"Колобок" представляет

— Не знаю, — растерянно отозвалась Ленуся.

— Вот и я не знаю. Потому и молчал. Ешь лапшу, и не дави на психику.

В одиннадцать вечера по молчаливому, но обоюдному согласию, издевательство над собой решили прекратить. Свидетелей они не нашли.

Давясь очередной порцией лапши, Катя вдруг разрыдалась, бросила миску на пол и вцепилась в рыжие волосы длинными ногтями. Ленуся и Мадина захлопотали вокруг нее. Искоса взглянув на них Рыжик встал, набросил куртку, взял Кусаку под мышку, против чего кот не протестовал, и вышел за дверь.

На улице порядком стемнело, а фонари, исправно светившие весть день, разумеется, отключили с наступлением ночи для сбережения электроэнергии.

Как он помнил, Флинт располагался в двух кварталах от их хавиры. Если только ничего не изменилось. Но, насколько Рыжик разбирался в колбасных обрезках, ничего не должно было измениться. В таких местах, как Флинт, никогда и ничего не менялось. Разве только к лучшему.

В полуподвальное помещение вели четыре ступени. Рыжик аккуратно спустил своего четвероногого приятеля на землю и, буркнув: "не отходи далеко", спустился вниз. Раньше входящих встречала железная дверь с кодовым замком и кривая, подплывающая надпись, нанесенная баллончиком-распылителем и кое-как подсвеченная единственной лампочкой. Ее содержание Рыжик знал наизусть. Сейчас здесь горела неоновая вывеска... с тем же самым, вполне кретинским, слогастом: "Застремай меня с разбегу!" А дверь и замок оказались почти те же.

"Много чести", — хмыкнул Рыжик, пробежался пальцами по кнопкам и, услышав щелчок, слегка надавил плечом — вперед и вверх. Дверь поддалась.

Формально, Флинт был маленьким частным магазинчиком, торговавшим всякой компьютерной требухой, бывшей или не бывшей в употреблении. А на самом деле здесь во все времена была великая хакерская тусовка. Здесь стояли сетевые компьютеры самой последней, самой навороченной на данный исторический момент, модели, то есть именно то, что ты, будь хоть Рокфеллер, ни за что не купишь, пока хозяин Флинта не наиграется. А вот попользоваться — с дорогой душой, и, практически, безвозмездно. За рекламный момент.

Флинт был местом, где в любое время суток толклась пиратствующая компьютерная братва и можно было получить консультацию и хитрую программу-отмычку для взлома чего угодно и входа куда взбредет в умную отчаянную голову.

Входя, Рыжик зацепился взглядом за стойку с плоскими коробками необычного формата. Вывеска гласила "CD". Такого Рыжик не помнил, но быстро разобрался, что сие означало программы: не на черных плоских дискетах, а на таких вот блестящих лепешках.

Компьютеры никуда не делись, и, даже, на первый взгляд, не слишком изменились, только мониторы подросли. Как и предполагал странник во времени, на обеих машинах с четырех сторон, а так же сверху висели самые разные личности: от бородатого дядьки в костюме-тройке, с зажатым меж колен дипломатом, до веснушчатого пацана лет восьми, который выглядывал из-за стула, положив на стол подбородок. На стул опирались коленями еще человек восемь. Все лица были Рыжику незнакомы, но, в целом, все осталось по-прежнему. Конечно, занятно было бы присоединиться, влезть к этим замечательным машинам вовнутрь и как следует там поползать, но...

— Мимо! — скомандовал себе Рыжик и прошел в глубину магазина.

Хозяин, как помнил Рыжик, обитал в маленькой комнатке за дверью в углу, где, облепив компьютер, человек пятнадцать пытались, судя по репликам, расковырять насмерть запароленный вход в "Стройпромбанк".

— Мимо! — снова скомандовал Рыжик и потянул дверь на себя.

— Привет,— сказал он, и без предисловий выложил то, с чем пришел, — Мне нужен ноутбук. С дисководом.

— Четверка, компакт, четыреста баков, — отреагировал хозяин Флинта, маленький, несуетливый человечек со сломанным носом. — Есть более современные, но — дороже.

— Пустой, — ответил Рыжик.

Хозяина это ничуть не удивило, видно, не впервой ему было выслушивать подобные откровения.

— Программу приволок? Показывай.

— Все мои программы — юрский период, я пять лет шпалы укладывал.

Человечек опять не удивился.

— Предложения, — лаконично сказал он.

— Говорящего кота покажу, — пообещал Рыжик, — хочешь?

Хозяин Флинта мелко засмеялся, размахивая руками, но никто его не поддержал, и он быстро скис. Тем более что Рыжик был совершенно серьезен. Человечек устремил испытующий взгляд прямо в зеленоватые глаза Рыжика.

— А в чем фишка? — спросил он.

Рыжик не ответил, встал из-за стола и нагло выпил пиво прямо из открытой бутылки, стоящей перед хозяином, — сейчас принесу, — объяснил он и вышел.

Естественно, говорящих котов не бывает, с этим не стали бы спорить даже здешние экстремисты, считающие слово "невозможно" едва ли не матерным. И, пожалуй, об этой забавной встрече стоило поведать всему миру. Впрочем, можно не торопиться. Вдруг парень действительно вернется с чем-нибудь этаким. Скорее всего, он имел в виду сочиненную им самим игрушку.

Спустя пять минут в зал вошел Рыжик, держа на руках черного кота с недовольной миной. Кот был толстым, лоснящимся. Он брезгливо рассматривал заведенье, куда его приволокли, и его глаза вспыхивали пустой зеленью, когда в них попадал свет.

Сердце хозяина Флинта тревожно забилось, и он начал осознавать, что рядом с ним ходит некая тайна. И не пароль "Banc of New-York", а Тайна настоящая, с большой буквы. Рыжий парень снова сел в кресло и спокойно сказал:

— Кот заговорит — я получаю ноутбук.

— Четыреста баксов за несколько слов кота? — весело изумился хозяи Флинта, — что ж, валяй. Говори, киса.

— Не буду, — внятно сказал кот.

Хозяин Флинта дернулся, словно попал пальцами в розетку. Кот равнодушно смотрел в сторону, всем своим видом отрицая свою способность разговаривать.

— Еще, — взволнованно попросил хозяин Флинта.

Кот промолчал. Рыжик протянул руки ладонями вверх.

— Мы договорились, — напомнил он.

Когда Рыжик уходил, зажав под мышкой папку с ноутбуком, кот трусцой бежал рядом и параноидально бормотал:

— Еще... Сказал же — не буду! Вашим языком сказал, заметь, не своим. Магнитофон нашли! Я кот, а не магнитофон. Еще...

— Спасибо, Кусака, — проникновенно сказал Рыжик, — деньги появятся — я тебе "Вискас" куплю.

Кусака фыркнул:

— Сам его ешь. От него камни в почках образуются.

Заметив Рыжика, к нему подбежала симпатичная девушка с огромной кипой газет в тележке.

— Молодой человек, — слегка заикаясь, сказала она, — бесплатная газета "Голос демократии".

Газеты для Рыжика были внове. Со времен покупки компьютера он ни разу не смотрел телевизор и не читал ничего, за исключеньем аннотаций на коробках с дискетами. Он развернул газету и уставился в искореженное мукой лицо убитого на черно-белой фотографии. "Беспредел в переулке" — гласил броский заголовок. Ниже, мелким и крупным шрифтом, давались подробности: все, что удалось наскрести журналистом, вплоть до имени Диминой девушки и породы собаки убитого — золотистый ретривер. И ни слова о белом "Мерседесе".

Ниже располагался ряд мелких, но смачных фотографий: широкая спина, пораженная ножом (поскольку на фоне черной куртки нож был плохо виден, заботливые руки обвели его белым кружком и сбоку присобачили леденящую душу надпись — 12 см.), отдельно — нож, лицо следователя Иванихина, Димина девушка (красивая), и блондинистый пес, должно быть, золотистый ретривер.

Рыжик остановился у рекламной тумбы и еще раз, более внимательно просмотрел статью. Димин рассказ ей совершенно не соответствовал. Или, напротив, статья не соответствовала рассказу. Что на данном, историческом этапе, могло иметь принципиальное значение.

Внезапно Рыжик понял, что уже полчаса тупо смотрит на газетную колонку. Он тряхнул головой, пытаясь убрать наваждение, и поймал взгляд Кусаки.

— Ну, раздраженно спросил Рыжик, — с тобой-то что?

— Фигово мне, — объяснил кот, — надо домой двигать. В голове пусто, как в твоих глазах.

Рыжик покачал головой. Коты-поэты ему тоже раньше как-то не попадались. А впрочем, если коты поют, то наверняка до самого марта тексты песен сочиняют. Несколько минут спустя Кусака, устало вздохнув, попросился на руки. Рыжик положил его на плечо, где Кусака, поерзав, зацепился для надежности когтями и начал мурлыкать басом.

Ленуся не знала, что у входа на территорию тюрьмы, куда утром перевели Диму, надо предъявлять документы. Да у нее и документов-то никаких не было. Поэтому она миновала пост, ничуть не сомневаясь в праве любого гражданина поступить именно так, и бодро зашагала вдоль серого двухэтажного здания. Совершенно офонаревший от такой наглости охранник долго перебирал всех, кто мог так поступить: жена начальника тюрьмы, девушка одного из цириков — бывшая фотомодель, продавщица пирожков, одна местная мафиози женского пола, скандально известная журналистка... Девушка с каштановой стрижкой под описание ни одной из них не подходила. Сообразив, что произошло ЧП, он придавил пальцем кнопку тревоги. Сирена взревела как раненый слон и Ленуся, содрогнувшись, помчалась вперед, к желанной цели. Отступать она не собиралась.

Охранник покинуть пост не мог, и поэтому Ленуся сумела пролететь во двор где, остановившись перед рядом одинаковых, зарешеченных окон громко крикнула:

— Ди-и-и-ма-а!

Дим в тюряге оказалось море. Высунулся даже дед ста пяти лет с белой окладистой бородой, видно, тоже Дима. К счастью, единственный, нужный Дима тоже не стормозил.

Ленуся, подпрыгнув, показала ему фотографию. Дима озабоченно нахмурился и помотал головой. Потом показал пальцем на свои глаза и лоб и опять помотал головой. Ленуся поняла, что данная пантомима означает: "Извини, не разглядел", и подпрыгнула снова. Дима утвердительно кивнул.

Когда из-за угла показались бегущие охранники, Ленуся, заглядевшись на них, рассеянно прыгнула еще раз, но опомнилась, и пустилась бежать прочь. Бегала она плохо, но ее спасли многочисленные мелкие постройки, за одну из них она и спряталась.

Вряд ли этот маневр обескуражил бы охрану и заставил прекратить погоню. Но тут, навстречу ребятам вдруг выскочил огромный черный кот и, мало того что выскочил, так он еще и вздернулся на задние лапы и, вытянув передние, истошно заорал:

— Ша! Всех на куски порву!

Погоня резко затормозила. Причем, ошалели все, и суеверные, и скептики-атеисты.

— Козлы! — менее экспансивно произнес кот, опустился на четыре лапы и, не спеша, направился к КПП.

Милиционеры потоптались, растерянно пряча друг от друга сумасшедшие глаза, попристегивали к поясам не пригодившиеся дубинки и побрели в ту же сторону в тягостном молчании.

Ленуся, обежав низенькое строение непонятного назначения, снова промчалась мимо того же охранника.

— Стой! — крикнул он вслед, едва не рыдая, — Стоять! Стрелять буду!

КТС под нервным пальцем куда-то провалилась.

Спустя несколько секунд, через КПП неторопливой трусцой пробежал черный кот, и охранник мог поклясться, что кот смеялся, хотя вой сирены глушил звук не хуже реактивного самолета.

Вскоре у поста появились и преследователи.

Охранник все еще пытался выковырять пальцем запавшую кнопку, сирена истошно выла, милиционеры выражались яростно и непечатно, но, как в американских фильмах, адаптированных для женщин и детей, вместо матерных слов был просто тоскливый, воющий звук.

Даже кислородная бомба не могла бы создать в легких Ленуси такой вакуум, как пережитое приключение. Притормозив у какого-то ларька, она дождалась Кусаку, который мягко вспрыгнул на ее плечо и, погладив его по толстой спине, нога за ногу, поплелась на квартиру, любезно подаренную Черным Ментом Обыкновенным... Или Отвратительным... Или Окаянным... В общем — ЧМО!

Во рту все пересохло, и глоточек чего-нибудь жидкого стал желанным, как диплом для первокурсника.

За прошедшие годы город разительно изменился. Он стал похож на беспортошного босяка, одетого в новехонькие ботинки — первые этажи всех домов теперь арендовали многочисленные фирмы, которые, в отличие от приснопамятных "Гималаев" на рекламе не экономили, зато выше была все та же растрескавшаяся краска, облезлые балконы и засиженные голубями карнизы.

Ожидая зеленого света, Ленуся разглядывала сплошной поток иномарок, где изредка мелькали "Запорожцы". С отделением Украины они тоже стали иномарками, о чем Ленуся и не подозревала.

Вернувшись в квартиру, измученная, но довольная, Ленуся, к своему удивлению, застала компанию в почти неприлично-веселом настроении. Нет, Ленуся всегда была за веселье, но хотелось бы знать его причины, в том случае, если они, конечно, имелись.

— Ага, — кивнула Катя, которая стояла у стены на "мостике" и с удовольствием рассматривала перевернутую вверх ногами подругу, — причин море. И ты — одна из них.

— А поподробнее можно? — спросила Ленуся.

— Ты, вот что, скажи — покойник тот самый? — перебила Мадина, сидевшая на матраце в позе "полулотоса", подогнув одну ногу, — клиент его опознал.

— Опознал, — кивнула Ленуся, спуская на пол Кусаку, — труп мы определили. А по какому поводу такая радость и при чем тут я?

— Помнишь, ты мне стишок рассказала: "Кто такой часовой"?

— Помню, — кивнула Ленуся, — "Это полутруп, завернутый в тулуп. Доведенный инструкциями до слез. И выставленный на мороз".

— Хорошие стихи, — вставила Мадина, — главное — жизненные.

— Все просто, — объяснила, наконец, Катя, — "Часовой" — это кличка. Я думаю — блатного авторитета. Мы нашли ее в той статье, запустили в компьютер и выяснили что "убитый" — то вовсе не убит.

— "Мы нашли"... — буркнул Рыжик, бегая по клавиатуре быстрыми пальцами.

— Поясни, — Ленуся подошла к подруге и попыталась ее поднять, но та помотала головой и, оттолкнувшись ногами, встала на руки.

— У нее так голова лучше варит, — пояснила Мадина, — она и до "часового" вверх ногами додумалась. Рыжик набред на кликуху, мы вспомнили тебя и эту феньку, слово за слово, влезли в компьютер, который у них в "убойном отделе" стоит, ну и выудили оттуда допрос Часового.

— Как — допрос? — опешила Ленуся.

— Именно так, подруга. Дима замочил Часового якобы второго мая, а допрос датирован четвертым.

— Менты, видишь ли, спиритический сеанс заказывали, — с сарказмом высказалась Мадина и повернулась к Кате, — Ну, что скажешь еще, чудо природы?

— Одно из трех, — Катя сощурилась и устремила взгляд ввысь, где маячили туфли Ленуси, — либо его хотели убить, но не сумели, либо не хотели, случайно получилось, либо вообще не убивали, а просто спрятали.

— Это что, программа защиты свидетелей по-русски? — спросила Мадина, — упечь невинного человека за решетку, чтобы убитый и убийца спали спокойно?

— Убитый в любом случае спит спокойно, — фыркнула Ленуся.

— А привидения? — сипло встряла Катя, — отец Гамлета, Белая Дама, лорд Кентервиль...

— Переворачивайся назад, — добродушно посоветовала Ленуся, — у тебя уже процесс в обратную сторону пошел, чепуху городишь.

— А-а. Ни за что. Вы мне в таком виде больше нравитесь, — сказала Катя, осторожно сгибая руки в локтях и устанавливаясь на голове.