Ритуал2

Всю ее прочувствованную речь Сетаим выслушал с изрядно поскучневшей рожей. Феолески победно фыркнула про себя и напоследок пожелала ему осторожнее спускаться со ступенек и закутывать спину, чтобы не заполучить ревматизм. Ночью Феолески снились плохие сны, но все еще наслаждаясь победой над дядюшкой Алли, Риалис их просто не запомнила.

На следующий день старикашка притащился снова. Вежливо улыбнулся, но Феолески была наготове.

-У вас такие красивые зубы аэлле Сетаим. Меня поражает мастерство перворожденных в создании вставных челюстей.

Эльф посмотрел на нее несколько более долгим взглядом, чем обычно. И ничего не сказал. Но Феолески уже нутром чуяла, что как бы ни притворялся, дядюшку за живое задеть все-таки можно.

Риалис уже не была уверена, что решит здесь задержаться. Везде, кроме эльфийских земель, она была боевым магом, дочерью знатного рода, к тому же. Уважаемой и очень даже востребованной. Здесь презренной человечишкой. Причем, сидящей на шее у младшего сына рода, который ей что-то пообещал и все никак не может избавиться. И больше никем. Но с Алли пока решила остаться, хотя тот в последнее время все чаще пропадал где-то по своим родственным делам. И она часто скучала одна в этом дерьмовом особняке. Даже снег тут почти не выпадает, ушастые его не любят видите ли. Дебилы. Может, старик и прав. Но Феолески так просто не выпрешь. Они еще ее запомнят.

В их городах было множество людских туристов, на которых эльфы обращали не больше внимания, чем на надоедливых мух или самопередвигающиеся вещи. Подвинуться надо, чтобы мимо прошли, а интереса в них никакого. На постоянном проживании в Верера-дане жили всего несколько человек. Двое архимагистров, какие-то заслуженные друзья местных больших шишек, да и этим архимагистрам самим за пятьсот уже перевалило. За эльфов сойдут. Остальные были то ли любовницами или любовниками, то ли присланы с особой торговой миссией. Хотя, одно другому не мешает. Феолески старалась не думать о том, к кому причислить себя. Она надеялась к друзьям. Это все-таки попочетней будет.

-Каэрим поговорит со мной? — не унимался надоедливый эльф.

-НЕТ! — гаркнула Феолески, отвлекаясь от мыслей.

-Вас людей похоже не учат вежливости. — скорбно заметил аэлле Сетаим, смотря на нее прозрачными блеклыми глазами. Аэлле Сетаим напоминал ей рыбу. Нет, как и все эльфы, подтянутый, высокий, с правильными резковатыми чертами лица, чуть длинноватым носом, острыми ушами и причудливо скрученным пучком светлых волос на башке. Но почему-то рыбу он ей напоминал. Взглядом наверно. Непроницаемым. Настолько непроницаемым, что кажется стеклянным. Рыбьим. Да и вообще холодный он был, неприятный, как рыбина. И дома его надолго оставлять не хотелось. Еще протухнет.

-А, так вы все слышите, аэлле Сетаим? — осклабилась Феолески. Хоть какое-то развлечение. Алли как раз сегодня опять смылся, но она решила все равно поизгаляться над родственником. — А я для вас как раз старалась, боялась, слух у вас уже не тот стал.

Сетаим ответил ей мутным, еще более рыбьим взглядом. Мудрецы, ха, перворожденные. Вечно юные.

-Когда собираешься уезжать, Риалис?

-Никогда! — осклабилась она. — А если не желаете меня видеть, так почему бы вам прекратить притаскивать сюда свою высокорожденную задницу, дядюшка?

-Я хочу поговорить со своим племянником и предупредить его. И если уж речь зашла о моем возрасте, то с таким старым эльфом, как я, следует обращаться уважительнее. Кажется, даже вас, людей, учат обращаться почтительно со стариками. — Феолески чуть не присвистнула, а эльф-то ее сделал. Вот только под конец его голос подвел, слегка замер. Стариком он себя называть не хотел, но сжал зубы и все-таки сказал. Лишь бы ей свинью подложить. Эльфийская выдержка.

-Конечно, дядюшка. — осклабилась Феолески. Пошла на кухню и налила ему молока с печеньем. Печенье покупала специально у людских торговцев. Здесь это экзотика, а ей не хотелось жрать всякую эльфийскую дрянь. В планировке и украшении помещений эльфы конечно понимали, но по практичности, что их гостиные, что их кровати, что их кухни по-настоящему уступали человеческим. Ни готовить, ни есть, ни отдыхать в эльфийских домах было невозможно. Разве только с многолетней тренировкой. Вовремя научиться убирать башку, чтобы не раздолбать ее о какой-нибудь красивый завиток. Как она их крыла в первые дни. Заслушаешься. На другом конце улицы было слышно.

Их жилищами можно было только любоваться. И лучше издали. А эльфийская магия только на украшение да выращивание цветочков всяких годится. Другое дело настоящий боевой маг! Небось, сразу забыть постарались, кто их в войне победил.

Завтракали они молча. Феолески шумно грызла печенье, нарочно стряхивая крошки на пол, эльф же тянул молоко мелкими глоткам. Идиллия.

-Ты слышала что-нибудь о наших оракулах, Риалис?

-Оракул он и в заднице оракул, дядюшка.

У эльфа нервно дернулись уголки губ. То ли хотел возмутиться, то ли что-то сказать.

-Значит, ничего не слышала. Я хочу тебе сказать, Риалис. В скором времени тебя ожидают неприятности. Даже смертельная опасность.

-Если не уеду, да? Все еще пытаетесь меня выжить?

-Уедешь ты или нет, все равно. Кто бы ни искал тебя, он тебя найдет.

-Тогда какая разница, зачем мне это говорить?

Эльф допил молоко. — Затем, что у вас есть правильная поговорка — от судьбы не уйдешь. Неприятности все равно наступают. Но ты хотя бы будешь к ним готова.

На этой многомудрой фразе, эльф оторвал свою задницу от дивана и ушел.

Напугал, — хмыкнула Феолески. Как же.

* * *

Каи-ши гостиница не понравилась. Ему вообще не нравилось сочетание цветов, которые используют люди для украшения жилищ. Все они были либо светлыми, оттенка песчаных холмов, либо нелепыми вроде розовых и золотистых. Цвет их золота, людишки помешались на своем металле. Кое-где был зеленый. Цвет смерти для Каи-ши, зеленый камень деврусе, гнилые стены их замка, и холод, обжигающий, слепой, неостанавливаемый.

Он вежливо поболтал с хозяйкой гостиницы, получив от нее те же недвусмысленные сигналы, что и от той первой зверюшки. Когда он здесь был в первый раз, помнится, никто на него так не "...вешался...?". Некоторые описательные обороты у зверьков стоили запоминания. А еще ему нравились ругательства. Вот уж где кровожадное воображение у козявок, неплохое. Выбью тебе зубы через задницу, язык на шее завяжу. Нужно бы как-нибудь попробовать. Зверьки вообще слишком падки на внешнюю форму и совсем не смотрят на суть, может из-за этого у них столько уклончивых цветастых выражений в речи. Когда Каи-ши был в более невзрачном неприметном теле, никто не обращал на него внимание. Зато теперь от всяких двусмысленных предложений отбоя не было. Но и сведения было получать сложнее. Да, стоит признать, Каи-ши был слишком прискорбно красив, чтобы сразу втереться в доверие. Делхассе хмыкнул. А ведь первое время он радовался такому удачному попаданию. Что ж, игра началась и придется обходиться, чем есть.

Каи-ши перегнулся через регистрационную стойку и заглянул в глаза, какого-то странного зеленоватого оттенка, стоящей там человечки. Отвратительный цвет. Но его привлек сам зверек. Ее волосы были цвета солнца. Та обмерла и даже кажется перестала дышать. Но страха он не учуял. Делхассе это позабавило.

-Вы не покажете мне номер? Боюсь, заблужусь по дороге. — бархатисто, вкрадчиво сказал он.

Виллоуне хозяйку гостиницы определил, как тертая тетка, и 50/50. Что это значило, Каи-ши понимал смутно. Идя следом за человечкой, он раздумывал о двойственности и обманчивости их глупого человеческого мира. Его забавляло, как меняется отношение к по-разному выглядящим существам, но одинаковым внутри. Наивные зверьки.

Хрупкие и такие беспомощные. Половину придется убить, их слишком много. Зато остальными станет легче управлять. Или может оставить только треть? Они быстро размножаются.

Хозяйка гостиницы проявила еще меньше выносливости, чем первая. Одно разочарование. Такие завораживающие снаружи и настолько не оправдывающие ожиданий. Каи-ши потормошил безвольное тело.

-Проснись! — рявкнул он.

Бесполезно. Либо зверьков следует набирать сразу десяток, либо изменять их и делать более выносливыми. Ашисагии. А он так ненавидит гаремы.

Каи-ши подергал зверька за руки. Тело моталось совершенно безвольно. Не преуспеет в порабощении этого мира, откроет свой марионеточный театр, — с досадливой усмешкой подумал он.

Делхассе подошел к окну, снежная бездна за ним привлекала его больше. Вода падала медленно. Щедрый мир. Его мир. Его собственность. Ему нравилось, как кружится Белая вода, налипает на стекла.

Но развлечения развлечениями, а вернулся он сюда не для этого. Каи-ши закрыл глаза, сосредотачиваясь. Делхассе звал свою кровь.

Из четверки он чуял только одного, слышал его эмоции, знал, где искать его. Крикливая девочка и ушастый мальчик ощущались смутно, как сквозь скрывающую пелену, и были сейчас далеко. И сложной, непонятной магии там тоже было много. Но он их достанет, усмехнулся он. Малявки он не почуял вовсе. Но это не проблема, Каи-ши не чувствовал ее и раньше.

Вначале бледный мальчик. Самый близкий. Самый беззащитный. И до остальных доберется. Не скроются.

-Эй, ты что делаешь?

Окрик заставил его очнуться. Делхассе встал с колен и, морщась от пульсирующей боли в голове, вернулся к кровати.

-С тобой все в порядке?

Маленькие... хитрые...

-Голова болит?

Делхассе приоткрыл один налитый кровью глаз и посмотрел на человечку. Зов чуть не взорвал его изнутри.

-Боги, — пробормотала она. — Лучше закрой.

Маленькие твари с их извращенной магией...

Тонкие пальцы неожиданно коснулись его висков. Начали медленные круговые движения, которые слегка успокаивали, приносили облегчение. — Полежи. Станет лучше.

Маленькие твари... — думал Каи-ши, потихоньку отходя, смиряясь с разрывающей его тело болью. — ...но, как слуги, превосходны.

* * *

Ильдар переминался с ноги на ногу, из последних сил пытаясь согреться. Из-за непогоды экипаж задерживался. Некромант скучающе вглядывался в белую мглу, сам не зная, что хочет увидеть.

Сны не повторялись, но он все равно решил добраться до Веофелия Саторски. Заняться Ильдару этой долгой зимой было нечем, а так у него появлялся шанс напроситься ему в ученики. Магистр терпеть его не может. Ильдар это знал. Магистру нравилась глупая девчонка Тай, простодушная и не видящая дальше своего носа. Этим и нравилась. С ней он мог корчить из себя такого же беззаботного идиота, как и она сама. Она никогда не лезла в его дела, не спрашивала про его работу в магистрате, не требовала, чтобы один из талантливейших темных магов перестал страдать всякой шхэнью и наконец занялся делом. Чтобы до нее дошло что-то, оно должно было свалиться ей на голову и как следует ударить ее. Рядом с ней он наверно чувствовал себя потрясающе умным.

А Ильдар напоминал ему его прошлое, от которого магистр так безуспешно и безнадежно скрывался. Магистр Саторски был трусом. Он долгие годы не мог найти в себе силы примириться с тем, что натворил. Но Ильдар все равно им восхищался и хотел стать его учеником. Только магистр этого не ценил. Ему больше нравилась глупая болтовня девчонки, которой абсолютно на него наплевать, на то, чего он мог бы добиться и что мог бы сделать для других людей. Веофелий Саторски старался изо всех сил стать бесполезным и незаметным, считая, что если все забудут про него, то однажды забудет и он. Ильдар вздохнул. Он знал, что ему все равно никогда не хватит храбрости высказать все это в лицо магистру.

Наконец экипаж подъехал. Ильдара невежливо оттолкнули, и он залез внутрь одним из последних, запоздало думая, что отвлекся и не заметил, кто это сделал, а теперь проклясть некого. Блондин, сидящий у окна, подвинулся и дал ему место.

-Куда направляешься? — поинтересовался он. Ильдар терпеть не мог болтливых людей, любящих разговаривать с попутчиками от скуки, и уже пожалел, что сел рядом. Но свободных мест больше не было.

-В Вышенск. — буркнул он.

-Надо же! Я тоже. — радостно удивился блондин.

Идиот. — констатировал Маранэ. Экипаж только до Вышенска и ехал.

-Неужели? Какое совпадение. — съязвил он.

Глаза у блондина были светло-голубые и ясные, как небо в солнечный день. И без единого проблеска умной мысли. Такие туповатые красавчики наверняка нравятся пожилым леди.

-А зачем ты туда едешь? — продолжил приставать блондин.

-Я спать хочу. — невежливо буркнул он и закрыл глаза. Экипаж с грохотом тронулся с места. Где-то за два или три ряда от них визгливо расплакался ребенок.

-Ты меня обижаешь. — сказал блондин. Тон у него был какой-то странный. Ильдара почему-то продрала ледяная дрожь, но глаз он не открыл. Ребенок продолжал плакать, но его плач вскоре стал затихать и доноситься, как сквозь вату. Постепенно некромант задремал. Ночевка в захудалых гостиницах и усталость брали свое. Проснулся он от детского смеха и гуканья рядом. Надоедливый попутчик вертел в руках неведомо откуда взявшегося годовалого ребенка.

-Никогда не видел таких маленьких. — задумчиво сказал блондин, с явным любопытством разглядывая его.

Точно идиот, — подумал Ильдар. Но все девицы от десяти до семидесяти именно от таких без ума. Смазливый, безмозглый и любит детишек. Женская мечта.

-Ну вот свои у вас появятся. — снисходительно сообщила мамаша, раскрасневшаяся от внимания к своему чаду. Ильдар помнил, что когда засыпал, напротив него сидел старик. Поменялись местами, что ли. Жаль, он не проснулся. Он бы поменялся с радостью. Некромант посмотрел на часы. Не поездка, а сущая пытка.

-Свои? — переспросил блондин с глуповато-подозрительным видом.

-Ну вот встретите подходящую девушку, я уверена такой милый молодой человек, как вы, встретит такую скоро.

-И что потом? — продолжил допытываться блондин. Выражение его лица было по-настоящему заинтересованным. Про пестики и тычинки ему расскажи, — чуть не буркнул Ильдар, но сдержался. Ехать было еще долго, и он надеялся выдержать поездку с меньшими потерями.

-Ну а потом... — мамаша покраснела. — Поженитесь, детишки родятся.

Попутчик посмотрел на гукающего ребенка еще более задумчиво.

-Ясно. — сказал он. Ребенок протянул ручонки и стал водить пальцами по его лицу. Выражение лица блондина стало еще более сосредоточенным.

-Вы ей понравились. — разомлела мамаша.

И эта туда же. От одного года до ста семидесяти, — желчно поправился про себя Ильдар. Дети его ненавидели. А он ненавидел их.

На остановке в Вышенске блондин увязался за ним. Город утопал в снежных сугробах и матерчатых разноцветных гирляндах, явно оставшихся после зимних праздников. Какие-то дети играли в снежки на безлюдных улицах, остальных пронизывающий холод разогнал по домам. Ильдар только приблизительно представлял, где живет магистр Саторски и сейчас размышлял, у кого спросить, если никого нет поблизости. Снег мерзко скрипел под подошвами сапог. Маранэ мерз и отчего-то нервничал, но сам не мог понять причину беспокойства. Словно у него оставалось все меньше и меньше времени.