Покойся с миром, Лориан!

Выпив, она нырнула в толпу, уверенная, что я пойду следом, но я не пошел. Просто стоял и обозревал разноцветный народ, от розовых лакированных сапог до боа из оранжевых перьев на лицах обоего пола. Спасибо, что Хано хоть не заставил меня танцевать в обмен на свою информацию... Многие к тридцати только распробуют подобные развлечения, хотя я к своему возрасту чувствовал, что порядком устал от них. Оно и понятно, в двадцать я сам никогда не приползал домой раньше рассвета, но Хано, по-моему, что двадцать, что тридцать. Правда, причина у меня была другая — я искал. К тому же данная ситуация не благоприятствовала отрыву — трудно расслабиться, когда все время оглядываешься по сторонам в поисках огнетушителя. На мгновение я выхватил взглядом Хано, облепленного десятком "Пэрис". Поправочка, трудно расслабиться тут только мне...

Через полтора часа, когда голова уже готова была треснуть, я вышел подышать воздухом, и вовремя — в кармане вдруг затрясся телефон. Это был мобильник Хано, который он отдал мне на хранение, и я уж точно не собирался отвечать на его звонки. Но это не был никто из наших. Слава Богу. Ну хоть есть повод вытащить Хано из этого бедлама.

— Тебе звонил какой-то Лекс Уинтерс, что ли, — сказал я, отдавая ему телефон. Он молниеносно выхватил его и махнул мне рукой, мол, идем. Никогда не думал, что буду так рад тишине. И пока Хано перезванивал, я ею наслаждался, пил, как воду.

— Очень хорошо, я тебя обожаю! Пока! — Хано сунул телефон в карман и медленно, с наслаждением выдохнул. — Отличные новости, Сил. Между прочим, Лекси Уинтерс не какой-то, а какая-то. И не какая-то, а просто замечательная. Она нашла нам некромага!

На миг я потух, но потом взял себя в руки. В конце концов, это всего лишь очередной некромаг за три года.

— Почему ты так жаждешь избавиться от Лориан?

Он издал короткий смешок.

— Узнаешь больше — сам поразишься, что спросил такое.

— Тогда начинай над этим работать, — напомнил я ему. Незаметно мы далеко ушли от дискотеки и вышли на пляж. Хано разулся, я последовал его примеру. — Я не могу узнать больше, пока ты молчишь.

— Ладно, тогда пройдемся, машину заберу потом. Разговор долгий, а на колесах мы будем дома через пять минут. Так что ты желаешь знать, Сил?

— Расскажи про вашу семью.

Хано улыбнулся, будто вспоминая что-то приятное. Хотя чаще всего улыбки были просто его частью, и на приятное рассчитывать было нечего.

— Итак, жили-были король и королева, и не было у них детей...

В детстве я читал много страшных сказок, но они всегда заканчивались хорошо. Я понятия не имел, чем закончится эта. И на миг даже позавидовал легкости восприятия жизни Хано Деаром. Моя бабушка говорила, что такие как он на кладбище вместо крестов видят сплошные плюсы.

"...В общем, жили-были король и королева, и не было у них детей. Однажды они совсем отчаялись и решили усыновить ребенка, нескольких месяцев от роду, он был безумно хорошенький, хоть и совсем не похож на своих приемных родителей. Возможно, в нем текла мексиканская кровь, а может, какая другая — это неважно. Сейчас усыновление в моде, и чем больше малыш напоминает о проблемах стран третьего мира, тем лучше. Но когда принцу исполнился год, королева вдруг забеременела и родила ему маленького братика. У него были такие же золотые волосы и светлые глазки, как у короля с королевой, и теперь Хано было с кем играть. Конечно, король относился к обоим принцам одинаково, но королева любила младшего больше и почти не могла этого скрывать. Как-то незаметно Хано стал папиным сыном, а Элайджа — маминым, хотя это совсем не повлияло на их отношения. Они по-прежнему играли вместе, мало ссорились и были совершенно обычными детьми.

Пока в один прекрасный день королева не объявила, что снова ждет ребенка. Маленькую принцессу. Сбывались все ее мечты, она не могла поверить своему счастью.

Принцу Хано было восемь, и он отнесся к этой новости вполне положительно, чего не скажешь о его брате. Тогда это и произошло."

— Короче говоря, — продолжал Хано, — услышав благую весть, Элайджа ни слова не говоря развернулся и вышел в из гостиной в зал. Мама хотела броситься за ним, но папа удержал ее, говоря, что ему нужно немного времени. Тем более что я радовался, путался у нее под ногами и пытался понять, как в ее животе помещается целый ребенок. Внезапно началась такая, знаешь, гроза без дождя, молнии раскалывали небо, а от ударов грома сотрясало землю. И родители стали переживать, что Элайджа там один, и ему страшно... Прошло не больше десяти минут, когда мы все вошли вслед за ним в зал. Только его там уже не было.

— Он сбежал? — спросил я.

— Можно и так сказать. Одна неувязка — из зала было только три выхода — окно с запертой на зиму решеткой, горящий камин и дверь, в которую мы вошли. Элайджа исчез, растворился, будто его никогда и не было.

Волны с едва слышным плеском накатывали на песок. Я оглянулся, удивляясь тишине, и заметил огни "Синнамон" далеко позади. Мы уже прошли не менее полумили.

"...Королева была в отчаянии. В то время как король поднимал на ноги всю армию, она заперлась в своей комнате и рыдала днями напролет. Придворные лекари говорили, что ей очень вредно так себя истязать, что это может отразиться на маленькой принцессе, которую она носит под сердцем. Но это сердце болело, кровоточило и разрывалось на части. Она знала, что никто не потребует выкуп за ее любимого сына, никто не найдет его бредущим вдоль дороги и просто расстроенным от перспективы заиметь сестру, никто не привезет его назад. Потому что он не выходил из той комнаты. Он просто из нее исчез. Прошло несколько месяцев, и королевская чета начала терять надежду..."

— И что произошло?

— Если бы кто знал. Все это время мама почти не общалась с нами, сидела запершись и пила успокоительные. Но однажды утром я проснулся от раскатов грома и блеска молний, небо было темным, хотя на землю не пролилось ни капли. Папа собирал меня в школу, и мама вдруг поднялась на кухню — лицо ее совсем опухло от слез, мне было ее так жалко, потому что она не позволяла себя утешать. Никому из нас. Так вот, она пошла на кухню, и следующее, что мы услышали, был ее крик и удар тела о пол. А когда мы вбежали туда, цветы в вазе полыхали огнем, мама лежала в луже крови и собственных вод, а рядом с ней стоял Элайджа.

Я посмотрел на Хано, пытаясь понять, не разыгрывает ли он меня. Но он был абсолютно серьезен — ну, насколько вообще мог быть.

— Как он там оказался?

— Так же, как когда-то исчез. Это ведь кухня — один вход и окно, второй этаж, никаких лестниц. Тем более что мы только что оттуда вышли. В общем, маму увезли в больницу, и она родила Лориан.

— А Элайджа?

— С того момента все должно было наладиться, но на самом деле пошло наперекосяк, и никогда уже не стало как раньше. Внешне он почти не изменился, ведь и года не прошло. Никто не замечал в нем ничего странного, кроме того, что он и не собирался объяснять, где был все это время. Он стал больше молчать, вот и все. Но мама так не думала. Когда она очнулась в больнице и увидела его рядом с Лориан на руках, то закричала так, что нам всем пришлось уйти, а ей дали лекарство. Элайджа как-то сразу полюбил Лориан, будто забыл, как не хотел ее появления. Он почти не играл со мной, только возился с девчонкой, а мне часто не разрешал даже подержать. Тогда я уже хорошо знал, на что он способен... да мне тот мишка и не нравился уже, — Хано усмехнулся. — Это произошло так быстро, что даже противопожарное устройство сработать не успело. Ш-шух — и горсть пепла. Я сообразил, что буду следующим, и с тех пор у нас конфликтов не возникало. А потом я понял, что если вести себя с Элайджей правильно, то очень скоро он начнет вести себя правильно с тобой...

"...В то же время королеве становилось все хуже. В то время как король радовался возвращению своего младшего сына, она избегала его, стараясь все время проводить с дочерью. Но Элайджа тоже обожал принцессу Лориан и не отходил от нее ни на шаг, чем погружал королеву в пучину мрака и отчаяния. Однажды, когда король спросил ее, что в конце концов происходит, она разрыдалась и сказала, что где бы ни был ее сын, его по-прежнему нет в этом замке. Она будто забыла, как любила своего чудного золотоволосого малыша. Стали говорить, что королева сходит с ума, что она боится своего собственного ребенка и считает угрозой всей семье. Иные же считали, что угроза — она сама, и когда однажды королева попыталась скрыться из замка вместе с дочерью..."

— Ваш отец лишил ее права опеки?

— Да нет, не то чтобы. Он ее любил несмотря ни на что и просто пригрозил, что отправит на принудительное лечение, если она не придет в себя. Он опасался, что мама снова украдет Лориан, но этого не случилось. Внезапно произошел пожар, и наш дом сгорел дотла — собственно, поэтому мы и переехали с острова Звезды в Лос-Анджелес. Я был в школе, папа в банке, а Элайджа остался дома из-за высокой температуры... представляешь? Сейчас прямо смешно говорить. Мы приехали чуть позже пожарных — Элайджа и Лориан сидели на газоне напротив дома, чумазые как черти, и смотрели на огонь. Их сразу схватили, завернули в одеяла, напоили чаем... думали, что они в шоке и поэтому не плачут. Но они так и не заплакали. Я им даже завидовал. Я-то долго не мог привыкнуть, что мамы больше нет.

На мгновение на лицо Хано легла тень и сделала черты резче.

— Долго?

— Целую неделю, — ответил он серьезно.

— И что ты думаешь об этом всем?

Он пожал плечами — уже весело. Мгновение прошло.

— Думаю, мама была права. Я достаточно хорошо знал Элайджу до возвращения — ему было семь, когда он исчез, а это уже устоявшийся характер, личность и все такое. И удивляюсь, что папа ничего не замечал, хотя ему всегда было некогда. Сестренка просто не знала другого и всегда принимала его таким как есть, но я-то знал.

— Что знал?

— То, что нам вернули существо, не имеющее к людям никакого отношения. Случайно ли так вышло, специально ли — это нам никогда не узнать. Но Элайджа — не человек и никогда им не станет. Он думает по-другому, чувствует иначе, и видит все совсем не так, как мы. Не знаю, что он такое, но среди людей ему точно не место.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— А как еще? Дело сделано, и таким я знаю его вчетверо дольше, чем прежним. Монстр, не монстр — он мой брат. Мы семья и любим друг друга как можем. А когда это случилось с Лориан — еще сильнее.

— Он с того момента так за тебя держится?

— У него была Лориан, а теперь только я. Он просто боится остаться один, и все.

— И всё?

— Не всё, конечно. Но тебе не кажется, что за один раз я и так рассказал тебе слишком много? — Он положил руку мне на плечо. — Расскажу в следующий раз — тем более, что это прямиком касается звонка Лекси Уинтерс.

— Шантажист, — пробормотал я, но он только засмеялся и неожиданно чмокнул меня в щеку.

— Мне было приятно гулять с тобой. А теперь смотри туда... и улыбайся! Нас снимают!

Я поднял голову и похолодел. Все это время мне приходилось смотреть преимущественно себе под ноги и на Хано, и потому я сам не заметил, что мы пришли... почти к нашему дому. И по залитому лунным светом песку нам навстречу двигались призрачные фигуры, становясь все четче с каждым шагом.

Впереди медленно шел Элайджа, чуть позади — Лориан и Вики Вест, где-то в темноте за их спинами угадывались Сара Сойер и Верн. Шея у меня одеревенела, я едва перевел взгляд на Хано, но он только произнес одними губами "упс!" и вид у него был совсем не виноватый.

— Какого черта ты делаешь?.. — едва произнес я.

— Да ладно тебе, кто мог знать, что они здесь гуляют? — сказал он тихо, и от этого не менее жизнерадостно. — Я вообще думал, мы разделимся и вернемся по отдельности, но так увлекся историей нашей бурной жизни... Мы оба увлеклись, если ты признаешь. И не бойся так, я же обещал, что ничего не будет.

— Как с Пэм?..

— Ох, Верн горазд пугать на ночь глядя. В конце концов, немного адреналина никогда не помешает.

— Мы в нем и так по самые уши, — сказал я или только подумал, потому что Хано уже обогнал меня и протянул Элайдже руки.

— Тебя так долго не было, — сказал Король Напалма, позволяя себя обнять и глядя при этом на меня. Глаза его сияли ярко и холодно, как звезды, и я понял, что никогда и не считал его человеком. Я всегда знал, что он монстр, как знал, что найду Лориан, и что наша история не окажется нормальной и не закончится свадьбой. Ведь финал лучших лавстори все же не на пиру, а у могилы. И не удивлюсь, если могила это будет моя.

— О, я ужасно устал. А потом встретил Сила... прямо на улице, и мы решили пройтись, — лучезарно-невинно улыбнулся Хано и прокрутился у него под рукой, как в танце. — Это вы классно придумали прогуляться, но я кошмар как спать хочу. Пойдемте домой.

— Сил, — сказал вдруг Элайджа, и весь фатализм из меня враз улетучился, остался только чистый страх. Я, оказывается, совсем не был готов умереть, насколько вообще можно быть готовым. Возможно, когда-то, но только не сейчас. А Лориан улыбалась мне, и глаза ее так же мерцали в лунном свете. Ну, если это последний мой миг, я знаю, что предпочитаю запомнить.

Все же я пересилил себя, посмотрел на Элайджу, и оказалось, что в его глаза смотреть не сложнее, чем в глаза Лориан. Во всяком случае, если недолго и ночью, когда от солнечного света они не берутся перламутром и не видно, как блуждает зрачок.

— В субботу мы едем кататься на яхте. Ты с нами?

Был бы я дурак, если б отказался. Очень уж меня воодушевило это "в субботу".

— Я буду рад.

— Отлично.

— Ты самоубийца, — тихо сказал Вернон, когда они отошли подальше вперед. — И я завидую твоей будущей супруге.

— Почему? — спросил я от неожиданности, все еще привыкая к мысли, что сегодня не умру.

— Ты никогда не сможешь ей изменить, потому что у тебя на лице все написано крупными буквами. И это притом, что ничего не было — а если бы было?

— Иди ты, — ответил я, — и так тошно. Если меня не убьет Элайджа, то точно убьет сердечный приступ.

Я понятия не имел, как смотреть на это приглашение покататься, тем более что воды боялся, а яхты так просто ненавидел. Но Хано был прав — Элайджу я боялся больше, да и согласие уже было дано. И к тому же имелось несколько дней на моральную подготовку.

Обижаться на Хано оказалось делом физически нереальным, потому что уже через день я нашел его раскладывающим пасьянс на кровати у меня в спальне.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду! — Он сразу потерял интерес к картам. — У меня сегодня опять ночная смена, гуляем?

— Нет уж, прости, — я решительно, как мог, собрал карты и засунул их в карман его рубашки. — Не хочу больше испытывать кое-чье терпение. С меня прошлого раза хватило.

Но вместо того, чтобы уйти, Хано разлегся на кровати, положив руки за голову, и не успел он и рот открыть, как я уже понял, что проиграл.

— Ты слишком напуган, чтобы не было соблазна этим воспользоваться, Сил. Так что если ты не пойдешь со мной, я скажу Элайдже... ну, что в прошлый раз мы были там вместе... или еще что-нибудь. Ты же знаешь, какое оно хрупкое, это "кое-чье терпение"...