Неудачная охота

Однако маан держал направление без труда. Даже я, с детства бродящий по лесным чащам не смог бы так выдерживать азимут. Мой же спутник делал это так же легко, как мы дышим.

Через час Эрон остановился и, топнув ногой, заявил, что это и есть эпицентр всей аномалии. Ну, по крайней мере, я так перевел это слово для себя.

Вскоре вокруг этой точки было наставлено с десяток приборов на треногах, и тут я понял, что загашник у маана безразмерный, и сколько всего еще у него там лежит, неизвестно.

Еще бы понять, каким образом он каждый раз ухитряется достать оттуда все, что ему нужно.

Как только мы остановились, вокруг нас раздался комариный звон. Комары, почти исчезнувшие в сентябре, пришли к жизни от наступившего тепла и сейчас стремились продлить ее, насосавшись нашей крови.

Эрон по дороге отмахивался от них с удивленным видом. Но только сейчас он заметил, что на меня комары не садятся.

Ты кьомаръи не есть?— требовательно спросил он.

Я сунул руку в карман и достал флакон с мазью.

Маан осторожно открутил крышку, помахал ладонью над отверстием флакона, чтобы понюхать, и, улыбнувшись, отдал его назад.

После чего закрыл глаза и сосредоточился.

Сначала резко взвыли собаки, потом у меня заболели зубы, стало тяжело дышать, но все ощущения заняли не больше нескольких секунд. Неожиданно туча комаров, висевшая над нами, распалась, и они мгновенно разлетелись в стороны.

Эрон открыл глаза и с удовлетворением огляделся.

-Почему ты так не делать звери? — спросил я.

На этот раз мой спутник соизволил ответить.

-Мы и зверь — одна волна, ты пугаться и убегать тоже,— снисходительно объяснил он, — ты еще узнаешь, ты большой маан, больше чем я, — добавил он с легким оттенком зависти.

На этом он закончил свои объяснения и начал обходить работающую технику. Дойдя до самого большого гудящего ящика, он глянул на его экран и начал ругаться. Ругался он долго, потом пнул прибор и тот свалился прямо в промоину с черной торфяной водой.

-О, как!— восхитился я,— оказывается у моего спутника с нервишками дела не очень, как бы не попасться ему под горячую руку.

Эрон виновато оглянулся на меня, и махнул рукой, чтобы я помог вытащить его технику из воды.

Прибор мы вытащили, но экран у него уже был темным. Маан грустно посмотрел на него и начал убирать оставшуюся аппаратуру в свою кладовую.

-Я все понять,— сообщил он, когда мы отправились в обратный путь,— теперь так больше не будет.

-У меня тревожно забилось сердце

-Ты меня отправлять домой? — спросил я.

Но Эрон отрицательно покачал головой. Он все же попытался объяснить проблему, из всего сказанного я понял, что у него что-то сломалось, а восстановление займет не один год.

Не знаю, что я больше испытывал в этот момент, облегчение или разочарование. С одной стороны, хотелось вернуться, а с другой не менее сильно хотелось больше узнать о новом мире.

Увидев куда направляется мой спутник, я остановил его и, вытащив блокнот, начертил ему другой маршрут, как уйти с осточертевшего болота и пройти по старым вырубкам, где путь будет не пример легче.

Эрон кивнул головой, и мы отправились в путь. Желудок уже напоминал о том, что пора перекусить, но я решил, что это дело мы отложим до сухого места, там можно будет запалить костерок и попить чайку.

Преимущества нового маршрута проявились почти сразу, стало намного суше и ноги уже не проваливались по колено в мох. Вскоре мы вышли на поросшую сосняком гриву, и пошли по натоптанной по ней тропинке.

-Да, зарастут теперь все эти тропинки,— подумал я,— кто тут будет по ним ходить.

Неожиданно порыв ветра принес запах дыма.

Мы оба остановились и поглядели друг на друга.

-Еще люди,— с непонятным воодушевлением произнес Эрон,— идем быстрей.

-Кордон!— неожиданно всплыло воспоминание в голове,— как же ты мог забыть? Сколько раз ночевал у Петровича.

Действительно, километрах в трех от места, где мы сейчас находились, долгие годы жил егерь. У меня с ним были очень неплохие отношения, и только последние лет пятнадцать, когда купил дачу, перестал ночевать на этом кордоне. Хотя иногда мы встречались в лесу, и, несмотря на наше давнее знакомство, Алексей Петрович внимательно проверял наличие путевки и охотничьего билета.

Жил он в лесу вместе с женой Полиной Семеновной, которая была младше его лет на пятнадцать и, наверно, поэтому командовала мужем, как хотела.

Но вот уже года три, как Алексей Петрович умер, а я, к своему стыду, даже не побывал на его могилке.

-Интересно,— думал я, спеша за широко шагающим Эроном, — кто нас встретит? Неужели там Полина одна обитает?

Вскоре мы вышли на разбитую квадроциклами колею и пошли вдоль нее, стараясь не залезть в раскисшую грязь.

Выжлец, который до этого носился вокруг нас вместе с Айкой, стрелой полетел в сторону жилья.

За очередным поворотом дороги открылся знакомый рубленый дом, покрытый шифером. Хотя меня здесь не было давненько, ничего особо нового тут не увидел. Разве, что крытый железом новый гараж.

Собаки носились по двору, но на лай пока никто не спешил выходить. Однако, когда нам осталось пройти всего ничего, двери в доме распахнулись и оттуда появилась мощная женская фигура. Это была вдова егеря Полина Семеновна.

Она стояла в простом ситцевом платье, обрисовывающем все ее немалые прелести, в сапогах на босу ногу. В руках же она держала карабин " Сайгу" направленный прямо на нас.

-Стойте, где стоите! — крикнула она и демонстративно передернула затвор.

-Я схватил Эрона за рукав, так, как он и не думал останавливаться.

Тот глянул мутным взглядом в мою сторону и вновь уставился на выпирающую женскую грудь пятого размера и пытался шагнуть дальше. Но я снова придержал его и крикнул:

-Полина Семеновна, добрый день,— не узнаете старых знакомых. Это же я Евграфов Александр Николаевич.

Та в ответ возмущенно закричала:

-Ты, что сочиняешь, Александр Николаевич солидный мужчина был в годах, а тут сопляк какой-то. Хватит врать, говорите, чего надо, а то стреляю!

-Полина,— снова крикнул я,— да ты присмотрись внимательней, это я. Помнишь, как в последний раз, когда у вас был, Петровичу рог охотничий подарил с надписью.

Полина опустила карабин и подошла на пару шагов.

-Вроде так и есть, — сказала она,— личности схожи, как это ты так помолодеть ухитрился? А что это за образина с тобой, краской вся рожа разрисована,— кивнула она в сторону Эрона.

Вместо ответа я сказал:

-Так, что здесь будем разговоры говорить, может, в дом пригласишь? Мы люди смирные, сама видишь.

-Заходите, — слегка успокоившись, сказала женщина,— но смотрите, ежели что, я вас без оружия прихлопну,— и показала здоровый кулак.

Теперь мне пришлось уже не сдерживать, а толкать своего спутника, который не отводил глаз от Полины.

Та заметила нескромные взгляды Эрона и, зардевшись, прикрыла ладонью лицо.

-Чо вылупился, — сказала она, обращаясь к нему, — баб, что ли давно не видел?

Тут снова пришлось вмешаться мне.

-Полина Семеновна, ты с ним лясы не точи, он по-русски ни бельмеса не понимает. -Ой, да, что я вас у дверей держу, спохватилась та,— проходите в дом, расскажете хоть, что приключилось, у нас второй день связи нет. Надо бы в деревню съездить, так, как назло Дашка прихворнула, боюсь ее оставить. Может, вы мне хоть расскажете, что на свете делается.

Александр Николаевич ты уж извини, что тебя сразу не признала, теперь уже сообразила, что это ты есть. А этот твой приятель, он не монах часом, уж больно похож?

Мне пришлось прервать ее поток красноречия.

-Полина, пойдем, присядем за стол, дела очень серьезно обстоят, я все расскажу, и будем думать, как дальше быть.

-Так я знала,— прошептала женщина, и глаза ее наполнились слезами,— война, небось, началась? Недаром тут второго дня грохот случился. А теперь жара невыносимая стоит, это от бомб атомных все идет?

Я засмеялся и сказал:

-Нет, войны нынче нет, а если и есть, это нас уже не касается, мы теперь на новой планете обитаем. Вот со мной товарищ, так он здешний уроженец. Видишь, какая у него татуировка.

Полина Семеновна явно разозлилась.

-Я думала ты серьезный человек Николаевич, а тебе, похоже, с новой молодостью ум то совсем отрезало.

В это время из соседней комнаты раздался слабый девичий голосок.

-Бабушка, а дяденька правду говорит. Я ведь тебе вчера показывала, что в небе две луны висит, так ты сказала, что у меня в глазах двоится.

Мы с Эроном синхронно глянули в сторону голоса. В дверной нише стояла бледная девочка лет пятнадцати, закутавшаяся в одеяло, одной рукой она придерживала одеяло, другой опиралась о косяк.

-Дашка! — ты зачем встала!— воскликнула Полина,— немедленно в кровать!

И быстро схватив девчонку в охапку, унесла в комнату.

Когда мы остались одни, Эрон задумчиво глянул на меня и спросил:

Эта женщина есть мужчина?

-Да, спутник то, запал на Полину с первого взгляда! — только сейчас дошло до меня.

Меня стал разбирать смех, но усилием воли я его сдержал и сообщил ждущему ответа собеседнику:

-Имя женщина Полина, мужчина нет давно.

Эрон удовлетворенно уселся за стол, и мы смотрели друг на друга и бессмысленно улыбались. Его широкоскулое лицо от улыбки, казалось еще шире.

Наши улыбки прервала хозяйка, которая, увидев их, нахмурилась и спросила:

-Вы чего тут ржете, надо мной что ли? Думаете, дуру нашли, сказки тут рассказываете, что мы не на Земле. Давайте шутки в сторону, говорите, что случилось?

Пришлось мне начать рассказывать все с самого начала. Полина вначале скептически улыбалась, потом начала слушать внимательней, теребя в руках платок.

Когда рассказ был закончен, она уже во всю рыдала, а из приоткрытых дверей нас внимательно разглядывала ее внучка.

Тут Эрон спросил у меня:

Другой женщина болеть. Я лечить?

-Как ты узнать,— полюбопытствовал я.

Маан дотронулся до лба

-Здесь видеть, греть, больше ты и другой женщина.

Неплохо,— восхитился я, — Эрон, оказывается, может видеть температуру кожных покровов.

-Вы чего там говорите,— забеспокоилась Полина, — твой краснорожий все в Дашкину комнату поглядывает.

Мне пришлось пояснить:

-Эрон заметил, что у твоей внучки температура высокая, предлагает ее вылечить.

Хозяйка явно удивилась:

-Он, что, врач? Ты же сам сказал, что Эрон этот, просто монах, живет на острове отшельником.

Пришлось переходить на более понятный язык

-Понимаешь, он экстрасенс, и лечит наложением рук. Давай попробуем, хуже все равно не будет.

Полина, все еще подозрительно спросила:

-Он, случайно не педофил? А то ему все муди оторву, если Дашку лапать будет.

Тут я уже не выдержал и опять засмеялся.

-Ты видела, как он на тебя смотрел,— проговорил я сквозь смех,— вот кто ему по душе пришелся. А Дашу твою он вылечит, не сомневайся.

Полина с сомнением посмотрела на Эрона и, вздохнув сказала:

-Ладно, пусть попробует, действительно, хуже не будет.

Я повернулся к маану и сообщил:

-женщина говорить лечить.

Тот кивнул и направился в соседнюю комнату. Полина прошла впереди него и, скрестив руки на груди, встала у изголовья кровати, как охранник.

Я тоже не хотел упустить ничего из происходящего, поэтому вылез из-за стола и прислонился к дверному косяку, чтобы видеть все действо.

Даша лежала, закрывшись одеялом до подбородка, и испуганно смотрела на Эрона своими темными глазами.

Тот аккуратно снял с табуретки, стоявший там морс, потом уселся, закрыл глаза и несколько секунд не двигался. После чего сунул руку под одеяло.

-Но-но!— тут же воскликнула Полина, — Александр Николаевич, ты только погляди, куда он руки свои бесстыжие тянет?

-Показать, что делать,— спокойно подсказал я Эрону. Тот немного удивленно глянул на рассердившуюся женщину и откинул одеяло.

Его левая кисть лежала точно в верхней части живота девочки, и под ней было заметно, тусклое красноватое свечение.

-Ох! — сказала Полина, когда увидела эту картину и резко замолчала.

Свечение, между тем, становилось все заметней.

Девочка явно расслабилась, испуг прошел, и через пару минут она заснула.

Вскоре Эрон убрал руку с живота, на котором остался бледный отпечаток его ладони.

Даша засопела сильней, и Полина побежала за градусником, чтобы проверить эффект лечения.

Мы с мааном снова уселись за стол, и вскоре к нам присоединилась хозяйка. Ее настроение явно поднялось.

-Смотри-ка, а не соврал твой приятель, температура у Дарьи понизилась, спит ребенок. А я ведь два дня от нее отойти боялась, она в жару металась, бредила. Слава те Господи! Человека знающего к нам направил. Да чего же я вас голодом держу,— всполошилась она, — я сейчас мигом.

Полина выскочила за дверь, и через пять минут за окном послышался шум работающего дизеля.

Эрон тут же тревожно завертел головой, выхватил из своего невидимого склада, какой-то прибор, и начал изучать его показания. Через минуту он, не глядя, забросил его назад и сказал:

— Проверять, что работать.

До меня не очень дошли его объяснения, мне было не до этого. Я все пытался хоть немного понять, что делал маан с больной и что это было за свечение. Но никаких мыслей по этому поводу не возникало, кроме пары слов:

-Экстрасенс, мать его!

Хозяйка появилась из коридора и сразу начала сыпать словами:

— Вы уж извините, два дня вокруг Дашки бегала, недосуг было варить. Сейчас по быстрому сгоношу чего-нибудь. Печку неохота топить по такой жаре, вот дизель завела, хоть электроплиту включить можно.

У меня сразу появился вопрос.

-Полина Семеновна, а солярки у вас много.

Та беззаботно махнула рукой и гордо заявила

-Да есть тонны полторы. Мне совсем недавно олигарх один помог. Он для своей техники завез и мне заодно. На зиму должно хватить. А не хватит, так закажу еще.

И тут она испуганно посмотрела на меня.

-Ой! Совсем забыла с перепугу, что мы вроде бы не на Земле, где же я теперь горючее найду?

Я махнул рукой.

-Не волнуйтесь, что-нибудь придумаем, главное, что мы живы и здоровы.

То, что она болтала, нисколько не мешала ей готовить и вскоре по дому пошли аппетитные запахи.

Через час на столе, застеленном клеенкой, стояли многочисленные тарелки и чашки.

В них было море всего, что может дать лес.

Главное место занимал огромная копченая ляжка кабана, гордо возвышающаяся среди мисок с квашеной капустой, грибами, ягодами, солеными огурцами и вареньями.

Эрон, раскрыв глаза, смотрел, как накрывается стол. Я впервые заметил, что он потерял свое обычное спокойствие, периодически сглатывает слюну и шмыгает носом.

Поставив на стол бутылку морошковой наливки, Полина отрезала от окорока по большому куску и положила нам на тарелки.

И мы приступили к трапезе.

Эрон сначала пытался есть, поглядывая на нас, но вскоре забыл об этом и, взяв нож, ловко отрезал и отправлял в рот кабанье мясо, запивая все это клюквенным морсом.