Неевклидова геометрия

— Хм...возможно, ты права.

— Только, Полин...

— Чего?

— Можно тебя попросить об одолжении?

— Каком?

— Не могла бы ты обзвонить в первую очередь наших мальчиков...начав с Изотова?

Я замерла, ожидая справедливых вопросов, на которые заранее продумала ответ.

— Изотова... — задумчиво протянула одноклассница. — Изотов...Изотов...Подожди, это тот с галерки который? Он еще нам вечно помогал с физикой, да? В очках еще таких прикольных ходил?

— Да, да, — закивала я утвердительно. — Он самый. Желательно сегодня.

Конечно же, Полина спросила, зачем это мне так срочно понадобилось вызванивать именно Изотова и именно сегодня. И здесь понеслось. Надеюсь, вы не забыли, что я планирую кардинально изменить жизнь Жорика, причем за два месяца. Как говорится, даже зайца можно научить курить и приносить тапочки, а уж из Жоры за два месяца сделать конфетку просто раз плюнуть. Поэтому я, совершенно не стесняясь и не тушуясь, с три короба наврала про моего подопытного, которому, наверно, в эти минуты жутко икалось. Мол, он весь такой из себя важный стал, и программист великий и высокооплачиваемый (сама видела, как он вылезал из дорогущей тачки!), и вообще, зазнался и может Полину даже не выслушать.

А у моего журнала новый спонсор появился, как раз та самая компания, в которой Изотов и работает. Поэтому, если что (если он, якобы, закозлится и не захочет общаться с такими приземленными нами, которые смеялись над ним в детстве), то я буду рядом и смогу его уговорить. И как раз сегодня (удивительное совпадение, правда?) Георгий...а вот отчество я его забыла, черт...да неважно...в общем, Жорик посетит нашу скромную редакцию.

Полина угукала, изредка отвлекалась на наследницу Лишайных, периодически выдавливая из себя жалостливую трель, и вроде бы даже поверила в мой детский лепет. Во всяком случае, вопросы задавать перестала и смирилась со всеми моими пожеланиями.

— Только запомни, Полин, — в очередной раз наставляла я одноклассницу. — Сначала я присылаю тебе смс, и только потом ты перезваниваешь Изотову. Поняла?

— Слушай, Самойлова, ты уже сто пять раз это повторила. Не тупая я, не тупая — поняла.

— Хорошо. Тогда до вечера.

А предстояло мне сегодня еще очень и очень много. Во-первых, зайти к Гусыне и получить порцию кнута, которую, я даже не сомневалась, она с особым предвкушением и любовью готовила. Во-вторых, отчитаться по поводу статьи про день рождение той певички. И в-третьих, поделиться своими наполеоновскими планами с Сонькой и выслушать-таки совет подруги.

Хотя я почему-то не сомневалась именно в такой реакции.

— Лиз, ты дура? — серьезно поинтересовалась у меня Сонька, задумчиво разглядывая меня поверх кружки. Честное слово, чувствовала себя так, словно я таракашка какая-то вонючая, противная и неизвестная. Вроде бы гадость жуткая, но ради халявного открытия можно и перетерпеть. Вот так и Скоб на меня глядела — с неизбежным смирением.

— А чего сразу дура? — возмущенно взвилась я, сверкая глазами. — Это хорошая идея.

— В каком месте?

— В том самом, Сонь.

— Самойлова, — Скоб сморщилась так, как будто проглотила лимон, — твой этот Жора...Что ты вообще собралась делать?

— Для начала приведу его в порядок, — воодушевленно начала я, загибая тонкие пальчики, — приодену, сменю дурацкую прическу, сниму с него это ужасные очки. В общем, сначала начнем, а там посмотрим по обстоятельствам.

На лице Соньки явно читалось все, что она думает обо мне и о моих интеллектуальных способностях в частности. Так даже на маленьких детей не смотрят — так смотрят на сумасшедших. Тихих таких, неприметных, которые с мягкой улыбкой подходят к тебе, неуверенно теребя в руках стебелечек или края смирительной рубашки, и начинают рассказывать о том, как вчера заставили Клеопатру делать себе педикюр, а Гитлера читать Танах в оригинале.

— В этот раз ты переплюнула даже саму себя, — через минуту выдала Сонька. — а будущее, Лиз. У меня знакомый редактор есть, работает в журнале...что-то типа для домохозяек. Рецептики там всякие, диетки. Ты тогда позвони мне, я тебе телефончик дам.

— Очень смешно, — сыронизировала я, с бешенством стуча по клавишам.

— Не знаю, как тебе, а мне, например, смешно и радостно, — подала голос Жанна, до этого подозрительно молчавшая. Вот же...кобра.

— А вот и змея выползла. Доброе утро, гадюка. Ты знаешь, тебя мама в детстве не учила не подслушивать?

— Учила, — кивнула Жанка. — Лет до пяти. А потом подслушала папин разговор с нашей соседкой и чуть не оторвала папочке мужское достоинство. С тех пор мама учить меня и перестала.

— Оно и видно, — пробурчала я, кидая взгляд на Соньку поверх монитора.

— Я тут услышала, что ты решила взяться за своего...как его там?

— Жорика, — холодно отрезала я, пытаясь заморозить Селезень взглядом. Правда, то ли у меня взгляды слишком теплые, то ли Жанна морозоустойчивая. — И это не твое дело.

— Да-да я помню, — не видно, чтобы Жанку это обстоятельство всерьез беспокоило. — Хочешь моего совета?

— Нет.

Селезень ни капли не смутилась от моего нелюбезного тона.

— У тебя ничего не выйдет, — уверенно заявила она. — А знаешь почему? Нет, одеть ты этого мальчика оденешь. И вид ему придашь...товарный, в этом я даже не сомневаюсь. Что-что, а в красивую обертку ты заворачивать научилась, этого у тебя не отнять.

— Вот, Жан, вроде ты мне сейчас комплимент сделала и даже похвалила — теоретически, — а все равно такое чувство, что с головой в фекалии окунула.

— Но вот ты его упакуешь красиво, — продолжила коллега, сделав вид, что не слышит моей претензии, — а внутренности все те же останутся.

— Еще бы, печенку я ему вынимать не собираюсь, — съязвила я.

— А я не про печенку говорю. Ты же про него писать будешь. Не только про то, как превращала лягушку в принца, но и про самого...хм, да. Неважно, — Селезень аккуратно кашлянула в кулачок. — Но даже одень ты его в самые лучшие тряпки, он все равно останется тем закомплексованным и застенчивым мальчиком, которого мы увидели вчера.

Я помрачнела, потому что слова Жанки, если признаться честно, пошатнули мою уверенность. А если совсем честно, то раздавили ее под ноль. Но внешне я молодец, просто умничка — ни мускул не дрогнул, ни рука не дернулась. Наоборот, я смотрела на Селезень с достоинством какой-нибудь вдовствующей герцогини (герцогинь, тем более, вдовствующих, я никогда не видела, но уверена, что даже они не смогут с большим апломбом себя вести, чем я в эту минуту).

— А с чего ты взяла, что у меня это не получится? — я высокомерно приподняла бровь и застучала пальцами по крышке стола. — Я все продумала.

— Тебе не хватит двух месяцев, чтобы заставить человека поверить в себя. Должно произойти, как минимум, чудо, — саркастически заметила Жанна. — А как максимум — конец света.

— Посмотрим, — мои глаза метали молнии.

— Поспорим? — предложила Жанна.

— А давай, — бесшабашно согласилась. Все равно терять нечего. — На что?

— На желание. Любое желание, — уточнила Селезень. — То есть, если я, например, захочу, чтобы ты уволилась, то ты уволишься. Хотя, если я выиграю, то ты уйдешь сама. Но это так, для примера. Суть ясна?

— Вполне.

— Ау, народ, — защелкала пальцами притихшая до этого Сонька. Мы даже на нее внимания не обратили — заняты были теоретическим убиванием взглядом. — Девочки, мы же шутим, да? — задумчиво на нас посмотрев, Скоб горестно вздохнула и побормотала себе под нос: — Нет, не шутим, — потом немного громче: — Ну чего тогда сидим — жмем друг другу ручки. Я разобью. Э, э, Жанна поаккуратнее своей лапищей. И не смотри на меня так — я сейчас в первую очередь о тебе забочусь. Представь Лизку с гипсом — да она тебе раз в порыве чувств долбанет по голове, а потом еще поплачет над твоими бренными останками. А самое обидное, что ей за это ничего не будет — одно слово блондинка.

— Скоб! — крикнули мы с Жанкой хором.

— Вообще-то вы мне должны спасибо сказать, — гордо задрала нос подруга. — И молоко за вредность...тоже должны.

— А больше мы тебе ничего не должны? — поинтересовалась Жанна, а я начала собирать сумку.

— Еще б молчали, вообще прекрасно было бы.

— А может тебя заткнуть? Миротворец хренов, — забухтела Селезень, но неожиданно у нее зазвонил мобильный и она отвлеклась. А операция "найти мобильник в моей сумочке" — это надолго, уж я-то знаю.

— Я пойду, — прошептала я одними губами Сони, и подружка понятливо кивнула, помахав мне ручкой. Но уйти просто так и не поддеть я не могла. Проходя мимо, я наклонилась и прошипела Жанке на ухо: — Все равно змеюка.

Та даже оторвалась от своих археологических раскопок и ухмыльнулась.

— Змея — удивительно умное животное, так что спасибо, Лиз.

— Выдра, — выдавила я и резко развернулась.

— А вот это уже лучше, — выкрикнула она мне вслед. — Считай, что я обиделась.

Я только выругалась про себя. Посмотрим, кто кого.

К офису компании, в которой работал Жора, я приехала через три часа, перед этим успокоив свои нервы нежным и потрясающе вкусным парфе и чашкой латте. Чувствовала я себя прекрасно, настроение вновь перевалило за отметку "неплохо", а все плохие мысли вылетели из головы. Не любила я меланхолить, как говорит мой папа, и хандрить.

Номер телефона я взяла у Гусевой — это компании, а мобильный Жорика у меня был. Пришла неожиданно светлая мысль, что он мог у него поменяться, но я старательно от себя ее гнала.

Беспрепятственно вошла в здание, но через минуту меня остановил этакий шкаф, преграждая мне дорогу.

— На территорию нельзя.

— Да я по работе, — брякнула я, разглядывая глыбу снизу (с очень низкого-низкого низа) вверх.

— К кому.

— К Изотову Георгию...эээ...

Блин, надо отчество узнать, в самом деле.

— Зачем?

— Я из журнала "FH". К нам вчера приезжали и...

— Ааа, — ко мне сразу потеряли интерес, — сейчас они закончат через десять минут. Подождете?

— А впустить меня нельзя?

— Нет.

Сказал как отрезал. Я прямо восхитилась. Но послушно кивнула и уселась на мягкий диван, борясь с желанием на нем попрыгать, чтобы полностью насладиться его мягкостью и упругостью. Несолидно выглядеть будет. Эх.

Ждать мне пришлось не десять и даже не двадцать, а целых тридцать минут. Почти со стопроцентной уверенностью могу заявить, что Жорик вышел одним из последних, если не самый последний.

Увидев меня, он замер, чуть не упав с лестницы, и выпучил глаза. Но сразу же нахмурился и недовольно скривился. Прошел мимо широким шагом, не оглядываясь по сторонам. Я пораженно открыла рот. Игнорировать? Меня?

— Жорик, стой!

Хотела бы я разыграть обиженную святую невинность, встать в позу и заявить, что таким поведением он до глубины души меня оскорбляет и унижает, но, но, но...Понятно, что он обиделся за вчерашнее. Я бы тоже обиделась. Невооруженным глазом видно, что общаться со мной, тем более дружелюбно, Изотов явно не собирается. А между прочим, он моя работа и мой спор на ближайшие два месяца. Скрипнув зубами, я поглубже засунула свою гордость и побежала следом. Останавливаться Жорик и не думал.

— Жор! Жор! Да Жор, Господи, — почему ученые всего мира не могут придумать шпильки, в которых можно бегать? И развивать неплохую скорость? Вот где они все, а? — Да будь ты человеком, мне же больно!

Он резко остановился, так что я не сразу это заметила и чуть не налетела на него, в последний момент притормозив каблуками. Но не повернулся. И даже напряженная спина выдавала обиду.

— Чего тебе? — нелюбезно произнес Жора. — Мало вчерашнего?

— Прости меня, — покаянно опустив голову, начала завывать я. — Прости меня, Жор. Правда. Это случайно вышло.

— Ну да, так я тебе и поверил.

— Жор, ну правда! — снова заканючила я. — Я и пришла, чтобы извиниться и загладить свою вину. Ты меня простишь?

Он чуть повернул голову влево, скосив на меня глаза. Я постаралась сделать крайне честное и раскаивающееся лицо. До кота из Шрека мне, конечно, далеко, но практики у меня было навалом. Если уж мне удалось избежать гнева папочки, когда я в семнадцать лет пошла в гости к Соньке, а приехала домой через три дня из Питера, то Жорика я уломаю.

Главное, глазки поневиннее сделать. И ресничками, ресничками хлопать не забывать...

— Ладно, — сдался он немного, но обижаться до конца так и не перестал. — Простил. Это все?

— Нет! — я радостно и широко улыбнулась. По кислому выражению лица Изотова стало понятно, что он моих восторгов не разделяет. — Я хочу загладить вину!

— Не надо, — решительно открестился от такого нежданно навалившегося счастья Жора. — Я и так прощаю!

— Нет, я хочу загладить! — с нажимом повторила я.

— Не надо ничего заглаживать. Я и не обижался почти.

— Надо.

— Лиз, прости меня, но с таким лицом вину не заглаживают. С таким лицом или на войну, или на плаху собираются.

Я мстительно сощурилась.

— Ты намекаешь, что я страшная?

— Да нет же, — досадливо выдохнул Жора, и теперь уже я начала разыгрывать жертву. — Я не это имел в виду. Просто ты...

— Что я? — я хлюпнула носом, но слез выдавить не могла. У меня тушь стоит пару сотен баксов. С такой тушью можно вообще забыть, что такое слезы. — Я к тебе тут и так, и эдак, а ты плюешь мне в душу! Мою драгоценную чистую душу! Ты что думаешь, что если я такая вот, — я указала на свою полупрозрачную блузку, — то со мной так можно? Ноги об меня вытирать?!

Тональность моего голоса изменилась, и вот уже вместо покаянных ноток слышатся обвиняющие. Изотов так вообще, выглядел ошалевшим, другого слова и не подберешь. Он, как банальная и огрубевшая мужская особь — даром, что ботаник, — не уловил перехода из одного состояния в другое. Он вообще не понял, с чего я стою тут и воплю. И скорее всего, даже не понимал, в чем провинился и провинился ли вообще. Но для успокоения своих нервов (и моих тоже, кстати, а то еще немного и мне действительно придется выдавливать скупую женскую слезу) ему легче было согласиться со мной и просить прощение за что угодно, лишь бы я заткнулась. Что он и сделал.

— Ладно, Лиз, прости меня, — покаянно повесил Жорик голову. — Я, наверное, правда, палку немного перегнул палку. Я не думал, что ты вообще об этом инциденте вчерашнем вспомнишь, да еще и придешь. Я разозлился...Лиз, честное слово, я не хотел тебя обидеть.

Я для порядка всхлипнула, чтобы не расслаблялся, и махнула рукой.

— Ладно, проехали, — разрешила я. — Но предлагаю окончательно решить все недоразумения.

Жора сглотнул.

— Как?

— Приглашаю тебя в кафе.

— Нет, Лиз. Вчерашнего хватило.

— Я тебе крест даю — сегодня я вся твоя, — Жора поперхнулся и вылупился на меня, начиная краснеть. Господи, мило как. — Что смотришь так? Говорю тебе — сегодня я вся в твоем распоряжении. Никаких друзей и парней. И место ты выбираешь. Заодно расскажешь мне про свою преподавательскую деятельность. Это так интересно! — преувеличенно бодро воскликнула я.

Жора взял себя в руки и, прищурившись, покачал головой.