Ну вот смотрите, мы уже подъезжаем. Видите эта мачта, которая торчит вдвое выше соседних, на ней ещё два огня красный и зелёный горят? Вот это и есть яхта "Ла Сирена".

Извозчик подвёз своих пассажиров к самому причалу. Они расплатились и подошли к яхте. Это было небольшое судёнышко явно меньше 10 метров в длину, ошвартованное носом к причалу. Передняя часть, перед мачтой была закрыта палубой, которая чуть-чуть повышалась после мачты, образуя крышу каюты. В небольшом кокпите на корме сидела девушка в матросском костюме. Не в той стилизации, которую носят отдыхающие дамы из высших слоев общества, в настоящей парусиновой робе, и что-то читала, пользуясь последними минутами дневного света.

Услышав шаги, она подняла голову:

— О, Владимир Ильич, Леонид Борисович! Давайте чемоданы сюда, отходим как только вы займёте свои места.

С этими словами она вскочила и, легко вскочив на крышу каюты, протянула руку к чемоданам. Она запихнула чемоданы в каюту, пока Владимир Ильич осторожно пробирался по неожиданно устойчивому судну.

Красин чуть-чуть задержался на носовой палубе:

— Госпожа капитан, давайте я отдам фалинь. А вы уже выводите судно на открытую воду.

— Хорошо, — ответила Нэтти и уселась обратно на кормовую банку, вооружившись вытащенным откуда-то широким и коротким веслом.

В несколько гребков она отвела судно на десяток саженей от причала и резко развернула его носом на юго-восток, чтобы обогнуть портовые волноломы.

Потом прыгнула к мачте и закрутила лебёдку грота-фала.

Красин опять было дёрнулся помочь, но она шикнула на него:

— Пока лучше не мешайте. Если интересно — завтра-послезавтра поучу управляться с этой штукой.

Тем временем она закрепила грота-фал и вернулась на место рулевого, по дороге опустив до места шверт.

Грот забрал ветер, и яхта набирая скорость двинулась вдоль берега в галфвинд.

— Ваш поезд очень удачно приходит, — прокомментировала она. — Вечерний бриз только начинается, и он донесёт нас до самого Капри.

Тем временем яхта миновала ворота порта и повернула на юг,

Нэтти закрепила гика-шкот и вернулась к мачте поднимать стаксель.

— А вы, Владимир Ильич, — сказала она, крутя фаловую лебёдку, — пересядьте на левый борт, к Леониду Борисовичу. Раз у меня есть два таких увесистых пассажира, то полный резон воспользоваться этим для того, чтобы скомпенсировать крен создаваемый ветром.

Вернувшись на своё место она чуть-чуть подобрала шкоты и яхта заметно ускорилась.

Прошло минут пятнадцать, в течение которых Нэтти была сосредоточена на управлении яхтой, а пассажиры молча сидели и смотрели по сторонам.

На море тем временем опустились синие весенние сумерки. Нэтти чем-то щёлкнула, и по бортам яхты загорелись красный и зелёный огни, а картушка трёхдюймового компаса засветилась белым светом.

— У вас на яхте электрическое освещение? — поинтересовался Красин.

— Ага, — кивнула Нэтти. — Ну вот, мы уже отошли от порта, море довольно пустынно, можно не напрягаться.

С этими словами она подсоединила к румпелю какой-то рычаг, соединённый со смонтированным за кормой деревянным крылом, и оставила место рулевого.

— Вот на траверзе Помпеи придётся ещё немножко порулить. Там бриз с Пунта Капанелла сталкивается с бризом с неаполитанского берега, и автомат, который умеет только выдерживать курс относительно ветра, не справится. А пока можно чаю попить.

С этими словами она откинула банку правого борта, извлекла оттуда странный плоский котелок, который оказался своеобразным самоваром, закрепила его проволочными петлями, чтобы не опрокинулся при качке, налила туда воды из анкерка хранившегося под той же банкой, кинула лучинок и подожгла. Потом всыпала туда совок древесного угля, извлечённого из того же бездонного рундука под банкой.

Яхта тем временем резво бежала в полный бакштаг, лёгкими движениями руля парируя небольшую волну, которую она рассекала под небольшим углом, как будто румпель кто-то держал в руках.

— Вы не боитесь вот так бросать управление? — поинтересовался Красин.

— Нет. Я доверяю своей яхте и своему авторулевому. Я знаю их возможности. Ну и бризам в Неаполитанском заливе тоже можно доверять. Это вообще самое главное в управлении, не пытаться всё делать самому, и делегировать подчинённым, не забывая приглядывать за общей картиной.

Сейчас моё вмешательство может потребоваться только если потребуется расходиться с какой-нибудь рыбачьей лодкой. Так что по сторонам я посматриваю.

Тем временем самовар закипел, девушка извлекла из-под банки стаканы с подстаканниками, вроде тех, что подают в русских поездах и фаянсовый заварной чайник, заварила чай и предложила пассажирам.

— А что способ кипячения воды такой низкотехнологичный? — с подковыркой в голосе поинтересовался Леонид Борисович.

— Ну, можно было, конечно, поставить горелку "Примус", в Неаполе они продаются. Но зачем? Это нужно будет жидкое топливо, оно воняет, к нему нужны ёмкости чтобы не протекало. Вот если бы это был моторный катер, на котором всё равно бензин уходит бочками, имело бы смысл и готовить на бензине. А у меня яхта чисто парусная.

— А электричество? — подал голос Владимир Ильич. — Электрическая сеть же на борту есть?

— Ну, чтобы готовить на электроплитке, нужен минимум киловатт мощности. А значит высоковольтная сеть, вольт 110, а то и 220. Ну и генератор соответствующий. Мои фонарики обеспечивает энергией вон та вертушка на мачте, — она ткнула пальцем вверх, где на фоне проступающих на темнеющем небе звёзд крутился маленький ветряк, примерно полметра диаметром. — А плиту такой вертушкой не прокормишь.

Потом разговор перешёл на проблемы русских социал-демократов.

— Удивительные вещи вокруг этой школы происходят, — сказал Красин. — Можно подумать что мы тут делим подряд на строительство крупного завода. А речь-то идёт о десятке-другом учеников. По-моему, тех, кто возмущался инициативой Вилонова и Луначарского — больше, чем те при всём желании смогут вытащить в Италию рабочих.

— Самое главное не это, — добавила Нэтти, усевшись на корточках на месте рулевого, и окидывая взглядом, поверх стакана с чаем, горизонт. — Тут борьба идёт такая, как будто человек которому один раз рассказали про теорию Маха, станет махистом навсегда, и переубедить его никогда уже будет невозможно. Вот попал человек под влияние Богданова, и всё, конец, никогда ни Плеханов, ни Мартов его ни в чём не убедят. Это даже не Великая Схизма в христианской церкви, это прямо какие-то свифтовские тупоконечники и остроконечники. Вам самим-то не смешно, господа материалисты? Вы на себя посмотрите — кто десять лет, а кто и дольше вы постоянно ссоритесь и миритесь, то выступаете непримиримыми врагами, то заключаете союз против ещё кого-то из своих. И всё это среди своей, революционной, если не ещё уже, не социал-демократической компании.

— А чего хорошего в том что неспособным ещё самостоятельно разобраться в теории рабочим втюхают махизм, — раздражённо сказал Владимир Ильич.

— Ну я бы сказала что в этой теории не только рабочие от сохи разобраться не могут. Вон вполне образованные Богданов с Луначарским тоже поддались её очарованию. А всё почему? А потому что истинных теорий не бывает. Любая теория, для того чтобы быть полезной, вынуждена искажать и упрощать реальность. Отбрасывать несущественные факторы, и концентрироваться на существенных. А в немножко другой ситуации значимость факторов поменяется. И привет — теория познания Маха, как выясняется, описывает некоторые важные стороны процесса познания, которые более общая теория не рассматривает как незначительные, так как для неё процесс познания — не основная тема.

И ведь эти переходы вообще-то диалектика вполне рассматривает. Но тут как-то о самоприменимости теории вы не задумываетесь.

— Хмм, самоприменимость теории, — задумался Ленин. — Красивая идея. Это где же вы такого нахватались, мадемуазель?

— В математике. Есть в некоторых разделах высшей математики такие идеи — применить методы анализа формальных систем к самой математике как формальной системе. Это, по-моему, у Гильберта было. Вообще, лет через пятьдесят-семьдесят, если дело так пойдёт, математики настолько разовьют методы формального оперирования с произвольными символьными системами, что философия как метод размышления о немыслимом перестанет быть нужна. Математика справится лучше. Но у вас-то ведь не философия и не математика, а наука об обществе. Наука, которая изучает реально существующий объект. Но с другой стороны наука, как совокупность людей и созданных ими текстов, это тоже социальное явление, часть общества, и его можно изучать теми же методами, что и экономику или историю военного искусства.

Так с чаепитием и разговорами за два часа они достигли Порто-ди-Капри.

— А откуда вообще взялась такая яхта, способная пройти за два часа почти двадцать миль при лёгком бризе? — поинтересовался Красин, когда они поднимались по крутым улочкам к вилле Спинола.

— Дядя Чезаре построил, здесь на Капри. После того как я принесла ему чертежи, закупила материал, и месяц стояла над душой, проверяла, чтобы делал по чертежу, а не как деды и отцы делали.

— А чертежи откуда?

— Ну... — Нэтти слегка замялась. — У меня довольно большая библиотека. Там можно много чего найти — и яхты, и моторные катера, и аэропланы. Кстати, да надо не забыть. Я хотела вам, Леонид Борисович на сон грядущий интересную книжку подсунуть.

Когда они пришли на виллу, Нэтти нырнула в свою комнату и через пару минут вернулась с пачкой листов фотобумаги.

Красин бросил эту пачку листов на тумбочку около кровати, и вернулся к ней только после ужина, когда действительно собрался укладываться спать.

Однажды утром в июне 1943 года я пришёл на железнодорожную станцию Бандоль на Французской Ривьере и получил деревянный ящик, присланный багажом из Парижа. Он содержал новое многообещающее изобретение, плод многолетних трудов и мечтаний — автоматический дыхательный аппарат для подводных исследований, работающий на сжатом воздухе. "Акваланг" — "подводные лёгкие", — как мы назвали аппарат, был создан мною в сотрудничестве с инженером Эмилем Ганьяном.2

Я поспешил на виллу Барри, где меня ожидали мои товарищи: Филипп Тайе и Фредерик Дюма. Ни один мальчишка не испытывал такого волнения, разбирая рождественские подарки, какое переживали мы, когда распаковывали первый акваланг. Если аппарат действует, то это будет означать подлинную революцию в подводных работах!

Мы увидели батарею из трёх небольших баллонов, наполненных сжатым воздухом и соединённых с регулятором, напоминающим формой и величиной обычный будильник. От регулятора отходили две гибкие трубки, они были прикреплены другим концом к специальному мундштуку. Навесив на спину этот аппарат, защитив нос и глаза водонепроницаемой маской со стеклянным окошечком и привязав к ногам резиновые "ласты", мы сможем свободно "парить" в морских глубинах.

"Фантастика очередная, — подумал инженер. — Какой 1943 год?" Но детальность описаний подводного мира, ощущений ныряльщика, опровергала это предположение. Как-то не похоже на то, что человек это из головы сочинял.

На следующее утро, когда все собрались за завтраком, Леонид Борисович спросил у Нэтти:

— А доказательства Великой Теоремы Ферма в этой вашей библиотеке, случайно, нет?

— Случайно есть, — фыркнула девушка. — Но вам оно точно надо? Там сотня страниц заумнейших математических выкладок. Причём для того, чтобы их понять, вам потребуется сначала прочитать три-четыре толстенных учебника по высшей математике, освещающих те её разделы, которые здесь и сейчас пока неизвестны. Может вам лучше что-нибудь поближе к вашей специальности? Ну, скажем схему супергетеродинного радиоприёмника или там описание двигателя внутреннего сгорания с непосредственным впрыском топлива в цилиндры? Вообще изо всей теории чисел революционеров должны больше всего интересовать приложения в области криптографии.

— А они есть? — поинтересовался Ленин.

— А как же! Вся криптография с открытыми ключами держится на теории чисел.

— С открытыми ключами это как? — спросил Луначарский, и тут Нэтти сообразила что эта область появилась только в 70-х годах XX века.

— Ну, представим себе, что карбонарии Алиса и Боб хотят вступить между собой в шифрованную переписку, а офицер корпуса карабинеров Ева, хочет эту переписку перлюстрировать и читать. Вот Алиса придумывает два больших числа A и x и публикует в рекламном отделе какой-нибудь газеты A и A в степени x. Боб придумывает число y, и публикует A в степени y.3

Теперь Алиса возводит опубликованное Бобом число в степень x, а Боб — опубликованное Алисой второе число в степень y. И у обоих есть число А в степени xy, которого не может быть ни у кого, кто не знает хотя бы одного из чисел x или y, которые Алиса и Боб не показывают даже друг другу. Еве для того, чтобы определить x по опубликованным Алисой А и А в степени x придётся составить таблицу степеней числа А. А представьте себе что в числе A допустим 20 знаков, и в x — 10. У корпуса карабинеров не хватит денег на бумагу, чтобы эту таблицу записать.

— Но хватит ли у Алисы и Боба времени на такие трудоёмкие вычисления?

— Они хитрые, и кроме числа A выбрали число B, и ведут все действия по модулю этого числа. Так что больше 20 знаков ни в какой степени у них не будет. А количество умножений, которые надо выполнить, чтобы получить степень числа пропорционально всего лишь логарифму показателя степени.

— Забавная система.

— Это один из самых простых вариантов. Но, я думаю, что даже в нём у нас сейчас необходимости нет. Хватит и симметричного шифра, то есть такого, у которого и для зашифрования и для расшифрования нужно знать один и тот же ключ. У вас сейчас даже в военной разведке — детство криптографии, поэтому пытаются скрывать сами способы шифрования. А в обществе с развитой криптографией считается, что скрывать надо только ключ. И надёжной является только та криптосхема, которая была изучена лучшими математиками всех враждующих держав, и для которой не нашлось способа взлома. У меня есть пара идей, как можно реализовать такую схему, чтобы она не требовала быстродействующей вычислительной машины, и вообще позволяла хранить всё необходимое в голове, воспроизводя на бумаге всякий раз, когда потребовалось написать или прочитать письмо, и уничтожая после этого.

Вообще я хотела вас спросить, Леонид Борисович, а сможете ли вы, как инженер, по описанию в книжке Кусто воспроизвести клапан Кусто-Ганьяна?

Мне бы здесь десяток аквалангов очень пригодился.

— Зачем? — удивился Красин.

— Ну, во-первых, экскурсиями в подводный мир здесь можно неплохие деньги зарабатывать. Я думаю, что даже с масками и дыхательными трубками я окуплю по крайней мере своё существование и работу моей лаборатории. А с аквалангами тут можно было бы всю партию финансировать.

Во-вторых, мы же тут собираемся устраивать школу для будущих подпольщиков. Их надо как-то учить работать в рискованных ситуациях, управлять своим страхом. Ныряльщика с дыхательным аппаратом учат тому же самому. Даже у Кусто в книге описан ряд интересных обучающих приёмов. И это реально работает, на себе проверяла.