Покорить Вершину

И он стал за каждое слово покрывать мое лицо поцелуями. Я вся горела, подставившись под них. Казалось, это будет продолжаться вечно, но тут у нас зазвонили мобильники, причем, почти одновременно.

— Давай не будем отвечать? — прошептал он еле слышно мне на ухо.

— Я бы с радостью, но это может быть важно...

Я с удовольствием кинула бы свой телефон в реку, и он тоже. Но, как говорится, видно, не судьба.

Мне звонила Настя. Она сразу спросила, как я. Ответила, что отлично. Но по моему недовольному голосу этого было не сказать!

— У тебя точно все в порядке?

— Было б еще лучше, если б ты нас не отвлекла! — несколько резко, чем следовало, сказала я.

— Извини... Просто, я хотела сказать, что не буду сегодня дома ночевать, иду к Саше... Так что вы с Андреем можете идти в нашу с тобой квартиру.

— Эээ... — других слов у меня не было. Потом сказала, что подумаю и положила трубку.

Я повернулась к Андрею. Он уже договорил по телефону и ждал меня, смотря куда-то за горизонт. Вот как мне сказать-то такое. Ох, святые ёжики, я таки сказала:

— Ты не хочешь прогуляться со мной до моей квартиры. Мне пора домой, а я не хочу так быстро с тобой расставаться.

— Хорошо, я доведу тебя.

Он взял мою руку в свою (какая же она в него теплая...), и мы неспешно пошли ко мне. Бешено колотилось сердце. Я не знала, как себя повести и делать ли то, на что уже почти решилась.

— Кто звонил? — немного робко поинтересовалась я.

— Да Сашка, поставил меня перед фактом, что на эту ночь я бездомен, — рассмеялся Стрельцов.

— Тогда... может, ты переночуешь у меня? — нерешительно предложила я. Удивляюсь вообще, как у меня тогда смелости хватило?

— Это было бы очень здорово! — радостно и тепло улыбнулся он, слегка сжав мою ладонь. Я, кажется, смутилась. Господи, что я делаю!

* * *

Мы подошли к дверям моей квартиры. Я, трясущимися руками, рыскала в сумке в поисках ключа.

— Ах, вот, нашла!

Я попыталась этим радостным замечанием скрыть смущение. И вот, мы на пороге.Как хорошо, что я вчера убралась в квартире. Провела Андрея к себе. Посадила и заставила ждать, пока бегала на кухню, заваривать чай. Вернулась с двумя большими чашками чая и парочкой кексов.

— Да ты меня прямо как царя встречаешь, — пытался "возмутиться" парень.

— Да ладно тебе, что такого в обычном чае и кексах? — снова смутилась я. Да что ж за хрень такая? Расслабься, Лена, расслабься.

Через некоторое время парень встал, поставил чашку на компьютерный стол, вернулся ко мне и тихо прошептал, раскрывая объятия:

— Иди ко мне!

Я выдохнула, тоже поднялась и сделала несколько шагов в его сторону. Блондин притянул меня к себе, обхватив за талию, и страстно поцеловал.

Поцелуй становился все более жарким и откровенным, а его руки были уже далеко не на талии... И тут я слегка отстранилась от него, прислонила свой лоб к его лбу, закрыла глаза и еле слышно сказала:

— Погоди, ты должен кое-то знать.

— Что именно? — тяжело дыша, спросил Андрей.

— Я еще... Не... Я еще ни разу ни с кем... Ну... — я смутилась окончательно. А парень ободряюще улыбнулся и пошутил:

— Значит, сейчас мы это исправим! Или ты боишься? — он внимательно посмотрел мне в глаза. Я собрала всю свою решимость и ответила, что не боюсь. А дальше было нечто абсолютно невообразимое! Очень приятное...

Андрей осторожно положил меня на кровать, начал расстегивать пуговки на моей блузке. Кожа горела в местах его прикосновений, поцелуев... Сердце, казалось, вырвется с груди. Я уже почти не дышала, когда он начал снимать мои джинсы.

Андрей наклонился и снова поцеловал меня. С моих губ в его рот сорвался тихий, еле различимый стон. Парень отстранился и стянул с себя футболку. Боже, какое же у него все-таки совершенное тело!

Губы Стрельцова соскользнули на мою шею, провели по ключицам, прошли между грудей (бюстгальтер все еще был на мне), опускаясь ниже и ниже. Я каким-то невероятным образом смогла расстегнуть пуговицу на его джинсах и сглотнула. Стало немного не по себе, хотя на нем и было нижнее белье.

Блондин снова поднялся вверх, целуя мне шею и одновременно снимая с меня бюстгальтер. Я стала казаться себе такой беззащитной и хрупкой в его сильных руках...Но, как ни странно, страх отошел на задний план. Я твердо хотела навсегда оставаться в его объятьях, чувствовать на себе его губы.

И вновь обжигающие поцелуи по всему телу, прикосновения пальцев, которые, казалось, возбуждали каждую клеточку моего тела. "Люблю тебя, люблю!" — звучали слова. Внизу живота нестерпимо горело. В какой-то момент я стала просить его перестать меня мучить. И это свершилось! Больно было только в первые мгновения, потом снова возникла эйфория. Я была на вершине своего личного Эвереста, я покорила ее:

— Люблю! — прошептала я.

"Люблю" вторил мне его голос... Вскоре я, довольная и умиротворенная, заснула на его груди, защищенная крепким кольцом его рук.

ГЛАВА 5

Последнее испытание

Утро было очень приятным, ведь такой сон приснился! Мне на удивление было тепло и уютно. Я глубоко вздохнула и почувствовала непривычный, но знакомый запах. Запах одеколона Андрея. Глаза непроизвольно распахнулись. Это был не сон!

— Доброе утро, солнышко! — раздался хриплый со сна голос Стрельцова. Парень притянул меня к себе и поцеловал.

— И тебе! — улыбнулась я, когда мы оторвались друг от друга, тяжело дыша. Блондин опять притянул меня к себе. — А мы в универ-то сегодня идем или как? — рассмеялась я.

— Или как, — расплылся в улыбке парень. Теперь уже я притянула его к себе.

Это было лучшее утро в моей жизни. И самое длинное... Ну, вы понимаете, о чем я. Мы вылезли из постели дай Бог к двенадцати дня. К завтраку приступили, наверно, еще через час (мне надо было ополоснуться, но одну меня никто не пустил, а там... все ясно, в общем).

За кофейком я думала, какой же ненасытный парень мне попался! В его глазах было видно, что ему этого показалось мало. Но нам нужно было расстаться. Я, право, побыла бы весь день просто в его объятьях, но скоро должна была нагрянуть Настя. А светиться перед ней во всей полуобнаженной прелести нам не хотелось, пусть даже помня, что она все знает.

И вот, он уже стоит на моем пороге, преступает его и оборачивается...

И мне как то страшно стало его отпускать. Мне стало жутко от мысли, что он не переступит этот порог еще раз. Ведь, а вдруг? Вдруг он просто красиво лгал мне, чтобы рыбка просто съела наживку, зацепилась за крючок и была уже не в состоянии с ним расстаться. Я сто раз наслышана о таких историях. Но почему я не могу просто принять тот факт, что я всего-то на всего счастлива? Мне нужно выдумывать непонятные фобии, чтобы испоганить все.

Я загнала этот первобытный страх потери туда, откуда он взялся. И заглушила его поцелуем. Я поцеловала Андрея, а он ответил мне так страстно и мощно, что теплые волны, делая цунами, разогнались по всему моему телу.

— До завтра, солнце! — прошептал он, погладив меня по щеке. — Я люблю тебя!

— И я тебя! — отозвалась я, на душе потеплело, будто взошло весеннее солнце.

— Если ты меня не отпустишь, я до вечера, наверно, не уйду! — усмехнулся Стрельцов. Я смутилась, но решила сказать правду. Да и какие у меня секреты могут быть теперь от него?

— Я боюсь, что если отпущу тебя, ты больше не вернешься. И все растает, как будто ничего и не было. И назавтра я проснусь в другой реальности, где нет тебя.

— Глупая ты! — улыбнулся Андрей, притягивая меня к себе и целуя в нос. — Никуда я от тебя не денусь! Я бы и не уходил никуда, но скоро придет Настя, и мне кое-какие дела провернуть надо.

— Это какие? — полюбопытствовала я,

— Да так, — отмахнулся блондин. — 'Посылочку' одну передать. И успеть смыться прежде, чем ее откроют.

— Там же не бомба? — "испугалась" я. Стрельцов мелодично рассмеялся.

— Нет, конечно! Но для получателя там большооой сюрприз.

— Ладно, так уж и быть, отпущу я тебя. Но пообещай, что скоро мы встретимся.

— Скоро — скоро, клянусь тебе крылами феи Динь-Динь.

— Ты сейчас издеваешься? — "возмутилась" я.

— Нет, что ты. Я просто хотел увидеть, как ты улыбаешься. Ты такая красивая, когда с улыбкой на лице.

И я, кажется, действительно стала улыбаться. И не прекратила это делать, даже когда Стрельцов ушел.

А потом был, наверно, самый длинный день в моей жизни! Тянулся он очень медленно. А я не могла дождаться следующего дня.

* * *

Прошла неделя. Это была самая счастливая неделя, не знаю за сколько лет! Даже учеба давалась легко. Но потом начало возникать напряжение. Я и не думала, что человек, та страстно любящий, может так же сумасшедше ревновать. Я чувствовала, что он с оборонной позицией Отелло смотрит на каждую особь мужского пола, даже просто подходящую ко мне. Как будто он старался меня уберечь, а может, он просто охранял "свою" территорию. Я не знала, как понять его действия. Я опять не знала, что чувствовать. И, естественно, понятия не имела, как обороняться.

Ситуацию обострил случай, что произошёл в пятницу. Надо же! Именно в тот день, когда я, поехав домой, могу все проанализировать и обдумать, а главное — отдохнуть.

В общем, благодаря моей помощи (читай: подсказкам) Антон получил "отлично" по древнерусской литературе и после пары на радостях схватил, обнял меня и закружил по коридору, довольно смеясь. Боже, как на нас смотрел Андрей! После он затащил меня в пустую аудиторию и фактически закатил скандал.

— Тебе меня, что ли не хватает? — слегка успокоившись, поинтересовался парень.

— Вообще-то я свободный человек и имею полное право общаться с тем, с кем захочу! В конце концов, ты мне отец, не брат и даже не муж! — разозлилась я. Нет, я, конечно, понимаю, я тоже ревную, когда он с другими девчонками общается, но до ручки я не дохожу и палку не перегибаю!

— Я твой парень!

— Неужели? — "удивилась" я. — Тогда и веди себя достойно! Подумай над своим поведением, — я повернулась к двери.

— Уйдешь — можешь не возвращаться, — почти прошипел парень. Ничего, образумится! Мне тоже надо остыть. И я ушла.

А в понедельник стало ясно, что все пропало. Андрей просто игнорировал меня, будто вместо меня — пустое место. Я сдержалась и не выдала никаких эмоций, но целый день прошел мимо меня. Одно присутствие Стрельцова в том же помещении, в котором и я, сводило меня с ума! Я еле вытерпела этот день. Домой рванула почти так, что пятки сверкали.

Как только оказалась дома, скинула с себя вещи, упала на кровать и разрыдалась.

Вы когда-нибудь слышали, как дробится сердце? Когда-то видели, как один невинный взгляд на что-то, на кого-то рушит весь мир вокруг человека, дробя его на тысячи мелких осколков, взрывая его воздушные замки, унося за ветром все то, что когда-либо было ему ценно???

Я не видела, не слышала... Но чувствовала... Я могу рассказать обо всей пережитой боли с той легкостью, с которой можно рассказывать лишь о чем-то уже из прошедшего....

Наивная дура....Я была и есть такой. И буду...Возможно....Я не знаю... Не хочу знать...

Это было то, что зацепило с первого взгляда. Это был ОН. Зачем говорить об именах, обстоятельствах и любых цифрах или параметрах????? Это было МОЕ. Мое с ног до головы и в то же время... НЕ МОЕ... и фактически никогда ИМ не было. Но все равно это было мне дорого. Дороже часов, бриллиантов и миллиона алых роз. Мне ничего и не было нужно. Лишь бы дышать свежим воздухом рядом с ним.

Я не скажу ни слова, хотя внутри все разрывает на куски...Вы скажете, что я дура, так ведь????? А мне все равно... Если и дура, то не одна такая на целом свете. Меня поймет лишь тот или та, которые были на моем месте, которые чувствовали и оплакивали то же, что и я. Надежду, разрушенную в миг. Да, тот единственный миг, который рушит все грандиозные постройки, возведенные в честь МЕЧТЫ.

Что меня может довести до слез? Раньше я думала, что ничто на это не способно. Но что ж — одна фотография, одна строчка. Они имеют крупную силу. ОНИ УМЕЮТ ВЗРЫВАТЬ МЕЧТЫ. И так хочется утешить себя, что это было ярким моментом в моей жизни. Но это ведь была краткосрочная вспышка. Она успела осветить краешек моей души и так же быстро угаснуть. И те, кто говорят такие слова, глупы. Это БЫЛО. А НЕ ЕСТЬ. Уже это не есть утешением.

Все что я сказала, это чистой воды ванилька. Вы так скажете, я знаю. Но дождитесь того мига, когда что-то раздробит ваш мир. И тогда мы поговорим... А сейчас...Говорите мне, что я влюбленная дура.

Полежав немного, я пришла к выводу, что нужно послать Стрельцова куда подальше. По крайней мере, на виду у всех. Дома я могу переживать, сколько угодно, но в универе ни слезинки, ни взгляда. Я решила.

Следующий день был для меня истинной мукой. Слезы отчаянья так наворачивались мне на глаза. Но я держалась из последних сил — стойко, как тот оловянный солдатик из сказки. Его холодность поражала меня, леденила мне душу, заставляла сердце замирать. Колкое, равнодушное "привет" утром. И больше ничего. За целые сутки ни одной фразы, ни одного взгляда в мою сторону. Между нами возникла стена. И я не знаю, кто заложил в нее первый кирпичик.

Так шла неделя. В универе я строила из себя "Снежную Королеву", а дома срывалась, от чего Настя страшно бесилась, а потом куда-то уходила. Наконец наступила пятница. Я готова была обогнать автобус, только чтобы оказаться подальше от универа, от города, от Стрельцова.

Подруги утешали меня. Вечером мы вылезли в поле, сели в траве и просто молчали, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Потихоньку прилетали первые комары, что не сильно досаждало. Мне, по крайней мере. Так, еще два дня, и снова начнется ад! Эх... надо будет оторваться по полной!

Где-то в темной квартире ночью. Двое.

— Слушай, она меня уже достала!

— Ты думаешь, я живу спокойно? Он как приходит, свой гнев срывает на мне!

— Значит, надо их помирить!

— У тебя есть хоть одна идея?

— Кажется, да!

Понедельник. Ненавижу! Особенно теперь, но ничего не поделаешь. Наверно, поэтому всегда советуют не встречаться с людьми, которые учатся с тобой в одном классе или группе...

До дрожи пробирающий звон будильника. Отвратительное на вкус кофе, осуждающий взгляд подруги. Кошмарное утро, обещающее перерасти в еще более кошмарный день. Ведь сегодня я опять увижу Стрельцова. Он увидит меня. И так мне мучиться до окончания университета?

Свежий утренний воздух не прояснил мой разум. Я зашла в аудиторию с обыкновенной маской. "Смотри — мне все равно" — говорила она.

Андрей о чем-то оживленно болтал с Сашкой. Они поздоровались. Вежливо. Впрочем, как всегда. Но вежливость в голосе Стрельцова была сухой. Вроде и не осталось того Андрея, что ласково целовал меня перед закатом. А сидел передо мной совсем другой человек.