Неудачная охота

Как-то незаметно лето подошло к финалу. Оно и так у нас не шибко длинное, а в этом году погода совсем сошла с ума. Весь июль и почти до конца августа шли непрерывные дожди.

Но все же в сентябре почти, как по волшебству, небо очистилось от мрачных туч, и на нем засияло прохладное осеннее солнце.

Изменения в погоде я встретил настороженно и все ожидал от нее очередного подвоха. Но, его все не было и не было.

Воспрянув духом, сгонял несколько раз в лес со своей собачкой, Как ни странно, несмотря на прошедшие дожди, зайцев было много. Моя, отяжелевшая за лето, выжловка не обращая внимания на тяжкие хриплые стоны, извергаемые мной из охотничьего рога, из лесу не спешила, и возвращались мы с ней затемно. Однако навыки свои она возвращала, благодаря этому, быстрыми темпами, и я таил робкую надежду, что охота в этом году удастся.

Наконец, все свершилось! Заявление на отпуск подписано. И я, свободный, как ветер, бреду к электричке, чтобы расстаться с цивилизацией недели на две.

В вагоне электрички моя выжловка привычно забирается под сиденье, подальше от глаз контролеров, потому, как никаких удостоверений на нее у меня нет. Всех своих собак я вакцинировал всегда сам, что конечно, повышало качество вакцинации, но гарантировало полное отсутствие документов.

Четыре часа путешествия в переполненном вагоне и вот мы спрыгиваем прямо на щебеночную подсыпку рельсов, на этом полустанке о посадочных платформах пока еще ничего не известно. Вместе со мной из вагона выходят несколько человек, Лица все знакомые, мы доброжелательно улыбаемся, друг другу и отправляемся, вытянувшись гуськом по вытоптанной тропе, ведущей к деревне. Айка, несмотря на вторую половину дня, чует ночные заячьи жировки и тянет меня в ту сторону, просительно поскуливая.

Но я на эти штуки не повелся, и продолжал идти, беседуя о хреновой погоде и подгнившей картошке со своей соседкой по улице.

Низкий, вросший в землю деревянный дом встретил запахом сырости и плесени. Двор, заросший бурьяном, вид имел неважнецкий, но меня в последние годы этот бардак не волновал. По крайней мере, заниматься им не было никакого желания. Посему, заперев в вольере собаку, кинул ей подтаявший ком куриных лапок и, побросав вещи в угол, первым делом отправился за дровами.

Через пятнадцать минут в топке весело потрескивали сухие поленья, а на столе гудел старый, престарый электрочайник.

Час спустя от печки повеяло теплом и меня слегка разморило, какое-то время еще пытался продумывать план завтрашней охоты и незаметно задремал. Спал, к сожалению, недолго. Проснувшись, первым делом глянул на экран сотового телефона. Время было всего восемь вечера, но за окном уже стояла непроглядная темень.

Тяжко вздохнув, поднялся и закрыл задвижку в трубе. В комнате было уже по домашнему тепло, поэтому я разоблачился и предался гедонизму — то бишь, распиванию чая с коньяком.

Сонливость после этого, куда то пропала, и я решил почистить свое потрепанное жизнью ружьецо.

История его началась в конце девятнадцатого века, когда оружейник из Льежа поставил клеймо на его стволах. В чьих руках оно хранилось до революции — неизвестно, собственно так же, как оно попало к моему деду. Спросить я его не мог, по причине того, что умер он от известной в нашей стране болезни — алкоголизма в один месяц со СталинымЈ когда мне было всего два года. Отец тоже не мог ничего рассказать, потому, как не очень интересовался этим вопросом. Отдал он мне это ружьишко, после моего десятого дня рождения. Думаю, что не имел бы никаких шансов получить его в этом возрасте, если бы не одно обстоятельство. Дед, в свое время по неизвестной причине, рассверлил патронники и в результате бумажные гильзы в них рвались, а латунные раздувались, и их приходилось выбивать шомполом. Именно благодаря этому недостатку отец решил купить себе новую тулку, а мне отдать раритет с серебряными накладками на замках с чудной гравировкой, ложей из ореха и запорной планкой из слоновой кости.

Уже двадцать лет, как нет на белом свете отца, и уже больше пятидесяти, как нет деда, но стоит взять ружье в руки и воспоминания о них начинают тесниться в голове.

Вот и сейчас протирая льняной тряпкой ложу, погрузился полностью в свои мысли, в то время, как руки привычно делали свою работу.

Закончив с чисткой, выпил еще рюмашку коньячка и собрался ложиться. Одиночество нисколько не угнетало. За три года, прошедшие с момента гибели жены, я привык к этому состоянию. Вне работы вполне хватало общения с собакой. А знакомств с женщинами, которых то и дело подводили ко мне сослуживцы, я ловко избегал. Не то, что это казалось мне предательством по отношению к Нине, просто не хотелось осложнять себе жизнь, которой оставалось не так уж много. Тем более что женщин, которым от тебя ничего не надо, кроме одного, вполне хватало.

Постель оказалась еще холодной и пахла сыростью, но, немного побарахтавшись, я вновь согрелся и, досчитав до шестидесятой овцы, уснул.

Проснулся, как обычно, в шесть часов без будильника. Мысленно похвалив себя за это, отправился к умывальнику, кое-как ополоснувшись, включил чайник и на плитке начал жарить яичницу. После нехитрого завтрака, оделся, закинул за спину подготовленный рюкзак, и вышел на улицу. Хотя на градуснике, висевшем за окном, было около плюс двух, на траве белел иней.

-Однако!— мысленно воскликнул я,— интересно, как днем распогодится или нет?

Не получив ни от кого ответа на свой вопрос, направился к вольере, где Айка уже бросалась на сетку, злобно дергая ее зубами.

Посадив собаку на сворку, я пошагал в сторону темнеющего невдалеке леса.

Время близилось к обеду, а мы еще были без добычи. Не знаю, в чем дело, но поднять зайца не удавалось. Я уже сорвал голос, пытаясь помочь собаке, и расколотил не одну палку о деревья. Между тем, жировок — заячьих столовых, встречалось сколько угодно. Белели стволиками упавшие осинки, обглоданные голодными зверками, что говорило о близком похолодании, а вот поднять с лежки хотя бы одного беляка нам не удалось.

В своих плутаниях я очень удачно вышел на берег знакомого ручейка, где решил устроить небольшой привал с чаепитием и поеданием бутербродов.

Айка сразу поняла мой замысел, не отходила от меня ни на шаг и просительно заглядывала на меня своим сучьим взглядом. Пришлось, как обычно, поделиться с ней половиной припасов. Бутерброд с колбасой был проглочен в один момент, за ним последовали несколько пряников. После этого я сам приступил к перекусу. Поняв, что ей больше ничего не светит, Айка начала обследовать окрестности.

-Давай, давай,— крикнул ей вслед,— работай, ищи лучше.

Мои слова были сказаны очень некстати, потому, что когда я допивал вторую кружку заваренного до черноты чая, в лесу раздался звонкий лай моей выжловки.

-Черт, черт, — ругался я, лихорадочно скидывая все причиндалы в рюкзак, и через минуту уже мчался туда, где, по моему мнению, должен проскочить косой.

-Увы! Беляк проскочил именно там, но я не успел добежать этого места метров пятьдесят, поэтому, когда через несколько минут встретился взглядом со своей собакой, которая бежала по следу, та, мельком, укоризненно взглянула на меня и продолжила свой путь.

Прошло около часа, гон все продолжался, зайчишка постепенно смещался в густой ельник.

-Однако и занесла нелегкая,— мелькнула мысль,— до Симановских болот осталось всего ничего.

Хотя болото было не топкое, но пробираться по мягкому мху через заросли голубики и карликовой березы совсем не хотелось.

Конечно, как я и опасался, гон резко повернул и сразу лай стал громче.

-Точно, заяц выскочил на болото,— решил я и насколько мог быстро пошлепал к месту, где, как я предполагал, заяц должен проскочить между двумя выдающимися в болоте гривками.

И действительно когда я стоял за большой сосной, то увидел, как с противоположной гривы медленно ковыляет косой.

Он спустился к краю болота, и сел смешно поводя ушами.

Как обычно в последние годы, перед выстрелом меня охватило странное чувство, вроде было жалко зверя, я несколько секунд колебался, но затем решился и, пообещав себе, что на сегодня охоту закончу, поднял ружье и выстрелил.

Зайчишка упал, как подкошенный, Я выкинул разорванную гильзу из патронника и медленно направился к лежащей добыче. Услышав приближающийся лай гончей, заторопился и успел поднять и убрать зайца раньше, чем Айка выскочила из кустов. Она бросилась ко мне, и я оправдал ее надежды, бросив на землю пазанки.

Неожиданно земля затряслась, раздался чудовищный грохот, мне стало дурно, закружилась голова, к горлу подступил комок, и я устало опустился на мох.

-Неужели умираю? — была последняя мысль перед тем, как сознание покинуло мою голову.

Пришел в себя оттого, что шершавый собачий язык усердно облизывал мне лицо.

-Ну, все, Айка! Отстань!— пробормотал я и попытался сесть. Это вполне удалось и сразу стало ясно, что моя тушка пролежала здесь часа два, потому, что солнце заметно ушло на запад и уже клонилось над горизонтом.

-Вот же незадача!— расстроился я, — пожалуй, придется здесь заночевать,— не в темноте же по лесу шастать. Интересно, грохот и тряска мне почудились, или на самом деле землетрясение случилось?

Огляделся и, не заметив никаких изменений в окружающем мире, решил обустраиваться на ночлег.

Сказано — сделано, повесил рюкзак на сучок ближайшего дерева, вытащил из него топор и принялся за дело. Поработав минут десять, остановился и начал прислушиваться.

Что-то в окружающем было неправильно и вызывало разлад, напряжение в теле. Я глянул на собаку, она была непривычно тихая и не отходила от меня. И еще в воздухе стоял запах, для которого у меня не было названия, что-то вроде озона, но не озон.

Между тем темнело все быстрее. Я быстренько наладил костер и теперь занялся обустройством стенки из еловых ветвей, чтобы холодной сентябрьской ночью переночевать с большим комфортом. Когда все было сделано, я с вздохом облегчения уселся на плащ-палатку, постеленную на куче веток и только сейчас начал строить гипотезы о том, что же со мной приключилось, откуда взялась эта странная потеря сознания.

Еще через полчаса, решив, что пора бай-бай, улегся у костра, завернувшись в плащ, но перед этим глянул на сотовый, который, оказывается, находился в поиске сети. Выключив его, чтобы не тратить заряд, повернулся к костру задницей, и задремал.

Примерно через час проснулся оттого, что затекла рука, отойдя от костра, облегчился, потом достал из рюкзака термос и отпил пару глотков настоявшегося чаю. Когда положил термос обратно, что-то кольнуло меня в палец и затем повисло на нем.

Я выдернул руку из рюкзака и с удивлением уставился на увиденное — маленькая изумрудно-зеленая змейка висела на указательном пальце и медленно насаживалась челюстями на него. Как ни удивительно, мне было совсем не больно.

-Интересно, — пробилась мысль среди волн паники,— она, что? Совсем палец проглотит?

Судорожно дернув за холодный упругий хвост, сорвал змеюку с руки. Острые зубы оставили на пальце тонкие нити разрезов, из которых закапала кровь.

-Что за черт!— откуда эдакое чудо?— совсем разволновался я,— может, придурок какой в лес южную змею выпустил из террариума.

Между тем змейка, кинутая на землю, шевельнулась и вмиг исчезла в лесной подстилке.

-Ты куда, стерва?— громко крикнул я и начал интенсивно ворошить опавшую листву и хвою. Но змейки и след простыл.

-Интересное кино? — подумал я,— а если это ядовитая змея, мне ведь здесь помереть придется?

И действительно, почти сразу после этих мыслей, вновь закружилась голова, и я грохнулся на землю, уже ничего не соображая.

-На этот раз пробудило меня солнце, которое ярко светило прямо в лицо. Было не по-осеннему жарко, хотя, судя по ощущениям, утро только начиналось.

Самочувствие было отличным. Уже с десяток лет я, просыпаясь, вспоминал присказку, что если у вас после сорока лет ничего утром не болит, то наверно вы умерли.

А вот сейчас все было совсем не так. У меня ничего не болело! Даже поясница, которая последние годы не давала покоя. Глянул на палец, который вчера был располосован острейшими зубьями, и холодок пробежал по спине. Моему удивленному взору предстал абсолютно целый палец, хотя, приглядевшись можно было разглядеть едва заметные белесоватые ниточки шрамов.

-Вот же мать-перемать!— непроизвольно выругался я,— приснилась мне эта змея, не иначе!

Не вставая, намотал портянки и надел сапоги, просохшие за ночь, после чего поднялся и начал разглядывать окрестности.

Вроде бы вокруг была знакомая местность. Ориентировался я по молодому ельнику, за которым должно начинаться Симановское болото, но вот внутренний голос говорил, что нахожусь неизвестно где. Затолкав сомнения подальше, вновь запалил прогоревший за ночь костерок и пошел к ручью. Ручей нашел там же где и вчера, вот только вода в нем была светло-сиреневого цвета. Постояв в раздумье пару минут, я повернулся и с пустым котелком отправился к костру.

-Хм, а чуйка, то правильно работает, — подумалось мне, — что-то вчера произошло, вот только что? Не к добру это землетрясение, может, взрыв случился? Так ведь здесь никаких складов с боеприпасами нет. И вообще на сорок километров вокруг, кроме нашей деревеньки другой цивилизации нет. А змейка — не ядовитая,— пришел я такому выводу, — может, именно ей обязан отличным самочувствием? Интересно, что вообще происходит? Нет, надо быстрее попадать домой.

Между тем становилось все жарче. Парило, в воздухе стоял комариный звон. Раздевшись до майки, намазался антикомарином, достал из рюкзака термос с чистой водой, который всегда таскал на всякий случай. Бережно налил воду в котелок и подвесил над костром.

Хотя я пытался успокоиться и уверить себя, что все в порядке, подсознание кричало:

-Никакого порядка! Ты попал!

Куда попал, было неясно, поэтому, долго чаи не распивал и, собравшись, направился в сторону деревни.

Собака вела себя странно, обычно, когда я брал ее на поводок, она всегда пыталась продолжить охоту, тащила меня вперед, как танкетка. Но сейчас шла рядом и боязливо озиралась по сторонам. Ее состояние начинало передаваться и мне. Я тоже начал озираться по сторонам и прислушиваться к любому шороху. Но все вроде бы оставалось, как обычно, вот только не находилось объяснения для жары и прочих непоняток типа зеленой змейки. Но тут из-за куста неожиданно для меня выскочил крупный заяц. Рефлексы сработали как надо. Одним слитным движением я сорвал ружье с плеча и выстрелил навскидку. Заяц кубарем покатился по траве.

Собака к моему удивлению, никак не прореагировала на мой успех, как показалось, она вообще не испытывал желания приближаться к добыче.

Я, вытирая пот, пыхтя, подошел к серому грызуну и оторопел. Это был не заяц, а неизвестно кто или что. Серая горбатая тварь, немного напоминающая крысу, лежала на земле. В ее приоткрытой пасти виднелись острые зубы хищника. Айка злобно рыча, остановилась в метре от нее ближе не подходила.

Этого хватило, спокойствие, которое я пытался сохранить все утро, полностью исчезло. И я почти побежал в сторону грунтовки, которая должна была проходить неподалеку.

-Скорее выбраться к людям, узнать, что произошло! Гадский телефон не ловит ни хрена! — панически бились мысли в голове.

Однако грунтовая дорога, до которой по моим расчетам было не более получаса ходьбы, все не появлялась.

А часом позже впереди послышался непонятный ритмичный гул. Повеял легкий ветерок. который немного ослабил жару. И тут лес закончился. Впереди виднелась незнакомая каменистая гряда, из-за нее и доносился непонятный шум. Ветер стал сильней и нес запах морских водорослей и соли. Высоко в небе парили несколько черных птиц, на ярко голубом небе бледными пятнышками виднелись диски двух лун.

-Приплыли!— подумал я и бессильно присел на сломанный ствол огромной осины.

-Или я заболел и лежу в психиатрии с онейроидным синдромом, или — это не Земля! — был мой профессиональный вывод врача-психиатра.

Щипать себя за руку не стал, особых сомнений в реальности окружающего не было. Поэтому на осине я не засиделся, встал и начал карабкаться вверх по каменистой осыпи.

Несколько раз съезжал вниз вместе с катящимися под ногами камнями, но все же выбрался на вершину гряды.

Сердце бешено забилось, руки судорожно сжали приклад ружья. С вершины гряды открывался роскошный вид. На другой стороне тоже рос лес, только цвет его листвы отливал фиолетовым оттенком. А за ним виднелся белый песчаный берег, на который прибой накатывал огромные валы сине— зеленой океанской воды. И до самого горизонта кроме этой воды ничего не было видно.

Сколько простоял в ступоре не знаю, привел меня в чувство собачий скулеж. Айка прижалась к ноге и просительно заглядывала в глаза.

-Эх ты собачара! — вздохнул я,— чуешь, попали мы с тобой по полной программе. И сидим теперь в полной жопе.

На мои слова выжловка завиляла хвостом. Я невесело усмехнулся и шагнул вперед.

Пока спускался по перековерканной почве и лавировал между валунами, думал о том, как сейчас меня встретит новый мир. Трусливую мыслишку, вернуться назад в земной островок задавил на корню. Если все обстоит так, как я думаю, этим ничем себе не помогу. Лучше, пока еще есть силы и здоровье обследовать окрестности и понять, можно ли здесь выжить.

Одно то, что просто могу дышать здешним воздухом уже немалый подарок для меня. А если выясниться, что можно употреблять в пищу местную флору и фауну, то это будет вообще подарок богов.

-А может, ты сам будешь подарком богов для какого-нибудь хищника, да хотя бы для зайца горбатого, типа того, что только застрелил,— спросил я себя.

Как бы то ни было спустились с осыпи мы с Айкой удачно. Только один раз проехался задом по камням и слегка разодрал брюки.

Лес, по которому мы сейчас шли, ничем не напоминал родной из Ленинградской области, который я оставил на той стороне гряды.

Могучие бугристые стволы, раскидистые зеленовато-фиолетовые широколиственные кроны тихо шелестели под ветром, в них иногда были заметны сочные плоды, расклеванные птицами, которых было невероятное количество. Меня они нисколько не боялись и чуть не садились прямо на голову. Айка, вроде немного приходила в себя, и начала с веселым лаем гоняться за самыми наглыми пернатыми. Вообще лес больше напоминал парк, потому, что валежника почти не было, так же как и упавших деревьев. Идти было до изумления легко и приятно.

Наконец лес стал редеть, и я вышел на залитый солнцем белый пляж. Только вот людей на этом пляже не было. Берез был пологий, и высокие волны с шумом забегали на него метров на пятьдесят почти к кромке леса и тихо шипя, уползали обратно. Я, было уселся на траву, но, вспомнив о змеях, подскочил, как подстреленный. Осторожно пошарил стволами ружья в траве и ничего, не обнаружив, снова уселся на проверенное место.

Размышления мои были печальны. Итак, я неизвестно где, скорее всего, если верить своему зрительному анализатору, в другом мире, параллельном или еще хрен знает в каком. Имеется еще один вариант, что надо мной некто проводит опыты, и сейчас я лежу в уютной койке, где-нибудь в исследовательском центре.

Такого развития событий исключить было нельзя, тем более, что институт Мозга в котором я работал, занимался кроме всего прочего и этой темой.

Поразмыслив, я решил, что в данном случае лично мне это ничем не поможет, и решил подкрепиться. Вдоль береговой кромки леса волнами намыло немало плавника, поэтому дров для разведения костра хватало. Вскоре у меня горел почти бездымный костерок, а на нем аппетитно скворчал вчерашний зайчик. О том, что буду питаться завтра, я старался не думать.

Айка прекратила гоняться за птичками и уселась рядом. Из ее открытой пасти обильно капала слюна.

-Вот еще одна проглотида на мою голову,— подумал я, — придется ей пол зайца выделить.

С этими мыслями отправился собрать еще хвороста. Нагнувшись чтобы подобрать очередную толстую ветку, я уставился на толстый ствол могучего дерева. Из него в метре от земли торчал заросший корой бронзовый лоток.

-Да это лоток для сбора сока!— озарило меня, — ничего себе! Значит, здесь живут люди? Да еще бронзовые лотки для сбора сока имеют, богатеи, мать их ети!

От с трудом достигнутого спокойствия, не осталось и следа. Наверно, я себя сейчас чувствовал так же, как Робинзон, когда тот обнаружил след дикаря на берегу своего острова.

Немного успокоившись и подумав, пришел к выводу, что лоток был забит в дерево много лет назад, если судить по толщине бугристой красноватой коры. И вполне вероятно, что разумных существ тут давным-давно нет. Проверив готовность зайца, я подкинул в костер пару веток и вновь отправился к дереву, достав свою финку с наборной рукояткой, принялся вырезать лоток из древесного плена. Когда, прорезав толстую жесткую кору, мой нож порвал луб, по лотку заструилась тоненькая струйка желтоватого тягучего сока.

От него пошел чудный аромат, что я невольно облизал палец, попавший под эту струйку.

-Да, наверно боги на Олимпе пили именно такой нектар,— была первая мысль. Вторая же мысль была более прозаичной:

-Как бы тебе друг сердечный не загнуться от этого сока.

С минуту бесцельно разглядывал, как крупные, искрящиеся желтизной капли падают в траву, наконец, не выдержал и принес, взятую из рюкзака пластмассовую емкость, из которой пришлось высыпать сахарный песок. Аккуратно подставил банку под лоток, и туда забарабанили тяжелые капли.

Собака на мою возню не обращала внимания. Ее взгляд не отрывался от почти готового зайца.

Правильно поняв Айкины намеки, снял тушку с деревянного вертела и по-братски поделил ее пополам.

-Что будем делать дальше, не знаю,— вздохнул я,— но экономить еду смысла нет. На всю жизнь все равно не хватит, так, что или перейдем на местную еду или помрем.

Айка в два глотка проглотила мясо и, поняв, что продолжения не будет, отправилась на поиски приключений.

Я продолжал медленно пережевывать жестковатую не пропекшуюся зайчатину, когда собака выскочила из леса. В зубах она держала крупный оранжевый плод, такие я уже видел во время пути. Улегшись на песок, она начала его грызть.

-Фу! Айка фу! — закричал я. Но собака не думала меня слушаться, схватила плод и, отбежав метров на двадцать в сторону, продолжила свое черное дело.

-Ай! Ладно!— в который раз успокоил я себя,— все равно надо было провести такой эксперимент. Если не сдохнет, значит можно эти фрукты есть. Надо бы еще водичку из ручья дать ей попробовать.

Как бы поняв мои мысли Айка прикончив плод, лениво направилась к ручью, выше того места, куда добегали волны и начала лакать сиреневую воду.

После этого вернулась обратно и улеглась рядом с явным намерением задремать.

Мне бы тоже не мешало поспать после все перипетий, но возбуждение не давало этого сделать.

Я все пытался понять, что вообще все случившееся со мной означает; ладно, каким-то непонятным образом меня вместе с частью земной поверхности перенесло в другой мир. После всех прочитанных фантастических книг — это казалось вполне реальным. Даже змейка после всего увиденного была объяснима, как и крысозаяц. Но почему за несколько часов зажили ранки на пальце? Откуда у меня такое отличное самочувствие? Или все же — это проделки техников, наблюдающих сейчас за капсулой, в которой я нахожусь?

Вроде Михалыч в курилке пару дней назад говорил, что в отделе исследований виртуальных миров, наметился большой прорыв, Не этому ли прорыву я обязан своими приключениями? — сделал я очередное предположение.

Собравшись с духом, временно отставил в сторону бесполезные раздумья и приступил к ревизии всего, что у меня имелось в карманах и рюкзаке. Когда закончил все выкладывать на расстеленный плащ, на нем оказалась скудная горка барахла.

Главными драгоценностями являлись; мой любимый ножик, выточенный собственноручно из рессоры лет тридцать назад и обычный топор с самодельным топорищем, сделанным из, выдержанного в бане года три, березового комля. Двадцать два патрона заряженных тройкой и четыре патрона с круглыми пулями, которые таскал с собой на всякий случай, были на втором месте по ценности. Ведь учитывая влажный климат здешних мест, долго в целости они не пролежат, стоит пороху слегка подмокнуть и кранты моему огнестрельному оружию.

В целлофановом пакете лежало полбуханки черного хлеба, несколько пакетиков лапши быстрого приготовления, немного сахарного песка и спичечный коробок с солью. На коробке чая липтон список продуктов закончился.

Миска из нержавейки, эмалированная кружка, столовая ложка и две зажигалки завершали всю картину. Лежало все это богатство на шерстяном свитере грубой вязки, который был взят также на всякий случай.

-М-да,— процедил я сквозь зубы, — негусто!

Для уверенности просмотрел все кармашки рюкзака и обнаружил в одном из них, рыболовный набор, который, когда-то положил туда и благополучно забыл. Моток лески 0.3 мм диаметром, десяток крючков, несколько грузил и поплавков.

-Уже неплохо!— я повеселел, но тут же пришел к прежнему состоянию.

-А кого я собираюсь ловить. Хрен знает, годится ли в пищу живность из моря и ручья?

Рядом с протяжным зевком потянулась собака, глянула меня и завиляла хвостом. После чего вскочила и направилась к воде. Океан или море, к этому времени немного успокоился и волны уже не обрушивались на берег с шумом и грохотом.

Я с завистью смотрел, как Айка фыркая, носится по воде в туче брызг и радостно лает.

-А чего собственно теряюсь?— пришла мысль в голову,— давно пора окунуться, в глубину, конечно, не полезу, а так, искупнусь на мелководье.

И тут же осуществил это намерение. Несмотря на имевшиеся опасения, купание прошло гладко. Никто не выскочил из леса или выполз из океана, и не покусился на мою голую тушку. Но ружье, заряженное пулями, лежало, на всякий случай поблизости.

После купания тело начало быстро сохнуть и покрылось тонким беловатым слоем соли.

Вздохнув, я отправился к ручью, очень не хотелось окунаться в сиреневую воду, но, по-другому от соли было не отмыться. Как ни странно сидеть в сиреневой воде оказалось очень приятно. Она была немного прохладней, чем в океане, но гораздо чище и приятней, после нее мне явно получшело.

Когда шел к прогоревшему костерку, краем глаза заметил, что банка под лотком почти до краев полна соком, который потемнел на солнце и напоминал по виду цветочный мед. А когда я взял банку в руки понял, что и запах у него соответствующий.

Не удержавшись, сделал маленький глоток,

-Боже! Как это было вкусно!

Банка опустела за несколько больших глотков.

-Ну, вот теперь можно и помирать,— сказал я себе.

Однако, смерть ко мне не торопилась, поэтому я вновь поставил банку под лотком, с которого, хоть гораздо медленней, но все же продолжала капать янтарная жидкость.

-Отлично!— с наигранным энтузиазмом подумал я.

Попал, чуть ли не в рай. После укуса змеи чувствую себя заново родившимся, раны заживают за пару часов, вокруг тепло, море, нектар, не хватает только блондинки в купальнике, а еще лучше без него.

И тут меня осенило.

-А ведь по знакомому лесу я шел довольно долго, может, кто-то из моих земляков тоже попал в эти края, надо бы вернуться и обследовать те места.

Но эта мысль не вызвала желаемого отклика. После купания и питья меня накрыло радостное возбуждение. Так и подмывало вскочить и отправиться вдоль берега навстречу новым приключениям, я не мог усидеть на месте, поэтому вскочил и начал кружить вокруг костра. Собака бегала вслед за мной, пытаясь схватить за руку, Сколько это продолжалось, не заметил, но волна возбуждения довольно быстро схлынула, и я смог мыслить более спокойно.

-Похоже, так действует сок дерева, дает легкое возбуждение,— решил я, но вот идея вернуться туда, откуда пришел, мне пришлась не по душе.

Оценив по солнцу, сколько еще примерно осталось светлого времени, я начал собирать вещи.

-Надо пройтись по берегу, посмотреть, может, найду еще, что-нибудь кроме лотка, может еще какие следы человеческой деятельности— решил я.

Но прежде чем двинуть в путь, аккуратно вырезал лоток и убрал его в рюкзак, а ранку в стволе замазал камедью, которая покрывала другие повреждения коры.

После этого мы с Айкой двинулись по плотному белому песку навстречу новым приключениям.

Компас уверенно показывал на север, вот только солнце двигалось с востока на запад с другой стороны небосклона, из чего я заключил, что, во-первых, у планеты есть магнитное поле, во-вторых, ее ось вращения наклонена к эклиптике, а в третьих нахожусь я в южном полушарии, на большее, моих астрономических познаний не хватило.

Прошло около трех часов с начала похода, а окружающий пейзаж не менялся, все также тянулся широкий пляж белого песка и лес, сразу же ним. На горизонте в бескрайнем морском просторе не было заметно ни островка, ни паруса. Несколько раз приходилось форсировать неглубокие ручьи, к моему удивлению вода в них была самая обычная, что не могло не радовать, потому, что пить сиреневую воду очень не хотелось.

Но вскоре характер берега начал меняться, песок стал уступать место гальке, и сам берег начал подниматься выше, однако идти было по-прежнему удобно, временами казалось, что я иду по бывшей дороге, а не просто по камням. Мое предположение подтвердилось, когда ногой зацепил лишайник и увидел, что под ним лежит каменная плита, явно хранящая следы обработки.

На отвесных скалах уходящих в воду сидели тысячи птиц, от них шел дикий крик, который нервировал Айку, непривыкшую к такому количеству пернатых. Из-за холмистой местности обзор резко сузился, но в один момент в просвете среди скал я увидел, что впереди расположена небольшая бухта.

-Наверно туда впадает река? — отчего то подумалось мне. Я пошел быстрей и вскоре вышел на возвышенность, откуда бухта просматривалась великолепно. И тут глазам открылся небольшой городок, который до этого момента не был виден из-за скал.

Первым пришел испуг. И я чуть не побежал обратно, но смог удержаться от инстинктивных побуждений и присев на корточки, начал разглядывать здания.

Только тогда до меня дошло, что город пуст. Было хорошо видно, что крыши многих зданий провалились, на других росли большие деревья, и вообще разрушенное жилье производило тяжкое впечатление.

Тропа, по которой я пробирался среди скал стала шире и привела меня к входу в город, который был обнесен каменной оградой, совсем не напоминающей стену. Сам вход представлял собой ворота, у которых не хватало одной створки. Эта створка валялась рядом почти полностью покрытая черным мхом.

Городок был небольшим, наверно, его можно было бы назвать и селом, если бы не дома. Когда-то добротные каменные строения, большей частью двухэтажные, на мой взгляд, нельзя было считать деревенскими.

После небольшого раздумья я решительно вошел в ворота и проследовал по улице, заваленной всяким хламом, Вокруг царила запустение и разруха, Полуразрушенные дома мрачно смотрели на меня черными провалами окон, казалось, что оттуда за мной наблюдают десятки враждебных глаз. Однако собаке были до лампочки темные окна, она реагировала только на конкретную опасность, а ее видимо не было. Айка весело бежала впереди меня, периодически что-то вынюхивая в кучах древнего мусора, по каким-то причинам, не заросшим растительностью.

Буквально через пару минут я вышел на небольшую площадь в ее середине был небольшой бассейн, с фонтаном виде стоявшей вертикально пузатой рыбы.

Бассейн, конечно, был без воды и заполнен до середины растительными останками. Большей частью ветками и листьями от растущих неподалеку деревьев.

Рыба была высотой около трех метров с выпученными глазами и ярко раскрашенной чешуей. Из ее широко раскрытого рта, когда-то извергалась струя воды. Сейчас же там имелось огромное птичье гнездо, но уже без жильцов.

По ходу движения я раза три зашел внутрь зданий, даже на первый взгляд было понятно, что жители собирались в дорогу не один день, потому что в комнатах не оставалось ничего, что могло бы принести хоть какую-то пользу.

В последний раз, когда я зашел, что-то блеснуло на пыльном полу. Нагнувшись, я понял, что это кусочек зеркала. Внешне оно ничем не отличалось от наших зеркал, разве только было чуть-чуть мутновато.

Взглянув в него, с удивлением увидел там отражение какого-то моложавого, довольно симпатичного субъекта лет тридцати, с ежиком коротких темных волос.

Почувствовав слабость в ногах, уселся на разломанный подоконник.

Снова глянул в зеркало.

Действительно, там было мое отражение. Вот только таким я был, если не подводит память, лет сорок назад.

-Ничего себе регенерация! — думалось мне, во время продолжительного разглядывания своего лица в мутной стекляшке, — интересно, что могло подействовать таким образом? — задавался я мучительным вопросом.

Предположений было немного и первое — это укус змеи. Но нельзя было исключать и сок неизвестного дерева, и купание в сиреневой воде.

-Вот почему по утру у меня ничего не болело,— наконец пришло ко мне понимание этого факта, — значит, скорее всего, это дело рук, вернее зубов зеленой змейки!

Хотелось бы поразмышлять над этой проблемой подольше, но начинало смеркаться, и мне пришлось думать об очередном ночлеге.

Ночевать в покинутом, мертвом городе не хотелось, поэтому я в быстром темпе прошел на берег. Здесь он был каменистый и высокий. В море метров на сто уходили два причала, отсыпанные большими каменными глыбами. Немногим дальше в океан вытекала бурлящая по камням речка с прозрачной водой, в которой хорошо просматривались большие пятнистые рыбы.

На одном причале я решил заночевать. На всякий случай натаскал побольше плавника и развел огромный костер между мной и берегом, чтобы никакое зверье не пыталось меня съесть. Хотя больше я надеялся на собачий нюх и слух, и что она не даст никому приблизится незамеченным.

Скоро в котелке варился доширак, и Айка вновь глотала слюни,

Вечер был очень теплый, я, разделся и сидел в одной майке и брюках. Все комары остались в земном лесу, а здесь, похоже, кровососущих насекомых не было вообще, по крайней мере вокруг нас никто из таких не летал. Зато с берега слышалось разноголосое стрекотание местных цикад.

Пока готовился к ночлегу, уже совсем стемнело. На черном бархате небосвода засияли тысячи звезд, среди которых не было ни одного знакомого созвездия. Хотя это вполне ожидалось, но все равно стало грустно.

-Удастся ли мне вернуться когда-нибудь домой?— задался я вопросом, хорошо понимая, что это вряд ли произойдет.

Выхлебав жидкий бульон вместе с лапшой, и разделив, начинающий черстветь хлеб с Айкой, начал готовиться ко сну.

Для начала поднялся и подложил в костер два самых здоровых бревна, которые только смог сюда дотащить. И тут мой взгляд наткнулся на мерцающий огонек на другом берегу бухты.

-Костер! Там горит костер,— возбужденно сообщил я собаке, трепля ее по голове.

-Представляешь, старушка! Там люди!

Однако, когда первый восторг прошел, в голове появились другие мысли.

-А чего это, я обрадовался? Откуда я знаю, что там люди, да еще дружелюбно настроенные к чужеземцам? Может, мы настолько не похожи, что меня убьют при встрече, не задумываясь?

А ведь мой костер они наверняка заметили?— с замиранием сердца подумал я.

И завтра уже надо будет ждать гостей.

По дальнейшим размышлениям мне пришло в голову, что не все так плохо. Ведь в городе и около него никаких свежих следов деятельности людей не было. Может, у них есть запрет на посещение этого места?

Усталость, однако, взяла свое, я улегся, положив ружье рядом с собой, в надежде, что ничего плохого за ночь не случится.

Проснулся я от ветра. Если ночью был почти полный штиль, то под утро разыгрался нешуточный шторм. Волны начинали захлестывать причал, и мне пришлось срочно собирать вещички и перебираться на берег. Там я уселся прямо в дверном проеме, какого-то полуразрушенного склада и наблюдал за разбушевавшейся стихией. По небу буря гнала темные, рваные тучи, и из них периодически сыпало дождем с градом.

-Черт, а я надеялся рыбу половить с утра,— со злостью думал я,— жратва то практически закончилась.

Но небу не было никакого дела до жалкого человечка с его крошечными проблемами, и ветер продолжал усиливаться.

Поэтому пришлось сидеть и ждать, когда погода хоть немного наладится.

К полудню тучи слегка разошлись, начало проглядывать солнце, а вот ветер нисколько не утихал. Воспользовавшись прекращением дождя, я отправился на берег речки, где росли кусты, напоминающие иву. Там надеялся вырезать несколько веток для удилища.

Пяток тонких гибких стволиков уже были очищены от коры, когда Айка зарычала, а потом начала лаять в сторону бухты.

Я глянул в ту сторону и застыл соляным столбом.

По белым гребням волн к берегу скользила небольшая лодка, в ней ближе к корме стоял человек, одетый, как мне показалось, в темную рясу.

Никакого паруса у лодки не было, так же как и весел. Но, тем не менее, она двигалась и очень быстро. Пока я приходил в себя, лодка подошла вплотную к берегу, вокруг нее возник круг спокойной воды, диаметром метров десять. Каким-то чудом монах или кто он там был, вдруг перенесся на землю и направился прямо к нам.

Айка злобно зарычала и прижалась к моей ноге. Не обращая на нее внимания, незнакомец остановился напротив нас и уставился внимательным взглядом в мои глаза.

Ростом этот человек был примерно с меня, широкоскулый с бритой головой, и чем-то похожий на буддийского ламу. Его черная ряса была сшита из грубого материала, доходила почти до земли и была перевязана длинным кожаным поясом. Лицо покрыто татуировками красного цвета и выглядело очень неприятно. Но внимательные темные глаза и проницательный взгляд сглаживали это впечатление. И как мне показалось, лет ему было намного больше чем мне.

-Мыр дыр дарен? — произнес он без интонации,

-Я пожал плечами и попытался объяснить жестами, что ничего не понял. Монах сочувственно кивнул головой, и мне показалось, что расшифровал этот жест правильно.

В следующие десять минут мы безуспешно пытались понять друг друга.

Наконец монаху это надоело, и он показал мне на лодку.

Ничего не оставалось делать, как собрать свои вещи и, взяв подмышку собаку, отправиться туда.

Мой собеседник опять каким-то чудом оказался в лодке и она, легко повернувшись, заскользила по волнам.

Путешествие оказалось недолгим, и достаточно комфортным, но я заметил, что дается оно моему новому знакомцу нелегко, На его лице явно было написано напряжение, а лоб покрылся мелкими каплями пота.

-Интересно, что в лодке за двигатель? — думал я,— наверняка управляется биотоками.

Перегнувшись через борт, хотел посмотреть, каким образом мы передвигаемся, но кроме бурлящих вдоль лодки водяных струй ничего не обнаружил.

Монах явно понял, что я высматривал и насмешливо улыбнулся.

-Это хорошо,— подумал я про себя,— похоже, эмоции мы выражаем одинаково.

Вскоре лодка подошла к высокой, нависшей над водой скале и, не останавливаясь, скользнула в темный проход открывшейся пещеры.

Но темноты в ней не было, первые метров двадцать еще хватало солнечного света, а затем на высоком своде появились зеленые фосфоресцирующие огни.

В призрачном свете этих фонарей мы медленно подошли к небольшому пирсу, в стенке которого было закреплено металлическое кольцо, к которому монах привязал свое средство передвижения. После чего жестом предложил подняться по узкой лестнице.

Опять мне пришлось тащить на себе вещи и собаку, которая не могла подняться сама.

Когда выбрался на пирс, то сразу уткнулся в развешенные на просушку рыболовные сети, воняющие рыбой со страшной силой.

Айка заскулила, пытаясь понять, откуда несет таким соблазнительным запахом. Поднявшийся вслед за мной монах усмехнулся, прошел немного дальше, снял с веревки пару сушившихся на ней рыбин и бросил их несчастной голодающей собаке.

Затем махнул рукой, приглашая меня пройти за ним.

Немного пройдя по набитой тропинке, мы уткнулись в обычную деревянную дверь.

Мой спутник, что-то пробормотал, и дверь бесшумно открылась.

-Смотри-ка,— восхитился я,— по виду вроде бы отшельник, а какие прибамбасы имеет и в лодке и в дверях. Сто процентов датчики инфракрасные стоят на движение, а у него пульт в кармане.

За открытой дверью оказалась длинная галерея, освещенная таким же зеленоватым светом.

-Такая умная техника, а освещение хилое,— мысленно удивился я,— был бы дома, решил, что это китайское барахло.

Между тем мой спутник открыл рукой ближайшую к нам дверь и предложил зайти.

По-видимому, эту комнатку он решил предоставить мне. В тесной каморке стоял небольшой столик, самая обычная деревянная табуретка и натянутый гамак с лежащим в нем легким покрывалом. Подушки и постельного белья не было. Зато вместо окна на стене висела картина с летящим серебряным драконом.

Почти силой усадив меня на табуретку, мой спутник удалился, и как я понял, ненадолго.

Действительно, пришел он обратно очень быстро, в одной руке у него была склянка с какой-то жидкостью, а в другой книга с красочными картинками.

-Ясненько,— подумал я, — в склянке, сто процентов снадобье, улучшающее память, а книжка — просто букварь.

Когда небольшой серебряный кубок с перелитым из склянки лекарством очутился в моих руках, я испытал некоторые сомнения, уж больно прегадостно пахло это варево. Но делать было нечего и, зажав нос, я одним глотком выпил всю вонючую жидкость.

На какое-то время у меня перехватило дыхание, но монах подсунул второй кубок с чистой водой и я, морщась от невыносимой горечи, прополоскал рот.

Через несколько минут, слегка зашумело в голове, и окружающие звуки стали громче.

Монах, выжидающе смотревший на меня, удовлетворенно качнул головой и, указав на себя, сказал слово, потом, показав на меня, произнес его снова.

-Понятно,— сообразил я,— это слово означает — человек! И обучение началось. Вскоре пошел в ход и местный букварь.

Надо сказать, что лекарство учителя было неплохим, за три часа обучения я запомнил практически все содержимое небольшой книги. И теперь мог очень коряво, но общаться с моим хозяином. Звали его Эрон, но когда он показал мне в книге очень похожее на него изображение в учебнике, то назвал еще какое — то слово. Видимо оно означало профессию. Вот только на картинке у толстого жреца на груди сверкал белый медальон с занятным гербом, а у Эрона его не было.

На мое вопросительное тыканье в медальон на рисунке он отреагировал нервно, и пару минут громко ругался, я уже был не рад , что спросил, но монах неожиданно улыбнулся и показал знакомым жестом где он видел этих жрецов.

От неожиданности я засмеялся.

-Все-таки наши психотипы очень схожи, — сделал я вывод, — что очень странно. У нас между соседними народами бывает больше разницы в жестах, чем здесь.

Учеба продолжалась бы еще долго, поэтому мне пришлось сказать очередную фразу:

-Я, уставать, хотеть есть, пить.

-Эрон хлопнул себя по лбу, вскочил и исчез за дверью. Я же тем временем размышлял над его поведением.

-Похоже, этот отшельник живет в полном одиночестве, иначе с чего он так в меня вцепился, и занимается со мной языком. Видимо ему до смерти хочется узнать, кто я такой и откуда здесь взялся.

Эти размышления были бесцеремонно прерваны Эроном, он почти влетел в комнату и повлек меня за собой.

Мы прошло по галерее немного дальше, и вошли в большую кухню. В ней был открытый очаг с подвешенным над огнем котлом, в котором варилась рыба. Бардак стоял жуткий, огромный стол, сбитый из строганых досок, был завален горой грязной посуды, притом там было все от серебряных кубков и блюд, до грубых глиняных мисок. Видимо, моему хозяину было все равно, из чего есть и пить.

Однако мне было не все равно. Я засучил рукава и обратился к Эрону со словами:

-Вода, мыть?

Тот сделал небрежный жест рукой и из каменной мойки, стоявшей в углу, и тоже полной грязной посуды, забил небольшой фонтанчик воды.

-Вот же кадр! — восхитился я,— оборудование все по последнему слову техники, а как замаскировано! Можно подумать, что в средневековье живет.

Вода оказалась чуть теплая, но этого вполне хватило, чтобы вымыть несколько мисок для нас. С остальной посудой я решил повременить.

Со стола я тоже все убрал, а мусор вымел большой метлой в черную дыру, которую мне показал Эрон, оттуда были слышны глухие завывания ветра.

Отмытый стол, оказался приятного желтоватого цвета, оставалось только поставить на него чистую посуду и приступить к трапезе, а то у меня уже кишки сворачивались от голода.

Трапеза изобиловала морепродуктами, а на десерт был поставлен незнакомый мне сок. Тут я вспомнил о соке неизвестного дерева, который тащил с собой в рюкзаке, встал из-за стола и, сказав:

-Ходить взять пить,— отправился в комнату, где оставил свои вещи.

Когда я зашел вновь на кухню Эрон первым делом отобрал у меня контейнер и начала его рассматривать со всех сторон. Потом попытался открыть, естественно у него это не получилось.

Чтобы он ничего не сломал, мне пришлось самому открыть крышку.

По комнате сразу распространился густой дурманящий аромат.

-Сколько ты пить этот вода? — спросил внезапно озабоченный хозяин.

-Два столько,— в таком же тоне ответил я.

-И ты жить? — удивленно воскликнул он,— нужен, пить эта вода столько,— показал он мне небольшую ложку,— дальше умереть. Почему ты жить?

Я понятия не имел, почему остался жив, поэтому только пожал плечами. Оставалось только надеяться, что в ходе дальнейшего изучения языка, мы это выясним.

После обеда, как я и предполагал, поспать мне дали. Эрон принес еще одну книгу, судя по виду — это был географический атлас.

Толстая книга с множеством рисунков была очень занимательна. На развороте первой страницы я обнаружил большую карту этого мира.

Нарисованная в средневековом стиле, с неизвестными мне чудовищами, ветрами виде голов дующих в рог, она сразу приковала мое внимание.

Я топнул ногой в каменный пол и протянул карту Эрону. Мое желание он понял мгновенно и грязным пальцем ткнул в середину огромного океана, где не было никакой земли.

В ответ на мой недоуменный взгляд он хмыкнул и немного подвинул палец и его обломанный кривой ноготь уткнулся в крохотную точку, около которой был нарисован непонятный оранжевый символ.

-Так это остров!— разочарованно сообразил я,— мы на острове! И как я сразу не сообразил.

-Как ты попасть сюда?— спросил Эрон, заметив мое удивление,— ты плыть корабль, разбить берег?

Я покачал головой.

-Нет, не так, мало знать слова, говорить. Я жить другой мир, и попасть сюда, не знать как.

Глаза Эрона округлились.

Ты, другой мир?! Я сделал этот раз как надо! Подумать я получилось!

Он вскочил и начал бегать по кухне, натыкаясь на табуретки. То, что он говорил дальше, я уже не понимал, это было слишком быстро для меня. Понял только одно, что попал сюда благодаря именно этому мудаку. И теперь он радуется, что его долбаный эксперимент удался.

Потом меня взяли сомнения.

-А чего это должен верить какому-то непонятному отшельнику, живущему на острове? Как он мог проводить эксперименты? Это же не шутки, в другой мир перекинута часть нашего мира и соответственно сейчас в Ленинградской области сейчас находится часть этого острова. Откуда у него такие мощности, Что-то я не вижу здесь ядерного реактора или еще какой-нибудь электростанции. Не волшебством же он все это сотворил?

Хотя, кто его знает, может, я просто чего-то не понимаю, и наука этого мира ушла далеко вперед по сравнению с нашей. Что же касается Эрона, мало ли среди ученых оригиналов. Тебе ли Саня этого не знать? — спросил я сам себя. И засмеялся, вспомнив своих больных, рисовавших чертежи фотонных звездолетов для перевозки угля с Сатурна, или крутящих своим могучим интеллектом земной шар.

И этот тоже считает, что именно его разработки совершили невозможное. Хотя, скорее всего не имеет никакого отношения к этому событию..

Между тем Эрон успокоился, уселся за стол и, поглядев на меня, сказал:

-Я понимать, ты не верить мои слова, но это я делать.

Я же в этот момент думал вот о чем:

-А ведь мне надо на коленях благодарить этого человека, если он действительно совершил такое чудо. Чего я еще не видел у себя дома, и какое будущее меня ожидало.

Пенсия, старость, болезни, да и чего скрывать от себя — нищета. А сейчас ты получил вторую молодость, новый мир, чего еще тебе надо? Кому так повезло в жизни?

Но тут в голову вползли осторожные мысли:

-Почему ты решил, что помолодел, может это временное явление, и ты уже завтра или через месяц примешь свой естественный вид?

Ай, да и бог с ним, — ответил я этим мыслям,— пусть будет, что будет.

И мы с Эроном снова приступили к изучению языка.

Глава вторая

Но сейчас всякая планомерность в этом деле исчезла. Обнаружив, что обучение проходит удачно, мой хозяин начал отвлекаться и засыпать меня кучей вопросов, я их понимал через пень колоду, а отвечал еще хуже. Однако, Эрон слушал мои слова с горящими от любопытства глазами. Больше всего, он заинтересовался участком земной поверхности, который стал теперь частью острова Пуп Мира. Именно так я понял его название, и еще раз подивился схожести наших мыслей. Ведь остров, который все мы знаем, как остров Пасхи, аборигенами назывался именно так Рапа-Нуи — Пуп земли

Я попытался кое-что спросить у разошедшегося монаха или кем он там был, но тот только махнул рукой,

-Потом, все потом, сейчас я знать, понять, что произошло, и почему я получить такой результат,— нетерпеливо перебил он меня,— лучше ответить вот что...

Отстал он только тогда, когда действие настойки стало ослабевать, и у меня наступил "откат".

В голове зашумело сильней, появилась сонливость и слабость. Еще хватило сил сходить глянуть, как устроена моя собака, и, убедившись том, что она спит на толстой подстилке рядом с дверями, недоеденной рыбой и миской чистой воды, я рухнул в гамак и отключился.

Когда проснулся, то сразу не мог понять, где нахожусь, какое-то время тупо пялился в каменный сводчатый потолок своей кельи, и лишь потом в голове вихрем пролетела череда вчерашних событий.

Видимо, где-то в стене была установлена видеокамер, потому что Эрон вошел без стука в комнату буквально через пару секунд после того, как я начал одеваться.

-Мы сейчас есть пища, потом идти твоя земля,— безапелляционно заявил он.

-Ну, что же хозяин барин,— внутренне согласился я с этим решением, хотя сам предпочел бы дальше учить язык и выяснить у Эрона, что и как устроено в этом мире и какие перспективы меня ждут.

-Хорошо,— сказал я вслух, — есть и идти. Мы ехать твой лодка?

Эрон засмущался.

-Лодка нет, путь долго, я уставать. Лодка ехать Гаррик, дальше нет.

-Понятно,— вздохнул я,— идти ноги,— то, что город на другом берегу называется Гаррик, мне стало известно еще вчера.

Эрон кивнул.

-Идти ноги на твоя земля, я смотреть все.

-На завтрак была все та же вареная рыба, и я подумал, что если ее придется есть каждый день, то больше недели такого рациона мне не выдержать. Запить завтрак Эрон предложил вчерашней микстурой. Пришлось пить, а что поделаешь? Хотелось выучить язык поскорей.

-Когда Эрон увидел, что я беру Айку с собой, он скривился и предложил ее оставить.

Кстати, вчера собакой он очень заинтересовался и расспрашивал о ней больше, чем о мире, из которого мы появились. Вторым его интересом стали полиуретановые сапоги, их он долго мял руками, нюхал и даже попробовал на вкус, и только потом с сожалением во взгляде отдал мне.

Но я проигнорировал его замечание про собаку и первой в лодку усадил именно Айку.

Через минуту мы уже быстро двигались в сторону причала. На этот раз с утра стоял полный штиль, и мы беззвучно двигались по зеркальной глади воды. И тут я, наконец, понял, что у лодки нет никакого движителя, и плывет она как бы сама собой. Вот только у Эрона опять на лбу появились мелкие капли пота.

На мой вопросительный взгляд он ответил двумя короткими словами.

-Я, маан.

Тут я вспомнил, что в букваре таким словом он назвал картинку, где был изображен мужчина в такой же одежде, как у него, но с медальоном на груди.

-Интересно, кто такие мааны,— подумал я,— маги или экстрасенсы такие. Если они носят униформу, значит это какое-то объединение или секта. Да, вчера Эрон явно рассердился, когда я спросил его про медальон. Может он изгой или беглец. Недаром сидит один на острове за тысячи километров от населенных земель.

Я не успел обдумать все варианты значения слова маан, как лодка ткнулась носом в береговые камни.

Вдвоем мы вытащили наше средство передвижения дальше на берег, за линию прилива.

Айка выскочила прежде нас и сейчас рыскала среди развалин, вынюхивая что-нибудь интересное.

-Эрон,— обратился я к маану,— ты мне сказать, как лодка плыть?

Тот опять нетерпеливо замахал руками.

-не спешить, я все тебе рассказать, не сейчас.

Я согласно кивнул головой, а что оставалось делать? Придется пока умерить свое любопытство и получать полезные сведения по мизеру.

На всякий случай я прихватил с собой рюкзак с припасами и ружье. Эрон еще вчера поинтересовался, что это за предмет, задал несколько вопросов по его действию и пренебрежительно махнул рукой.

-мы такое делать, давно, сейчас нет.

На мой закономерный вопрос, что у них теперь за оружие, маан даже не соизволил ответить.

Но мне что-то не хотелось идти дорогу без страховки, поэтому я переломил стволы и зарядил их пулевыми патронами.

Эрон пренебрежительно глянул на эти действия, и решительным шагом двинулся по дороге, ведущей к выходу из городка.

Шел он легким шагом человека привыкшего к пешим переходам, и почти неслышно. Только полы его длинного одеяния периодически задевали траву и цеплялись за редкие колючки. Я поспешил вслед за ним.

Вскоре мы установили темп ходьбы, при котором могли разговаривать без одышки, и Эрон вновь завалил меня вопросами, одновременно знакомя с массой новых слов. Наверно, сегодня настойка, которой он меня угостил, настоялась, или из-за чего-то другого, но запоминал я не пример лучше, чем вчера. Больше трудностей было с произношением, потому, что прищелкивать языком почти в каждом слове было непривычно и трудно. Мы дошли до места моего первого привала намного быстрее, чем я вчера плелся до городка. Без остановки свернули с песчаного пляжа и углубились в лес.

Когда достигли каменной осыпи, Эрон остановился и пораженно рассматривал каменную гряду круто поднимающуюся к небесам.

Потом он что-то пробормотал себе под нос и полез по камням вверх. Я последовал за ним.

Подниматься было трудно, камни проскальзывали под ногами. После одного из таких моментов Эрон громко выругался, сунул руку за спину и вытащил из воздуха два альпенштока. Один из них он вручил мне, стоявшему столбом, и открывшему рот от удивления.

Маан подмигнул мне и снова полез вверх. Я же еще с минуту разглядывал изящный инструмент сделанный из легкого синеватого металла, без следа коррозии, лишь отдаленно напоминающий швейцарский, и только когда мне под ноги посыпались мелкие камешки, очнулся и полез по осыпи вслед за своим спутником.

Когда я кряхтя выбрался наверх, Эрон уже был там и разглядывал земной лес в странный прибор. Если бы в нем были стекла, я решил, что это бинокль. Но стекол там не было. Эрон просто поднес небольшой плоский ящичек к глазам и больше ничего не делал.

Было понятно, что этот ящик он тоже вытащил из воздуха.

Больше всего в этом меня заинтересовал вопрос, сколько вещей можно так носить, сколько можешь унести или гораздо больше?

Спрашивать у Эрона ничего не стал, было понятно, что тот занят своими размышлениями, и не будет тратить время на объяснения, когда мы еще не можем удовлетворительно говорить даже на бытовые темы.

Эрон стоял долго, из его ящичка периодически доносился писк и стрекотание, на что маан откликался удовлетворенным хмыканием.

Наконец он закончил свои изыскания и, не глядя, закинул ящичек за спину, и тот растворился в воздухе. Потом Эрон ловко выхватил альпеншток из моих рук и отправил его туда же.

-Мы идти смотреть середина,— объявил он и начал быстро спускаться, лавируя между каменных глыб.

-Понятно,— уныло подумал я,— ему надо попасть в эпицентр. А туда километров восемь надо идти, притом половину по болоту.

Спустились с осыпи мы гораздо быстрее, потому, что земной лес располагался гораздо выше, чем побережье.

Еще когда спускались, я обратил внимание, что около осыпи образовалось небольшое озерцо, отливающее сиреневым цветом.

Когда я подошел к нему, то понял, что именно здесь осыпь перекрыла путь ручью с сиреневой водой, видимо бравшему начало, где-то в глубине острова.

Эрон, при виде этого озера разразился громкой речью, из которой я только понял, что эта ситуация ему совсем не нравится.

И тут я спросил его о зеленой змейке, про которую неожиданно вспомнил.

Маан, как обычно отмахнулся от моего вопроса, но потом с широко раскрытыми глазами уставился на меня.

— Фирди кусать ты? — спросил он.

В ответ я показал ему палец с еле заметными полосками шрамов.

Эрон охнул, залез рукой за спину, в его руках оказалось металлическая трубка, которую он, неожиданно, насадил на мой палец.

Кончик пальца кольнуло, и трубка громко пискнула.

Эрон достал еще один занимательный блестящий ящик и вставил трубку в него.

По черному экрану побежали ряды фигурок, маан напряженно смотрел на них и периодически вытирал пот, катящийся по лбу.

Поток данных все ускорялся, я даже не мог различить отдельные фигурки в этой светящейся полосе. Неожиданно прибор засвистел, на экране начал вспыхивать то же символ, что я вчера видел на карте нарисованным около нашего острова.

Эрон, незаметно для меня, отключил прибор и со странным выражением уставился мне в глаза.

-Ты есть маан, — сказал он после долгой паузы. Потом добавил:

-Большой маан!

Затем он убрал прибор в свой невидимый мешок и без дальнейших комментариев углубился в чуждый для него лес.

Мы шли уже около полутора часов, до нашей цели — центра кусочка земной поверхности, по моим подсчетам оставалось еще пара километров, но это была почти середина огромного болота, которое и в сухие годы было не очень проходимо. А в этом году после длительных проливных дождей никто из охотников или любителей собрать клюквы в здравом уме сюда бы не сунулся.

Но Эрону было все нипочем. Он казалось, не замечал, что идет по хлюпающему мху, полному воды, и периодически под нашими ногами колышется на воде толстый слой торфа. Хотя я знал, что эти места не топкие, но идти было крайне неприятно. Собака давно скрылась с глаз.

— Видимо наткнулась на ночную жировку и сейчас пытается поднять зайца с лежки,— решил я, автоматически переставлял ноги, продолжая обдумывать слова Эрона.

-Кто же такие мааны, черт, их побери! — в который раз задался я этим вопросом.

От навязчивых мыслей меня отвлек собачий лай. Глянув в ту сторону, я обнаружил, что ко мне несется Айка, а за ней небольшой пегий выжлец.

-Ну вот,— обреченно подумал я,— была одна собака на попечении, теперь будет две.

Эрон, также остановился и смотрел на приближающихся гончих. Внезапно он поднял руку, и из нее с треском вылетела изломанная синяя молния.

-Убьет собак паразит! — возмутился, было, я, но тут же увидел, что молния ударила в трех крысозайцев, которые мчались за собаками.

Маан, опустил руку явно с намерением что-то сказать мне, но тут из кустов выскочили еще два таких же зверя.

Эрон вновь выпалил молнией и промазал. Третья молния последовала почти сразу, но она была намного слабее и только отшвырнула одного из крысозайцев в сторону.

Последний уже подбегал к Эрону и прыгнул. В этот момент я выстрелил, пуля попала зверю в верхнюю часть спины и тот, сбив Эрона на землю, упал мертвым рядом с ним.

Эрон невозмутимо поднялся, отряхнул свою рясу и извлек из своего невидимого загашника черные щипцы. Этими щипцами он сноровисто выдрал все зубы у убитых крысозайцев и убрал их в свой безразмерный мешок. Произнес пару незнакомых слов, видимо благодарность за спасение, и мы вновь отправились в путь. Я последовал за ним, проверив по компасу, правильно ли мы движемся.

Однако маан держал направление без труда. Даже я, с детства бродящий по лесным чащам не смог бы так выдерживать азимут. Мой же спутник делал это так же легко, как мы дышим.

Через час Эрон остановился и, топнув ногой, заявил, что это и есть эпицентр всей аномалии. Ну, по крайней мере, я так перевел это слово для себя.

Вскоре вокруг этой точки было наставлено с десяток приборов на треногах, и тут я понял, что загашник у маана безразмерный, и сколько всего еще у него там лежит, неизвестно.

Еще бы понять, каким образом он каждый раз ухитряется достать оттуда все, что ему нужно.

Как только мы остановились, вокруг нас раздался комариный звон. Комары, почти исчезнувшие в сентябре, пришли к жизни от наступившего тепла и сейчас стремились продлить ее, насосавшись нашей крови.

Эрон по дороге отмахивался от них с удивленным видом. Но только сейчас он заметил, что на меня комары не садятся.

Ты кьомаръи не есть?— требовательно спросил он.

Я сунул руку в карман и достал флакон с мазью.

Маан осторожно открутил крышку, помахал ладонью над отверстием флакона, чтобы понюхать, и, улыбнувшись, отдал его назад.

После чего закрыл глаза и сосредоточился.

Сначала резко взвыли собаки, потом у меня заболели зубы, стало тяжело дышать, но все ощущения заняли не больше нескольких секунд. Неожиданно туча комаров, висевшая над нами, распалась, и они мгновенно разлетелись в стороны.

Эрон открыл глаза и с удовлетворением огляделся.

-Почему ты так не делать звери? — спросил я.

На этот раз мой спутник соизволил ответить.

-Мы и зверь — одна волна, ты пугаться и убегать тоже,— снисходительно объяснил он, — ты еще узнаешь, ты большой маан, больше чем я, — добавил он с легким оттенком зависти.

На этом он закончил свои объяснения и начал обходить работающую технику. Дойдя до самого большого гудящего ящика, он глянул на его экран и начал ругаться. Ругался он долго, потом пнул прибор и тот свалился прямо в промоину с черной торфяной водой.

-О, как!— восхитился я,— оказывается у моего спутника с нервишками дела не очень, как бы не попасться ему под горячую руку.

Эрон виновато оглянулся на меня, и махнул рукой, чтобы я помог вытащить его технику из воды.

Прибор мы вытащили, но экран у него уже был темным. Маан грустно посмотрел на него и начал убирать оставшуюся аппаратуру в свою кладовую.

-Я все понять,— сообщил он, когда мы отправились в обратный путь,— теперь так больше не будет.

-У меня тревожно забилось сердце

-Ты меня отправлять домой? — спросил я.

Но Эрон отрицательно покачал головой. Он все же попытался объяснить проблему, из всего сказанного я понял, что у него что-то сломалось, а восстановление займет не один год.

Не знаю, что я больше испытывал в этот момент, облегчение или разочарование. С одной стороны, хотелось вернуться, а с другой не менее сильно хотелось больше узнать о новом мире.

Увидев куда направляется мой спутник, я остановил его и, вытащив блокнот, начертил ему другой маршрут, как уйти с осточертевшего болота и пройти по старым вырубкам, где путь будет не пример легче.

Эрон кивнул головой, и мы отправились в путь. Желудок уже напоминал о том, что пора перекусить, но я решил, что это дело мы отложим до сухого места, там можно будет запалить костерок и попить чайку.

Преимущества нового маршрута проявились почти сразу, стало намного суше и ноги уже не проваливались по колено в мох. Вскоре мы вышли на поросшую сосняком гриву, и пошли по натоптанной по ней тропинке.

-Да, зарастут теперь все эти тропинки,— подумал я,— кто тут будет по ним ходить.

Неожиданно порыв ветра принес запах дыма.

Мы оба остановились и поглядели друг на друга.

-Еще люди,— с непонятным воодушевлением произнес Эрон,— идем быстрей.

-Кордон!— неожиданно всплыло воспоминание в голове,— как же ты мог забыть? Сколько раз ночевал у Петровича.

Действительно, километрах в трех от места, где мы сейчас находились, долгие годы жил егерь. У меня с ним были очень неплохие отношения, и только последние лет пятнадцать, когда купил дачу, перестал ночевать на этом кордоне. Хотя иногда мы встречались в лесу, и, несмотря на наше давнее знакомство, Алексей Петрович внимательно проверял наличие путевки и охотничьего билета.

Жил он в лесу вместе с женой Полиной Семеновной, которая была младше его лет на пятнадцать и, наверно, поэтому командовала мужем, как хотела.

Но вот уже года три, как Алексей Петрович умер, а я, к своему стыду, даже не побывал на его могилке.

-Интересно,— думал я, спеша за широко шагающим Эроном, — кто нас встретит? Неужели там Полина одна обитает?

Вскоре мы вышли на разбитую квадроциклами колею и пошли вдоль нее, стараясь не залезть в раскисшую грязь.

Выжлец, который до этого носился вокруг нас вместе с Айкой, стрелой полетел в сторону жилья.

За очередным поворотом дороги открылся знакомый рубленый дом, покрытый шифером. Хотя меня здесь не было давненько, ничего особо нового тут не увидел. Разве, что крытый железом новый гараж.

Собаки носились по двору, но на лай пока никто не спешил выходить. Однако, когда нам осталось пройти всего ничего, двери в доме распахнулись и оттуда появилась мощная женская фигура. Это была вдова егеря Полина Семеновна.

Она стояла в простом ситцевом платье, обрисовывающем все ее немалые прелести, в сапогах на босу ногу. В руках же она держала карабин " Сайгу" направленный прямо на нас.

-Стойте, где стоите! — крикнула она и демонстративно передернула затвор.

-Я схватил Эрона за рукав, так, как он и не думал останавливаться.

Тот глянул мутным взглядом в мою сторону и вновь уставился на выпирающую женскую грудь пятого размера и пытался шагнуть дальше. Но я снова придержал его и крикнул:

-Полина Семеновна, добрый день,— не узнаете старых знакомых. Это же я Евграфов Александр Николаевич.

Та в ответ возмущенно закричала:

-Ты, что сочиняешь, Александр Николаевич солидный мужчина был в годах, а тут сопляк какой-то. Хватит врать, говорите, чего надо, а то стреляю!

-Полина,— снова крикнул я,— да ты присмотрись внимательней, это я. Помнишь, как в последний раз, когда у вас был, Петровичу рог охотничий подарил с надписью.

Полина опустила карабин и подошла на пару шагов.

-Вроде так и есть, — сказала она,— личности схожи, как это ты так помолодеть ухитрился? А что это за образина с тобой, краской вся рожа разрисована,— кивнула она в сторону Эрона.

Вместо ответа я сказал:

-Так, что здесь будем разговоры говорить, может, в дом пригласишь? Мы люди смирные, сама видишь.

-Заходите, — слегка успокоившись, сказала женщина,— но смотрите, ежели что, я вас без оружия прихлопну,— и показала здоровый кулак.

Теперь мне пришлось уже не сдерживать, а толкать своего спутника, который не отводил глаз от Полины.

Та заметила нескромные взгляды Эрона и, зардевшись, прикрыла ладонью лицо.

-Чо вылупился, — сказала она, обращаясь к нему, — баб, что ли давно не видел?

Тут снова пришлось вмешаться мне.

-Полина Семеновна, ты с ним лясы не точи, он по-русски ни бельмеса не понимает. -Ой, да, что я вас у дверей держу, спохватилась та,— проходите в дом, расскажете хоть, что приключилось, у нас второй день связи нет. Надо бы в деревню съездить, так, как назло Дашка прихворнула, боюсь ее оставить. Может, вы мне хоть расскажете, что на свете делается.

Александр Николаевич ты уж извини, что тебя сразу не признала, теперь уже сообразила, что это ты есть. А этот твой приятель, он не монах часом, уж больно похож?

Мне пришлось прервать ее поток красноречия.

-Полина, пойдем, присядем за стол, дела очень серьезно обстоят, я все расскажу, и будем думать, как дальше быть.

-Так я знала,— прошептала женщина, и глаза ее наполнились слезами,— война, небось, началась? Недаром тут второго дня грохот случился. А теперь жара невыносимая стоит, это от бомб атомных все идет?

Я засмеялся и сказал:

-Нет, войны нынче нет, а если и есть, это нас уже не касается, мы теперь на новой планете обитаем. Вот со мной товарищ, так он здешний уроженец. Видишь, какая у него татуировка.

Полина Семеновна явно разозлилась.

-Я думала ты серьезный человек Николаевич, а тебе, похоже, с новой молодостью ум то совсем отрезало.

В это время из соседней комнаты раздался слабый девичий голосок.

-Бабушка, а дяденька правду говорит. Я ведь тебе вчера показывала, что в небе две луны висит, так ты сказала, что у меня в глазах двоится.

Мы с Эроном синхронно глянули в сторону голоса. В дверной нише стояла бледная девочка лет пятнадцати, закутавшаяся в одеяло, одной рукой она придерживала одеяло, другой опиралась о косяк.

-Дашка! — ты зачем встала!— воскликнула Полина,— немедленно в кровать!

И быстро схватив девчонку в охапку, унесла в комнату.

Когда мы остались одни, Эрон задумчиво глянул на меня и спросил:

Эта женщина есть мужчина?

-Да, спутник то, запал на Полину с первого взгляда! — только сейчас дошло до меня.

Меня стал разбирать смех, но усилием воли я его сдержал и сообщил ждущему ответа собеседнику:

-Имя женщина Полина, мужчина нет давно.

Эрон удовлетворенно уселся за стол, и мы смотрели друг на друга и бессмысленно улыбались. Его широкоскулое лицо от улыбки, казалось еще шире.

Наши улыбки прервала хозяйка, которая, увидев их, нахмурилась и спросила:

-Вы чего тут ржете, надо мной что ли? Думаете, дуру нашли, сказки тут рассказываете, что мы не на Земле. Давайте шутки в сторону, говорите, что случилось?

Пришлось мне начать рассказывать все с самого начала. Полина вначале скептически улыбалась, потом начала слушать внимательней, теребя в руках платок.

Когда рассказ был закончен, она уже во всю рыдала, а из приоткрытых дверей нас внимательно разглядывала ее внучка.

Тут Эрон спросил у меня:

Другой женщина болеть. Я лечить?

-Как ты узнать,— полюбопытствовал я.

Маан дотронулся до лба

-Здесь видеть, греть, больше ты и другой женщина.

Неплохо,— восхитился я, — Эрон, оказывается, может видеть температуру кожных покровов.

-Вы чего там говорите,— забеспокоилась Полина, — твой краснорожий все в Дашкину комнату поглядывает.

Мне пришлось пояснить:

-Эрон заметил, что у твоей внучки температура высокая, предлагает ее вылечить.

Хозяйка явно удивилась:

-Он, что, врач? Ты же сам сказал, что Эрон этот, просто монах, живет на острове отшельником.

Пришлось переходить на более понятный язык

-Понимаешь, он экстрасенс, и лечит наложением рук. Давай попробуем, хуже все равно не будет.

Полина, все еще подозрительно спросила:

-Он, случайно не педофил? А то ему все муди оторву, если Дашку лапать будет.

Тут я уже не выдержал и опять засмеялся.

-Ты видела, как он на тебя смотрел,— проговорил я сквозь смех,— вот кто ему по душе пришелся. А Дашу твою он вылечит, не сомневайся.

Полина с сомнением посмотрела на Эрона и, вздохнув сказала:

-Ладно, пусть попробует, действительно, хуже не будет.

Я повернулся к маану и сообщил:

-женщина говорить лечить.

Тот кивнул и направился в соседнюю комнату. Полина прошла впереди него и, скрестив руки на груди, встала у изголовья кровати, как охранник.

Я тоже не хотел упустить ничего из происходящего, поэтому вылез из-за стола и прислонился к дверному косяку, чтобы видеть все действо.

Даша лежала, закрывшись одеялом до подбородка, и испуганно смотрела на Эрона своими темными глазами.

Тот аккуратно снял с табуретки, стоявший там морс, потом уселся, закрыл глаза и несколько секунд не двигался. После чего сунул руку под одеяло.

-Но-но!— тут же воскликнула Полина, — Александр Николаевич, ты только погляди, куда он руки свои бесстыжие тянет?

-Показать, что делать,— спокойно подсказал я Эрону. Тот немного удивленно глянул на рассердившуюся женщину и откинул одеяло.

Его левая кисть лежала точно в верхней части живота девочки, и под ней было заметно, тусклое красноватое свечение.

-Ох! — сказала Полина, когда увидела эту картину и резко замолчала.

Свечение, между тем, становилось все заметней.

Девочка явно расслабилась, испуг прошел, и через пару минут она заснула.

Вскоре Эрон убрал руку с живота, на котором остался бледный отпечаток его ладони.

Даша засопела сильней, и Полина побежала за градусником, чтобы проверить эффект лечения.

Мы с мааном снова уселись за стол, и вскоре к нам присоединилась хозяйка. Ее настроение явно поднялось.

-Смотри-ка, а не соврал твой приятель, температура у Дарьи понизилась, спит ребенок. А я ведь два дня от нее отойти боялась, она в жару металась, бредила. Слава те Господи! Человека знающего к нам направил. Да чего же я вас голодом держу,— всполошилась она, — я сейчас мигом.

Полина выскочила за дверь, и через пять минут за окном послышался шум работающего дизеля.

Эрон тут же тревожно завертел головой, выхватил из своего невидимого склада, какой-то прибор, и начал изучать его показания. Через минуту он, не глядя, забросил его назад и сказал:

— Проверять, что работать.

До меня не очень дошли его объяснения, мне было не до этого. Я все пытался хоть немного понять, что делал маан с больной и что это было за свечение. Но никаких мыслей по этому поводу не возникало, кроме пары слов:

-Экстрасенс, мать его!

Хозяйка появилась из коридора и сразу начала сыпать словами:

— Вы уж извините, два дня вокруг Дашки бегала, недосуг было варить. Сейчас по быстрому сгоношу чего-нибудь. Печку неохота топить по такой жаре, вот дизель завела, хоть электроплиту включить можно.

У меня сразу появился вопрос.

-Полина Семеновна, а солярки у вас много.

Та беззаботно махнула рукой и гордо заявила

-Да есть тонны полторы. Мне совсем недавно олигарх один помог. Он для своей техники завез и мне заодно. На зиму должно хватить. А не хватит, так закажу еще.

И тут она испуганно посмотрела на меня.

-Ой! Совсем забыла с перепугу, что мы вроде бы не на Земле, где же я теперь горючее найду?

Я махнул рукой.

-Не волнуйтесь, что-нибудь придумаем, главное, что мы живы и здоровы.

То, что она болтала, нисколько не мешала ей готовить и вскоре по дому пошли аппетитные запахи.

Через час на столе, застеленном клеенкой, стояли многочисленные тарелки и чашки.

В них было море всего, что может дать лес.

Главное место занимал огромная копченая ляжка кабана, гордо возвышающаяся среди мисок с квашеной капустой, грибами, ягодами, солеными огурцами и вареньями.

Эрон, раскрыв глаза, смотрел, как накрывается стол. Я впервые заметил, что он потерял свое обычное спокойствие, периодически сглатывает слюну и шмыгает носом.

Поставив на стол бутылку морошковой наливки, Полина отрезала от окорока по большому куску и положила нам на тарелки.

И мы приступили к трапезе.

Эрон сначала пытался есть, поглядывая на нас, но вскоре забыл об этом и, взяв нож, ловко отрезал и отправлял в рот кабанье мясо, запивая все это клюквенным морсом.

Предложенную морошковую наливку он сначала понюхал, а потом с энтузиазмом чокался с нами, быстро поняв суть этого обычая.

Мы с Полиной наелись быстро и теперь наблюдали, как поглощает еду Эрон.

-Конечно, — думал я, — если каждый день есть хреново сваренную рыбу, неизвестно, сколько лет, то на приличную еду налетишь еще не так.

Наконец наелся и маан. Довольно рыгнув, он отвалился от стола.

-Алекс,— обратился он ко мне,— сказать Полина еда хорошо.

-Благодарит он тебя,— перевел я слова Эрона, хозяйке. А тот продолжал говорить

-Спросить женщина, жить мой дом.

Тут мне пришлось задуматься.

Полина и Эрон вопросительно смотрели в мою сторону. Я собрался с мыслями и начал разговор с хозяйкой.

-Полина, мой спутник предлагает вам переселиться к нему в дом на берегу острова. Что ты думаешь по этому поводу?

Полина тяжело вздохнула и сказала:

-А что тут думать, если все обстоит так, как ты рассказал, то по-другому и не получится. Что мы тут в лесу вдвоем мыкаться будем? Как жить, что делать? А так, хоть человек есть, который расскажет, что и как в этом мире деется. Кроме того, Дашка у меня подрастает, а ты Александр Николаевич, вроде теперь молодым заделался. А как индеец твой размалеванный на меня глядит, я сразу заметила. Вот только добро наше все надо отсюда забрать, а то пропадет все, мыши да крысы попортят, а что не попортят, от сырости сгниет.

-Вот это да,— невольно восхитился я решениями вдовы егеря,— ведь все в голове прокрутила, оценила, даже мне в своих планах применение нашла. Девке еще пятнадцать лет, а она уже меня ей в женихи планирует. Только, как бы у нее с этим облома не получилось. Может, молодость моя на три дня всего. Да и жена мне вроде бы не нужна.

Вслух я этого конечно, не сказал.

Повернувшись к маану, сообщил тому, что Полина согласна на переезд. Эрон явно обрадовался. Он вскочил с табуретки и начал ходить по комнате.

-Больная завтра здоровая, Ходить берег завтра,— объявил он через какое-то время и выжидательно уставился на меня.

-Эрон говорит,— перевел я Полине,— что завтра Даша поправится, и можно будет сразу отправляться. Вот только насчет вещей не знаю, как мы все унесем? Если только товарища попросить, может он поможет?

-Ты что несешь,— возмутилась та,— он, конечно, мужчина хоть куда, хоть и разрисованный, но полдома на себе не утащит. Будем сюда приходить до тех пор, пока все не вынесем,— непреклонно добавила она.

Я повернулся к Эрону и довольно быстро смог растолковать, что от него хочу. Согласился он сразу. По пренебрежительной усмешке было понятно, что в его загашнике места еще сколько хочешь.

Мы уже приканчивали вторую бутылку наливки, Полина снова всплакнула, и теперь вытирая слезы, рассказывала, как ей не везет в жизни. Эрон, не понимая ни слова, сочувственно качал головой, сам же откровенно пялился на крупную грудь, совсем еще не старой женщины.

Мне в этом дуэте места не оставалось, поэтому я поднялся и пошел в комнату к больной девочке. Там все было хорошо, Дашка спала, и лоб у нее был прохладный.

-Как же это он делает? — опять задался я вопросом без ответа,— колдует, что ли?

Тут мои глаза уловили движение на полу, я глянул внимательней и заметил, что по половой доске бесшумно скользит, такая же змейка, что укусила меня за палец в первый день. Она обвилась вокруг кроватной ножки и почти сразу очутилась на одеяле, примеряясь к указательному пальцу девочки.

Я наклонился, намереваясь схватить эту чудную змейку, Фирди — как ее назвал Эрон. Но тут сзади раздался шепот:

-Алекс, не делать так, просто смотреть,— и на плечо мне легла тяжелая рука.

Каким образом Эрон почуял, что в комнате что-то происходит, было совершенно непонятно.

Змейка, между тем, не останавливаясь, проползла по пальцам девочки и выползла на край кровати. Здесь она упала вниз, и не долетев до пола, с легким хлопком исчезла прямо в воздухе.

Я с раздражением выпрямился и вопросительно посмотрел на маана.

Но тут меня отвлек голос Полины, по-прежнему рассказывающей о своей горькой судьбинушке.

Я выглянул из дверного проема и с удивлением узрел, что она адресует свои речи Эрону, сидевшему напротив, и внимательно ее слушавшему.

Обернувшись, встретился глазами с тем же Эроном, только сейчас он стоял позади меня, и на его губах играла легкая усмешка.

-Как ты делать два?— не удержался я от бесполезного вопроса, хотя было вполне понятно, что он сейчас это объяснить не сможет.

Так и случилось. Эрон тут же сообщил:

— Я говорить все потом.

Он прошел мимо меня в комнату, где Полина по-прежнему не замолкала ни на минуту, и уселся на место, где уже сидел его двойник. На долю секунды их фигуры смазались в воздухе, а затем уже только одна вновь приобрела четкие очертания.

Хозяйка, к моему удивлению ничего не заметила. Я же стоял совершенно ошарашенный последними событиями.

Ничего не оставалось делать, как еще раз признать, что Эрон обладает совершенно необычными способностями. Может быть даже магическими.

-Вот, как он сейчас раздвоился, и где был настоящий, когда разговаривал со мной, или, когда слушал Полину? — появился в моей голове очередной вопрос,— а эта чертова змейка, откуда она взялась, и почему не стала кусать Дашку?

Пока я раздумывал, Эрон разлил остатки наливки и махнул рукой, приглашая меня за стол.

Полина, обернулась и удивленно уставилась на меня.

-Николаич, ты куда пропадал? А мы тут с Эрончиком за жизнь разговариваем, он такой внимательный, вежливый. Не то, что мой нелюдим был, Царствие ему небесное.

Мне снова стало смешно.

-Ну, и пройдоха, оказывается мой новый товарищ, обаял женщину, хотя друг друга не понимают совершенно,— сделал я очевидный вывод,— не исключено, что при таких способностях он и в койку к ней сегодня заберется.

Но мое предположение не сбылось. Через час Полина Семеновна бодро встрепенулась и начала распоряжаться, кто и где будет спать. Пока она стелила нам в мансарде, я вышел во двор и завел собак в вольер, убедившись, что у них все порядке, поднялся на второй этаж.

Полина, все еще застилавшая кровать, не оборачиваясь, спросила:

— Собакам поесть положил, догадался, где брать?

-Интересно,— подумал я,— она спиной, что ли видит, чем мне пришлось заниматься.

-Догадался, Полина Семеновна, все в порядке,— доложил я. Про крысозайцев, наверняка, все еще бегающих в окрестностях, сказать ей не решился.

-Ну, вот,— облегченно вздохнула наша хозяйка,— постель готова, можете ложиться, если ночью кому приспичит, где туалет знаете. А мне надо к завтрашнему дню готовиться, вещи собирать.

Она вышла, оставив нас вдвоем.

Заканчивался третий день моего пребывания в новом мире, но он по-прежнему оставался для меня полной загадкой.

Тысячи вопросов бродили в моей голове, но пока на них ответов не имелось.

-Надо быстрее учить язык,— подумалось мне, перед тем, как провалиться в сон. Хотя присел на кровать с намерением немного расспросить своего спутника, про загадки, которых с каждым часом только прибавлялось. Но из этого ничего не получилось. Непонятная сонливость сморила моментально.

И последнее о чем я подумал, была мысль об Эроне.

-Специально ведь паразит усыпил, чтобы на вопросы не отвечать.

Утром проснулся от яркого солнца, бьющего прямо в глаза. Усевшись в кровати, увидел, как Эрон, абсолютно голый, делает какие-то упражнения, его смуглая кожа блестела от пота, татуировки, покрывающие почти все тело, двигались в такт его движений. И только огромный глаз, выколотый в верхней части живота, смотрел на меня пронизывающим взором. От этого пристального взора у меня поползли мурашки. Вздрогнув, я поднялся с постели и пожелал доброго утра утреннему физкультурнику.

Тот не отрываясь от своих упражнений, продолжил заводить правую ногу за голову, и в ответ на чистом русском языке, почти без акцента, сообщил:

-Доброе утро Алекс, как спалось?

От неожиданности, я уселся обратно на кровать.

-Эрон, каким образом ты успел выучить наш язык? — удивился я.

-Странно, если бы маану одиннадцатого уровня не удалось выучить примитивный язык иномирцев,— прозвучал в ответ несколько напряженный голос. ( Эрон в этот момент, уже завел правую стопу за голову, и сейчас стоял на одной левой ноге, с трудом сохраняя равновесие).

-Мне, в отличие от некоторых, нет нужды в стимуляторах,— добавил он язвительно,— на сегодняшний день, вся словарная база, и грамматика полученная от тебя и Полины, распределена и изучена. Поэтому с сегодняшнего дня я смогу в какой-то мере удовлетворить твое любопытство.

-А...— только успел сказать я, как был вновь перебит.

-Я же сказал,— раздраженно повторил Эрон,— в какой-то мере. Не надо мне задавать слишком сложные вопросы. Чтобы ответить на них в вашем языке просто нет понятий.

-Погоди, — снова успел я вставить слово,— ты, что понял, что мне хотелось спросить?

-А чего тут не понять, ты хотел спросить, как я делаю пергуиманти арбори викал.

Ну, как все уяснил?— усмехнувшись, спросил он.

-Может быть, у этих слов все есть кое-какие аналоги в моем языке,— жалобно спросил я.

-Может и есть,— кивнул головой собеседник,— но я пока их не знаю. Нам необходимо интенсивней работать над этой проблемой.

Я, конечно, вполне согласился с этим утверждением, но вновь решил уточнить, как Эрон догадался, что я хотел спросить.

Тот, вновь, не дожидаясь вопроса, сказал:

-Вовсе не обязательно для разумных существ общаться посредством сотрясения воздуха, когда есть гораздо более продуктивные методы обмена информацией.

-Так ты что, читаешь мои мысли!— вслух ужаснулся я.

-Ну, не все, но те, которые ты хочешь высказать, слышу,— подтвердил маан, тут он вновь улыбнулся,— видишь вот еще пример понятия, для которого у вас есть только слова — — слышать, читать мысли. Они практически не отражают суть процесса, в который входит кроме всего прочего еще и эмоциональный фон. Поэтому у тебя впереди много работы, как и у меня. Признаться, идея воспитания нового маана, меня очень привлекает.

-А ты многих маанов обучил,— спросил я.

Эрон несколько замялся.

-Честно сказать, у меня еще не было учеников. После того как из террариума Предтеч сбежала последняя Фирди, половина населения острова погибла, а те, что остались в живых погрузились в корабли и уплыли, кто куда смог. Последние двести тридцать лет на остров не приплыл ни один корабль. Все боятся умереть от укуса змеи маанов.

Глава третья

Слова Эрона как гром прозвучали у меня в голове.

-Так моему собеседнику может быть больше двухсот лет, — сразу пришло в голову, но спросил я его не об этом.

-Ты хочешь, сказать, что из-за этой ядовитой змеи остров покинули все его жители? — ужаснулся я,— неужели такое возможно?

Мой собеседник ловко почесал большим пальцем правой ноги левое ухо, и убрал ступню из-за головы. После этого накинул на себя свою рясу, оказывается, он ее носил на голое тело.

Усевшись напротив меня на кровать, он к чему-то прислушался и сказал:

-Большая женщина еще спит, больная женщина тоже. У нас есть немного времени, чтобы поговорить. Не буду пока тебе рассказывать, что сейчас творится на материках, сначала немного истории.

Ты уже сам понял, что находишься в другом мире, которым мы называем Герда.

С географическим атласом ты тоже знаком и знаешь, что на нашей планете есть два больших материка и несколько островных архипелагов. На одном из материков -Дрезнане когда-то появились наши предки. Письменные источники ордена маанов охватывают период за две тысячи лет, что было до этого времени дошло да нас только в преданиях и легендах. Так вот из таких легенд известно, что в далекие времена наши предки встретились с могущественными чародеями, якобы пришедшими с Маана — второго материка Герды,

Тут Эрон скептически улыбнулся.

-Ну, так считали предки. Не сказать, что эти встречи были мирными. В итоге все племена на просторах Дрезнана были покорены. Пришельцы жестоко обращались с населением. Бывало, сгорали целые племена, когда они чем-то сердили колдунов.

Но в один прекрасный день чародеи исчезли. Еще какое-то время племена жили под страхом их возвращения, ну, а потом с увлечением начали резать друг друга. Как собственно делают, и сейчас,— заметил он с горечью.

-После чародеев осталось несколько заброшенных городов, — продолжил он свой рассказ,— они были разграблены, несмотря на всю охрану, которую выставляли появившиеся владетели этих мест. Искатели сокровищ шли туда толпами заваливали трупами всю ловушки, которые там были и, в конце концов, вычищали все до нитки.

Но все когда-нибудь заканчивается, так и от городов чародеев-предтеч, остались только древние развалины.

Вот в такие развалины когда-то попал Вен Ортин, будущий основатель ордена Маанов.

Ему повезло обнаружить вход в подземелье, которое каким-то чудом осталось незамеченным первыми грабителями.

В этом подземелье он стал первым мааном нашего мира.

-Его укусила Фирди!— высказал я свою догадку.

Эрон недовольно поморщился.

-Не прерывай меня. Об этом несложно догадаться, после всего, что ты уже знаешь.

Действительно,— его укусила Фирди. Конечно, ему просто повезло. С теми знаниями, которые у нас есть сейчас, это совершенно ясно. Нужная комбинация частиц предков в ядре клетки, имеется примерно у одного из десяти миллионов человек. А если учесть, что тогда на Дрезнане жителей было всего около трех миллионов, то от укуса Фирди могло погибнуть все население материка.

Спутники Ортина погибли, но он, оставшись один, смог сделать главное, закрыть Фирди в специально сделанный террариум, из которого ее так необдуманно выпустили. Теперь понимаешь, почему опустел наш остров? Как только люди узнали, что сбежала одна из легендарных змей, они штурмом брали корабли у причала.

-Послушай Эрон,— снова прервал я маана,— я так понимаю, что под комбинацией частиц предков ты подразумеваешь набор генов.

Эрон на этот раз не возмущался, а с любопытством попросил уточнить, что я имел в виду.

-Да, именно так, подтвердил он после моих объяснений— сейчас мы совершенно точно знаем, что Фирди при укусе вместо яда впрыскивает агрессивный белок, очень сложной структуры, примерно такой, как ты описал, он немедленно начинает встраиваться в каждую клетку, организма значительно изменяя его.

Есть теория, начало которой положил сам Вен Ортин, в ней он утверждает, что Предтечи создали Фирди с целью исправления нашей расы и создания нужного им типа людей. Но что-то пошло не так, и они покинули наш мир, оставив незавершенными свой труд.

Так вот Ортин считал, что имеется три основных комбинации частиц предков или, как ты сказал генов.

Первая — самая большая, имеет поврежденный или неправильный набор и поэтому укушенный Фирди человек погибает. Вторая — намного меньшая группа-это люди с нейтральным набором генов, и Фирди их не кусает вообще. Считается, что потомство таких людей при удачном стечении обстоятельств, то есть укусе Фирди может стать маанами.

-Однако, Предтечи вас не жалели! — воскликнул я.

Эрон пожал плечами

-Что я могу сказать? Действительно, это так. Сотни тысяч наших предков погибли в их ужасных экспериментах. Но мы для них были никто — прах земли. А сейчас некоторые мааны, считающие себя выше других то же самое делают со своими соплеменниками.

У него явно испортилось настроение. Он замолчал, потом сердито буркнул:

-Все, пока на этом закончим. Полина уже встала и хочет пригласить нас на завтрак.

У меня на языке вертелось множество вопросов, но за эти дни я уже немного узнал своего будущего учителя и прекрасно понимал, что большего сейчас от него не добьюсь.

Когда мы, скрипя ступенями спустились на первый этаж, . Полина с внучкой уже стояли у электроплиты и дружно готовили завтрак.

-Наконец, то встали, засони! — приветствовала нас егерша, — я уж думала сходить побудку вам устроить. До вот внучка не дала, — кивнула она в сторону девочки спрятавшейся за ее мощной фигурой, — скажите ей спасибо!

-Спасибо Даша, — с серьезным видом сказал я. Эрон глянул на меня и тоже поблагодарил девчонку.

Полина и Даша синхронно фыркнули, и старшая предложила нам умыться и садиться за стол.

Мы уселись в том же порядке, что и вчера, только сейчас рядом с Полиной сидела высокая, симпатичная, светловолосая девочка. Она старалась не проявлять любопытства, но ее взгляд то и дело останавливался на разукрашенном татуировками лице Эрона. Но тот спокойно ел густую овсянку и не обращал внимания на эти взгляды.

-Ну, Даша давай теперь ты скажи, что хотела,— неожиданно обратилась Полина к внучке,— или язык проглотила?

Даша залилась румянцем и смущенно сказала, обращаясь к маану.

-дядя Эрон, спасибо, что вылечили меня.

Тот выпрямился, отложил ложку и, улыбаясь, ответил:

-Это одна из моих обязанностей — лечить людей, поэтому я делал то, что должен.

-Нет,— непреклонно сказала хозяйка,— за доброе дело всегда нужно благодарить.

Я почти не вникал в разговор, обдумывая немногие сведения, полученные от Эрона.

Но пока их было слишком мало, вернее их было ничтожно мало, чтобы составить хоть какое-то представление о новом мире.

В чувство меня привело наступившее молчание за столом.

Его нарушали лишь мерное постукивание чайной ложечки в моем стакане с чаем, которая крутилась там сама по себе.

-Вот здорово!— воскликнула Даша,— Александр Николаевич, как вы это делаете?

Ее голос, как будто нарушил колдовство. Ложечка брякнула последний раз и легла на край стакана.

Полина молча, не моргая внимательно, глядела на меня. А вот во взгляде Эрона было много всего, от восхищения до зависти.

Он заговорил со мной на своем языке.

-Алекс, скажи, у тебя была мысль размешать белый порошок в напитке?

-Конечно, — ответил я,— но ложка тут при чем!

-А вот и при том,— торжественно, сказал он,— ты бессознательно воспользовался своими новыми возможностями. У тебя очень быстро проходит адаптация. Никогда про такую скорость не слышал. Сам когда-то ждал этого события почти полгода.

Наш разговор вновь прервала Даша.

— Вы очень интересно разговариваете,— сказала она,— будто птицы щелкают, дядя Саша, покажите, пожалуйста, еще раз этот фокус с ложкой, может, я догадаюсь, как вы его делаете.

-Это не фокус деточка,— медленно сказала Полина, смотря мне в глаза, — похоже, Александр Николаевич у нас теперь тоже стал экстрасенсом. Наверняка, все железяки к тебе липнут? — то ли спросила, то ли высказала свое мнение егерша.

Я взял нож со стола и приложил к груди, тот немедленно прилип прямо к рубашке. Через пять минут грудь была увешена ложками и вилками, притом прилипали, как стальные, так и алюминиевые изделия. Но вот мои попытки вновь заставить чайную ложку размешивать песок, не удались.

Эрон, со скукой следивший за этими экспериментами, покачал головой.

-Алекс, заканчивай с детскими играми, ты еще много узнаешь интересного о себе, нам пора идти. Мне не хочется зря терять время, ведь жизнь так коротка, особенно для того, кто долго живет,— наставительно сказал он.

Задумываться над этим странным утверждением я не стал, снял с себя все ложки и вилки, навешенные Дашкой, и обратился к Полине.

-Ну, что Полина Семеновна, давайте собираться в путь , показывайте, что вам нужно взять с собой.

Та открыла настежь двери и робко показала на гигантскую кучу узлов чемоданов и прочего наваленную на веранде.

-Александр Николаевич вот я тут самые необходимые вещи собрала. Вы меня обнадежили, но что-то сомнительно, что Эрон все это сможет унести?

Я посмотрел в сторону маана. Тот отлично понял мой взгляд, встал, подошел к дверям, и тут началось что-то невероятное.

Все узлы, чемоданы, тряпки поочередно взлетали и исчезали в воздухе.

Полина, открыв рот, смотрела на это представление.

Только, когда последний узел испарился, она пришла к жизни и возмущенно закричала.

— Вы, что с моими вещами сотворили, немедленно верните все на место! Фокусники проклятые!

В ответ Эрон поднял руку к плечу и выудил из воздуха узел, залетевший туда последним.

Полина схватила его начала развязывать. Когда она поняла, что там все осталось нетронутым, выражение ее лица резко изменилось.

Она подошла к Эрону и совершенно другим тоном заискивающе сказала:

-Ой, так я же не думала, что ты колдун, да такой сильный, а давай мы еще кое-что заберем?

Когда Эрон согласно кивнул головой, я подумал:

-Все, приехали! Теперь пока она все здесь не выгребет, мы никуда не идем.

Я, как в воду глядел. Почти час Эрон ходил по дому и двору вслед за хозяйкой и по мановению его пальца волшебным образом исчезали все вещи от кос и серпов до дизеля. Единственный предмет, на котором мне пришлось прервать это увлекательное занятие, был огромный вездеход, непонятного происхождения. Судя по качеству отделки — это был спецзаказ, очень и очень дорогой.

Когда Полина открыла ворота гаража, я сразу застыл в восхищении, по виду вездехода было сразу видно, что сделан он не для поездок по асфальту. Я только иногда, в мечтах думал о такой технике, хотя прекрасно понимая, что с моими доходами доступен только китайский простенький квадроцикл. А тут махина с широченными гусеницами, мощной лебедкой и просторной кабиной

-Полина Семеновна, откуда у вас эдакое чудо? — не сдержал я своего любопытства.

-А... — махнула она рукой,— это Эдуард Амвросиевич развлекался.

Мне сразу все стало ясно. Про местного олигарха Сидорова Эдуарда Амвросиевича знал весь район. А вот про его любовь к охоте знали уже немногие. Как ни странно, разбогатев, он для нас, его старых друзей охотников, оставался своим в доску и нисколько не кичился своими деньгами. И несмотря на то, что он теперь мог охотиться хоть в Африке, хоть в Европе, больше всего времени он проводил в родных краях на кордоне Смирнова.

-Так значит, это Амвросиевич эту технику подогнал?— все же уточнил я.

-Он, самый,— вздохнула егерша,— только вот ни разу ей не попользовался. Все хотел по Симановским болотам на нем проехаться.

-Ничего!— бодро сказал я,— при его деньгах он себе другой вездеход приобретет, зато мы сейчас на нем до осыпи спокойно доедем, а может, место найдем, где и до берега можно добраться.

-Сам же подумал, что теперь Сидоров уже никогда не сможет прокатиться по Симановскому болоту, зато весьма возможно, что он сейчас отстреливает крысозайцев, бегающих по загадочному фиолетовому лесу, появившемуся на этом месте.

Эрон тоже разглядывал вездеход, но сейчас по его лицу было трудно догадаться, понимает ли он, что это такое, или наоборот посмеивается над убожеством наших механизмов.

-Очень интересно,— наконец высказал он свое мнение,— удивительно, какими параллельными путями идет человеческая мысль. Много лет назад при раскопках бывшей столицы я видел нечто подобное.

Эта фраза сразу поставила все на свои места. Даша, с детской непосредственностью, тут же спросила.

-Дядя Эрон, значит для вас такая техника далекая древность? На чем же вы сейчас ездите.

Маан усмехнулся.

-Не торопись девочка, вы все понемногу узнаете, — ответил он и, обратившись ко мне, спросил:

Ты серьезно считаешь, что мы можем поехать на этой машине?

-А почему нет? — пожал я плечами,— уверен, что Полина Семеновна может водить этот вездеход, если нет, то думаю, что я сам смогу это сделать, в конце концов, в армии был водителем ГТТ, так, что справлюсь.

Хорошо,— заключил Эрон и двинулся дальше, укладывая в свое бездонное хранилище инструменты, хранившиеся в гараже.

Я уже слегка закемарил, под неотличимым от Солнца новым светилом, когда хомячество Полины Семеновны, наконец, закончилось. Меня разбудил маан, легонько тронувший мое плечо.

Вид Эрона оставлял желать лучшего. Его лицо было заметно осунувшимся и усталым.

-Вот так,— подумал я,— в следующий раз не будешь выпендриваться перед бабами. А то пообещал, что все унесет, а сам похоже уже еле на ногах стоит. Еще бы! Один дизель почти полтонны весит, а если еще весь скарб прибавить наверно пара тонн в его загашнике прибавилась. Интересно, ему надо энергию тратить на работу этой штуки?

Видимо краешек этих мыслей его зацепил. Эрон улыбнулся виноватой улыбкой и развел руки чисто в земном русском жесте. И я снова подумал:

-Как у нас много общего!

Тем временем Даша открыла вольер и обе собаки радостно забегали по двору. Я же, потянувшись, направился к вездеходу, по небольшой лестнице забрался в кабину водителя и начал изучать матчасть. Через пятнадцать минут ко мне присоединилась Эрон и Полина. Глаза ее были красными, видимо, как она не крепилась, но слезы нашли свой путь. Дашка, забравшаяся вслед за ней тоже вовсю хлюпала носом. Полина без разговоров легко сдвинула меня с водительского места, и храбро нажала на кнопку стартера.

-Ну, баба здоровая!— в который раз восхищенно подумал я. И сразу вспомнил, как мы давненько, лет пятнадцать назад, втроем ставили стога. Тогда Полина скептически оценила мои успехи по подаче сена, отправила меня наверх на стог, а сама схватила трезубые вилы и, не напрягаясь, стала кидать мне копну за копной, которые я, будучи внизу, растаскивал и закидывал за три-четыре раза.

-Вот кому бы армреслингом заниматься,— к чему-то пришла дурная мысль в мою голову.

Глухо рыкнул стартер, после чего с треском заработал пускач, раскручивая дизель. Пускач умолк и стало слышно биение мощного мотора.

Полина взялась за рычаги, и вездеход неожиданно быстро двинулся по глубокой грязной колее.

Эрон сидел рядом со мной и невозмутимо поглядывал в окно. Он, видимо, немного оклемался, после напряга, который ему устроила егерша, и сейчас уже не выглядел таким заморенным. По крайней мере, бледность и одышка у него прошли. Даша, тем временем, перебирала коробку с дисками, которая лежала за креслами.

Судя по ее мрачному виду ничего современного там не было. Наконец, она выбрала один потрепанный диск и с вздохом поставила его в магнетолу. Через несколько секунд в кабине зазвучал ансамбль "Любэ". Полина, под припев " Веселей рабочий класс" решительно прибавила скорости, и нас стало слегка подкидывать на ухабах.

— Полина!— крикнул я в ухо водителю, — не разгоняйся, нам скоро сворачивать.

Та согласно кивнула головой, но скорость не убавила. Вот так с музыкой и на приличной скорости мы форсировали первый ручей.

Когда вездеход с шумом ухнул в глубокую промоину, Эрон вскочил с кресла и треснулся головой о потолок. И в ближайшие минуты, пока вездеход, подминая мелкий ельник, ломился вперед, мы слушали его ругательства, которые для нас были совершенно непонятны.

Немного успокоившись, он обратился ко мне.

-Алекс, может, быть сам поведешь этот ползающий гроб, ты ведь говорил, что служил в армии водителем. А то я сомневаюсь, что мы сможем добраться до дома в целости. Со мной, конечно, ничего не случится, но я очень волнуюсь за Полину.

И он устремил свой, очень мужской, взгляд на волнующие его, прелести егерши.

Та была увлечена вождением и не слышала, о чем мы говорили. Но Дашка, услышав слова Эрона, тут же обиженно заявила:

-Моя бабушка на всем ездить может, и на этой тачке тоже.

Маан устремил на меня вопросительный взгляд.

Я махнул рукой:

-Это просто идиоматическое выражение такое, не обращай внимание. Сленг ты еще, наверно, по полочкам не разложил.

В этот момент нас сильно тряхануло, и я прикусил язык.

-Полина!— вновь крикнул я шепеляво, — да не торопись ты так, убавь скорость, а то поубиваешь нас всех!

На этот раз мой призыв подействовал, и вездеход поехал значительно тише. В дальнейшем наш путь проходил без эксцессов, однако пару раз пришлось выходить и бензопилой распиливать упавшие деревья. Потом цеплять их тросом и утаскивать в сторону.

Эрон рвался помочь, обещая убрать деревья быстро и без таких проблем. Но выглядел он так плохо при этом, что я его даже не дослушал.

Короче до каменной гряды мы пробирались около двух часов. Что весьма мне понравилось. Не зря народная пословица гласит:

-Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Еще около часа мы катались вдоль осыпи, в надежде найти место, где можно переехать ее на вездеходе и как ни странно такое место нашли.

Когда наша машина поднялась наверх, Полина охнула и бросила рычаги.

Она смотрела на раскинувшийся перед нами бескрайний океан, по ее лицу текли слезы.

-Ведь не верила, до последней минуты не верила!— шептала она про себя.

Дашка сначала тоже намеревалась заплакать, но этого не случилось. Она с жадным любопытством рассматривала океан и полосу прибоя, и белый песок пляжа.

-Бабушка!— уже через пару минут обратилась она к Полине,— давай поехали быстрее, я на пляж хочу! Вода наверно теплущая! Эх, жаль девки не узнают, где я сегодня буду купаться.

Полина вытерла слезы и снова взялась за рычаги, машина вздрогнула и медленно поползла вниз.

Я посмотрел на Эрона и обнаружил, что он выглядит совершенно иначе, чем несколько минут назад. Его взгляд бы бодр и энергичен.

На мой вопросительный взгляд он сказал:

-Не знаю в чем дело, но на вашей территории, я чувствую себя плохо, приходится тратить намного больше энергии. Еще вчера заметил, когда стрелял по зернисам. Ты сам видел, третий разряд был совсем слабый. А сегодня чуть не надорвался. Хорошо, что хранилище практически стабильно и затраты энергии идут только на переброску вещей.

Тут он засмеялся.

-Спасло только то, что ты посоветовал поехать на этой машине, с ней я бы точно не справился.

-Еще бы,— подумал я, — в ней, наверно тонны три-четыре будет весу.

Вездеход медленно спускался, лавируя между больших каменных глыб, периодически его корму заносило, и Полина материлась не по-детски, не обращая внимания внучку. Но та на это не обращала внимания, прилипнув к окну, она разглядывала окружающий пейзаж.

Когда вездеход выехал на берег и остановился, Дашка выскочила из него, и на бегу скинув платье, нырнула в зеленовато-голубую воду.

Полина охнула и оттолкнув нас с дороги ринулась за внучкой.

-Дашка! Паршивка! Немедленно вылезай из воды! — кричала она, направляясь к берегу.

Я повернулся к Эрону и спросил:

-А не опасно купаться в океане?

Тот, провожая масляными глазами егершу, ответил:

-Нет, здесь мелководье, поэтому можешь не волноваться.

Тем временем Полина Семеновна ринулась в воду, схватила девочку в охапку и, вытащив на берег, несколько раз чувствительно шлепнула ее по заднице, символически прикрытой тонкой полоской трусиков.

-Противная девчонка, сколько ты мне нервов вытрепала! — приговаривала она,— ведь вчера еще больная была! Снова хочешь заболеть?

-Ну, бабушка, я бы только окунулась и все,— заныла Даша,— вода теплая, как молоко парное!

-Она больше не заболеет,— сказал Эрон, когда мы с ним подошли к ссорящимся родственникам,— обещаю.

Потом он повернулся к Даше и назидательно сказал:

-Посмотри девочка в ту сторону,— и показал рукой.

Мы все одновременно уставились в указанном направлении и в метрах ста увидели высокий черный плавник, быстро рассекающий волны.

Дашка побледнела, и дрожащим голосом спросила:

-Это акула?

Эрон пожал плечами.

-Не знаю, что за существо ваша акула, а там плывет кайсер, один из самых страшных хищников здешних вод.

Бамс! Раздался звучный удар — это Полина отвесила своей внучке очередной подзатыльник.

-Видишь, тебя акулы чуть в море не сожрали, а ты еще оправдываешься,— снова завопила она,— бесстыжая, перед взрослыми мужиками заголилась!

Дашины глаза подозрительно заблестели,

-И ничего я не заголилась, это ты бабушка не понимаешь, купальник мне мама покупала, она и себе такой же взяла. Стринги сейчас все носят, если хочешь знать,— выпалила она.

Я мысленно засмеялся. Дочку Полины хорошо знали в деревне, она родила Дашку в шестнадцать лет и вела такой образ жизни, что кроме, как шалавой мои соседки ее не называли. Нисколько не удивительно, что она купила такой купальник для себя. Хотя дочке могла бы приобрести что-нибудь поскромней.

Тем временем Дашка хныча, надевала платье, а Полина с удовольствием бродила босиком по мокрому песку.

Мне показалось, что она с удовольствием искупалась бы сама, но видимо стеснялась мужского внимания.

-Нам надо ехать,— неожиданно сказал Эрон, выглядел он встревоженным.

-Что случилось?— спросил я.

— Мои охранные системы засекли чужой корабль, при той скорости, что у него имеется, он будет здесь через два дня,— озабоченно ответил маан.

-Ты же сказал, что здесь никто не появляется уже двести тридцать лет, — напомнил я его слова.

-Мало ли, что я говорил!— неожиданно вспылил собеседник, — все когда-нибудь заканчивается. Неужели этот визит из-за моего эксперимента? — спросил он сам у себя.

Немного помолчав, Эрон сказал, обращаясь ко мне:

-Прости мою резкость, просто я немного нервничаю. Не думаю, что нас ждет что-то хорошее от этого визита.

-Мне кажется, — сказал я, — что уж очень быстро отреагировали на материке, на твой эксперимент. Что же у вас за корабли, что могут так быстро пройти огромное расстояние.

-Ну не такое уж оно огромное,— заявил Эрон, — от самой южной оконечности Дрезнана до нас всего четыре тысячи ваших километров. И учти, сейчас мааны Герды озабочены произошедшим. Уверен, они хотели бы знать, что произошло на закрытой для посещений научной базе Предтеч, если волна возмущений силовых полей несколько раз обошла планету.

-Вот это дела!— подумал я,— оказывается, на острове имеется еще и научная база древней цивилизации. Теперь понятно чего здесь Эрон робинзует.

-Эрон, тебе не кажется, что пора, наконец, рассказать мне все, как есть, — сказал я, глядя в глаза собеседнику,— сейчас мы с тобой отвечаем еще за жизни двух доверившихся нам людей. Давай колись, не молчи.

Маан вздохнул и сообщил:

-Я так понимаю, что слово "колись" — это ваш слэнг. Алекс, давай договоримся так, мы сейчас добираемся до убежища. Мне надо срочно начать подготовку к отражению возможного нападения. Когда освобожусь, то расскажу все, что тебя интересует. Кстати, судя по твоему затылку, формирование дополнительного нервного узла уже почти завершено. Так, что через два дня ты вполне сможешь принять участие в обороне. Хотя бы подпиткой.

-Какой еще на хер нервный узел, какая оборона!— воскликнул я и начал ощупывать свой череп.

И тут же наткнулся пальцами на бугристое образование на затылке. Оно было размером почти с куриное яйцо очень плотное и безболезненное.

Эрон спокойно смотрел на меня, видимо ожидая, когда я начну спрашивать, что все это значит. Но мне уже было совершенно ясно, что это последствия укуса Фирди. Видимо растущий придаток мозга, как раз отвечал за необычайные возможности маанов. Удивляла только необычайная скорость его формирования. То-то мне все время хочется жрать,— дошло до меня,— наверно еще и других изменений в организме полно!— неожиданно пришло мне в голову.

Маан улыбнулся, видимо заметив ужас, промелькнувший в моих глазах.

-Не волнуйся, так,— сказал он,— ты останешься вполне себе человеком, со всеми его возможностями. Но и приобретешь очень многое. Ладно, выходи из своего ступора, зови женщин и поедем.

Полина и Даша, уже вполне примирившиеся, с явной неохотой забрались в вездеход, я сел на место водителя и машина помчалась по пляжу, оставляя за собой тучу белой пыли.

Минут через двадцать мы проехали место, где я разводил костер в первой день пребывания в новом мире, а еще через полчаса гусеницы заскребли по каменистой дороге, ведущей в Гаррик.

Глава четвертая

Когда мы въехали в заброшенный городок, Полина нарушила молчание и спросила:

-Что тут стряслось, куда народ подевался.

Эрон молчал, и отвечать пришлось мне.

-Уехали все жители отсюда, на материк. Не захотели на острове жить. — сказал я чистую правду, не договорив, что большая часть населения погибла от укуса маленькой зеленой змейки.

-Не знаю, не знаю, — задумчиво протянула женщина,— чего им тут не хватало? Тепло, красиво, море, зимы не бывает.

Тут Эрон нарушил молчание и спросил:

-Кстати, хотел уточнить насчет зимы, что обозначает это за термин? По смыслу вроде бы холодное время года?

Дашка тут же влезла в разговор:

-дядя Эрон, а у вас разве зимы нету? — удивилась она.

Тот повернулся к ней и сказал:

-Ну, если ты объяснишь, что это слово обозначает, тогда я смогу ответить.

-Так это просто, становится холодно, сначала идут дожди, потом холодает еще больше, начинает падать снег, на улицах сугробы. Появляется лед на речке и на озере. Надо тепло одеваться.

-Погоди, погоди, — запротестовал маан, не понявший половины сказанного, — что такое снег, что такое сугробы и лед?

Я засмеялся и попытался объяснить, что снег и лед — это вода, охлажденная ниже точки замерзания.

-Ты хочешь сказать, что вы живете в стране, где на полгода замерзает вода? -ужаснулся Эрон,— неужели в таких условиях можно существовать?

Дашка снова поторопилась с вопросом

-А у а вас разве зимы не бывает?

Маан подумал и сказал:

-Ну, у нас есть дождливый сезон. До него осталось не так много времени, через две декады начнутся дожди, и будут идти почти девяносто дней.

В этот момент мы выехали на набережную, и временно обсуждение прекратилось.

Я остановил вездеход у кромки воды. Мы с Эроном пошли за лодкой, а наши пассажирки с любопытством вертели головами, осматривая окрестности. Собаки, сидевшие в кабине на привязи, заскулили, намекая, что им тоже хочется на волю.

-Наверно придется сделать два рейса, — с недовольством сообщил маан, — у меня лодка не очень большая.

-Зачем? — удивился я,— поплывем на вездеходе. Это же амфибия.

— Неплохо,— сказал собеседник, и недовольство с его лица испарилось,— тогда берем лодку на буксир и вперед.

Дамам наше быстрое возвращение не очень понравилось, они только приступили к обсуждению местных достопримечательностей, но пришлось им вновь забираться в кабину, и наш вездеход осторожно съехал в воду. Водомет завелся без проблем, и мы достаточно быстро начали рассекать прозрачные воды бухты Гаррика.

Через час мы вошли под своды пещеры и Полина с Дашей испуганно притихли. Младшая тихо спросила у бабушки.

-Неужели мы здесь будем жить? Тут так жутко.

После трех дней общения, мне было слегка понятно выражение лица маана и то, что тому не очень приятно такое отношение к его жилищу.

Я, было, направил вездеход к пирсу, где мы выходили в первый раз, но Эрон предложил мне плыть дальше и спустя пару минут я увидел в свете фар пологий спуск, сделанный как будто для нас. Заглушив водомет, я взялся за рычаги, и вскоре машина стояла на большой каменной площадке, на ней могли бы разместиться еще с десяток таких вездеходов.

-Вот мы и приехали,— сообщил Эрон, и первый выпрыгнул из кабины.

За ним на каменный пол спустилась Полина. Она оглядывалась вокруг с мрачным видом, а когда я встал рядом с ней, сказала:

-Вот же я дура, мужикам поверила. Вы куда нас привезли? В склеп каменный. Да здесь люди не живут! Короче, песец! Везите нас обратно в лес. Там все свое родное, проживем как-нибудь. По крайней мере, на солнышко смотреть будем, а не на стены каменные.

Эрон стоял с растерянным видом, возмущение егерши ему было не понятно.

-Конечно! — думал я,— прожил тут не одну сотню лет, и не может осознать, что не всем его нора придется по нраву.

У меня по ходу дела возникали сомнения в реакции Полины на пещерное житье, но такой резкой я не ожидал.

-Полина, — послушай,— примирительно сказал я,— ты ведь еще ничего здесь не видела, сейчас, на ночь глядя, куда мы поедем. И не забывай, что ты не одна, а с внучкой. Ночь то хоть переночуйте, а завтра, если вам здесь не нраву придется, увезу обратно.

Та огляделась по сторонам достала из кармана джинсов платок и начала вытирать появившиеся слезы. Глядя на нее, зарыдала и Даша. А мы с местным ученым светилом стояли, столбами и только смотрели друг на друга, не зная, что предпринять.

Я кивнул Эрону, показывая на Полину, тот на первый кивок ответил непонимающим взглядом, но на второй, врубившись в мои намеки, подошел к рыдающей егерше и осторожно погладил по плечу. Плач сразу усилился. Но маан продолжал свое дело и слегка приобнял успокаивающуюся женщину. По всей видимости, против этого Полина ничего не имела, и плач прекратился. Дашка последовала бабкиному примеру и только шмыгала носом, следуя за нами по галерее, огибающей причал.

Когда же мы зашли в деревянную дверь и оказались в некоем подобии коммунальной квартиры, Полина уже пришла в себя и начала с любопытством оглядываться по сторонам.

-Понятно,— сказала она немного погодя,— бабы в этом доме не бывало. Это же надо такой свинарник развести!

Когда же мы зашли на кухню, ее глаза изумленно расширились.

-Господи, боже ж ты мой! — воскликнула она, — да вы оба неряхи и засранцы. Ну-ка быстро мне тряпку и воду найдите, я в таком сраче жить не собираюсь.

Воду, полившуюся из каменной мойки, она приняла, как должно и даже не удивилась. Тряпка, которую ей вручил Эрон, похоже, была останками его старой рясы.

Дашке тут же был вручен веник из неизвестных, блестящих серебром, прутьев, а нас выставили из помещения, предложив заняться чем-нибудь общественно полезным.

-Пойдем, поговорим,— сказал мне маан и направился к дверям. Я следовал за ним, думая, что он собирается делать в конце коридора, где не было видно ни одной двери.

Однако когда мы туда подошли, стена бесшумно ушли в стороны и мы зашли в небольшую хорошо освещенную комнатку. На одной из стен на долю секунды появились непонятные символы. Двери вновь сомкнулись, и тут появилось знакомое ощущение быстрого подъема.

-Да это же лифт!— мысленно воскликнул я, — неплохая техника, работает совсем неслышно!

Буквально через секунду ощущение подъема исчезло, и двери лифта распахнулись. Перед нами открылась высеченная в камне галерея, из которой веяло запахом моря. Эрон двинулся вперед быстрыми шагами, и я поспешил вслед за ним. По галерее мы шли минут пять, и после того как галерея сделала крутой зигзаг вышли на небольшую площадку почти на вершине утеса, в глубине которого было убежище маана. На площадке лежал высокий плоский камень, видимо служивший столом, а вокруг него лежали четыре камня меньшего размера. Тут же рядом располагался очаг с потухшими углями.

-Ага! Оказывается, этот костер я видел три дня назад,— сообразил я.

Площадка не была огорожена, но Эрон покойно подошел к ее

Краю, круто обрывавшемуся вниз, и задумчиво глядя в океан, сказал:

-Вот здесь последнее время я проводил почти каждый погожий вечер, разводил костер, пил веселящий сок дерева драконов, и свою самогонку, вспоминал прошлое. Хотя мудрецы утверждают, что нельзя сожалеть о том, что сделал — это бессмысленно и портит жизнь, никак не могу отстать от этой привычки. Частенько сидя за этим столом, размышляю, стоило ли вставать против сложившегося порядка и становиться изгоем, убить которого честь для любого члена ордена. Может, лучше было стать такими же, как они, себялюбивыми жестокими властителями, забывшими наказы первого маана.

В моей голове заработала соображалка.

-Так вот в чем дело! Мой собеседник — беглец, вынужденный скрываться. Ну, что же это объясняет многое, но не все. Ведь можно было скрываться на материке, там, по крайней мере, он бы находился среди людей, а не как здесь, десятки лет жил в одиночестве.

Эрон заговорил снова.

-Сто десять лет назад я бежал из орденской тюрьмы, где был единственным узником. Сразу скажу, что моей заслуги в побеге нет. Просто боевой блокиратор Предтеч, который был там установлен, вышел из строя. Почему это случилось, так и не узнал, было не до того. Повезло еще и в том, что в этот день в цитадели не было ни одного маана. Поэтому никто не смог меня задержать. Дальше уже не интересно. В порту нашел корабль и заставил капитана привезти меня сюда, кое с каким грузом.

Эрон замолчал и посмотрел вниз, где плескались о скалы небольшие волны прибоя.

-Ты оставил экипаж в живых?— немного погодя спросил я.

-Нет, — резко бросил тот, — а что оставалось делать? — ответил он мне, как бы оправдываясь, — нельзя было рисковать. Даже один оставшийся в живых матрос, нечаянно мог выдать мою тайну. Поэтому весь экипаж был убит, а корабль затоплен.

Он печально улыбнулся и спросил:

-Что еще ты хочешь узнать?

-На данный момент в голове теснятся сотни вопросов,— признался я, — но больше всего меня интересует два из них; что происходит с моим телом и второе что нам ждать от идущих сюда судов.

Эрон недовольно сощурился и сказал:

-Алекс, по поводу твоей метаморфозы это длинный разговор, сейчас на него нет времени, но заверяю тебя, что все будет хорошо. Уже завтра ты это поймешь.

Что же касается идущих к нам кораблей, у меня иллюзий нет. В любом случае нам придется воевать.

-Эрон, о чем ты говоришь?— недоуменно спросил я,— что мы можем противопоставить двум экипажам. Не знаю, сколько людей у вас на морских судах, но в любом случае не один и не два десятка.

Эрон снисходительно улыбнулся.

-Ты не понимаешь, все эти люди ничто против меня, все будет зависеть, кто из маанов решился вновь попробовать пройти защиту острова,— объяснил он.

-Так, у острова есть защита,— спросил я.

-Есть,— кивнул головой Эрон и тут же поправился,— вернее была до недавнего времени.

-Она вышла из строя во время твоего неудачного эксперимента,— догадался я.

-Верно,— согласился собеседник,— главный накопитель вышел из строя, и его восстановление дело не одного года.

И что мы будем делать, может быть удастся решить все миром, переговорами?

-Ты не понимаешь, что предлагаешь,— почти прошипел маан,— первым делом на нас наденут блокираторы, после чего ты всю оставшуюся жизнь проведешь батарейкой у одного из властителей Дрезнана. А наши женщины станут рабынями. Из меня же вытрясут все знания, полученные в подземельях острова за сотню лет.

Я смотрел на маана в полном недоумении.

-Послушай Эрон, насколько я понял, ваша история насчитывает не одну тысячу лет, неужели и сейчас у вас есть рабы? Насколько я знаю историю -это тупиковый путь развития общества.

Маан вздохнул.

-Увы, неприятно говорить, но после распада ордена и нескольких столетий непрерывных войн, наши страны вновь скатились в варварство.

Через пару дней ты сможешь учиться гораздо быстрей и сможешь прочитать об этом сам.

-Через пару дней мы будем воевать,— напомнил я.

-Не все так плохо, у нас есть чем сражаться, — сказал Эрон и направился к входу в галерею,— нам надо идти, женщины закончили уборку и волнуются, куда мы пропали.

Когда мы зашли на кухню, Эрон, шедший впереди меня, резко остановился, и я чуть было не влетел ему в спину.

Я тоже встал, разинув рот.

Нашим глазам открылось сверкающее чистотой помещение. Оказывается, пол в нем был не просто каменный, а выложен плитками с причудливым золотым узором. Табуреты и стол, отмытые от столетнего жира и грязи оказались вырезанными из какого-то благородного дерева. Сияющая вычищенная посуда ровными рядами стояла на полках.

И по всей кухне разносился аромат душистых трав.

На высокой узкой тумбочке стоял высокий изящный сосуд, из которого и распространялся этот дивный запах.

— Взъерошенная Полина сидела за столом, колени ее джинс были явно промокшими. Рядом с ней с таким же усталым видом сидела Дашка.

В руках они держали бокалы с темным содержимым.

Маан несколько мгновений молча глядел на преобразившуюся кухню и затем задал странный вопрос.

-Полина, как ты догадалась включить подогреватель?

Женщина удивленно посмотрела на него и сказала:

-А чего тут такого, что я варочную панель не узнаю, ты, разве не заметил, что у меня в доме почти такая же.

-Заметил,— со странной интонацией себе под нос пробормотал Эрон,— вот только я, когда попал в это подземелье, только через месяц догадался, для чего здесь стоит эта штука и что с ней надо делать.

Я засмеялся.

-Эрон, в этом отношении женщины действуют на уровне инстинктов, без тени сомнения.

-Эй вы,— громко заметила Полина,— хватит щелкать на вашем птичьем языке, говорите по-русски.

Эрон отошел от шока и многословно начал высказывать благодарность за преображение его кухни, но Полина прервала его излияния.

— Да чего благодарить, мы только слегка по вершинкам прошлись, тут уборки не на один день. Ты сам то хоть раз здесь прибирался?

Маан смущенно покачал головой.

Полина благодушно махнула рукой.

-Все вы мужики одинаковы, хоть наши, хоть инопланетные, пока всю посуду не используете, грязную мыть не соберетесь. А уж пол помыть — это вообще страсть Господня. Ладно, садитесь, ты уж не серчай хозяин, мы тут в твоих травках похозяйничали. Заварили, что душистей. Вроде неплохо получилось, Даша налей по кружке мужчинам, — скомандовала она внучке.

Эрон, как сомнамбула присел на стул и автоматически отпил из налитой кружки почти половину. Потом повернулся ко мне и с чувством произнес

-Какая женщина! Алекс, какая женщина!

Я про себя подумал:

— Ему хрен знает, сколько лет, а он с Полины глаз не сводит. Вот что значит быть мааном, интересно мне также повезет насчет этого дела?

Егерша, тем временем, обиженно сказала:

-Я же просила по-русски говорить. Александр Николаевич,— и тут же спросила,— что там Эрончик сейчас сказал, ведь понятно. разговор про меня шел?

-Да сказал, что нравишься ты ему очень, — правдиво сообщил я. Эрон укоризненно глянул в мою сторону, а Полина неожиданно зарделась и лукаво посмотрела на него.

-Ну, дело движется полным ходом,— было мое заключение,— похоже, наш хозяин скоро станет женатым человеком.

Интересно егерша будет им командовать, как первым мужем, или найдет коса на камень? — подумал я уже всерьез,— Эрон не производит впечатление человека, пляшущего под дудку жены.

-Но все-таки, я не понял, как ты догадалась, что это нагреватель? — не мог успокоиться Эрон.

-Да очень просто,— Полина с кряхтением поднялась и подошла к предполагаемой плите,— вот смотри, видишь, здесь спирали просвечивают целых шесть штук, — пояснила нам она.

-А вот выключатели,— показала она на белые кружочки,— у меня почти такие же сенсорные включатели на китайской плите.

Я прикоснулся пальцем к кружку и сразу почувствовал обжигающее дуновение горячего воздуха над панелью, хотя спираль на вид не изменилась. На какой-то момент мне показалось, что вижу бледно-синее свечение, но оно почти сразу пропало.

Я посмотрел на Эрона.

-Ты знаешь, как работает это устройство? — спросил я,— похоже, электричеством здесь не пахнет.

Вопрос того явно смутил.

-Понимаешь, я смог попасть в закрытые помещения после нескольких лет поисков, и подозреваю, что мне в этом просто повезло, — сказал он, — с тех пор я изучаю все, что здесь обнаружил. Что я хотел сказать,— спохватился он, — вот ты мне показывал свое устройство для дальних переговоров. Скажи, ты сможешь подробно объяснить, как оно работает, и чтобы после этих объяснений мне удалось его сделать.

-Понятно,— сказал я,— получается, что пользоваться ты кое-чем научился, но каким образом это кое-что работает, ты не знаешь.

-Именно так,— подтвердил маан,— хотя все же сейчас я знаю намного больше, чем сто лет назад, когда впервые растаяла стена в эту пещеру.

-Не понял, — перебил я собеседника,— как растаяла?! В прямом смысле что ли?

Эрон поднялся и предложил.

-Пойдем, пройдемся до причала, покажу тебе, как выглядел вход в пещеру до того, как я в нее попал.

Полина и Даша оставаться одни не захотели и прошли вслед за нами на пирс.

Сегодня свет фонарей был не такой тусклый, как при первом моем посещении и я сделал мысленную пометку спросить про эту метаморфозу у Эрона. Темный зев прохода терялся вдали, и в его конце было видно светлое пятнышко — место выхода из пещеры в бухту. Маан прикрыл глаза и застыл.

Почти сразу в проходе закружился белый туман, он стал понемногу сгущаться и темнеть. Эрон открыл глаза и вместе с нами наблюдал, как стена тумана становится все гуще. Затем из нее начали проступать острые каменные углы, их становилось все больше. И тут я понял, что смотрю не на туман, а на неровную каменную стену, полностью перегородившую выход.

-А какая толщина у этой перегородки?— спросил я тут же подумал,— да Александр Николаевич в интересное кино ты попал, тут такие чудеса библейские творятся, а ты хоть бы что, таким чудом не восхищается, и задаешь дурацкие вопросы...

—