|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Опустошающая сторона Силы
Автор: Tsu Doh Nimh
Саммари:
У меня есть единственный талант — портить планы очень могущественным людям, неважно — добрым или злым. Каким-то образом, я всегда оказываюсь не в том месте и не в то время в самый неподходящий момент. Что же тут сказать? Это дар.
Глава 1
Серия цитат из трудов Мастера Альберто Литератора, Великолепного и Могущественного Пособия по Обращению с Магией.
Из сводки правил исполнения:
...Магические ритуалы, по своему существу — опасные и нестабильные пути направленного, ручного управления магической энергией. Если сила заклинания и зелья ограничены искусностью колдующего или зельевара, то правильно выполнив магический ритуал, теоретически, имея при себе все необходимые ингридиенты, правильные схемы и правильно расчитав время, можно достичь невиданных результатов...
Из Главы N3 — Историческая перспектива развития Магических Ритуалов.
... Тщательно засвидетельствованные на бумаге образцы, доступные обществу, довольно редко встречаются, и почти всегда являются плодом затраченных на них общественных средств. Личности, вкладывающие, как правило, немерянные количества ресурсов в исследование и разработку новых ритуалов, по праву не желают ни с кем делить плоды своих трудов. Как итог — устоявшиеся методы, материалы, способы и заклинания обычно хранят в узком кругу семьи (или, что реже, используют как объект торга). Нет ничего необычного для опытного ритуалиста в "случайном" раскрытии дезинформации, касающейся ихнего творения, что в последствии приводит к серьезным ранам или смерти непосвященного в детали...
Из Главы N7 — Общие аспекты всех Магических Ритуалов.
...Абсолютная концентрация магической силы, заключенной в ритуал, часто снижает годовые расходы в типичном волшебном обществе...
Из Главы N12 — Безопасность (удалено из издательской версии)
...Магические ритуалы, как правило, не должны прерываться.
По крайней мере если вы хотите жить...
Мои усилия в изучении теории волшебства всегда были довольно скромны, хотя и не имели дурной славы. Во время официального обучения в Хогвартсе я всегда был более успешен в практической составляющей магии нежели в теории. Я мог продемонстрировать небольшие вариации стандартных пассов палочкой, позволяющих заклинателю выдавить чуть больше силы в заклинание, но я бы ни за что не объяснил почему именно эти движения работают лучше.
В то время, как большая часть вины за данный распорядок дел лежит на мне, толика все же полагается моим друзьям.
Одному из моих лучших друзей всегда был интересней образ жизни лежачего камня. Он неосознанно верил, что врожденных знаний, приобретенных в процессе произрастания в условиях чисто магического окружения, будет достаточно для сдачи экзаменов. Из-за его влияния у меня развилось жалкое подобие учебной дисциплины, которую было чертовски трудно побороть по мере взросления.
Другой мой лучший друг был прямо таки зеркальным отражением первого, при чем до такой степени, что я удивляюсь — как они могли пребывать в одной комнате, и при этом не взрываться каждый раз, когда сталкивались. Она заставляла, увлекала хитростью, просила, умоляла, подкупала и даже, в один незабвенный момент, шантажировала меня тяжело трудиться для получения оценок намного больших, чем я заслуживал на самом деле. Несмотря на то, что я буду вечно благодарен ее дальновидению, ее гениальные способности позволили мне развить еще одну фундаментальную вредную привычку — привычку зависимости. Годами, каждый раз когда я встречался с какой-либо проблемой (учебной или нет) без очевидного решения, я бы скорее обратился за помощью к ней, чем попытался разобраться своими силами. В тех редких случаях, когда она отказывалась мне помочь — мое мрачное настроение неизменно портило любое возможное решение, пришедшее на ум.
К удивлению многих, включая меня самого, я наконец-то начал учиться по-настоящему лишь после окончания моего формального обучения. Как только у меня появилась цель в жизни помимо просто доживания до подросткового возраста, я обнаружил, что изучение магии таит в себе немалую долю удовольствия. Очарования, как есть. Большая часть моего учебного процесса с окончания карьеры в Хогвартсе вертелась вокруг темных аспектов магии и способов противодействия ей. Эти знания позволили мне оставить благотворный след в этом мире.
Ну, это не совсем так. Точнее будет сказать, что я отмываю некоторые зловредные пятна мира. В частности, я убираю такие вредные пятна, широко известные как темные волшебники.
В данный момент я не собираюсь идти и просто-напросто убивать тех, кто копнул чуть глубже дозволенного в темные аспекты магии. Ладно, ладно, именно так я и поступаю. Время от времени. Но только если в этом есть необходимость. Риддл-младший, например. Мне было необходимо убить его. Судьба, видите ли. Те люди, которые руками и ногами упираются признанию своей судьбы чаще всего только приближают ее исход. Урок, который я зарубил себе на носу.
Вот честно — использовать Убивающее проклятие на младенце? Он явно что-то пытался компенсировать, я уверен в этом.
Но, как я уже сказал, я не собираюсь идти и устраивать бойню всякому, кто предпочитает проклятия и порчу сглазам и чарам. Намного эффективнее нивелировать силу и влияние опасных магов. В конце концов, между кем-то очень опасным, например Люциусом Малфоем, и кем-то менее опасным, как Марволо Гонт, довольно существенная разница.
Оба мага чрезмерно гордятся фактом наличия известных личностей в фамильном древе. Оба были социопатами, которые считали, что магглы — это сорняк, портящий землю. И оба обладали, в лучшем случае, средним уровнем магической силы.
Но Малфои (или, скорее, фамилия "Малфой") имели деньги и влияние за собой. А Гонты — нет.
Так что, вместо того, чтобы очищать волшебный генный пул, я удаляю пятна общества путем избавления этих ублюдков от источника их силы. Официально я состою на службе у различных членов ICW в качестве консультанта, оказывающим помощь во внутренних проблемах, произрастающих из деятельности темных магов.
Но когда вы говорите "Официально", всегда ведь подразумевается наличие неофициального, верно?
Не смотря на мою новообретенную страсть к учебе, мои сравнительно недавние занятия застопорились из-за отсутствия времени, собственно говоря, заняться учебой. К слову, у меня редко появляется шанс просто сесть позаниматься и не быть кем-то прерванным! И почти без исключений, все эти заминки всплывают из-за одного простого факта.
Я — Мастер Смерти.
Пребывание единоличным владельцем всех трех Смертельных Реликвий должно быть, теоретически, сильно раскрепощает. И это вовсе не плохо, если честно. Это просто, ну как бы... было бы гораздо лучше, если бы об этом никто не знал. Спустя шесть лет со дня становления Мастером Реликвий, я был вынужден доказывать, многократно, что мои мои выпускные экзамены из Хогвартса вовсе не отображают мои реальные практические навыки. Я должен был отражать все попытки покушения (начиная смехотворными и заканчивая смертельными) на мою жизнь и палочку по нескольку раз в месяц. Да, это придает моей жизни определенную пикантность, но моя "официальная" работа в ICW уже изобилует более чем достаточным количеством интересных событий для любого не-совсем-в-своем-уме волшебника, спасибо огромное.
Я изредка задаюсь вопросом: перевешивают ли плюсы обладания реликивиями их минусы?
Список преимуществ обширен, должен счастливо признать. Во время исполнения моих разовых контрактов мне было все тяжелее убедить упорствующих ведьм и волшебников поделиться информацией, которую они предпочли бы оставить при себе. Один из моих врожденных талантов, как заметил сам Дамблдор — это способность вынюхивать чужие секреты. Довольно часто мне каким-то образом получалось оказаться именно там, где я должен быть, чтобы раскопать необходимые мне знания — характерная черта, выводящая из себя столько народу, что даже Снейп будет подавлен описанием первой четверти списка. Тем не менее, почти всегда быстрее добраться до инфы напрямик, а не тратить время и усилия на поиск ее тайком.
Другие "правительственные консультанты" должны быть внимательны и постараться не убить по неосторожности информатора, пока эти самые информаторы отказываются работать к взаимной выгоде. Этот факт делает действительно успешных членов моей профессии очень редкими. Те, кто способен себя защитить, но не в состоянии сохранить жизнь источнику информации — не рассматриваются в качестве успешных в своей миссии. Те же, кто не в состоянии себя защитить, пока держат свою цель живой — обычно вообще ее не выполняют.
Но не я. Я всегда делаю все осуществимое чтобы держать свое кладбище как можно меньшим, за исключением, конечно случаев, где мне платят увесистую премию за гарантию окончательного избавления от угрозы, которую представляет цель. Ну не зря же я ношу колечко, позволяющее побеседовать даже с теми, кто совершил суецид. Мертвецы все же умеют петь. Для меня.
Я вроде как подсел на договорной бизнес (fell into the contracting game). Не было никаких объявлений в Пророке или чего-либо подобного. После того, как я развеял Риддля поветру, в Министерстве Магии осталось так мало тренированных авроров, что они с трудом сохраняли Статут о Секретности. Министерство предложило мне должность в ихних рядах несмотря на тот факт, что я даже не сдал свои ТРИТОНы. Я, наверное, принял бы их предложение и счастливо прогуливался по дороге жизни со своей рыжей женой, двумя-тире-пятью детьми и домом с белой изгородью, если бы не одно "но".
Идиоты у власти решили замутить еще одно Восстание Гоблинов(тм), предъявив права на все золото недавно вымерших магических родов. Сворованные деньги были использованы для основания фонда, из которого выдавались значительные награды за каждого пойманного последователя Волдеморта.
На этой точке, единственная проблема была в том факте, что предложение вступило в силу после того, как я убил Главу Гончо.
Решением, изменившим мою жизнь, было закрытие магических границ по указанию Визенгамота. Они надеялись, что выжившие члены Команды Лузеров просто возьмут постоянный (или, хотябы, продолжительный) отпуск за границей в менее негостеприимном климате, а значит вне их юрисдикции, что автоматически перекладывает проблемы с больной головы на здоровую.
Это решение и последующее действие вывело из себя много народу. К сожалению, большинство из магического общества представляет из себя безвольных баранов, которым накинь аркан на шею и веди на убой. Они повозмущались день-два и вернулись к своим делам.
Я, однако, не вернулся. И несколько моих близких друзей, благодаря немалой доле в совместной работе со мной, также приготовились присоединиться к мерам, направленным против двух (отчасти перекрывающих друг друга) групп идиотов.
Группа А состояла из оставшихся рабов с недавних пор покойного, неоплаканного безумца-мегаломаньяка. Не важно — меченые или нет. С целью внушить скорее страх, чем смех, они провозгласили себя Пожирателями Смерти. По-моему — им можно выдать медаль на олимпиаде "Группы Террористов с Самым Тупым Названием".
Вот так, пока я не узнал то, что заставило меня выполнить жест "рука-лицо" и изумиться — почему все так их боялись? Очевидно, в те времена, когда они впервые надели костяные маски и пошли охотиться на магглов, их оригинальное самоназвание было "Рыцари Вальпурги".
На этой точке я признал, что как группа, Пожиратели Смерти обладают меньшей степенью креативности чем бабуин с пригоршней какашек. А также, что им отчаянно требуется помощь пристойной PR-фирмы.
Несмотря на усилия Министра если не позволить, то дать им возможность, я не собирался опять упустить этих ублюдков-социопатов. Многие из выживших на самом деле думали, что смогут залечь на дно и потом завести старую "Все по чесноку, батька, я был по Империусом" песенку. Якобы отвалят немножко золота в нужный карман и уйдут как ни в чем не бывало. Невилль, Рон и я провели некоторое время под УУУизлевским Многосущным зельем, любезно предоставленным Джорджем, и убедили нескольких главарей организовать остальную братву на встречу, заверив их в необходимости состыковать истории.
Наша тройка потом разгромила каждое из этих собраний и обанкротила недавно основанный фонд наград. В одну только первую неделю после предложения мы скрутили в бараний рог три группы по дюжине и больше смертежорцев.
Группа Б была, конечно, в Визенгамоте. Не в Министерстве Магии, несмотря на сомнительную привычку людей использовать термины взаимозаменяемо. Министерство было полно гражданских работников, которые, по больше части, просто пытались выжить и получить зарплату за отчеты о толщине дна котелков. Это все законодательнаясудейская ветвь, а.к.а. Визенгамот заварила всю кашу ("that dropped the proverbial ball"). Они отчаянно пытались спихнуть проблему Пожирателей на чужие плечи. Некоторое количество членов также опасались огласки своих делишек во всеобщее обозрение.
Так что Рон и я придумали небольшое дружеское соревнование по вытряхиванию денег из карманов обоих компаний.
Идея Рона вовлекала в себя получение и премии и жалования. Если мы встали на след богатенького Смертежорца, я буду подстраховывать под мантией-нивидимкой, а Рон забросит наживку. С хорошо известным каждому печальным состоянием финансов семьи Рона, не нашлось никого, кто бы не предложил ему откуп за отпуск пойманного бедняги (и неудачника) пожирателя. Так как награды за меченых и неотмеченых смертежоров исчислялись в пятизначных цифрах — взятки тоже были довольно солидные, даже с точки зрения "золотого мальчика". Я наводил нескольких ищеек на цель пока стопки монеток кочевали из рук в руки. Как только субъект оказался выжат, Рон прятался под мантию, и уже мы подкатывали к неудачнику за наградой.
Эта тактика вызывала раздражение у многих людей и обычно сопровождалась разрывом аневризмы.
Я не уверен что было более забавным — выражение их лиц или сладкий звон вражьего золота в твоем сейфе. К этому тяжело привыкнуть (It's a tough call).
Моя блестящая идея (а на самом деле работа) была более финансово успешна. Рон и я зарекомендовали себя как "Анонимные Консультанты по Экстракции из Азакабана" Мы, соблюдая конфиденциальность, добровольно обращались к семьям тех несчастных, неправильно понятых, трудящихся в поте лица и совершенно честных пожирателей, предлагая им услуги медвежатников столько раз, сколько они были способны оплатить наши гонорары.
Указанные гонорары измерялись сложной и запутанной системой, основанной на платежеспособности семьи, ранжируясь от "дорого, бл*дь", до совершенно непомерных вроде "заложи-ка этот особняк и весь хлам в нем вплоть до этого самого дивана. Оу, неплохой диванчик. Мы его тоже прихватим".
Когда золото оказывалось в сейфе нашей "компании", Рон со мной вытаскивали их из тюрьмы. Процесс был намного проще в связи с пониженной популяцией дементоров на острове и ускоренной подготовкой авроров. Часть наших "Услуг по экстракции" включала спрятанную под Фиделиусом лачугу, на пребывании экс-заключенных в которой мы настаивали "пока шум не уляжется". Через несколько дней мы добавляли немного зелья вызывающего паранойю в их еду. Это гарантировало, что несмотря на относительную безопасность в спрятанном (но нашпигованном жучками) помещении, лучше будет сбежать рано, чем поздно. Мы просто последуем за ними. Один пикап спустя, Рон и я — счастливые обладатели взятки и награды. Изредка мы получали бонус за быструю поимку и возврат беженца без оглашения происшествия в медиа.
Наши цены были настолько непристойными, что Люциус фактически вынужден был продать Малфой-мэнор и прилегающие земли чтобы оплатитить его и Драко экстракцию. Блондинистый сутенер догадался, что его облапошили только после прочтения в Пророке о том, что Рон со своей увеличившейся семьей переехал в старое родовое поместье Малфоев.
Выражение лица Драко во время оглашения сей новости было просто незабываемо. Это воспоминание по сей день питает мой патронус.
Вскоре Пожиратели Смерти обнаружили, что к их вящему ужасу, никто больше не был заинтересован в каких-либо отношениях с ними. Это не фамилия, не чистокровность и не история привлекает лизоблюдов. Это золото.
По правде, я был удивлен что они были... ну... удивлены. Черт возьми, Уизли были классическим случаем в этом смысле. Малфоев или Паркинсонов с трудом можно назвать плодородными — чистокровные семьи, производящие на свет таких жалких отпрысков, как Драко или Панси — обладают мощью только благодаря своему богатству. Уизли — чистокровная семья, которая штампует сильных волшебных детишек что твой цех, но они — бедняки, а потому — грязь и посмешище.
Ну что же, они привыкли быть бедными, но современное поколение все изменило.
В конечном счете, большинство старых приятелей Волди были вынуждены тоже платить нам взятки или экстрагироваться из Азкабана. Имея в руках приблизительно две трети всех денег темного магического общества, отхваченного у хозяев, Невилль скопил достаточно средств чтоб оплатить несколько избирательных компаний для себя и Гермионы, и ни у кого из потенциальных оппонентов не осталось возможности профинансировать контр-кампанию. Парочка даже установила несколько рекордов по их назначению на руководящие места: самый молодой в истории член и первый в истории магглорожденный член соответственно. С помощью всего золота они смогли повлиять (читай: подкупить) значительное количество голосующих в Визенгамоте и начать серию реформ, вырвавших у чистокровных крик мучения, который было слышно почти в любой части страны.
Подобные признаки подразумевают, что они довольно неплохо справляются.
Рон решил, что с него достаточно золота и вышел из договорной игры. Потопая в грязных деньгах, он купил себе место в своих любимых Пушках. Тем не менее, деньги не помогли ему выиграть ни одной игры. Вполне возможно, что могущественный волшебник или ведьма десятилетия назад наложили на них проклятие, вроде того, что на должности учителя ЗОТИ в Хогвартсе. Несмотря на продолжительную линию неудач для Пушек, Рон был непотребно доволен собой. Должно быть, немало содействовал тот факт, что он проводил кучу свободного времени в своем сейфе, подражая Скруджу МакДаку. Он выучил заклинание обмягчения после первого, достопамятного инцидента. Оказывается, золото слишком "твердое", чтоб на него приземляться.
А обо мне? Я пришел к выводу, что Волшебный мир может катиться к чертям. Я буквально отдал свою жизнь за них, только чтобы быть преданным еще раз, и еще раз. Я не собирался принимать все еще вакантную должность аврора, даже беря во внимание, что во мне хватило бы силы воли осмыслить и принять концепт повинования начальству. Я был полностью и необратимо излечен от своей "геройской болезни", по крайней мере насколько это относилось к волшебному миру.
Если кто-то хочет насильно меня завербовать — будьте уверены, я урву себе тот еще гонорар.
Плюс я подсел на адреналиновый крючок.
У меня скопилось достаточно оборудования для одной единственной цели — выслеживание темных магов, и я провел достаточно много времени, изучая магию в Хогвартсе. Приобретя репутацию за успешный захват чрезвычайно могущественных магов и обладая палочкой, накачивающей любое мое заклинание до одурения, я начал получать досье от "заинтересованных персон" из других стран. И время от времени от других правительств тоже.
Но "ловля" не была моим основным поводом. Конечно, упрятать темного мага за решетку — классическое решение, но оно не учитывало всей подноготной. Эти ублюдки были богачами, или имели богатых покровителей. Я решил, что пресеку проблему на корню, если буду держать темных подальше от их ресурсов. Если бы кто-нибудь сумел обанкротить семью Малфоев после Хэллоуина 81, возвращение Волдеморта после Турнира не было бы таким опустошающим.
Так что я заимел жопонадирательную мантию-невидимку, кольцо, позволяющее допрашивать мертвецов, и палочку, которая заставит сгореть от стыда лучших представителей из магазина Олливандера. Кроме них в комплект вошли одеяния из кожи василиска и почти три четверти ассортимента лавки Борджина и Беркса, который перекочевал в уменьшенном виде в мои карманы прямо перед странным пожаром, сжегшим лавку до основания. С моей историей безумных маневров (речь не только о метле), они сделали меня идеально приготовленным для работы охотником за наградами. Очень, очень дорогого охотника за наградами.
Но, как ни странно, из меня также вышел чертовски неплохой вор.
Я увел половину контрабанды на Ноктюрн Аллее. Некоторые из торговцев были вынуждены идти на официальную работу чтоб свести концы с концами. Отдел Тайн все еще ищет несколько дюжин уникальных томов, исчезнувших из "запретной библиотеки". Малфои были несказанно взбешены пропажей содержимого тайника из гостинной. Черт возьми, я даже ограбил Гринготтс трижды с того печально известного "Наездники-на-драконе-над-Лондоном" инциденте, и гоблины все еще понятия не имеют почему в паре сейфов богатых засранцев недосчитались нескольких кубометров золота.
(Я наслаждался подслушиванием через удлинитель ушей, когда гоблины объясняли мадам Ройстен, что она не в состоянии позволить себе выплатить взятки. К сожалению, я не смог дотерпеть до встречи. Я был занят смакованием ее новообретенной нищеты и содержимого ее винного погреба.)
Да, я — преступник.
И я не Робин Гуд. Шагать нога в ногу с современными системами защиты довольно накладно мне обходится. По крайней мере чувствуется прогресс в системах магглов. Последним рывком прогресса в магическом обществе со времен войны скорее всего было улучшение системы транспорта, также известное как Хогвартс-экспресс.
Несмотря на свои преимущества, преиодически я жалею, что так и не исправил свои вредные привычки. Даже если я способен учиться, запоминать и планировать как одна моя школьная подруга, я не должен был попадаться в такие неудобные ситуации.
Прямо как сегодня.
Глава 2
Мне пришлось потратить девять долгих недель на выслеживание цели. Я смог зацепиться за нее только следуя по окровавленному, усеянному трупами пути через Париж, Берлин, Осаку, Гонконг, Мельбурн, Сингапур, Рим, и вновь через Париж. Какая ирония — я оказался всего в паре сотен километров от начала своего путешествия. В такие моменты ощущаешь себя Филеасом Фоггом.
В пятидесяти ярдах от меня стояла опаснейшая ведьма Британии, за исключением, наверное, взбешенной Молли Уизли. И я вовсе не умаляю ее достоинств, так как именно разозленная Молли Уизли была первой, кто надрал этой суке задницу. К сожалению, Беллатрикс пошла по кривой дорожке своего хозяина и создала свой собственный хоркрукс. Я нашел и уничтожил его годы назад (по какой-то причине, расщепление своей души корежит ту часть мозга волшебника, что отвечает за чувство самосохранения. И Томми-младший и Беллатрикс были искусными магами, но даже Крэб и Гойл выбрали бы лучшие места укрытия).
К сожалению, я уничтожил ее якорь души спустя всего неделю после того, как она овладела другой ведьмой. Оказалось слишком поздно для предотвращения ее "воскрешения".
Данная одержимость выглядела получше чем Квиреллмортова — парочка слилась почти безукоризненно. Я не могу себе вообразить, что Беллатрикс выбрала Милисенту Балстроуд по эстетическим причинам, но моя старая сокурсница была физически впечатляюща, а с навыком управления магией, унаследованным от Беллатрикс, она стала грозным противником.
Даже учитывая все это, я сомневался, что она победит меня в бою один на один. Не смотря на всю ее силу, у меня было слишком много преимуществ. Проблема в ее тринадцати сторонниках. Я послал патронус за помощью к аврорам, и зная их обычное время реакции, мне лучше устроиться поудобнее.
Наблюдая за Белласент (или Миллитрикс?), я неосознанно выпустил свою палочку из запястной кобуры, перед тем как вернуть ее на место. Эту привычку я выработал на дежурствах, но даже не задумывался о ней — это тихая привычка, которая в данный момент ничем мне не мешала.
Несмотря на валяние в покрытых росой кустах вереска, дрожь от холодного бриза и покрывающую меня грязь, я любил Шотландию здесь и сейчас. Когда ты проводишь лучшие времена своего детства почти исключительно в одном месте, развивается какая-то... нежность. Естественно, погодка могла бы быть и получше, и местный диалект слегка трудно понять нетренированным ухом, и даже не просите меня начинать за местные гастрономические традиции, но эта страна все равно чертовски красива. Некоторые ее уголки — дикие и необлагороженные, другие спокойные и мирные. Все дело в интенсивном магическом поле, пересекающем страну как дорожная карта Лондона. Здесь везде разбросаны каменные дольмены, возведенные местными шаманами для непрекращающихся войн с каждым соседским шаманом. Даже возле Хогвартса есть несколько кругов из девяти заостренных булыжников, предназначеных для курсовых работ по Рунам и Нумерологии.
Круг камней передо мной был одним из нескольких, стоящих на пересечении основных лей, или, как их называют магглы, линий силы. Именно эти силовые линии напитывают ритуалы, проводимые в круге. К сожалению, они непостоянны. Геологические изменения во всем мире могут, и изменяют пути залегания и интенсивность магических потоков, что может серьезно подпортить усиливающий потенциал круга.
Один ковен друидов однажды потратил миллион человекочасов на обработку, транспортировку, резьбу, поднятие и выравнивание массивного каменного круга возле беспрецендентного пересечения шести силовых линий на Солсбери Плейн. У них получился один-единственный ритуал в день солнцестояния, пока землятрясение в Исландии не превратило точку в место с буквально нулевым магическим фоном. Сейчас оно служит для сборища магглов-туристов и в качестве объекта шуток волшебников со всего мира. Значительная часть волшебного народа любит поглазеть на переодетых магглов, корчащих из себя друидов на ритуале зимнего солнцестояния.
И сейчас я узнал — как же выглядит настоящий магический ритуал.
Надо сказать, мое знание произростает скорее из маггловской беллетристики и фильмов, чем из волшебной литературы. Я не учил нумерологию в Хогвартсе, и все мои знания о Древнейших Рунах продвинулись только благодаря проведенному свободному времени в компании трио обезбашенных взломщиков заклятий из Гринготтса. Но по моему скромному мнению, любой мало-мальски магически образованый человек поймет, что четырнадцать скандирующих людей, стоящих вокруг шотландского дольмена, тошнотворно окрашенного кровью и внутренностями, не предвещают ничего хорошего.
Я знаю, что может сделать магический ритуал.
Нет, не так. Я знаю — насколько мощными магические ритуалы могут быть. Ритуалы сами по себе могут исполнить практически любую цель, необходимы только правильные материалы, схема круга и заклинание. Учитывая то, что количество доброкачественных ритуалов, которые требуют для выполнения кровь, достаточно мала — мне в самом деле не хотелось узнавать — чем закончится тот, что передо мной, в случае успеха.
Я уверен — ритуал должен быть остановлен.
К сожалению — когда процесс достиг точки пиковой громкости скандирования, а темп значительно ускорился, у меня не оставалось времени дожидаться прибытия помощи. Нет времени и на то, чтобы пролистать руководство для каких-нибудь подсказок по безопасному прерыванию процесса. Способность к быстрочтению тут бы пригодилась.
В данный момент я уверен, что ритуал мог быть сведен на нет, если семь обнаженных девственниц вслух и хором разом начнут петь Молитву Господу, или что либо аналогично несуразное. Проблема была во внезапно возникшем разрыве ткани реальности в центре круга.
Появление на свет пурпурногранной мозаики определенно означало, что время на исследование и планировку истекло примерно месяц-два назад, и последствия придется встречать своей харей. Даже если бы у меня были под рукой девственницы, им бы хватило одного взгляда на адскую воронку чтобы сдаться и начать искать цель для справки по профнепригодности, даже если мир сейчас пойдет по швам.
Проклятье, я пошел в Гриффиндор не просто так!
Вопреки их силе, или, возможно, из-за нее, ритуалы — очень хрупкая штука. Особенно когда число исполнителей переваливает за семерку. Чем больше силы струится через круг — тем больше людей должны ее направлять. Я выяснил это, глядя на Беллатрикс, стоящую в центре дольмена прямо напротив зияющего портала. Была разумная ставка на то, что я смогу войти в круг и не превратиться в комок слизи, так что я встал из своего укрытия посреди влажного вереска и рванул к ней.
Даже вооруженный Старшей Палочкой, я не собирался ввязываться в драку с четырнадцатью магами. Найболее успешным вариантом было вытащить Беллатрикс из центра круга и не быть при этом замеченным — пусть остальные придурки сами разбираются с безконтрольным межпространственным разломом.
Тринадцать ведьм и волшебников, составляющих периметр круга, так и не заметили моей дезиллюминированной фигуры. Я пролез между двумя на полном бегу, только чтобы ощутить как раздробился контур. Ощущения были — будто нырнул пузом вперед в чан с патокой. Я все еще продолжал бежать, но через плотное магическое поле это выглядело как движение в замедленной съемке. Разрыв, оставленный мной, вспыхнул каскадом силы, которая дугообразно обошла окружность каменного круга, наполняя колдующих сырой магией, достаточной для того чтобы их тела не выдержали и лопнули водопадом крови и внутренностей. С возможным исключением той пары, между которыми я пробежал, я не думаю, что кто-либо из них имел хоть понятие об ожидающей их опасности, перед тем, как украсить шотландский пейзаж своими кишками.
Получить чувствительный удар человеческим ребром совершенно не входило в мои планы на сегодня, но иногда ты просто должен принять и смириться с тем, что вселенная пошлет тебе в дорогу.
Тот факт, что возле меня сейчас превратились в фарш более дюжины людей меня вовсе не смущал. Не тогда, когда ты бежишь в слоумо посреди рушащегося магического ритуала.
Ах да, этот план действий был не столько хорошими, сколько вынужденными мерами.
Беллатрикс, спокойно стоящая несколько секунд назад, и, видимо, надеящаяся использовать межпространственный разрыв для сбора основательного количества магической силы, вскричала, ощутив как грязная энергия зашумела вокруг нас. Вопреки своей ярости и агонии, она показала изрядное количество здравого смысла и дернула за золотой кулон на цепи. С дрожащими руками, она начала вращать маленькую шестеренку.
Клянусь, это был времяворот. Я не собирался так просто остаться с носом и сиганул через потяжелевший воздух с протянутыми руками. Мне удалось ухватить ведьму за черный локон волос и выкрикнуть фразу активации моего аварийного портключа как раз в то время, когда круг вспыхнул ослепительным светом.
Последняя мысль, крутящаяся у меня в голове после крушения ритуала была: "Это будет больно".
Камни дольмена пошли трещинами.
Мой портключ потянул.
Времяворот провернулся
Магия расколола мир.
После мгновения, длиною вечность, наполненного всем и ничем, моей первой мыслью было: "Я был прав".
Любой когда либо испытавший на себе проклятье Круциатуса от, скажем, Тома Риддла-младшего, знает о боли не по наслышке. Скажу прямо, этого более чем достаточно.
Нынешняя боль и рядом не стояла с тем уровнем, но я все равно чувствовал себя грушей, которую пять минут без остановки отрабатывали клюшкой для гольфа, перед тем как зарядить крикетной битой по шарам. У меня появилась настойчивое желание скукожиться и пострадать в тишине, но пылающие легкие настояли, чтобы я срочно исправил факт наличия моей головы под водой.
Я потянулся и вынырнул на поверхность, заглатывая такой чистый, освежающий воздух. Легкие временно насытились и мои предпочтения вернулись на свою обычную колею. Я свернулся под водой и закричал. Пузырьки, наполненные звуком моей агонии, ласкали щеки по своему пути на поверхность.
Опустошив легкие, я вынырнул из воды, через боль хлестая руками в поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться. Рука наткнулась на каменный борт, за котрый я плотно ухватился перед осознанием нескольких фактов, упущенных из-за наполненных болью моментов.
Первый — глубина воды была по пояс. Я утопал в пруде, в котором легко мог стоять, если бы не померкнувший от боли разум.
И второй — у меня была аудитория.
По крайней мере человек тридцать собрались вокруг меня. Некоторые, определенно без сознания, лежали на твердом каменном полу, но большинство глазело с почти идентичным выражением шока. В нормальном маггловском обществе, моя темная мантия и серо-зеленые одеяния из шкуры василиска выглядели бы так же органично, как нудист на церемонии коронации папы. Я напитал мантию собственноручно разработанным вариантом чар отводящих глаза чтобы избежать лишнего внимания, но, похоже, что по одежде я не так уж и сильно отличался от местных. От детей-дошкольников до древних стариков — все носили песчаного цвета мантии поверх туник и штанов. Мои глаза пробежались по ним, выискивая опасность, и, наконец, заметили, что не все из них принадлежат к роду человеческому.
И к нечеловеческому тоже. Некоторые не были даже гуманоидами.
Все же, у меня был кентавр в качестве профессора на части пятого курса. Я мог держать лицо кирпичом даже глядя на... на лицо с тремя щупальцами-глазами.
Соберись, Поттер!
Пока болезненная пульсация медленно утихала, я положил обе ладони на борт и вытащил свою тушку из фонтана, перемахнув ноги из воды на уложенный плиткой пол. Мир покачнулся и я опрокинулся, стукнувшись виском о борт и на мгновение увидев небо в алмазах. Учитывая текущее положение дел, я решил не торопить события и не делать попыток встать, а потому с трудом вскарабкался на колени, все еще дрожа памятью о перенесенной боли. Я дотронулся до виска и отметил окрасившиеся красной разбавленной кровью пальцы.
Так как я более менее восстановился сидя на руках и коленях, мир перестал вертеться юлой, чему несказанно помогли несколько японских дыхательных упражнений для концентрации. Пока я сидел, несколько фигур подбежали ближе, лепеча что-то на языке, который я никогда ранее не слышал.
Я медленно заставил себя принять устойчивое положение на коленях. Мой разум достаточно очистился от мути чтобы осмыслить ситуацию. Время собрать немного информации.
— Где я? — спросил я.
Мой вопрос, видимо, озадачил их. Я наблюдал как почти все, остающиеся в сознании, обменялись сбитыми с толку взглядами.
— Кто-нибудь говорит по-английски? Нет? Эээ, Французский? Нет? Немецкий? Ээ, Нихонго?
Очевидно, никто не говорит. Если честно, на последних трех языках я бы сумел чуть более, чем попросить чешечку кофе и задать вопрос о местонахождении ближайшей уборной. Это все, что вы можете выучить за тридцать секунд с разговорником, но воистину колоссальное количество проблем кажутся менее непреодолимыми после чашки горячего кофе и с пустым мочевым пузырем.
Высокий серокожий парень с короткими рогами вокруг лица, торчащими в разные стороны, вышел вперед и оторвал от своей робы полосу белой ткани, предлагая ее мне и указывая на рану на голове. Он заговорил, но я не смог разобрать ни слова.
— Вы говорите на Бейзике?
Я пожал плечами и принял предложенное, наложив повязку на рану. Никто не выказывал никаких признаков враждебности. Или агрессии. Они в основном выглядели... любопытствующими, хотя несколько маленьких детей опасливо выглядывали из-за спин взрослых. Рогатый парень опять что-то пролепетал на своем наречии, но через плечо:
— Пожалуйста, приведи протокольного дроида, юнлинг. — мелкий побежал к ближайшей двери.
Как только туман в моей голове окончательно рассеялся, я заметил нескольких младших членов моей аудиенции, заботящихся о бессознательных фигурах. Ощущение дежавю накрыло меня — я почти уверен, что вину за все как всегда повсеят на мою шею.
Я поднялся с колен, с трудом заставляя тело подчиняться. И почти преуспел, только слегка пошатываясь. Серые руки обхватили мои плечи, поддерживая и не давая упасть.
— Я должен идти, — я сказал, ища взглядом выход и исключив тот, через который выбегал ребенок. Скорее всего, через него скоро явятся по мою душу. — Извините, — добавил я, пытаясь освободиться.
— Ты должен отдохнуть. Ты ранен, — произнес чужак, интонации его голоса мягкие и утешающие.
Я аккуратно, но упрямо убрал руки существа со своих плеч. — Извините, — я повторил чуть громче. Я не знаю — с чего вдруг я стал таким вежливым. Я мог бы поливать их грязью как заправский пират, но они все равно не понимали меня.
Как ни странно, рогатый чудак не предпринял никаких действий по ограничению моей свободы — он просто поднял руки и пробормотал что-то, что я не услышал, а услышал бы — не понял. Я сделал три шага в направлении ближайшей двери, когда лязгающий звук привлек мое внимание.
Думаю, у меня отвалилась челюсть. Чертов робот только что вошел через другую дверь, сопровождаемый гуманоидным ребенком с оранжевой кожей и чем-то похожим на разноцветные костяные пластинки, формирующие лицо. Так, на чем я остановился?
Я что, переместился во времени?
Робот имел общие сходства с человеком — сходное количество голов, конечностей и глаз, но у него не было носа, а рот представлял собой маленькую неподвижную щелку. Руки, по виду, были жестко ограничены в движениях на определенный угол, а шаркающая, семенящая походка смотрелась почти комично. Он допетлял до меня и слегка поклонился.
— Приветствую, Я C5R82, специалист по коммуникациям.
Я моргнул. Эта чертова штуковина только что заговорила. Я понял не больше, чем от рогатого парня, но все же, этот робот звучит... живо?
— Похоже, он не говорит на Бейзике, — ответил роботу Рогач.
Это заставило робота начать произносить фразы на самых разных языках вплоть до гавкающих, свистящих и музицирующих. Но я так ничего и не понял.
— Извините, я не понимаю. Вы говорите по английски?
Робот становился, наклонил голову набок и прикоснулся к своей груди одной... рукой.
— C5R82, — он медленно произнес.
Я сглотнул и дотронулся до своей груди, — Ээ, Гарри.
Робот еще раз слегка наклонился, — Ээ, Гарри.
Я вздохнул и помотал головой, — Просто Гарри, — мои глаза пробежались по залу.
— Где я? — спросил я.
Робот лениво очертил намертво согнутой рукой широкую дугу. — Храм джедаев, Гарри.
Все страньше и страньше. Мои уши все еще звенели от удара по голове, и я чувствовал ручеек крови из раны. Боль из моих орешков также никуда не исчезла, а окружающая обстановка все больше напоминала результат эксперимента в Отделе Тайн.
Робот сказал что-то еще, но я был слишком рассеян, чтобы обратить внимание. Все было неправильно. Я не должен быть здесь. Я должен выбраться отсюда!
Я отсутствующе помахал рукой и поплелся к дверному проему. Несколько личностей последовали за мной, бубня мне какую-то чушь. Даже механический робот, смешно и быстро перебирая ногами, пытался не оставать.
Неосознанно, я перешел в медленный, неустойчивый бег.
Массивные изогнутые окна вдоль коридора давали слишком много света и располагались слишком высоко, чтобы выглянуть наружу. Я начал щуриться, прикрывая глаза руковом. Я бы попытался аппарировать, но в моем нынешнем состоянии мне крайне повезет, если я окажусь в Сэнт Мунго как жертва расщепления.
Я несколько раз чуть не свалился, пока бежал. Меня мутило, но я не останавливался.
Не знаю — как долго длился мой бег через здание, но никто не пытался меня остановить, но уж пялились так все без исключения. В конечном счете я добрался до обширного коридора, где толстые каменные колонны поддерживают свод. Открытые двери в конце впускали настолько много света, что я моментально ослеп. Это было сравнимо с воротами Рая.
Я проковылял через эти громадные двери, обнаружив себя не в Раю, а на вершине высоких каменных ступеней. Небо было настолько ярким, что пришлось прикрыть глаза рукой и заняться рассматриванием собственных ног. Пока я спускался по длинной лестнице в густонаселенную площадь, мои глаза приспосабливались к освещению и я смог убрать руку. Я поплотнее сжал края мантии, пока мои мысли разбегались по углам сознания.
Это и в самом деле происходит? Или я под наркотиками? Я обернулся к зданию, из которого только что вышел.
Оно было колоссальным. Я даже не смог сперва охватить его размеры взглядом. Каменные ступени, которые, похоже, тянулись бесконечно, были ничтожны по сравнению с истинным размером строения. Оно монументально возвышалось над землей подобно храму мировой религии. (It loomed out of the ground like an edifice to the ultimate religion). По форме он напоминал помесь пирамиды и куба с остро наклоненными гранями, тянущимися к небесам и внезапно усеченными верхушками. На вершине стояли башни, каждая из которых была выше любой здания, что я видел за свою жизнь.
Проявление такого искусства в строительстве совсем не помогли успокоить мой воспаленный разум.
Я удалялся от здания чуть ли не бегом, ища хоть что-нибудь знакомое. Я миновал людей, роботов и инопланетян, видя их, но не замечая. Мое зрение на краткие мгновения двоилось, но всегда возвращалось в норму. Здесь все еще не было ничего хоть немного напоминающего дом.
Я не знаю сколько я так блуждал. Продолжающиеся странные разговоры иногда привлекали мое внимание, но я проходил мимо в своем напрасном поиске. Я не мог ничего прочитать — везде были иероглифы. Я не мог ни с кем заговорить — у всех были удивленные непонимающие лица.
Я наткнулся на кого-то, отскочив от его массивной фигуры. Лицо, способное конкурировать с героями фильмов ужасов, обернулось ко мне. Я бы продолжил свой путь, но инопланетянин указал на мою голову и произнес несколько неразберимых слов.
Я помотал головой. Он слегка постучал по своему собственному лицу и еще раз что-то спросил у меня.
Невольно, я коснулся своего лица — пронизывающая боль была мне ответом. Ожидая простой пот, мои пальцы окрасились багровым цветом. Я все еще истекал кровью.
Может быть легкий ушиб на моей голове на самом деле не был таким легким? Может это все мне привиделось из-за травмы, которую перенесла моя многострадальная голова?
Ну что ж, время, проведенное у Мадам Помфри, научило меня всегда быть готовому оказать себе первую помощь. Я отвернулся и чуть не потерял равновесие, когда моя рука сама собой вытащила из пояса фиал, отщелкнула крышку и опустошила содержимое в мой рот.
Этот подтип лечащего зелья был направлен на купирование сотрясений и других видов травм головы. Как обычно, вкус заставил меня вздрогнуть от омерзения, но туман, затмивший мысли, отступил, впервые оставляя их кристально чистыми за период, длящийся, кажется, веками.
К сожалению, сцена передо мной не изменилась.
Я сделал глубокий вдох и заметил, что многие запахи были накомыми и чужими. Ясным разумом и чистым взглядом я осмотрел свое окружение в поисках укрытий, возможных выходов и угроз. Я вытер кровь с виска носовым платком, все еще влажным от моей встречи с фонтаном.
Мне нужно было место чтобы сесть и подумать. Безопасное место. Я осмотрелся, отслеживая взглядом поток прохожих. Куда они все идут?
Иногда не стоит надеяться проследовать за толпой. Популярно — не значит хорошо.
Поток людей (и прочих -дей) привел меня в популярную забегаловку. Все быглядело как японский ночной клуб — также много мигающих ламп, оглушающей музыки, отвратительных и незнакомых запахов и причудливо одетых клиентов. Но здесь была пара свободных мест там и сям, и полно лю... личностей, прогуливающихся вокруг. Какое-то напряжение витало в воздухе, но несколько мелких инопланетян бегали туда-сюда с напитками без проблем, так что я решил двинуться дальше и поискать себе место.
Я медленно и аккуратно обходил веселящихся и танцующих. В этом месте везде расставлены столы, за которыми всякий народ пытался выиграть в сложные, на первый взгляд, азартные игры. Я пытался держаться подальше, но выкрики и споры начинались чуть ли не каждую минуту. Сидящий позади меня разразился хохотом (?), меня пихнули в спину, из-за чего я наткнулся на существо, сидящее за столом и, определенно, играющее. Мое вмешательство разметало его карты и выигрыш по всему столу.
Оно с ревом встало на дыбы и обратило свое лицо на меня.
Впечатляюще громадная чертова ящерица, подумал я перед тем, как существо выпрямилось во весь свой рост. Полукруглый рот полный острых зубов приковывал к себе взгляд, но не был очень информативным в плане настроя обладателя. Но по-настоящему меня беспокоили глаза. Глаза Венгерской Хвостороги были полны звериного коварства, но глаза над этой пастью были полны человеческого коварства.
Человекоящер вытащил что-то гладкое и черное из пояса и направил прямо мне промеж глаз.
Рефлекс, отточенные за годы дуэлей и квиддича, позволил мне мгновенно среагировать. Левая рука взметнулась и отклонила оружие вверх и в сторону, в то время как голова дернулась в другую. Моя правая рука устремилась к брюху ящерицы с уже зажатой в пальцах Старшей Палочкой.
Мое беззвучное, узконаправленное редукто прорвалось через тело существа, взрывом разметав рептилье содержимое по узком конусу позади. Долей секунды спустя, оружие ящера разрядилось красной вспышкой, отмеченной периферическим зрением. Я ощутил, что стовол потеплел в моей хватке, а левое ухо обдало накатившей волной жара. Мысленно я представил как затлели волосы на виске возле него.
Туша моего противника, более не поддерживаемая несколькими позвонками, рухнула как поломанная кукла.
Наступила звенящая тишина.
Глава 3
Мне была знакома эта сцена. Я видел ее довольно часто.
Я был чужаком. Чужаком, только что убившим одного из "своих". Все вокруг ожидали увидеть бездыханное тело на моем месте, и находились в безмолвном шоке, что я не оправдал их надежд. Наполнившая воздух тишина была хрупка, и не продержится долго. Даже если бы все вокруг питали искреннее отвращение к мертвому людоящеру — я все же был тем, кто вмешался не в свое дело и обязан заплатить за убийство. Если побегу — они нападут. Если промедлю — то же самое. В любом случае — я труп.
Это если судить по канонным представлениям о подобных ситуациях. Но я? Я никогда не вписывался в ни в какой стандартный сюжет. Есть куча способов отвлечь внимание толпы, и найболее эффективный — внезапно исчезнуть в денежном дожде, благо людоящер, похоже, играл на деньги...
Все еще держа в руке оружие инопланетянина, я взмахом ноги подбросил стол за столешницу. Незаметные чары левитации, сопровожденные изгоняющими чарами, отправили его в полет так, чтобы все выглядело как обычный пинок. Многочисленные блестяшки, диски, карточки и пыль еще только взметнулись в воздух, а на полу уже появились борозды от загребущих лап страждущих разжиться ценностями.
В связи с внезапной потерей интереса к моей скромной персоне, я сделал свой ход — вывернул оружие из мертвой хватки, а самого ящера откинул как бесполезный мешок с потрохами, которым он и являлся. Развернувшись, я двинулся через волнующуюся толпу, локтями прокладывая себе дорогу. Краткое слово активировало набор защитных глифов на моей одежде. Они были способны остановить одну-две пули из мелкокалиберного оружия, надеюсь они и здесь будут хоть частично эффективны.
Пространство между моими ключицами треважно зазудело, пока я плыл против течения. Несколько других разумных также прокладывали себе путь от давки в центре.
Я был на полпути к выходу, перед тем как услышал шум, заставивший меня действительно встревожиться. Крики ярости обернулись воплями ужаса, а звуки выстрелов перекрыли ударную музыку. Без замедления я обернулся, готовый в любую секунду бить или бежать.
Ни то, ни другое не понадобилось. Оружия были разряжены в потолок, оставляя на нем выжженые пятна и дробя светильники. Дюжины инопланетян, храбрясь, продолжали скрести пол в центре громадной толпы. Врядли кто-то смотрел в мою сторону. За исключением другого людоящера, уставившегося на меня с приоткрытой пастью. Оно могло смотреть с удивлением, могло и со злостью. Полагаю, это могла быть даже похоть, насколько я мог понять выражение его взгляда. Но учитывая размеры его пасти — это было очень выразительное выражение.
Я удвоил усилия, отчаянно пытаясь убраться подальше от развернувшейся сцены.
Я не выучил ни единого слова из местного жаргона, но, наверное, уже успел заслужить один-два смертных приговора. Так держать, Поттер!
Мне не привыкать, что жизнь в любой момент может отвесить мне пендаля, так что я не терял времени на осуждение решения, что привело меня в это место, сосредоточившись на процессе унесения своей тушки. Это оказалось на удивление легко из-за широкого спектра проживающих здесь рас. Я мог спрятаться за широким боком гигантского слизня, пока он раздвигал толпу перед собой, и быть совершенно незаметным для большей части окружающего народу. Чем искать популярные места, я решил пойти другим путем и найти уединенное место. Сказать легче, чем сделать, когда стоишь посреди, очевидно, самого большого мегаполиса, которыя я видел в своей жизни, но пару раз я замечал парки и площади.
Час спустя, или около того, я заметил брешь между двумя статуями, имеющими меньшее количество стоящих вокруг инопланетян. Несколько легких стежков моей палочкой заставили их вспомнить пару важных дел, которые срочно не помешало бы решить, оставив меня более-менее уединенным в городе, населенном многими миллионами.
Мне была необходима инфромация, и я имел особенно эффективный источник.
Я вытащил Воскрешающий Камень. Без ужасной трещины посередине он работал значительно лучше, чем старый козел когда-либо мечтал. Я никогда не мог понять — почему Дамблдор никогда не пытался починить его Старшей Палочкой? Его тень всегда избегала ответа на этот вопрос, а я не желал оскорблять столь ценный источник информации давлением. Вполне возможно, что это не сработало бы ни у кого, кроме Мастера Смерти. Также отдаленно возможно, что Дамблдор просто не подумал об этом. Даже гении иногда могут не увидеть слишком очевидное решение.
Я надел кольцо на мизинец и позвал свой любимый источник информации, — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Домблдор из Дома Дамблдоров.
Ничего не произошло, не было клубящихся теней, сливающихся в знакомую форму снисходительного старого негодяя.
Я ощутил, как в груди забилось сердце, а на лбу выступила капелька пота. Тень Дамблдора раньше всегда отвечала на мой вызов, даже с охотой. Старый маг всегда рад был узнать — насколько изменился мир, а лишний раз удариться в поучения доставляло ему еще больше удовольствия. Обычной темой его поучений было выражение разочарования моими карьерными решениями. Не дождавшись ответа от полупрозрачного, вечно опекающего гения, я выбрал следующий вариант. Менее полезный в плане знаний, но всегда гарантированно поднимающий настроение.
— Сириус Орион Блэк, из Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэк.
Опять ничего.
Я закусил губу, внезапно сильно разволновавшись. Несмотря на постоянные, монотонные родительские речи, которые я выслушивал, вызывая ее, я позвал: — Лили Поттер, из Дома Поттер.
Все еще ничего.
— Джеймс Поттер, из Дома Поттер. Дерьмо! Ремус Джон Люпин. Нимфодора Люпин из Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэк. Давай же, Тонкс! Ты же всегда ненавидела это имя. Где ты?
Я внезапно ощутил сокрушающее чувство безнадежности. Я что, оказался так далеко в будущем, что духи тех, кого я знал в жизни больше не возвращались? Тень Дамблдора и я имели несколько занятных бесед о теоретических границах возможностей Камня. Неужели однажды произнесенная им фраза "Мы продолжаем существовать, пока остались те, кто помнят нас" на самом деле имела буквальное значение? Что тень человека могла быть призвана так долго, пока живы знающие ее люди.
Я поморщился. Что ж, я только что опроверг данную гипотезу. Я прекрасно помнил старика, но не мог вызвать и жалкого облачка пара.
Я глубоко вздохнул и зарычал, заставив нескольких инопланетян с хорошим слухом дать деру даже быстрее, чем раньше. Погружаться в пучину уныния — не мой выбор. Теперь. Надо прекращать жалеть себя, и брать ситуацию в свои руки. Мне было необходимо сделать что-нибудь полезное, что-то продуктивное. Я пробежался пальцами по двойной линии из восемнадцати выпираний на поясе. Каждый бугорок содержал неразрушимый контейнер с зельем — обычно одноразовый. С момента последнего обновления пояса я использовал четыре зелья, три из которых во время выслеживания Беллатрикс в Шотландии, и лечащее зелье для головы полчаса назад.
Я мысленно перебирал названия, пока пальцы проходили часть пути по тридцати двум оставшимся фиалам. Я специально выбирал каждое зелье за их долговременность и полезность во время миссии. Если в моем времени их было относительно легко (хоть и дорого) заменить, то здесь, в будущем, я понятия не имел чем заменить даже простейшее из них.
Первой в порядке важности была информация. Мне было необходимо знать свое месторасположение, и нынешний год. Надеюсь, когда я выясню ответы на первый и второй вопрос — смогу начать формулировать ответ на третий и четвертый — как я сюда попал, и как, черт возьми, мне вернуться обратно.
Но природа моих вопросов была некорректна, у меня не было способа их задать. Воскрешающий Камень не вызывал духов мертвых, так что эта дорога была для меня закрыта. Первейшее, что мне требовалось — способность общения с местными. Мне нужен переводчик. Я мог пойти обратно в тот большой храм с людьми в робах и надеяться, что они одолжат мне своего робота, или я мог приобрести себе собственного. Второй вариант лучше — все же я не знал сколько времени займет обучение робота Английскому.
Я сделал мысленную заметку найти кого-то способного меня понимать. Высвободил из кожанного кармашка зелье цвета расплавленного золота и крепко задумался о необходимости его использования — все же его было практически невозможно сварить, отличалось редкостью и дороговизной, что проще было купить ручную нунду.
Но если ты очнулся в незнакомом городе, в незнакомый период будущего, где никто не говорит по-английски, и не считаешь это экстренной ситуацией, то, возможно, моя дальнейшая судьба и гроша ломанного не стоит. Я тяжко рызмышлял о переводчике — кто (или что, беря во внимание факт наличия роботов) может мне помочь? Я поднес зелье к своему рту и сделал глоток.
Феликс Фелицис вступил в действие.
Я немедленно ощутил оновленное чувство цели, чувство, которое подняло мой дух как поплавок из глубин. Я точно знал в каком направлении мне нужно идти.
С зельем, направляющим мои ноги, я обошел два строения и спустился по лестнице на отчетливо отличающийся уровень города. Похоже, здесь располагалось сосредоточие транспортной системы, напомнившей чем-то автобусные остановки на вершине тубусных станций Хаммерсмит (Hammersmith tube station) в Лондоне, если бы летающие поезда были также обыденны как лондонские автобусы. Что действительно зацепило мой взгляд, однако, было то, что небоскребы на этом ярусе истончались, позволяя впервые охватить взглядом горизонт.
Трахните меня если это не бетон, стекло и сталь простирались от горизонта до горизонта в городе, по сравнению с которым Токио был просто кучкой домишек из грязи.
В любой другой ситуации, я бы выкроил время на остановку и любование открывшимися пейзажами, но пока меня ведет выпитое зелье удачи — я имел длительный, но не бесконечный лимит во времени. Я стремглав пробежал сверху вниз несколько платформ в поисках поезда, который ощущал правильным.
Вот он. Я запрыгнул на парящий поезд, уселся и стал ожидать начала движения. Как только я расположил свою задницу на отвратительно липком (до магической чистки) сидении, я позволил себе расслабиться и повосхищаться видами. Если большинство людей и нелюдей в поезде с трудом отворачивали свой взгляд от экранов своих ручных компьютеров, то мой взор не мог оторваться от монструозного города. Он был прекрасен.
Стерильный, бессердечный и чужой, без сомнений, но он все равно прекрасный.
Спустя несколько минут поезд тронулся, несясь по густым городским джунглям на скорости, которую я счел бы тревожной, не будь опытным летуном.
Согласно маггловским часам (старомодные швейцарские, работающие на одних гайках да пружинах, а не батареях — бесконечно легче зачаровать простой механизм чем электронику), я проехал на поезде свыше трех часов перед тем как почувствовал порыв сойти. За это время город не потерял в плотности. Качество, размер, стиль и чистота зданий убывала и прибывала, но город везде оставался городом.
Насколько же огромно это место? Оно имеет край? — мой разум рассматривал вероятности, насколько большим может вырости город без ограничений использования ресурсов? Может ли целая страна быть покрыта бетоном и сталью? Или целый континент?
Или планета?
Как земля (если это вообще имеет какой-то смысл, так как я не видел ни пятнышка грязи с самого прибытия) может прокормить всех этих людей?
Я сошел на станции, имеющей намного более потрепанный вид чем та, на которой я сел, и присоединился к толпе в большом элеваторе. Мы понеслись к основанию города.
Тридцать с лишним этажей спустя, я вышел на самом нижнем этаже, чувствуя ощущение близости к цели — что-то вроде глухого, давящего возбуждения (dull, pressing excitement). Я нашел другую лестницу и проделал путь дальше вниз, в глубины города. Чем ниже я спускался, тем меньше людей там было, хотя общее количество тел оставалось более-менее постоянным. Сущее многообразие форм жизни меня поразило, и это говорит тот, кто встречался и разговаривал со змеями, гоблинами, кентаврами, эльфами, дварфами и акромантулами до пубертатного возраста.
Моя упрямая решительность поколебалась, пока я проходил мимо ошеломлящей, подтянутой зеленокожной женщины (по крайней мере я отнес ее к женскому роду — высокая грудь была прозрачным намеком в формировании этой теории), чей затылок закрывал тканевый головной убор, спускающийся за спиной в два пухлых остроконечных щупальца. Ее наряд был явно обрезан для демонстрации впечатляющих достоинств, а манера отражала отсутствие сомнений в способности испытать самоконтроль любого мужчины.
Зелье в моих венах заставило вернуть свое внимание на положенное место, направляя к чему-то похожему на очень маленький и узкий магазин. Без запинки, я направился к входной двери и толчком открыл.
В момент, когда я вошел, меня встретил звучный грохот через весь магазин, заставивший напрячься от порыва хлынувшего на меня ветра.
Я за мгновение окинул взглядом планировку магазина — вместо обычного способа (ну, обычного человеческого способа), расположения товара в удобных, упорядоченных рядах, этот магазин был обставлен вертикально. Я не мог различить потолок узкого здания — с моей перспективы стены сливались вместе далеко вверху. Массивные полки были набиты металлическими, керамическими и пластиковыми запчастями и деталями: некоторые выглядели блестящими и новыми, но большинство — наоборот. Безумный набор частей, трубок, балок, компьютеров, целых и разобранных роботов, витков кабелей и других неописуемых вещей устилал окружающие полки под завязку.
Но мое внимание поймал не тот факт, что магазин был вертикальным. Это был тот факт, что свыше дюжины существ в данный момент карабкались по полкам, сортируя и перебирая различные товары.
Существа были удивительно похожи на акромантулов.
Вернее не совсем. Спайдермен, в данный момент пребывающий на дежурстве, стоял за стойкой на своей задней паре ног, и был одет, за неимением лучшего слова, в одежду. Каждая нога (рука?) заканчивалась тремя трехпалыми отростками. Заведующий магазином в данный момент держал металлический стержень в одной из своих шести свобоных рук. Он что-то сердито чирикнул и замахнулся своим стержнем, как дубиной, на одного из многих спайдерменов, прыгающих между далекими полками.
Грохот при моем появлении издал во время приземления большой полупрозрачный ящик, полный роботячьих голов. Он рухнул с огромной силой прямо позади создания, которое я принял за владельца. Я, вероятно, разделял бы его чувства, если бы один из моих рабочих просто раздавил бы меня как... ну, как насекомое.
Пришпоренный эффектом зелья, я шагнул вперед и спросил: — У вас случайно нет чего-либо, способного послужить мне переводчиком?
Существо обратило свое лицо ко мне и я почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом — вместо обычных восьми глаз, оно имело шесть, они были красными вместо черных, а два из них значительно превышали по размеру остальных четырех. Рот существа был сформирован парой здоровенных, нагоняющих жуть, жвал. Оно махнуло волосатой рукой в сторону и произнесло что-то чередой шипений и кликов. Другой тощий, гуманоидный робот с овальной головой и руками, закрученными под углом, вышел вперед и заговорил человеческим голосом. Но слова все еще не несли для меня никакого смысла.
Еще один, — подумал я. Он выглядел немного поржавевшим и нес признаки длительного использования. Ну, поехали.
— Извините, я не понимаю. Не могли бы вы достать мне робота, говорящего по-английски?
Робот слегка наклонил голову набок, дотронулся до своей груди рукой и сказал: — М9R42.
Опять двадцать пять. Я понял, что он произнес свое имя, даже если слоги не несли для меня смысла, так что я коснулся своей груди и сказал: — Я Гарри.
— Я Гарри, — повторил робот.
Я вздохнул и потряс головой. Я должен был это предумотреть, — Гарри, — я уточнил.
— Гарри, — робот повторил опять. Он сделал жест в сторону акромантулаподобного продавца, — Миланэнк.
Я указал в сторону робота и потряс головой, — Я хочу купить робота, способного меня понять, — этот робот был не совсем тем, что я ищу. Я ожидал, что он сможет выучить английский, но в этом магазине было что-то другое, необходимое мне. Зелье упрямо тянуло меня вперед.
Существо, названное Миланэнком, подняло одну волосатую конечность и сделало странный жест. Я предположил, что оно хотело плату — это общая черта всех барыг, неважно в каком городе. Или неважно какого вида, если подумать. Гоблины и гномы были такими же.
Я медленно, не делая угрожающих движений, вытащил из мантии оружие, которое забрал с трупа людоящера, и положил на стойку передо мной. Пушки в прошлом всегда были в цене. Я мог только надеяться, что она достаточно ценна, чтобы покрыть стоимость робота.
Паучий торговец критически осмотрел оружие и выдал что-то, насколько я понял, похожее на презрительный смешок. Он, наполовину обернувшись, окунул одну из многочисленных рук в только что созданный бардак из ржавых робоголов и выудил одну, похоже, совершенно случайную.
Металический объект в руке спайдермена, похоже, был вполовину меньше моей собственной головы. Небрежным броском штуковина дугой пролетела по воздуху, и, оставив маленькую вмятину на стойке, больно отскочила мне в грудь. Рефлекторно схватив, я тут же чуть не уронил ее себе на ноги. Она была в два раза тяжелее ожидаемого.
Во время, которое заняла поимка металлического мяча, предложенное оружие смахнули другой рукой и оно исчезло из виду.
Я вертел "голову", пока не нашел найболее удобное для удержания место. Она совсем не была похожа на голову одного из роботов, пытающихся заговорить со мной. Около двух третей поверхности имели в основном круглую форму, с широкими, плоскими гребнями, сходящими сверху на перед, разделяющихся добротной решеткой, забитой ржавчиной, грязью и всяким непотребством (muck). Две маленькие трапециевидные дырки на каждой стороне гребня имели форму глаз. На одном боку был изгиб с полуоплавленным металлическим шипом, немного смахивающим на основание антенны. Она имела не однородную массу — большая часть, похоже, сосредотачивалась в затылке.
Поверхность ржавого цвета изъеденная и истертая настолько, что выглядела почти гладко, имеет вид ветерана прошедшего через огонь, воду и медные трубы. Основание головы продолжалось в тонкую "шею". Изогнутая и с рваными краями — она выглядела так, будто ее с силой оторвали от тела. Голова выглядела совершеннейшим хламом, за исключением одной вещи.
Зелье в моей крови запело ангельским хором, будто то, что я приобрел эту металлическую чушку было самым удачным решением моей жизни. Должно быть — это мой будущий переводчик.
Все же, я должен выказать удивление, не так ли? Оно всецело ожидаемо.
— Что это? — я возгласил, утавившись на торгаша, — Этот кусок хлама — все что я получу?
Существо, нареченное Миланэнком, не поделилось со мной ничем, кроме подчеркнутого молчания и выражения, которое я и шанса не имел разобрать. Я засунул голову поудобнее под мышку.
— Смотри сюда, — я произнес, указав на цельнометаллическую башку, — Я бы хотел получить остальную часть робота.
Миланэнк продолжал пялиться на меня, молча как паук. Его два ужасающих жвала (pincers — клешни) продолжали двигаться внутрь и наружу, гарантированно обеспечив бы Рону мощнейшее в истории слабительное, узрей он это зрелище.
Все было бесполезно. Чтобы с кем-то пререкаться — нужно иметь хоть какую-то общую тему, а я не имел даже преимущества бытия одним видом в своем таксоне.
Я мысленно фыркнул. Гермиона научила меня этому слову. Я почувствовал кратковременный укол ностальгии и подумал о моей командиристой (bossy) подруге. — Неважно, я ухожу из этой дыры, — я мрачно произнес.
Я устроил поудобнее тяжелый, сверхдорогой комок металла под руку для поддержания хоть относительного равновесия — он было чертовски неудобной формы и размера для переноски. Нужно будет придумать что-нибудь, когда окажусь снаружи.
Я отвернулся от человека-акромантулы и вышел и магазина, каждую секунду ощущая на своей удаляющейся спине его взгляд. Только затворив за собой дверь, я поднял капюшон своей мантии, активируя чары незаметности на одежде. Люди будут замечать меня в достаточной мере, чтобы убраться с дороги, но я избегу их пристального внимания, даже с металлической головой под мышкой.
Я сколдовал облегчающие чары чтобы облегчить свою ношу. Хотя меня уже нельзя было назвать тощим недокормленным парнишкой, но мне было далеко до качка. Смешавшись с толпой, я искал место, где можно было бы устроиться поудобнее и разобраться с состоянием купленного имущества. Тускнущий эффект эликсира удачи потянул меня глубже в нутро города. Через четверть часа, или около того, я пробирался через медленно редеющую толпу, все время уклоняясь и маневрируя. По ощущениям, за мной увязался хвост, что было странно, если взять во внимание все еще действующие чары на мантии. Однако, со всеми этими определенно разумными роботами... Как будет действовать на них магия, специализированная на человеческие чувства? Мерлин, как магия подействует на чувства инопланетян?
В последнее время существовало несколько проблем, затрагивающих Статут Секретности. Ну как "в последнее время" — в моем личном понимании. Не с позиции спустя тысячи лет в будущем. Маленькие электронные аппараты, способные записывать видео когда и где угодно все чаще появлялись на рынке, из-за чего задача сохранить разделение обычного и магического мира становилась все более трудоемкой. Большинство простых чар обманывали только человеческие органы восприятия, но не окаывали никакого эффекта на видеокамеры, приведя к многим потенциально катастрофическим инцидентам.
Так что я принял за должное, что роботы этого времени способны меня видеть, даже если внимания людей удавалось избегать.
Я поморщился от этой мысли. Я так долго полагался на магию в своих незримых путешествиях, что навыки скрытности, естественно, атрофировались. Стоит начать практиковаться опять.
Давка в потоке людей (не говоря уже о других видах) была неприятна — похоже, здесь отсутствовало понятие личного пространства. Я часто замечал, что неосознанно ищу менее плотные потоки разумных, двигаясь все дальше и дальше в сгущающуюся темноту городских джунглей.
В какой-то момент я будто пересек неосязаемый естественный, но невидимый барьер, за которым плотность толпы заметно снизилась. Мешанину запахов к этому времени уже было трудно терпеть, а ведь я провел полдюжины лет за варкой зловонных зелий в плохо проветриваемом подземелье. Биологические запахи сотен разных видов резко контрастировали с острой химической вонью индустриальных отходов. Я произнес чары пузыря, надеясь, что магия, пропитывающая мою мантию, сдержит людей от настораживания полупрозрачной колышущеся мембраны на моем лице.
Страхи на этот счет оказались напрасны, так как мимо прошло существо, имеющее механические приборы, закрывающие глаза, рот и нос. Похоже, пузырем на моем лице сейчас никого не удивишь. Даже магия для отведения глаз не потребуется.
Дорожка, которой я обходил обрыв возле двух суперзданий, позволила увидеть смеркающееся небо. Несчетные летающие машины перемещались в безупречном порядке между пиками. Город может разрастаться за границы горизонта в любом направлении. Но, теоретически, это лишь вопрос времени для любой растущей популяции. По настоящему же внушала именно бездонность. Каждый уровень выгядел так, будто построен на другом. Даже не беря во внимание мое текущее положение, высота небоскребов надо мной служила признаком феноменальной прочности несущих конструкций и составляющих материалов.
Я покачал головой от внезапно нахлынувшего чувства маловажности и продолжил свой путь. В итоге я спустился в темноту, где толпы превратились в маленькие группы скрытных личностей, держащихся особняком ради взаимной безопасности. Так глубоко в городских трущобах здания становились шире, а улицы, их пересекающие, все уже.
Опасные на вид личности рыскали в тенях, неся на себе отметку беззаконности как почестную медаль, но не смотря на их осторожность, чары на моей мантии позволили проскользнуть незамеченным. Если некоторые из местных изрядка бросали на меня мимолетный удивленный взгляд, большинство не воспринимало меня как угрозу.
Приблизительно через час я нашел удовлетворительное место для временного оперативного убежища. Разные существа сидели везде, где можно было найти хоть что-нибудь дающее крышу над головой. Даже углы были заняты жалкими сущностями, плотнее кутающихся в лохмотья, которые с трудом можно было назвать одеждой. Видимо, бездомность и нищета — низменные спутники цивилизации даже сквозь века.
В конце тупика была сломанная дверь, слегка прикрывая вход в комнату по размеру составляющую приблизительно десятую часть моей старой спальни на Привет Драйв. На этом уровне подобная комната была настоящим дворцом, но массивный разлагающийся труп истекающего слизью червеподобного существа отпугивал всех потенциальных посягателей на жилплощадь. Насекомые всех мастей и размеров с угрожающим жужжанием витали в воздухе и пировали мертвой плотью.
Я заставил исчезнуть останки, отдраил начисто комнатушку, прогнал всех насекомых, наколдовал чистый воздух и свет. Предварительно убрав чары пузыря, я оценил качество воздух отметкой "удовлетворительно". Магия иногда чертовски полезная штука.
Голова робота нашла свое место в углу, пока я занимался установкой охранных и тревожных чар. Галька, разбросанная по улице, послужила отличным источником заготовок для работы. У меня заняло всего две минуты на резьбу и укладку получившихся маячков по стратегическим точкам улицы. Несколько заклинаний — и я счастливый обладатель настроенной сторожевой системы. У меня не было способности установить полноценную активную защиту (такой тип систем обычно требует больше материалов), но я буду предупрежден, если кто-то с враждебными намерениями ее пересечет.
Далее, я поработал над свободным местом в комнате. Простое заклятие починки на сломанную дверь позволило ей впервые за кто знает сколько лет закрыться по-человечески. Потом я провернул трюк посложнее — указал на стены по периметру комнаты палочкой, готовя заклинание, и как только замеры были произведены — сосредоточился и раздвинул руки. Чары расширения сработали, многократно увеличивая площадь комнаты.
Несколько стежков палочкой создали необходимые предметы обстановки: стол и удобное кресло. Имея на руках комнату, по размеру превышающую гостинную Гриффиндорской Башни и полностью готовой для работы, я потер глаза тыльной стороной руки. Я промотался меньше суток, но из-за всего пережитого эмоционального стресса реальные ощущения утверждали, что прошло не меньше недели.
В мою голову начали закрадываться предательские мысли о невозможности вернуться домой, а к горлу подкатил комок. Я старался не думать об этом с самого окунания в фонтан, принуждая себя быть оптимистичным. Но здесь, в одиночестве, в стерильной комнате и невообразимом количестве столетий от дома, мое настроение омрачилось настолько, что сравнилось с чернотой снаружи.
Я поглубже умостился в мягкое кресло и сделал несколько глубоких вдохов. Глоток бодрящего зелья тут бы крайне пригодился, но я никогда не видел существенной надобности в использовании ограниченного количества слотов на столь простое зелье. Тем более, если его можно приобрести за копеечную стоимость в аптеке или у уличных торговцев.
Эти мысли совсем плохо отразились на моем настроении, я начинал по-настоящему ощущать последствия суточного бодрствования.
Мой взгляд вернулся к голове, которую я пронес через дюжину городских ярусов. Легким стежком палочки я отлевитировал ее на стол передо мной. Я понятия не имел на какую сумму меня обдурил Миланэнк — оружие, пошедшее на обмен, наверняка превышало по стоимости этот кусок ржавого металлолома в дюжину, или даже сотню раз. Правда, есть надежда, что капелька магии поможет восстановить справедливость. Одна доза Феликса Фелициса может дать выпившему двенадцать часов удачи, а ведь эффект зелья все еще действует.
Я перевернул голову в вертикальное положение, глядя на нее лицом к лицу, и провел рукой по поврхности, отмечая, что несмотря на общий ржавый вид — ни одна чешуйка не осталась на ладони. Голова нестойко покачивалась от моих касаний, не имея устойчивой базы под собой.
Я осмотрел то, что раньше было чем-то вроде шеи — уцелевшие и изогнутые фрагменты деталей выглядели узкими в сравнении с человеческой шеей. Отломленный участок был забит ржавчиной и грязью, но за ней винелась сложная электроника (dense electronics behind it). Я даже не пытался всматриваться. Последний раз когда я работал под прикрытием в Маггловском мире — мне приходилось просить соседского девятилетнего мальчишку переустанавить таймер на моей микроволновке каждый раз, как я включал ее в розетку в надежде состряпать пару тостов. Я бы только сильнее запутался, пытаясь разобраться в принципе ее работы.
Жестом палочки я убрал заклятье невесомости. Чары из разных школ не слишком конфликтуют между собой. Лечащие чары, например, никак не повлияют на цвет объекта, но заклинания, влияющие на физические свойства, могут дать непредсказумый эффект в сочетании, за исключением наложенных в правильном порядке. Чары невесомости вполне могут исказить потенциал чинящих чар. У меня не было возможности (и желания) проводить полный арифмантический анализ, и я решил не рисковать.
С предельно возможной аккуратностью я совершил необходимые пассы Старшей палочкой и произнес: — Репаро!
Даже самые могущественные чинящие чары не сработают на магических изделиях, созданных с помощью рун (таких как охранные камни, например) или вещи с послойно установленными чарами вроде метел. Если бы было иначе — Макгоннагал или Флитвик наверняка бы починили мой Нимбус одним движением брови. Чары ремонта неплохо работали на доиндустриальной технике и давали просто великолепные результаты с современной элетроникой прошлого. Во время моего шестого года в Хогвартсе, Гермиона героически пыталась впихнуть в мою черепушку концепт реверсивной энтропии, но в то время я терялся в теоретической части этого вопроса, пока сам не занялся самообразованием, и не разобрал механизм возвращения объекту его первозданного вида. Всего минуту назад простые чары неплохо сработали на двери в мое убежище, но мне оставалось только надеяться на подобный исход на поломанном куске продвинутых технологий. Башка робота выглядела явно сложнее двери с электронным замком.
Пока магия наполняла голову, заставляя ее вибрировать, ее поверхность лишилась нескольких глубоких вмятин. Я представлял, как детали внутри стряхивают вековой слой песка и запрыгивают на свои места. Одно из трапезоидных углублений, выполняющих роль глаз, начало стремительно аккумулировать всевозможные маленькие металлические и керамические детальки, собираясь в самый сложный паззл, который я когда-либо видел.
С затуханием магии последним изменением был громкий щелчок выпрямившейся решетки на передней части головы. Из нее тут же посыпался песок, перемешанный с грязью и пылью.
Я наклонял голову с боку на бок, проверяя видимые изменения. — Неплохо для начала. — я решил, удовлетворенно кивнув. Повторил процесс еще раз, жертвуя скоростью ради аккуратности. Магия безпрекословно удаляла дефекты, причиненные временем. Наружная поверхность сгладилась, смахнув слой эрозии как пыль со стола. Шип на боку черепа выпрямился и приобрел правильную форму. Брешь второго глаза начала заполняться деталями и кусочками.
Выполнив чары в третий раз, прозрачные стекла закрыли глаза, а шип существенно уплотнился в нечто, напоминающее антенну. Откинувшись в кресле, я оценил изменения. Они были невелики, но существенны (they were miniscule yet profound). Поскольку я чуть не окосел, пытаясь придать этому хламу внешний вид головы, сейчас она выглядела будто вот-вот заговорит.
Я применил чары еще раз — в этот раз почти без изменений. Несмотря на общий ржавый окрас, робот выглядел так, будто только что сошел с конвейра. Мой дух упал как только я осознал одну вещь. Я поднял и повертел отремонтированную голову, ругаясь сквозь зубы. Конечно, тонкая шея теперь заканчивалась аккуратным чистеньким изломом вместо изогнутого и ржавеющего кошмара, но все же отсутствовала одна вещь.
На этой чертовой рухляди не было включателя.
Ну что ж, есть один путь "завести" электронику. Единственная проблема была в том, что способ не ограничивался простым включением машины. Гермиона часами бранила меня после того как я воспользовался им для починки музыкального центра ее родителей. Я случайно (если честно — по пьяни) пролил свой напиток на родительскую стереосистему.
Мои губы тронула улыбка от воспоминания о выволочке, устроенной подругой за использование перегруженных магией ремонтных чар. Я закачал в систему столько магии, что она включилось, выкрутила громкость на полную катушку и не хотела вырубаться несмотря на все наши усилия. Мы даже выдергивали кабель и выключали электричество.
Я никогда не мог понять что ее так расстроило. Простое заклятие тишины принесло спокойствие соседям, а магия выдохлась через месяц или около того. Нет вреда — нет проблем, разве не так?
Я поставил голову в вертикальное положение, навел на нее палочку и, собрав максимальное количество силы, на которое только способен, закричал: — РЕПАРО!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
