполнять желание русского дипломата, и Игнатьев, поняв это, с просительной интонацией в голосе добавил:
— Если, конечно, вам не составит труда и не будет обременительно.
— Я постараюсь, все зависит от состояния больного.
Пока они вели шутливый разговор, договариваясь каким образом сопроводить меня к полковнику, мне вспомнилось, что Ситроен не только фамилия отца сестрички милосердия, существует еще и автомобильный концерн "Ситроен". В моем времени известная фирма, и я хорошо осведомлен насчет нее. Он одним из первых владельцев автомобильных предприятий в Европе поставил на поток производство машин.
— Надо же, как складываются обстоятельства вокруг меня, все как-то вовремя и к месту. Игнатьева кто-то подтолкнул ко мне, и Ситроен, кстати, всплыл. Или просто везение? Как бы там не было, а пока сплошные плюсы в моей новой жизни. Я мысленно попытался прикинуть, каким образом смогу использовать образовавшиеся удобные для меня обстоятельства, но отвлекла Жульен.
— Очень интересное сходство, ты не находишь?
Тот факт, что мы с Жульен уже на "ты", прошел для обоих вполне обыденно. Она привычная к своим пациентам, обращается ко мне, равно как и к остальным раненым, я же счел мое поведение в отношении незнакомой девушки результатом эксцентричного появления в другом теле. Вариант, что она на меня смотрит всего лишь, как на странноватого чудика, тоже не исключен. Я же контуженный и мне все можно. Ну..., не в себе мужчина. Хотя она и не представляет, насколько точно звучит подобная идиома. Не в себе я, и это не убрать. Совершенно не тот человек, которого она видит. Даже не догадывается, зато я знаю, и в моих интересах не показывать себя настоящего, а то увлекся, понимаешь, демонстрирую полное несоответствие действительности. Одно знание французского языка чего стоит. Хотя, чему тут удивляться? Мало ли по какой такой причине пришлось изучать? И все-таки, вижу, немного перебарщиваю, нужно себя сдерживать. Знаний больше, чем положено простому крестьянскому парню не выказывать. Если получится, конечно. Девушка Жульен мне нравится, да и связи ее можно использовать в будущем моем житие, а, не показав свою эрудированность, вряд ли заинтересую ее. И кстати, что она тут в госпитале забыла? Подвигов захотелось, или славы? Спросить?
— Скажи-ка мне красавица, — я решил пока продолжать играть роль чудика, — а зачем тебе, богатой и вполне самодостаточной девушке, заниматься подкладыванием посуды под зад мужикам? Это что, своего рода обязательства перед господом нашим? Или другие, более возвышенные идеи, движут тобой.
— Нет, это никакой не обет господу, как ты подумал, все гораздо более прозаично. Я же тебе говорила — учусь врачеванию. А тут обстоятельства сложились такие, что я просто обязана направить знания на пользу народу. Да, я патриотка Франции, и я решила — это мой долг. Имея неплохие навыки в медицине, можно и нужно использовать их в эту лихую годину, да и практика для меня тоже немало значит. Правда, моих знаний хватило только на то, чтобы стать палатной медсестрой и поэтому я здесь. Все ясно?
Офигеть. Насколько необычное для молодой девушки понимание своего предназначения. И это во Франции. Хотя почему бы и нет? На дворе не 21-й век, а начало двадцатого. Людей склонных к подвигу, а то, что она тут работает для нее подвиг, и еще какой, так вот, таких самоотверженных и уверенных, что именно так следует позиционировать себя — много. И в нашей России патриотов тоже хватает. Конечно, это время для меня — ежик в тумане. Вроде знаю, а если конкретно рассматривать, то могу и ошибиться. Тот факт, что война в Европе всколыхнула на первых порах большинство людей, сделав их патриотами, я в курсе, по тем же книгам, документам и кадрам сохранившейся кинохроники. Также осведомлен, что в конечном итоге все разуверились в войне, и уже никто в настоящий момент не настаивает на продолжении войны. Все устали и всем стало наплевать на конечный результат. Многое мне известно про время, в которое заброшено мое сознание, но в тоже время мало, очень мало. И мне сейчас жаль упущенных возможностей заниматься подобными изысканиями. Не сподобился в свое время, мне вроде тогда такие знания мало помогали в работе, историком не был. Знать бы заранее, но..., сё ля ви, как говорят французы.
Искать причины, послужившие для переноса моего сознания из одного времени в другое, надоело. Понятно же, не изменить случившегося, сопли жевать, ахать и охать уже поздно. Раз я тут оказался, необходимо себя настроить и легализоваться. Как вариант — попытаться рассказать кому-то, например Игнатьеву, вовремя он появился на горизонте. Если правильно и достоверно изложить ему мою историю, то мы сможем наладить неплохое сотрудничество. Почему-то хочется в это верить. Не скрою, и мои знания про его жизнь тоже сыграют мне на руку. Вовремя мне тогда в академии подвернулись мемуары полковника, я с большим интересом их прочитал. Будет чем козырять при нашей встрече. Во всяком случае, попытаюсь доходчиво преподнести мой бред, а я уверен, что он именно так на первых порах и станет воспринимать рассказ о моем перевоплощении. Естественно, не обязательно это делать сразу. Пусть пройдет немного времени, посмотрю, что он предложит, ведь я же видел его интерес к моей личности. Значит, могу рассчитывать на благосклонность полковника. И если постараться, то и в его команде окажусь. Короче так и буду действовать. А девушку Жульен? Просто использовать ее в своих "наполеоновских" планах мне не хочется, да и кто знает, как она отреагирует на меня и мой к ней интерес в дальнейшем. Тут надо посмотреть. Далеко заглядывать не будем.
Глава 6
Времени на обдумывание своего положения, было больше, чем требовалось. Это и хорошо с одной стороны и плохо. Закономерное желание куда-то бежать, что-то делать, причем, не откладывая ни на минуту, заставляло искать варианты для воплощения в жизнь моих намерений, к этому добавлялась боязнь упустить наметившуюся возможность, легализовать себя в новом времени в ином обличии. Хотя новым его можно считать лишь для меня. Для окружающих я как был младший унтер-офицер Трифонов Христофор Евстигнеевич, так и оставался им. То, что внутри тела находится другой человек, знать никто не знает и даже не догадывается. Правда, со стороны Жульен я стал замечать недоуменные взгляды. И я ее понимал.
Я успел наговорить кучу странных слов, да и знание языка, тоже повлияло на ее возможный интерес ко мне. Не помешало бы и мне узнать подробности про себя. Непосредственно со мной из документов, удостоверяющих личность, был лишь круглый солдатский жетон из металла, который при осмотре приобретенного тела обнаружил висящим на шее рядом с крестиком. Еще кое-какие сведения удалось почерпнуть из истории ранения, записанной со слов солдат, доставивших меня в госпиталь в карту больного. Разглядывая жетон, с трудом разобрал набитые цифры и буквы: 2р 1оп 1об 25, затем, особо не напрягаясь, расшифровал эту аббревиатуру следующим образом: — вторая рота первого особого полка, первой особой бригады, 25-й по списку. Ну а сам список должен быть в канцелярии полка, дубликат, наверное, находится где-то в России в одном из ведомств военного министерства. Если и есть что-то типа солдатской книжки или военного билета, то только не у меня. Жульен дала почитать амбулаторную карту и историю ранения, все они были составлены со слов ротного санитара и ефрейтора Степана Пичугина. Но вот встретиться со своими сослуживцами, здесь в лазарете, к сожалению, я не могу. Со слов Жульен я узнал, что в отношении русских солдат введены жесткие правила и никого никуда из расположения воинских частей не отпускают. Тем более что бои еще продолжаются, раненых становится все больше и больше, и их приходится размещать уже и в коридорах госпиталя. В такой обстановке нижние чины русской армии прикованы к своим подразделениям не только приказами командования, но и суровой необходимостью.
