The Havoc side of the Force

Еще один, — подумал я. Он выглядел немного поржавевшим и нес признаки длительного использования. Ну, поехали.

— Извините, я не понимаю. Не могли бы вы достать мне робота, говорящего по-английски?

Робот слегка наклонил голову набок, дотронулся до своей груди рукой и сказал: — М9R42.

Опять двадцать пять. Я понял, что он произнес свое имя, даже если слоги не несли для меня смысла, так что я коснулся своей груди и сказал: — Я Гарри.

— Я Гарри, — повторил робот.

Я вздохнул и потряс головой. Я должен был это предумотреть, — Гарри, — я уточнил.

— Гарри, — робот повторил опять. Он сделал жест в сторону акромантулаподобного продавца, — Миланэнк.

Я указал в сторону робота и потряс головой, — Я хочу купить робота, способного меня понять, — этот робот был не совсем тем, что я ищу. Я ожидал, что он сможет выучить английский, но в этом магазине было что-то другое, необходимое мне. Зелье упрямо тянуло меня вперед.

Существо, названное Миланэнком, подняло одну волосатую конечность и сделало странный жест. Я предположил, что оно хотело плату — это общая черта всех барыг, неважно в каком городе. Или неважно какого вида, если подумать. Гоблины и гномы были такими же.

Я медленно, не делая угрожающих движений, вытащил из мантии оружие, которое забрал с трупа людоящера, и положил на стойку передо мной. Пушки в прошлом всегда были в цене. Я мог только надеяться, что она достаточно ценна, чтобы покрыть стоимость робота.

Паучий торговец критически осмотрел оружие и выдал что-то, насколько я понял, похожее на презрительный смешок. Он, наполовину обернувшись, окунул одну из многочисленных рук в только что созданный бардак из ржавых робоголов и выудил одну, похоже, совершенно случайную.

Металический объект в руке спайдермена, похоже, был вполовину меньше моей собственной головы. Небрежным броском штуковина дугой пролетела по воздуху, и, оставив маленькую вмятину на стойке, больно отскочила мне в грудь. Рефлекторно схватив, я тут же чуть не уронил ее себе на ноги. Она была в два раза тяжелее ожидаемого.

Во время, которое заняла поимка металлического мяча, предложенное оружие смахнули другой рукой и оно исчезло из виду.

Я вертел "голову", пока не нашел найболее удобное для удержания место. Она совсем не была похожа на голову одного из роботов, пытающихся заговорить со мной. Около двух третей поверхности имели в основном круглую форму, с широкими, плоскими гребнями, сходящими сверху на перед, разделяющихся добротной решеткой, забитой ржавчиной, грязью и всяким непотребством (muck). Две маленькие трапециевидные дырки на каждой стороне гребня имели форму глаз. На одном боку был изгиб с полуоплавленным металлическим шипом, немного смахивающим на основание антенны. Она имела не однородную массу — большая часть, похоже, сосредотачивалась в затылке.

Поверхность ржавого цвета изъеденная и истертая настолько, что выглядела почти гладко, имеет вид ветерана прошедшего через огонь, воду и медные трубы. Основание головы продолжалось в тонкую "шею". Изогнутая и с рваными краями — она выглядела так, будто ее с силой оторвали от тела. Голова выглядела совершеннейшим хламом, за исключением одной вещи.

Зелье в моей крови запело ангельским хором, будто то, что я приобрел эту металлическую чушку было самым удачным решением моей жизни. Должно быть — это мой будущий переводчик.

Все же, я должен выказать удивление, не так ли? Оно всецело ожидаемо.

— Что это? — я возгласил, утавившись на торгаша, — Этот кусок хлама — все что я получу?

Существо, нареченное Миланэнком, не поделилось со мной ничем, кроме подчеркнутого молчания и выражения, которое я и шанса не имел разобрать. Я засунул голову поудобнее под мышку.

— Смотри сюда, — я произнес, указав на цельнометаллическую башку, — Я бы хотел получить остальную часть робота.

Миланэнк продолжал пялиться на меня, молча как паук. Его два ужасающих жвала (pincers — клешни) продолжали двигаться внутрь и наружу, гарантированно обеспечив бы Рону мощнейшее в истории слабительное, узрей он это зрелище.

Все было бесполезно. Чтобы с кем-то пререкаться — нужно иметь хоть какую-то общую тему, а я не имел даже преимущества бытия одним видом в своем таксоне.

Я мысленно фыркнул. Гермиона научила меня этому слову. Я почувствовал кратковременный укол ностальгии и подумал о моей командиристой (bossy) подруге. — Неважно, я ухожу из этой дыры, — я мрачно произнес.

Я устроил поудобнее тяжелый, сверхдорогой комок металла под руку для поддержания хоть относительного равновесия — он было чертовски неудобной формы и размера для переноски. Нужно будет придумать что-нибудь, когда окажусь снаружи.

Я отвернулся от человека-акромантулы и вышел и магазина, каждую секунду ощущая на своей удаляющейся спине его взгляд. Только затворив за собой дверь, я поднял капюшон своей мантии, активируя чары незаметности на одежде. Люди будут замечать меня в достаточной мере, чтобы убраться с дороги, но я избегу их пристального внимания, даже с металлической головой под мышкой.

Я сколдовал облегчающие чары чтобы облегчить свою ношу. Хотя меня уже нельзя было назвать тощим недокормленным парнишкой, но мне было далеко до качка. Смешавшись с толпой, я искал место, где можно было бы устроиться поудобнее и разобраться с состоянием купленного имущества. Тускнущий эффект эликсира удачи потянул меня глубже в нутро города. Через четверть часа, или около того, я пробирался через медленно редеющую толпу, все время уклоняясь и маневрируя. По ощущениям, за мной увязался хвост, что было странно, если взять во внимание все еще действующие чары на мантии. Однако, со всеми этими определенно разумными роботами... Как будет действовать на них магия, специализированная на человеческие чувства? Мерлин, как магия подействует на чувства инопланетян?

В последнее время существовало несколько проблем, затрагивающих Статут Секретности. Ну как "в последнее время" — в моем личном понимании. Не с позиции спустя тысячи лет в будущем. Маленькие электронные аппараты, способные записывать видео когда и где угодно все чаще появлялись на рынке, из-за чего задача сохранить разделение обычного и магического мира становилась все более трудоемкой. Большинство простых чар обманывали только человеческие органы восприятия, но не окаывали никакого эффекта на видеокамеры, приведя к многим потенциально катастрофическим инцидентам.

Так что я принял за должное, что роботы этого времени способны меня видеть, даже если внимания людей удавалось избегать.

Я поморщился от этой мысли. Я так долго полагался на магию в своих незримых путешествиях, что навыки скрытности, естественно, атрофировались. Стоит начать практиковаться опять.

Давка в потоке людей (не говоря уже о других видах) была неприятна — похоже, здесь отсутствовало понятие личного пространства. Я часто замечал, что неосознанно ищу менее плотные потоки разумных, двигаясь все дальше и дальше в сгущающуюся темноту городских джунглей.

В какой-то момент я будто пересек неосязаемый естественный, но невидимый барьер, за которым плотность толпы заметно снизилась. Мешанину запахов к этому времени уже было трудно терпеть, а ведь я провел полдюжины лет за варкой зловонных зелий в плохо проветриваемом подземелье. Биологические запахи сотен разных видов резко контрастировали с острой химической вонью индустриальных отходов. Я произнес чары пузыря, надеясь, что магия, пропитывающая мою мантию, сдержит людей от настораживания полупрозрачной колышущеся мембраны на моем лице.

Страхи на этот счет оказались напрасны, так как мимо прошло существо, имеющее механические приборы, закрывающие глаза, рот и нос. Похоже, пузырем на моем лице сейчас никого не удивишь. Даже магия для отведения глаз не потребуется.

Дорожка, которой я обходил обрыв возле двух суперзданий, позволила увидеть смеркающееся небо. Несчетные летающие машины перемещались в безупречном порядке между пиками. Город может разрастаться за границы горизонта в любом направлении. Но, теоретически, это лишь вопрос времени для любой растущей популяции. По настоящему же внушала именно бездонность. Каждый уровень выгядел так, будто построен на другом. Даже не беря во внимание мое текущее положение, высота небоскребов надо мной служила признаком феноменальной прочности несущих конструкций и составляющих материалов.

Я покачал головой от внезапно нахлынувшего чувства маловажности и продолжил свой путь. В итоге я спустился в темноту, где толпы превратились в маленькие группы скрытных личностей, держащихся особняком ради взаимной безопасности. Так глубоко в городских трущобах здания становились шире, а улицы, их пересекающие, все уже.

Опасные на вид личности рыскали в тенях, неся на себе отметку беззаконности как почестную медаль, но не смотря на их осторожность, чары на моей мантии позволили проскользнуть незамеченным. Если некоторые из местных изрядка бросали на меня мимолетный удивленный взгляд, большинство не воспринимало меня как угрозу.

Приблизительно через час я нашел удовлетворительное место для временного оперативного убежища. Разные существа сидели везде, где можно было найти хоть что-нибудь дающее крышу над головой. Даже углы были заняты жалкими сущностями, плотнее кутающихся в лохмотья, которые с трудом можно было назвать одеждой. Видимо, бездомность и нищета — низменные спутники цивилизации даже сквозь века.

В конце тупика была сломанная дверь, слегка прикрывая вход в комнату по размеру составляющую приблизительно десятую часть моей старой спальни на Привет Драйв. На этом уровне подобная комната была настоящим дворцом, но массивный разлагающийся труп истекающего слизью червеподобного существа отпугивал всех потенциальных посягателей на жилплощадь. Насекомые всех мастей и размеров с угрожающим жужжанием витали в воздухе и пировали мертвой плотью.

Я заставил исчезнуть останки, отдраил начисто комнатушку, прогнал всех насекомых, наколдовал чистый воздух и свет. Предварительно убрав чары пузыря, я оценил качество воздух отметкой "удовлетворительно". Магия иногда чертовски полезная штука.

Голова робота нашла свое место в углу, пока я занимался установкой охранных и тревожных чар. Галька, разбросанная по улице, послужила отличным источником заготовок для работы. У меня заняло всего две минуты на резьбу и укладку получившихся маячков по стратегическим точкам улицы. Несколько заклинаний — и я счастливый обладатель настроенной сторожевой системы. У меня не было способности установить полноценную активную защиту (такой тип систем обычно требует больше материалов), но я буду предупрежден, если кто-то с враждебными намерениями ее пересечет.

Далее, я поработал над свободным местом в комнате. Простое заклятие починки на сломанную дверь позволило ей впервые за кто знает сколько лет закрыться по-человечески. Потом я провернул трюк посложнее — указал на стены по периметру комнаты палочкой, готовя заклинание, и как только замеры были произведены — сосредоточился и раздвинул руки. Чары расширения сработали, многократно увеличивая площадь комнаты.

Несколько стежков палочкой создали необходимые предметы обстановки: стол и удобное кресло. Имея на руках комнату, по размеру превышающую гостинную Гриффиндорской Башни и полностью готовой для работы, я потер глаза тыльной стороной руки. Я промотался меньше суток, но из-за всего пережитого эмоционального стресса реальные ощущения утверждали, что прошло не меньше недели.

В мою голову начали закрадываться предательские мысли о невозможности вернуться домой, а к горлу подкатил комок. Я старался не думать об этом с самого окунания в фонтан, принуждая себя быть оптимистичным. Но здесь, в одиночестве, в стерильной комнате и невообразимом количестве столетий от дома, мое настроение омрачилось настолько, что сравнилось с чернотой снаружи.

Я поглубже умостился в мягкое кресло и сделал несколько глубоких вдохов. Глоток бодрящего зелья тут бы крайне пригодился, но я никогда не видел существенной надобности в использовании ограниченного количества слотов на столь простое зелье. Тем более, если его можно приобрести за копеечную стоимость в аптеке или у уличных торговцев.

Эти мысли совсем плохо отразились на моем настроении, я начинал по-настоящему ощущать последствия суточного бодрствования.

Мой взгляд вернулся к голове, которую я пронес через дюжину городских ярусов. Легким стежком палочки я отлевитировал ее на стол передо мной. Я понятия не имел на какую сумму меня обдурил Миланэнк — оружие, пошедшее на обмен, наверняка превышало по стоимости этот кусок ржавого металлолома в дюжину, или даже сотню раз. Правда, есть надежда, что капелька магии поможет восстановить справедливость. Одна доза Феликса Фелициса может дать выпившему двенадцать часов удачи, а ведь эффект зелья все еще действует.

Я перевернул голову в вертикальное положение, глядя на нее лицом к лицу, и провел рукой по поврхности, отмечая, что несмотря на общий ржавый вид — ни одна чешуйка не осталась на ладони. Голова нестойко покачивалась от моих касаний, не имея устойчивой базы под собой.

Я осмотрел то, что раньше было чем-то вроде шеи — уцелевшие и изогнутые фрагменты деталей выглядели узкими в сравнении с человеческой шеей. Отломленный участок был забит ржавчиной и грязью, но за ней винелась сложная электроника (dense electronics behind it). Я даже не пытался всматриваться. Последний раз когда я работал под прикрытием в Маггловском мире — мне приходилось просить соседского девятилетнего мальчишку переустанавить таймер на моей микроволновке каждый раз, как я включал ее в розетку в надежде состряпать пару тостов. Я бы только сильнее запутался, пытаясь разобраться в принципе ее работы.

Жестом палочки я убрал заклятье невесомости. Чары из разных школ не слишком конфликтуют между собой. Лечащие чары, например, никак не повлияют на цвет объекта, но заклинания, влияющие на физические свойства, могут дать непредсказумый эффект в сочетании, за исключением наложенных в правильном порядке. Чары невесомости вполне могут исказить потенциал чинящих чар. У меня не было возможности (и желания) проводить полный арифмантический анализ, и я решил не рисковать.

С предельно возможной аккуратностью я совершил необходимые пассы Старшей палочкой и произнес: — Репаро!

Даже самые могущественные чинящие чары не сработают на магических изделиях, созданных с помощью рун (таких как охранные камни, например) или вещи с послойно установленными чарами вроде метел. Если бы было иначе — Макгоннагал или Флитвик наверняка бы починили мой Нимбус одним движением брови. Чары ремонта неплохо работали на доиндустриальной технике и давали просто великолепные результаты с современной элетроникой прошлого. Во время моего шестого года в Хогвартсе, Гермиона героически пыталась впихнуть в мою черепушку концепт реверсивной энтропии, но в то время я терялся в теоретической части этого вопроса, пока сам не занялся самообразованием, и не разобрал механизм возвращения объекту его первозданного вида. Всего минуту назад простые чары неплохо сработали на двери в мое убежище, но мне оставалось только надеяться на подобный исход на поломанном куске продвинутых технологий. Башка робота выглядела явно сложнее двери с электронным замком.