Ритуал2

Глава первая. Возвращение.

Думаете, после завершения великой битвы, героического сражения и прочей мути, которая по идее должна на веки остаться в памяти потомков, герои начинают жить как-то по-особенному? Ни шхэна такого не бывает. Наверно, не зря все истории завершают на том моменте, как зло повержено, — размышляла я, оттаскивая помойную бадью к выгребной яме. Потому что такие героические деяния как-то совсем не вписываются в историю. Герой пошел на рынок. Герой купил себе помидоры и яблоки. Герой помыл посуду.

Правда, героем меня назвать ни у кого бы язык не повернулся. От демона мы кое-как избавились. И еще город малость разрушили. Но нет, наверно мы не герои.

Ротар встретил меня приветственным ворчанием и сразу же плюхнулся в грязь, перевернувшись на спину и подставляя коричневатый облезлый живот. Если он так сделает при нанимателе, нам никогда не повысят оплату, — с досадой поняла я, стряхивая брызги грязи с куртки.

-Опять линяешь? — буркнула я.

"Погладь, лхани. И почеши." — тихо и жалобно прошелестело в голове.

Я вздохнула. Когда заводят дракона, потом не жалуются на чешую.

Шел каридан, второй месяц осени. И третий месяц нашей службы на благо местного лорда. После выпуска мы с Ротаром неплохо устроились в небольшом городке достаточно далеко, как от моего дома, а, следовательно, родичей, так и от академии, и постоянного надоедливого присмотра профессоров. И уже хотя бы это делало место службы идеальным. Люди здесь были любопытными, но приветливыми, как и во всех маленьких городках. Работа не особенно сложная — сплошные курьерские полеты, которые занимали не больше половины дня, а остальное время мы с Ротаром либо бессовестно дрыхли в загонах, либо подворовывали еще не до конца собранные фрукты с разбитых вокруг города садов. Пока нам везло, и мы ни разу не напоролись на хозяина сада. Хотя скорее это везло хозяину. Потому что зрелище здоровенной линяющей ящерицы, воровато обдирающей деревья, мало кого бы оставило равнодушным.

Единственным, но самым большим недостатком этой потрясающей работки был сам наниматель. "Г.Г." — две витиеватые буквы, украшающие его вензель, были известны в этих окрестностях. Гидеус Геден, Главный Гад, ну и главное говно, как я его называю про себя. Хотя, думаю, эта последняя расшифровка популярна у многих.

Сегодня небо было чистое, без единого облачка, и яркое солнце слепило глаза, но не грело. Казалось, что стоишь в белесом свете яркой магической лампы, который пронзает тебя насквозь, но не приносит никакого тепла. Не нравятся мне такие дни, есть в осеннем солнце что-то фальшивое. Лучше уж обычная пасмурная погода. Привычнее. Ротар сидел в центре двора, а я окатывала его водой, черпая из стоящей рядом бадьи. Золотистые в свете солнца, искрящиеся струйки стекали по его буро-коричневой, кое-где совсем светлой, кое-где уходящей в темные оттенки чешуе и скапливались в лужи у его лап. Дракон от удовольствия жмурился, то и дело норовил потереться мокрой мордой о мою ладонь и вилял кончиком хвоста совсем как обычная дворняга.

Мойку мы проводили редко. Обычно я просто наскоро очищаю его чешую сухой щеткой. В отличие от других, белоснежных, матово-черных, да хоть красных и золотых драконов, моего Ротара совсем не надо мыть. Грязь на нем не видна, потому что даже после тщательного купания, дракон остается бурым и блеклым. Но это шхэново удобно. Вместо того чтобы часами его полировать и трястись над каждым пятнышком, мы почти не тратим на это время. Но сегодня наконец выглянуло солнце, и перед тем, как окончательно похолодает, нужно как следует почистить его шкуру. Простудится еще.

Ранняя осень в этом году говорила о том, что и зима будет холодной и долгой. Если не хуже. Поговаривали, что в некоторых провинциях уже пришлось привлекать магов, чтобы спасти недособранный урожай от похолодания. Зима в этом году навалилась на наше королевство тяжелыми непроницаемыми снегопадами и резкими заморозками, но пока магическая мощь Айхалага была сильнее морозов.

Во дворе по кругу расположились забывшие про работу слуги, конюх, еще какая-то дворовая челядь, но настоящее любопытство проявляли только подростки на посылках и белобрысые кухарочьи мальчишки, два неугомонных пронырливых брата. Они единственные игнорировали прямой приказ лорда и постоянно совались в загон, но Ротару они нравились. Сейчас один из них, шестилетний Гаррет, на корточках приближался к дергающемуся драконьему хвосту и похоже собирался его поймать. Ротар делал вид, что не замечает, и жмурился от удовольствия. Солнце сверкало в глазах, заливало двор и прыгало по блестящим лужам. Я вылила на него еще одно ведро воды, и он потянулся всем телом, встряхнул чешуей, так, что брызги полетели в стороны. Мальчишка, уже почти схвативший его хвост, с воплями отскочил.

-Тай, а можно покататься? — семилетний Санате, тот, что посмелее из братьев, подергал меня за рукав.

-А можно его погладить? — добавил второй, жалостливо смотря на меня.

Я затравленно огляделась. Шхэн, если я сейчас соглашусь, они сядут мне на шею. И в прямом смысле на шею Ротару. Но сказать "нет" смог бы и вправду только безжалостный монстр или человек с ужасающей силой воли вроде этого типа, у которого мы работаем.

-Угу, — обреченно согласилась я.

Они сразу же обступили его, даже тот молчаливый угрюмый подросток, то ли сирота, то ли сын какого-то слуги, который обычно держался отдельно ото всех. Они щупали дракона, гладили его крылья, осторожно чесали морду и чувствительные роговые наросты. Заодно помоют. Хоть какая-то выгода. Ротар любил детей, для него они были не людьми, а будто отдельной расой. К взрослому населению, людям ли, эльфам, полукровкам он относился с одинаковой пренебрежительностью. Почти ко всем. Никогда не запоминал их имен, не выделял их из толпы, но вот в обществе детей он чувствовал себя полностью счастливым, и я тоже жмурилась и хохотала от переполняющего его довольства. Потом ему на спину залез самый младший, Гаррет, за ним его брат. И Ротар, медленно передвигаясь по двору, перекатал почти всех. Если кого-то это жутко обрадует, почему бы не согласиться. Взрослые слуги выглядывали из окон, нерешительно стояли в отдалении, но попросить меня покатать и их, ни у кого не хватило духу. Малышня балуется, — слышала их завистливое я. Ну и правильно. Я им, что, извозчик?

-Посмотреть на вас, так в доме переделана вся работа и вам нечем заняться. Я прав, господа? — ГГ в этот редкий солнечный день прям плескал желчью. Особенно это его — "господа", которым он обратился к слугам. Если бы из слов можно было выжимать яд, им можно было бы перетравить пару провинций.

Слуги с топотом разбежались. Их даже не ветром сдуло, ураганом. Мальчишки на посылках, пятясь, скрылись в конюшне, и только кухаркины дети, которых он пока еще не мог припереть к какому-нибудь сложному, но, несомненно, полезному делу, остались. Ну и я еще. Куда ж мне деваться.

-Мытье дракона необходимо для его здоровья. — лекторским, поучительным тоном сказала я. Гидеус Геден не умел пялиться с неприязнью, и слава богам. Такой его взгляд наверняка бы меня просто прикончил или размазал по земле. Того, как он на меня сейчас смотрит, и так с лихвой хватило бы, чтобы забивать гвозди. Что в нем было хорошего, он никогда не позволял себе ненавидеть кого-то исключительно за его личные качества. Только за профессиональные. И сейчас он смотрел на меня, как на нерадивого работника, надравшегося и в голом виде пришедшего в храм. По крайне мере, под его взглядом я чувствовала себя именно так.

Ротар осторожно положил голову мне на плечо, едва касаясь, чтобы не сбить меня с ног. Молчаливая поддержка.

-Это еще не повод устраивать балаган. — проскрежетал он. — Отрывать всех слуг от работы, которая уже давно должна была быть выполнена, нарушать криками покой дома, только чтобы развеять свою скуку. Здесь не дешевый театр и не место для дешевых спектаклей. Если вы работаете на меня, то будьте добры соблюдать дисциплину и правила приличия. — Он чеканил слова, будто отсыпал холодное серебро, по монете.

Бла, бла, бла, бла, — звучало у меня в голове. Когда он начинал говорить, все его слова почему-то постоянно превращались в размеренный однотонный шум.

Видят боги, сейчас смотря на его высокомерную перекошенную морду, я не понимала, почему слуги продолжают отзываться о нем, как о добром и даже отзывчивом человеке. Наконец, выпустив раздражение, он замолчал. Теперь моя очередь. Минимум слов, побольше раскаяния. Три, два, один.

-Сожалею, что я доставила вам неудобства, лорд. Этого в будущем не повторится. — Конечно же, повторится. Но через некоторое время, когда он остынет.

Я коротко склонила голову, не сгибая спины и шеи. Знак уважения, да и то сомнительный. Врут, что маги не кланяются, просто у нас другие знаки почтения, наши собственные. Но уж ГГ их точно никогда не увидит. Плечо отсырело от мокрой драконьей башки, и я, наконец, вспомнила, что сейчас не лето, а возясь с драконом, я скинула куртку, чтобы было удобнее. Тело начало знобить от осенней прохлады. В мои размышления, сушить ли одежду заклинанием или просто пойти переодеться, нагло вклинился голос Гедена. Оказывается, он тянул молчаливую паузу, чтобы я как следует прониклась всей мерой его осуждения, но, задумавшись, я даже не заметила.

-Впредь, чтобы такого не повторялось, Тайнери. Иначе я уволю вас. — Какое несчастье, подумала я. Умеет же пугать, прямо талант. Я бы ему поаплодировала. Он, что, и вправду считает, что его владения — последнее место на земле? Не знаю, как ему удавалось, но обращаясь ко мне уважительно и на вы, он меня унижал и давал прочувствовать всю полноту своего высокомерия.

-Хорошо, лорд.

Поскорей бы уволил, что ли. Вряд ли я долго выдержу его занудное бормотание. В любом случае лучше, чем работать на аристократа, раздувшегося от власти на своих землях и собственной значимости, как разжиревшая пиявка. Самой увольняться мне было лень.

-Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я поежилась, мне уже не терпелось вернуться в теплые комнаты, но ГГ все не торопился закончить прочистку мозгов.

"Сейчас согрею, лхани." Дракон дохнул на меня теплым воздухом, и над промокшей рубашкой завился дымок. Сразу же стало тепло, даже жарко. Драконья магия. То ли из-за крови демона, то ли из-за необычного рождения, но Ротару были доступны почти все стихии, от воды до огня, правда, в гораздо более слабом виде, чем сородичам. Костер развести он мог, а вот запалить огромный пожар уже нет. И также в остальном.

Забытые кухаркины сыновья тут же пристали ко мне. — А нас так можно, Тай? Ну, пожалуйста, Тай.

Не вовремя. Несомненно аристократичная морда Гидеуса снова окаменела.

-Холодно. — сухо, стараясь не допустить оправдывающиеся нотки, пояснила я. — Вал... Идите-ка к маме.

-Идите. — Кивнул он. Вопли сразу прекратились, и братья послушно ушли. Вот чему я действительно завидовала и чем восхищалась, так это его умением управлять всем живым и полудохлым на расстоянии десятка миль вокруг себя.

-Я уже закончила. Если у вас есть какие-либо поручения, лорд, то мы выполним.

-На сегодня пока нет.

Но уходить он не торопился.

-Тогда с вашего позволения... — помнится, эта фраза частенько попадалась в рыцарских романах, которые я, бывало, почитывала. Ротар взял ведро в зубы. Вода из бадьи уже давно была выплеснута, пассом силы я перевернула ее на бок и покатила к сараю, где хранились всякие хозяйственные принадлежности. Ротар пошел следом, мягко ступая по лужам и оставляя глубокие отпечатки когтей на мокрой земле. Лорд Геден не уходил и смотрел нам вслед. Как я пассом силы открываю дверь, чтобы не тратить время, а Ротар помогает мне, осторожно ставит ведро и потом закатывает бадью. Это для нас самое обычное дело, а со стороны наверно необычное зрелище. И чтобы ни говорил, лорд и сам любитель дешевых представлений.

Неожиданно я поморщилась от холода и посмотрела вверх. Что-то скользнуло мне за шиворот и льдисто кольнуло кожу, как острая тонкая иголка. Я подставила ладонь. В ослепляюще белом солнечном свете, медленно кружась, с неба падал первый, совсем нежданный снег.

Эдвард Виллоуне ждал смерти. Ждал по такой идиотской, хотя и довольно распространенной причине, что уже заранее усмехался, представляя, как будут возмущаться встреченные им родственники на Восьми Небесах. Его честная богобоязненная матушка вряд ли бы одобрила. Да и если подумать, она его вообще редко одобряла. Эдвард Виллоуне передернул плечами, чувствуя, как жмут стягивающие их веревки. Обманутый муж с обманутым свекром, чуть не сталкиваясь рогами, бродили по комнате и договаривались, кто будет бить его первым.

Чего уж там, завернул он к той девице просто со скуки. После представления в карманах бренчало золото, он был сыт и у него был снят номер в гостинице. Ему совсем незачем было... Но вот же понесло. Да и теща у нее ничего оказалась. Даже очень ничего, уж гораздо лучше ее костлявой невестки. И кто бы знал, что у этакой пигалицы -такой бычара муж. Остатки хмеля выветривались, и он наконец по-настоящему прочувствовал, как болит избитое тело. Завтра будет еще хуже. Если каким-то чудом переживет побои и выплывет из канавы. Судя по невнятным рассуждениям свекра с мужем, именно там они его собирались притопить после.

"Эй, Боги, хоть Светлые, хоть Темные, отзовитесь!" — подумал Эдвард, глядя в потолок. — "Я же не зря вам столько раз приносил пожертвования! Вам всем! Эй, Боги! Пора бы уж и помочь!"

В общем-то, он думал это уж совсем от безнадеги и скуки. Кабы не был бы привязан, уже взял бы гайрану, да спел пару песен, гляди ж и остыли бы мужики. Ему за его искусство и большие грехи прощались. Ну выпили бы по паре бутылок, за его счет, чего уж поделать, и расстались вполне мирно. Но мужики сейчас были совсем далеки от всепрощения, а гайрана сиротливо лежит в углу. Да и если и дотянется, толку-то сейчас. Сможет только сломать ее об чью-нибудь голову. Но против этих крепких крестьянских упырей не поможет. Все равно что ласково бить их сложенным листком бумаги.

"Эй, Боги!" — еще раз позвал он.

"Услышано." — раздался в голове вкрадчивый шелестящий голос. Темный, — подумал менестрель. У Светлого просто по определению не может быть такого многообещающего, богато насыщенного оттенками интонаций голоса. Да и он сам за свою жизнь сделал не настолько много хороших дел, чтобы на него обращали внимание божества милосердия и справедливости. Если сказать честно, он их вообще не делал.

"И ты мне поможешь?" — спросил он. Эдвард Виллоуне что-то не помнил, чтобы Боги обращались к смертным напрямую, они помогали, но обычно так, что на его мучителей могла просто обвалиться крыша. Или ударить в них молния. Или они бы надорвались, пока тащили его к озеру, плюнули и оставили, как есть. Хотя, кто знает. Эдвард Виллоуне не знал никого, кто бы слышал богов не по пьяни.

"Помогу." — усмехнулся голос. — "Просто расслабься. И жди. А когда придет момент, позови меня."

"Эй, чего ждать. Помоги сейчас!" — заканючил Эдвард, уже искренне сомневаясь, что не свихнулся в ожидании смерти.

Мужики снова обратили на него внимание.

-Ты посмотри-ка, дергается. — нехорошо улыбнулся муж. И пошел к нему.

-Эй, ты его не очень. Я тоже врезать хочу. Прибьешь ведь сразу. — заволновался свекор.

Безэмоциональное, даже туповатое лицо крестьянина осветила изысканная жажда крови. Он ударил менестреля сразу, без замаха, потом еще раз, и в глазах Эдварда замерцали белые огоньки. Удары продолжались, и прежние побои уже казались мелочью. Выжить бы. Боль яркая, насыщенная, тяжелым бичом плясала по его телу. Эдвард открыл глаза и увидел клочок светлеющего неба за плечом верзилы, и всем своим существом, всей своей жизнью рванулся туда, откуда он мог, надеялся дождаться помощи.

"Кто бы ты ни был. Помоги."

"Услышано." — снова улыбнулся голос. Но в нем не было тепла.

Крестьянин замер, не понимая почему. Его кулак застыл в воздухе, словно кто-то резко остановил его, и мужик непонимающе моргнул. Что-то изменилось, стало совсем другим, пока он бил наглого любовничка, и он никак не мог уцепиться за происходящее, осознать что. Заезжий певец, окровавленный, с заплывшей смазливой рожей, больше его не боялся. И выражение его лица тоже переменилось — черты стали злее, резче, будто неведомый скульптор заменил плавный округлый леск обожженным в семи печах камнем. Менестрель смотрел на него с любопытством и усмешкой, и от этого холодного расчетливого выражения в прежде глуповатых голубых глазах обманутому мужу стало не по себе.

-Эй, ты чего? — пробормотал он, почему-то оправдываясь. — Ну поучили тебя уму-разуму. Так нечего по чужим женам бегать.

Под этим взглядом в груди крестьянина зарождался смутный страх, хотя он и не признался бы в этом даже самому себе. Он почему-то потянулся отвязать его, да выставить странного типа поскорее из дома. От беды подальше. Но не успел. Менестрель пошевелил руками и с легкостью разорвал сдерживающие его толстые пеньковые веревки. Будто они были не прочнее трухлявой ветоши. Раздался треск. Свекор заорал и кинулся вон из комнаты. Крестьянин тоже попятился, упал, а потом на карачках выполз вон из дома, спиной чувствуя насмешливое внимание незнакомца.

Тот, кто еще несколько минут назад был Эдвардом Виллоуне, с хрустом размял срастающиеся пальцы, дотронулся до лица, где стремительно затягивались ссадины и исчезали следы ударов, возвращалась былая правильность черт.

-Подождите меня. И я приду. — мягко улыбнулся он. Посмотрел в окно на растекающийся по окрестностям рассвет, довольно усмехнулся и вышел из дома.

С тех пор, как он был здесь, еще больше похолодало. Сверху что-то падало, и когда он подставил ладонь, то обнаружил, что это маленькие белесые звездочки. Они становились водой, когда касались его кожи. Словно огромное заклинание холода, растянутое на все небо. Этот жалкий бледно-оранжевый кружок и тепло, которое он давал, и раньше не могли сравниться с сухой, всюду проникающей жарой его мира. Но теперь, когда он дышал, то видел, как вырывается изо рта обретшее цвет дыхание. Странный эффект. Ему доводилось видеть подобное, но только при обширном использовании магии одного старого клана. Волна их атаки начиналась именно так: делхассе начинали видеть свое дыхание. А потом ударял такой резкий обжигающий холод, что сводило мышцы, что готов был кататься по земле и выть от боли. Прозрачная, стыло-холодная. Почти неотвратимая смерть. По сравнению с тем ощущением, сейчас было даже жарко.

Он лишь видел свое дыхание, но и это действовало на нервы. Каи-ши расхохотался. Здесь им взяться неоткуда. Все они слишком тупы и нетерпеливы, чтобы пробраться в этот мир. Доберется он и до них, выдерет сердце этому слизняку Генаге-рва, когда придет время. Думает, спрятался за своими родственниками, за давней, уже попахивающей славой его клана, и Каи-ши не посмеет его тронуть? Каи-ши вырвет его сердце через глотку, швырнет в пыль и раздавит у него на глазах, а его заносчивых родственников размажет по гнилым стенам их замка. Сдохнут. Все сдохнут. От Каи-ши никто не уходил.

Он с любопытством огляделся. На земле лежали горы чего-то белого, смахивающие на прозрачный, чистый сверкающий сахар. Восхитительный. Он зачерпнул ладонью. Попробовал. Холодный и почти безвкусный. Слизнул растаявшую воду и, улыбаясь, пошел дальше.

Каи-ши был доволен. Маленькие зверьки думали обмануть его, жить тут спокойно и недосягаемо. Думали выставить его обратно и посмеяться над ним, быть всегда недоступными для мести. Хитрые зверьки. Но Каи-ши хитрее. Не уйдут. Он их достанет. Расплатятся. Приказывать ему, как собственному рабу? Нет, зверьки. На все существует своя плата. И платить вы будете своей жизнью.

Долгое время он не мог достать их. Зверьки, эти слабые глупые зверьки, обманули его и надежно скрылись от него за непробиваемой скорлупой своего мира. Он мечтал им отомстить, но не мог, сутками представлял, как одним прыжком оказывается около них и с несдерживаемым, клокочущим внутри наслаждением мягко стискивает их хрупкие шейки. Чтобы жизнь уходила из них, как вязкий песок лодофа сквозь пальцы. Ускользала по песчинке. А они были далеко, и делхассе готов был на части рвать все живое, расколоть скалы, содрать солнца с неба, если бы это помогло достать их. А потом нашел способ.

Теперь он здесь, и можно не торопиться. Отнять жизнь мало. Нет, это будет долго и мучительно приятно, он сполна насладится каждым мгновением.

Делхассе неторопливо пошел по улице небольшого поселения, с интересом рассматривая невысокие строения букашек и усмехаясь. Сейчас без ограничений в виде клятвы он мог стереть эти жалкие домишки за двадцатую долю мгновения. Он мог протянуть руку и с легкостью взять их жизни, как раньше раз за разом представлял это, смотря из окна своей комнатушки, которая была для него такой же клеткой, как и весь этот окружающий его мир. Столб пламени еще долго вырывался бы здесь из-под земли, жарко дышал, извивался огненной змеей, пожирающей деревья и камни. Опаленная смерть отмечала бы каждый шаг Каи-ши. Мог. Но зачем? Они даже не узнают, что их убьет. Это неинтересно. Мало убить, смерть должна быть красивой. Яростной. Плавящейся от выплескивающихся наружу чувств. Вдумчивой и неторопливой.

Но с этим можно и подождать. Умереть никогда не поздно, усмехнулся делхассе. Эти жалкие людские чародеи, считающие, что владеют силой, узнав о нем, начнут за ним охоту. Сильные, страшные, прямо устрашающие. Каи-ши хмыкнул. Он бы еще посмотрел, кто за кем поохотится.

В другой раз он с удовольствием поиграет с ними, но пока он не хотел привлекать к себе внимание. Он хотел подкрасться к тем четырем оскорбившим его козявкам тихо, тихо. Они даже не услышат его дыхание, а он уже будет рядом. Он будет наблюдать за ними. Чувствовать запах их крови. Он будет так близко, что не упустит даже самый слабейший вскрик, когда их будут мучить кошмары. Каи-ши будет наслаждаться местью долго, он будет цедить ее как божественный напиток. Он выпьет каждого из них до капли, их ужас, их ненависть, их боль. Да, это будет достойная месть. Медленная, выдержанная. Сладкая. Он будет смотреть им в глаза, когда они будут осознавать, как безвыходно их положение, как бесполезно их существование. Как слабы они перед ним, Каи-ши. Что выхода нет.

Он будет смотреть им в глаза и медленно, размеренно причинять им ту же боль. Чтобы они познали сполна свою беспомощность. Чтобы его унижение окупилось. Он будет долго играть с ними. В конце концов, если не уступать своим маленьким слабостям, станет совсем неинтересно жить.

А потом он, все также не привлекая к себе внимания, узнает, как построить множество проходов в свой мир. Он будет очень добрым с местными магами, и они ему все раскроют. Только нужно не высовываться до поры до времени. Людей много, слишком много. И в этом их главная сила и слабость. Объединившись, люди могут справиться даже с ним, Каи-ши, но их слишком много, чтобы уследить за всеми. Одним человеком больше, одним меньше. И пока они не знают о нем, он сам сможет свободно узнать все, что ему нужно.

Каи-ши шел и улыбался. У него было очень хорошее настроение.

Людская быстроходная телега, хотя, какая быстроходная, разверни он крылья, летел бы в несколько раз быстрее этой развалюхи, дико грохотала и тряслась. На особо ухабистых поворотах дороги, даже прикладывало о стены экипажа, что раздражало. Хотелось выйти наружу, вытащить возницу и сломать ему шею. Следующий впечатлится и будет править аккуратнее. С глупыми рабами всегда так. Первого всегда убиваешь, зато следующие проявляют невиданную сообразительность.

Но пока не стоило. Удовольствие как следует поиграться со своей добычей, перекрывало многие неудобства. К тому же, было интересно наблюдать, как мучаются в тесном пространстве экипажа остальные людишки. Зверьки и без него сами отлично придумывают себе изощренные пытки. Под непрекращающийся шипящий скрежет отчего-то совсем неплохо удавалось думать. Людишки рядом с ним изредка недоуменно на него поглядывали, кто-то даже спросил — не холодно ли ему, и Каи-ши понял, что с этим просчитался.

Сам он мог выдержать гораздо большие перепады температур, чем эти изнеженные тонкокожие. В ближайшем поселении следует купить куртку и какую-нибудь менее безвкусную одежду, и разжиться этими желтыми металлическими кругляшами, которые зверьки почитают, как плату. Плату... И они считают себя разумными, — насмешливо подумал он. Расплачиваются железками. Ценят то, что нельзя ни съесть, ни поработить, ни использовать, как источник своей мощи. А просто передают этот бесполезный кусок металла, и он валяется у них в карманах, не годный ни на что, кроме как быть лишним грузом. Ничтожества, живущие по ошибке. По какой-то странной милости высших сил, что убрали из этого мира всех хищников, бешеные грозы, иногда на многие акка сплавляющие песок до состояния стекла. И не дали проникнуть в этот мир делхассе. Но он это скоро исправит. Он будет Повелителем здесь. Глотки всем порвет, но будет. Каи-ши почти с приливом нежности посмотрел на своих будущих рабов.

За окном было видно, как с неба плавно падают белые мягкие перья. Делхассе до боли завораживало это здешнее природное явление. Он готов был эхиалами, дэхами стоять, запрокинув голову, и ловить губами, пробовать на вкус, подставлять ладони под эти маленькие лоскутки холодной воды. Чистой, искрящейся, как кристалл. Как Белая вода источника в старых сказках, которые ему рассказывала рабыня-кормилица. Много-много эйя назад. Под скрежет повозки он вспомнил ее неспешный, надтреснутый голос, повествующий о древних сокровищах кланов. Интересно, сохранилась ли еще ее могила? Нет. Скорее всего, пески уже дошли до Холмов. Каи-ши подумал об этом с досадой, почти как о личном оскорблении. Он не любил, когда у него что-то забирали.

Первой он решил достать ту, которую еще тогда присмотрел себе в добычу. Из мыслей тех троих недоумков, он узнал, что учиться им еще несколько циклов и отлично помнил, где их искать. Сейчас доедет до Сфека, там разживется одеждой и последними новостями, а потом сядет в экипаж до Умирена. В прошлое свое пребывание здесь он отлично изучил систему сообщения между городами. Как знал, пригодится. Каи-ши про себя снова хмыкнул.

Думали избавиться от него? Не выйдет. У Каи-ши было очень хорошее настроение. Он не торопился, он смаковал каждое мгновение, с которым расстояние между ним и его жертвами сокращается. Пусть чувствуют себя в безопасности. Пусть занимаются своими жалкими делишками. Скоро он придет. Конечно можно было бы действовать в том же порядке, в котором обещал. Убить сначала ушастого мальчика, потом... Каи-ши поморщился. Кого он обещал убить следующим, он забыл. Да в общем-то его такие мелочи и не интересовали, выполнять какие-то обещания данные козявкам? Обойдутся. Но вот по-настоящему его сейчас занимала та крошка, так приятно боящаяся его, та, до чьего сознания, он так и не смог добраться... да и к лучшему, это делает добычу интереснее. Нет, убивать он ее не собирался. Тогда Каи-ши уже почуял ее своей законной собственностью и был очень разочарован, что ей удалось ускользнуть. Эта крошка будет украшением его залов, как те хрупкие статуэтки из веана, она будет приносить ему кушанья и питье и создавать изящные цветные лоскутки, то странное искусство здешних магов, которое он не мог понять, но которое завораживало его почти как падающая с неба вода. Завоевание мира должно проходить в комфорте, считал Каи-ши.

Глава вторая. Предчувствие.

Делхассе посмотрел на себя в зеркало. Костюм сидел как влитой. Хозяйка мастерской по пошиву одежды что-то одобрительно лопотала и подавала недвусмысленные, одинаковые для обоих миров знаки. Из чего Каи-ши заключил, что выглядит неплохо. По отрывочным воспоминаниям одолжившего ему тело Эдварда, и сейчас погруженного в псевдо-сон, чтобы не мешал этим телом управлять, делхассе заключил, что внешность имеет даже смазливую, и большинство человеческих самок не может пройти мимо, чтобы не повеситься (эта фраза из памяти менестреля несколько его удивила) ему на шею. Зеркало отражало высокого (по меркам зверьков) блондина, худощавого и гибкого, как те полукровки с юга, подвижного, но особого уважения не внушающего. Чтобы не тратить лишние силы, делхассе внешность решил оставить хозяйскую. В этом теле процессы сбора энергии шли слишком медлительно, а качественную перестройку он делать не собирался. Свое тело ему было роднее и ближе, и в этом он собирался задержаться только на пару циклов.

Конечно, части силы он в таком обличье лишился. Треть ушла на поддержание астрального канала и возможности переправить в это тело сознание и способности делхассе, а чтобы накопить ее снова в этом бедном на силу мире, придется немало подождать. Но козявкам и остального хватит с лихвой. Подходящего человека на переселение, Каи-ши искал больше двух циклов. Нужен был чувствительный к астралу, но при этом не владеющий людской магией, достаточно слабовольный, бесхарактерный тип, к тому же, находящийся в смертельной опасности, когда надежды почти не остается, и готов поверить даже неведомо откуда взявшемуся голосу. Но не только поверить. А рвануться ему навстречу, доверчиво открыться, впустить в себя. Можно было бы конечно вломиться силой, но тогда затраты энергии были бы гораздо больше. Хорошо, если бы четверть сохранил.

Каи-ши был по-настоящему доволен собой. Мало кто был способен использовать эффект зеркала, создать устойчивую связь, когда переносишь свое отражение на другое существо. А перенести сознание в чужое тело полностью до него не рисковал никто, хотя сознанием зверьков частично завладевали. Бывало. За свое тело, оставшееся в Гнадуре, он не беспокоился. О его планах никто не знал, да и мало кто сейчас отличит его от камня. А если и уничтожат, то у него всегда есть это обличье, мощь со временем восстановится полностью, и тогда он убьет всех, кто посмел устроить на него покушение. Да, иметь запасное тело совсем неплохо. В будущем всегда следует держать двух-трех специально подготовленных человеческих рабов на крайний случай. Более мягкого сознания, чем у них, он еще не встречал.

После оплаты костюма и куртки в кошеле, доставшемся от бывшего владельца тела, осталось только несколько мелких монет. Следовало разжиться и деньгами, но об этом он подумает позже. Человечка по меркам делхассе выглядела неплохо. Излишне хрупкой конечно, но без той почти стеклянной прозрачности, что отличала тех четверых. Каи-ши порылся в знаниях доброго приятеля Эдди о противоположном поле. Хозяйку мастерской можно было охарактеризовать, как пышечка, в самом соку и страстная тетка. Мне подойдет, усмехнулся Каи-ши и улыбнулся самой обаятельнейшей, самой доброй улыбкой из арсенала менестреля. Сам делхассе улыбаться по-доброму не умел. Разве только убивая кого-нибудь, и сейчас не хотел испортить намечающийся, крайне познавательный эксперимент.

Позже делхассе лежал на довольно мягком ложе, нет, зверьки в удобстве все-таки понимают, несмотря на всю убогость вида их жилищ, — и смотрел в потолок. Дейзи, как представилась хозяйка мастерской, думать не мешала. Ощущения оказались... интересными, хотя и не настолько впечатляющими, и он сейчас их анализировал. Человечки, как и делхассе, занимались туайя, продолжая свой род, да и не продолжая тоже, но делали это менее... жестоко и кроваво, хотя против небольшой жестокости ничего не имели. Но настолько небольшой, что делхассе удивлялся их изнеженности. Туайя, настоящее туайя — это когда два существа сплетаются в один яростный клубок и больше не сдерживают себя. И идут в ход когти, клыки, смешивая боль и удовольствие. Смешивая настолько, что они становятся друг другом. И оба делхассе становятся друг другом, и уже непонятно, чья кровь на твоих когтях, и только став друг другом, можно создать что-то новое, кого-то нового, который и является продолжением обоих родов. Туайя это белый свет, растекающийся под веками, это свет, расплавляющий тебя, вплавляющийся в твои вены, жесткий, безжалостный, ослепляющее бешеный. Который невозможно забыть.

Он и не думал, что зверьки выдержат туайя. Едва выдерживали даже сами делхассе и долгими дэхами залечивали раны, оставленные друг другу. Именно поэтому к туайя между соплеменниками делхассе относились гораздо серьезнее, чем людишки. Для них это было проверкой чувств, двое, безразличные друг другу, никогда на такое не пойдут да и не достигнут единения. С рабами же можно было лишь слегка развлекаться, но даже от них толку было больше, чем от этих уязвимых зверьков. Тронешь не так, и оставишь незаживающую рану, лишь слегка потеряешь контроль и сломаешь что-нибудь. Каи-ши пришлось постоянно помнить, чтобы случайно не убить зверьку до того, как разберется, что же в этом находят люди. Только чтобы сильнее разочароваться.

Выносливости никакой, — с неудовольствием размышлял он. Все закончилось, едва успев начаться. Если заводить таких рабов, то похоже придется совершенствовать их для более сильных нагрузок.

Хотя, в этом что-то все-таки было.

С ними нужно было вести себя так, будто держишь в руке сосуд из тонкого материала, и если неловко сожмешь пальцы, когтями прорвешь ткань. И тогда содержимое сосуда будет навсегда потеряно, и вот так все время. Помнить, чтобы не убить. Довольно утомляюще. Но по-своему интересно.

Осталось ощущение, как от белого перышка, растаявшего на ладони. В этом непричинении друг другу зла было что-то завораживающее. Коснуться так, чтобы не растаяло. Игры Каи-ши любил.

На тумбочке рядом с кроватью лежала сумочка Дейзи, и он выудил кошель с десятком кругляшов. На первое время сойдет, но следует потрясти людишек еще. Он услышал, что дыхание спящей изменилось. Обернувшись, увидел, что хозяйка мастерской с трудом продрала один глаз и измученно, собрав последние силы, смотрит на него.

-Грабишь? — хрипло спросила она.

-Да. — Ему было интересно, что она сделает дальше.

-На здоровье. — пробормотала Дейзи, закрывая глаз и проваливаясь в сон. — Сколько б ты ни взял, это того стоило. Еще заходи.

У зверьков была странная реакция на присвоение их собственности. Он хищно сощурил глаза. Но зверька спала слишком крепко и добудиться для допроса он ее не смог. Если бы она ответила что-нибудь неподобающее, Каи-ши бы ее убил. Но сейчас решил не тратить время на подобную чушь. Подозрения это всего лишь подозрения, а эксперимент был по-своему интересным. Каи-ши умел быть милостивым к своим рабам.

* * *

Сегодня Ильдар проснулся с привкусом крови во рту. Он не просыпался с этим ощущением уже почти год, но однажды узнав это чувство, забыть его невозможно. Ильдар долго лежал с бешено бьющимся сердцем, пытаясь удержать в узде свой ужас. Демон вернулся? Нет. Он не мог. Не мог. Не мог. И все. На этом точка. Грань закрыта, а делхассе не могут сами прорывать ее. Изнанка грани в их мире слишком плотная. Он читал об этом. Существуют некие испарения силы — чем больше существ, владеющих магией и чем большей мощью они обладают, тем прочнее слой изнанки. За века она нарастает, как ствол дерева, слой за слоем. У людей же процент владеющих магией слишком мал по сравнению с остальным населением, поэтому слой разрежен, и со своей стороны они изнанку пробить могут. В мире же демонов магией владеют практически все.

Делхассе нет здесь. Нет. Он не мог вернуться, Ильдар сам видел, как закрывался ход. Но даже эти четкие, раз за разом прокручиваемые в голове знания не помогали.

Некромант опустил босые ноги на ледяной каменный пол, и холод помог ему прийти в себя. Зимой ему всегда становилось легче. Он не станет чудовищем снова, не станет. Не станет.

Может, следует предупредить всех или подождать, пока вернутся сны? А есть ли у него время — ждать? Он помнил, что говорил демон: первым убьет Аладани. Если с эльфом что-то случится, значит, демон нашел способ достать их. Но как проверить? Алдан не вернулся в академию после летних событий, позже к нему отправилась и Феолески. У эльфа вовсю шел процесс восстановления имени, и она решила его не бросать. Где они сейчас, некромант не знал. Где-то в эльфийских землях, но живы ли...

Тайнери жива. Он сам слышал о ней недавно, она как обычно не расставалась со своим драконом и подрабатывала гонцом в Медном кольце, берясь за любую работу, какую предлагали. Некромант помнил ее дракона. Ее Ротар, какого-то странного бурого оттенка с так и не сравнявшимися следами от проплешин на боках, его не любил. Ее дракон вообще недолюбливал всех людей, кроме наставника драконологов и самой Тайнери. Мерзкая зверюга.

Ильдар некоторое время сидел неподвижно, чувствуя, как холод по ступням пробирается вверх. Вместе с ним внутри него словно вымораживало и весь панический ужас. Он подождет один день. Если сон повторится, то следует найти остальных и предупредить.

Боги, пусть ему показалось. Просто показалось. И точка.

Весь день Ильдар разбирал травы: чемерицу, аккалу, издар-траву, сухие веточки торпы и еношши — пытаясь собраться с мыслями. Тщательное, неторопливое перебирание его успокаивало, да и летние запасы чернотравья давно надо было разобрать. Вот и его жизнь также, раскидана, разбросана, спутана. Мешающие жить воспоминания и полная неопределенность, что делать дальше. Гремучая смесь. Ильдар боялся даже подумать о том, что все это время подспудно ожидал возвращения демона. Тогда хоть прекратится это мучительное томление без дела, снова появится цель. И демон либо оборвет его жизнь, либо Ильдар, спасаясь от этой твари, наконец избавится от этого глупого бесполезного ожидания чего-то. Все некроманты отличаются редкостной тягой к смерти, — цинично подумал он. Но демона он ждал. Действительно ждал. Как ответа на все свои вопросы, которые он так и не смог сформулировать. Демон приносил с собой изменение, прекращал это тоскливое бездействие. Выпутывал его из болота собственных мыслей.

Сознание демона было целостным, ярким, жадным до новых ощущений. И Ильдар даже скучал по этим снам, когда ощущал себя таким всесильным и живым.

За миг, полный ярости и огня, полный настоящих эмоций. За решающую последнюю схватку между собой и демоном. За такое можно и умереть.

Жизнь Ильдара разнообразием не баловала. Некромант откровенно скучал. Те времена, жестокие, таинственные, такие притягательные времена противостояния магов давно прошли. Тогда, когда мир, разделялся на четкие черно-белые цвета гремели такие битвы, о которых вспоминали до сих пор. Некромантам противостояли светлые маги, и земля содрогалась, кипела от их сражений. Теперь же наступила мирная эпоха. И кто сейчас некромант? Гробовщик в лучшем случае.

Все полгода после окончания академии Ильдар Маранэ маялся от скуки. Ни в боевой отряд, ни в магистратуру его не взяли, а значит, приходилось заниматься частной практикой. Его Черная гроза отгремела. Единственный шанс прославиться, единственный миг, когда он был по-настоящему важен, как маг, остался далеко позади. Остались только ненужные воспоминания. И ведь никому не расскажешь, секретность, Дамален бы это побрал. А расскажешь, так и не поверят. Этот хлюпик — Маранэ, и в Черной грозе? Он так и слышал эти презрительные возгласы.

Ильдар перемолол в ступке семена еношши, аккуратно сложил в мешочек, хотя, ему просто хотелось собрать весь этот проклятый сухостой и выкинуть в помойку. Зачем старается? Ему и даром не нужно это, ему урожденному некроманту. Меньше всего ему хотелось, как какому-то дряхлому алхимику перетирать эту гадость, часами готовиться для одного единственного и почти бесполезного ритуала. Ему не интересно это. Свою работу Ильдар ненавидел, но везде было одно и то же. Оградить кладбища, иногда призвать или изгнать духа. И так день за днем, день за днем. А он ведь из знаменитого рода Маранэ, его отец великолепный некромант, и что он делает? Трет проклятые травы.

Если появится демон... то он хотя бы сможет все это послать к демоновой матери и заняться чем-то другим. Ложась спать, Ильдар даже усмехался. Впервые за несколько недель у него было действительно хорошее настроение. В появление демона он не верил, но настроение все равно улучшилось.

* * *

Каи-ши в раздумьях прохаживался перед запертыми воротами, ведущими в здание, где училась его добыча. С этим зданием у него были связаны неприятные воспоминания. Он уже видел его, но тогда он еще был связан клятвой, порабощен этими зверьками, смевшими указывать ему. И подчинялся им и служил им. И выполнял все он, Каи-ши из гордого рода Астанэ, выполнял все прихоти зверьков.

Сдерживаемый рык клокотал где-то внутри. Делхассе молчал и улыбался. Учитесь здесь, сопляки? Я убью всех, кто когда-либо знал вас, — в очередном приступе исступленной ярости подумал Каи-ши. — Но только сделаю это медленно. Чтобы вы как следует прочувствовали.

Была открыта только небольшая калитка, но вход через нее охранялся. Можно было убить или оглушить наблюдателя, но что бы он ни сделал, это все равно привлечет внимание магов. Сотен надоедливых, сующих нос не в свое дело магов, которые находятся здесь. Можно было бы перемахнуть через стену, но по всему периметру шло какое-то тонкое защитное колдовство, в котором он не разбирался. Разорвать он бы его смог. Каи-ши с легкостью бы его уничтожил, как вместе со зданием, так и с забором, но это тоже бы привлекло внимание. Делхассе почувствовал досаду. А может к Павшим эту скрытность? Ворваться внутрь, перебить магов, умыкнуть этих четверых...

А потом бегать от тысяч разъяренных зверьков, которые может его и не убьют, но все дело ему точно испортят. Ему будет не до открытия нерушимого и идеально, если подчиняющегося только ему одному, прохода в свой мир, пока постоянно какие-то недоумки будут лезть под руку. Нет, вначале следует действовать скрытно, по крайне мере, пока он не найдет достаточно зацепок.

А что ему точно было нужно сейчас точно, так это создать постоянный незакрывающийся проход в свой мир или хотя бы понять, как это сделать. Он мог бы прорвать пространство и отсюда, силы у него было достаточно, но перемещение десятка или двух делхассе лишило бы его всей энергии. Правит лишь тот, кто сильнее. Пришедшие делхассе убили бы его и были бы правы. Нынешний Повелитель и то держится так долго потому, что никому не доверяет, дает свою еду прежде попробовать рабам и уничтожит весь род своих военачальников, если те предадут его. Каи-ши было необходимо найти здешний естественный источник мощи, заплести на него заклинание портала, при этом вязь сделать такой, чтобы источник подчинялся только ему. И тогда подчинятся и остальные. Без него делхассе будут заперты здесь.

Нет, одного десятка мало. Двух тоже.

Он, не торопясь, найдет источник. Под носом у людишек создаст проход. И проведет сюда сотню. Многие уже недовольны правлением Повелителя, но молчат, низко опустили головы, трусы. Такие ему и нужны. Бороться против зверюшек могут и слизняки. Сотни хватит с лихвой. Хороший секрет власти — все остальные должны быть чуть слабее, чуть трусливее и чуть глупее тебя. Он сам выберет. А тех, кто решит лишить его власти, убьет лично.

Следовало бы уйти отсюда и спокойно заниматься своими делами. Пока все эти четверо козявок внутри, а они были там, он не сомневался, вытащить их бесшумно Каи-ши не сможет. Но находясь так близко к добыче, что почти может чуять их запах, и уйти, он не мог тоже. Он слишком долго ждал, и зверьки не скроются от него. Думают, хитрые? Спрятались? Каи-ши едва сдержался, чтобы не зарычать. О нет, он стерпит. Он подождет. Днем больше, днем меньше, но они выйдут оттуда.

* * *

Вален был откровенно паршивым магом. Если честно, магом, он себя старался при других не называть. Стеснялся. С рождения ему достался очень слабенький дар, едва хватало амулетами пользоваться, но в семье все колдовали, и отец все-таки отправил его в академию, надеялся, что со временем его дар усилится. Но Вален так и остался недоучкой. Хотя, и домой не вернулся. Архимагистр неожиданно предложил непыльную работку помощника, и Вален, подумав, согласился. Амбициозным он не был, а дома его ждало только постоянное корпение над трактатами. А здесь было терпимо. Он был сам по себе и ни от кого не зависел. Днем присматривал за адептами, да стоял на смотровой, следя, чтобы никто чужой не заходил на территорию академии, пока его не сменит Игор. Второй маг-неудачник. Чаще всего приходилось шугать любопытных мальчишек или самих учащихся, решивших смыться с занятий. Правда, те все равно находили способ, но это была уже не его, Валена, вина. Свое дежурство на смотровой он всегда отбывал исправно. Даже сейчас, несмотря на холода.

Вален подул на свои замерзшие даже в перчатках руки. Сам, не зная зачем, подул, вряд ли бы это его согрело. Из сторожки он предпочитал не выходить, хотя, несмотря на все амулеты до настоящего тепла в этой небольшой каморке было далеко. Наступившие дикие неправдоподобные холода здорово облегчили его работу. Адепты не высовывались на улицу, даже не бродили по коридорам, а большую часть времени торчали в своих комнатах и пытались согреться. То же самое делали и горожане. На улицах было тихо и пустынно. Вален малодушно понадеялся, что зима продлится подольше. Ему нравилось это спокойствие. Приспособившись, не снимая перчаток, переворачивать страницы книги, помощник архимагистра все свое время проводил за чтением приключенческим романов про настоящих магов, и это его устраивало.

Но сегодня его одиночество было нарушено. Странный прохожий бродил у ворот академии, то и дело по-волчьи вглядываясь в ее окна. Полы его черного незастегнутого пальто при ходьбе раздраженно развевались в стороны, но похоже парню холодно не было. Свет отражался в его голубых, как утреннее небо, глазах резкими голодными серебристыми вспышками. В незнакомце с виду не было ничего опасного. Высокий светловолосый парень, изящно сложенный, даже излишне смазливый, но помощник магистра, сам не зная почему, медленно сполз со стула, чтобы блондин его не заметил и не подошел. Это был какой-то иррациональный беспричинный страх. Он незнакомца даже амулетами проверил, и колдовать тот был не способен, да и ничего опасного на нем не висело. Парень лишь один раз глянул в его сторону, но этот мимолетный взгляд полоснул его, как раскаленным железом. Пусть с ним кто-нибудь другой разбирается.

Шхэн, все-таки заметил. Незнакомец направился в его сторону. Вален быстро принял подобающее положение и в смущении прокашлялся. Да, он просто уронил книгу. Парень постучал в окошко, заглянул внутрь.

-Могу я спросить, уважаемый? — мягко, обаятельно улыбнулся он. Голос у него был бархатистый, обволакивающий, и Вален мысленно обозвал себя малодушным идиотом. Первое впечатление оказалось обманчивым. Этот человек, возможно, кого-то просто поджидал, и из-за этого казался раздраженным. Даже дико взбешенным, поправился Вален, но сейчас на лице незнакомца не было и следа прежней злости, и он засомневался, не показалось ли ему.

-Да? Что-то нужно? Это академия магического искусства, посторонним вход воспрещен, если у них нет предварительной договоренности о встрече.

-У меня нет. — продолжил мягко улыбаться парень, но в глубине его глаз снова мелькнул тот серебристый настораживающий огонек. Как сталь на солнце, подумал Вален, обожающий поэтические сравнения в книгах. — Но видите ли, у меня небольшая проблема. Я условился встретиться с адепткой из академии, ничего такого, уважаемый, просто по делу. Ее матушка просила передать ей письмо из дома. Уже долго жду, но Тайнери не пришла. Я могу узнать, когда у них заканчиваются занятия, или вы можете попросить ее выйти? — человек обаятельно, слегка виновато улыбнулся. Вален почувствовал, что желание отказать, переломилось, как сухая веточка в пламени костра. Если человек хороший, почему бы не помочь?

-О занятиях говорить не имею права, а сообщение могу передать через наставника. Как ее зовут?

-Тайнери Эллери. Драконолог.

-Драконолог, надо же. Их у нас на факультете мало. В этом году со всех курсов едва два десятка наберется. Я попытаюсь найти ее по спискам, но что-то я такой не помню. — размышлял вслух Вален. — В прошлом году, помню, была. Кажется, она этой весной из академии выпустилась. Еще представление такое красивое на прощание устраивали. — сказал он и осекся.

Огонек в глазах парня уже не был серебристым. В них мерцало настоящее желтоватое пламя. Он слышал такое бывает у магов, когда они теряют самоконтроль. Или вот-вот потеряют. Парень моргнул и снова обаятельно улыбнулся.

-Не может быть. А кто-нибудь знает, где она сейчас?

-Я-а поз-зову архимагистра-а. — проблеял Вален, отодвигаясь от мага дальше. Как он раньше не понял, что он маг?! Проклятые амулеты. И что ему нужно?

-Это угроза? — усмехнулся незнакомец. — Извините, если напугал. Шучу, просто шучу. Столько времени провести на холоде, а это оказалось всего лишь обидной шуткой. Любой из себя выйдет.

-Да, да... я бы тоже взбесился. — с готовностью поддакнул Вален. Сейчас он был готов согласиться с чем угодно, лишь бы пугающий парень поскорее убрался.

-Что ж, тогда вернусь обратно в гостиницу. Надо мной похоже посмеялись. — продолжил улыбаться маг ровной благожелательной улыбкой. И глаза его были спокойными, безмятежно голубыми. Помощнику архимагистра стало совсем не по себе.

Но если Вален больше его не увидит, то какое ему до всего этого дело. На ее счастье, Тайнери уже закончила Академию. А приставать к драконологу это дело для типичных самоубийц.

* * *

Каи-ши был в бешенстве. Для того, чтобы прорваться в этот мир, он потратил слишком много времени. Теперь зверьков здесь нет. Но если они думают, что это его остановит, козявки ошибаются. Главное, что ОН теперь здесь. И в них все еще течет капля его собственной крови. Он найдет их. Кровь к крови, плоть к плоти. Нет ничего вернее.

Делхассе раздраженно мотнул головой и ушел, краем уха услышав, как с облегчением вздохнул смотритель. Ничего, он еще вернется, и убьет здесь всех. Только это будет чуть позже. А пока стоило разжиться деньгами.

Он отошел от академии на несколько кварталов и ласково хлопнул наиболее хорошо одетого прохожего по плечу, заглянул в глаза и затащил в ближайший переулок. Зверек вначале пытался сопротивляться, но любые попытки его были смешны. Теперь стоял перед ним и дрожал. В ноздри бил кисловатый резкий запах его страха, оставляя такой же прокисший привкус во рту. Не то. Каи-ши таких либо убивал сразу, либо уходил, не играя. Так унизительно обычно пахли рабы. Самые слабые, самые трусливые, самые никчемные.

-Ну? — спросил делхассе, ухмыляясь. Понятливый зверек отдал кошелек без единого слова, а потом бросился прочь. Каи-ши не стал догонять. Все-таки странное у них отношение к собственности.

* * *

Засыпал Ильдар долго. Полночи ворочался, то натягивал, то опять сбрасывал одеяло, не мог разобраться жарко ему или холодно. Несколько раз вставал попить воды и смотрел в кухонное окно на жалкий серп луны, застывший на небе. Где-то выли волки. Ильдар жил в небольшом доме у крепостной стены, почти у самых въездных ворот. Сразу видно — цивилизация, — подумал он.

Его отец после болезни так и не вернулся к практике. Если бы вернулся, Ильдар желал бы работать с ним, а так уехал из родного города. Ему все равно никогда не сравнится с отцом. Не хотел вечно находится в его тени. К тому же, везде одно и то же. Мутное инспектирование могил, да редкие призывы к покойным мужьям и женам. Некромант безутешных супругов ненавидел. Ну что им за радость тревожить освободившихся от них и счастливо пребывающих в загробном мире духов. Так нет, обязательно надо достать и на том свете. Ильдар, насмотревшись на полные обрюзгшие рожи вторых половин, наслушавшись их визгливых вопросов — куда ты деньги дел, куда завещание спрятал и изменял ли ты мне? — понял, что любви не существует и свою жену он придушит собственными руками. В одиночестве Ильдару было хорошо. Уютно. Он не умел разговаривать с людьми. Но в отличие от магистра темной магии Саторски, не умел их запугивать тоже. Внешность имел совсем не некромантскую. Белобрысый, сутулый, невысокий. С невыразительным бесцветным лицом. Поэтому все и относились к нему так свысока, почти презрительно. Никто его не уважал.

В жизни надо было что-то менять. Ильдар это понял недавно, когда обычный мясник обращался с ним, как с собственным мальчиком на побегушках, а он долго придумывал ответную фразу, которая бы поставила проклятого толстяка на место. Так и не придумал. И это оказалось последней каплей. Последнюю неделю Ильдар прятался от клиентов. Ему надоели эти бесконечные жалобы, просьбы, эти глупые людишки. Но и отказать им напрямую он не мог. Поэтому трусливо скрывался от желающих нанять его. Сны демона, так напугавшие вначале, пришли долгожданным спасением. Если ему это действительно приснилось.

Ильдар вздохнул, допил ледяную воду и пошел спать. Если повторится и сегодня... Он накрылся клетчатым шерстяным одеялом и уставился в потолок. По комнате гуляли сквозняки, но ему нравился этот холод. Ильдар Маранэ закрыл глаза.

"Черные, черные воды текут неспешно, неторопливо. Выжжено-белый, будто стеклянный песок гоняет ветер. Если взять его в руки неосторожно, резко, он пропорет острыми гранями ладонь. Ильдар не знает, откуда ему известно это. Просто чувствует. Жара опаляет, давит, накрывает огромными крыльями. Смертельная жара. Но он не чувствует неудобства, так, только слегка разогревается чешуя, выступившая на его теле. Он смотрит на свои предплечья. Серая кожа с вкраплениями полупрозрачных чешуек. Делхассе изменчивы. На огромных руках, подчиняясь его воле, выступают когти. Демон ждет и улыбается. Он находит непередаваемое удовольствие в том, чтобы наблюдать за переливом темной мертвой воды реки и светлым песком у ее берегов. Демона завораживает игра контраста черного и белого, искрящаяся необычная красота. В этих местах он впервые и кого-то ждет, но пока их нет, он наслаждается глубоким иссиня-черным, отравленной рекой, и стеклянным белым песком у ее берегов. Их цвета тонут в его глазах, запоминаются навечно. А над всем этим колышется лиловое переменчивое небо. Демон выращивает на спине крылья и улыбается. Ему хорошо. Он уже любит эти края.

Из-под земли вырываются острые прозрачные лезвия. Демон отталкивается и взлетает. Удачная задумка, но слишком медленно, чтобы убить его. Вихри стеклянных острых песчинок взметаются вверх, набрасываются на скрывающихся верре, как стаи саранчи. Ему нравится, как визжит, заходится в смертельном завывании ураганный вихрь. Демон широко разводит в стороны руки и поднимает лицо к небу. Он чувствует, как просыпается сила, обхватывает, обнимает весь небосвод.

На головы непокорных падает горячий обжигающий огонь, демон творит дождь. Ему нравиться наблюдать за этим. Красное на лиловом. Все полыхает, сплавляется. Извивающаяся желто-красная змея на белом песке. Атака непокорных захлебывается. Демон ныряет вниз, туда, где он чувствует, находятся восставшие верре. Он любит убивать. Ломкий хруст костей под его пальцами. Он улыбается, смотря, как течет по когтям их голубоватая кровь. Первого он достает сразу, немудрено разрывает ему горло, переламывает шейные позвонки. А потом снова смотрит в небо и хохочет. С неба льются волны огня. Делхассе это нравится. Красиво."

Ильдар проснулся в холодном поту, несмотря на то, что во сне ему было адски жарко. Он все еще чувствовал, как от стремительного движения его пальцев сломались кости того огромного шестирукого гиганта. Демон здесь, подумал он. Но после пережитого эта мысль уже не казалась ему увлекающей. И он нас всех убьет. С его адской силой он запросто сотрет несколько городов с лица земли. Превратит их в выжженную пустыню. И будет наслаждаться красотой пожаров.

Слава богам, он помнил, где живет магистр Саторски. Если заслуженный темный маг еще не переехал. Магистру Саторски не впервой бороться с демонами. Если бы дело касалось только его, Ильдар предпочел бы собрать вещи и скрыться. Пока он будет переезжать с места на место, эта тварь не найдет его. Но одно дело клыки и когти, а другое — полыхающие небеса, только по одному желанию демона. Но если он здесь, тогда почему еще не начал убивать?

Ильдар задумался. Возможно, это просто отголосок старых кошмаров. Магистр предупреждал его об этом, что превращение не пройдет для него бесследно. Боги, пусть это будет так.

Чем больше проходило времени, тем сильнее сомневался Ильдар. Возможно, это просто кошмар. Но магистра все-таки следует предупредить. Некромант с тоской посмотрел на сбитую, слипшуюся от пота постель, вздохнул и пошел собирать вещи.

Глава третья. Встреча.

Риалис Феолески неприязненно смотрела на сидящего напротив эльфа, не мигая уже больше минуты. Опять притащился. Когда же он наконец отцепится от них с Алли? Нудная старая сволочь. Сколько ни говори, что его услуги им и даром не нужны, сколько ни посылай... к предкам, каждое утро, сволочь, возвращается. Феолески матерые, старые, вскормленные на вере в собственное величие Перворожденные бесили до дрожи. Древнее поколение. Тупорожие они, а не перворожденные. А этот бесил особенно. Сидит, делает вид, что не замечает, как она его ненавидит.

Феолески хотелось впечатать кулак в эту высокомерную старую рожу. Впрочем, стоило признать, троюродный дядюшка Алли старым совсем не выглядел. Как и все эти гребаные эльфы. Просто это их эльфийское благородство, эта нудная чопорность у него из ушей уже перла. К тому же, недавно она спросила у Алли, сколько ему лет. Хех. Старикашка.

Дядюшка таскался к ним постоянно с тех пор, как Алли вернули имя. Вечно предлагал свои советы и услуги. Пытался подмазаться, влезть во все дела и что-то разнюхать, настырно продолжая возвращаться в их неприветливый дом. Хотя, Феолески закрывает каждый день дверь за ним лично, со всей силы, стараясь попасть по его костлявой благородной заднице. Пока не попадала. У всех гребаных эльфов такая реакция, закачаешься.

-Каэрим не может спуститься к вам, аэлле Сетаим. Можете идти домой. Он занят, как и вчера, и позавчера, и завтра, и послезавтра. И следующие несколько тысячелетий. — неотрывно пялясь ему в глаза, сообщила она.

-Я все же подожду. Вдруг у моего племянника найдется для меня время.

Какой он тебе племянник, сволочь? Седьмая вода на киселе, а туда же. Только почуяли возможность наживы, как сбежались, как крысы на кусок мяса. Шхэновы эльфы.

Никто не знал, как Алли сумел добиться того, что артефакты оказались у него, как провернул ловкую месть, и это ушастых интриговало. Неожиданно они поняли, что недооценивали младшего из рода, и теперь кровь из их перворожденных носов, как хотели заполучить его в союзники или хотя бы разузнать, как ему это удалось. Алли сказал, что постепенно все они отвянут. И только этот гребаный дядюшка все еще держался. Самый упертый. Медаль ему дать надо. Медалью по морде.

-Раз моего племянника нет рядом, я хотел бы поговорить с тобой, Риалис.

Говорил на человеческом наречии эльф волне сносно. Выдавала только излишняя растянутость звуков, он был слишком стар, чтобы выучиться произносить слова правильно.

-Когда это мы переходили на ты?

-Вы с племянником объявили о своем решении быть... вместе, а значит, ты тоже становишься моей семьей, Риалис.

-Как же, как же. Порадовали, дядюшка.

-И по-родственному, я хочу тебе сказать — уезжай отсюда. Уезжай либо одна, либо с моим племянником. В людских землях вы сможете жить. Здесь сможет только он.

Феолески скрипела зубами. Уродский эльф. Теперь выжить ее отсюда хочет.

-С чего это ты решил, "дядюшка"?

-Тебя никогда не примут как равную. А со временем и Каэрим станет относиться к тебе также. Ты лишь человек. Жалкий, глупый, несовершенный. Связь с людьми мимолетна, как полет бабочки. Ее стоит оборвать прежде, чем полет оборвется. Без лишних упреков и сожалений.

Феолески сама не заметила, когда встала и замахнулась набить ему морду. Остановил только его взгляд. Трудно ввязываться в драку с кем-то настолько спокойным.

-Хочешь ударить меня? — он дернул бровью. Она опустила руку.

-Не бью пожилых.

По его лицу, по выражению, на секунду пробившемуся сквозь невозмутимую маску, Феолески поняла, что все-таки ударила его этой фразой ниже пояса. Хоть говорят, эльфы лет не считают, этот все-таки считал.

-Я, конечно, понимаю, что после столь долгих лет, что прожили вы, Каэрим кажется вам слишком юным эльфом, у которого все впереди. Во сколько раз вы его старше. Раз в десять? Но не сомневайтесь, Каэрим и сам разберется, дядюшка. Старики всегда считают себя умнее и опытнее других, но вспомните себя в его возрасте. О нет, я не заставляю вас напрягаться, если сможете, конечно. И будьте снисходительны, дядюшка.

Всю ее прочувствованную речь Сетаим выслушал с изрядно поскучневшей рожей. Феолески победно фыркнула про себя и напоследок пожелала ему осторожнее спускаться со ступенек и закутывать спину, чтобы не заполучить ревматизм. Ночью Феолески снились плохие сны, но все еще наслаждаясь победой над дядюшкой Алли, Риалис их просто не запомнила.

На следующий день старикашка притащился снова. Вежливо улыбнулся, но Феолески была наготове.

-У вас такие красивые зубы аэлле Сетаим. Меня поражает мастерство перворожденных в создании вставных челюстей.

Эльф посмотрел на нее несколько более долгим взглядом, чем обычно. И ничего не сказал. Но Феолески уже нутром чуяла, что как бы ни притворялся, дядюшку за живое задеть все-таки можно.

Риалис уже не была уверена, что решит здесь задержаться. Везде, кроме эльфийских земель, она была боевым магом, дочерью знатного рода, к тому же. Уважаемой и очень даже востребованной. Здесь презренной человечишкой. Причем, сидящей на шее у младшего сына рода, который ей что-то пообещал и все никак не может избавиться. И больше никем. Но с Алли пока решила остаться, хотя тот в последнее время все чаще пропадал где-то по своим родственным делам. И она часто скучала одна в этом дерьмовом особняке. Даже снег тут почти не выпадает, ушастые его не любят видите ли. Дебилы. Может, старик и прав. Но Феолески так просто не выпрешь. Они еще ее запомнят.

В их городах было множество людских туристов, на которых эльфы обращали не больше внимания, чем на надоедливых мух или самопередвигающиеся вещи. Подвинуться надо, чтобы мимо прошли, а интереса в них никакого. На постоянном проживании в Верера-дане жили всего несколько человек. Двое архимагистров, какие-то заслуженные друзья местных больших шишек, да и этим архимагистрам самим за пятьсот уже перевалило. За эльфов сойдут. Остальные были то ли любовницами или любовниками, то ли присланы с особой торговой миссией. Хотя, одно другому не мешает. Феолески старалась не думать о том, к кому причислить себя. Она надеялась к друзьям. Это все-таки попочетней будет.

-Каэрим поговорит со мной? — не унимался надоедливый эльф.

-НЕТ! — гаркнула Феолески, отвлекаясь от мыслей.

-Вас людей похоже не учат вежливости. — скорбно заметил аэлле Сетаим, смотря на нее прозрачными блеклыми глазами. Аэлле Сетаим напоминал ей рыбу. Нет, как и все эльфы, подтянутый, высокий, с правильными резковатыми чертами лица, чуть длинноватым носом, острыми ушами и причудливо скрученным пучком светлых волос на башке. Но почему-то рыбу он ей напоминал. Взглядом наверно. Непроницаемым. Настолько непроницаемым, что кажется стеклянным. Рыбьим. Да и вообще холодный он был, неприятный, как рыбина. И дома его надолго оставлять не хотелось. Еще протухнет.

-А, так вы все слышите, аэлле Сетаим? — осклабилась Феолески. Хоть какое-то развлечение. Алли как раз сегодня опять смылся, но она решила все равно поизгаляться над родственником. — А я для вас как раз старалась, боялась, слух у вас уже не тот стал.

Сетаим ответил ей мутным, еще более рыбьим взглядом. Мудрецы, ха, перворожденные. Вечно юные.

-Когда собираешься уезжать, Риалис?

-Никогда! — осклабилась она. — А если не желаете меня видеть, так почему бы вам прекратить притаскивать сюда свою высокорожденную задницу, дядюшка?

-Я хочу поговорить со своим племянником и предупредить его. И если уж речь зашла о моем возрасте, то с таким старым эльфом, как я, следует обращаться уважительнее. Кажется, даже вас, людей, учат обращаться почтительно со стариками. — Феолески чуть не присвистнула, а эльф-то ее сделал. Вот только под конец его голос подвел, слегка замер. Стариком он себя называть не хотел, но сжал зубы и все-таки сказал. Лишь бы ей свинью подложить. Эльфийская выдержка.

-Конечно, дядюшка. — осклабилась Феолески. Пошла на кухню и налила ему молока с печеньем. Печенье покупала специально у людских торговцев. Здесь это экзотика, а ей не хотелось жрать всякую эльфийскую дрянь. В планировке и украшении помещений эльфы конечно понимали, но по практичности, что их гостиные, что их кровати, что их кухни по-настоящему уступали человеческим. Ни готовить, ни есть, ни отдыхать в эльфийских домах было невозможно. Разве только с многолетней тренировкой. Вовремя научиться убирать башку, чтобы не раздолбать ее о какой-нибудь красивый завиток. Как она их крыла в первые дни. Заслушаешься. На другом конце улицы было слышно.

Их жилищами можно было только любоваться. И лучше издали. А эльфийская магия только на украшение да выращивание цветочков всяких годится. Другое дело настоящий боевой маг! Небось, сразу забыть постарались, кто их в войне победил.

Завтракали они молча. Феолески шумно грызла печенье, нарочно стряхивая крошки на пол, эльф же тянул молоко мелкими глоткам. Идиллия.

-Ты слышала что-нибудь о наших оракулах, Риалис?

-Оракул он и в заднице оракул, дядюшка.

У эльфа нервно дернулись уголки губ. То ли хотел возмутиться, то ли что-то сказать.

-Значит, ничего не слышала. Я хочу тебе сказать, Риалис. В скором времени тебя ожидают неприятности. Даже смертельная опасность.

-Если не уеду, да? Все еще пытаетесь меня выжить?

-Уедешь ты или нет, все равно. Кто бы ни искал тебя, он тебя найдет.

-Тогда какая разница, зачем мне это говорить?

Эльф допил молоко. — Затем, что у вас есть правильная поговорка — от судьбы не уйдешь. Неприятности все равно наступают. Но ты хотя бы будешь к ним готова.

На этой многомудрой фразе, эльф оторвал свою задницу от дивана и ушел.

Напугал, — хмыкнула Феолески. Как же.

* * *

Каи-ши гостиница не понравилась. Ему вообще не нравилось сочетание цветов, которые используют люди для украшения жилищ. Все они были либо светлыми, оттенка песчаных холмов, либо нелепыми вроде розовых и золотистых. Цвет их золота, людишки помешались на своем металле. Кое-где был зеленый. Цвет смерти для Каи-ши, зеленый камень деврусе, гнилые стены их замка, и холод, обжигающий, слепой, неостанавливаемый.

Он вежливо поболтал с хозяйкой гостиницы, получив от нее те же недвусмысленные сигналы, что и от той первой зверюшки. Когда он здесь был в первый раз, помнится, никто на него так не "...вешался...?". Некоторые описательные обороты у зверьков стоили запоминания. А еще ему нравились ругательства. Вот уж где кровожадное воображение у козявок, неплохое. Выбью тебе зубы через задницу, язык на шее завяжу. Нужно бы как-нибудь попробовать. Зверьки вообще слишком падки на внешнюю форму и совсем не смотрят на суть, может из-за этого у них столько уклончивых цветастых выражений в речи. Когда Каи-ши был в более невзрачном неприметном теле, никто не обращал на него внимание. Зато теперь от всяких двусмысленных предложений отбоя не было. Но и сведения было получать сложнее. Да, стоит признать, Каи-ши был слишком прискорбно красив, чтобы сразу втереться в доверие. Делхассе хмыкнул. А ведь первое время он радовался такому удачному попаданию. Что ж, игра началась и придется обходиться, чем есть.

Каи-ши перегнулся через регистрационную стойку и заглянул в глаза, какого-то странного зеленоватого оттенка, стоящей там человечки. Отвратительный цвет. Но его привлек сам зверек. Ее волосы были цвета солнца. Та обмерла и даже кажется перестала дышать. Но страха он не учуял. Делхассе это позабавило.

-Вы не покажете мне номер? Боюсь, заблужусь по дороге. — бархатисто, вкрадчиво сказал он.

Виллоуне хозяйку гостиницы определил, как тертая тетка, и 50/50. Что это значило, Каи-ши понимал смутно. Идя следом за человечкой, он раздумывал о двойственности и обманчивости их глупого человеческого мира. Его забавляло, как меняется отношение к по-разному выглядящим существам, но одинаковым внутри. Наивные зверьки.

Хрупкие и такие беспомощные. Половину придется убить, их слишком много. Зато остальными станет легче управлять. Или может оставить только треть? Они быстро размножаются.

Хозяйка гостиницы проявила еще меньше выносливости, чем первая. Одно разочарование. Такие завораживающие снаружи и настолько не оправдывающие ожиданий. Каи-ши потормошил безвольное тело.

-Проснись! — рявкнул он.

Бесполезно. Либо зверьков следует набирать сразу десяток, либо изменять их и делать более выносливыми. Ашисагии. А он так ненавидит гаремы.

Каи-ши подергал зверька за руки. Тело моталось совершенно безвольно. Не преуспеет в порабощении этого мира, откроет свой марионеточный театр, — с досадливой усмешкой подумал он.

Делхассе подошел к окну, снежная бездна за ним привлекала его больше. Вода падала медленно. Щедрый мир. Его мир. Его собственность. Ему нравилось, как кружится Белая вода, налипает на стекла.

Но развлечения развлечениями, а вернулся он сюда не для этого. Каи-ши закрыл глаза, сосредотачиваясь. Делхассе звал свою кровь.

Из четверки он чуял только одного, слышал его эмоции, знал, где искать его. Крикливая девочка и ушастый мальчик ощущались смутно, как сквозь скрывающую пелену, и были сейчас далеко. И сложной, непонятной магии там тоже было много. Но он их достанет, усмехнулся он. Малявки он не почуял вовсе. Но это не проблема, Каи-ши не чувствовал ее и раньше.

Вначале бледный мальчик. Самый близкий. Самый беззащитный. И до остальных доберется. Не скроются.

-Эй, ты что делаешь?

Окрик заставил его очнуться. Делхассе встал с колен и, морщась от пульсирующей боли в голове, вернулся к кровати.

-С тобой все в порядке?

Маленькие... хитрые...

-Голова болит?

Делхассе приоткрыл один налитый кровью глаз и посмотрел на человечку. Зов чуть не взорвал его изнутри.

-Боги, — пробормотала она. — Лучше закрой.

Маленькие твари с их извращенной магией...

Тонкие пальцы неожиданно коснулись его висков. Начали медленные круговые движения, которые слегка успокаивали, приносили облегчение. — Полежи. Станет лучше.

Маленькие твари... — думал Каи-ши, потихоньку отходя, смиряясь с разрывающей его тело болью. — ...но, как слуги, превосходны.

* * *

Ильдар переминался с ноги на ногу, из последних сил пытаясь согреться. Из-за непогоды экипаж задерживался. Некромант скучающе вглядывался в белую мглу, сам не зная, что хочет увидеть.

Сны не повторялись, но он все равно решил добраться до Веофелия Саторски. Заняться Ильдару этой долгой зимой было нечем, а так у него появлялся шанс напроситься ему в ученики. Магистр терпеть его не может. Ильдар это знал. Магистру нравилась глупая девчонка Тай, простодушная и не видящая дальше своего носа. Этим и нравилась. С ней он мог корчить из себя такого же беззаботного идиота, как и она сама. Она никогда не лезла в его дела, не спрашивала про его работу в магистрате, не требовала, чтобы один из талантливейших темных магов перестал страдать всякой шхэнью и наконец занялся делом. Чтобы до нее дошло что-то, оно должно было свалиться ей на голову и как следует ударить ее. Рядом с ней он наверно чувствовал себя потрясающе умным.

А Ильдар напоминал ему его прошлое, от которого магистр так безуспешно и безнадежно скрывался. Магистр Саторски был трусом. Он долгие годы не мог найти в себе силы примириться с тем, что натворил. Но Ильдар все равно им восхищался и хотел стать его учеником. Только магистр этого не ценил. Ему больше нравилась глупая болтовня девчонки, которой абсолютно на него наплевать, на то, чего он мог бы добиться и что мог бы сделать для других людей. Веофелий Саторски старался изо всех сил стать бесполезным и незаметным, считая, что если все забудут про него, то однажды забудет и он. Ильдар вздохнул. Он знал, что ему все равно никогда не хватит храбрости высказать все это в лицо магистру.

Наконец экипаж подъехал. Ильдара невежливо оттолкнули, и он залез внутрь одним из последних, запоздало думая, что отвлекся и не заметил, кто это сделал, а теперь проклясть некого. Блондин, сидящий у окна, подвинулся и дал ему место.

-Куда направляешься? — поинтересовался он. Ильдар терпеть не мог болтливых людей, любящих разговаривать с попутчиками от скуки, и уже пожалел, что сел рядом. Но свободных мест больше не было.

-В Вышенск. — буркнул он.

-Надо же! Я тоже. — радостно удивился блондин.

Идиот. — констатировал Маранэ. Экипаж только до Вышенска и ехал.

-Неужели? Какое совпадение. — съязвил он.

Глаза у блондина были светло-голубые и ясные, как небо в солнечный день. И без единого проблеска умной мысли. Такие туповатые красавчики наверняка нравятся пожилым леди.

-А зачем ты туда едешь? — продолжил приставать блондин.

-Я спать хочу. — невежливо буркнул он и закрыл глаза. Экипаж с грохотом тронулся с места. Где-то за два или три ряда от них визгливо расплакался ребенок.

-Ты меня обижаешь. — сказал блондин. Тон у него был какой-то странный. Ильдара почему-то продрала ледяная дрожь, но глаз он не открыл. Ребенок продолжал плакать, но его плач вскоре стал затихать и доноситься, как сквозь вату. Постепенно некромант задремал. Ночевка в захудалых гостиницах и усталость брали свое. Проснулся он от детского смеха и гуканья рядом. Надоедливый попутчик вертел в руках неведомо откуда взявшегося годовалого ребенка.

-Никогда не видел таких маленьких. — задумчиво сказал блондин, с явным любопытством разглядывая его.

Точно идиот, — подумал Ильдар. Но все девицы от десяти до семидесяти именно от таких без ума. Смазливый, безмозглый и любит детишек. Женская мечта.

-Ну вот свои у вас появятся. — снисходительно сообщила мамаша, раскрасневшаяся от внимания к своему чаду. Ильдар помнил, что когда засыпал, напротив него сидел старик. Поменялись местами, что ли. Жаль, он не проснулся. Он бы поменялся с радостью. Некромант посмотрел на часы. Не поездка, а сущая пытка.

-Свои? — переспросил блондин с глуповато-подозрительным видом.

-Ну вот встретите подходящую девушку, я уверена такой милый молодой человек, как вы, встретит такую скоро.

-И что потом? — продолжил допытываться блондин. Выражение его лица было по-настоящему заинтересованным. Про пестики и тычинки ему расскажи, — чуть не буркнул Ильдар, но сдержался. Ехать было еще долго, и он надеялся выдержать поездку с меньшими потерями.

-Ну а потом... — мамаша покраснела. — Поженитесь, детишки родятся.

Попутчик посмотрел на гукающего ребенка еще более задумчиво.

-Ясно. — сказал он. Ребенок протянул ручонки и стал водить пальцами по его лицу. Выражение лица блондина стало еще более сосредоточенным.

-Вы ей понравились. — разомлела мамаша.

И эта туда же. От одного года до ста семидесяти, — желчно поправился про себя Ильдар. Дети его ненавидели. А он ненавидел их.

На остановке в Вышенске блондин увязался за ним. Город утопал в снежных сугробах и матерчатых разноцветных гирляндах, явно оставшихся после зимних праздников. Какие-то дети играли в снежки на безлюдных улицах, остальных пронизывающий холод разогнал по домам. Ильдар только приблизительно представлял, где живет магистр Саторски и сейчас размышлял, у кого спросить, если никого нет поблизости. Снег мерзко скрипел под подошвами сапог. Маранэ мерз и отчего-то нервничал, но сам не мог понять причину беспокойства. Словно у него оставалось все меньше и меньше времени.

-Первый раз в этом городе. — жизнерадостно щебетал блондин, идя рядом.

-Отвали! — прошипел сквозь зубы некромант, но проклятый попутчик последовал за ним, как привязанный.

-Смотри, какой переулок. — неожиданно хмыкнул этот тип и неожиданно резко и сильно втолкнул его. Некромант едва устоял на ногах и осмотрелся. Проход оказался тупиковым.

-Ошхэнел?

Блондин улыбнулся, загораживая собой выход. Грабить его что ли собрался? Придурок. Он собрался грабить некроманта. Неудачный день у парня. А с него хватит. Последняя капля. Как ему надоела чужая неуважительность.

-Я некромант. — мстительно сообщил Ильдар, уже ожидая, как на смазливой роже появится если не выражение ужаса, то хотя бы опаски. Но надоедливый попутчик продолжал улыбаться, смотря на него. Что ж, он давал ему шанс. И от этой улыбки что-то окончательно сломалось внутри него. Посмотрим, как ты будешь улыбаться сейчас, скотина.

Некромант выставил вперед руки и, сосредоточившись, швырнул в него проклятием упадка сил. Но блондин остался стоять как ни в чем ни бывало, теперь уже довольно скалясь.

-Ты ждал меня, бледный мальчик? И это все, на что ты способен?

-Ч-что? — пробормотал Ильдар, пытаясь охватить его магическим зрением, но перед ним был человек, обычный человек.

-У меня к тебе несколько вопросов. — улыбнулся блондин. Той хорошо знакомой, запомнившейся улыбкой, от которой у него год назад стыла кровь в жилах.

Дамален, — подумал Ильдар. — Взываю к тебе, да не оставь меня своей милостью...

Блондин стоял и снисходительно наблюдал за ним, не делая попыток подойти ближе. Некромант даже успел дочитать мольбу божеству Смерти до конца и слегка успокоился.

-Это не ты. — сказал он. — Ты просто притворяешься.

-Давай, когда я вытащу твои кишки и намотаю их на кулак, мы оба сделаем вид, что шутим, бледный мальчик. — продолжил скалиться блондин. И в его глазах плясали и переливались мерцающие желтые искры. Демон. Значит, вернулся за ним. И значит, Аладани уже мертв, а возможно, и Феолески. Они же всегда были рядом. И только глупая Тай все еще беззаботно летает на своем драконе. Она умрет последней. Возможно, даже не заметит как. С нее станется.

Но так просто он не сдастся. Страх ушел, осталась только обреченная покорность. Что ж, наконец это глупое тянущееся ожидание закончится. Он не жалел ни о чем. Разве только стоило написать о происходящем магистру, а теперь он погибнет и не успеет предупредить. Жаль, что он так до конца и не поверил в свои сны.

Он ударил лезвием смерти, потом мороком Дамалена, он швырнул несколько проклятий от неудачи до болезни. Смерть плясала на кончиках его пальцев, послушная, как никогда. Дамален все же дал ему последний дар. Демон смотрел на него, ухмыляясь, слегка приподняв левую бровь. — Ну чего стоишь? — заорал Ильдар. — Боишься, да, ублюдочный демон?!

Ильдар пожалел, что никогда не увлекался ничем, кроме некромантии, а магия Тьмы против ее же создания была абсолютно бесполезна.

Делхассе медленно, плавно приблизился к нему. Шаг за шагом. И в наступившей тишине снег ломко, отчетливо скрипел под его ногами.

-Ты боишься, бледный мальчик? Скажи честно. Ведь теперь здесь только ты и я. А я не скажу никому. — В его желтых глазах отражались два замерших, напряженных Ильдара, и сквозь правильные изящные человеческий черты проступал резкий облик демона. Он ударил делхассе в челюсть, со всей силы, желая только одного — причинить наибольшую боль, и оттолкнув, не веря своей удаче, побежал.

Магистр. Ему нужно только добраться до магистра.

Город был полон смерти, давней и свежей. В городе каждый день умирали существа, оставляя темный след на его стенах, но ему нужна была чистая, сильная энергия Тьмы, и почуяв ее, он найдет и магистра. Ильдар, задыхаясь, бежал по улицам. Он должен успеть.

Особняк на окраине города привлек его именно этой наполненностью темной магией.

-Магистр Саторски! — заорал он. — Магистр!

Его резко швырнуло лицом в снег.

-Мне надоело играть, мальчик. — услышал он голос демона. — Ты совсем неинтересен.

-Магистр Саторски, — продолжал кричать Ильдар.

На него обрушился еще один удар.

-Давай позовем вместе, мальчик? — нечеловечески сильная рука ткнула его лицом в сугроб, и темный маг почувствовал, что задыхается. Он дергался, пытался вырваться и вдохнуть, но снег забивался в рот, мешал дышать.

Как глупо, как по-идиотски. Он должен был с самого начала поступить по-другому...

"Мне больно, магистр."

-А, знаешь, мне нравится ваша погода. — спокойно рассуждал демон. — У нас такого нет. А вы сами не цените то, что дано вам, зверьки. Думаете, с вами шутят?

"Я просто хотел быть хорошим магом, отец. Я просто хотел тебе помочь."

Магистр Саторски, демон... но язык не слушался его.

Перед глазами Ильдара уже плавали цветные круги, и дом магистра, казавшийся таким близким, становился все более недостижим. Некромант подумал, что перестает ощущать свое тело. Наверно замерз, лежа на снегу. И только рука демона, единственное, что он чувствовал, продолжала жестко сжимать его затылок. Беспамятство было долгожданным и спокойным. И безмятежным, как смерть.

* * *

Делхассе взвалил на плечо обмякшее тело и побрел к городской стене, напоследок окинув взглядом дом со странной, будто когда-то горевшей изгородью. Однажды стоит сюда вернуться. Может, пригодиться. Бледный мальчик звал магистра, а делхассе как раз был нужен квалифицированный человеческий маг. Но вначале месть, потом дела.

Убедившись, что его никто не видит, делхассе стащил пальто и обернул его вокруг добычи. Подумав, снял и рубашку. Изменение в этом виде заняло гораздо больше времени, кости скелета перестраивались с трудом, неохотно. Дополнительные ткани выращивались вяло. Жалкое слабое тело, над ним еще работать и работать. Но у Каи-ши на это не было ни желания, ни лишних сил.

Кожа лопнула на спине с треском, ощущения не из приятных. Каи-ши почувствовал, как по спине потекло что-то обжигающее, теплое. Его жизнь.

Он заставил разорванные ткани срастись. Крылья развернулись с легким хлопаньем, и делхассе ухмыльнулся, подхватывая добычу с земли. Хороший день сегодня. И один зверек из четырех пойман. Жаль, что бледный мальчик интересовал его меньше всех. Но через него он найдет остальных.

Подпрыгнул, взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Шел снег. Будто само небо неслось ему навстречу. Свободное небо. Никаких башен стражей-наблюдателей. Никого.

Его небо.

Глава четвертая. Игра.

Когда она вошла, взволнованный гомон стих. Застучали тщательно перебираемые костяные четки, братья и сестры склонили головы в молитве, но внутреннее напряжение, кипевшее в них, шершаво касалось висков, зудело внутри головы надоедливой мухой. Жрица позволила себе поморщиться, легкое движение губ под капюшоном, который полностью скрывал ее лицо. Сверкающая не любила, когда на нее смотрели. Могла себе позволить. Она медленно шла между молчаливых, съежившихся в праведной молитве фигур, проверяя и испытывая их, но предателей на этот раз не было.

-Братья и сестры, час близок. — наконец сказала она, разрывая тишину и одновременно жалея, что все-таки решилась на это. — Нас скоро услышат.

По их рядам прокатились волны облегчения и благоговейной нервозной радости. Ей снова захотелось приложить руку к виску, словно она сможет защититься от эмоций, давящих на нее, вминающихся в височную кость. Чувствительность — это зло, но как сейчас без нее. Но горькой иронией являлось и то, что ощущающие на самом деле ничего не чувствуют.

-Как скоро, Сверкающая? — обратились к ней те, что посмелее. — Мы готовы уже сейчас.

-Не так скоро,— искривила губы в улыбке она. Глупцы, какие глупцы. Как послушные овцы пойдут на заклание, стоит только произнести несколько слов. И сейчас она их скажет.

-Час грядет. Наш Великий Саади уже готовится к восхождению и ничто не сможет остановить его. — на мгновение, под капюшоном жрица прикрыла глаза. Ну вот она и сказала это. Слово дано, теперь Мелкан не сможет еще больше оттягивать церемонию и врать всем в лицо. Не обращая больше ни на кого внимания, она вышла. Дошла до своих покоев и, только тщательно закрыв за собой дверь, стянула с головы капюшон. Тяжелая ткань, жесткие складки, за это время насквозь пропахшие травами и благовониями. Запах фальши. Она везде ощущала его. Прислужники опять открыли окна в ее покоях, хотя она приказывала не делать этого.

Но как же тогда убираться, жрица, мы же не видим в темноте также хорошо, как вы? — возражали они. На это ответить было нечего, и она смирилась с досадными мелочами. Лучше не спорить, вообще не обращать внимания, тогда никто не узнает, что и у тебя есть слабости. Она задвинула тяжелые непроницаемые для света портьеры, морщась, когда лучи солнца касались ее кожи. То, что кто-то мог ее сейчас видеть, было неприятно. Наконец в комнате стало достаточно темно, лишь узкая полоска света между занавесями говорила о том, что сейчас на улице день. Она всегда окуналась в темноту, как в спасение. Жрица села в кресло в самом дальнем, самом неосвещенном углу и задумалась.

* * *

Крикливая девочка, ушастый мальчик или малявка, — размышлял Каи-ши, расхаживая по комнате. Судя по тому, что ему сообщил бледный мальчик, ушастик и та надоедливая крикунья находились сейчас в одном месте, а значит, проще было достать их, чем выслеживать малявку с ее непредсказуемой ящерицей. Он ее не чувствовал, сознание прочесть не мог, к тому же в драконе была часть его силы, и тот мог ощутить его заранее. И предупредить. Девчонка с ящерицей могли сбежать, а значит, хорошо подготовленный план пошел бы прахом.

Но с другой стороны... гораздо более заманчиво было заполучить вначале малявку, а потом уже тратить время на довольно скучную и предсказуемую парочку. Убивать ему сейчас не хотелось. Хорошо подготовленная месть требует подходящего настроения. А делхассе слегка размяк в этом безвольном богатом мире, в любую секунду готовом предложить ему новые развлечения. И сейчас он жаждал продолжения...

Дом на окраине города Каи-ши снял на несколько недель и считал, что этого времени ему хватит с лихвой. Убогая развалюха, но для его целей сойдет. Бледный мальчик, слегка очухавшийся после беседы, затравленно наблюдал из угла за каждым его шагом. Каи-ши щелкнул пальцами.

-Д-да, п-повелитель? — заученно выдавил раб.

Делхассе удовлетворенно хмыкнул. С чего-то всегда нужно начинать. Убить всегда успеет, а пока и от этой маленькой твари будет своя выгода.

-Принеси мне воды.

-Д-да, п-повелитель. — задохлик метнулся на кухню.

Сознание Эдварда подсказывало, что стоило бы заказать дорогого вина ради эффектного момента. Глупо. Его не уставало поражать то, что эти людишки не понимают истинной ценности того, чем владеют. Капля воды среди бесконечной высушенной пустоши стоит всех богатств мира.

Бледный мальчик принес ему стакан воды и, слегка дрожа, поставил перед ним на стол. Каи-ши, наслаждаясь, взял тонкий прозрачный бокал и отпил искрящее чистую воду, смакуя каждый глоток.

-На колени, раб.

-Д-да, повелитель. — буркнул Маранэ и уткнулся лицом в ковер.

Он уже пытался сбежать и несколько раз звать на помощь, а теперь наконец понял всю бесплодность попыток.

-Мой мир. — сказал Каи-ши.

Бесценная вода свободно плескалась о стенки бокала, и он знал, что в любое мгновение раб принесет еще. Такой же чистой и прозрачной, совсем не отдающей гнильем и расплавленным песком лодофа, который скрипит на зубах. Раньше он и не знал, что бывает такая вода. За окном шел снег. Бесконечный, притягательный. Завораживающий.

Мой, — усмехнулся он.