Огненный Феникс: Гарри Поттер и Лорд Гриндевальд

— Я же говорил, что библиотека очень древняя. Здесь много книг, посвященной Темным искусствам и боевой магии, — Гарри хотел узнать что-то, но собеседник его опередил. — По светлой магии тоже кое-что имеется.

— Как вы узнали, что я хотел спросить именно это? — поинтересовался Поттер, на чьи слова Гриндевальд хмыкнул.

— Ты слышал что-нибудь о Легилименции?

— Слышал. Меня с ее помощью пытались научить Окклюменции.

— Прости, что? Как можно научить Окклюменции таким образом?

— Я не знаю, но ко мне проникали в разум и говорили, чтобы я пытался сопротивляться.

Гриндевальд секунду помолчал, а затем задал вопрос:

— Кто тебя учил?

— Северус Снейп, — Гарри произнес имя зельевара довольно красноречивой интонацией.

— Так вот, он либо полный кретин и ничего не смыслит в этой науке, либо он просто не хотел, чтобы ты овладел ею.

— Верно второе утверждение, хотя насчет кретина я с вами тоже согласен, — произнес Поттер с невесть откуда взявшейся язвительностью. Гриндевальд коротко хохотнул от такого утверждения.

— Кстати, Гарри, обращайся ко мне на ты. Вы — звучит как-то... официально. Не люблю этого.

— Ладно. А ты можешь обучить меня Окклюменции? — спросил парень.

— Ее изучают самостоятельно. Учитель тут требуется только чтобы проверить, насколько хорошо ты владеешь ею. Этот Снейп перешел сразу к проверке, не дав тебе никакого материала по защите сознания, как я понял. Неудивительно, что он не смог ничему тебя научить. В этой библиотеке ты найдешь все, что нужно. Я бы также советовал просмотреть книги по боевой магии — учитывая, насколько силен наш враг — это просто необходимо.

— Спасибо, — Гарри внезапно осознал одну немаловажную вещь. — У меня же нет волшебной палочки!

Геллерт хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл! Старею, — он достал из левого кармана мантии палочку и протянул ее Поттеру. Тот осторожно принял ее из рук Гриндевальда. — Тринадцать дюймов, рябина, сердечная жила дракона, работа Олливандера. Не знаю, подойдет ли она тебе, но пока придется довольствоваться ею. Потом мы купим наиболее подходящую.

— Купим? То есть как? Нас же наверняка все мракоборцы ищут! — удивился парень.

— А как я достал, по-твоему, свою? — он достал из правого рукава другую палочку, демонстрируя ее Поттеру. Увидев растерянность на лице того, разъяснил. — Купил, разумеется.

— Но как? Вы...Ты же в розыске!

— Видишь ли, Гарри, сначала я заказал через Гринготтс небольшой комплект мантий с чарами маскировки на лице, а так же попросил выслать мне некоторую сумму денег. Вот чем мне нравятся гоблины — им абсолютно все равно, что их клиент в розыске, особенно если он богат, как я. После моего ареста они никому не позволили присвоить мой капитал, потому что честь банка для них превыше всего, а такой случай, несомненно, оставил бы пятно на их репутации. Но я отвлекся. Так вот, после получения заказа я сразу же отправился в Косой Переулок, предварительно одевшись в зачарованную мантию. Учитывая, что я был без палочки, если бы меня узнали... сам понимаешь. Но все прошло гладко, я купил у Олливандера две палочки, кстати, должен заметить, что моя новая палочка слушается еще лучше, чем старая, давным-давно купленная у Грегоровича. Олливандер не зря считается лучшим в своем ремесле.

Когда Гриндевальд закончил повествование, Гарри вспомнил, что совсем не поинтересовался кое-чем:

— Геллерт, а как все отреагировали на мой побег?

— А как они могли отреагировать? За последние месяцы из тюрем сбежали два Темных Лорда! — последнюю фразу Гриндевальд произнес с такой иронией, что Поттер не удержался и фыркнул. — А если учесть, что где-то еще ошивается и третий... В общем, Волшебный Мир просто в ужасе. Между прочим, Дамблдор объявил в прессе, что к твоему освобождению Волдеморт не имеет никакого отношения. Откуда он узнал?

— Скорее всего, ему рассказал Снейп. Он двойной агент, — пояснил Гарри собеседнику. — Эх, жаль я не видел физиономию Волдеморта, когда ему сообщили, что меня умыкнули из тюрьмы. Зная его характер, готов поспорить, что число Пожирателей Смерти несколько сократилось. Кстати, как тебе удалось прорваться через всех дементоров и защитные чары Азкабана?

На лице Геллерта появилась гордость.

— Защита Азкабана и Нурменгарда абсолютно одинакова. Уж не знаю, как их создатели допустили такой просчет. За время своего заключения я детально изучил все чары. После этого прорвать магию Азкабана было нетрудно. А вот с дементорами получилось посложнее. Ты не слышал о зелье эйфории? Нет? Я расскажу тебе о нем вкратце. Это зелье повышает настроение. И у него есть любопытная особенность — чем старее оно, тем сильнее действует. В моем замке такое зельице простояло более полувека, сам знаешь почему. Я выпил его перед тем, как пойти в Азкабан, и создал настолько мощного Патронуса, что тот сумел некоторое время сдерживать всех дементоров. Тех тварей, которым удавалось обойти его, я уничтожал смертельным заклятием. Вот собственно и вся история.

— Ты уничтожал их смертельным заклятием? — переспросил Гарри. — Разве на них действует что-либо кроме Патронуса?

— Действует. Против них эффективно заклинание Авада Кедавра, а также мощные огненные чары. Другое дело, что эти средства хороши лишь при сражении с мелкими группами дементоров. К тому же, далеко не всем они по силам. Но мы заговорились. Ты должен испытать свою новую палочку. Пойдем со мной.

Они вышли из библиотеки и снова спустились вниз, на этот раз Гриндевальд привел их в незнакомое для Гарри полностью пустое помещение.

— Это, так сказать, тренировочный зал. Попробуй какие-нибудь заклинания.

Гарри поднял свою новую палочку.

— Люмос! — на конце палочки послушно вспыхнул волшебный огонек. — Нокс! — огонь погас. А если попробовать что-нибудь посерьезней? Поттер вспомнил то чувство, которое испытал, когда понял, что свободен. — Экспекто Патронум!

Из палочки вылетело яркое облако, которое через секунду превратилось в... огромного серебристого дракона! Парень потрясенно смотрел на Патронуса, который расправил крылья и вытянул шею, словно собираясь взлететь. Поттер растерянно оглянулся на Геллерта — на обычно невозмутимом лице последнего читалось огромное удивление, смешанное с восхищением. Гарри опустил палочку, и Патронус-дракон, повинующийся желанию хозяина, исчез. Гриндевальд пришел в себя первым:

— Ты давно владеешь этим заклятием?

— С тринадцати лет. На моем третьем курсе я сумел прогнать сотню дементоров.

— Сотню дементоров в тринадцать лет?! Мерлин мой, Гарри, ты хоть понимаешь, насколько силен? Патронус в виде магического существа и так чрезвычайно редко встречается, но о том, чтобы у кого-то он превращался в дракона — об этом я слышу впервые!

— Но раньше он был оленем! — воскликнул парень. Все еще восхищенный Геллерт на секунду задумался.

— Патронусы могут меняться после сильных эмоциональных потрясений. В твоем случае не нужно гадать, какое событие способствовало этому.

— Ладно, но я до сих пор не понимаю, почему так необычен Заступник, принимающий форму магического существа.

— Да потому что такие Патронусы доступны только могущественнейшим волшебникам! В наше время, я думаю, только трое магов могут вызвать их — ты, я и Дамблдор.

— А как же Волдеморт? Он ведь тоже один из сильнейших волшебников в мире.

— Волдеморт при всем своем желании не сможет вызвать Заступника. У создания, которым является Реддл, просто не получится применить это заклятие, потому что он стал воплощением зла, в то время как Патронус — олицетворение добра и чистоты души. Ему не доступна эта магия.

— Мой Заступник — дракон, Дамблдора — феникс, я сам его видел. А какой у тебя? — спросил Гарри у Гриндевальда. Вместо ответа тот достал свою палочку и произнес заклинание. В зале появился поразительной красоты единорог, освещающий все вокруг серебристым сиянием. Через несколько секунд он исчез.

Они помолчали, решив, что эта тема исчерпана. Затем Геллерт произнес:

— Ну что ж, мы убедились, что новая палочка слушается тебя великолепно. Теперь ты свободно можешь колдовать.

— Геллерт, а можно каким-то образом вернуть мою старую волшебную палочку?

— Зачем она тебе? — с недоумением на лице ответил вопросом на вопрос Гриндевальд.

— Она дает мне преимущество против Волдеморта. У нас в палочках находится перо одного и того же феникса.

Геллерт поперхнулся, удивление, совсем недавно сошедшее с его лица, снова вернулось.

— У вас одинаковые сердцевины? — воскликнул он, но быстро взял себя в руки. — Обычно палочки заключенных ломают, но учитывая особенность твоей... как понимаю, ее забрали мракоборцы, прежде чем арестовать тебя?

— Не совсем, — Поттер помрачнел, вспоминая события того дня. — Ко мне домой пришел Дамблдор. После того, как я убедился, что он — это он, старый маразматик попросил меня отдать ему палочку. Я, поколебавшись, сделал это, как выяснилось потом, на свою же голову. Мы переместились порталом в его кабинет, он без предупреждения связал меня, а затем пришли мракоборцы и забрали меня в Азкабан.

Гриндевальд с отвращением спросил:

— Он забрал у тебя оружие и после этого связал? Какая низость! Это было просто подло с его стороны!

— Да, но что насчет моей палочки? — парень решил вывести разговор из этого русла. Геллерт задумался.

— Скорее всего, Дамблдор оставил ее у себя, в этом случае нам вряд ли удастся вернуть ее сейчас, — подвел итог Гриндевальд. Поттер ожидал этих слов, и не особенно расстроился. Его собеседник же вновь повеселел. — Но разорви меня горгулья, Гарри! Ты не перестаешь меня поражать! Сначала ты вызываешь Патронуса-дракона, потом я узнаю, что в тринадцать лет ты одолел сотню дементоров, теперь еще у вас с Волдемортом в палочках одинаковые сердцевины. Может, у тебя найдется, чем еще удивить меня?

Парень весело засмеялся:

— Пожалуй, найдется. К примеру, в двенадцать лет я убил василиска.

— Василиска?! Мерлин, где же ты его нашел? — снова не смог сдержать себя Гриндевальд.

— В Тайной Комнате, — Поттеру показалось, что в глазах Геллерта мелькнуло что-то еще, помимо простого удивления.

— Я думал, что это просто легенда... — задумчиво пробормотал тот.

— Нет, но она хорошо спрятана, и войти туда может лишь тот, кто говорит на змеином языке.

— Подожди, ты хочешь сказать, что еще, вдобавок ко всему прочему змееуст?

— Именно, — Гарри посмотрел на собеседника, который, казалось, глубоко задумался. После минуты молчания Гриндевальд задал неожиданный вопрос:

— Как ты думаешь, Салазар Слизерин мог зачаровать, например, книгу, чтобы ее мог открыть лишь змееуст?

— Думаю да. Если он так поступил с Комнатой, то это вполне возможно. Почему ты спрашиваешь?

Геллерт развернулся к выходу из зала.

— Идем со мной, Гарри, мне нужно кое-что тебе показать.

Глава 7

Судя по всему, они направлялись в подземелья, потому что лестница, по которой они сейчас спускались, уходила вниз. Гарри не задавал вопросов, он знал, что Геллерт вскоре сам все объяснит, но пытался понять, почему же его друг (Поттер неожиданно понял, что думает о Гриндевальде как о друге) так странно отреагировал на тот факт, что парень змееуст. И этот вопрос про Слизерина... Может, у него есть вещь, принадлежащая Основателю? И он хочет попытаться с помощью Гарри использовать ее? Тогда почему в глазах Геллерта во время этого разговора промелькнула не заинтересованность, а какое-то другое чувство, которое Поттер не смог понять?

Когда лестница кончилась, парень понял, что не ошибся в суждениях насчет места их визита. Они действительно спустились в подземелья. Здесь было темно и мрачно, факелы, висящие вдоль стен, давали лишь тусклое освещение. Гарри невольно сравнил подземелья Хогвартса, в которых обитал Снейп, с этими. Владения зельедела были намного приятнее.

Гриндевальд на царящую здесь гнетущую атмосферу не обратил никакого внимания. Ничего удивительного, все-таки он хозяин замка и свои владения знает отлично. Поттер неотрывно шагал вслед за Геллертом, который шел заметно быстрее, чем обычно. Через несколько минут Гриндевальд неожиданно остановился, из-за чего парень чуть не налетел на него. Гарри безмолвно наблюдал, как его спутник дважды повернул один из факелов. После этого владелец замка коснулся палочкой стены, что-то тихо пробормотав, и та исчезла. Именно исчезла, словно растворившись в воздухе. Геллерт, не говоря ни слова, вошел в проем, Поттер последовал за ним.

Когда они вошли туда, проход за их спиной снова оказался замурован. Они прошли очень короткий коридор, после чего оказались в небольшом зале, который был залит непонятно откуда берущимся светом. У стены стоял маленький стеллаж с несколькими книгами, но не он привлек внимание Гарри, а белый саркофаг, стоящий посреди зала.

Поттер с немым вопросом в глазах посмотрел на Гриндевальда. Геллерт прошествовал к саркофагу и остановился, глядя на него недвижимым взглядом. Парень подошел к нему, и, когда посмотрел сквозь стеклянную крышку, то попросту окаменел.

Там лежала красивая девушка лет шестнадцати-семнадцати. Ее глаза были закрыты, руки покоились на груди, вокруг головы рассыпаны золотистые волосы, создавалось такое впечатление, что она просто спит. Гарри не отводил от нее глаз, пока не услышал непривычно тихий и грустный голос Гриндевальда:

— Это моя дочь, Флория. — он дотронулся пальцами до стекла, словно желая прикоснуться к девушке.

— Твоя дочь? — потрясенно спросил Поттер, повернувшись к Геллерту. — Но...

— Да. Странно, не правда ли? Мне почти сотня лет, а моей дочке все еще шестнадцать, — ответил Гриндевальд, продолжая с печалью смотреть на свое дитя. Гарри никогда не видел ни у одного человека настолько глубокой грусти, лицо Геллерта постарело, он утратил свой обычный моложавый вид, стали отчетливо видны морщины. А в глазах помимо грусти была... нет, не боль, а какая-то пустота.

Юноша не стал задавать вопросов, чувствуя, что может этим самым навредить другу. Гриндевальд пока просто водил пальцами по прозрачному куполу саркофага, его губы слегка шевелились, безмолвно говоря что-то. Он простоял так несколько минут, прежде чем начать свое очередное повествование, которое, Поттер понимал, будет намного тяжелее всех предыдущих, особенно для Геллерта, вновь вспоминающего все это. Глубоко вдохнув, хозяин замка тихо заговорил, не отрывая взгляда от своей дочери:

— Сейчас тебе предстоит узнать еще одну невеселую историю, Гарри. Я попрошу не перебивать меня, потому что не знаю, сумею ли продолжить, если отвлекусь... — он несколько секунд помолчал. — Когда я рассказывал о себе, то не упомянул о некоторых моментах своей жизни. Когда я поступил в Дурмштранг, то познакомился с замечательной девушкой по имени Анна Виртнесс. Она училась на том же курсе, что и я, мы с ней сразу подружились. Анна была чистокровной волшебницей, но не испытывала никакого предубеждения к магглам и магглорожденным. Именно благодаря ей мне удалось преодолеть то, что так упорно взращивали родители.