Зверь лютый Книга 33. Интриганки

Ростислава, глядя в наглые, весёлые глаза раскрасневшейся матушки, и сама начала краснеть.

Да уж, был такой... героически-сексуально-спасательный эпизод. С её личным участием.

В середине февраля, отгуляв свадебные празднества с приключениями, новобрачные отправились в дом мужа, в Брауншвейг. Огромный обоз с людьми герцога и герцогини, сопровождающими их владетельными и не очень особами, свадебными подарками и приданым, двинулся на восток по здешним, раскисшим от начавшейся распутицы, дорогам.

Так-то напрямую — сотня вёрст. Но дорога идёт вдоль Везера на юго-восток, карабкаясь на невысокие, но крутые горы к югу от Миндена, потом огибает густой непроходимый лес. От Хамельна поворачивает на северо-восток к Ганноверу, а уж оттуда более-менее прямо к столице герцогства.

Но главная беда — не извилистость дороги, ни, даже, её качество. Германские дороги в эту эпоху хуже русских: здесь ездят больше, а чинят — как у нас. В смысле: никогда. Главная беда — повозки.

Четыре огромные коробки на колёсах, влекомые каждая дюжиной лошадей, принципиально не могли двигаться даже быстрым человеческим шагом. Сотня менее объёмных, но не менее медлительных телег и возов, тоже не способствовали скоростному трафику. Сотни людей, пешком и верхом, шли и ехали рядом и между повозок, болтали, ругались, ссорились и мирились, перебираясь от одной стоянки до другой.

В самой большой и богато разукрашенной колымаге, которая, однако, как и все остальные, уже через день была забрызгана грязью аж до крыши, должны были разместиться новобрачные. Но герцогиня нашла повод улизнуть от своего законного. Генрих выразил, было, как и положено мужу, некоторое неудовольствие. Тут, по мелкому поводу, заявилась тёща. Которая и составила новоявленному зятю компанию в дальнейшем путешествии.

Вскоре обычные спутники герцога покинули зятя и тещу, дабы не мешать им в обсуждении удивительных фигурок животных, привезённых с востока и выполненных, как было сказано, из "камня китайской жизни".

Ростислава ехала в следующем рыдване, занавесив окна. Благородные саксонские рыцари, не видя посторонних, совершенно свободно делились комментариями по поводу своеобразия качки, поразившей вдруг герцогский экипаж. Ростислава и её спутницы не были сильны в местном наречии, но Фрида краснела до боли, слушая оценки и пожелания наездников.

Наконец, присутствовавшая в повозке боярина Рада не выдержала, дала по уху своей юной дочке, с полуоткрытом ртом внимательно прислушивавшейся к полупонятному весёлому диалогу дворян и старательно запоминавшей новые немецкие слова, и высунувшись в окошко обложила болтунов матом.

Германские "добры молодцы" оказались настолько тупы, что русского языка не поняли. Наоборот, принялись раскланиваться и вежливо улыбаться.

* * *

Черномырдин: "На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться".

Туземцы неверно восприняли даже эмоциональную, общечеловеческую составляющую "используемого инструмента".

* * *

Рада плюнула и, уяснив свою собственную лингвистическую несостоятельность в части приведения придурков к пристойности путём изречения нецензурных выражений, при первой же остановке перебралась в хвост колонны, где тащились две другие колымаги.

Ростислава осталась одна с Фридой. Которая, всё менее смущаясь, пыталась наглядно объяснять своей госпоже смысл используемых дворянами слов. Так они и ехали в большом тёмном скрипучем ящике на колёсах, завернувшись в тёплые накидки, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к чавканью дорожной грязи под копытами лошадей и окрикам возниц.

Потом вдруг выглянуло солнце. Как-то сразу стало теплее, веселее. Караван ускорил ход. И пришёл в Хамельн.

До дудочника-крысолова — сто лет. Но Везер и удобная переправа через него — уже на месте. Есть и укрепление для её защиты. Четыре века стоит и собор Св.Бонифация.

Естественно, герцог отправился в собор отстоять мессу. Дабы явить добрым подданным — лик государя и благодетеля.

— А чё он такого благого сделал?

— Ну, ты ж живой. А будешь глупые вопросы задавать...

Герцогиня, само собой, сопровождала мужа и преклоняла рядом с ним колени на молитве. Грубых ошибок не совершила, вела себя достаточно близко к стандарту "добродетельная супруга католического князя в церкви божьей". За что и была удостоена похвалы своего венценосного:

— Гля, а ты почти выучилась. Может, и чего путное получится. Мда... а давненько я супружеский долг не исполнял.

И обернувшись к одному из слуг приказал:

— Вечером проводи герцогиню ко мне в спальню.

Взволнованная положительным отзывом столь важного для них человека, к которому она ничего, кроме слегка неприязненного равнодушия не испытывала, и грядущей перспективой "исполнения супружеского долга", Ростислава занервничала. Первый и пока единственный опыт "секса по-герцогиньски" не вызывал у неё радостного предвкушения.

Бракосочетание в Миндене было проведено по расширенному набору: семидневный пост, моления, бдения и поливание. В смысле: крещение — в католицизме не купаются. Почти без еды и сна. Часто на коленях в здешних холодных каменных церквях. Бесконечные беседы с монахами. То лживо-умильные:

— Как же ты, бедненькая, столько лет прожила в грехе, в ереси греческой?

То нагло командные:

— Покайся! И других покай!

Тема обсуждалась ещё во Всеволжске. Воевода велел самим решать. Что Ростиславе придётся креститься — было понятно сразу. Иначе брак в любой момент объявят недействительным. Софья была согласна перейти в католичество: это открывало, как она думала, большие возможности. Да и остальных следовало, по её мнению, привести в веру госпожи.

* * *

Обычное дело при бракосочетаниях разноверцев.

Иное специально оговаривается в брачных контрактах, как было при браке Елены, дочери Ивана III с Александром Ягеллончиком в 1495 г. Литовцам пришлось дважды посылать посольства в Москву по вопросу сохранения веры Елены Ивановны.

Заключая брак, Александр обязывался не принуждать Елену к переходу в католицизм и сохранить за ней "греческий закон" её отца.

Католический епископ Войтех Табор и бернардинцы пытались убедить Елену отступить от православия, однако она уклонялась со ссылкой на то, что не может сделать этого без согласия родителя. Давил папа Александр VI, требовавший от Великого Князя Литовского, чтобы тот, в случае отказа жены, отверг её и, конфисковав имущество, предал церковному суду. Князь Александр папу Александра не послушал. Он был привязан к жене, которая часто сопровождала его в разъездах по стране. Елена была умной, тактичной и самостоятельной женщиной, пользовавшейся уважением.

Но Александр поддерживал увещания Елены со стороны католического духовенства, поскольку беспокоился о легитимности будущего престолонаследника.

В письмах отцу Елена сообщала о пренебрежительном к себе отношения со стороны католического духовенства (отказавшегося короновать её на польский престол в 1501 г.) и выражала опасения, что после смерти оберегавшего её супруга над ней будет учинено насилие.

В 1511 г. 35-летняя Елена решила вернуться в Москву. В Вильне овдовевшая королева чувствовала себя одиноко. Она жаловалась брату, что её владения опустошаются и отнимаются литовскими "панами".

Новый польский король Сигизмунд распорядился арестовать её. Постыдно и демонстративно: Елену "взяли за рукава" и силой вывели из церкви в нарушение древнего закона о неприкосновенности в храме. Казна в её городах и волостях была конфискована. Непочтительное обращение с Еленой разозлило Василия III, однако Сигизмунд заявил, что Елена была не арестована, а лишь предупреждена о том, что нахождение близ неспокойной границы небезопасно.

В 1513 г. Елена добралась до Браслава, где и скончалась в возрасте 36 лет. Есть запись о том, что Елена была отравлена ключником по приказу посягавшего на её богатства Николая Радзивилла. Сигизмунд отметил, что кончина Елены избавила государство от многих забот.

Понятно, что провоцировать что-то подобное, ни у меня ни у княгинь нет ни малейшего желания. Да и нужды нет: судьба Елены Ивановны связана с попытками сохранить православие в польско-литовских землях.

* * *

Ростислава собрала верхушку каравана и спросила что те думают о перемене веры. Все дружно сказали "нет". Софочка сразу кинулась в атаку:

— Господи! Да чего вы кочевряжетесь! Ну ладно — Ивашко. Он ничего иного, кроме храма православного, по жизни не видал. Но тебе-то, Беня, не всё ли равно?

— Досточтимая госпожа Софья Степановна. Вы таки правы: и что мне за разница которому гою кланяться? Что оно в бороде, что без... Но вы же знаете как нас с Изей крестили? Во-от. Пока пары горшков с серебром не откопаю... Или вы хочите, чтобы бедный еврей, за просто так, прямо скажем — даром, исполнял эти новые мансы-шмансы? Таки вы плохо обо мне подумали.

— А ты, Фриц? Ты же урождённый католик!

— Фрау Софи! При всём моём уважении! Но я есть чуть-чуть женат. И если я буду немножко туда-сюда-обратно... нихт гуд.

Софья взбеленилась. Привести две сотни душ "в лоно истинно христианской, римско-католической" — это сразу бы подняло её авторитет, местные церковники стали бы куда более доброжелательны и отзывчивы.

— Не вам об этом деле судить! Вы люди господские, слуги. Как велю — так и будет!

После чего всё собрание выжидательно уставилось на Ростиславу.

Софью аж затрясло.

Да, она уже запомнила, что не "наипервейшая". Но так нагло игнорировать её волю! Её! В недавнем прошлом — княгини Суждальской! Да она умнее их всех! Она ж куда более понимает в нынешних делах! Она же их делает, а остальные только так, на подхвате!

Ростислава сидела молча, смотрела в стол. Пауза затянулась. И Софья уже собралась объяснить всем этим... олухам, что "яблоко от яблони...", что дитё против слова родительского... как та подняла глаза и коротко сказала:

— Нет.

И так это было произнесено, что всем стало понятно: другого слова — не будет.

Но Ростислава уточнила:

— Мне — деваться некуда. Остальным — не советую.

Остаток совещания Софочка просидела с поджатыми губами. Когда все разошлись, накинулась на дочь с упрёками.

— Ты чего, не понимаешь?! Сколь много выгод мы получим от такого крещения в веру местную?!

— Сегодня — выгода, завтра — прогода. Воевода говорил, что ты далее длины руки своей не видишь. Таких выгод нам не надо.

— А ты?! Ты за окоём глядишь?!

— За окоём заглядывать — дело "Зверя Лютого". А мне бы так, на полверсты в чистом поле. И — довольно. Иди, матушка, мне ещё псалом на латинянском языке учить надобно.

Естественно, давление не прекратилось. Но Ростислава твёрдо отказывала, обосновывая недопустимостью навязывать душам христианским вероучение насильно. А свита её чётко оправляла к начальству: команды не было, "без команды не стрелять". И уж тем более не креститься.

Другое дело, что в караване было десятка два людей из Гданьска. Некоторые из них ещё дорогой приняли православное миропомазание от походного попа. Другие же попали под пристальное внимание местных церковников. Стремление их исповедать, превратить в источник информации о делах новой герцогини, а лучше — перевербовать, сделать своими агентами, проявлялось непрерывно и довольно грубо. Некоторые из поляков пошли на контакт. Некоторые из этих некоторых — с согласия Ростиславы. Остальных выявили и использовали "втёмную".

Собственно говоря, именно это — исповедь, новые обязательные и неконтролируемые контакты своих людей с местными — и были причиной воздержания. В смысле: от перехода в католичество. Свита герцогини сохраняла отдельность, чужесть, неместность. Разворачивалась спиной к своими. Чтобы встретить лицом к лицу пощёлкивающих челюстями и сочащихся ядом туземных.

В окружении герцога были люди, которые хотели бы потянуть со свадьбой, было множество — которые вообще против. Но Софья надавила, Генрих рявкнул по-львиному, церемониал начал проворачиваться.

* * *

"Все религиозные организации существуют тем, что продают себя богачам" — Б.Шоу? — Бернард! Да и фиг бы с ней, с продажностью! Но что ж так коряво да несуразно?!

* * *

Крещение, месса, венчание, пир, толпа подвыпивших гостей за столом, напутствующая молодых в меру собственного чувства юмора, провожающих в спальне, перед которыми пришлось раздеваться. Впрочем, роль служанки исполняла матушка. Которая тщательнейшим образом проверила помещение и одежду новобрачных на предмет присутствия колдовства или сглаза. Свадебная ночная рубашка была выдержана в лучших традициях аристократизма. В смысле: закрывала не только от подбородка и ладоней до пяток, но и прикрывала кусок пола вокруг ног.

* * *

Для здешней эпохи-местности такое типично: чем длиннее одежда — тем выше статус особы. Но только у благородных дам подол лежит на полу. Что и позволяет специалистам отличать на изображениях дам от безбородых юношей, часто носящих длинную одежду и сходные причёски.

* * *

Последующее тоже происходило вполне по канону.

Приподняв подолы ночных рубах себе и ей, раздвинув коленями ляжки новобрачной, муж, остропахнувший кабянятиной с "пикантным" грибным соусом и сладковатым итальянским вином, навалился своим несколько переетым пузом на тощую "молодую". Пыхтя куда-то в подушку выше её левого уха, исполнил необходимое ему количество фрикций, хрюкнул напоследок и тяжело отвалился в сторону. Похлопал поощряюще ладонью по чуть выпирающим из-под рубахи соскам консуммированной супруги. Типа: молодец, нормально отработала, отдыхай. Отвернулся к стене и захрапел.

Как и установлено нашей церковью христовой, никаких звуков, игр, ласк, поцелуев... произведено не было. Долг — исполнен. Остальное — грех.

* * *

Чисто для знатоков: последнее столетие римско-католическая церковь дозволяет женщинам издавать звуки. Перед соитием. Допустимы фразы: С нами Бог! Да поможет Господь! Смилуйся Пресвятая Дева!

Вероятно — заимствование из ислама в ходе крестовых походов. Я уже упоминал молитву, которая читается супругами в постели перед "этим делом". Хотя есть и местные причины.

Некий крестьянин ходил в лес по делам на несколько дней. Вернулся поздно, в темноте. Не поднимая шума, влез тихонько на супругу, где и исполнил. В смысле: супружеский долг. Утром обнаружил, что жена мертва. Причём, не первый день.

Крестьянин немедленно побежал в церковь, где и покаялся. Местный поп оказался в затруднительном положении. С одной стороны — грех, некрофилия. С другой — не по злобЕ, а в силу сложившихся обстоятельств неодолимой силы — темно было.

Был направлен запрос в Рим, и вскоре, лет через несколько, последовало разъяснение Святейшего Престола и Викария Господа на земле нашей грешной. Приступая к "этому делу", следует спросить:

— Ты живая?

И обязательно дождаться ответа. В качестве допустимой акустической индикации "пребывания в числе живых" дан перечень разрешённых фраз. Впрочем, можно и просто "да".

* * *